Текст книги "Ускользающая мишень"

Автор книги: Рамиль Ямалеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Однокомнатная же квартира произвела на Лагутина удручающее впечатление. Он никогда даже не предполагал, что воспаленный мозг архитектора может додуматься до такого. Комната была похожа на пенал: два метра в ширину и пять в длину. Из всей мебели в наличии были только два предмета: брошенный прямо на пол матрац и древняя тумбочка с намертво прикрученной биркой инвентарного номера Первого роддома. Крохотная кухня, не в пример комнате, представляла собой строгий квадрат. Здесь могли уместиться только плита и худо-бедно еще что-нибудь наподобие столика. Кроме того, имелась кухонная утварь: три мутных стакана, чайник и столовая ложка. Ну и тарелка с кастрюлей соответственно.

Павел приехал в квартиру рано утром, приехал вместе с заместителем начальника УФСБ, невысоким, очень бодрым человеком с бритым наголо черепом. Увидев свое временное пристанище, капитан опешил. В голову вдруг полезли разные слова вроде "берлога" или "притон".

– А это не слишком? – растерянно сказал Павел.

– Нормально! Да ты не волнуйся, капитан, у нас половина города так живет...

–Ну да?!

– Я имею в виду люмпенов всяких. Ты же у нас алкаш по легенде?

– Что-то вроде этого...

– Тогда все в порядке. Обыкновенная нора опустившегося человека. Запас водки – в тумбочке. Ровно шесть бутылок, как заказывали... Честное слово, сам бы пошел на это задание!

– Могу поменяться...

– Ну зачем же? Каждому свое. – Заместитель Начальника с довольным видом огляделся. – Если вопросов больше нет, капитан, то я поехал. Телефон мой у тебя есть? Вот и отлично... Бывай!

– Пока, – покачав головой, сказал Павел захлопнувшейся двери.

Для любого иностранного агента это задание было бы почти невыполнимым. Умещалось оно всего в два слова: "уйти в запой". Ни больше ни меньше... Телевизора нет. На газеты как бы денег тоже нет, газеты как бы баловство для бывшего прапорщика. Книги – непозволительная роскошь. Про компьютер или видеомагнитофон лучше и не мечтать. Правда, теоретически могли существовать женщины. Но только определенные! Какие именно, Павел увидел ближе к полудню, когда решил сделать вылазку к ближайшему магазину...

Он выпил без закуски полный стакан водки. Резко выдохнул, передернулся. Налил себе еще. Двести граммов паршивого алкоголя устремились в кровь. И уже через несколько секунд отдались в голове.

– Ого! – невольно восхитился Павел. – Крепка зар-раза! Из чего же ее здесь делают?

Вопрос повис в воздухе.

Подумав, он решил не рисковать, а потому второй стакан лишь пригубил. Помахав ладошкой, принюхался. Теперь вокруг него устойчиво воцарился винно-водочный дух, словно он пил неделю. Можно было смело выходить на улицу...

В мятом спортивном костюме, с трехдневной щетиной на щеках Павел Лагутин теперь вполне мог сойти за одного из постоянных клиентов здешнего пивного ларька. Выразительно выпирающие из сетки бока пустых бутылок довершали картину его падения. Местные алкаши с интересом уставились на то, как новенький спокойно подобрал валявшуюся около мусорной урны наполовину опорожненную бутылку из-под пива и положил к себе в сетку.

– Ты чего, мужик? А ну положь на место!

– С какой это стати?

– С такой! Положь, и все. Мотай отсюда. Это наш участок...

– У вас что, весь город поделен?

– Не твое дело!

С этими словами двое встали и пошли прямо на него. Шли уверенно, как танки. Лагутин решил несколько остудить их пыл. Он достал злополучную бутылку, поудобнее перехватил за горлышко и демонстративно тюкнул ее о камень. Осколки весело разлетелись в разные стороны, а в кулаке у капитана осталась "розочка".

– Вот теперь все по-честному – ни вашим, ни нашим...

– Эй, ты! – услышал он вдруг за спиной чей-то требовательный голос.

Павел обернулся и обнаружил перед собой еще двоих. Вид у работяг был еще тот – рваная одежда, синяки на лицах, руки в ссадинах... В глазах застыло равнодушное выражение. Эти люди могли с одинаковым успехом и пожалеть тебя, и запросто убить. Просто так, не задумываясь...

– Чего надо?

– Ты бутылку-то брось, – приказал ему тот, что стоял к капитану ближе всех.

– А чего?

– Брось. Поговорим спокойно...

Лагутин кивнул, выпустил "розочку". Та с мягким стуком воткнулась в землю. Четверо медленно обступили его со всех сторон – так стая волков окружает жертву. Надежно, без малейших шансов вырваться. А чего тут? Неужели они с одним не справятся...

– Мужики, – честно предупредил Лагутин, – вы со мной лучше не связывайтесь.

Судя по кривым ухмылкам, это была в высшей степени удачная речь. Если хочешь в России сразу же получить по морде, то нужно произнести именно эти самые слова. Если бы Лагутин их не сказал, то у него еще оставался бы шанс выбраться из передряги без особых последствий. Теперь – шансов ноль. Оставалось только драться...

Стая восприняла его слова, как вызов. Не тратя времени на пустые разговоры, алкаши молча бросились на жертву... Особый профессионализм капитана заключался в том, что он умел работать сразу с несколькими противниками. Причем на подсознательном уровне. Лагутин даже не отдавал себе отчета, как это происходит. Просто тело само реагировало в нужный момент, интуитивно чувствуя, что именно нужно предпринять.

Капитан качнулся назад, как бы предоставляя тому, кто находился у него за спиной, возможность ударить первым. Короткий взгляд назад – одного мгновения достаточно для того, чтобы понять, что тебя бьют правой рукой. Павел мягко ушел в сторону, перехватил руку, слегка вывернул ее. Хруста не услышал, но уже знал точно – рука у противника сломана. А значит, одним нападающим уже меньше.

Алкаш взревел от боли, капитан не выпустил его руки, довершил разворот, бросив противника под ноги тем, кто уже летел на него спереди.

Столкнувшись со своим, работяги замешкались, заматерились. Это было кстати. Подпрыгнув, Лагутин сделал прямой шпагат – ударил еще двоих. Одному попал хорошо, прямо в горло, второй успел увернуться. Но неудачно: упал на одно колено и вонзил ладонь прямо в бутылочные осколки. Его звериный вопль слился с руганью и криками остальных.

Павел не обратил на крики никакого внимания. Это со стороны красиво, почти кино. А ему не до этого. Пульс – двести, перед глазами круги от сверхнапряжения, руки дрожат, словно вагон угля разгрузил... Но зато шансы почти сравнялись – теперь перед Лагутиным был только один, самый здоровый мужик. В нем капитан почувствовал настоящего противника. Его сразу выдавали глаза. Прищуренные, спокойные. Чересчур спокойные. Сразу было видно, что это битый, матерый волк, прошедший не одну уличную драку.

В отличие от остальных, мужик не лез на рожон, действовал осмотрительно. Не глядя подхватил с земли обломок кирпича и сделал два осторожных шага вперед... Но вдруг замер, выпрямившись, отшвырнул кирпич в сторону. На его лице появилось странное сонное выражение.

Разгадку этой метаморфозы Павел получил ровно через секунду. Она возникла в виде сильного удара резиновой дубинкой прямо по почкам.

– Стоять! Руки за голову! И ты тоже... Кому было сказано – за голову руки!

Удар повторился. На этот раз – по животу, потому что Лагутин успел повернуться.

Перед ним возвышался здоровенный детина в милицейской форме. За его спиной – еще двое. С короткоствольными автоматами. Из ядовито-желтого "уазика" нехотя выбрался толстый лейтенант. Он дожевывал булку, густо намазанную маслом.

– Руки! – снова повторил детина и снова ударил капитана.

– Кончай! Больно же, – невольно вырвалось у Павла.

– Чего-чего?!

Выразительно сплюнув, Лагутин демонстративно поднял руки над головой. Но милиционеру этот плевок явно не понравился. Он размахнулся от души и ударил Павла по голове. Мгновенно наступила темнота, уши заложило оглушительным свистом. Капитан Лагутин закатил глаза и рухнул на землю...

Глава четвертая ЛЮДИ-ПРИЗРАКИ

Аня пришла в себя от резкого света. Открыла на мгновение глаза и тут же зажмурилась. По глазам словно полоснули опасной бритвой. Но сознание все-таки кое-что успело зафиксировать – видимо, сработала профессиональная выучка. Высокий, окрашенный белой краской потолок, множество маленьких круглых лампочек, расположенных сложным узором, мягкие стены...

"Разве стены могут быть мягкими?" Вторая попытка открыть глаза была более удачной. Она лежала на жестковатой поверхности, укрытая тонким одеялом. В комнате было прохладно, откуда-то сверху раздавался странный монотонный звук. "Вентилятор", – определила для себя этот звук Аня. Свет ламп создавал странное ощущение безвременья. Окна не было, и невозможно было понять, какое сейчас время суток.

Девушка протянула руку к стене и потрогала ее. Плотная пористая фактура.

– Это звуконепроницаемая обивка, – сказала она вслух, просто для того, чтобы услышать собственный голос.

Услышала.

– Я здесь одна, – медленно проговорила девушка, как будто диктуя кому-то текст.

Она еще несколько минут пролежала неподвижно, прислушиваясь к себе.

– Есть здесь еще кто-нибудь?

Ее вопрос остался без ответа. Аня осторожно приподнялась на локте и от неожиданности вздрогнула. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, стояла кровать, где неподвижно лежала женщина. На ней был длинный белый балахон, который почти полностью закрывал ее тело. Распущенные темные волосы резко контрастировали с белоснежным постельным бельем, лицо было маленькое и очень худое. В первую минуту Аня подумала, что женщина мертва, и от этой мысли по телу прокатилась жаркая волна. Не слишком ли много покойников встречается ей в последнее время! Но женщина неожиданно открыла глаза и легко вздохнула.

Аня опустила ноги с кровати, села и, стараясь говорить четче, сказала:

– Кто вы такая?

Ее вопрос остался без ответа. Женщина была неподвижна.

– Я хотела бы узнать, если вы, конечно, в курсе... Сколько времени я тут нахожусь? – сделала вторую попытку Аня. И опять безрезультатную. Женщина закрыла глаза.

Девушка попробовала встать и чуть не упала, запутавшись в длинном белом балахоне. Она с удивлением посмотрела на свой наряд, потом покосилась на женщину и поняла, что они одеты одинаково. Балахон казался накрахмаленным – он немного похрустывал при движении. Ане этот звук был неприятен.

– Вы не спите? – спросила Аня, все так же прислушиваясь к своему голосу.

Она все-таки нашла в себе силы встать, подошла к женщине. Наклонилась над ней...

С явной неприязнью Аня отметила, что у соседки тонкие бесформенные губы, какие часто бывают у пьющих людей. От женщины пахло чистотой и лекарствами. Девушка дотронулась до ее плеча и легко сжала его. Под рукой раздался знакомый хрустящий звук. Женщина открыла глаза. Взгляд был пустой и отрешенный.

– Вы не знаете, где мы находимся? Что это за помещение? Больница? Монастырь?.. (Женщина снова отрешенно закрыла глаза.) Вы больны? Кто вы такая?..

Аня взяла женщину за узкую холодную кисть. Та резко выдернула руку и отвернулась к стене.

– Почему вы не хотите со мной разговаривать? Не молчите! – закричала девушка. – Я же такая же, как вы. На мне такой же балахон. Я...

Она вдруг осознала всю бессмысленность своих требований.

– КАК ВАС ЗОВУТ?!.

Ей захотелось громко заплакать от бессилия, но она сдержалась. Еще раз посмотрев на отрешенное лицо темноволосой женщины, девушка вернулась к своей кровати и села, сжавшись в комок.

Что же, придется коротать остаток дней в обществе этой безымянной женщины! Но это еще половина беды. Другая же половина в том, что каким-то странным образом специальный агент шестого отдела Анна Геннадьевна Зверева уже не чувствует себя специальным агентом... Удивительный парадокс! Все, казалось бы, как прежде-и память работает, и руки-ноги движутся, и тело прекрасно помнит массу приемов из карате, И стрелять она, наверно, может по-прежнему метко и четко... Но все это как бы теперь находилось вне ее, вне Ани. Словно из сознания девушки вынули важную часть, отвечающую за волю к жизни; она чувствовала себя сломанной куклой. От этого – и ее болезненное состояние, ее наивные вопросы, ее неуверенность...

Да что же это с ней происходит?! Скорее всего, это действие какого-то сильного наркотического вещества. Усилием воли девушка попыталась разозлиться. Но это ей не удалось. Казалось, эмоции навсегда покинули Аню.

Неожиданно к гудению вентилятора добавился еще один звук. Лишь через некоторое время Аня сообразила, что он исходит от соседки. Женщина что-то монотонно напевала – слов совсем не разобрать, только настроение. Это была тоска находящегося в клетке дикого зверя, который уже потерял всякую надежду вырваться на свободу...

Аня вдруг почувствовала, что ей хочется подвыть женщине. Она понимала, что этого делать нельзя: подчиниться – значит, окончательно капитулировать. Чтобы хоть как-то сопротивляться этому желанию, она напрягла память, вспоминая прошлую жизнь. На специальных курсах психотренинга их учили: "...если по отношению к вам применили химическое воздействие, подавляющее вашу волю, то в первую очередь следует сосредоточиться и как бы вновь "собрать себя" в единое целое. Самое лучшее средство для этого – постепенно, фрагмент за фрагментом, вспомнить вашу предыдущую жизнь. В таких случаях память является единственным лекарством..."

Она вспомнила эти фразы из лекции почти дословно. Что же, раз это единственное лекарство, то грех им не воспользоваться! Итак, она, Аня Зверева, давным-давно (миллион лет назад!) закончившая университет. Геолога из нее не получилось – этому помешала ранняя гибель отца профессионального военного... При воспоминании об отце в груди шевельнулось теплое чувство. Девушка вдруг вспомнила его синие, всегда немного грустные глаза. Эх, батя, знал бы ты" куда угодила твоя непутевая дочь!..

Клубок памяти продолжал услужливо разматываться...

Поиски работы. Поступление в академию рекламы знаменитого на всю страну своими скандальными клипами Юрия Дымова. Работа телохранительницей у известной певицы. Схватка с сексуальным маньяком, который принял Аню за дочь певицы(См. роман Р. Ямалеева "Телохранительница".).

Вновь безработица. Неожиданное предложение от ФСБ. Первые задания, первые победы. Неудачи. И вновь победы. Она всегда вела себя достойно, действовала хладнокровно, не полагалась на случай. Кроме того, ей порой фантастически везло. Именно это качество не раз помогало ей выбираться из совершенно головоломных и, казалось бы, безвыходных ситуаций.

Аня невесело усмехнулась. Вот именно – помогало! Все это осталось в прошлом, в том счастливом времени. Сейчас, похоже, удача отвернулась от нее. Все, сгорела. Не человек, а самая настоящая тряпочка. Кукла Барби. Плюшевый медвежонок, которого забыли завести ключиком. У игрового автомата в казино – и то больше жизни...

Отчаявшись, девушка сделала еще одну попытку собрать в кулак парализованную волю. Даже ущипнула себя за руку. Эффект был близок к нулевому только синяк на руке остался, но боли она не почувствовала. Ах так! Значит, неведомые противники понизили ей болевой порог. Ну что же, посмотрим, насколько им это удалось. Пожалуй, в ее положении это единственная попытка добиться хоть какого-то результата. С упорством мазохистки она принялась истязать собственное тело. Щипала, била себя по щекам раскрытой ладонью...

Соседка глядела на нее, продолжая что-то монотонно напевать.

Испробовав все средства, Аня решилась на крайнюю меру – укусила себя за руку. И-о, чудо! – она стала оживать. Это было настоящее блаженство чувствовать, как в тебя вливается жизнь. Она пришла через боль, как ей и было положено Богом.

– Жизнь – это боль! – громко сказала Аня. Сказала для себя – ей нужно было говорить, чтобы ощущать реальность, чтобы почувствовать себя уверенной. Девушка вновь огляделась. Теперь это был уже другой взгляд – взгляд не сонной ящерицы, которой безразлично все на свете, а самого настоящего хищника. Зверя, попавшего в западню. Так, с соседкой все ясно – женщина явно находится под воздействием какого-то психотропного вещества. Еще раз оглядев помещение, Аня принялась рассуждать вслух:

– Ладно, оставим пока соседку в покое. Тут и без нее загадок хватает. Сейчас нужно подумать над двумя вещами: кто меня схватил и где я нахожусь... М-да, очень интересно. Полезла ты, мать, в винный погреб прошлого века, а очутилась... – Она подошла к стене, потрогала поверхность. – ...В очень даже современном здании, где, судя по всему, есть все блага цивилизации. По крайней мере вентиляторы точно есть. А это значит...

Девушка замолчала. Ее лицо озарила догадка. Теперь, когда Аня окончательно пришла в себя и могла рассуждать четко, а главное, связно, она быстро догадалась, что находится где-то под землей. Работающие вентиляторы обеспечивали аэрацию, окон не было, в ушах очень тихо шумело невидимое море. Последнему фактору Зверева доверяла больше всего, это было свойство ее организма – если в ушах начинало так шуметь, это значило, что она находится на глубине примерно пятнадцати или двадцати метров. А ведь когда она спускалась по ступенькам, она насчитала всего шесть с половиной метров...

– Какой из этого делается вывод? Правильно. Скорее всего, что я нахожусь там же, но гораздо глубже. Красивая гипотеза! Вот только как это проверить? – Девушка задумалась всего на несколько секунд, затем хлопнула ладонью по лбу. – Как же я сразу не догадалась! А еще с высшим образованием!

Аня вновь, как хорошо выдрессированная охотничья собака, обежала все помещение. Оно представляло собой почти правильный квадрат, семь на семь, не больше. Ни малейшего намека на двери. Почти везде звуконепроницаемая стенка. Пол покрывал толстый пластик. Потолки чистые, в том смысле, что нигде не видно "телекамер" и прочего оборудования для слежения. Неужели люди, поймавшие ее, не подумали о наблюдении? Да быть того не может! И проверить это очень легко. Попробуем-ка их немного подразнить, а заодно и посмотрим, что это за люди. Ведь это же люди, а не призраки какие-нибудь ее сюда поместили...

Она довольно быстро нашла в стене небольшую панель с множеством дырочек. Система вытяжки, несомненно, находилась именно здесь. И чтобы до нее добраться, нужно было приложить небольшое физическое усилие.

– Вы не хотите мне помочь? – шутливо обратилась Аня к соседке.

Та никак не отреагировала – по-прежнему находилась в прострации.

– Что же, я так и думала. Придется действовать одной...

Девушка довольно быстро разобрала кровать и, мысленно помолившись, несколько раз ударила отвинченной ножкой в то место, где, по ее расчетам, находился вентилятор.

Кажется, удача решила сопутствовать ей до конца, выбрав именно ее, Анну Звереву, в свои фаворитки. После ударов в стене образовалось большое отверстие. Самого вентилятора видно не было, но оцинкованная труба большого сечения не оставляла сомнений, что она не ошиблась – здесь была вытяжная система. Девушка примерилась – она могла вполне пролезть в эту трубу.

Аня оглянулась. Ну где же вы, люди-призраки? Почему не ловите? Ведь она может запросто убежать из помещения. Если есть вытяжка, значит, где-то теоретически есть и ее выход. Она прислушалась. Тишина. Никаких тебе сигналов тревоги...

– Ну вы как хотите, ребята, – весело произнесла пленница, – а я пошла.

И "щучкой" нырнула в пролом...

Соседка никак не отреагировала на Анин побег, она даже не посмотрела в ее сторону.

– Шустрая девчонка!

– Они теперь все шустрые... Поколение пепси!

– Ладно, не ворчи. Молодежь как молодежь, только наркотики их немного испортили.

– Ну да! Значит, раньше портил квартирный вопрос, а теперь – наркота... Знаешь, что на это я тебе скажу? Причина всегда найдется. Не нужно их защищать!

– Я их не защищаю...

– Вот и не нужно!

Двое мужчин сидели в удобных креслах с высокими спинками и наблюдали за большим экраном монитора. Там по сложному лабиринту двигалась светящаяся точка. Двигалась довольно быстро, легко преодолевая препятствия, состоящие из тупиков, "двойных петель", ложных рукавов и узлов. Этой точкой была Аня Зверева, а лабиринтом – вентиляционная система, откуда она пыталась выбраться...

Хотя мужчины и были одеты в легкие, свободного покроя комбинезоны наподобие тех, что носят врачи-реаниматоры, в них чувствовалась военная косточка. По посадке головы, по неторопливым, но властным жестам и еще по десятку неуловимых признаков, по которым сразу же можно было сказать – да, эти люди наверняка офицеры. Они были чем-то похожи друг на друга: оба крепкие, спортивного типа, стриженные очень коротко... В обоих, как говорится, чувствовалась порода.

Комната, где находились мужчины, была обита таким же звуконепроницаемым пластиком, что и в помещении, откуда только что совершила побег Аня. Вдоль стен располагались длинные рабочие столы, на которых стояли многочисленные мониторы. Гибкие компьютерные шнуры переплетались, словно клубок змей, и уходили куда-то в стену. Всем своим видом комната скорее напоминала монтажную на киностудии так много в ней было напичкано всякой электроники. И опытный человек сразу же сказал бы, что вся эта техника предназначена для слежения. Окон в комнате не было...

Мерное гудение невидимых вентиляторов нарушил звук открываемой двери. Мужчины синхронно обернулись. Мелькнул черный провал коридора, и дверная пасть захлопнулась. Похожий на санитара молодой человек с тупым загорелым лицом вкатил в комнату длинную медицинскую каталку, на которой неподвижно лежала женщина. Это была та самая женщина, которая находилась в одной комнате с Аней. Вид у нее был по-прежнему отрешенный.

– Разрешите? – спросил загорелый.

– Вы ее подготовили?

– Так точно.

–Анализы?

– Будут готовы через полчаса.

– Замечательно! Давайте барышню сюда... На середину... Осторожнее... Вот так!

Развернув каталку, установили ее под большими мощными лампами. Один из мужчин, не вставая, дотянулся до переносного пульта. Второй поднялся, подошел к каталке... Склонившись над женщиной, некоторое время внимательно разглядывал ее лицо. Затем двумя пальцами осторожно раздвинул ей веки, понаблюдал за зрачком, время от времени поглядывая на свои наручные часы. Неподвижные глаза женщины смотрели в потолок. Казалось, ей было все равно, что сейчас с ней будут делать.

– Реакция вполне нормальная, – наконец сообщил он.

– Начинаем, что ли?

– Можно и начать...

После этих слов второй тоже поднялся со своего места, подошел к каталке. Теперь было видно, что ростом он немного ниже своего напарника.

– Красивая, сучка, – негромко заметил низкий.

– Обыкновенная...

– Не скажи! Смотри, какая у нее грудь... – Он расстегнул балахон, оголил женскую грудь и принялся бесцеремонно и нагло мять своей рукой. При этом глаза у мужчины стали маслеными, он даже замурлыкал что-то от удовольствия. Настоящая самка! Она просто создана для того, чтобы приносить потомство. А нам, мужикам, конечно, еще и удовольствие!

Женщина никак не отреагировала на его действия. Она по-прежнему вела себя так, будто это все ее не касалось. Высокий поморщился – было видно, что он не одобряет напарника.

– Оставь ее в покое.

– Потрогай, потрогай... Не пожалеешь! Или ты стал голубым?

– Да пошел ты!..

– Брось... Не стоит злиться из-за какой-то бабы. Это же просто рабочий материал.

– Кончай! У нас времени мало, – начал злиться высокий. – Да еще второй нужно будет заняться... – Он кивнул на экран и удивленно поднял бровь. – Ого! Уже почти до коллектора добралась.

– Ничего страшного. Куда она с подводной лодки денется? – вспомнив фразу из старого анекдота, коротко хохотнул низкий. – Пусть побегает, адреналин погоняет. Нам-то это только на руку – не нужно будет потом ее лишний раз ферментами накачивать.

Он проделал какие-то манипуляции на пульте, и тотчас потолок над каталкой бесшумно раздвинулся. Оттуда выдвинулась небольшая механическая рука с тремя степенями свободы. Послышался шум работающих двигателей – трехпалая "рука" стала медленно опускаться... Низкий нажал кнопку, и "рука" замерла над лицом женщины.

– Разденьте и пристегните ее! – приказал высокий. – Только не как в тот раз...

– В тот раз ремни оказались бракованные.

– Вечно у вас что-то не так. То ремни, то кислородная подушка... Бардак!

– А мы разве виноваты? Что нам дают, то и используем...

– Не болтать? Выполняйте приказание..

Демонстративно пожав плечами, санитар с обиженным видом довольно быстро снял с женщины балахон и ловко опутал ее безвольное нагое тело эластичными ремнями. Несколько секунд – и женщина уже напоминала туго спеленатую куклу. Санитар сделал ей два каких-то укола, послушал пульс. Затем выдвинул из каталки специальное приспособление и намертво зафиксировал голову женщины таким образом, чтобы она находилась точно под "рукой". Проделав это, он произнес равнодушно:

– Она готова.

Высокий согласно кивнул. Вопросительно посмотрел на напарника.

– А я всегда готов! – весело отозвался тот.

– Хорошо. Тогда начнем, помолясь...

– Какой режим сделать?

– Самый маленький...

Низкий нажал кнопку на пульте. "Рука" ожила, развернулась плавно и раскрылась, словно бутон фантастического цветка. Только в центре этого "бутона" были не пестики и тычинки, а длинное и необычайно тонкое сверло. Еще одно нажатие – и сверло, набирая обороты, тонко запело. Затем стало очень медленно опускаться. Прямо на застывший женский глаз...

За свои "подвиги" Павел Лагутин провел в кутузке целую ночь.

Надо отдать должное милиционерам – бить они его больше не стали. Ну разве можно назвать битьем пару затрещин и несколько увесистых оплеух, которые он получил в машине по пути в отделение? Для здорового мужика это, так сказать, легкий массаж, и не более того. Поэтому, когда Павел наконец очутился в "аквариуме", он первым делом поздоровался с его постоянными обитателями бомжами и сразу же завалился спать. Теперь он имел на это полное право: его совесть чиста, разработанная операция протекает по намеченному плану. Полковник Головач специально обратился за помощью в смежный отдел и выбрал далеко не самого лучшего сотрудника. Разгильдяй в такой операции – это звучало как нонсенс. Казалось бы, на поиски сына вице-премьера должны быть брошены лучшие силы, но Анатолий Борисович сделал по-другому. Тем самым он запутывал следы на тот случай, если в шестом отделе имеет место утечка информации. Такой вариант тоже нельзя было исключать. Он понимал, что Сергея Котова похитили не с целью выкупа. Это не Кавказ, здесь доллары просить не будут. Здесь явно замешана политика. Ну а где политика, там следует ждать любой гадости. Особенно какой-нибудь вроде того, что твои же помощники, за твоей же спиной занимаются сбором информации для противника. Поэтому Головач и обратился к смежникам, и выбрал Лагутина, а самое главное – постарался сделать так, чтобы об этом в шестом отделе никто не знал. Ни одна живая душа! Кроме того, капитан Лагутин когда-то жил в Плахове, но было это очень давно – во времена его бурной юности, и это, конечно, тоже сыграло свою роль...

Согласно заранее намеченному полковником плану, Павел должен был находиться во временной "консервации" и прийти на помощь Ане только тогда, когда Сергей Котов будет найден. Непредвиденное могло случиться в самый последний момент, а Головач не хотел рисковать своими агентами. "Транспортировка" Котова – дело непростое; его предполагалось полностью возложить на Павла Лагутина. А до этого времени капитан должен был сидеть на самом "дне" тихо, как мышь. Единственный планируемый "выход в свет" только для того, чтобы засветиться в милиции, подтверждая статус законченного ал-каша. Что Павел с успехом и сделал.

Итак, часть своей легенды Лагутин уже подтвердил. Подрался, угодил в каталажку, получил заслуженные оплеухи и теперь спал. Спал и не знал, что именно этой ночью с северной стороны города, соблюдая повышенную секретность, вошли несколько БТРов внутренних войск и были введены бойцы спецназа. Бронетранспортеры разместили так, чтобы прикрыть трассу, которая вела от номерного завода "Старт" до железнодорожной станции Плахов-2. Эта тупиковая ветка не предназначалась для поездов и электричек, местные даже толком не знали, что по ней возят, вспоминали о ней только тогда, когда ночью вдруг с ревом проносился электровоз, тянувший за собой несколько наглухо закрытых вагонов.

Спаренные по два БТРы, приданные к ним в помощь грузовики со спецназом, автомобили связи и автобусы с молчаливыми людьми в гражданском (принадлежность их к особым подразделениям даже не обсуждалась среди военных) – все это называлось коротко "спецкордон". Номера этот спецкордон не имел. Сколько таких сейчас было выставлено вдоль трассы до станции разгрузки – никто не знал, и это только придавало всему происходящему особую значимость.

Как и положено, пулеметы на БТРах были зачехлены, хотя боекомплект в боевых машинах имелся, к тому же двойной. Бойцы замерли среди холодных "цинков" с патронами, вяло травили анекдоты, многие просто дремали, не обращая ни на что внимания...

Один из дембелей, курский крепыш по фамилии Мурзенко, не торопясь вытачивал из латунной пластинки двуглавого орла. Через несколько месяцев этот орел должен был украсить правую сторону груди, располагаясь как раз под значком-парашютом. Сам Мурзенко никогда с парашютом не прыгал, но это его не смущало – раз купил, значит, имел полное право носить, и все тут...

– А ну тихо! – вдруг прикрикнул на подчиненных молоденький офицер, сидевший на броне рядом со связистом. – Тихо, гоблины!

Бойцы, прятавшиеся в железном брюхе бронетранспортера, недовольно замолчали.

– Чего там? – не выдержал наконец кто-то из "гоблинов".

Офицер смачно выругался. Только что по связи передали, что предыдущий спецкордон миновала машина, но какая именно и с какой целью – из-за помех было не разобрать.

– Тихо! – еще раз крикнули с брони. Бойцы лишь равнодушно пожали плечами, они понимали, что офицер кричит просто так, для порядка, – еще звездочек мало на погонах, вот и разоряется. Ничего, получит еще один "просвет", станет майором, заматереет и поумнеет... Именно в этом смысле высказался Мурзен-ко. Высказался негромко, как будто для себя, но молодой лейтенант услышал. И естественно, не смолчал.

Во-первых, он построил весь взвод возле БТРов – опухшие от сна солдаты не понимали, в чем дело, строились вяло, с привычным матерком, проклиная про себя и службу, и начальство. Во-вторых, лейтенант отобрал у Мурзенко латунного орла, которого тот не успел спрятать, и не просто отобрал, а еще и заявил, что Мурзенко пойдет на дембель последним в роте. В-третьих, офицер произнес гневную тираду о том, что, пока вся страна надрывается, пытаясь построить новую, теперь уже окончательно прекрасную жизнь, некоторые "гоблины" и "гунны" (лейтенант до военного училища отучился два года в университете) позволяют себе...