Текст книги "Ускользающая мишень"

Автор книги: Рамиль Ямалеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Нужно выйти на тех, кто занимается порнобизнесом. Наверняка они в курсе многих тайн. Ведь постель располагает к тому, чтобы поделиться секретами. Раньше вся шпионская деятельность на этом строилась. Впрочем, во многом и теперь тоже!

– Хорошо! – Павел ощутил жажду деятельности. – Каков план?

– Я постараюсь связаться с Безруковым. Объясню ему в двух словах сложившуюся ситуацию. А ты постарайся что-нибудь узнать через свои старые связи. Сейчас мы разойдемся, а вечером встретимся...

Они договорились о месте встречи, и Аня первой покинула кафе. Павел добился этого специально, чтобы напоследок пропустить еще стопарик водки. Винный червячок настойчиво требовал свое. Сам того не заметив, Павел увлекся...

После третьего стопарика ему стало совсем хорошо. Капитан расправил плечи, оглянулся. За соседний столик уселись двое – явный "новый русский", этакий крепкий "боровик" лет пятидесяти в строгом костюме и совсем еще молодая девчонка с огромной челкой, нависающей на глаза и очень тонкими руками, на которых было надето множество металлических колец. Вид у девчонки был грустный, она явно скучала в компании "боровика".

Захмелевшему Павлу это не понравилось. Как-то выбивалось из общего настроения. Стареющий плейбой и юная леди. Что может быть отвратительнее!..

– Не кури на меня, дядя, – строго сказал он "боровику".

– И куда же пускать мне дым, уважаемый?

Это "уважаемый" завело капитана с пол-оборота.

– Глотай.

– Чего-чего?

Теперь завелся и "боровик":

– Ты кто такой? Ты кому указываешь? Чего ты лезешь? Сиди себе и пей водку, пока тебя отсюда не попросили. Вон, даже чувиха от тебя сбежала!..

– Михаил, успокойся, – попросила его девушка.

Она вцепилась спутнику в рукав, но глаза ее при этом как бы говорили совершенно обратное, – так, по крайней мере, показалось Лагутину. А когда девушка уставилась на него зелеными глазищами – ведьма, вылитая ведьма! – Павел прямо-таки почувствовал, как они подталкивают его к более решительным действиям.

Он криво улыбнулся:

– Правильно, сиди, Мишаня, и не рыпайся!

– Заткнись!

– Михаил, успокойся...

– Отпусти его, пусть поговорит, – усмехнулся Павел.

– А ты рот закрой!

– Ой, я тебя испугался...

Бармен за стойкой начал проявлять явные признаки беспокойства. Он уже был не рад, что предложил посетителю мешать пиво с водкой.

Однако "боровик" под воздействием девушки немного успокоился. Видно, решив больше не обращать внимания на буйного соседа, повернулся к своей подруге и проворчал:

– Будет еще всякое быдло возникать. Распустили их... А потом сами же жалуемся, что не можем сладить. Выжигать надо эту плесень каленым железом. А мы все в доброго царя-батюшку играем. Ох, когда-нибудь доиграемся...

Павел, напрягавший все это время слух, добавил:

– Это точно. Я даже знаю, кто первый доиграется.

– Все! Мне надоело. Не понимает по-хорошему... – "Боровик" достал из кармана мобильный и принялся демонстративно давить на кнопки. И вот в этот-то момент Павел неожиданно для "боровика" протянул руку, вырвал телефон и... вышвырнул его в раскрытое окно.

У бармена от удивления отвисла челюсть. "Боровик" вскочил с места, девушка – тоже. Только Павел продолжал безмятежно сидеть. Он улыбался, ожидая, что последует дальше. Однако "боровик" драться не стал. Он вдруг ринулся к дверям...

Павел повернулся к оторопевшему бармену:

– У тебя второй выход есть?

– Что? – До того не сразу дошел смысл вопроса.

– Второй выход. На всякий случай...

– Есть.

– Вот и хорошо! Похоже, ваш кавалер побежал менять подштанники! несколько вульгарно заметил Павел. Он весело подмигнул девушке и вдруг серьезно добавил: – Зря вы с ним связались. Не пара вы ему.

– Уходите, – тихо сказала девушка. – Сейчас он вернется. У него охрана в машине осталась. И вас будут бить.

– Ну и что?

– Неужели вы не боитесь?

– Не боятся только сумасшедшие. А я, как видите, вполне нормальный человек. Сижу себе, водочку попиваю, никого не трогаю. А то, что народ нервный стал, – так это не ко мне, это – к правительству...

– Вы псих. Почему вы стали к нему приставать?

– Честно? Девушка кивнула.

– А мне не понравилось, что он с вами!.. В этот момент вошли те, про которых девушка сказала "они будут бить". Их было четверо. Рослые. С оловянными глазками и мощными шеями. В одинаковых куртках и с одинаковым выражением глаз. Явно бывшие спортсмены...

"Боровик" выступил из-за их спин. Указал на обидчика:

– Этот.

Четверо направились к Лагутину. В их движениях была уверенность камнепада. Руки и ноги двигались равномерно, словно это были не люди, а роботы. Тяжелые танки. Терминаторы, мать их!..

Неожиданно бармен выскочил из-за стойки. Закричал тонко:

– Только не здесь, товарищи! Только не здесь!

Услышав полузабытое "товарищи", Павел усмехнулся. "Боровик" согласно кивнул. Четыре туши нависли над капитаном.

– Выйдем.

– Мужики, где вас только так откармливают?

– Ты что, не понял, урод?!

– Я, ребята, не хочу выходить.

– Тогда мы тебя вынесем...

Сказано – сделано.

Не смущаясь многолюдия, мужики взяли его под руки и понесли к выходу. Чтобы им было удобней, Павел даже поджал ноги. А что, совсем даже неплохо несут, заботятся! Как в том анекдоте про летящего с двадцатого этажа чудака: пока все хорошо...

На улице "боровик" властно скомандовал:

– За угол его!

Отнесли за угол. Поставили аккуратно на ноги.

– Спасибо, ребята, что помогли выйти на свежий воздух, – поблагодарил Павел. – А теперь предлагаю мирно разойтись...

Но не тут-то было!

Капитан тут же получил сразу с двух сторон – под дых. Рухнул на спину как подкошенный, не ожидая от охраны "боровика" такой прыти. "Терминаторы" били профессионально, сразу чувствовалось, что в этом деле у них хорошая подготовка.

Как и в кафе, они вновь склонились над ним. Все четверо. Это было их ошибкой. Если бы они просто начали пинать, то Павлу пришлось бы плохо. А тут все четыре "мишени" прямо над ним. Как на тренировках. Когда его били, Павел успел напрячь мышцы живота. Мгновенно образовался "мышечный корсет", своеобразная броня, которая поглощает эффективность удара. Теперь бей не бей бесполезно...

– Это вы зря, ребята, – криво усмехнулся Лагутин.

Лежа на спине, он ударил одновременно двумя руками и двумя ногами. Точно в лица противников... Когда поднялся, на ногах (вернее, на коленках) остался только один из "терминаторов". Остальные были без сознания...

Стоявший на четырех точках охранник харкал кровью и сплевывал остатки передних зубов. Левая нога капитана угодила ему прямо в рот. Это его и спасло. У тех, что валялись без сознания, были продавлены носовые перегородки. Они потеряли сознание от болевого шока.

Павел не спеша отряхнул куртку. Да что же такое с ним творится? Третий день в родном, можно сказать, городе, а дерешься, как в каком-нибудь Гонконге. Ну и ну! Скажешь кому – не поверят...

Вспомнив о "боровике", огляделся. Но того и след простыл. То ли за следующими "терминаторами" побежал, то ли за милицией... Лишний раз светиться Павлу было не резон. И он тоже решил покинуть поле боя.

...Нужную школу он нашел уже ближе к вечеру – вторая смена закончила занятия, последние ученики расходились по домам. Павел спросил у ребят, где ему найти завхоза. Ему показали...

Несмотря на то что на улице еще было светло, в мастерских уже горел свет; правда, дверь открывать ему не спешили. Павел постучал еще раз, а через некоторое время начал равномерно бить ногой, словно отрабатывал удары. Наконец за дверью раздался чей-то недовольный голос, поворот ключа – и вот уже в проеме возник знакомый силуэт.

– Какого хрена! – закричал человек.

– Пусти, – потребовал Павел.

– Ты кто?! – поразился человек; его слегка качнуло, и капитана обдало винными парами.

– Да ты, брат, пьян, как мамонт!

– Не понял?! Какой еще к лешему мамонт?! – заорал от такого нахальства изрядно поднабравшийся завхоз. – Это кто? Найченко, ты, что ли?

– Ну-ка!.. – Павел осторожно отодвинул расшумевшегося человека и прошел в мастерские. Резко обернулся, вскинул голову. – Теперь узнаешь?

– Лагутин?! Павло?! Не может быть! Павло, братан, ты, что ли?! Не верю! Да какими судьбами? Откуда?..

– Здорово, Игнат!

Они бросились друг к другу, обнялись. Игнат еще раз окинул его быстрым взглядом, глаза его чуть покраснели от выпитого.

– Ты откуда такой?

– А... Долгая история!

– Молодец, что зашел! Как же так! Ну ты даешь! – Игнат никак не мог успокоиться – все похлопывал Лагутина по плечам, по бокам, трогал совсем как большую куклу, вертел в разные стороны, пока тому наконец не надоело.

– Хватит, хватит!

– Да погоди, дай насмотреться!

– Брось! Что ты как маленький!..

– Можно подумать, ты большой. Всего-то разница – восемнадцать дней!..

– Помнишь!

– А как же!.. Ну пойдем, там у меня осталось немного. Ты "Белый аист" уважаешь? Помнишь, был такой коньяк молдавский? Сейчас, конечно, вкус не тот, но пить можно. Пошли, я тебя с компанией познакомлю...

– Кто там?

–А, так... – махнул рукой Игнат. – По-нашему говоря – вся наша тройка!..

– Какая еще тройка? – не понял Павел.

– Ну в школе кто еще пьет? Правильно – завхоз, физрук и военрук. Тройка!.. Пошли!..

– Нет.

– Чего так?

– Поговорить надо.

– Сейчас и поговорим! Вот чудак! Это классные ребята...

– С глазу на глаз, – твердо сказал Павел.

– Ox! – Игнат вздохнул, подумал секунду-другую. – Счас сделаем!..

– Только обо мне особо не нужно трепаться!

– Понял, понял... Чего же не понять! Чай, не при царе выросли, а при нашей родной советской власти! Что такое секреты – усвоили с детства. – Игнат мелко засмеялся, и тут только Павел заметил, как сильно постарел его приятель.

– Ты уж извини, что я тебя отвлекаю...

– Нормально, Павло. Пошли в слесарку. Игнат завел его в соседнее помещение и, велев подождать, отправился выпроваживать партнеров по "тройке"...

В тесной подсобке устоялся прочный винный дух, под ногами катались пустые бутылки, на стенах висели какие-то ободранные постеры с полуголыми девицами. Было жарко, Павел снял куртку, повесил ее на гвоздь. Чем-то вся эта обстановка напомнила ему собственную берлогу.

– А ты знаешь, Рита ведь умерла, – вдруг вспомнил Павел.

– Какая Рита? – переспросил Игнат.

– Рита Конюхова. Она старше нас была. Помнишь? Несколько дней назад. В Москве. У нее, оказывается, был рак крови...

– Нет, – подумав, сказал Игнат и открыл бутылку водки. – Ты меня, Павло, прости, но, хоть убей, не помню... И вообще все это детдомовское детство провалилось куда-то в тартарары! Все разъехались, разбежались, разлетелись. Никто не пишет. – Не докончив, он махнул рукой. – Грустно все это!

–Да... – протянул Павел. – Ну, наливай, что ли...

Игнат налил доверху. Подвинул стакан приятелю.

– За встречу!

– Погнали...

Выпили. Закусили хлебом. Выдохнув, Игнат вновь наполнил стаканы.

– Теперь Риту помянем, – предупредил Павел.

– Помянем! – подхватил Игнат. Снова выпили. Водка ударила в голову, и Павел с силой провел по лицу рукой.

–А я вот часто детдом вспоминаю, – негромко произнес он. – Ребят наших, девчонок...

– Брось! Чего там хорошего было. Мордобой и голодуха... – Казалось, от выпитого Игнат протрезвел, говорил четко, ясно формулируя мысли: – Ребята хорошие были – это верно! А остальное – лучше не вспоминать. Слава богу, что живы остались!..

–Ладно... – согласился Павел. – Как живешь?

– Как? – Игнат усмехнулся. – Один умный человек сказал: "Я не верю в Бога. Я верю в нервы". Как?

– Сильно! И как же у тебя с нервами?

– По-разному, – туманно ответил Игнат. – Вот так я и живу... А если проще, то – как все в Плахове, то есть хреново!..

– А чего так? У тебя же все есть – работа, крыша, жена... Жена есть?

– Была, – отмахнулся Игнат. – Да дело не в бабах.

– А в чем?

– А вот не поверишь, Павло, – задушевно начал Игнат, – в коммунистах...

– Боже мой! – поразился Павел. – Эти-то блаженные чем тебе не угодили?!

– Ох, до чего же я ненавижу красных, ты б знал! – с каким-то остервенением произнес завхоз. – И не за то, что у них идеи всякие б...ские, там интернациональные и тому подобное!.. Нет, за другое! За то, что проорали все! Как они, дураки, все профукали! – Игнат вдруг с силой треснул кулаком по столу. – Жил человек, мечтал о чем-то... Ну пусть болото, пусть нищета, ладно, пусть!.. Но ведь светло же жили! Павло, гадом буду, жили светлее! А песни какие пели!..

– Пожалуй, верно, – подумав, согласился Павел. – Песни были хорошие...

– И песни, и книги, и кино ведь было!.. А теперь?.. Болото. Кому Канарское болото, а кому – родное!.. Эх! Наливай!

Павел разлил остатки водки. Чокнулись. Выпили...

– А у тебя как? – вдруг неуверенно поинтересовался Игнат.

– По-разному. Работал в одной фирме, а теперь гуляю сам по себе, уклончиво Павел. – А жизнь в полосочку... – Он выдержал паузу, затем спросил серьезно: – Игнат, есть дело одно, поможешь?

–Дело? Погоди! Пока ничего не говори, – оборвал его Игнат. – Менты в этом деле присутствуют?

– В общем-то да. Вполне могут возникнуть и менты... А что такое?

– Тогда молчи! Ни слова мне не говори!..

– Ты с ума спятил!

– Молчи, дурак... Мне теперь ничего нельзя знать!

– Ты что?! – Павел начал сердиться.

– Все! – весело и страшно засмеялся Игнат. – Нет больше бывшего воспитанника детдома номер четыре Игната Нахимова! Кончился! Спекся! Сгорел!..

– Игнат, кончай дурочку валять!

– Дурочку?! – вдруг заорал Игнат. – А тебя били шесть суток подряд? А тебя в хлорке морили месяцами? А тебя током пытали?..

Все, что потом поведал Игнат, было не просто страшно, а страшно именно тем, что произошло между делом, обыденно. И мир после этого не перевернулся...

Завхоз возвращался после работы, когда его остановил милицейский Патруль. Причем Игнат был в тот вечер совершенно трезв. Но что-то милиционерам не понравилось – может быть, одежда, а может, спутали с кем-нибудь... Поехали разбираться в отделение. Здесь его начали бить. Просто били, ничего не объясняя. А когда он попробовал защищаться, то озверевшие милиционеры вывезли Игната за город – у них был там собственный санаторий – и уже принялись за него всерьез. Пытки и избиения продолжались в течение двух месяцев. Двух! Ему отбили все, что могли, сделали импотентом и инвалидом. Но самое главное – сломали человека. Теперь он боялся всего на. свете, что было связано с милицией. Жена, поискав его неделю, махнула на исчезновение мужа рукой. А в школе быстро нашли замену...

Когда он через пятьдесят шесть дней наконец появился дома, это был уже другой человек. Готовый на любые унижения, лишь бы не было одного – побоев...

– Прости, – коротко сказал Павел, когда Игнат закончил свой рассказ.

– Теперь все нормально, – бодро подытожил завхоз после едва уловимой заминки. – Здоровье я подправил. Даже с женщинами могу... Не так часто, как раньше, но все же!

Павел молча кивнул.

– Так что ты меня, Павло, извини. Ни в какие такие дела мне соваться нельзя. Продам! – Игнат широко улыбнулся, и только тут капитан заметил, что все зубы у приятеля – вставные...

Поняв, что здесь ничего хорошего не светит, Павел поднялся с места:

– Ну ладно, пойду я тогда. Прощай, Игнат!

– Обиделся, что ли?

– Нет. Просто пора идти...

– Кончай, Павло. Оставайся! Сколько лет не виделись...

– Извини. Не могу.

– Стой! – решительно остановил приятеля Игнат, и по его отчаянному виду Павел понял -решился.

– Только ты хорошенько подумай, – жестко сказал капитан.

– А... Двум смертям не бывать. Говорят, клин клином вышибают. Рассказывай, что надо...

Павел коротко рассказал, в чем суть его проблемы. Игнат задумался.

– Ход-то, конечно, верный. Но время!..

– Мне нужна информация как можно скорее. Максимум – к утру.

– Ладно. Попробуем помочь. Есть тут у нас один местный Казанова по фамилии Трифонов. Он всем этим бардаком и заправляет.

– В чем же дело? Пошли к нему!

– Тебе лучше лишний раз не светиться. Я сам. Давай встретимся завтра утром. У рынка...

"...Крысы появились на Земле на 50 миллионов лет раньше, чем человек. И погубили больше людей, чем все войны, вместе взятые. Сейчас их на планете почти 8 миллиардов. Сегодняшняя Москва для серых тварей – что дом родной. Хотя метровых крыс-мутантов, как любят пугать народ падкие до сенсации журналисты, в природе не существует..."

Поняв, что дальше читать эту ахинею не сможет, Рафинад сложил газету вчетверо. Огляделся. Черные очки скрыли его затравленный взгляд. Какие к черту крысы! Теперь он сам превратился в крысу. И его травят точно так же, как и тех длиннохвостых тварей, о которых он только что прочитал.

Он сидел в аэропорту, дожидаясь своего рейса. Взятки, которую он дал милиции, чтобы в очередной раз прикрыли его "дело", на этот раз оказалось недостаточно. Рафинаду намекнули, что теперь он находится под плотным "колпаком" ФСБ. А со спецслужбами, как известно, связываться никто не хочет...

– Так что смотри сам, Рафинад, – закончил короткий разговор подкупленный им милицейский чин. – Мы тебя больше прикрывать не сможем. Отпустить – отпустим. Тут, как говорится, без базара. И справку, как полагается, дадим. Но на этом наша помощь кончается, не обессудь.

– Как это – кончается?!

– А так. Мы тебя знать не знаем, а ты соответственно нас.

– Погоди, погоди! Так дела не делаются...

– Еще как делаются. Все, брат. Извини. И на всякий случай – прощай!

Вот и весь разговор. Что ты с ними будешь делать! Не станешь ведь качать права. Сила на их стороне. Со спецслужбами не поспоришь. Одну попытку он, правда, сделал. Не в смысле поспорить... А так – попробовать пройти хитрым зигзагом.

Через свои старые каналы он сунулся в Шереметьево-2. Хотел смыться куда-нибудь в богом забытый Бахрейн или на какие-нибудь Кокосовые острова. Но из этой попытки ничего путного не вышло. Международный коридор для Рафинада оказался надежно перекрыт ФСБ. Знакомый таможенник очень популярно объяснил, что не хочет из-за него, Рафинада, лишаться места. Крысы! Все оказались подлыми крысами. Каждый сам за себя, и нет тебе никакой поддержки.

И тогда понял порноделец – обложили. Окончательно и бесповоротно. Гады, сволочи! Ну ничего, он еще повоюет. Главное теперь – смыться из Москвы. Здесь спецслужбы запросто могут его спровоцировать или подставить. А что? Подкинут героин, и все – плакала тогда свобода. Тем более что намеки от надежных людей уже были. Ты, Рафинад, сказали ему, им на больную мозоль наступил. Ведь они, спецслужбы, себя безупречными считают. Сильными. Всесильными. Птенцы, блин, гнезда Феликсова!

Нет, пора смываться. Давно уже пора...

Подумав, Рафинад выбрал самый неожиданный ход. Конечно, нужно было прятаться в Плахове! Это единственная точка на карте России, где его уж точно искать не станут. По крайней мере в первое время. Тем более что в Плахове все еще на свободе находился Илья Трифонов. Он же – Фотограф. Он же некоронованный король порнобизнеса российской глубинки...

– Объявляется посадка пассажиров, прошедших регистрацию, на рейс номер триста тридцать семь Москва – Екатеринбург, – пропел приятный женский голос в невидимых громкоговорителях.

Рафинад встрепенулся. Еще раз стрельнул глазами вправо-влево. Поднялся с кресла и, не слишком торопясь, направился к магнитной "подкове"...

Расслабился он только тогда, когда, совершив длинный разбег, Ил-62 наконец оторвался от взлетной полосы и начал медленно набирать высоту. В самолете что-то скрипело, крылья за иллюминатором угрожающе раскачивались, в ушах возник и тотчас пропал неприятный звук просвистевшей где-то совсем рядом пули... Но Рафинад улыбнулся. Ему сейчас все было нипочем. Ага! Взяли? Хотели схватить, а остались с носом? То-то, голубчики синепогонные.

Он перевел спинку кресла в удобное положение. Прикрыл глаза, надеясь задремать. Но возбужденный организм не хотел успокаиваться. В мозгу беспорядочно вспыхивали и гасли мысли. Рафинад попробовал отвлечься, но попытка не удалась. Тогда он начал думать о предстоящей встрече с Фотографом.

Рафинад вспомнил свой первый приезд в Плахов...

Грязные улицы, трамвай с какими-то квадратными колесами, равнодушные таксисты, типовые школы и серые, похожие на казармы "хру-щевки". Хмурые люди, хорошо работающие на плохо работающем комбинате, отравляющем все в округе. На чужака здесь смотрят зло, недоверчиво и вычисляют его тут же: то там, то здесь приоткроется какая-нибудь занавеска, мелькнет и пропадет в темноте настороженный взгляд. А люди, в безделье толпящиеся около своих подъездов, провожают тебя долгим взглядом... Город, в котором есть тайна, и эту тайну знают все. Имя ей – Фотограф...

Первое, что поразило тогда Рафинада, – это дети. Он редко видел в последнее время такие довольные детские лица. Они смотрели на него – на чужака! – с нескрываемым любопытством. Оценивающе. С каким-то странным бесстыдством. Как бы невзначай предлагая себя.

...Началось это давно. Очень давно. Когда еще самому Трифонову только еще исполнилось пятнадцать лет. Его сосед по лестничной площадке, ничем не примечательный работник единственного в городе фотоателье, бывший зек и законченный наркоман, заманил подростка к себе, напоил его, угостил лошадиной дозой плана(План – наркотик из конопли.), а потом жестоко изнасиловал. Перед тем как отпустить Илью, пригрозил:

– Вякнешь кому – убью!

Трифонов никому не сказал. Решил сам разобраться с обидчиком. В тот же вечер вместе с приятелем они подстерегли бывшего зека и проломили ему голову гаечным ключом. Думали покалечить, а оказалось – что убили. На суде родители приятеля сумели выгородить своего сына, свалив всю вину на Илью. Так Трифонов оказался в колонии (в милиции он ничего не сказал, что над ним надругались, стыдно было)...

Отсидев шесть лет, Трифонов, которому до-, сталось и в колонии, вернулся в Плахов. По иронии судьбы устроился работать в детский фотокружок. В голове прочно засела одна мысль: отомстить этому миру. Кому-нибудь конкретно? Нет! Всему миру сразу.

Месть была изощренной. Как говорится: око за око, зуб за зуб. В данном случае вместо "ока" была его, Трифонова, честь. Его "испортили"? Его сделали "опущенным" на зоне? Ладно... за это он испортит всех детей в городе! Что-что, а как ломать людей, зона его научила. И хитростью, и посулами, и угрозами...

И заработал страшный конвейер.

В маленьком Плахове быстро прознали о том, что у Трифонова можно с кайфом оттянуться. Потянулись подростки и взрослые. Уважаемые в городе люди тоже захотели поразвлечься. Для них устраивались отдельные шоу, приглашались любимцы... Сообразив что из идеи "мести" можно качать неплохие бабки, Фотограф стал снимать оргии на камеру, а потом и приторговывать по-рнушкой. О нем узнали, появилась постоянная клиентура по всей стране, а впоследствии – и за ее пределами. Стали Трифонову делать заказы на порножурналы. Разбогатев, Фотограф захотел стать настоящим кинорежиссером. И вскоре сделал свою первую художественную "фильму" – "Русский мальчишник No I". За ним были "No 2", "No 3"...

Для любителей горяченького это был сплошной конвейер удовольствий: по три-четыре съемки за сутки. Одна компания сменяла другую, и пока первые еще занимались любовью, другие толпились за дверью и поторапливали. Более опытные приводили новичков и раскручивали их прямо перед камерой, иногда новички приходили сами. Почему? Им было просто интересно, как бы цинично это ни звучало. Это была особая форма существования! Вернее – порождение полной деградации общественных моральных устоев.

Мальчишки не боялись ни молвы, ни соседей, ни старой тетки Трифонова, что, ругаясь матом, сновала по квартире, практически перед носом у продолжающих любить друг друга детей. Конечно, Фотограф искушал судьбу – поводов для его ареста было предостаточно. Его даже пару раз задерживали, но всегда отпускали. Потому что один из любителей детских утех занимал в местных органах высокий пост. Постепенно в Плахов потянулись "паломники": педофилы приезжали в отпуск или на уик-энд...

Когда Рафинад увидел, что вытворяют маленькие порнозвезды, он, недолго мешкая, собрался и приехал сам к Трифонову. Встретились.

Поговорили. Заключили джентльменское соглашение. И ударили по рукам.

– Ваша продукция меня устраивает!

–Ладно...

– Но нужно'работать более профессионально!

– Ладно...

– Качество некоторых ваших работ, к сожалению, достаточно низкое. Это в первую очередь касается драматургии эпизодов и монтажа. С монтажом вам следует обязательно поработать. . Нужно сделать его более динамичным...

Легкое удивление в глазах Фотографа. Оказывается, кто-то следит за его творчеством!

– Мы вам покупаем цифровую камеру. И еще кое-какие прибамбасы.

–Ладно...

– Это нужно для того, чтобы продавать вашу продукцию через Интернет, пояснил Рафинад.

На этот раз Трифонов не обошелся одним только лаконичным "ладно". Из его уст вырвалась полноценная восторженная тирада. Не может быть! Значит, его действительно "признаки"?! Рафинад одобрительно улыбнулся – хоть какое-то проявление чувств.

Сказано – сделано. Машина детской проституции начала раскручиваться все энергичнее. Но случилось непредвиденное. Возмутились американцы...

Заокеанские педофилы были поражены (и восхищены!) "профессионализмом" русских мальчишек. Наше видео не шло ни в какое сравнение ни с таиландскими, ни с колумбийскими, ни даже с кубинскими образцами. Наши били их по всем показателям – самые красивые, самые раскрепощенные... Самые-самые. Интерпол, который занимался мировой детской проституцией, тоже оказался сраженным наповал. Как же справиться с преступниками из России? Ну хорошо, допустим, их как-то можно обнаружить в таких крупных городах, как Москва или Санкт-Петербург. А что делать с десятком тысяч городков поменьше? Россия – это же самая настоящая "черная дыра". Туда можно посылать и посылать целые армии специально подготовленных людей, и все останется по-прежнему. То же самое, что стрелять в вату. Бесполезно!

И так бы и остался бизнес "Трифонова со товарищи" нетронутым, если бы в дело не вмешались держатели притонов Латинской Америки и Юго-Восточной Азии. Они действовали по очень простому принципу: нет неподкупных людей, а есть маленькая взятка. Что, Интерпол опустил руки? Значит, нужно дать больше денег. Так и не поднял? Дадим еще. И так продолжалось до тех пор, пока закормленные долларами интерполовцы не начали принимать активные действия...

Когда баксовый цунами захлестнул отдел, занимавшийся международной детской проституцией, был отдан соответствующий приказ. Где-то в бесконечных бюрократических механизмах власти наконец-то "провернулась шестеренка". Через МИД, через МВД, через РУБОП, через бог еще знает что надавили на местные органы, и Трифонова задержали. Он был крайне удивлен этому факту. Как же так? Ведь Рафинад обещал покровительство в самых высших инстанциях. И что же получается? Провели, как пацана? Кинули? Или хуже того – подставили?

Трифонова отвезли в областной центр. От греха подальше. Потому что знали: с ним связан весь Плахов. Сверху донизу. Впрочем, задержание не дало никаких ощутимых результатов. Никто из детей не признался в содеянном. Ни один мальчишка! Кто его знает – может, они любили его. По-своему. И Фотографа в конце концов пришлось отпустить...

– Простите! – раздалось над головой Рафинада.

Он вздрогнул, машинально протер глаза. Рядом с его креслом стояла стюардесса. "Надо же, задремал", – подумал Рафинад.

– Что-нибудь не так? – бодро поинтересовался он.

– Застегните, пожалуйста, ремень.

– А что, мы разве уже прилетаем? Так быстро?!

– По расписанию, – улыбнулась стюардесса.

Она прошла вперед между рядами кресел, слегка покачивая бедрами.

"Где-то 85-65-96, – машинально определил Рафинад, наблюдая за девушкой, – и, судя по всему, темпераментная. Надо бы взять ее телефон. Лишняя сотня-другая долларов еще никому не помешала. Тем более что и делать особо ничего не нужно – раз-два, ножки врозь. И все... Стоп! Какой к черту телефон? Какие "ножки врозь"?! Тебе сейчас нужно забиться, как кроту, под землю и не дышать. Губу раскатал, старый дурачина!"

Наблюдая за медленно приближающейся бетонной стрелой летного поля. Рафинад еще не предполагал, что, выбрав Плахов, он допустил крупную ошибку. Ровно сорок пять минут назад был отдан приказ четырем подразделениям спецназа, и они начали выдвигаться в район Плахова из мест постоянной дислокации, чтобы взять город в надежное кольцо для проведения операции по обеспечению секретности предстоящего эксперимента. И город из надежного "медвежьего угла", где думал отсидеться порноделец, уже превратился в самую настоящую ловушку...

Ане так и не удалось связаться с Безруковым. Все отделения связи в городе были перекрыты военными и милицейскими патрулями. Соваться туда – чистое безумие. Девушка попробовала позвонить с обычного телефона. Зашла в офис первой попавшейся фирмы, представилась распространителем косметики, а между делом попросила секретаршу разрешить ей позвонить по телефону. Та довольно легко согласилась. Аня быстро набрала знакомый номер шестого отдела, но тут же услышала характерный щелчок в трубке – кто-то с ходу сел ей на "хвост". Это на центральном городском узле, догадалась Аня. Значит, они держат под контролем весь город. Интересно, сколько нужно им времени, чтобы добраться до этой фирмы?

Секунды шли, а связи с Москвой все еще не было. Ага! Они специально тянут время, чтобы успеть ее перехватить... Да, пожалуй, связаться ей так и не удастся. Она поблагодарила секретаршу и пулей выскочила из офиса. И вовремя! К зданию уже подруливал "Урал" с людьми в камуфляже...

На всякий случай Аня повторила попытку из другой фирмы, набрав теперь не телефонный номер шестого отдела, а личный пейджер полковника Головача. Результат был тот же – все прослушивалось!

Поздно вечером она, как и договаривались, встретилась с Лагутиным. Капитан рассказал ей про Игната...

– Ниточка, конечно, хиленькая, но делать нечего – будем надеяться.

– Я бы даже свечку поставила в церкви, – призналась Аня. – Лишь бы получилось

– Пойдем поставим! – тут же предложил Павел.

– Нельзя. Свечку ставить – нужно верить.

– А ты разве не верующая?

– Отец крестил меня когда-то давным-давно... – Аня вдруг усмехнулась. Даже тайком от бабушки. Та была коммунистка еще та! Даже с Зоей Космодемьянской дружила...

– 0-го-го какие связи! Да ты бы уже должна быть замминистра, не меньше!

– Видно, не по той дорожке пошла... Так вот,, я крещеная, но веры в небесное, к сожалению, у меня особой нет, – объяснила девушка. – Поэтому ставь свечку, не ставь свечку – толку мало будет...

– Ладно, обойдемся без опиума для народа. Я верю в Игната. Обычно он меня не подводил. Лишь бы ему самому повезло...

Игнат действительно не подвел. Но ему не повезло...

Их встреча продолжалась не больше двух-трех минут. Не успел он рассказать Лагутину все, что узнал за эту ночь, как возле рынка притормозило несколько крытых машин. И тотчас двое бомжей, которые до этого с невинным видом собирали посуду возле приятелей, бросились на Игната и Павла с криками: