Текст книги "Любовь и доктор Форрест"

Автор книги: Рэчел Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Жители деревни тихо молились, склонив головы и их одухотворенные лица светились радостью. Какими счастливыми казались они; теперь это были беззаботные люди, не отягченные грузом житейских проблем и сомнений! Взгляд Лесли медленно скользил по рядам молящихся, пока к своему большому изумлению она не признала в одном из них самого Филипа Редвуда! Он полуобернулся, и Лесли тут же отвела взгляд, оселившись снова тайком посмотреть в его сторону только через несколько минут. Редвуд сидел в одиночестве, и это обстоятельство опять заставило Лесли задаться вопросом о том, чето же такое могло случиться с его женой и отчего она не отмечает Рождество вместе с ним.

– Пойдем, а? Когда мы пойдем? – шепот Бобби прервал ее раздумья.

– Скоро. Нужно дождаться, когда закончится служба.

– Но я ничего не понимаю. Ну пожалуйста, тетя, идем же!..

Тут сно запел хор, и тогда Лесли, пользуясь всеобщим оживлением, тихонько повела племянника по проходу. Краем глаза она видела, что Редвуд слегка обернулся и смотрит в их сторону, но сделав вид, будто бы она ничего не замечает, Лесли поспешила поскорее выйти из церкви на улицу.

Они были уже на полпути к клиннике, когда у них за спиной послышались шаги, и Лесли, тут же догадавшись, кто это может быть, нарочно пошла медленнее, давая Редвуду возможность поскорее обогнать их. Но когда тот поравнялся с ними, Бобби первым заговорил с ним.

– Знаете, сэр, а мне уже можно гулять на улице. Мне лучше. Вам не нужно будет делать мне снимки.

– Я рад слышать, что ты так считаешь.

Он уже было собрался обогнать их и пройти вперед, но тут Бобби снова заговорил.

– А вы не можете отдать мне старые?

– Старые что?

– Старые снимки.

– Но для чего они тебе?

– Чтобы дома показать ребятам. Если это действительно хорошая штука, то я бы выменял бы за них шариков.

– А это возможно?

– Конечно. Но лучше всего иметь что-нибудь посущественнее. Вот, например, когда я лежал в больнице Святой Катерины, то у нас там у одного мальчика был его аппендикс в банке, и он собирался выменять за него футбольный мяч.

Услышав об этом, Редвуд рассмеялся и обратился к Лесли.

– У вашего племянника какой-то зловещий ход мыслей.

– Как у большинства мальчишек.

– Никогда бы не подумал. Мне очень редко приходится иметь дело с детьми.

Еще какое-то время они шли рядом и молчали, и наконец, желая нарушить затянувшееся молчание, Лесли нервно задала ему первый вопрос, который пришел ей на ум.

– А вы надолго сюда приехали?

– А это, смотря что подразумевать под "долго". Если вы имеете в виду "на всю жизнь", то нет. Я пробуду здесь ровно столько, чтобы усвоить все то, чему сможет научить меня Зекер.

– А какой он, Зекер?

– Он гений. – Редвуд указал на видневшуюся впереди клинику. – Он многие годы боролся, отстаивал свою идеи, и все ради того, чтобы построить и оборудовать этот центр. Когда мне приходится думать о тех миллионах, что тратятся на войны, я невольно вспоминаю и о той мышиной возне, что разворачивается вокруг выделения пары тысяч на нужды профилактической медицины! – Он внезапно замолчал, как будто сердясь на самого себя за подобное проявление чувство. – А вот что побудило вас заняться медициной, доктор Форрест?

Лесли очень хотелось сказать ему правду – "Вы", но пока она смущенно молчала, Редвуд продолжал говорить:

– Вряд ли вам удастся заниматься практической работой сколь-нибудь длительное время. Скорее всего вы выйдете замуж и таким образом те деньги, что были затрачены на учебу, окажутся выброшенными на ветер!

– Я ни за что не брошу медицину, даже если я выйду замуж, – гневно возразила Лесли.

– А, – он глубоко вздохнул. – Так вы, значит, одна из тех женщин, кто считает, будто бы им удастся сочетать обе вещи: брак и карьеру.

– Естественно.

– Я бы сказал неестественно! Брак может губительно сказаться даже на карьере мужчины – не говоря уж о женщинах.

Он сказал об этом с такой надсадой в голосе, что Лесли тут же вспомнила то, как он ссорился с женой, а она слышала все это еще в свою бытность медсестрой; это была та самая ссора, что привела к ее уволнению из больницы и последующему возвращению туда же уже в качестве врача! Боясь, что ее собственные воспоминания, могут напомнить ему о том инцеденте – и тогда только чудо поможет ей6 если он тоже помнит об этом – Лесли быстро проговорила:

– Я думаю, что медицина увлекла меня своей логикой.

– Ну, хорошо хоть так. А то я боялся, что вы с детства мечтали стать вторым Пастером!

– Подобные мечты я считаю прерогативой мужчин – ведь они намного способнее и умнее!

Он бросил на нее пронзительный взгляд, но Лесли как ни в чем не бывало смотрела на него такими невинными глазами, что после короткой заминки Редвуд снова продолжил разговор.

– А вы уже успели хорошо зарекомендовать себя здесь.

– Спасибо на добром слове. Было очень любезно с вашей стороны разрешить нам остаться здесь.

Он пожал плечами.

– Вообще-то, я на досуге немного поразмышлял над этой проблемой. С моей стороны несправедливо в полной мере относить мои личные предубеждения на ваш счет. Вы уже успели хорошо проявить себя, и я... В общем, я хочу сказать, что мне бы хотелось, чтобы вы остались здесь, если, конечно, пожелаете.

Лесли отвела взгляд.

– Никогда бы не подумала, что вы измените свое решение.

– Решения своего я не менял. Я просто понял, что было бы по крайней мере неразумно оплачивать вам обратную дорогу, в то время как вы добросовестно справляетесь со своей работой здесь. Вы хорошо относитесь к пациентам, и это тоже немаловажно.

Лесли молчала, желая в душе гордо отказаться от столь бестактного приглашения.

– Ну и? – отрывисто переспросил он. – Каково ваше решение?

Здравый смысл одержал верх над эмоциями.

– Я останусь. Но только мне тоже хочется быть до конца с вами откровенной и сказать, что я не люблю работать с людьми предвзято относящимися к другим.

– Так почему вы тогда остаетесь?

– Из-за племянника. Если бы не он, то ничто не удержало бы меня здесь.

Редвуд усмехнулся в ответ, отчего Лесли почувствовала вспышку раздражения.

– Надеюсь, что вы не бываете столь остры на язык при беседе со своими пациентами.

– Мои пациенты, мистер Редвуд, нуждаются в моем сострадании, которое вам ни к чему!

В этом месте дорога делала последний поворот, и Бобби, который то и дело забегал вперед, теперь направлялся обратно, к ним навстречу, скользя на плотно утоптанном снегу.

– Тетя, а ты пригласила мистера Редвуда на наш рождественский вечер?

– Нет, – коротко ответила Лесли.

– А о чем идет речь? – поинтересовался Филип Редвуд.

– Нет-нет, пустяки, – поспешно сказала Лесли. – Это...

– Это мой рождественский вечер, – перебил ее Бобби. – Вы придете?

– Бобби! – несколько раздраженно одернула Лесли племянника. – У мистера Редвуда хватает своих дел, чтобы беспокоиться еще из-за твоего вечера.

– И вовсе нет, – сказал Редвуд, сосредотачивая все свое внимание на мальчике. – Я бы с радостью пришел, но просто твоя тетя стесняется пригласить меня!

Смущенно покраснев и глядя строго перед собой, Лесли небрежно сказала:

– И вовсе это никакой не вечер. Просто чай с пирожными, и еще Аксель обещал прийти, чтобы это было хоть немножно похоже на настоящий праздник.

– Аксель? – переспросил Редвуд. – Вы хотите сказать, что вы уже называете друг друга просто по имени. Я же знаком с ним вот уже несколько лет, а друг для друга мы все равно "герр доктор"!

– Это все Бобби, – быстро объяснила Лесли. – Он никак не мог выговорить "Бертью".

Редвуд остановился перед дверью, ведущей в его квартиру.

– И в какое время вы собираетесь?

– В четыре. Но вам вовсе не обязательно беспокоиться. Бобби не следовало бы...

– Ну раз в четыре, так пусть будет в четыре, – перебил ее Редвуд. – И пожалуйста, доктор Форрест, не сердитесь, ведь сегодня как-никак праздник, день, когда все мы должны благожелательно относиться друг к другу!

Подавив в себе желание сказать в ответ какую-нибудь колкость, Лесли улыбнулась и вошла в клинику.

Ровно в четыре часа в квартире Лесли появился Аксель Бертью, торжественно вручивший ей букет цветов и подаривший Бобби настоящие швейцарские часы с кукушкой, украшенные искусной резьбой.

– А правда, что там внутри сидит настоящая кукушка? – спросил Бобби.

Аксель достал из кармана маленький ключик.

– Вот, заведи их и поставь на полку над камином. А в пять часов ты получишь ответ на свой вопрос.

Сосредоточенно нахмурившись, Бобби делал все в точности так, как ему сказали, в то время, как молодой швейцарец прошелся по комнате и посмотрел на стол, на котором стояли блюда с сэндвичами и огромный рождественский пирог.

– А когда у нас будет чай? – поинтересовался он. – Рядом с таким столом я чувствую себя по-настоящему голодным.

– Когда придет мистер Редвуд, – ответила Лесли, скрывая улыбку, заметив изумленние Акселя.

– Вы хотите сказать, что мистер Редвуд тоже будет?

– Да. Его пригласил Бобби, и мне кажется он не смог отказать ребенку.

– Что ж, очень хорошо. Ему это пойдет на пользу. Тем более сейчас, когда это время года всегда напоминает ему о...

Тут в дверь постучали, и Лесли, желая в душе, чтобы этот стук раздался хотя бы минутой попозже, поспешила открыть. На пороге стоял Филип Редвуд. На нем был темно-серый костюм, и когда он вошел, то комната вдруг стала казаться меньше.

– Веселого Рождества! Надеюсь, я не опоздал. – С этими словами он протянул Бобби один из двух находившихся у него в руках свертков, а второй достался Лесли. – Это духи для вас, так как ни на что другое у меня фантазии не хватило, – добавил он.

– Ну что вы, вам совсем не стоило беспокоиться, – запротестовала Лесли и открыла коробочку, в которой оказался флакон "Arpege". – Какая прелесть! Право же, мистер Редвуд, вы ставите меня в неловкое положение.

– Вздор! – Он взглянул на Бобби, разворачивающего свой подарок. Надеюсь, старина, тебе это понравится. Настоящие часы с кукушкой.

– Аксель уже купил мне часы!

– А я-то надеялся, что окажусь оригинальным! – Редвуд бросил взгляд на своего ассистента.

– Не стоит беспокоиться, – поспешно вставила Лесли. – Я уверена, что Бобби будет просто счастлив получить в подарок сразу двое часов. Он сможет поставить одни часы в спальне, а другие здесь.

– Мне не нужны сразу двое часов с кукушкой, – возразил Бобби. Почему бы мистеру Редвуду вместо часов не подарить мне пару лыж?

– Ну а теперь чай будем пить, да? – весело сказала Лесли, крепко взяв племянника за руку. – Я знаю, что Бобби не терпится поскорее сесть за стол.

Но когда мальчишка, оказавшись за столом, принялся уплетать искусно приготовленные сэндвичи и пирожные с кремом, ничто уже не могло омрачить его радости, и он весело смеялся шутливым выходкам взрослых. Как ни странно, но больше всех в этом смысле отличился Филип Редвуд. Он стрелял хлопушками, раздавал бумажные колпачки и даже надел один из них на себя, приобретя такой залихватский вид, который никак не вязался с его обычно очень сдержанной манерой поведения.

Потом наступило время зажигать рождественскую елку. Одну за другой Лесли зажигала свечи, даже не подозревая о том, как замечательно смотрится ее стройная фигурка в золотисто-медового цвета платье, так сочетающемся по цвету с ее волосами, на фоне зеленой елки.

– Готово, – сказала она наконец. – Все свечки горят. А теперь может быть кто-нибудь из вас выключит свет?

Аксель щелкнул выключателем, и комната тотчас же погрузилась в темноту, и теперь лишь свечи на елке в углу горели мерцающими огоньками.

– Как же давно мне не приходилось видеть вот такой красоты. – Позади Лесли раздался тихий, с оттенком грусти, голос Филипа Редвуда. – А елки на Рождество я не видел уже – ну надо же, я уже и сам забыл, когда у меня в последний раз была елка. Я очень рад, что пришел к вам сегодня. И еще мне вспомнились старые добрые времена.

– Я тоже рада, что вы пришли.

– Вот как? Но всего еще час назад вас это как будто злило.

– Мне казалось, что вам будет скучно у нас, – беззаботно сказала Лесли, и тут же обратилась к Бобби. – Иди же, открой остальные подарки.

Бобби с радостью сделал то, что ему сказали. Под елкой он нашел пуловер и лыжную шапочку от Марты, анорак от Пат и огромную коробку разнообразных игр, присланную Тодом. Узнав, что это подарок от отца, мальчик ничего не сказал, но Лесли заметила, что он так и оставил ту коробку лежать под елкой, а сам тут же отвернулся, и было заметно, как у него дрожат губы.

Видя это, Лесли тут же поспешила исправить положение.

– Ты только посмотри, дорогой, сестра Лисель подарила тебе коробку с шариками.

Эти слова произвели поистине волшебный эффект, и в следующий момент все трое мужчин разлеглись на полу и начали игру. Лесли умилялась, глядя на то, как рядом с Бобби быстро прибавляется шариков, в то время как Аксель и Филип Редвуд очень скоро остались без единой штуки.

– Без доктора Вайса здесь не обойтись, – серьезно проговорил Аксель. – Вот он смог бы устроить здесь настоящее состязание. Ведь он у нас заядлый спортсмен.

– Но только сомневаюсь я, чтобы это имело значение применительно к игре в шарики! – отозвался Редвуд, поднимаясь с пола и отряхивая брюки на коленях.

– И тем не менее, ему наверняка повезло бы в этом больше нашего, ответил ему Аксель. – Кстати, он что, и в самом деле приезжает сегодня, или это как всегда сплетни?

– Нет, не сплетни. Он действительно должен приехать сегодня вечером, – Редвуд взглянул на Лесли. – Когда он снова приступит к работе, то у вас поубавится забот.

– Но я же ведь никогда не отказывалась от дополнительных обязанностей, – запротестовала Лесли. – По крайней мере меня не вызывают по ночам, и на том спасибо. – Она наклонилась, чтобы поднять с пола закатившийся к ней под ноги шарик, и при свете елочных свечей на ее волосах заиграли отблески цвета карамели, и тогда Редвуд вдруг щелкнул пальцами и воскликнул:

– Все! Теперь я вспомнил, где я вас видел! В "Святой Катерине" рождественский бал!

Лесли намеренно медленно выпрямилась, благодаря судьбу за то, что в тот момент он не мог видеть ее лица.

– У вас прекрасная память.

Аксель недоуменно переводил взгляд с Редвуда на Лесли.

– Вы хотите сказать, что вы раньше уже встречались?

– Я имел возможность встретить доктора Форрест в ее бытность медсестрой.

– Медсестрой?! – глядя на Лесли, Аксель не сумел скрыть своего изумления. – Ну надо же! Это так редко случается – оставить работу медсестры, ради того, чтобы стать врачом.

И тогда после секундного замешательства Лесли все-таки отважилась на тот самый решительный шаг. Она сказала:

– Вообще-то можно считать, что меня вынудили к этому сложившиеся обстоятельства. Просто как-то раз мне довелось совершенно случайно услышать высказанное вслух мнение одного хирурга о то, что женщинам не место в медицине.

Редвуд всплеснул руками.

– Так, значит, тогда это были вы?

Аксель с интересом наблюдал за происходящим.

– А прилично ли поинтересоваться, о чем идет речь?

В общих чертах ЛЕсли перессказала ему суть произошедшего, постаравшись придать своему рассказу некоторую веселость, хотя прежде она никогда не имела склонности шутить по этому поводу.

– И вот теперь так получилось, что вам приходится работать под началом у этого самого человека, – заключил Аксель, когда она закончила свой рассказ. – Странная все же штука судьба, правда?

– Да, очень странная, – согласилась Лесли, – но то уже дело прошлое. Мистер Редвуд предложил мне остаться работать здесь.

– Это замечательная новость. И вашему малышу это тоже пойдет на пользу.

– Я не малыш, – обиженно поправил его Бобби. – Мне уже девять лет.

– Конечно-конечно, все об этом знают, – с готовностью подхватила Лесли. – Для мышей и кроликов это весьма подчтенный возраст.

– Дети обычно без ума от животных, – сказал, посмеиваясь, Редвуд. – У меня в лаборатории живет кролик, и Бобби сможет взять его себе, если захочет, конечно.

Бобби востороженно подбежал к нему.

– Правда, сэр? Я правда смогу взять его себе?

– Да, но только на том условии, если пообещаешь не приносить его в клинику.

– Конечно, обещаю! Тетя, ты слышала? У меня будет живой кролек и много-много маленьких крольчаток!

– Послушай, я же даю тебе только одного кролика, а не пару! – заметил вслух Редвуд. – Только одного!

– А какая разница? – заинтересовался Бобби.

– Давайте лучше поиграем в стульчики, – быстро вмешалась Лесли.

Бобби тут же включил радио, и комнату наполнили звуки танцевальной мелодии.

– Давайте, я буду включать и выключать музыку, – вызвался Аксель, – а вы трое можете начинать.

Держась друг за другом, как индейцы в ритуальном танце, Бобби, Лесли и Редвуд принялись расхаживать вокруг двух стульев, выставленных на середину комнаты, и хотя Лесли изо всех сил старалась держаться достойно, но все же весьма непросто было памятовать о каких-то правилах приличия, когда музыка вдруг неожиданно смолкала, и они все втроем бросались к стульям, чтобы успеть занять себе место. Это была очень шумная игра, и взрослые специально подыгрывали Бобби, чтобы дыть ему возможность почаше выигрывать. Лесли еще никогда не видела, чтобы Редвуд пребывал в таком веселом расположении духа и еще никогда при ней он так заразительно не смеялся.

– Тетя! Тетя! – закричал Бобби. – Быстрей, музыка кончилась – скорее!

Лесли бросилась к стоявшему рядом стулу и присела на краешек узкого сидения в тот самый момент, когда Редвуд уселся на него с дургой стороны. Лесли не упала лишь потому, что Филип успел вовремя подхватить ее, и на какое-то мгновение она замерла в его объятиях. Сильные руки сомкнулись вокруг ее талии, и своей щекой она чувствовала тепло его дыхания.

– Даже если бы я очень постарался, то наверняка не смог бы сделать лучше! – тихо сказал он.

– Мне кажется, что на этот раз вы все же были первым, – сказав это, Лесли встала со стула. Снова заиграла музыка, и на этот раз Бертью подхватил Бобби и закружился с ним по комнате.

– Пойдем танцевать, и я покажу тебе, как в у нас Швейцарии танцуют мазурку!

Редвуд протянул руку Лесли.

– Я, конечно, весьма далек от чего-либо столь напыщенного, ну а как насчет фокстрота?

– С удовольствием.

Лесли подошла к нему, но едва он успел обнять ее, как дверь отворилась.

На мгновение Лесли замерла, глядя на человека, появившегося на пороге, а затем, изумленно вскрикнув, бросилась к нему. Сильные руки подхватили ее, и Ричард поцеловал ее в губы. Затем он снова опустил ее на пол и обратился к наблюдавшему за происходящим мужчинам.

– Привет, Берти, Редвуд. С рождеством, господа!

Вид у Акселя Бертью был озадаченный.

– А вы... вы что... знакомы?

– Вообще-то я не имею привычки приветствовать подобным образом незнакомых женщин! – рассмеялся Ричард.

– Ну конечно же, – воскликнула Лесли, – Вайс – это тот же самое, что и Уайт, но только произнесенное на немецкий манер. И как это я сразу не догадалась! Я и представить себе не могла, Ричард, что смогу встретить тебя здесь. – Она обернулась и взглянула на Редвуда, безмолвно наблюдавшим эту сцену, стоя у камина. – Мы учились вместе на медфакультете при больнице Святого Эндрю.

– Понятно, – это был отрывисто-грубоватый ответ, и в то время как Редвуд направился к двери, Лесли начало казаться, что она может явно ощущать его недовольство. – Прошу меня извинить, но мне пора. – Затем он обратился к Ричарду. – Зайдите ко мне попозже и прихватите с собой все данные из Цюриха.

– Хорошо, сэр – часов в девять?

Прошло еще совсем немного времени, когда Бобби уже был уложен спать, Аксель ушел к себе, а у Ричарда и Лесли появилась наконец возможность поговорить.

– Извини, что я нечаянно нашла твое убежище, – шутя, сказала она. Но я надесю, что ты не станешь сердиться на меня за это?

– Наоборот, я этому очень рад. Я все равно собирался написать тебе. Все это время мне очень тебя не доставало. Я ведь все еще хочу на тебе жениться, Лесли. Ты знаешь обь этом?

Она сидела, смущенно закусив губу и казалось взволнованной.

– Знаешь, Ричард, я ведь тоже осталась прежней. Я не люблю тебя и никогда не смогу полюбить.

– Это из-за того, что я толстый? – мрачно спросил он.

– Не говори ерунды. К тому же никакой ты не толстый. Просто немного полноватый. – Подавшись немного вперед, она заглянула ему в глаза. – Ты только теряешь время со мной, Ричард. Забудь меня.

Он отвел взгляд и вздохнул.

– Ты стала совсем другой, Лесли. Может быть ты в кого-нибудь влюбилась?

– Нет, конечно. И прошу тебя, Ричард, не усложняй мне жизнь. Ты очень веселый, ты самый милый из тех, кого я только знаю, но вот замуж за тебя я все равно не выйду.

– Ну ладно, – медленно проговорил он. – Оставлю свои чувства при себе – по крайней мере на данное время. – И затем он резко изменил тему разговора. – Я удивлен, что Редвуд позволил тебе работать здесь. У него пункт насчет женщин-врачей – и мне кажется, не только их одних; по-моему, это относится ко всем женщина м вообще.

Не сразу, после некоторого замешательства, Лесли все же осмелилась задать вслух тот вопрос, что не давал ей покоя с того самого дня, как она приехала в клинику:

– А что случилось с его женой? Прошло уже больше месяца с тех пор, как я нахожусь здесь, и за все это время я так ни разу и не увидела ее.

– И скорее всего не увидишь. Если верить Акселю, то вот уже два года, как она не появляется здесь.

Такой ответ не мог не поразить Лесли.

– Я даже представить себе не могла... Они что, разводятся?

– А я откуда знаю. По-моему ему все это глубоко безразлично. В настоящее время он женат на клинике, это и есть его единственная любовь. Зачем ему здесь жена?

– Но ведь он живой человек.

– Для этого жениться не обязательно!

Лесли нетерпеливо отмахнулась от него.

– Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. В конце концов он не может вечно оставаться здесь.

– А тебя, похоже, необычайно взволновала его дальнейшая судьба.

Признав правоту этого замечания, она поспешила переменить тему разговора, и была необычайно рада, когда наконец в девять часов Ричард тяжело встал с кресла.

– Мне пора к Редвуду. Я привез ему кучу отчетов.

– А все это время ты был у профессора Зекера?

– Да. Это поистине большая честь, видеть как он работает. Вообще-то Редвуд единственный, кто может считать себя особой приближенной. – Он открыл дверь. – Спокойной ночи, Лесли, и не забудь о том, что я сказал тебе еще раньше сегодня вечером. Если ты все же передумаешь...

– Спокойной ночи, Ричард, – решительно ответила она и закрыла за ним дверь.

Оставшись в одиночестве, Лесли подошла к окну и долго стояла там, глядя в темноту на улице. Огни в деревне уже не горели, и единственным видимым ей источником света были несколько окон дальнего крыла, где жил Редвуд. Интересно, о чем он думал сейчас, оставшись наедине с самим собой в своем аскетически обставленном кабинете? Время, бесспорно, изменило его, но вот только что стало причиной тому: достигнутые им головокружительные успехи на профессиональном поприще или же то, что после весьма недолгой совместной жизни от него ушла жена.

После рождественских праздников, когда пусть еще на какие-то неощутимые мгновения, но дни все же неотступно стали становиться длиннее, гостиницы и пансионы лыжного курорта стали заполнять толпы туристов. В сухом, морозном воздухе теперь то и дело слышались пронзительные английские голоса, певучая французская и итальянская речь, а также гортанные немецкие интонации. На катке с раннего утра и до позднего вечера играла музыка, а на склонах для начинающих лыжников всегда было шумно и весело, в то время как множество желающих, то и дело сталкиваясь друг с другом и падая, пытались освоить элементарные навыки, необходимые для спуска на лыжах с горы.

И вот в один прекрасный день, после обеда, когда Лесли собирала Бобби, чтобы отвести его на склон для начинающих, на самое первое занятие, ей позвонил Редвуд.

– Вы не могли бы сейчас зайти ко мне?

– Конечно. Я сейчас же спущусь.

– А мы что, уже никуда не идем? – спросил Бобби после того, как она положила трубку.

– Идем, конечно, дорогой. Я ненадолго. Подожди меня в холле.

С этими словами, взяв заодно свою папку с историями болезней, Лесли вышла из комнаты, раздумывая по дороге, где и в чем она могла провиниться или допустить ошибку.

Когда она выошла к нему в кабинет, Филип Редвуд встал из-за стола и с удивлением посмотрел на пухлую папку.

– А это вам для чего?

– Я просто подумала, что вы возможно хотели поговорить со мной о ком-нибудь из пациентов.

В ответ он улыбнулся и покачал головой.

– Нет, это личное. Да вы не стойте, присаживайтесь.

Лесли покорно села в кресло, и, волнуясь, приготовилась выслушать все, что ей вот-вот будет сказано.

– Я хотел поговорить о вашем племяннике, – начал Редвуд. – Он совсем отбился от рук.

– Извините. Я постоянно говорю ему, играть только во дворе, но...

– Я сейчас не об этом. Не можете же вы в самом деле посадить мальчишку на цепь. Я хотел поговорить с вами о школе. Ему необходимо общение сверстников.

У Лесли камень с души свалился.

– Я тоже уже думала об этом. Я спрашивала у сестры Лисель о деревенской школе...

– Для Бобби это не выход, – перебил ее Редвуд. – Он не сможет там учиться. Тут есть один профессор, директор школы, которая идеально ему подойдет. Он принимает к себе в школу в основном английскийх и американских мальчиков.

– А это не слишком дорого?

– В Швейцарии ничто не дешево! Хотя выход в данной ситуации все же есть. Этот профессор хочет, чтобы раз в неделю его учеников посещал врач, и я сказал ему, что вы согласны делать это совершенно бесплатно, если он примет Бобби в свою школу на тех же условиях. – Он улыбнулся, вкинув брови. – Да, с одной стороны, это не совсем профессионально, согласен, но со всех остальных сторон, это очень выгодная договоренность. Машина клиники выезжает в деревню каждый день в восемь-тридцать утра и затем в пять вечера, так что ваш племянник сможет ездить в школу по утрам, и затем возвращаться обратно.

– Вы очень добры к нам, мистер Редвуд.

– Я сделал это вовсе не из-за доброты, как вы себе это воображаете, в его голосе слышались нотки нетерпения. – Просто если врачи бывают отягощены какими-то личными проблемами, то это может самым неблагоприятным образом сказаться на их работе.

– Но я все же надеюсь, что к моей работе у вас нет претензий?

– Нет, лично к вам у меня претензий нет, – натянуто сказал он.

Лесли встала со своего кресла.

– И все же было очень любезно с вашей стороны проявить заботу о Бобби. И разумеется, я обязательно воспользуюсь этим предложением. Когда можно начать.

– Завтра, если вам угодно. Или возможно, будет лучше, если вы для начала просто сами скажете ему об этом. Тогда, уж послезавтра. Это будет пятница, и заодно вы сможете нанести в школу свой первый визит.

– Что-нибудь определенное, на что придется обратить особое внимание?

– Обычные детские болезни, – он снова углубился в изучение разложенных перед ним на столе бумаг, а Лесли направилсь к двери.

– Удачного дня, мистер Редвуд.

– Что? – прервав чтение, он взглянул на нее. – Ах, да, и вам тоже, доктор.

Оказавшись в коридоре, она не могла сдержать улыбки, вспоминая о том, какой у Редвуда был нарочито равнодушный вид, когда он дал ей понять, что беседа окончена. С огромным трудом ему удалось-таки пристроить Бобби в школу, но только преподнести это ей он постарался в по возможности менее любезной манере. Остается только диву даваться, до какой степени непредсказуемым может оказаться этот человек!

ГЛАВА ПЯТАЯ

До конца той недели имело место еще два события: Ричард заболел гриппом, и пришло письмо от Пат, в котором она сообщала, что она наконец решила взять себе двухнедельный отпуск и что уже в среду на будущей неделе она приезжает в Аросу.

– Я знаю, что мне следовало бы сообщить тебе об этом заранее, извинялась она, – поэтому если ты не сможешь пристроить меня в какой-нибудь из ваших пансионов, то тогда мне придется изменить свои планы и поехать в Саутенд!

Но сестра Лисель помогла быстро уладить эту проблему, познакомив Лесли со своей теткой, которая с радостью согласилась принять Пат как свою гостью, почитая высшей честью для себя возможность оказать какую бы то ни было помощь врачу, работавшему в клинике.

Из-за болезни Ричарда у Лесли прибавилось дополнительных забот на работе, поэтому она не смогла встретить подругу в Куре, и с трудом успела к приходу поезда в Аросу, появившись на станции в тот самый момент, когда состав уже подходил к платформе. И только увидев раскрасневшуюся на морозе толстушку-Пат, облаченную в теплый анорак и лыжные брюки, Лесли поняла, как все это время ей не доставало ее общества. Безусловно Лисель была очаровательной и интеллигентной девушкой, и все же у них было с ней очень мало общего – говоря об интересах и привычках – чтобы стать когда-либо по-настоящему близкими подругами.

Девушки восторженно приветствовали друг друга, радостно проболтав всю дорогу обратно, проезжая в санях по деревне.

– Я всю дорогу думала, сможешь ли ты встретить меня здесь, – сказала Пат.

– Я вырвалась к тебе ненадолго. Ричард заболел, у него грипп, и теперь нам вдвоем с Акселем приходится работать и за него тоже.

– И когда у вас обручение?

– Если ты имеешь в виду Ричарда, то никогда, – твердо ответила Лесли.

Пат сделала недоволььную гримасску и откинулась на спинку сидения.

– А как дела у Бобби?

– Замечательно. Он сейчас в школе, а то бы обязательно пришел сюда вместе со мной встречать тебя.

– Так значит, вы уже основательно обосновались здесь, да?

– Мне кажется, что я могла бы оставаться здесь целую вечность. Это просто потрясающе – смотреть, как работает Редвуд; он привносит много нового в легочную хирургию.

Сани круто свернули с уводящей в гору дорожки, подъезжая и останавливаясь у двухэтажного дома, и тогда Лесли, замолчав, встала и сошла на снег.

– Вообще-то это не пансионат. Здесь живет тетка одной из наших медсестер. Она согласилась, чтобы ты пожала у нее. Мне кажется, что тебе должно понравится у нее, да и обойдется все это не так дорого.

Они поднялись по деревянным ступенькам крыльца, и Лесли уже собиралась постучать в дверь, когда та вдруг открылась сама собой, и навстречу им вышла женщина средних лет с тугими светлыми косами, уложенными вокруг головы.

– Добрый вечер, фрау Дорфен, – улыбнулась Лесли. – А это и есть моя подруга, мисс Роджерс.

Радушно улыбаясь, хозяйка проводила их наверх, в небольшую спаленку, в которой стояла сосновая мебель, а по стенам висели вытканные вручную ковры.

– Какая прелестная комнатка! – невольно вырвалось у Пат.

– У нас очень скромно, – возразила фрау Дорфен, – но зато по утрам из этого окна открывается замечательный вид. – Она направилась к двери. – Я приготовила для вас ужин. Вы должно быть проголодались с дороги.