Текст книги "Дети бездны"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Откуда вы узнали о Ное?! Откуда вы узнали, как меня зовут, где мы остановимся?!

– Я знаю все и всех в этих местах. Ноя я знал еще в те времена, когда он был подданным вашего отца. Но любовь привела его на сторону оборотней и низвергла с Родины. Он предатель. Впрочем, этого стоило ожидать, ведь его отец – оборотень. Он взял его мать – химеру, в одном из набегов. Представьте, что пережила несчастная? И все же родила дитя, попыталась привить ему законы нашего общества. Тщетно, увы. Кровь отца, который даже не знал о сыне, потянула к своим. Но он не был принят там, но сам ушел от нас, по сути предав наши цели. У него остался один путь – к людям, к своей возлюбленной. Он остался здесь, порвав все связи с Родиной. Но мы знали, что рано или поздно пути бывших сообщников пересекутся. Когда, как не сейчас? Дочь Ноя ждет аутодафе, надо сказать, заслуженно, а у Ферна свои проблемы – доставить вас господину, что становится сложно. Проблемы двоих пересеклись в точке интереса каждого. Мне несложно было понять, что Сантьяго будет искать помощь у своего давнего дружка, учитывая, что в ближайшей округе других пособников нет. Мы всех их уничтожили. Дальше, еще проще – Диана, богиня охоты у греков, слышали? Вы и есть Диана – та на кого охотятся, знатная добыча для одних и воистину, дар для других. Вы единственная дочь Виктора, миледи, а это что замок набитый драгоценностями для местных. Только кинь клич – охотников тьма образуется.

Диана хмурила брови, слушая Люка. Если ему верить, выходило, что она заманчивый приз, коей и чувствовала себя. Это складывалось, говорило в пользу барона, но кое-что запутывало ее.

– Сколько же лет Монтрей, если он украл мою мать?

– Он на год младше вашего отца, миледи.

Старик, – поняла девушка. "Правильно я думала, что ему нужны лишь мои земли".

И стало ясно, отчего Артего не вдаваясь в подробности отдал их Монтрей, отчего столь спешно, не давая Диане не возразить не потребовать ответа, совершил венчание по доверенности. Он боялся Сантьяго, боялся людей Монтрей и нареченной дочери, которая несла ему слишком большие проблемы. Он мечтал сбыть ее с рук и сбыл. А она удивлялась столь возмущающему наплевательству отца на ее судьбу. А все просто – он ей не отец и, потому ему все равно, что ее ждет. Зато об Адели он позаботился.

Но Сантьяго? При всей грубости и невоспитанности, он смелый и славный воин, человек чести, а не зверь. Как же он может прислуживать Дэйну?

– Сантьяго сказал, что Ной его брат.

Может это каким-то образом, связало Ферна с Монтрей?

– Они все называют друг друга братьями и сестрами, как в духовной общине, в монастырях. Но здесь нет кровного родства. Вижу, вы благосклонны к Ферна?

– Он хороший человек.

– Он не человек, миледи.

– Как и мы.

– Мы – другое. Как можно сравнивать свет и тьму?

– Вы относите себя к свету, а его к тьме? Но мне кажется в каждом из нас, будь то грили, оборотень, человек, достаточно того и другого. Даже день не обходится без утра и вечера.

– Уж простите меня, миледи, но в вас говорит неопытность. Вы готовы возвеличить графа Ферна лишь за то, что он хорошо обращался с вами. Однако, не будь вы столь значимы для его господина, обращение было бы иным. Со зверем всегда нужно держать ухо востро. Никто не знает, что в голове волчонка, разве не так, миледи.

А ей все равно не верилось – она знала, что в голове Ферна и не могла сказать, что даже в грубости манер он схож со зверем.

И тут то ли подтверждая слова барона, то ли сомнения Дианы, хлынул ливень. В миг стало темно и холодно. Потоки воды встали сплошной завесой, пугая лошадей. Но это лишь заставило перейти отряд Корса вскачь, а не остановиться.

Девушка промокла до нитки и начала замерзать. Постепенно ею овладела апатия, мысли начали замирать, взгляд стекленеть, сознание плыть под потоками воды. Она стала уходить в тень, но и там, в тишине и покое не могла сделать и шагу – ее словно неведомой силой возвращало обратно. И неизменно перед глазами маячило лицо Корса, ливень стеной и гуща елей и сосен.

К ночи она уже не помнила себя.

Глава 11

Диана очнулась от пыхтения и чувства омерзения во всем теле. В первый момент она не поняла, где находиться – вокруг стоял густой туман, похожий на молоко. Такое бывает лишь ранним утром, но разве сейчас может быть утро?

Девушка с трудом повернула голову в ту сторону, откуда слышалось пыхтение и увидела волка. Он грыз веревку на ее руке и поглядывал на Диану. Странный волк – здоровый, матерый, а глаза не хищника – человека.

"Что ты делаешь?" – хотела спросить у него, но язык не слушался. Тела вовсе словно не было и потому девушка даже не чувствовала, что волк перегрызает веревки.

Зачем? – подумала вяло и услышала в стороне голос Корса:

– Не спать! Я сказал, не спать! Он может появиться в любую минуту!

– Не сплю, господин, – пробурчал кто-то в ответ.

Пыхтение рядом стихло. Диана покосилась и не увидела волка. Его словно вовсе не было – привиделся ей то ли от усталости, то ли в бреду. И тут же из тумана вынырнул Люк, склонился над девушкой. Увидел, что она каким-то образом распахнула плащ и, запеленал ее вновь:

– Спите. Если что, зовите, я рядом, – и опять исчез в тумане.

– Глаз с нее не спускать, – послышалось тихое.

Приказ показался девушке неуместным и даже зловещим, но думать она не могла – сознание плавало, глаза то сами закрывались, то сами открывались и что там, что там – туман.

Кто-то толкал ее. Она покосилась – опять волк, здоровенная зверюга палевой окраски. В зубах веревка, как подсказка – ты свободна, а морда в сторону повернута, словно зовет ее зверь куда-то.

Куда, зачем?

Диана отвернулась и тут же волк схватил ее зубами за рукав, потянул. Обошел, не видя реакции, носом в лицо начал тыкать и кивать в сторону.

"Да что ж тебе надо?" – застонала девушка. С трудом села и увидела волка в шаге от нее – ждет. А чего?

"Не могу я встать".

"Идем" – его глаза, как единственные ориентиры, как нечто большее, чем приказ. И Диана встала не понимая и не задумываясь как, шатаясь и оббивая плечами стволы сосен побрела за зверем в полной прострации. Ног она не чувствовала, а вот камни под ними – да. Задуматься – как такое может быть? Но мыслей не было. Ее что-то вело, что-то заставляло идти без раздумий, и это же удерживало тело от падения. Это был не волк, ни необходимость, ни отчаянье, а что-то внутри нее огромное и властное, не знающее ни жалости, ни сострадания, ни целей, понятных человеку.

Она просто брела ведомая этим неизвестным ей, но подавляющим и поглощающим любые эмоции чувством, не за волком, а чем-то столь же великим, как и то, что ею двигало.

Пару раз она падала, долго лежала, не понимая, где она и кто, и вновь поднималась, шла. Оседала на камни без чувств, сил и вновь вставала, будто по приказу поднятый с постели воин. Ноги скользили по камням, запинались о них и сами о себя и в конце концов отказали совсем – девушка осела у валуна, чудом не разбив голову.

То ли солнце ослепило ее после внезапно пропавшего тумана, то ли разум помутился, но она явственно увидела, как волк начал увеличиваться в размерах, словно надуваясь и вот что-то сверкнуло, лишая на миг зрения, и на месте волка оказался Сантьяго. Он был ранен и растрепан – колет потерян, а рубаха вспорота и окровавлена на плече. Но за ним виднелась рукоять меча с ослепительным камнем.

Диане показалось, что все это ей мерещится. Она закрыла глаза и вновь открыла – нет, мужчина шел к ней, тяжело ступая. Опустился рядом на колени. Оглядел с печалью и прошептал:

– Нужно идти.

"Не могу"

– Надо.

"К твоему упырю? Будь ты проклят, пес!"

Ферна в упор с прищуром уставился на нее:

– Понятно, Лайош обработал уже, – протянул. И без слов подхватил девушку на руки, понес вниз.

Она смотрела на плывущие в небе облака и кляла себя за безответность, бессилие. С ней что-то случилось, но что и в какой момент она не знала, она лишь понимала, что больше не может идти, даже просто шевелиться. И сопротивляться не может, и думать и что-то придумывать, разбираться, решать. И все равно ей свой или чужой, к своим ли идти, к чужим. Она будто умерла, а мертвым все едино.

– Это я виноват, – прошептал Сантьяго с тоской поглядывая на девушку. – Потерпи, потерпи, – просил, но ее ли, себя?

Диана чувствовала, что он на пределе, вымотан, ранен, смертельно устал и все же шел, нес ее и находил силы умолять, виниться.

Может он оборотень, но в вялости мыслей, что накрыла девушку, ей было все равно кто чем от кого отличается. Привычные чувства, эмоции ушли, уступив место чем-то более бледному, но более сильному и вера в том была не требующей доказательств, подтверждений. Она была и все. Как солнце, как этот воздух.

В этом состоянии девушка была рада видеть Сантьяго и не хотела знать кто он, кому служит, к кому ее несет, у кого украл. Он был единственно родным и понятным.

Но слышанное от Корса не сотрешь, увиденное – не забудешь.

– Ненавижу, – выдавила с трудом, давая понять Ферна, что все знает и его усилия тщетны.

– Пожалуйста, – ответил тот тихо, равнодушно, через паузу.

– Упырь… слуга упыря…

Мужчина молчал, шел с трудом передвигая ноги по камням. Диана чувствовала, что он слабеет, непонятным образом чувствовала, что ему плохо, что болит рана и ноет душа, но девушка упорно противилась чувству сродства с ним, бунтовала против жалости к слуге убийцы, к нечисти, к грязному оборотню.

– Ненавижу… Будь ты… будьте вы…

И подавилась словами, поплыла.

Граф осел на колени, обнял ее, крепко сжав:

– Не уходи, только не уходи! Вини, ненавидь… Ты права, я виноват – ливень почти убил тебя, я знал, что так и случится.

Диана без сил уткнулась носом ему в лечо, смотрела перед собой на корявую сосенку, растущую на камнях и слушала графа, а как будто слышала себя.

– Я не мог иначе, пойми. Корса бы не отпустил тебя. Я виноват, Диана, не предусмотрел, оставил тебя одну. Прости. Ты придешь в себя. Доберемся до лошадей, напьешься меда и восстановишься, легче станет.

"Ты ранен".

– Ерунда.

– Как там… Лаветта?…

– Вытащили.

– Ной?…

– С ней. Все хорошо.

"Ты ранен"

– Всего не предусмотришь.

– Я знаю… кто ты… кто Монтрей.

Сантьяго накрыл ее макушку ладонью, прижался щекой к щеке:

– Понял, – прошептал. – Не говори ничего и я не буду. Дойдем и там поговорим.

Девушка сморщилась, в глазах непривычно защипало, из горла вырвался всхлип.

Как же он может быть таким нежным, заботливым и при этом служить убийце ее матери, везти ее не к отцу, а к врагу?!

– Если… я прокляну… не делай этого.

Мужчина помолчал и вновь поднял ее на руки, упрямо зашагал вперед.

"Хочешь, я стану твоей женой?"

"Нет!" – скрипнул зубами.

"Почему? Почему?! Ты привязан ко мне, как и я к тебе!"

"Да".

"Тогда как ты можешь везти меня к своему лорду?!"

"Ты его жена, ты его судьба".

"Нет! Ненавижу!!"

Девушку выгнуло и оба полетели на камни, скатились по насыпи и замерли лежа лицом друг к другу.

– Глупая, – тяжело дыша, просипел Сантьяго.

– Дурак, – парировала Диана через силу. Падение лишило ее последних сил, глаза сами закрылись.

Ей казалось, что она парит над цветочной поляной, купается в солнечном свете и ароматах душицы, мяты, ромашки, колокольчиков. Ей было так легко и хорошо, что она невольно смеялась, протягивая руки к небу и солнцу. Вот только шмель жужжал и жужжал над ухом:

– Диана? Диана!

Девушка открыл глаза и хмуро уставилась на "шмеля" – ну, конечно, кто еще может залезть даже в ее сон, кто может превратиться и в насекомое, только чтобы испортить прелесть существования? Сантьяго!

Однако высказаться она не смогла – духмяный запах меда сбил с мысли, губы сами потянулись к предложенному питью. Пара глотков и девушка почувствовала, как к ней возвращается жизнь, проясняется в голове и тело начинает слушаться.

Сантьяго тоже сделал пару глотков и сев рядом с девушкой, начал осматривать свою рану. Она была ужасна и Диана не понимала, как мужчина смог дотащить ее до лошадей имея такое ранение. Другой бы давно пал замертво!

– Ничего, – улыбнулся, заметив встревоженный взгляд спутницы. – До свадьбы заживет.

– Ты не женат?

– Нет, – улыбнулся шире, радуясь, что девушка приходит в себя. – Но обещаю подумать. Хотя… общение с тобой изрядно поубавило желание, – рассмеялся, задорно сверкнув глазами.

– Ты хищник.

– Некоторым нравится.

– Ты слуга убийцы.

– Ну, допустим, вы тоже не ангел.

– Только что ты мне тыкал.

– Забыли.

Диана попыталась сесть, но сил на это еще не было. Если бы не помощь Ферна так бы покрутилась на камнях, как уж и, осталась лежать. Граф прислонил ее спиной к сосне и приложил к губам флягу с медом:

– Выпейте еще. Нужно чтобы вода ушла из тела.

– Я люблю воду, – буркнула, отхлебывая меда.

– Угу.

Он не верит?

– Я люблю купаться!

– И упрямиться, – хмыкнул, сев рядом и подперев затылком ствол.

– Это ты упрям, как та ослица.

– Не стану спорить – желания нет. Говорите, что хотите.

Главное она уже связно говорит и даже имеет силы дерзить.

– Дело не в ливне.

– В нем.

– В тебе!

Ферна кивнул:

– Согласен. Но ливень создал туман и Корса не выбраться. А у нас есть время.

– Я вернусь к ним.

– Даже не мечтайте.

– Он мне все рассказал, – в упор уставилась на мужчину девушка, пытаясь взглядом обвинить и испепелить, но запала не хватило. Странно, она действительно не испытывала к графу и доли негативных чувств.

Девушка лишь вздохнула, не имея желания продолжить обвинительную речь.

Ферна же кивнул, понимая ее:

– Вполне в духе Лайоша: выдать ложку правды на бочку лжи. Удобно – не поймать на лжи. Если, пусть и малая толика правды выдается, то и неправда воспринимается правдой.

– Он ответил на все мои вопросы.

– Так уж и на все? Бис, – хлопнул в ладоши. – Теперь мне легче – не придется выслушивать их и отвечать.

– Придется, – хотела встать, но тут же повалилась и если бы Сантьяго не придержал ее – упала бы головой на камни.

– Рано вы нрав свой выказываете, миледи, – качнул с укором головой. – В себя сначала придите.

– Я почти в норме.

– Не лгите. В норме вы будите не раньше, чем через пару суток. Говорю же – ливень вас доконал. Нельзя вам воду в таком количестве.

– Я не раз попадала под дождь. Я принимала ванну каждый день.

– Эх, миледи – в любой воде есть огонь, в любом огне есть вода, они не могут друг без друга. Только пропорции должны быть соблюдены… как дистанция между нами, – со значением покосился на нее.

Диана отвернулась.

– Я не поеду в Монтрей. Дэйн мой враг. Ты не можешь везти меня к нему, это подло, низко. Пусть ты оборотень, но все же тебе известны понятия о чести. Ты не можешь пойти против нее.

– Даже не собираюсь, – заверил, поднимаясь. Подхватил девушку на руки. – Пора ехать. Боюсь туман долго не сдержит Корса.

– Наверняка он уже в пути.

– И вы хотите его видеть? Хотите, чтобы он настиг нас?

Диана склонила голову, не зная, что ответить. Надо было сказать: да, очень хочу! Это было бы правильно… но это было бы неправдой.

Сантьяго остановился возле лошадей внимательно посматривая на девушку:

– Не знаю, что вам наплел Лайош и знать не хочу. Но чтобы не было, мы приедем в Монтрей и вы станните женой Дэйна по настоящему.

– Никогда!

Диана могла возмущаться, могла внятно и связно мыслить, говорить, но вот двигаться еще не могла и потому не могла отвесить графу пощечину.

– Ну, ну.

– Я не знаю вашего Лайоша…

– Это я, – послышалось в спину. Ферна застыл, лицо окаменело и только руки сильнее сжали ношу.

Диана посмотрела за плечо графа и увидела как по камням спускается барон, держа наготове меч, а за ним идут его люди – восемь человек и все вооружены, готовы к атаке.

– Мое настоящее имя – Лайош, миледи, верный слуга вашего отца, – представился, встав в паре шагов за спиной Сантьяго. – А оборотень носит фамилию Ноэ. Именно он заманил вашу мать в лапы своего хозяина, Монтрей, перед тем предав своего и вашего отца.

Диана побелела, уставилась на Ферна. Она не спрашивала – правда ли это, она пыталась найти ответ сама и видела то, что не хотела бы знать – Корса не лжет.

– Нет, – прошептала, теряя в миг силы.

Сантьяго осторожно положил ее на камни, провел по лицу пальцем и улыбнулся:

– Судьба, сестренка. Ей бесполезно противится. Есть вещи, которые лучше не менять, иначе будет лишь хуже.

И выпрямился, развернулся к стражам, вынул меч из ножен за плечами:

– Я предупреждал тебя, Лайош – увижу еще раз – убью.

– Ты ранен, тебе не справиться с нами. Уходи, ты мне не нужен сейчас.

– Решил поиграть в благородство? Маленькая глупышка может и проникнется, а я – нет.

– Что ж, ты сам напросился.

Блеснули клинки, сходясь вместе и Диана зажмурилась.

Она не хотела думать о Ферна, противилась любым мыслям о его делах, его участи. Но очень быстро отчуждение схлынуло и осталось лишь одно – Сантьяго, кем бы и каким не был – ее брат. И вспомнилось, что Корса говорил, будто она единственная дочь своего отца, грили, а еще о низменных интересах оборотней. Все это оказалось неправдой, значит, и остальное могло быть ложью. Но даже если нет, какое это имело значение сейчас, когда Ферна мог погибнуть?

Какая-то сила подняла Диану. Она уставилась на дерущихся мужчин, не смея пока мешать Сантьяго, накапливая силы. В этот момент она ни о чем не думала – все кануло за чертой в той минуте, что уже прошла, там же осталась Диана Артего, а здесь, в эту минуту словно родилась совсем другая незнакомая женщина, не имеющая ни имени, ни фамилии, ничего кроме одной цели – сохранить жизнь Сантьяго.

Они вместе шли и вместе уйдут.

Они сами решат куда идти, как себя вести, что говорить, что делать и думать. Они, но не Корса и не Монтрей, ни Ноэ, ни Артего, ни грили, ни оборотни. Ни люди.

То, что двигало ею, было выше любого разумного объяснения, выше любого известного понятия. Она просто перестала принадлежать себе или наоборот, наконец, обрела себя.

Сантьяго бился отчаянно, не подпуская людей Корса к девушке, но силы были неравны. Он слабел, все чаще пропускал выпады, и хоть ранил двоих, одного убил, было ясно, это все его достижения. Еще минута, две и конец.

Что-то толкнуло Диану вперед, к нему, что-то подсказало – сейчас, и она шагнула, не заметив как преодолела десяток шагов в один шаг, перенеслась по воздуху и встала между братом и Лайошем в тот момент, когда барон сделал удачный выпад. Меч пронзил Диану и остановился в теле Ферна. И тут же вышел – барон сообразил, что произошло и отпрянул. Вторым понял граф, схватил девушку, уронив меч, развернул к себе:

– Зачем?!!… – и смолк, что-то увидев в ее глазах. Она стояла и смотрела на него и ничего не чувствовала. Только тихо стало, так тихо, что в ушах зазвенело.

Сквозь эту тишину прорвался еле слышный звук: кап. Так роса падая с листика на камушек звенит: кап, кап.

Девушка посмотрела вниз и увидела как красная капля падает на камень, образуя красную кляксу: кап. Еще одна, рядом но в стороне: кап.

Взгляд ушел в сторону Сантьяго, остановился на взбухшей от крови рубахи на боку:

– Ты ранен.

И качнулась. Мужчина подхватил ее, не давая упасть, обнял и уставился на Корса, что пятился назад. Он не понимал, куда девалась глупая, доверчивая девчонка, такая удобная для манипуляций и откуда взялась эта? Даже оборотни не меняются так быстро, она же точно не была оборотнем – она была химерой, а они так быстро не меняются, не взрослеют.

– Что за черт?

И тут Ферна закричал. Вся ярость, вся горесть и отчаянье были вложены в этот крик, и небо разверзлось, выпуская на волю потоки ливня, поднялся ураганный ветер и разметал обидчиков по камням. И стих, так же неожиданно, как начался.

На поле боя не осталось никого, кроме Дианы и Сантьяго. Корса, придавленный валуном лежал и смотрел в глаза Ферна, морщась от боли:

– Сочтемся еще, – прошептал.

Граф молча поднял девушку на руки и, шатаясь, понес к перевалу: почти дошли. Подумать только, они почти дошли…

Диана обняла его одной рукой, другой зажала рану и смотрела на удаляющегося Лайоша.

– Он выживет.

– Да.

– Ты не прикончишь его?

– В том нет чести.

Девушка кивнула и улыбнулась, подставив лицо солнцу: как хорошо!

– Брат…

– Молчи.

– Со мной все в порядке.

– Ты просто ничего не чувствуешь.

– Наоборот, я наконец-то очень много чувствую, по-настоящему. Я словно проснулась. Спала, спала, жила во сне и вот проснулась.

– Не пугай меня. Нам осталось совсем немного. Ной выполнил обещание и Дэйн обязательно выйдет нам навстречу. Потерпи.

Диана положила голову ему на плечо, чувствуя как недавняя легкость сменяется тяжестью во всем теле, сковывает даже язык:

– Ты мой брат, поэтому?…

– Да. Мой долг привезти тебя домой, передать на руки мужа.

– Традиция?

– Да.

– Ты выполнишь долг.

– Выполню, – скрипнул зубами, боясь смотреть на Диану.

Девушка же запрокинула голову и уставилась в небо: там так хорошо! Нет правых и виновных. Нет таких и не таких, своих, чужих, там все равны и все ровно счастливы, безмятежны и свободны как облака.

– А мне понравилось летать, – прошептала.

– Держись! – сквозь зубы приказал ей брат.

Они вышли к перевалу. Дальше были только горы и снег.

Граф опустил девушку, давая себе передышку. Диана с улыбкой оглядела открывшийся пейзаж и спросила:

– Твоему Монтрей очень хотелось заполучить пару скал?

Сантьяго не сразу понял о чем она, посмотрел внимательно: не бредит ли и усмехнулся:

– Ты о землях? Да, – вытянулся рядом. – Пожалуй, пара заснеженных вершин Дэйну были бы не лишними. Особенно если к ним прилагается столь очаровательное существо.

– Непонятное. То ли грили, то ли оборотень, то ли человек, – хмыкнула Диана. Ей было очень весело и она не задумывалась отчего. Вроде повод есть лишь плакать, а ей смеяться хочется и все тут.

Сантьяго настороженно глянул на нее:

– Лайош мастак придумывать. Бывалый сказочник, куда бардам да трубадурам. А он и есть шут.

– Он нас нагонит?

Мужчина помолчал и кивнул, нахмурив брови:

– Своих соберет и нагонит. Валун его не остановит.

– Он хотел вернуть меня отцу.

Граф глянул на нее и отвернулся. Вздохнул:

– Меда нет. Вместе с лошадьми отнесло.

– И меча нет.

– Дааа.

Они помолчали и Диана спросила:

– Зачем нам в Монтрей? Нам и здесь хорошо.

Сантьяго сел, погладил ее по щеке и улыбнулся:

– Тебе понравится.

– Наш дом Ноэ.

– Нет, наш дом Монтрей.

– Я оборотень?

– Нет, настоящая химера.

– Ты оборотень.

– Да.

– Но ты мой брат.

– Да. У нас один отец.

– Грили.

– Грили.

И поднял ее на руки.

– Куда ты? Там только горы и снег.

– Там дорога домой. Нам бы только до той скалы успеть.

– Полдня пути, – столько не прожить, сил совсем не осталось.

– Часов шесть, не больше. Ты главное не молчи, говори что-нибудь, вопросы задавай, у тебя их много, я-то знаю.

Девушка лишь улыбнулась – на большее сил не хватило.