Текст книги "Алый жакет"

Автор книги: Редли Честер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Но десять минут?

– За пять дней это будет уже пятьдесят минут. Мои тренажеры предназначены для тех, кто сознает необходимость физической нагрузки, но не располагает временем, чтобы ехать после работы в спортзал. Дорога туда, подготовка к занятиям, занятия, потом еще полчаса на «бегущей дорожке» и дорога домой. Уже поздно, обед еще не готов, а дети капризничают. А если их нужно везти на бейсбол или хоккей? Об этом лучше забыть.

– Кто же будет готовить обед?

– Что?

– Я спросила, кто будет готовить обед? И дети – кто заберет их после тренировки? – ровным голосом произнесла Глория.

– Не знаю… – Фил внезапно ощутил, что разговор перешел на зыбкую почву. – Но ты только представь, сколько времени и сил они могли бы сэкономить, если бы потратили всего десять минут на мою программу… – сказал он, пытаясь вернуть беседу в прежнее русло.

– Ах да, десять минут. – Глория странно усмехнулась. – Извини. Меня отвлекли фантазии о чудесной жизни, которую ты описывал.

– Это типичная жизнь, – сказал он осторожно. – Свободного времени в обрез и тут не до занятий физкультурой.

– В такой жизни нет времени ни для чего, кроме работы и детей, – притворно вздохнула Глория.

– Люди, которые живут такой жизнью, уверяют меня, что она не только отнимает, но и вознаграждает, – с недоумением ответил Фил.

– О, перестань. Уже одна мысль о жизни, похожей на ту, что ты сейчас описал, отбивает у мужчин всякую охоту вступать в брак.

– Лично я не против брака. – Фил просто еще не был к нему готов.

– А как же Мелисса? Как только ты понял, что у нее по отношению к тебе не совсем легкомысленные намерения, то сразу же бежал с поля боя.

Фил задумался.

– Я не против брака и семьи, – сказал он Глории. – Просто я против брака именно с ней.

Глория молча уставилась в свою чашку, поболтав остатки чего-то… вроде бы чая?

– А как ты относишься к браку? – спросил Фил, когда молчание затянулось.

Глория со стуком поставила свою чашку на стол и скрестила на груди руки.

– Я всей душой за брак и за то, чтобы иметь детей. Но я решительно против такого сценария, по которому мужчина продолжает свою карьеру, а женщина превращается в домашнюю рабыню.

– Естественно. Кто же будет «за»?

– Вспомни об этом, когда у тебя будут жена и дети.

– О'кей.

Она смерила его недоверчивым взглядом.

– Конечно, легко говорить сейчас.

– Интересно получается. Только что разговор шел о моем бизнесе, а затем ты плавно перевела стрелки на другое… Так вот, вернемся к нашим баранам. Знаешь ли ты, что всего десять минут занятий на моих тренажерах могут…

Глория внезапно расхохоталась. Ну что же, такая Глория гораздо лучше, чем та, что сидит прямо, словно аршин проглотив, и постукивает пальцами по подлокотнику дивана.

– Значит, ты не сдаешься?

– Нет, я не сдаюсь! Я пришел сюда, чтобы ты махнула своей волшебной палочкой и решила все проблемы.

Все еще смеясь, она выдавила из себя:

– Нет у меня никакой волшебной палочки.

– Зато у тебя есть мозги. Ладно, хватит ржать. Начинай думать. Безвыходных положений не бывает.

Она не обманула его ожиданий. В течение получаса они предприняли настоящий мозговой штурм.

– Ты сказал, что твой дед начал с одной тележки. А что, если ты начнешь с одного портативного тренажера? Продемонстрируй наглядно его достоинства, иначе тебе все время будут отказывать под тем или иным предлогом.

Неплохая идея. Тем более, что этот портативный тренажер уже существует в реальности и испробован с весьма заметным эффектом.

Стянув с себя свитер, он напряг мускулы на руке, сначала одну связку, потом другую. Фил видел, как глаза Глории завороженно следили за тем, как волны побежали от одной руки через грудь к другой.

– Ну как?

– Послушай, – произнесла она медленно не в силах оторвать взгляда от его обнаженного торса, – банк потребовал от тебя анализ маркетинга. Наверное, у тебя есть уже какие-нибудь наработки?

– Разумеется, но им нужны данные испытаний. Где мне найти людей, которые согласились бы на себе опробовать мою идею?

– А как насчет меня в качестве подопытного кролика? – спросила она.

– Ты это всерьез? – На его лице появилась улыбка. – Ты идеально подошла бы для этой цели. Ты работаешь в офисе. На таких, как ты, и рассчитаны мои тренажеры.

– Другими словами, я не в форме.

– Ну, я слышал, как ты пыхтела, когда мы поднимались по лестнице на крышу.

Она тут же ударила его диванной подушкой.

– Врешь!

– Ха, слабачка, это все, на что ты способна?

Глория пристроила подушку на место.

– Я просто не хотела нанести тебе увечье.

– Мне? Увечье?

– Да. Готова побиться об заклад, что твоего заработка в магазине не хватает на взносы по медицинскому страхованию.

– Иди сюда.

– Что? – переспросила она.

Фил согнул руки в локтях и выставил их перед собой кулаками вместе.

– Можешь помешать мне раздвинуть руки?

В ее глазах загорелся огонек задора. Она схватила его запястья и сжала их что было сил.

Фил попробовал немного разъединить руки и не встретил особого сопротивления, хотя лицо Глории сморщилось от напряжения.

Фил нажал еще чуть-чуть, сдерживаясь, чтобы не огорчить Глорию.

Он чувствовал, как дрожат ее мускулы. На ее щеках появился румянец. Она закусила губу.

Фил заглянул ей в глаза, которые находились совсем недалеко от его глаз. Он посмотрел на ее рот, который находился совсем недалеко от его рта. Затем его взгляд сместился ниже, туда, где белела нежная кожа стройной шеи. Ее грудь находилась совсем недалеко от его груди.

О боже! Парень, ты, кажется, влип.

Если бы теперь он резко развел руки, Глория упала бы на него, и тогда ему пришлось бы поцеловать ее. По-настоящему. В губы. И может быть, немного поработать языком.

Однако Глории это вряд ли понравится. Сейчас она, скорее всего, не думала о поцелуях, а если и думала, то наверняка в ее мыслях был не он. Да и сам он не был до конца уверен, что это место должно принадлежать ему.

И все-таки он развел руки в стороны. Глория рухнула вперед, ударившись носом о его грудь. Схватив ее за плечи, Фил слегка отстранил девушку и встревоженно спросил:

– Нос цел? – Он надеялся, что Глория не почувствует, как сильно бьется его сердце.

– Все о'кей! Давай еще раз!

Только не сейчас. Его терпение было на исходе.

Нужно двигаться. Отодвинуться от Глории. Сменить настроение.

– Эй, хватит сидеть. Надевай свой тренировочный костюм и будем начинать.

8

– Прямо сейчас? – Глория удивлено посмотрела на человека, который был виной тому, что ее руки на какое-то время показались ей сделанными из желе. Да и все остальное тело тоже.

– Зачем откладывать? – Фил вскочил на ноги, всем своим видом демонстрируя немедленную готовность приступить к действиям.

Глории вечно не хватало времени для спорта, и она вечно откладывала это дело на потом. Поэтому она так и не приобрела себе тот модный спортивный костюм, который назойливо рекламировали по ящику вот уже второй год.

– Уговорил. Иди в свою квартиру. Я приду чуть позже, когда буду готова.

– Хорошо, даю тебе десять минут. Ни секундой больше. Иначе я приду и силой вытащу тебя отсюда.

Ладно, ничего страшного не случится, если она сходит к нему. Конечно, придется попотеть, но ведь это только на десять минут. Что такое десять минут для друга?

Приготовления отняли у Глории более десяти минут. В неглаженных шортах и тенниске она еще преодолевала последний пролет лестницы, когда дверь открылась, и оттуда высунулась голова Фила.

– Тринадцать минут, мисс.

– Ты забыл накинуть время на дорогу.

Ступив на площадку, Глория должна была признать себе, что у нее появилась одышка, хоть и не сильная.

– А где же кот?

– Заперт в спальне.

Дверь закрылась. Глория почувствовала некоторую нервозность.

– Мне нравится тут у тебя.

Вся мебель была сдвинута к стенам, а освободившееся пространство было занято тренажерами. На обеденном столе лежали бумаги. Должно быть, Фил ест, стоя у мойки, подумала Глория.

– Да, но я буду рад вернуться в свою собственную берлогу. – Жестом Фил показал ей, чтобы она встала у стены, и взял фотоаппарат.

– Снимок на память?

– Снимки до и после.

Она наморщила нос:

– Неужели нельзя обойтись без этого?

– Но ведь для рекламного проспекта нужны иллюстрации.

– Ладно, валяй. – Глория прислонилась к белой стене. – Мне улыбнуться?

– Нет, «до» ты должна выглядеть озабоченной. – Сработала фотовспышка. – Так, еще раз. Послушай, ты не могла бы немного выпятить живот и ссутулиться. Ты недостаточно убедительно выглядишь для «до».

Расслабив мышцы живота, Глория позволила Филу сделать снимки, на которых она должна получиться не слишком привлекательной.

– Надеюсь, ты закроешь мое лицо черным прямоугольником.

– Если ты будешь настаивать.

– Обязательно. А вдруг я стану верховным судьей или министром в правительстве Трюдо, и эти снимки всплывут, когда меня будут приводить к присяге.

– О'кей, я замажу черным среднюю часть лица. Согнись чуть-чуть. Так, теперь опусти голову. Очень хорошо. Твои подбородки проступают вполне отчетливо.

Ей сразу захотелось встать прямо и подобрать живот.

Фил вдруг спохватился:

– А весы? Я совсем забыл о них…

При слове «весы» у Глории перехватило дыхание. Ни за что. Даже ради Фила.

– Ты знаешь свой вес? – спросил он.

С точностью до унции.

– Да.

– Ну тогда скажи мне.

– Нет.

– Но, Глория…

– Если ты думаешь, что любая женщина, с которой ты, недотепа, будешь проводить испытания, запросто сообщит тебе свой вес, то твоя затея обречена. Обречена, это я тебе говорю.

– Значит, я недотепа?

– Как будто ты этого не знал.

– Ну что ж, все равно приятно слышать. – Он выпрямился и откашлялся. – Однако данные о снижении веса представляют большую ценность.

– Если я потеряю хоть унцию веса, ты будешь первым, кому я об этом скажу. Я буду аккуратно следить за этим.

– Хорошо, пусть будет по-твоему. – Он приблизился к ней с портновским метром.

Глория попятилась:

– Что ты делаешь?

– Снимаю с тебя мерки. Не мешай мне, Глория, – произнес он нетерпеливо.

Пусть это будет мне уроком, подумала она. Может, в следующий раз, когда я почувствую филантропические позывы в отношении какого-нибудь мужчины, то сначала сто раз подумаю.

Однако Фил делал измерения безучастно, механически.

Записывая данные, он повторял их вслух сухим и бесстрастным голосом. Его движения были рациональными и быстрыми. Ничего лишнего. Точно так же, наверное, он вел бы себя с манекеном.

Глория была не в такой уж плохой форме, как того опасался Фил после ее неудачной попытки потягаться с ним силой.

Ему страшно хотелось швырнуть в угол этот проклятый метр и сгрести ее в объятия. От усилий, которыми он себя сдерживал, у него между лопаток потекли струйки пота.

Его пальцы прикасались к тем местам ее тела, о которых он раньше никогда не думал…

События предновогоднего вечера толкали его мысли в одном направлении. В каком – он боялся себе признаться, потому что это было невозможно.

Он не желал думать о Глории как о женщине. Она была хорошим соседом и славным товарищем. С ней было легко. Чего стоило одно ее согласие испытать на себе его систему!

Конечно, иногда она удивляла его. На Новый год она выглядела совсем неплохо. По правде сказать, она ему тогда показалась очень хорошенькой. С тех пор его тянуло к ней все больше и больше, но он не хотел разрушать их дружбу, портить ее сексом. Он прекрасно знал, чем бы все закончилось. Они не смогли бы больше видеться просто так, чтобы поболтать и посмеяться, потому, что у нее появятся «ожидания».

И, если быть честным, у него тоже будут эти ожидания.

И его ожидания росли. Уже сейчас.

Измеряя ее тело, он тут же мысленно анализировал данные. С руками у нее почти все в порядке. Над объемом талии придется поработать, чтобы ввести его в норму. Она приподняла тенниску, и его пальцы соприкоснулись с гладкой кожей ее живота…

Стараясь не думать ни о чем, он сдвинул ленту ниже и быстро измерил окружность ее бедер. Однако не думать он не мог. Цифры чуть было совсем не вылетели у него из головы – так усердно он думал. А думал он о том, что скоро ему придется снимать мерку с ее груди.

Прошло очень много времени с тех пор, как Фил находился так близко к женщине. Танец с Мелиссой не в счет. Она никогда не задевала его за живое.

Он чувствовал, что Глория смущена. Пару раз, когда он дотрагивался до нее, она вздрагивала. Преисполненный решимости держать свои шальные мысли в узде, он откашлялся.

– Хм… А теперь окружность груди. Ты должна помочь мне это сделать.

Глория пожала плечами и сама измерила грудь, а потом назвала цифры.

– Неплохо, – пробормотал он.

– Спасибо.

Фил почувствовал, что у него начали краснеть уши. Он вовсе не собирался произносить это вслух. Не поднимая глаз от таблицы, он сказал:

– Да, совсем неплохо. Ты просто идеальный кандидат для десяти минут в день. Не то, чтобы ты была совсем не в форме. Но твои данные можно улучшить. – После этого он осмелился наконец посмотреть ей в глаза, не будучи уверенным в том, что он в них увидит.

Но Глория уже стояла у его модели.

– Не могу понять, как эта штука работает.

Он с облегчением вздохнул.

– Позволь. – Работать на тренажере в тысячу раз легче, чем быть так близко к ней. – Очень важную роль в десятиминутке играет разминка. Я буду устанавливать тренажер, а ты пока маршируй на месте и размахивай руками.

Глория приступила к первому этапу десятиминутки.

– Сколько времени уходит на настройку этой машины?

– Около минуты.

– В пределах десятиминутки?

– Нет.

– Значит, это уже одиннадцатиминутка.

Фил бросил на нее укоризненный взгляд.

– Пожалуйста, не цепляйся к словам. Ладно, хватит, разминка окончена.

– С меня уже пот ручьем течет.

– Ты преувеличиваешь. Итак, садись.

Глория оседлала тренажер. Фил опустился на колени и взял в руки ее лодыжку.

– Поставь эту ногу сюда, а ту – туда. Твои колени должны занять вот такое положение.

Проклятое воображение услужливо нарисовало ему ноги Глории, обвивающие что-то или кого-то.

Он придвинул валик к ее груди.

– Теперь возьмись за эту перекладину руками и упрись в валик грудью. – Он подождал пока Глория займет требуемую позицию. – А теперь нажми вниз коленями.

Глория нажала, но ничего не произошло. Фил взял с пола ключ и чуть ослабил тягу. Верхний брус резко опустился.

– Ох. Эта штука давит мне спину.

– Она предназначена для растягивания твоей спины и предохранения мускулов от сокращения, в результате чего усиливается прилив крови к твоим бедрам.

– Как приятно, – промурлыкала Глория, положив голову на мягкий валик и закрыв глаза. Она начала медленные, ритмичные движения коленями вверх-вниз, вверх-вниз, напоминая Макса, потягивающегося после долгого сна.

У Фила пересохло в горле.

– Ну что ж! – Он сглотнул. – Хорошо.

– О, не то слово. Классно. Люди заплатят за этот тренажер большие бабки. О-о-о… – Глория томно улыбнулась.

Тело Фила покрылось испариной.

– Шестьдесят секунд истекли. – Слава богу. – Перейдем к следующей позиции.

– Шестьдесят секунд для меня мало!

– Ничего не поделаешь. График очень жесткий. – Убрав в сторону валик, Фил поставил колени Глории на перекладину. Затем он завел валик назад так, чтобы вытянутые руки Глории находились под ним. – А теперь тяни.

Глория потянула, но безрезультатно.

– Фил, у меня ничего не получается.

Сейчас он должен прикоснуться к ней. Обойтись без этого никак нельзя. Встав на колени, он отрегулировал захват по ширине.

– Попробуй так.

Глория потянула, и складки на ее лбу разгладились.

– Так лучше. – Она стала делать медленные, ритмичные движения, которые вовсе смутили Фила, внося путаницу в его мысли. – Послушай, Фил, ты где-то учился всему этому?

– Нет, никакого специального образования у меня нет. Я разработал систему упражнений при помощи клубного тренера. Возможно, он станет моим партнером…

– Фил, это упражнение я делаю гораздо больше шестидесяти секунд.

– Извини. Пора переходить к плечевой группе мышц. Откинься назад и возьмись за перекладину, которая находится над тобой.

Перекладина была слишком высоко, и Глория не могла до нее дотянуться.

– Я не могу сделать это лежа.

– Ах, чтоб меня… – раздраженно произнес Фил. – Сейчас поправим. – Он опустил перекладину пониже.

Чтобы проделать эту операцию, ему опять пришлось приблизиться к Глории. Он заметил капельки пота, блестевшие у нее на носу и верхней губе, и почувствовал тепло, исходившее от ее тела. Ее грудь поднималась и опускалась, то приближаясь к нему, то удаляясь.

Хорошо, хоть кто-то из них мог дышать, потому что Фил уже находился на грани потери сознания от нехватки кислорода. Никогда в жизни ему так страстно не хотелось поцеловать женщину.

– Мне приходится слишком напрягаться, – прошептала она. – Разве нельзя отрегулировать натяжение на меньшую величину?

Фил вскочил так стремительно, что ударился головой о металлический суппорт.

Глория ахнула и отпустила перекладину, которая взмыла вверх и ударила Фила прямо в подбородок.

– О боже!

Фил осторожно пощупал свою челюсть.

– Все цело?

Удара по голове ему как раз и не хватало для того, чтобы вновь обрести ясность мышления.

– Жить буду, но теперь мне понятно, что придется поработать над техникой безопасности. Пожалуй, на этом нам лучше и закончить на сегодня.

Фил простонал и отнял руку от затылка.

– Именно это мне и нужно было, Глория.

– Перелом челюсти?

– Лучше у меня, чем у клиента. – Он прикоснулся к ее плечу. – Или у тебя. Я бы никогда не простил себе, если бы ты получила травму на моем тренажере.

– Правильно, потому что я тоже никогда бы тебе этого не простила, – улыбнулась Глория.

9

Глория постаралась вычеркнуть из памяти занятие на тренажере Фила в пятницу вечером, несмотря на то, что ноющие мускулы мешали ей это сделать. Она перестала притворяться, будто Фил ее совершено не привлекает.

После ее разрыва с Джарвисом Люси посоветовала ей обратиться к психотерапевту. Одно замечание, брошенное вскользь врачом, застряло у нее в памяти. Он сказал, что ощущаемая ею необходимость в самопожертвовании, возможно, происходит от чувства неуверенности в себе.

Решительным движением руки Глория сняла трубку и набрала номер фирмы «Джанкер Ресторант Сэпплай». Может быть, наступит день, подумал она под аккомпанемент длинных гудков, когда она будет суперуверенной в себе. И вот тогда Фил будет ей по зубам. А разве повышение по службе – не лучший способ воспитания этого качества?

– Карла Паркера, пожалуйста. Это Глория Кемпбелл из «Фаст Фудс».

Сработал автоответчик. Ах да, ведь еще только восемь тридцать. Карл, главный бухгалтер «Фаст Фудс», не относился к числу ранних пташек. Она оставила на ответчике просьбу сообщить ей цены на экологически чистые кофейные фильтры.

В трех других местах Глории повезло больше. Все оказались уже на работе, и она без задержек получила нужные сведения. В этот момент к ней постучалась Люси.

С улыбкой во весь рот Люси бросила на письменный стол папку с данными об объеме розничных и мелкооптовых продаж за четвертый квартал.

– Это официальный предлог. А вообще-то я хотела рассказать тебе о Бобе. – Притащив из коридора стул, Люси приставила его к письменному столу сбоку.

Ну вот, не было печали. Люси исчезла вместе с Бобом в новогоднюю ночь и с тех пор как в воду канула. А теперь она собиралась пытать Глорию подробностями своих похождений.

Устроившись поудобнее на стуле, Люси начала:

– Глория, он тако-о-ой милый.

Пальцы Глории потихоньку подбирались к ежеквартальному отчету.

– И он такой щедрый, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Нет, – рассеянно ответила Глория, которой очень хотелось узнать, на каком месте по объему продаж стоит ее регион, и в то же время сделать это так, чтобы не заметила Люси.

Люси доверительно наклонилась к ней, отрезав доступ к отчету.

– У него есть язычок, и он умеет им пользоваться, – прошептала она, вздрогнув всем телом.

Из вежливости Глория выслушала подробности, на зависть пикантные, что, впрочем, можно было угадать с самого начала, а затем спросила:

– Ну и в чем его недостаток?

– Почему ты думаешь, что у него должен быть недостаток?

– Потому что идеальных мужчин не бывает, – ответила Глория. – Внешних изъянов у него нет, и все же он не женат. Что-то здесь не так.

Люси озабоченно нахмурилась:

– Он юрист и работает по восемьдесят часов в неделю. А на прошлой неделе у него был отпуск. – Она вздохнула. – Не знаю, когда я увижу его снова.

Женщины поболтали еще несколько минут, затем Люси нехотя встала.

– Ладно, мне пора. У меня там работы непочатый край. Хочу предупредить тебя, что перспективы мрачные. Объем продаж снизился.

– Ну и что. В это время всегда так бывает. Много праздников, люди не сидят в офисах и не пьют кофе.

– Нет, все гораздо хуже, чем ты думаешь. Я просто хотела предупредить заранее. Копии отчета будут разосланы членам правления только после ленча и тогда… в общем, жди совещания. Это я тебе гарантирую. – Люси щелкнула пальцами и ушла.

Не успела захлопнуться за ней дверь, как Глория бросилась на отчет, как коршун на цыпленка. К ее разочарованию, юго-западный регион прочно увяз в середине, как было весь прошлый год.

– Это отчет за последний квартал? – Услышав голос своего босса, Глория вскочила на ноги.

– Да.

Она протянула папку мистеру Гронштайну.

– Как он у вас очутился?

– В том отделе работает моя подруга. Они занимаются рассылкой этих отчетов. – Не хотелось бы, чтобы у Люси возникли неприятности. – Меня очень интересует, как у них обстоят дела по этой позиции, ведь я занимаюсь маркетингом.

– Гм… – Мистер Гронштайн просматривал отчет, стоя вполоборота к письменному столу Глории. Его лицо при этом оставалось невозмутимым.

Будь что будет, решила Глория, у которой от волнения подступил комок к горлу.

– По-моему, неправильно использовать показатели оптовой торговли в качестве единственных критериев для определения места.

Мистер Гронштайн повернул голову и посмотрел на Глорию, явно ожидая продолжения.

– Мы работаем в юго-западном регионе. Здесь теплее, а люди в теплые месяцы пьют меньше кофе. Регионы с более холодным климатом всегда будут впереди нас по объему как оптовой, так и розничной торговли.

– Правильная мысль. – Гронштайн вернул отчет Глории. – Однако боюсь, что в данный момент, когда произошел резкий спад в целом, она вряд ли будет иметь какое-либо значение. – Повернувшись к выходу, он пробормотал напоследок: – Плакала моя премия.

Приехав домой, Глория заперла дверцу машины на ключ и пошла к своему подъезду. Едва она начала подниматься по лестнице, как с ней поравнялся Фил. Похоже, он уже оправился от последствий недоработки по части техники безопасности. Во всяком случае, синяков на его симпатичной челюсти не было. Стало быть, единственный урон понесла гордость Глории.

– Как насчет второго раунда?

– Тебе не терпится разбить голову? – Глория, поднимаясь по лестнице, старалась сохранять ровное дыхание. – Кажется, в психотерапии это называется «антивитальные настроения».

– Нет, это называется по-другому. Настойчивость и решимость.

Глория почувствовала, что она опять попала в сети его неотразимого обаяния.

– Ты не дашь мне покоя, пока я не выполню твою десятиминутку, верно?

– Верно.

Глория показала ему язык и открыла дверь своей квартиры.

– Я переоденусь.

Надев те же самые шорты и тенниску, Глория вышла из спальни. Фил просматривал телепрограммы, сидя на кухонной табуретке.

– Я вижу, ты пользуешься большой популярностью.

– Почему ты так решил?

Фил показал на автоответчик.

– Уйма людей желает пообщаться с тобой.

На табло автоответчика высвечивалась красная цифра: четырнадцать. Глория нажала на кнопку воспроизведения. Пара звонков была от рекламных агентов, один раз звонивший повесил трубку, не оставив сообщения, и одиннадцать раз ей звонил отец.

Он звонил из какого-то Богом забытого городка. Глория посмотрела на часы.

– Папа сказал, что будет перезванивать каждые полчаса. Значит, следующий звонок будет в семь.

– Осталось двадцать минут. Еще куча времени для занятия на тренажере.

– Фил, я не думаю…

– Успеешь. Следующие двадцать минут ты просто потеряешь зря. Будешь слоняться по квартире и нервничать. Занятие на тренажере поможет тебе избавиться от дурных мыслей. Пойдем.

– О'кей. Но при условии, что путь до твоей квартиры ты зачтешь как разминку.

Последние три дня Фил потратил на усовершенствование своего тренажера. Он переставил брусья суппорта и изменил порядок упражнений. Десятиминутка растянулась почти до пятнадцати минут. Но это не смутило Фила. Он был чрезвычайно доволен и хотел угостить ее обедом, но Глория помчалась к себе.

Телефон зазвонил, едва она успела открыть дверь.

– Глория! Все в порядке? – голос отца выдавал крайнюю встревоженность.

– Папа, днем я на работе…

– Ах да… Однако непонятно, где твоя мать.

Глория постаралась побороть в себе раздражение.

– А какая тебе разница? – тихо спросила она.

– Что это за вопрос?

– Ты уехал и даже не попрощался.

– Насколько я припоминаю, это ты в тот вечер уехала, не сказав своему отцу пи слова.

– Это не одно и то же.

– Где же твоя мать? – спросил он усталым голосом.

– Не знаю. Теперь она живет своей собственной жизнью. – Глория старалась выбирать слова, почувствовав, как в ней опять стало закипать раздражение. Она не хотела, чтобы у нее вырвалась одна из тех язвительных реплик, которые крутились на языке. Потом об этом пришлось бы пожалеть.

– Мне нужно поговорить с ней.

– Но, может быть, ей это не нужно.

Последовал тяжелый вздох.

– Глория, есть вещи, которые ты не понимаешь.

Терпение Глории лопнуло:

– Нет, это ты не понимаешь! Мама делала за тебя всю черновую работу, все везла на себе ради того, чтобы ты стал большой шишкой. И как же ты отблагодарил ее?

Очевидно, отец был ошарашен этой тирадой, потому что он вдруг изменил тон и стал разговаривать, как мистер Гронштайн.

– Глория, не будешь ли ты столь любезна удостовериться, все ли в порядке с твоей матерью. Если кому-нибудь из вас понадобится связаться со мной, вы можете звонить в здешний универмаг. Его владельцы, супруги Лоуренсы, мне все передадут.

Положив трубку, Глория еще несколько минут стояла у телефона. Ей хотелось плакать. Никогда в жизни она так не разговаривала с отцом.

Она уже всхлипнула, но стук в дверь отвлек ее.

– Глория? С тобой все в порядке?

Фил решил навестить ее на всякий случай. Проявил заботу. Она вздохнула. Все было бы ничего, если ли бы он не был так чертовски привлекателен.

– Нет, – отозвалась она.

– Впусти меня.

Глория открыла дверь.

– Все мужчины – беспутные негодяи, которые думают только о себе. Ты все еще хочешь войти?

– Естественно. Чего же еще ожидать от одного из беспутных негодяев. – Он подошел к дивану, бросил какие-то бумаги на кофейный столик и сел на свое обычное место. – Что случилось?

– Мои родители сведут меня с ума, – жалобно сказала Глория и села рядом.

– Дай мне свою лапку. – Он повернулся к ней лицом и, взяв ее за руку, слегка наклонил голову набок. – Продолжай, Глория. Я готов выслушать тебя.

Такое поведение Фила немного озадачило ее.

А затем она увидела на его лице словно наклеенное, чуть ли не гротескное выражение сочувствия.

Она сузила глаза.

– Что ты делаешь?

– Внимаю твоим словам. Разве я не выгляжу искренним.

Глория вырвала у него свою руку.

– Нет.

Он сделал еще одну попытку.

– Так лучше?

– Ты похож на продавца подержанных библий.

Он провел рукой по волосам.

– Послушай, в статье, которую я прочитал в «Эдмонтон Крониклз», говорится, если женщина изливает то, что у нее наболело на душе, мужчина должен взять ее за руку, наклонить голову набок и проникновенно глядеть ей в глаза, периодически бормоча «гм».

– Совсем не смешно – И тут, к ужасу Глории, у нее вдруг защипало глаза. Она быстро заморгала, не зная, что делать.

– Ах, Глория…

Фил наклонился к ней совсем близко и, обняв за плечи, привлек к себе так, что ее голова оказалась у него на груди.

Она услышала ровное биение его сердца. Он был сильный и теплый, и ей было с ним спокойно и уютно. Правда, в голову сразу полезли всякие неправильные мысли, которые не положено иметь независимой женщине.

И тогда Глорию словно прорвало. Все обиды и огорчения, несбывшиеся надежды и печали, все это обрушилось потоком на Фила. Не удержалась она и от колких замечаний в адрес Джарвиса, что было глупо с ее стороны, потому что мужчины не любят выслушивать причитания о своих предшественниках.

Но Фил не сказал ни слова, он только поглаживал ее по плечу, касаясь подбородком ее затылка. Обошлось без рыданий и истерики, что само по себе уже было хорошо.

В конце концов она успокоилась.

– Знаешь, мы с мамой все время спорили. Мне трудно было поверить в то, что женщина, выросшая во времена расцвета феминистского движения за равноправие полов, вдруг добровольно откатывается назад. Но она утверждала, что все идет по плану, а я твердила ей, что это глупый план. Я говорила о том, что может произойти нечто непредсказуемое, но, если честно, то я не думала, что окажусь права. Лучше бы я ошиблась.

– Кто знает, может быть, все к лучшему.

Глория вырвалась из-под опекающей руки Фила.

– Как у тебя только язык поворачивается говорить такое? Моя мать здесь, покинутая, а отец на другом конце страны играет в отшельника.

– Глория, они почти тридцать лет прожили вместе. Есть вещи, которых ты можешь не знать.

– Все равно это отвратительно. Лично я не собираюсь прожить свою жизнь ради какого-то мужчины. Если он захочет посвятить мне свою жизнь, это его дело.

– Ясно… Ты не против, если кто-то, кого ты любишь, жил бы такой жизнью, которую ты сама презираешь? Интересно. Неужели ты действительно хочешь, чтобы мужчина в твоей жизни полностью зависел от тебя?

Ох, нет, если он поставил вопрос таким образом.

– Неужели тебе не хотелось бы, чтобы твой муж имел больше мужских качеств?

И это тоже. Ведь сейчас, когда Фил смотрел на нее очень по-мужски, ей это… как бы точнее сказать, ну, в общем, льстило. Тем более, она так отчетливо помнила прикосновение его рук. Ей опять захотелось прижаться к его груди.

Вдруг зазвонил телефон. Кто бы это мог быть?

– Глория, это Люси. – Похоже, Люси звонила с вечеринки или из бара. – Послушай. Это, конечно, не мое дело, но если бы она была моей матерью, и моя подруга увидела бы ее, я бы захотела, чтобы эта подруга хотя бы предупредила меня.

Глорию словно приморозило к дивану.

– Люси, ты где?

– Я в баре «Монморанси». Здесь твоя мать и… она вроде как… ну, все эти парни толпятся вокруг нее, а она…

– Что она?

– Она кокетничает с ними. О, черт возьми, Глория, по-моему, она подцепила одного типа и сейчас уйдет с ним.

В этот момент Глория поняла, что это значит, когда говорят, что кровь застывает в жилах.

– Не дай ей уйти. Я уже выхожу.

– Но я не знаю, смогу ли я тебя провести.

– Я пройду, даже если мне придется для этого выломать дверь. – Потрясенная, Глория положила трубку. – Мама в баре «Монморанси». Похоже, у нее поехала крыша.