Текст книги "Любовь и доктор Форрест"

Автор книги: Рэчел Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Ужасно хочется есть!

Когда за хозяйкой закрылась дверь, подруги переглянулись между собой и рассмеялись.

– Как здорово, что ты приехала, – воскликнула Лесли. – Я помираю здесь от скуки. Совершенно не с кем поговорить.

– Ну так давай, выкладывай, что там у тебя!

– Сейчас не могу. Через час у меня начинается дежурство. А может быть ты после ужина сама зайдешь ко мне в клинику?

– А это далеко отсюда?

– Десять минут пешком. Иди прямо по улице, пока она сама не приведет тебя к прямо к воротам.

Прошло уже несколько дней отпуска Пат. Сама Пат каждый день брала уроки у инструктора по лыжам, и когда у Лесли выдавалось свободное время, то по окончании лыжных занятий подруги, она всегда составляла той компанию, отправляясь с ней вместе в кафе, выстроенное неподалеку от учебных спусков, чтобы посидеть там вместе и выпить чашку горячего шоколада.

Случилось так, что в следующий понедельник свободного времени у Лесли оказалось больше, чем бывало обычно, и она решила тоже встать на лыжи. Это занятие показалось ей столь утомительным, что оставшихся после урока сил ей едва хватило на то, чтобы кое-как добрести до кафе, куда они отправились, чтобы выпить шоколада и поболтать как обычно.

– Ты где хочешь сесть: здесь или в помещении? – спросила Пат.

– Лучше на улице, если есть места. – Лесли окинула взглядом деревянную террасу, заставленную столиками с придвинутыми к ним скамьями. Смотри, вон там вроде собираются уходить.

Подруги поспешили на другой конец террасы и уселись на освободившиеся места, а к тому времени, как они стащили с рук перчатки и отряжнули снег с лыжных брюк, на столике перед ними уже дымились две чашки горячего шоколада, на поверхности которого покачивалась легчайшая пена из взбитых сливок.

– Вот такая жизнь по мне, – сказала Пат. – Если Редвуду сюда вдруг понадобится медсестра, ты меня поимей в виду – сообщи сразу же. Перемена обстановки после этой "Святой Катерины" мне не помешала бы.

– Представить себе не могу, что ты сможешь вот так запросто распрощаться с теми бесконечными катакомбами коридоров! Ты же жить без них не можешь!

Ответ Пат потонул в шуме мотора подъехавшего автобуса, и когда мгновением позже он выехал из-за поворота и сотановился, то от толпы высыпавших из салона пассажиров тут же отделился плотного телосложения рыжеволосый мужчина, который, заметив подруг, приветственно замахал им и начал пробираться к их столику.

– Привет, Ричард! – сказала Лесли. – А я и не знала, что ты уже начал выходить.

– Это моя первая вылазка на улицу. – Он стоял рядом с их столиком и широко улыбался.

– Помнишь Пат, – быстро спросила Лесли.

– Как же я могу забыть ее? – с этими словами Ричард протянул Руку. Как поживаете, сестра?

– Очень недурственно, доктор, – холодно ответила Пат.

– Боже мой, – рассмеялась Лесли, – неужели даже здесь, в Швейцарии, вы не можете стать наконец просто хорошими знакомыми.

– А страна-то здесь причем? – заметила Пат, но потом невольно улыбнулась и немного подвинулась на скамье, освобождая таким образом место, чтобы Ричард тоже смог сесть.

– Благодарю вас, – ответил он, усаживаясь между ними. – А сейчас я бы випил чего-нибудь горячего. – Подозвав офицантку и сделав заказ, он снова переключил свое внимание на Пат. – Местный климат идет вам на пользу. У вас такой обалденный румянец! Ну прям настоящая деревенская молочница!

– Вы необычайно щедры на комплименты! – сухо ответила ему на это Пат.

Ричард слегка покраснел, и с тоской взглянув на Лесли, так быстро опрокинул в себя принесенный тем временем ему шоколад, что даже поперхнулся.

Отодвинув от себя чашку и встала из-за стола.

– Ладно, мне пора идти. Лесли, как насчет сегодняшнего вечера?

– Боюсь, что сегодня ничего не выйдет, у меня дежурство в больнице. Но завтра после обеда я буду совершенно свободна. А вечером можно будет сходить на танцы в "Пост-Отель". – Лесли обернулась к Ричарду. – Хочешь пойти с нами?

В ответ он лишь покачал головой.

– Я еще не достаточно окреп после болезни, чтобы танцевать сразу с двумя дамами!

Густой румянец на щеках Пат стал еще ярче, и она подхватила со стола свои перчатки.

– Тогда заплатишь за мой шоколад, Лес, ладно?

– Я сам заплачу, – вмешался Ричард.

– Еще чего, – огрызнулась Пат. – Уж не думаете ли вы, что я спокойно позволю вам расплатиться сразу за двух дам! – и круто развернувшись, она сбежала вниз по лестнице.

Как только Пат удалилась на достаточное расстояние, Лесли заговорила снова.

– А ты кажется считаешь себя жутко остроумным?

– Ты это к чему?

– Зачем тебе понадобилось обзывать Пат молочницей?

– Мне очень хотелось сделать ей комплимент.

– Комплимент! – Лесли раздраженно засопела. – Если ты считаешь, что это можно считать комплиментом, то тогда сам ты осел!

После этого заявления он показался ей столь удрученным, что Лесли в конце концов усмирила свой гнев.

– Ладно, давай, допивай свой шоколад и пойдем обратно. Тебе еще нельзя так долго оставаться на морозе, тем более, что уже начинает холодать.

На следующий день, сразу же после обеда, в последний раз проведав своих пациентов, Лесли поспешила к себе в комнату, чтобы переодеться в лыжный костюм. Она была уже в самом конце коридора, когда ее нагнала Лисель.

– Простите, фройляйн доктор, но герр Редвуд просил, чтобы вы зашли к нему.

Чертыхнувшись в душе, Лесли вошла в приемную. Как всегда ей пришлось прождать здесь довольно долго, и к тому времени когда она наконец переступила порог его кабинета, все назначенные сроки, когда они собирались встретиться с Пат, уже прошли.

– Извините, за беспокойство доктор Форрест. Я совсем забыл, что сегодня после обеда у вас нет дежурства, иначе я сказал бы вам об этом раньше. Я бы хотел просить вас о том, чтобы до конца этой недели вы поработали бы без положенных вам выходных.

Лесли в ужасе смотрела на него.

– Но я... я не могу – это невозможно!

– Приношу вам свои извинения!

Лесли густо покраснела.

– Простите. Я не хотела... Но только моя подруга... Она специально приехала сюда, чтобы повидать меня. А на следующей неделе нельзя?

– Если бы такая возможность была, то я не стал бы просить вас об этом сейчас. Или может быть вы думаете, что я это делаю из вредности? – Редвуд поджал губы, заметив, как недоверчиво смотрит она на него. – Нет, вы подумайте сами, доктор Форрест. В прошлом месяце у Бертью были постоянные дежурства, и теперь я разрешил ему уехать на несколько дней для отдыха. И тут совершенно неожиданно получается так, что и я должен уехать в Цюрих, так что здесь не остается никого, кроме Ричарда. А он еще не вполне здоров, и сможет приступить к работе самое ранее через несколько дней, но если вы...

– Пожалуйста, не продолжайте. Если бы вы объяснили мне все с самого начала, то я не стала бы возражать.

– Я не имею привычки, объяснять персоналу причины своих поступков.

– Извините.

Наступило продолжительное молчание. Редвуд сначала пристально разглядывал ее, а затем наконец сказал:

– Сегодня вам впервый раз за все время пришлось извиняться передо мной. – полуобернувшись, он взглянул в окно. – Знаете, доктор Форрест, иногда бывает очень и очень непросто быть чьим-либо начальником. И хотя некоторые из моих решений можно назвать непопулярными, но можете не сомневаться, что это всегда вынужденные меры.

Лесли было нечего ответить на это, и натянуто улыбнувшись, она вышла из кабинета, тут же отправляясь на поиски Ричарда.

– Мне необходимо срочно подменить Акселя, – объяснила она, – поэтому не мог бы ты сейчас пойти на склон для начинающих, разыскать там Пат и сказать ей, что сегодня вечером я не смогу увидеться с ней?

– Разумеется. Ну давай лучше я тебя здесь заменю. Я уже вполне здоров.

– Редвуд так не считает.

– А мы ему ничего не скажем.

– Он все равно узнает, – покачала головой Лесли. – Просто пойди на горы и скажи об этом Пат. Она поймет.

– Разумеется, я отправлюсь туда прямо сейчас – ведь ты же не требуешь от меня, чтобы я оставался бы там с весь день до темноты. Вот это было бы уже слишком!

Ричард быстрым шагом отправился на лыжную базу, но когда он наконец добрался до учебных спусков, было уже почти четыре часа, и уже здесь он начал приглядываться к толпам туристов, ища взглядом Пат. В конце концов его поиски увенчались успехом: она одиноко стояла у двери хижины, где хранились лыжи, и тогда он окликнул ее по имени и помахал рукой.

Она быстро подошла.

– Что случилось? Где Лесли?

– На работе. – В нескольких словах он описал ей ситуацию.

– Спасибо, что предупредил, – небрежно поблагодарила она. – Ну тогда я пойду и разыщу свою группу.

Она зашагала прочь, а Ричард остался стоять на месте, глядя ей вслед. Пат шла, повесив голову и уныло опустив плечи, и, сам того не желая, он вдруг окликнул ее, хоть в следующий момент, когда она обернулась и снова подошла к нему, уже успел разозлиться сам на себя за излишюю жалостивость.

– Ты меня звал?

– Да. Я чувствую себя в некоторой степени виновным за то, что сегодня у вас ничего получилось. Может быть пойдем, покатаемся вместе?

– Нет, спасибо. Я и сама прекрасно справлюсь. – Она снова отправилась восвояси, затем, остановившись в стороне, с трудом надела лыжи. Она продолжила медленное восхождение к вершине склона, и уже добралась до своей группы, когда инструктор взмахнул рукой, давая тем самым понять, что занятие заокнчено.

Ричард еще некоторое время наблюдал за тем, как неуверенно покачиваясь, она отправилась в обратный путь вниз по склону, а затем, повинуясь секундному порыву, он вошел в здание базы, забрал хранившиеся там собственные лыжи и вскоре уже дожидался ее у входа.

– Что-то быстро твой урок закончился!

Проигнорировав это замечание, Пат уже собиралась было войти на базу, когда он схватил ее за руку.

– Пойдем, Пат, я сам смогу дать тебе урок.

– Не хочу я никакого урока.

– Чепуха. Конечно же хочешь.

– Нет, не хочу.

– Пошли, я сказал, – строго приказал он.

Пат снова хотела было что-то возразить ему, но Ричард уже отъехал от нее, и тогда, небрежно передернув плечами, она отправилась вслед за ним.

– Справишься сама? – бросил он ей через плечо.

– А то как же.

Ни слова больше не говоря, он продолжил восхождение. Добравшись до вершины спуска и обернувшись назад, Ричард не смог сдержать улыбки. Вопреки своей непоколебимой уверености в собственных силах, Пат еле-еле сумела добраться до середины крутого склона, и с каждым новым шагом вперед, она неизменно поскальзывалась, и как будто скатывалась на пару шагов назад.

– Когда идешь, старайся ставить лыжи на ребро, – крикнул ей Ричард, и работай палками. Тогда ты не будешь скользить.

Наконец она тоже добралась до самой вершины и теперь стояла, глядя отсюда на только что и с таким трудом проделанный путь.

– Какая крутая гора, – нерешительно проговорила Пат. – Я еще никогда прежде не съезжала с такой высоты.

– Боишься?

Она тряхнула головой, и как будто в ответ на его вопрос, слегка согнув ноги в коленях, оттолкнулась палками и поехала вниз. Очень быстро она набрала скорость и вскоре уже стремитель неслась под гору.

– Поворачивай! – кричал ей вслед Ричард. – Ради бога, остановись!

Но было уже слишком поздно. На середине склона Пат охватила паника, она взмахнула руками и упала на снег, глубоко зарываясь в сугроб. Ричард мгновенно съехал вслед за ней, и остановившись, посмеиваясь, стоял рядом. Зеленая шерстяная шапочка слетела у нее с головы, и рыжие волосы были полны снега.

– Помочь?

Щеки Пат вспыхнули.

– Обойдусь.

Изловчившись, она сумела занять сидячее положение, и кое-как встав на лыжи, проехала так еще несколько ярдов и снова упала. И опять она попыталась безуспешно подняться, но так и не сумев ничего предпринять, осталась лежать на снего, снязу вверх глядя на него.

– Ну как, достаточно? – вежливо осведомился он.

– Проваливай отсюда и оставь меня в покое!

– Будет сделано. – Взмахнув на прощание рукой, он быстро съехал вниз и, плавно развенувшись там, остался стоять, наблюдая за ней.

Пат оставалась сидеть на том же месте, где он оставил ее, тогда он сложил руки на груди и приготовился ждать, но ожидание было недолгим.

– Ричард! – позвала она. – Я никак не встану!

– Хочешь, чтобы я помог?

Было заметно, что у нее в душе борются между собой два чувства: гордость и смирение. В конце концов она кивнула.

– Если тебе не трудно. Ты не поднимайся. Просто крикни мне оттуда, что делать.

– Ну, тогда слушай внимательно. Возьми палки, покрепче ухватись за них и воткни в снег по обе стороны от себя. Теперь подогни ноги, убедись, что у тебя не перекрестились лыжи и вставай. Эй! – истошно закричал он. Палки глубже втыкай, иначе не удержишься!

И опять его совет прозвучал слишком поздно. Еще сама того не осознав, что она стоит во весь рост на склоне, и концы ее лыж направлены вниз, Пат покатилась с горы, быстро набирая скорость, и заканчивая свой спуск, снова падая на снег у его ног.

На этот раз, они вместе рассмеялись, и Ричард нагнулся, чтобы помочь ей подняться со снега.

– Ничего, скоро научишься. Давай снова поднимемся наверх.

Они провели на склоне целый день, настроение у обоих было замечательным, и к тому времени, как день начал клониться к закату, и они возвратились в хижину у подножия спуска, чтобы оставить там лыжи, от былого взаимного антагонизма не осталось и следа.

Потом они медленно шли по дорожке, и Ричард похлопал ее по плечу.

– У тебя уже совсем неплохо получается. А как насчет того, чтобы выпить сейчас по чашечке шоколада?

– С удовольствием.

Они добрались до "Мурмелтиера" и он с сомнением взглянул на небо.

– На улице сидеть слишком холодно, лучше зайдем в помещение.

Они расположились за маленьким столиком у дальней стены, и Ричард заказал две чашки горячего шоколада со взбитыми сливками.

– Мне не стоило бы есть сливки, – вздохнула Пат, попивая свой шоколад. – Я и так слишком толстая.

– Я тоже, – признал Ричард. – А что в этом такого? Говорят, что полные люди намного добрее худых!

– Но не так привлекательны, как худые.

– А кому нужна эта привлекательность?

– Мужчинам, – сдержанно ответила Пат.

Еще мгновение он разглядывал ее.

– А тебе-то чего волноваться? Немного пудры и краски, и все в ажуре.

– Не льсти мне, я не отношусь к этому типу женщин.

– А кто тебе здесь льстит? – он подался немного вперед, наклоняясь к ней через стол. – Я, лично, считаю, что ты очень даже ничего. У тебя очень красивый ротик, я такого еще ни у кого не видел.

Она залилась краской, и резко отодвинула свой стул от стола.

– Почему такая спешка? – изумленно спросил он.

– Поздно уже. Мне пора возвращаться. К тому же тебе не следует расхаживать по улице на морозе, иначе ты можешь снова простудиться.

– Ну все, закудахтала, мамаша-квочка! – залпом допив свой шоколад, он надел куртку и обогнав Пат, открыл дверь перед ней, пропуская ее вперед. Я провожу тебя до дома.

К тому времени как они пустились в обратный путь, по небу уже разлился багрянец заката, в то время, как над вершинами гор все еще догорало золото уходящего дня. Они молчали всю дорогу, пока наконец Пат не остановилась у одного из деревенских домов.

– С твоей стороны было очень мило проводить меня домой.

– Не стоит благодарности. А что ты делаешь сегодня вечером?

– Мы собирались в "Пост-Отель".

– Тебе там наверняка понравится. – Он чихнул. – Я бы тоже не отказался составить вам компанию. – Сказав это, он чихнул еще раз.

– Только если ты ищешь неприятностей на свою голову! – Пат с беспокойством смотрела на него. – Я надеюсь, ты не простудился сегодня по-новому.

– Я уверен, что нет. – Здесь он чихнул в третий раз, и она легонько толкнула его.

– Иди домой, Ричард. И большое спасибо за твою жалость ко мне.

У него был такой вид, будто он собирается еще что-то сказать, но затем он видно передумал, и помахав ей на прощание, отправился вверх по дорожке, уводившей на вершину холма.

Пат глядела ему вслед, до тех пор, пока он не скрылся за поворотом, и затем, печально вздохнув, вошла в дом.

* * *

Лесли была поистине поражена, узнав, что весь тот день Ричард провел вместе с Пат, но решила все-таки воздержаться от того, чтобы отпустить замечание по этому поводу даже тогда, когда тот объявил ей, что возможно он собирается на следующий день снова преподать Пат урок катания на лыжах.

Но тем вечером, приводя себя в порядок перед выходом из дома, она пребывала в несколько подавленном настроении, и как будто пытаясь тем самым отогнать от себя тоску, Лесли надела свое самое яркое платье – шерстяное, цвета голубого сапфира, так выгодно почеркивавшее цвет ее глаз и медовый оттенок волос. "Я, должно быть, слишком много работаю", – думала она, накладывая второй слой губной помады и разглядывая себя в зеркало, и ей начинало казаться, как будто в нем помимо своего отражения она может увидеть и то, какими будут те годы, которые ей еще предстоит прожить; годы, посвященные заботе о других людях, которые, излечившись от своих болезней, неминуемо навсегда уйдут из ее жизни. Вот это и была та самая карьера, которой она так добивалась – та цель, ради достижения которой она так долго и упорно трудилась. И все же, почему она вдруг перестала испытывать удовлетворение от того, что ее амбициозные стремления начинают воплощаться в жизнь?

Часы пробили девять, и тогда, набросив на плечи пальто из тяжелого твида и сунув в бумажную сумку выходные туфли, Лесли поспешила по коридору, и шагов сапожек на резиновой подошве было совсем не слышно. Решив не связываться с лифтом, она принялась спускаться вниз по лестнице, и на последнем лестничном марше нечаянно налетела на человека, который в это же время шел по лестнице ей навстречу. Стыдливо покраснев, она отпрянула назад. И отчего это всегда получается так, что ей приходится попадать в самые дурацкие ситуации именно тогда, когдя поблизости случается Филип Редвуд?

– Извините, пожалуйста, – пробормотала Лесли. – Я не слышала, что вы поднимаетесь.

– Очевидно. А я тоже не услышал, что вы идете мне навстречу. Куда это вы так спешите?

– Мы с подругой договорились встретиться в "Пост-Отеле", и я хочу успеть на автобус, который отходит в девять-ноль-пять!

– Можете так не бежать, вы уже опоздали. После шести часов они отъезжают ровно в "ноль-ноль". – Видя постигшее ее глубокое разочарование, он улыбнулся. – Не принимайте это так близко к сердцу, я отвезу вас на машине. Это единственное, что я могу сделать для вас в данной ситуации, к тому же я и так уже нарушил ваши планы на сегодняшний день.

– Что вы, в этом нет необходимости, – быстро возразила Лесли. – Я и сама дойду до отеля за каких-нибудь двадцать минут.

– Но только в том случае, если скатитесь отсюда на лыжах! Идемте, резко перебил он ее. – Моя машина стоит во дворе.

Редвуд был оказался столь настойчив, что отказаться было невозможно, и она покорно проследовала за ним, в то время как он развернулся и зашагал вниз по лестнице.

– Но вы же наверное очень устали после поездки в Кур? – спросила она.

– Я пробыл там всего час, а потом сразу же вернулся обратно. Подождите меня в холле, пока я схожу за пальто.

И вот уже всего через несколько минут машина Редвуда выехала за ворота клиники, и Лесли смотрела в окно, на ночное небо, где в черной вышине мерцали далекие звезды, похожие на крошечные булавочные головки, торчащие из обтянутой черным бархатом игольной подушки. Снег как будто излучал какое-то призрачное сияние, и при свете фар на его поверхности то и дело вспыхивали небольшие ледяные кристаллики. Лесли украдкой поглядывала на человека, сидевшего рядом с ней, всматриваясь в его гордый, волевой профиль, в то время, как он внимательно следил за дорогой. И снова, уже в который раз, она задалась вопросом о том, куда пропала его жена, но стоило лишь этой мысли напомнить о себе, как автомобиль затормозил у входа в "Пост-Отель".

Он вышел из машины, обошел вокруг нее, и открыл дверцу для Лесли, а затем держа ее под руку, вошел вместе с ней в отель. В фойе было шумно и многолюдно, и тогда, как будто вдруг растерявшись, он немного замешкался и взглянул на нее.

– Что с вам, мистер Редвуд? Что-нибудь не так?

– Только то, что я начинаю с очень большим опозданием понимать, что имеют в виду, когда говорят: "мешай дело с бездельем, проживешь век с весельем". – Он вопросительно вскинул брови. – Может быть вы и ваша подруга не станете возражать, если я приглашу вас побыть сегодня моими гостями.

Это предложение прозвучало так неожиданно, что Лесли не нашлась сразу, что ответить, а Редвуд, истолковав по-своему ее молчание, поспешно сказал:

– Я совсем не хотел поставить вас в неловкое положение. Это была просто дурацкая идея. Возможно, у вас были совсем другие планы на сегодняшний вечер.

– Нет-нет, что вы! Это замечательная мысль. – Самым необъяснимым образом Лесли мгновенно удалось избавиться от своей депрессии, и они пошли дальше, направляясь в тот угол фойе, где должна была дожидаться Пат.

– Я опоздала на автобус, – быстро объяснила Лесли, обращаясь к подруге, – а мистер Редвуд любезно подвез меня сюда на собственной машине. Он приглашает нас провести сегодняшний вечер вместе с ним.

Скрыв свое изумление, Пат протянула хирургу руку.

– А вы меня наверное не помните, мистер Редвуд, а?

– Боюсь, что нет. Единственное, о чем я могу догадываться, так это то, что вы, должно быть, тоже работали в "Святой Катерине" в то же самое время, когда там работал я. Только не говорите мне о том, что вас тоже уволили оттуда из-за меня!

– Ничего подобного! Я до сих пор там работаю, но уже в более высокой должности. Я старшая сестра в отделении у Маргарет Браун.

– Это было одно из моих самых любимых отделений! За это надо обязательно выпить. Вы идите в гардероб и оставьте там пальто, а я тем временем спущусь вниз и займу столик.

И только в гардеробе отеля Пат дала наконец волю своему изумлению.

– Ну, знаешь ли, подруга... Уж с кем, с кем, а увидеть тебя в одной компании с ним. Что это вдруг на него нашло?

– По-моему, он просто скучает.

– Или сам себя жалеет. Судя по тому, что мне рассказывал о нем Ричард, он живет как отшельник.

– А ты чего ожидала. И кроме того, он женат.

– Но это не мешает ему оставаться мужчиной!

– И врачом, которому не наплевать на свою репутацию!

– До тех пор, пока ты сама еще помнишь об этом, – сказала Пат.

– Ты это к чему?

– Ни к чему. Просто так. Язык болтает, пока мозги отдыхают.

Развернувшись, Лесли быстро вышла из гардероба, направляясь в небольшой бар, устроенный в подвале отеля. Здесь были расставлены маленькие столики, в самом центре зала было оставлено место для танцев, а в самом дальнем углу стояло пианино и микрофон. Филип Редвуд сидел за столиком у дальней стены, склонившись над каким-то письмом, но при приближении девушек, он встал со стула, одновременно с этим складывая листок и засовывая его в карман.

– Я еще ничего не заказывал. Так что мы будем пить?

– То, чего нет в Англии, – быстро ответила Пат.

– Ну тогда, я предлагаю "Асти Спуманте". Это похоже на сладкое шампанское.

– Отлично! Это как раз в моем плебейском вкусе! – усмехнулас Пат.

Они расположились за столиком, и Редвуд, щелкнув пальцами, подозвал офицанта.

– Когда начнет играть пианист, мы можем долго прождать и так ничего и не получить. Фредди здесь любимец публики. Слушайте, он начинает. – Редвуд отодвинулся немного в сторону, чтобы девушкам было лучше видно, и они следили за тем, как пианист сел за инструмент и тронул клавиши.

Это был превосходный концерт, и собравшиеся в баре слушатели были захвачены постоянно чередовавшимися немецкими, английскими и швейцарскими песнями. Каждый последующий номер встречался бурными апплодисментами, а по его окончании неизменно раздавались возгласы "браво!" и "бис!".

– Теперь все станут наперебой кричать, чтобы были исполнены их любимые вещи, – прошептал Редвуд, – и обычно это оказывается весьма непристойно!

Пат не спеша потягивала вино.

– Людям никогда не надоедает секс. И я никак не могу взять толк, почему. Возможно, став медсестрой, я узнала об этом слишком много.

Филип Редвуд усмехнулся этому заявлению, и от этого даже как будто стал казаться моложе.

– Какая разница, много вы знаете или мало. Вот я, например, вовсе не считаю это скучным занятием!

– Типично мужская точка зрения! – отпарировала Пат. – И вообще, мужчины – это самые распутные существа на свете.

– Как вы правы. А все потому, что женщины используют свою красоту в качестве ловушки, а мужики – эти незадачливые придурки – при виде их забывают обо всем, кроме одолевающего их желания.

В его голосе слышалась такая горечь и досада, что ЛЕсли и Пат и вовсе растерялись, не зная, что сказать, и наступившее молчание было внезапно нарушено звуками фокстрота.

Редвуд взглянул на Лесли.

– Рискнете станцевать со мной?

Она согласно кивнула в ответ, и вместе они вышли на середину зала. Там уже танцевали несколько пар, и свет настенных светильников начал постепенно угасать, словно догарающие угли в камине, становясь приглушенным. Его руки нежно обняли ее за талию, а ей все почему-то никак не удавалось сосредоточиться, изо всех сил стараяссь соотнести свои шаги с его.

– Расслабьтесь! – тихо проговорил он. – Я же вас не съем!

Она улыбнулась в ответ, и в тот же момент нервного напряжения как ни бывало.

– Так лучше?

– Гораздо лучше! Вы такая легкая, как пушинка.

Лесли робко вздохнула, неожиданно вспомнив, что в последний раз им довелось вместе танцевать в тот вечер, когда после внезапного приезда Ричарда, он повел себя совершенно непредсказуемым образом! Может быть тогда в Ричарде он видел более молодого и удачливого соперника? Лесли поспешно прогнала от себя эту мысль. Скорее всего после шумной сцены встречи Ричарда он счел, что подобные отношения, вероятно, могут нарушить тихий уклад жизни вверенной ему больницы. Тем более, что Лесли с трудом могла представить, чтобы Редвуд стал бы обращать внимание на что-либо не относящееся непрямую к его работе. Она снова вздохнула. Как, должно быть, необычайно трудно жить с таким вот человеком, если только, конечно, не найдется кто-нибудь, могущий с пониманием отнестись к его идеалам.

– Отчего мы так часто вздыхаем? – поинтересовался Редвуд.

– Красивая музыка всегда заставляет меня грустить, – уклончиво ответила Лесли.

– Тогда мне, наверное, не стоит позволять вам слушать ее слишком часто. Вы ведь так мило смеетесь.

– А когда это вы успели услышать, как я смеюсь?

– Я слышу это всякий раз, когда вы играете с племянником на снегу во дворе. Ваш голос звенит как колокольчик.

– Извините. В следующий раз я постараюсь вести себя потише.

– Но отчего каждое мое слово вы воспринимаете как критику в свой адрес? – спросил Редвуд. – Ведь я хотел сделать вам комплимент. – Лесли ничего не ответила на это, и тогда он слегка подтолкнул ее. – Вам что, так уж трудно поверить в это?

– Совсем нет, – не согласилась она, – но просто все это так неожиданно. Вы главный врач клиники, и...

– Но ведь помимо этого я еще и мужчина, – возразил он.

– И к тому же весьма и весьма способный, – быстро добавила Лесли.

– Ради бога, давайте не будем вспоминать о работе! Вы очень хорошо знаете, что я имею в виду.

Лесли невольно отпрянула назад, но он еще крепче прижал ее к себе.

– Вас это удивляет? – насмешливо поинтересовался Редвуд.

– Врача ничем невозможно удивить.

– Даже если этот врач – женщина?

– Возможно, именно потому, что она женщина! Знаете, я честно говоря, думаю, что завтра вы станете жалеть о нашем с вами сегодняшнем разговоре.

– В данный момент меня не волнует, как и что будет завтра. Я хочу наслаждаться вот этими самыми минутами. Я не знаю, почему это со мной происходит: то ли это из-за музыки, то ли всему причиной вот эти розовые огни – а может быть, из-за вас?

Мелодия танца стала медленней, и тогда он привлек ее еще ближе к себе. Лесли была словно зачарована охватившими ее до опасного сладостными ощущениями, но тут прозвучали последние аккорды, тынец кончился, и к ней вернулось привычное благоразумие.

– Вы очень хорошо танцуете, мистер Редвуд.

Он печально смотрел на нее.

– И вы тоже, доктор Форрест.

Они снова вернулись за свой столик, и остаток вечера Редвуд танцевал то с Лесли, то с Пат. Но только больше между ними уже не возникало той атмосферы недавней доверительности. Редвуд как будто о чем-то задумался, ушел в себя, как тогда, еще раньше тем же вечером, и Лесли размышляла над тем, какое отношение может иметь ко всему этому то письмо, которое он читал, когда они с Пат вошли в бар. Она была почему-то уверена, что это никоим образом не связано с работой, хотя бы потому, что за последнее время в клинику не поступало новых пациентов, а среди тех, кто уже находился на лечении не было ни одного тяжело больного. И все же всякий раз, когда он прикуривал, у него дрожали руки, и время от времени он вдруг начинал нервно барабанить пальцами по столу.

В половине первого ночи Редвуд взглянул на часы.

– Мне бы очень не хотелось выступать иннициатором окончания сегодняшнего вечера, но нам действительно придется отправиться по домам. У меня утром операция. – Он подал знак офицанту. – Вы пока идите в гардероб, а я тем временем оплачу счет.

Подруги успели уже подняться по лестнице, когда внезапно Пат испуганно взвизгнула.

– Гляди, Лесли медведь в гостинице!

Они тут же развернулись, чтобы бежать обратно, но тут зверь ухватил Пат лапами за плечи. Пат пронзительно завизжала, а медведь, пританцовывая, привлек ее к себе, и из его открытой пасти виднелся язык.

– Давай сфоторграфируемся вместе, – сказало существо, – и потом ты сможешь показывать друзьям фоторгафию настоящего белого медведя из Швейцарии.

Лесли истерически расхохоталась, а только что поднявшийся из бара Редвуд лишь улыбнулся, догадавшись о смысле произошедшего.

– Только не говорите мне, что вы в это и в самом деле приняли его за настоящего медведя.

– Вообще-то так оно и получилось, – призналась Лесли, – у меня просто душа в пятки ушла, когда он ухватил Пат.

– Но ведь вам, должно быть, наверняка известно, что в Швейцарии медведи не водятся?

– Когда вас парализует страх, то вам бывает уже не до раздумий! – она улыбнулась. – Первое, что мне пришло в голову, так что это гималайский Йетти!

Не переставая посмеиваться над этим курьезом, они вышли из отеля, и уселись на переднее сидение в машине Редвуда. Лесли, которой выпало сидеть в середине, оказалась плотно зажатой между Пат и Редвудом, и всякий раз когда он переключал скорость, она чувствовала его упругие мышцы у своего бедра. Лесли могла физически ощущать его, и поэтому, когда по пути они высадили Пат у ее дома, у самой нее появилась возможность отодвинуться от него и прислониться к дверце.

– Это был замечательный вечер, – тихо проговорила она.