Текст книги "Любовь и доктор Форрест"

Автор книги: Рэчел Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Может быть за завтраком?

– Нет, – быстро возразил он. – Я хочу, чтобы наш первый совместный завтрак был бы приурочен к особому для того поводу. – Эти слова были произнесены так недвусмысленно, и их значение было столь очевидным, что Лесли была даже рада, что в этот момент он не может видеть, как она смущенно покраснела. – Тогда давай лучше встретимся в холле в половине одиннадцатого, – продолжал он. – Спокойно ночи, моя любимая. Приятных снов.

Раздеваясь, Лесли критически рассматривала свое отражение в большом зеркале, висевшем в ванной комнате; впервые за очень долгое время она занялась подобной самооценкой, придя к выводу, что ей не мешало бы пользоваться услугами косметолога и парикмахера, регулярно наносившись визиты в их клинику. Но она всегда была слишком занята; и теперь, разглядывая в зеркале свой профиль и придумывая себе различные прически, Лесли жалела об упущенном времени. Хотя, почему упущенном? Разве та их парикмахерша не говорила о том, что своему искусству она училась в Цюрихе в салоне как раз при этом самом отеле!

На следующее утро, ровно в восемь часов, Лесли уже сидела, удобно устроившись в глубоком кожанном кресле, в то время как возле нее хлопотали две женщины, со знанием дела пробуя уложить ее волосы и так, и иначе, но каждый раз неизменно отрицательно качая головой и о чем-то тихо переговариваясь по-немецки. Наконец одна из них обратилась к ней по-английски.

– Мы бы посоветовали, чтобы фройляйн доктор подрезала бы волосы чуть-чуть покороче. Тогда овал вашего лица будет казаться мягче.

– Я не имею ничего против любой прически, но только чтобы при этом мне не приходилось бы каждый вечер накручивать их на бигуди.

– Но они у вас вьются сами по себе, – ответ не замедлил себя ждать, и поэтому, выбрав подходящую стрижку, у вас не будет никаких проблем с укладкой. Вы сможете носить как распущенные волосы, так и закалывать их гребнем над шеей.

– Только не гребнем! – Лесли произнесла это настолько выразительно, что женщина улыбнулась и подала знак своей помощнице, которая тут же выложила перед Лесли несколько изящных позолоченных заколок.

– Этим вы тоже сможете закалывать волосы, фройляйн доктор.

Признав свое поражение, Лесли вздохнула, доверяясь опытным рукам парикмахера.

Часы показывали десять, когда она вернулась в свою комнату, чтобы переодеться в свое шерстяное платье бледно-лилового цвета – самое нарядное изо всех – и лишь взглянув на себя в большое зеркало шкафа, она поняла, как разительно вместе с переменой прически изменилась вся ее внешность. Теперь на смену прежнему, привычному отражению заносчивой, надменного вида девушки пришло другое – из зазеркалья на нее смотрело нежное, трепетное создание, казавшееся слишком юным для того, чтобы называть себя врачом. Освобожденные из плена обычного пучка волосы рассыпались по плечам, обрамляя лицо облаком вьющихся темно-золотистого цвета локонов. Еще раньше, решив не останавливаться на полпути, Лесли в довершение ко всему отважилась на смелый макияж, и попутно признав полное свое неведение в подобных делах, попросила парикмахершу показать, как правильно следует наносить купленные ею тут же тени, тушь и уонтур для глаз.

– У меня никогда не хватит ни времени, ни терпения, чтобы каждый раз проделывать это, – сказала Лесли, после того, как на веки ей были наложены лиловые тени, а ресницы выкрашены темно-синей тушью.

– Всего несколько дней, и вы научитесь сами делать это так же быстро, как я, – ответила девушка. – Тем более, что вам нет нужды клеить искуственные ресницы. Они у вас такие густые и длинные.

Действительно, подумала Лесли, в последний раз придирчиво взглянув на себя в зеркало, собираясь выйти из комнаты. И в самом деле, накрашенные тушью ресницы казались такими длинными, как будто и в самом деле были искусственными, и поэтому затем, уже в лифте, направляясь к ожидавшему ее Филипу, она обеспокоенно раздумывала над тем, как отнесется он к подобным переменам в ее внешности.

Но в тот момент, когда перед ней раскрылись двери лифта, все ее сомнения развеялись сами собой.

– Может быть мне все это только кажется, – восторженно выдохнул он, но только ты сейчас как будто стала еще красивее, чем была прежде.

– Я просто изменила прическу.

– Это просто замечательно. Ты кажешься такой хрупкой... такой нежной. – Они направились к свободному столику. – Наверное наши мужчины уже вконец ослепли, если допустили до того, что такая женщина как ты еще не замужем. Ничего удивительного в том, что Ричард увивается за тобой.

– Его покорили не столько мои чары..., – она замолчала на полуслове, и он так недоуменно смотрел на нее, что Лесли уже пожалела о том, что дала Ричарду слово никому не рассказывать их с Пат тайны. И тогда она вздохнула от досады. Ведь все равно их отношения было невозможно передать словами.

– Что это еще за вздохи такие? – поинтересовался Филип.

И тогда она намеренно солгала.

– Просто мне кажется, что не совсем честно с нашей стороны говорить о любви, в то время, пока ты все еще женат.

– Мой брак распался еще за несколько лет до того, как я повстречал тебя. Ты и сама это прекрасно знаешь. – Он подал знак офицанту. – Давай лучше выпьем кофе, а потом пойдем побродим по городу.

Вскоре после полудня они вместе отправились на прогулку по старым кварталам города. Оказалось, что Филип хорошо знает Цюрих, и теперь он обращал внимание Лесли на средневековые дома на Шипф, на изящные синие с позолотой циферблаты башенных часов на церквях между Слифом и Лимматом, усадьбы, выстроенные вдоль Рамиштрассе, откуда открывался великолепный вид на город и озеро.

После легкого обеда они прошли еще несколько миль по берегу и снова вернулись в отель, усталые, но счастливые.

– Я еще никогда в жизни так много не ходила, – призналась Лесли, пока они дожидались лифта.

– После горячей ванны и отдыха ты будешь чувствовать себя лучше.

– По-моему, я могу уснуть уже сейчас, стоя!

– И проспать наш сегодняшний вечер, который мы собирались провести вместе?

– Никогда! А куда мы отправимся сегодня вечером?

– Я думал, что лучше всего опять пойти в наш ресторан. Ты до восьми успеешь собраться?

– Лучше к половине девятого.

– Это слишком долго. Я не переживу столь длительной разлуки с тобой. Тогда давай договоримся на четверть девятого.

Спустя четверть часа, лежа в душистой мыльной пене ванны, Лесли наслаждалась переполнявшим ее душу счастьем от дня, проведенного с Филипом. Единственное, что несколько омрачало ее радость, было осознание того, что в реальности их с ней будущее не будет таким уж безоблачным, как он на то рассчитывал сейчас. Он считало само собой разумеющимся, что как только Дебора будет себя чувствовать настолько хорошо, чтобы узнать правду о том, что Каспер не собирается на ней жениться, то она сразу же переключит свое внимание на какого-нибудь другого мужчину; что ж, вполне логично, если принимать во внимание ее обычное поведение. Но с другой стороны, поступки Деборы зачастую невозможно было соотнести с законами логики, и поэтому разве не может получиться так, что как только ей станет ясно, что с Каспером у нее все равно ничего не выйдет, она решит остаться с Филипом. И что тогда?

Не находя себе покоя при мысли об этом, Лесли встала из ванной и набросила на себя большое полотенце. Хотя Дебора не хранила верность мужу, но признание этого факта Филипом может быть не принято во внимание судом. А значит, что ему придется постараться найти новое доказательство. А с уходом со сцены Каспера – что он неприменно постарается сделать при первой же возможности – новое доказательство супружеской измены будет найти совсем непросто. Единственным другим выходом из подобного положения будет просить Дебору дать Филипу развод. Подумав об этом и ощущая дрожь в коленях, Лесли беспомощно опустилась на стоявший рядом с ванной стул. Если только необходимость в сию минутном получении свободы у Деборы отпадет, то она вполне может назло ему воспротивиться разводу, памятуя о том, как он поступал с ней все это время.

Сделав над собой некоторое усилие, Лесли постаралась сосредоточиться на процессе одевания, надеясь, что таким образом ей удастся прогнать от себя столь мрачные предположения, но вопреки всему, даже сидя вместе с Филипом за столиком в ресторане, она так и не смогла забыть о них. Или может быть их будущее счастье так и останется несбыточной мечтой? И неужели им будет уготована участь любовников, встречающихся тайком? Мысль об этом не давала ей покоя, и хотя по частым взглядам Филипа, Лесли догадывалась о том, что ее тревога передается и ему, но в то же время он чувствовал и ее нежелание обсуждать причины для беспокойства.

После ужина они пили кофе в баре, и в десять часов он взглянул на часы и поднялся из-за стола.

– Ты выглядишь такой уставшей, дорогая. Тебе лучше лечь спать.

– Просто сегодня вечером я была что-то не в духе, – извинилась она.

– Это из-за того, что ты чем-то огорчена, так?

– Я просто устала. Завтра все будет в порядке. Когда мы уезжаем?

– После обеда. – Он увидел, как у нее на ресницах заблестели навернувшиеся на глаза непрошенные слезы и снова придвинулся поближе. Что-нибудь случилось, Лесли? Скажи, что тебя тревожит.

Онна покачала головой.

– Я всегда плачу от счастья.

– Но сейчас ты плачешь не из-за этого. Тебя все еще тревожит наше будущее, ведь так?

– Я ничего не могу поделать с собой, – призналась она.

– Мы не совершаем ничего предосудительного, – сказал он, по-своему поняв ее ответ. – Вот уже на протяжение нескольких лет Дебора только и мечтала о том, чтобы отделаться от меня и вновь обрести свободу. И на этот раз она ее получит.

– А что если она передумает, когда узнает, что Каспер не...

– Перестань, – перебил он ее. – Я и так уже потерял уйму драгоценного времени, беспокоясь о ней, и не собираюсь больше делать этого впредь. – Он взял Лесли за руку. – Пойдем, любовь моя. Ты сегодня устала и тебе просто захотелось поплакать. Завтра утром не поднимайся рано, поспи подольше.

После той их столь длительной прогулки Лесли действительно очень устала, и на следующий день она проснулась лишь после полудня, да и то лишь потому, что ее разбудил настойчиво звонивший телефон.

– Что с тобой случилось? – в голосе Филипа слышалось нетерпение. – Я уже целый час жду тебя внизу.

Она улыбнулась.

– Но ведь ты сам сказал, чтобы я поспала подольше.

– Конечно, но я не думал, что ты воспримешь мои слова столь буквально! Побыстрее собирайся и спускайся вниз, а то еще совсем немного, и я забуду, как ты выглядишь.

– Дай мне полчаса. Мне надеть туфли для прогулки?

– Оденься по-дорожному. После обеда мы сразу же отправимся на вокзал. Незачем терять время и возвращаться в отель.

– Ну тогда ты должен дать мне еще пять минут на то, чтобы уложить вещи. – Выбравшись из кровати, Лесли приняла душ и принялась так быстро одеваться, что поневоле вспомнила о тех далеких временах, когда она работала медсестрой. Но зато даже меньше, чем через полчаса, отведенные ей на сборы, она уже стояла в холле отеля рядом с Филипом.

Он крепко сжал ее руку в своей.

– Еще пять минут, я сам поднялся бы за тобой! – сказал он, направляясь вместе с ней к двери.

– Подожди, Филип. Мне еще надо оплатить счет.

– Я это уже сделал. Я также распорядился, чтобы наши чемоданы отправили из отеля на вокзал.

Она опустила глаза.

– Ты, оказывается, уже позаботился обо всем. Ты даже не можешь себе представить, как это здорово, когда о тебе заботятся.

– Я буду так неустанно заботиться о тебе, – нежно проговорил он, что тебе будет некуда деваться от моей заботы.

– Поскорее бы уж!

Он нагнулся и поцеловал ее в кончик носа, и от неожиданности Лесли тут же поспешила отстраниться.

– Филип, не надо! А вдруг кто-нибудь увидит.

– А кому какое дело? – сказал он, снова целуя ее, когда они проходили через двери.

На обед они отправились в ресторан при "Сторхен-Отель", находившийся на площади у самого берега озера. Стены длинного зала были украшены гербами всех кантонов Швейцарии, в то время, как из длинной череды высоких окон открывалась панорама заснеженных гор на фоне неба – величественный бело-голубой пейзаж.

– Я даже не знаю, что мне здесь больше нравится – щиты на стенах или этот вид за окном. Все так красиво.

– Но ты все равно лучше всех. Ты так восхищаешься на первый взгляд простыми вещами, что приглашать тебя куда бы то ни было одно удовольствие.

– Это все потому что, я до сих пор жила в уединении!

– Чепуха! Ты не из тех женщин, чтобы оказаться разочарованной в чем бы то ни было.

– Просто мне с тобой везде хорошо, – призналась она и опустила глаза, открывая меню. – Мне наверное не следовало бы говорить тебе об этом. В женских журналах это считается чем-то предосудительным.

– Тогда на выпуск всех этих журналов надо было бы давно наложить запрет!

Снова взглянув на него, она продолжила изучение меню.

И только когда уже был принесен кофе, Лесли вдруг обратила внимание на человека, одиноко сидевшего за дальним столиком. Он ей определенно казался ей знакомым, и она уже было собиралась спросить у Филипа, а не один ли это из их бывших пациентов, как она внезапно вспомнила, что именно с этим человеком она столкнулась прошлой ночью в коридоре гостиницы, когда выходила из комнаты Филипа. И словно почувствовав на себе ее взгляд, странный человек поднял голову, на мгновение остановил на ней свой взгляд и тут же снова отвернулся.

– Как странно, – сказала Лесли вслух.

– Что странно? – поинтересовался у нее Филип.

– Вон тот маленький человек. Вон тот, что обедает один за столиком в углу.

Филип взглянул через плечо на незнакомца.

– А чего в нем такого особенного. Ведь это простой тайный агент, скрывающийся под видом обыкновенного банковского клерка! И все же, почему ты обратила на него внимание?

– Когда позавчера я выходила от тебя, то столкнулась с ним в коридоре. И все время, пока я шла до лестницы, он смотрел мне вслед.

– Это является доказательством его хорошего вкуса!

– Но он так странно смотрел на меня.

– Скорее всего он итальянец! – Филип все еще пребывал в игривом настроении. – Тебе пора начать привыкать к восхищенным взглядам, дорогая. Потому что очень скоро подобные типы станут пытаться при возможности ущипнуть тебя за попку! – он подал знак принести счет, и Лесли смотрела, как он расплачивается с офицантом.

"Ему не мешало бы подстричься", – критически думала она, глядя на начавшие завиваться у шеи прядки темных волос, и ей казалось, что сердце ее вот-вот растает от переполнявшей его нежности.

– О чем это ты замечталась? – поинтересовался он.

– Ни о чем. Я просто смотрела на тебя.

– Может быть ты уже жалеешь о чем-нибудь, Лесли?

– Да как у тебя язык повернулся сказать такое? Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что мы с тобой не встретились раньше.

– Встретились, – тихо сказал он, – но тогда я был слеп. – Протянув руку через стол, он взял ее ладонь в свою. – Когда я думаю, о том понапрасну потерянном времени – о том как я мог бы быть счастлив...

Выйдя из ресторана, они поехали прямиком на станцию. К их большому разочарованию в поезде оказалось слишком многолюдно, и им пришлось сидеть в противоположных концах вагона. Лесли время от времени начинала дремать, и когда они прибыли в Кур, на улице уже становилось темно. Сойдя с поезда, они пошли по платформе.

– Надеюсь, что бог не допустит, чтобы в поезде на Аросу было так же много народа, – сказал Филип. – Для меня было невыносимо быть так далеко от тебя. Если бы только я..., – тут на них нечаянно налетел человек с огромным свертком в руках, и Филип с возгласом раздражения, на смену которому пришло удивление, взглянул в его сторону, узнавая Акселя Бертью. – А вы что здесь делаете! – воскликнул он.

– Один из наших пациентов ждал посылку, но она по ошибке оказалась заслана по совершенно другому адресу, и мне позвонили со станции Кура.

– А вы-то тут причем? – подумав о том, что им придется проделать весь дальнейший путь до Аросы в компании Акселя, Филип не смог скрыть своего раздражения. – Вы врач, а не почтовый рассыльный.

– Но больной очень беспокоился, – быстро ответил Аксель, – к тому же у меня на это ушло всего каких-нибудь два часа. А если мы поспешим, то сможем еще успеть на поезд.

Они молча прошли через площадь, туда, где останавливался их поезд. Стало ясно, что тихо поговорить с глазу на глаз сегодня им уже не удастся. Аксель был очень оживлен и говорил не умолкая, и тогда Лесли откинулась на мягкую спинку сидения и закрыла глаза. И почему только судьбе было удогдно, чтобы он оказался здесь именно сегодня вечером?

Путешествие в горы было долгим, и когда они наконец оказались в Аросе, Аксель обеспокоенно посмотрел в окно.

– Если бы я только знал, что вы, мистер Редвуд, приедете именно на этом поезде, я бы договорился в клинике, чтобы нас встретила машина. Может быть мне все же стоит позвонить, чтобы они прислали бы сюда за нами автомобиль?

– Если вас это не затруднит.

Аксель тут же торопливо зашагал вдоль длинной платформы, и едва лишь он успел повернуться к ним спиной, как Филип схватил Лесли за руку, увлекая ее за собой через пути, туда, где в ожидании седоков стояли сани. Он довольно бесцеремонно втолкнул ее вовнутрь, захлопнул дверцу и что-то отрывисто сказал вознице. Звонко щелкнул кнут, раздалось гортанное "Ja, ja", и сани понеслись по дороге.

– И поделом ему, – хмуро проворчал Филип, и Лесли не смогла сдержать смеха.

– Бедняга Аксель – его наверное хватит удар!

– Но я уже больше не мог вести светские разговоры и казаться вежливым, когда в душе я проклинал его, мысленно посылая его к черту! И ненавижу любого, кто не дает нам побыть вместе.

Он привлек ее к себе, осыпая торопливыми поцелуями, пока наконец их губы не встретились. Страсть был столь безудержна, а желание к полному воссоединение столь трудно преодолимым, что, когда сани свернули на идущую по крутому склону дорогу, ведущую к клиннике, они не без некоторого облегчения наконец разжали объятия.

Лесли начала торопливо приглаживать волосы.

– Не могу же я приехать в таком виде.

– Хоть бы мы никогда туда не приезжали бы! – так сказал об этом, что Лесли вдруг сделалось страшно.

– Дорогой, что с тобой?

– Я не хочу расставаться с тобой.

– Но ведь я по-прежнему буду там. Мы будем видеться каждый день.

– И это хуже всего. Быть рядом с тобой, и не иметь возможности обнять... поцеловать тебя...

– Но ведь это не надолго.

– Может быть пройдет еще несколько месяцев, прежде, чем наступит тот день, когда мы опять будем вместе. Когда мы были в Цюрихе, такое положение представлялось мне вполне терпимым – но вот теперь наверное я не смогу...

– Не говори ничего, Филип.

– Я должен как можно скорее поставить в известность Дебору. Я больше не могу ждать.

– Но ты должен! – Он снова попытался обнять ее, но Лесли оттолкнула его от себя. – Филип, осторожнее, мы уже у самой клиники.

По началу он как будто проигнорировал ее слова, но затем, с тяжелым вздохом выпустил ее из своих рук.

– Нам нужно обязательно снова встретиться наедине. Сегодня не получится. Но завтра вечером, у тебя как будто нет дежурства, так? – Она покачала головой. – Тогда я приду к тебе в комнату – нет, наверное будет лучше, если ты сама придешь ко мне в кабинет.

– А это разумно?

Вместо ответа он лишь молча заглянул ей в глаза, и ей стало ясно, что все предрешено, и будь это благоразумно или нет, но уже ничто не сможет удержать их порознь.

– Тогда до завтра, – согласилась она.

И прежде, чем он успел что-либо ответить, сани остановились у крыльца, и торопливо пожелав ему спокойной ночи, она спрыгнула на снег и взбежав по ступенькам, открыла дверь вестибюля.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

На следующее утро, делая обход, Лесли казалось, что ее любовь к Филипу придавала каждому ее действию какой-то особый смысл и значимость. Изменилось только одно: ее отношение к Деборе. Вызванное личной заинтересованностью желание побыстрее видеть ее полностью выздоровевшей было столь велико, что временами Лесли даже начинали мучить угрызения совести. Она откладывала свой утренний визит в палату Деборы так долго, как это только было можно, и только когда стало ясно, что перенести его на более позднее время уже невозможно, она все же направилась к двери маленькой палаты в самом конце длинного коридора.

Открыв дверь, она она вскрикнула от изумления, увидев Ганса Каспера сидящим в кресле, придвинутом к кровати.

– Я не знала, что у вас посетитель, – сказала Лесли, извиняясь. – Я зайду попозже.

– Не стоит, – сказала Дебора, как-то загадочно улыбаясь. – Заходите и познакомьтесь с Гансом.

– Мы уже знакомы.

Каспер испуганно взглянул на Лесли, но она сделала вид, что не заметила этого.

– Как вы себя чувствуете, миссиз Редвуд? Выглядите вы значительно лучше.

– Я... но что это мы все обо мне и обо мне. Лучше расскажите нам, как вы приятно поразвлеклись о выходных. У вас такой довольный вид, как у кошки, которой только что удалось слопать канарейку.

Лесли проигнорировала тот сарказм, с которым это было сказано, понимая, как, должно быть, обидно оставаться прикованной к постели в то время, как другие могут еще куда-то отправляться на выходные, чтобы провести свой досуг вне больничных стен.

– Я замечательно провела время, – ответила она.

– Надеюсь, компания тоже была подходящей?

Это уже совсем не было похоже на вопрос, и Лесли несколько смутилась, собираясь ответить на него, о чем впоследствии ей не пришлось жалеть, так как Дебора быстро добавила.

– Я знаю, что вы встречались с Филипом. Он мне все рассказал.

– Мы случайно столкнулись в отеле, – ответила Лесли, в то же самое время раздумывая про себя о том, зачем ему понадобилось рассказывать Деборе об их встрече. И все же может быть это и к лучшему; в случае, если бы все это открылось бы позднее, их случайная встреча могла бы получить совсем иную интерпретацию, чем это было на самом деле. – Я не знала, что мистер Редвуд тоже приехал в Цюрих, чтобы нанести визит профессору Зекеру.

– Да Филип готов бежать куда угодно, хоть на край света, только ради того, чтобы пожелать ему доброго утра! – и снова на лице Деборы появилась загадочная улыбка, которая, впрочем, исчезла так же неожиданно, как и появилась, и тогда она повернулась и протянула руку Гансу Касперу. Подойди поближе, дорогой. Доктор Форрест просто мировая женщина – нам нет нужды притворяться перед ней!

Каспер смущенно покраснел.

– Мне нужно идти. Я не хочу утомлять тебя.

– А ты меня вовсе не утомляешь! Сколько раз я еще должна повторять тебе, что мне уже лучше? – Дебора перевела взгляд на Лесли. – Мыжет быть вы сама скажете ему, что я уже почти здорова? А то мне он не верит.

– Миссиз Редвуд сейчас уже гораздо лучше, – сказала Лесли. – Еще несколько месяцев, и она поправится окончательно.

– Ну как, слышал?! – победно сказала Дебора. – Это тебя удовлетворяет? Или ты все еще боишься оказаться обремененным хворой женой?

– Пожалуйста, прекрати! – запинаясь, проговорил Ганс. – Ведь ты находишься в клинике своего мужа. Не стоит сейчас говорить о том, что ты собираешься замуж еще за кого-то другого.

– Но теперь я больше уже не буду женой Филипа!

В ее слабом голосе было столько самодовольства, что и Лесли, и Каспер, невольно вздрогнули.

– Что ты имеешь в виду? – опасливо переспросил он. – Ведь ты не собираешься устроить скандал?

– Устроить скандал, – насмешливо передразнила его Дебора. – Тебя волнует только это, не так ли?

– Я должен оберегать свою карьеру, – сухо сказал он. – Может быть тебе и все равно, но для меня это очень важно.

– Неужели ты думаешь, что я не знаю этого? Если бы речь не шла бы о твоей карьере, то мы все время могли бы быть вместе. – В порыве страсти она потянулась к нему. – Я люблю тебя, Ганс. Ради тебя я согласна на все.

– Лучшее, что ты можешь сделать сепйчас, это просто выздоравливать. У нас еще будет много времени для того, чтобы поговорить о будущем.

– Нет у нас времени! – возразила ему Дебора. – Если бы ты меня любил, то тебе бы хотелось, чтобы я поскорее вновь обрела бы свою свободу. Ты бы почувствовал себя по-настоящему счастливым только после того, как мы поженились бы!

Лесли упреждающе взглянула на Каспера, и взгляд ее молил о том, чтобы он постарался бы быть как можно поосторожней в словах.

Поначалу его лицо не выражало ничего кроме нерешительности, но затем он подошел к постели и положил руку Деборе на плечо.

– Ты говоришь глупости.

– Вот как? Ты только что пришел сюда, чтобы проведать меня, и уже ...

– Потому что ты находишься в клинике своего мужа, – перебил он ее. Я уже неоднократно говорил тебе об этом.

– Ты не стал бы так беспокоиться о соблюдении приличий, если бы только речь не шла о твоей карьере, – мрачно сказала Дебора. – И вообще, зачем тебе все это? У меня все равно денег больше, чем я могу истратить.

– Я не приму денег о тебя, – хрипло возразил он. – Тем более, что я уже неоднократно говорил тебе, что меня волнует вовсе не вакансия лыжного инструктора. Самое главное для меня теперь – попасть в олимпийскую сборную.

– Да на кой черт тебе это сдалось? Мог бы просто остаться в Аросе.

– Дле меня большая часть представлять свою страну на соревнованиях, упрямо повторил он. – И я останусь верен себе.

– Если бы ты меня любил, то все бросил бы! – Дебора снова повысила голос, и опять Лесли говоряще посмотрела на него.

Поняв этот взгляд, он склонился на кроватью.

– Тебе вовсе незачем плакать. Как ты думаешь, остался бы я на все это время в Аросе, если бы не любил тебя? Но ты задержишься здесь еще на многие недели, а поэтому будет лучше, если я вернусь обратно и снова примусь за работу.

– Я хочу получить развод! Я хочу за тебя замуж! – Дебора крепко сжала его руку. – Даже если я пробуду здесь еще какое-то время, это не должно задержать нашей с тобой свадьбы.

– Лучше подождать, пока ты поправишься, – торопливо возразил Ганс. Не подходящее сейчас время, чтобы разбираться с этими проблемами.

– А никаких проблем и не будет, – победоносно объявила Дебора. Теперь Филип уже никак не сможет помешать мне вновь стать свободной женщиной. Потому что на этот раз я сама буду давать ему развод! Теперь у меня есть для этого все необходимые доказательства.

– Доказательства? – переспросил Ганс. – Какие еще доказательства?

– А ты у доктор Форрест лучше спроси, – ответила Дебора, переводя взгляд на Лесли. – И вы, и Филип останавливались в "Baur a Lac", не правда ли?

Сердце Лесли бешенно стучало в груди, но внешне ей удалось оставаться совершенно спокойной.

– Но ведь вам уже известно об этом, миссиз Редвуд. Это с самого начала не было тайной.

– Как не было тайной даже то, что он он оплатил ваш счет?

– Просто так было удобнее. Перед тем как возвратиться обратно, мы вместе пошли на обед, и... мистер Редвуд оплатил мой счет, чтобы сэкономить время.

– Рассказывайте! – грубо сказала Дебора. – Он мог бы сэкономить и деньги тоже, и снять один номер! Потому что вы все равно практически не выходили от него!

– У вас очень богатое воображение, – сказала Лесли, все еще стараясь сохранять спокойствие и направляясь к двери.

– А то что вы пробыли в номере у моего мужа до раннего утра в субботу, это тоже мое воображение?

Лесли почувствовала, что бледнеет.

– Вы извращаете факты.

– Да, доктор Форрест, это факты, но только отнюдь не извращенные! Вы представить себе не можете, сколько денег и времени мне пришлось потратить на то, чтобы раздобыть хоть какой-нибудь компромат на своего благоверного муженька, и вот наконец – благодаря вашим чарам – мне это удалось. – Ее голос уже больше не срывался на визг, превратившись в хриплое шипение, в котором слышалось довольство. – Целых два года я умоляла его дать мне свободу, и все два года он отказывал мне в этом. Но теперь мне уже не придется просить его ни о чем. Теперь я могу получить развод безо всяких там проблем. – Ее осунувшееся лицо исказилось в злорадной ухмылке. – Какая это будет трогательная история! Я уже даже могу предвидеть газетные заголовки – "Больничная интрижка – любовники борются за жизнь стоявшей у них на пути жены!" Удивляюсь, как это вам еще не пришло в голову убить меня, вместо того, чтобы лечить!

– Вы с ума сошли! – рассержено одернула ее Лесли. – Вам прекрасно известно, что мы с Филипом...

– Так, значит, вы с Филипом, да? Прежде это был всегда "мистер Редвуд"!

– Врачи всегда называют друг друга по имени. И это не может служить основанием для развода!

– Но то, что вы бесстыдно жили у него в комнате – может!

– Я не жила в его комнате! Я просто зашла на бокал вина.

– Тогда это был слишком большой бокал, – последовал насмешливый ответ. – Два часа и сорок минут, если вас интересует точное время. А на то, чтобы трахнуть вас ему вполне хватило бы и...

– Дебора! – оборвал ее Ганс. – Да заткнешься ты наконец или нет? Я не могу больше оставаться здесь и слушать все эти пошлые разговоры.

– Отчего же? Тебя это наоборот должно радовать. Тебе теперь не придется быть замешанным ни в каком скандале.

– Не говори "гоп", – у него теперь конвульсивно подергивалась щека. Ты собираешься спихнуть с горы снежный ком, остановить который будет уже невозможно. Неужели ты думаешь, что если разгорится скандал такого масштаба, то газетчики обойдут нас стороной?

– Ты что, не можешь хотя бы на секунду забыть и не думать о своей карьере? – взвизгнула Дебора. – На кой черт сдалась тебе эта дурацкая олимпиада?

– Я уже говорил тебе об этом, – Ганс вошел в раж и его гнев мог сравниться только с гневом самой Деборы. – Ты переживаешь только о себе, но мне не безразлична и честь моей страны и честь представлять ее на лыжны соревнованиях. Я уже устал твердить тебе об этом.

Он решительно подошел к двери, и взявшись за ручку, открыл ее.

– Не уходи! – застонала Дебора. – Не покидай меня, Ганс. Я люблю тебя. Я тебя люблю! – ее голос сорвался, и она зашлась в приступе сильного кашля. Это действительно возымело на него некоторое действие, потому что он закрыл дверь и снова подошел к кровати.

– Мне нужно успеть на поезд, Дебора. Я должен идти.

– Нет, ты уходишь не поэтому. Просто ты не хочешь больше меня видеть.

Каспер испуганно взглянул в ту сторону, где оставалась неподвижно стоять Лесли, которая хоть и была откровенно испугана угрозами высказанными по адресу Филипа и в ее собственный адрес, все же нашла в себе силы заставить себя думать о том, что прежде всего она врач, и поэтому она снова упреждающе посмотрела на него.

– Не плачь, Дебора, – медленно проговорил Каспер. – Ты не подумай, что ухожу из-за того, что хочу избавиться от тебя. Просто курортный сезон в горах сейчас в самом разгаре, и у меня очень много работы. Я необходимо вернуться в Сен-Моритц.