Текст книги "Крайние меры (ЛП)"
Автор книги: Ребекка Яррос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Глава 12
Нет. Нет. Нет. Сколько это может продолжаться?
Бабушка усадила маму на диван. Она снова меня бросила, оставив стоять одну в коридоре. Я почувствовала горечь во рту.
– Это все принадлежало моему отцу?
Капитан Уилсон кивнул.
– Это пришло ночью, но я решил не ждать и доставить все вам. Не хотите проверить, все ли на месте?
– Давайте я, просто поставлю подпись.
– Дисэмбер, стоит убедиться, что все здесь, – настаивал он.
Я выхватила листок из его рук.
– Если у вас нет моего живого отца, то мне все равно, что в этих коробках.
И яростно написала свое имя на бумаге, которая напомнила о похоронах моего отца. Поставив дату, перевернула листок и подписалась, снова поставила дату, перевернула, подписала. Я бы могла попросить Эйприл прочесть, что там написано, но это уже не имело никакого значения.
– Открыть или предоставить это вам?
Мама не в состоянии что-либо ответить. Бабушка подняла брови в немом вопросе, она перекладывала на меня всю ответственность. Я взъерошила волосы руками и попыталась сконцентрироваться.
– Откройте сейчас, пожалуйста. Покончим с этим.
Два солдата подошли к коробкам, стараясь не задеть маму или бабушку, и открыли ее почти с одновременным хлопком. Без каких-либо объяснений я рванулась вперед, помогая открыть другие коробки с печалью.
– Есть еще что-нибудь? – Спросила я капитана, не в состоянии поднять на него взгляд.
– Нет, мисс. Это все, что у него было.
Если есть вещи, то, скорее всего, при них должен находиться журнал.
– Его ноутбук здесь, верно?
– Да, мисс. Мы долго его чистили, поэтому задержали доставку. – Он посмотрел в пол, словно что-то не договаривая.
– Чистили его компьютер? – Спросила я настороженно. – Вы, наверное, имеете в виду, проверяли на наличие вирусов и устаревших данных, да?
Он поморщился и вздохнул.
– Нет, мисс. По правилам мы обязаны стереть жесткий диск, прежде чем вернуть его семье.
Должно быть, он шутит.
– Вы чистили жёсткий диск?
– Да, мисс. – Он с трудом смотрел на меня.
– Его фото? Дневник? Все, что было у него. Вы просто выкинули всё, как мусор?
Ногти больно впились мне в кожу, кажется, до крови.
– Пожалуйста, поймите...
– Нет! Вы украли это у нас! Вы забрали то, что принадлежало нам! – Я трясла головой, пытаясь успокоиться. – Мы сделали все, что вы просили! Все! Почему вы не сделали это для нас?
– Это политика.
– К черту политику. Вы стерли то последнее, что от него осталось. Это не правильно, и вы знаете это.
Низкий вопль мамы буквально разорвал все живое и разлился во мне болью. Ее страдания были такие же, как и мои. Я отвернулась от капитана Уилсона. Мама села возле одной коробки, в которой лежала армейская форма отца. Она нагнулась и вдохнула ее, затем издала жалобный всхлип, произнеся его имя. У меня комок образовался в горле, я с трудом сказала:
– Уходите.
Мне не нужно было повторять дважды. Солдаты, удалившись, оставили нас наедине с нашим горем.
– Что происходит? – Спросила Эйприл, спускаясь по лестнице.
У меня не было сил думать о ее похмелье.
– Папины вещи, – осторожно ответила я, приподнимая и усаживая маму на диван.
Бабушка рыдала, держа в руках папину футболку, вдыхая её запах, как недавно это делала мама. Я ни разу не видела, чтоб она так напоказ плакала. Она слишком ошарашена, слишком шокирована, чтобы держаться также как месяц назад. Я бы так хотела избавить ее от этого, спасти ее.
Взяв папину рубашку, я поднесла ее к лицу: пахло им, дождливыми ночами, объятьями, успокоением. Это невозможно. Он был похоронен в двадцати минутах ходьбы от дома, и он не мог надеть это снова.
У меня никогда больше не будет тех объятий, того смеха и совместного времяпрепровождения Все что у меня осталось – папины вещи и плачущая мама. Мое сердце разрывается, но я не позволю ему выскочить из груди. Я сделала еще один глубокий вдох. Полагаю, мы не будем всё это стирать.
– Что мы будем делать? – Послышался хриплый голос Эйприл позади меня.
Я смотрела, как мама бережно разворачивала каждую вещь.
– Нужно добыть пластиковые пакеты. Как можно больше.
Через минуту Эйприлл вернулась с огромным пакетом. Скоро все вещи будут упакованы
– Начнем с сильно пахнущих. Если что-то пахнет папой, клади сюда.
– Зачем?
Я глотала слезы.
– Когда тебе было два, папа уезжал на работу, у тебя были ночные кошмары. Никто не знал почему, и мама не могла остановить эти истерики. – Я почти засмеялась,– хорошо, что они рассказывали мне эту историю несколько раз. – Поэтому мама никогда не стирала папину рубашку, она клала ее тебе на подушку. Она пахла как он, и ты спала спокойно. После того, как запах исчезал, мама брала другую рубашку и клала тебе на подушку.
На лице сестры появились слезы.
– Хорошо.
Я сжала ее руку, никакими словами это не передать.
В то время как бабушка позволила маме выплакаться, Эйприл и я отсортировали вещи, которые нам привезли. Перебрав вторую коробку, у нас получилось семь рубашек, которые пахли папой. Я собрала все пакеты и отнесла их наверх, в мамин гардероб. Нижний ящик комода был совершенно пуст, – это было место, где отец хранил свои сорочки. Я положила пакет в ящик и задвинула его. Затем начала просматривать, что лежало в остальных ящиках, где он хранил свои сокровища, – так папа называл вещи, даренные нами на протяжении нескольких лет: макаронные и рисовые рисунки, отпечаток моей руки, который я сделала ему на первый День Отца, и фотография нас троих, которую мы подарили ему совсем недавно.
Мои колени подогнулись и я упала на пол; буквально через пять минут я кричала изо всех сил, позволяя рыданием разрушить меня окончательно. Это должно было случиться, верно? Это последняя капля. Мы докатились до этого! А ведь мы были на пути к «нормальности», но солдаты, вошедшие в дом, разрушили все, чего мы успели добиться после смерти папы. Почему мы не могли найти выход из этого хаоса? Почему все должно быть настолько искаженным, неопределенным и совершенно непонятным. Прекратиться ли это прежде, чем я развалсь на куски, которые невозможно будет собрать?
Хотела бы я сейчас оказаться с кем-то, кто бы успокоил меня, сказал бы, что моя жизнь не закончилась в день похорон отца. Я хотела попасть в укромное место, чтобы забыть об этом. Существует ли этот человек, который поможет мне?
На данный момент самое огромное мое желание – оказаться в объятиях Джоша. Мне было не страшно с ним, потому что я знала, что он никогда не будет в армии, не будет похоронен, завернутым в американский флаг.
– Эмбер? – Послышался испуганный голос Гаса из-за двери.
Я вытерла слезы, благодарная тому, что после смерти отца стала использовать водостойкую тушь.
– Мама опять плачет.
– Ей тяжело, потому что сегодня нам привезли папины вещи.
Он кивнул, протянул мне руку, я взяла ее, и мы спустились по лестнице. Остальные папины вещи были сложены на диване, ожидая маму, которая должна была сказать нам, что с этим делать. Я нашла военную кепку и, долго думая, надела ее на голову Гаса. Это не значит, что он будет солдатом, я просто хотела увидеть, как он будет смотреться в ней.
Краем глаза я уловила блеск алмаза на бабушкином обручальном кольце. Она потеряла обоих: сына и мужа. На ее глазах были слезы, но она больше не позволяла им упасть, потому что сейчас успокаивала маму, пытаясь взять и часть ее боли.
Я села рядом с мамой, которая уже перестала плакать.
– Мам, ты хочешь, чтобы мы разобрались с этим сейчас или сделаем это позже? Нам не обязательно делать это прямо сейчас.
Ее глаза бегали по комнате, пока она не нашла коробки. Затем, она приняла свое первое решение, связанное с папой.
– Верните коробки с формой солдатам, а личные вещи оставьте пока здесь. Не все обязательно делать сейчас, верно?
Я улыбнулась.
– Верно.
Мы собрали униформу назад в коробки, но оставили некоторые фотографии, принадлежности для бритья и остальную мелочь. Компьютер тяжело будет восстановить. Я взяла копию своей любимой книги «Пророк» Джебран Халиль в твердой обложке. На ней были отпечатки его рук. Я улыбалась, листая книгу и натыкаясь на любимые отрывки. Неожиданно выпали какие-то документы. Закрыв книгу, я подняла их: запечатанные конверты с именами Джун, Эйприл, мамы, Дисембер и Гаса.
– Мам? – Я показала ей письма.
Она задержала дыхание и взяла конверт со своим именем у меня из рук. Остальные письма я всем раздала. Ему удалось оставить частичку себя нам. Я слушала звук разрывающейся бумаги с наслаждением: все тут же стали вскрывать конверты. Все, кроме меня. Ели я открою это сейчас, то не услышу ничего больше от папы снова. Я не могла согласиться на это .И засунув своё письмо в задний карман, пошла помогать Гасу.
– Оно адресовано мне, – сказал он и ушел в комнату.
Все захотели уединиться.
Я закончила упаковывать вещи и отнесла оставшееся в комнату мамы. Она сама не сможет сделать это сейчас, но захочет позже. Она пережила это сейчас, и я знаю, переживет снова.
Я позвонила Сэм, предупредив, что ночью останусь с семьей и свернулась калачиком на кровати.
Солнце взошло, снег покрыл все вокруг, в том числе и наше безумие. Я спустилась вниз на запах жареных колбасок и пение мамы. Мамино. Пение. Выглянув из-за угла в стиле нинзя, хотела убедиться, не подменили ли нам ее ночью. Она пела «Les Misérables», которая звучала довольно иронично при готовке завтрака.
– Доброе утро, соня, – весело сказала мама.
Я села в бар, бабушка вручила мне чашку кофе. Мне страшно было проснуться и увидеть маму, снова плачущую.
– Похоже, выпал снег, – сказала я, пытаясь найти нейтральную тему для разговора.
– Сегодня выпало семь дюймов, но, мне кажется, завтра аэропорт вновь будет работать, – ответила бабушка, подмигнув мне. – Я заказала билет на завтра. Подбросишь меня до аэропорта?
Я покачала головой.
– С удовольствием.
Рада отвести ее, но, признать, жаль ее отпускать. Я сделала большой глоток кофе и посмотрела на маму. Она передвигалась с некоторой легкостью, может быть, немного резче, чем обычно, но она была здесь. Ее взгляд был всё ещё пустым, но после прочтения вчерашнего письма она изменилась, в лучшую сторону. Мама возвращается к нам.
К пяти часам я уже сидела в своем маленьком фольксвагене и действительно хотела скорее попасть в свою квартиру. Там я хотя бы могла отвлечься учёбой. Теперь понятно, почему бабушка хотела, чтобы я как можно быстрее переехала к Сэм. Я бы задохнусь в своей печали дома.
Бабушка собрала свою корзину и села на диван рядом со мной. Она достала флаг, который висел возле нашего окна. Я помнила традицию, – когда на войне находился сын или муж, или брат, вешали белый флаг, на котором по центру была изображена красно-голубая звезда. Это предмет гордости: семья сделала свой вклад в дело всей страны. Когда родной погибал, красно-голубую звезду меняли на золотую. Я смотрела, как бабушка аккуратно обшивала эту звезду золотыми нитями.
– Ты ждала этого, да? – спросила я. – Ты хотела дождаться его вещей, прежде чем уехать.
Она посмотрела сначала на свои очки, которые использовала при шитье, а потом на меня.
– Да. Я знала, что это разорвет твою мать на части. Но в том письме Джастин что-то сказал ей, что заставило ее жить дальше. Она меня удивляет, и, я думаю, она готова. Как и я.
– А я боюсь жить дальше, – тихо призналась я, боясь, что меня услышит мама.
– Дисэмбер, ты должна довериться своей матери. Ты достаточно долго заботилась о ней, теперь предоставь это делать ей самой. Гас и Эйприл не твоя ответственность. Живи своей жизнью, девочка. – Она посмотрела на флаг. – Умер твой отец. Не ты. Не я. – Продолжила она шепотом. – Дело живых – продолжать жить. Мы не исключение. Мы не первая семья, которая потеряла кого-то на войне и, уверена, не последняя. Но мы сильные.
Стежок. Еще один. От себя. К себе. Стежок. От себя. К себе. Снова и снова она протыкала иголкой ткань, обшивая красно-голубую звезду золотыми нитками, в соответствии с традицией. Золотая нить словно отражала изменение жизни моего отца. Эта простая смена цвета объявляла о смерти, в то время как флаг висел уже здесь девять лет.
Это месяц был головокружительным из-за Райли, Джоша, папиной смерти, которая омрачила всю мою жизнь и сделала меня жёстче.
Глава 13
Экологично это или нет, но я хотела бы, чтобы в Колорадо посыпали дороги солью. Красный гравий дерьмово увеличивал тягу. Чертовски сложно вести машину в понедельник утром.
Я села на свое место в классе и достала учебник, который тут же начала читать. Сегодня я забыла не только свой студенчиский билет, но и купить кофе. Начало утра не сулит ничего хорошего для меня.
И вот стаканчик с ароматным напитком появляется на моем столе. Джош источал свою лучезарную улыбку.
– Сегодня утром я видел Сэм, она сказала мне, что ты из-за снега осталась на ночь. Я подумал, что это боязнь заносов.
Я кивнула.
– Верно, я боюсь гололёда.
– Я бы подбросил тебя. Всего лишь один телефонный звонок – и ты в уютном джипе. – Он кивнул в сторону стаканчика. – Кофе. И проси все, что угодно.
Я скрыла улыбку.
– Я же тебе говорила, что могу справиться сама, без тебя. К тому же, я слышала, что ты был занят на этих выходных. – В моем голосе проскользнула горечь; мне стало интересно, с кем он был.
– Кто сказал?
Я сделала большой глоток кофе и проигнорировала его вопрос, так как профессор вошел в класс.
Парень сел рядом, и всю лекцию смотрел на меня, а я старательно игнорировала его взгляд. Пыталась сосредоточиться на гражданской войне – это определенно то, чем мне стоило заняться. Проблема в том, что мысли о Джоше преследовали целый день. Это провал.
Где он был на этих выходных? С кем? Почему, черт возьми, меня это заботит? Я дала ему знать, что против наших отношений, но должна ли я знать ответы на эти вопросы? Нет.
Лекция буквально пролетела. Я уже была готова последовать сразу за преподавателем, как только тот вышел из-за кафедры. Но Джош догнал меня, подстраиваясь под мой темп.
– Ты вся пунцовая!
Да. Я была вся красная. Я смутилась.
– Нет, просто тяжелый день.
– Верно. Хочешь позавтракать со мной перед учебой?
Я остановилась посреди заснеженного двора.
– Нам не нужно. Я имею в виду, нам не следует... Черт!
Парень засмеялся, привлекая внимание проходящих девушек.
– Думаю, это не так.
Боже, я ненавидела мою растерянность.
– Да. Это не потому, что мы не считаемся парой.
– Я рад тому, кем мы являемся. – В его глазах вспыхнул огонек, когда он посмотрел на мои губы. – Проблема в том, что ты продолжаешь напоминать мне об этом.
Но это не меняет сути дела.
– Прости меня за пятницу. Немного извинений, да?
Джош шагнул достаточно близко ко мне, я почувствовала аромат сандалового дерева, исходящий от него. Сейчас я не против того, чтобы мои гормоны взяли тайм-аут. Подальше.
Он осторожно приподнял мой подбородок и коснулся губ.
– Эмбер, я обожаю, когда ты извиняешься.
Дерьмо. Из-за этого мужского голоса внутри меня появилось легкое покалывание, я собрала в кулак все силы, которые только были у меня, и сделала шаг назад.
Мне не нравятся оценивающие взгляды студентов кампуса.
– Ничего не изменилось, Джош, – я пыталась говорить так, чтобы самой в это поверить. – Ты... Ты – идеальный Джош – можешь измениться, это просто вопрос времени...
Он напряг челюсть.
– Что может измениться?
– Ты знаешь, – прошептала я, оглядываясь по сторонам.
– Нет, Эмбер, боюсь, что не знаю. – Он, напротив, повысил голос, привлекая внимание посторонних глаз.
Как по сигналу проходившая мимо нас Твидлдум махнула рукой.
– Привет, Джош, может быть, увидимся позже?
Он не отвел глаз от меня.
– Сейчас не самое подходящее время, Хизер.
Я указала ему в сторону девушки.
– Прямо сейчас. Ты знаешь, что девушки всегда будут ложиться перед тобой, а ты не против воспользоваться ими. Я... Ты... Это вопрос времени, пока ты не поймешь, что скучно гоняться за кроликом, когда он пойман. Особенно тогда, когда кролик против этого.
Джош напряг и расслабил челюсть, а потом сказал:
– Послушай. Забудь все, чем ты меня считаешь. Я не касался девушек с той ночи в Бейкенридже. Это не потому, что они не просят. Это потому, что они не ты. – Он запустил руки в волосы, дергая за пряди. – Доверься мне!
– Вера появляется постепенно, Джош. Райли не был даже на четверть так ценен как ты. Ты, Джош-долбанный-Уолкер.
– И ты, Дисэмбер-чертова-Говард, единственная девушка, которая меня интересует. Я не Райли! Я сделал свой выбор. Я не отступлю. Не важно, где я: на хоккее или в школе, – я выбираю тебя.
– Я не хочу быть чьим-то выбором. – Мое сердце ещё не готово рисковать.
Его глаза сузились, но парень все еще смотрел на меня.
– Когда-нибудь ты станешь им, не важно, как сильно ты оттолкнешь меня. – Он выдохнул и повернулся, собираясь уйти.
– Зачем? – Я окликнула его. – Зачем ты делаешь это?
Он оглянулся, костяшки пальцев побелели.
– Потому что я гребанный мазохист, который хочет заботиться о тебе, Эмбер. – Сказал он с насмешкой.
Дальше я направилась в университетский спортзал и пробежала шесть миль, пытаясь опередить все, что гонится за мною. Я потерялась в своем айпеде, в ритме беговой дорожки, отказываясь думать обо всем и сосредоточившись только на своём дыхании.
Мне нужен план. Мне нужно знать что, черт возьми, я делаю.
После я пошла домой, приняла душ и переоделась, выгрузила свою сумку. Папино письмо выскользнуло на мой стол. Подняв письмо, я села на кровать, приглаживая его по краям. Вот бы услышать, как папа проговаривает имя, что написано на конверте. Я поднесла конверт к лицу, чтобы вдохнуть папин аромат, но это только бумага. Конверт был белым и твердым, не таким, что доставляют американские почтовые компании. Это письмо никогда не бывало за пределами книги. Когда он написал его? Что в нем? Писал ли папа всегда одно и то же? Я долго смотрела на запечатанный конверт. Пап, знал ли ты, что собираешься умереть?
– Эмбер? Ты здесь? – Послышался голос Сэм из коридора, сопровождающийся стуком падающей книги.
– Ага, – я спрятала конверт на книжной полке за фотографией Гаса, которую мы сделали во время последней поездки в Бейкенридж, – хорошие были времена.
– Представь себе, у Каппы Омеги вечеринка в пятницу и нас пригласили! – Подруга помахала приглашением в воздухе, как трофеем.
– Ни за что. Мальчики из братства обычно пристают к соседкам по комнате, пока никого нет.
– Обещание? Я бы хотела получить несколько мальчиков из Каппы Омеги. – Она пролетела мимо меня в комнату и открыла мой шкаф, я не могла не засмеяться. – Девушка, ты же уже знаешь, что наденешь, да? – Она вытащила водолазку. – Двадцатилетняя, а не пятидесятилетняя.
Я выхватила водолазку из её рук.
– Эй, это Энн Тейлор.
– Это для старушки-библиотекарши. – Сэм схватилась за вырез декольте моей рубашки и дернула чуть ниже, сильнее обнажая мою грудь. – Выпусти своих девочек, потому что я буду в ужасе, если ты не будешь скакать на Джоше сегодня вечером, – пробормотала она. – Или же, мы найдем тебе другого мальчика из братства.
Я начала потихоньку забывать Джоша. Хоть и не хотела видеть его, но не могла представить себя с другим парнем в постели.
– Это не очень хорошая идея.
Сэм потянула меня через всю квартиру к себе в комнату. Она открыла шкаф и начала бросать свою одежду мне в руки.
– Это великолепная идея. Эй, убери телефон. Что ты делаешь? Мы планируем социальный дебют!
Проигнорировав ее, я набрала маму. Сегодня понедельник, нужно ее проверить.
– Алло, мам?
– Эмбер? Что случилось, дорогая?
– Просто проверяю. Ты надела шлем Гасу? – Если нет, то у меня еще есть время, чтобы заехать к нему перед тренировкой.
– Все хорошо. Мы идем на хоккейную арену после школы. Ты не хочешь прийти посмотреть?
На арену, где должен быть Джош, где я должна буду слушать близнецов Твидл, которые обсуждают его. Где мама будет думать, что я пришла, чтобы присмотреть за ней, потому что не доверяю.
Мне нужно немного времени побыть в дали от Джоша, и мне нужно больше доверять маме. Я когда-нибудь должна начать.
– По правде говоря, у меня есть некоторые дела. Поцелуй Гаса за меня, хорошо?
Я услышала вздох облегчения.
– Конечно. Не забудь про субботнюю игру в плей-офф, он будет ждать тебя там.
Да, они оба будут ждать меня.
– Без проблем, мам.
Глава 14
Эта вечеринка была одна из самых ожидаемых в феврале. Сэм надела на меня коктейльное синее платье без бретелек и собрала мне волосы. Вечер пятницы совпал с желанием найти парня.
Подруга вручила наши пригласительные человеку у двери, который послал нам смертельную улыбку, прежде чем мы вошли. Блестящее платье Сэм мерцало как диско-шар, когда мы проталкивались через толпу к бару. Я вспомнила день, в который застукала Райли, – он любил такие глупые братские вечеринки.
Симпатичный молодой парень подошел ко мне, держа в руках два красных стаканчика.
– Девушка, не хочешь выпить?
– Нет, спасибо. Мы и так направляемся в бар.
Я одарила его улыбкой, пытаясь загладить дерзость моих слов. Ведь отталкивала не парня, а напитки, – не стану пить то, что налил незнакомый человек. Сэм вцепилась мне в руку и потянула к барной стойке, расталкивая танцующих людей. Ди-джей стоял в углу, из колонок доносился Bruno Mars «Locked Out of Heaven». Сэм, наконец, протиснулась к бару, заказала два Sam Adams (прим. пер.: «Самуэль Адамс» – пивной напиток), и вручила бутылку мне со словами:
– Это для восстановления.
Мы чокнулись бутылками, я сделала большой глоток «Cherry Wheat» (прим. пер.: растительное вишнево-пшеничное пиво от компании «Сэмюэл Адамс»). Восстановление. Сегодняшняя цель – найти подходящего парня, который помог бы мне забыть все дерьмо: Эйприл, папу, маму, Райли... и Джоша. Да, его. Интересная штука: каждую боль в моем сердце заменяет новая, которая чуть слабее предыдущей. Например, смерть отца погасилась предательством Райли, – это как сломанная нога, а затем сломанный палец.
Я просто хочу забыть о больных шрамах, хотя бы ненадолго.
– Как насчет того? – Сэм указала на парня с каштановыми волосами и милой улыбкой.
– Слишком низкий.
– Хорошо... а он? – Она указала на другого парня: он был хорошо сложен и высокий.
– Он не улыбается.
Подруга вздохнула и повернулась.
– Хмм... а он? – В этот раз был стройный блондин, одетый как с показа Abercrombie (прим. пер: «Abercrombie & Fitch» – основанный в 1892 году бренд, известный простыми, но роскошными повседневными дизайнами).
Мой живот сжался.
– Слишком «Райли».
– Ясно.
Мы вернулись в бар. Конечно, здесь много парней, но девушки не теряют времени, чтобы привязать их. Ни один из парней не был Джошем. Блондин в братской рубашке поло постучал по бутылки Сэм, из-за чего она разлила свое пиво.
– Эй! – Крикнула она, отскочив назад, чтобы спасти свои туфли. – Дикон! Почему ты такой резкий?
Он улыбнулся и зачерпнул арахис из чьей-то тарелки.
– Сэм, ты нарываешься на огромный штраф сегодня.
– Этому не бывать, – я узнала взгляд на ее лице: он ей понравился, но она пока не готова идти за ним.
Подруга улыбнулась. Еще один парень подошел к нам, у него был явный испанский акцент:
– Вы уже встретили парней, Эмбер? – Он наклонил голову в мою сторону.
– Эмбер, это Дикон и Марк.
Улыбка Марка была милой и доброй
– Приятно познакомиться, Эмбер.
Зеленые глаза Дикона тщательно изучали меня. Когда я думала о выборе кого-нибудь, кто не являлся бы Джошем, волна беспокойства нахлынула на меня, но я проигнорировала этот звоночек. Однозначно, если бы я искала того, кто помог бы мне восстановиться после всего, Дикон подходил бы по всем требованиям.
Он медленно улыбнулся и потянулся за рукой. Я немного заколебалась, но все-таки протянула руку в ответ. Вместо того чтобы потрясти ее, он взял её, поднес к губам и поцеловал. – Рад нашей встречи... – Затем сделал паузу и посмотрел на меня вновь. – Эмбер.
Эм. Нет.
Посягательство на личное пространство путем поцелуя вызвали во мне на минуту отвращение. Я сглотнула, желая немного расслабиться. Сдержавшись, убрала свою руку, пытаясь сохранить улыбку на лице.
– Я тоже, Дикон.
Джаггер скользнул между Диконом и Сэм.
– Аккуратнее, Дик. У Джоша есть планы на нее.
Я раздраженно скрипнула зубами.
– У Джоша нет планов на меня. Я не его девушка.
Глаза Джаггера сузились.
– Уверена?
Была ли я ею? Сейчас мы просто друзья, пока я не сломаюсь перед ним. Я уже приняла это решение, верно? Верно.
– Уверена.
– Если так, – Дикон сократил расстояние между нами и притянул меня к себе. – Не хочешь потанцевать?
Сэм кивнула головой, выражая одобрение, а Джаггер поморщился, естественно, не радуясь моему выбору. Но это то, зачем я здесь. Буду придерживаться плана «восстановления».
– Конечно.
Дикон увлёк меня на танцпол, где было намного грязнее. Заиграла Rihanna «S&M» и все вокруг нас стало еще ближе, если это вообще возможно. Парень поманил меня пальцем, я скользнула к нему ближе, счастливая, что могу потеряться в музыке. Танцы – единственная область, где я могу расслабиться.
Он подошел ближе, подталкивая свои бедра к моим. Ого, дружище. Его руки погладили мою спину, сжали талию и направились к нижней части. Я прокручивала «все хорошо» в голове. Если хочу восстановиться с парнем, то должна позволить ему прикасаться ко мне. Я должна наслаждаться его прикосновением. Да. Я должна.
Дикон двигался напротив меня, поэтому я не могла расслабиться. Не чувствовала себя как обычно. Мое тело съеживалось каждый раз, когда он двигал бедрами напротив меня. Прекрати уже делать это.
Затем его руки схватили меня за задницу, приподняли и прижали к торсу.
– Черт, детка, ты восхитительна, – прошептал он мне на ухо.
От него разило пивом. Это была последняя капля. Я начала отталкивать его в грудь.
– Дикон, нет.
Это было всё, что я успела сказать, пока гигантский силуэт не вырос между нами. Сначала я уловила знакомый, а потом услышала и голос.
– Отвали от нее, Дик.
– Оу, Уокер! Она сказала, что хочет танцевать.
Дикон на голову был ниже Джоша и сейчас выглядел запуганным.
– Она не говорила, что хочет, чтобы ты хватал ее за задницу!
Я обошла Джоша, поворачиваясь лицом к нему.
– Все в порядке, Джош. Не о чем беспокоиться.
Он смотрел на Дикона убийственным взглядом. О, да.
– Иди к черту, Дик, и не приближайся к Эмбер.
Дикон поднял руки вверх, словно его арестовывают, и ушел прочь.
– Серьезно, Джош? – Я ткнула пальцем ему в грудь. – У меня все было под контролем!
Но я благодарна ему за то, что он вмешался. Черт, да я рада видеть его!
– Что ты делаешь здесь?
Он улыбнулся и указал на инициалы братства, вышитые на его рубашке.
– Ты думаешь каким образом получила приглашения?
– Я не включала тебя в список парней из братства.
Он наклонился, задел носом мою скулу и прошептал на ухо:
– Ты не можешь включать меня в списки.
Я отстранилась, спасая своё состояние сдержанности. Но так хотела, чтобы его губы касались не только моей щеки. Поэтому и не могла есть. Ничего.
– Спасибо за разъяснения.
– Зачем ты танцевала с Диком?
– Захотела.
Он сузил глаза.
– Верно. Я понял это. Но почему с Диком?
Потому что ты чертовски напугал меня.
– Он просто оказался рядом.
Парень притянул меня ближе к себе, мое тело загорелось. Почему я не могу замерзнуть рядом с ним? Мне было бы так проще.
– Ври другим, Дисэмбер. Не мне. Я вижу тебя насквозь. Почему ты танцевала с Диком? Зачем?
Я обсуждала с ним ложь, а не то, как использовала ситуацию. Он хорошо знал меня, следует признать. И поэтому Джош заслуживал правду.
– Я думала, что смогу забыться. – Я покраснела. – Просто захотела забыться в том, что не причиняет боли. Однако внутри по-прежнему болит.
Его глаза встретились с моими.
– Потанцуй со мной. – Это был не вопрос.
– Я не могу пользоваться тобой.
– Ты не пользуешься мной, потому что я хочу этого. Плюс ко всему, это просто танец. Я думаю, он попадает в наш еще ненаписанный договор.
– Договор? – Я не смогла не улыбнуться ему.
– Договор, контракт, обет, обещание, что угодно. Это означает, что я твое все, а на данный момент – танец.
Он был совершенен, а я беспомощна, когда скользнула к нему в такт музыки. Я забыла обо всем, кроме нашего танца. Огромной ошибкой было смотреть в его карие глаза, теперь я хотела почувствовать его руки на моем теле. И почти застонав, вспомнила, что он мог делать этими руками.
– Мое все? – Переспросила я.
– Я никогда не откажу тебе, если могу помочь.
Закрыв глаза, я коснулась его рук, поглаживая его мускулистые плечи. Провела пальцами по его рукам, смакуя покалывание, в моих глазах заплясали искорки. Я не могла не улыбнуться, когда положила его руки к себе на талию.
– Все в порядке?
В ответ он прижал меня к себе, удерживая так, чтобы я оседлала одну из его ног. Всего две секунды я находилась в руках Джоша, но готова была забыть про любой план восстановления. Мое платье задралось у меня на бедрах. Он то сильнее обнимал меня, то отпускал. Когда мы двигались под музыку, его руки двигались по моему телу вверх и вниз, где заканчивалось платье. От этого я трепетала. Проиграли две-три композиции, и между моих грудей скопилась влага. Слава Господи, что мои волосы достаточно длинные. Я повернулась и прижалась спиной к его груди. Он поддержал меня, не переставая двигаться под музыку. Затем я опустила голову ему на плечо, а парень поцеловал мою шею. Моя голова упала на его грудь, и тогда он обнял меня крепче. Его язык исследовал мою шею, а руки сомкнули бедра. Громкая музыка заглушила мой стон для танцующих вокруг нас, но не для него. В ответ на это его пальцы впились в мою кожу. Я пересекла черту, поняла, что он хотел меня. Джош хотел меня. Я бесстыдно потерлась ягодицами об его пах.
– Дисэмбер... – Мое имя сорвалось с его губ как мольба.
Я развернулась в руках, не отдаляясь ни на сантиметр, протираясь об него, где только это было возможно. Знакомое чувство родилось во мне. Я должна была почувствовать его губы на себе. Поэтому обняла одной рукой его шею, а второй схватила за его волосы и наклонила к себе.
– Джош? – спросила я.
Я не стану заставлять его делать то, что хочу. Пожалуйста, пожалуйста.
Его взгляд упал на мои пухлые губы и, вздохнув, он обрушился на них. Спустя один миг его язык уже был у меня во рту. Это разожгло настоящий огонь внутри. Я ответила на поцелуй так же отчаянно. Это именно то, что мне нужно, это именно тот, кто мне нужен. Джош. К черту план.
Затем я приподнялась на цыпочки, даже в таком положении, да ещё и на каблуках, я была ниже парня. Он сильнее обнял меня, его руки вновь двинулись вниз к моим бедрам, он приподнял меня. Здесь. Боже, да. Здесь.
– Джош... – я простонала в его губы.
Он провел своим языком по-моему. Я едва понимала, что мы все еще на танцполе. Его поцелуи забрали всю мою адекватность, оставив меня с потребностью ощущать его губы на своём теле. С каждым новым поцелуем томление между моих бедер росло.
