Текст книги "Заложник №1"

Автор книги: Ральф Альбертацци

Соавторы: Дэвид Фишер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

81

Первым отметку на экране радара обнаружил пилот патрульного самолета Управления по борьбе с наркотиками. Он немедленно передал сообщение по радио и продолжил слежение за целью.

Харди сидел в левом кресле пилота, Фредди в правом. Коляска Мейсона, прикрепленная позади его кресла, подрагивала от вибрации. Шум винтов подавлял все остальные звуки, Харди и Мейсон могли смотреть только прямо перед собой или каждый в свою сторону – влево или вправо – и они не отрывали глаз от темного неба.

Ничего не было видно, луна еще не взошла, облаков почти не было, звезды ярко сверкали над горизонтом, обозначая его, а ниже была сплошная темнота. Не было заметно и светящихся гребней волн, как это должно было быть, если со стороны Карибского моря действительно надвигался ураган. Слышался только ровный шум двух моторов и скрежет заклепок, по мере того, как старенький самолет продолжал свой полет в пустынном небе.

Вдруг на приборной доске со стороны второго пилота вспыхнула красная лампочка.

– Радар, – сказал Мейсон.

Харди бросил взгляд на лампочку, именно этого он и боялся. Они летели ниже зоны слежения наземных радаров, но если за ними охотилось ФБР, то они могли использовать самолеты, оснащенные РЛС наблюдения за воздушными целями. Харди выжидающе смотрел на лампочку, желая, чтобы она мигнула и погасла, и это бы означало, что луч радара прошел мимо. Но лампочка, наоборот, горела ровным красным светом. Мейсон склонился над детектором, повертел ручки настройки и через минуту сообщил, что луч радара плотно захватил их и его интенсивность нарастает.

«Только не теперь, – шептал про себя Харди, словно молитву. – Только не теперь. Ведь нам почти удалось, мы почти ушли от них. Сукины дети, только не теперь».

Были подняты шесть «Харриеров», головным шел истребитель с Фостером и Мельником, остальные шесть остались на земле на случай обнаружения еще одной цели. На «Харриерах» не было радаров, но патрульные самолеты Р-3А точно вывели их в хвост цели, и вскоре летчики истребителей увидели в инфракрасные прицелы старенький ДС-3. Ночь была ясной, и цель была замечена на расстоянии двух миль – сначала след от выхлопных газов, а потом и темный контур самолета. Приблизившись к самолету, истребители сбросили скорость с шестисот миль в час до скорости цели и окружили ее со всех сторон, продолжая медленно сжимать кольцо.

В пустом салоне ДС-3 Элисон сидела, скорчившись на своем сиденье и прислонившись к обшивке. Хотя они летели медленно, сквозь щели в обшивке завывал ветер.

В десяти футах от нее подпрыгивал и громыхал деревянный ящик. Внутри ящика, скорчившись на дне, лежал президент Буш, руки и ноги у него были связаны, тело вздрагивало. Он не понимал, где находится и чувствовал только, что ему больно и он не может двигаться, рот был крепко завязан, так что он с трудом мог дышать. Президент застонал. Стон, заглушенный кляпом, растворился в шуме самолета, который и сам, казалось, стонал. Старые заклепки скрежетали в еще более старых отверстиях, металлическая обшивка была покрыта ржавчиной, два двигателя вращали огромные винты, ревевшие прямо возле фюзеляжа, а вдобавок ко всему во все щели свистел ветер.

Президент стукнул ботинками в стену ящика, Элисон услышала это и подняла взгляд. Ей было интересно, что там спрятано и почему оттуда раздается стук.

Вне себя от ярости и страха президент зарычал, но его сдавленный кляпом крик превратился просто в приглушенный стон. Он стонал снова и снова, и теперь уже Элисон начала различать этот звук. Если бы этот стон звучал постоянно, то он просто слился бы с общей какофонией звуков, но он раздавался периодически, через какие-то промежутки, и, услышав его, Элисон начала со страхом понимать, что этот звук доносится из деревянного ящика, который она с трудом различала в темноте.

Ей не хотелось верить в это, но стон раздавался снова и снова, и с каждым разом становилось все более очевидно, что он доносится из ящика. Элисон отыскала в сумочке зажигалку. Интересно, сможет ли она зажечь ее при таком ветре? Пламя зажигалки на мгновение осветило салон, но ветер моментально задул его, и стало еще темнее, чем было.

Она попыталась прикрывать пламя зажигалки от ветра телом, и, наконец, ей удалось добиться того, что пламя каждый раз продожало гореть несколько секунд. При свете зажигалки Элисон не увидела ничего, кроме ящика, сверху которого прыгала крышка. Она отстегнула привязные ремни и, с трудом сдерживая равновесие, двинулась вдоль борта к ящику. Там, снова прикрыв зажигалку телом, она зажгла ее, но, когда потянулась к крышке, зажигалка погасла.

Она еще дважды пыталась, пока ей, наконец, не удалось сделать это. Уперевшись правой ногой в обшивку, левым плечом Элисон уперлась в крышку ящика и снова чиркнула зажигалкой, держа ее почти под подбородком и прикрывая от ветра. Она посильнее надавила плечом на крышку, которая постепенно, дюйм за дюймом, сдвинулась, приоткрыв небольшую щель. Элисон наклонилась и заглянула в ящик. При свете зажигалки она увидела едва живого человека с кляпом во рту, глядящего на нее вытаращенными глазами. Она в изумлении уставилась на него, в этот момент человек поднял руки, и его пальцы коснулись ее лица. Элисон закричала.

Харди вглядывался в пустынное темное небо, еще ничего не было видно или слышно, но маленькая красная лампочка продолжала гореть.

Он попытался проделать несколько маневров уклонения, предназначенных для ухода от случайного луча радара, но так, чтобы оператор не понял, что он намеренно пытается уклониться, однако луч радара четко следовал за ним, и его интенсивность увеличивалась по мере приближения источника излучения. В конце концов, интенсивность излучения увеличилась настолько, что детектор зашкалил. Харди понял, что это означает. Сомнений больше не было, это был авиационный радар, и самолет, на котором он был установлен, был уже совсем близко.

Харди продолжал лететь по прямой, стараясь обдумать сложившуюся ситуацию, но в этот момент Мейсон наклонился к нему и показал на левое боковое стекло. Там, словно материализовавшись из темноты, появился истребитель «Харриер» и завис у них почти на крыле. В этот момент вверху что-то сверкнуло, и они, подняв головы, увидели прямо над собой еще один «Харриер», медленно занимающий позицию прямо по их курсу. Появились еще истребители, которые взяли их в плотное кольцо.

Харди включил радиостанцию и настроил ее на частоту 122,5, на которой обычно велись переговоры между самолетами.

– …вы меня слышите? Повторяю, говорит командир «Харриеров», вызываю ДС-3, который мы окружили. Вы слышите меня? Прием.

Харди взял микрофон.

– Слышу вас хорошо. Прием.

– ДС-3, приступайте к развороту, плавно отворачивайте вправо, мы ложимся на обратный курс в Майами.

– Я ДС-3, отказываюсь выполнить ваши требования, – ответил Харди. – Что у вас за проблема?

– Это не у меня проблема, старина, а у тебя. И называется эта проблема ракета А-9 класса «воздух-воздух». Начинаем разворот через пять секунд.

– Нет, – ответил Харди, посмотрел на Мейсона и пожал плечами.

ФБР каким-то образом удалось обнаружить их, так что не было смысла прикидываться невинными младенцами. Если даже ФБР и не уверено в том, кто они такие, и в том, что на борту самолета находится президент, все равно был только один выход, и у Харди был единственный аргумент заставить истребители пропустить их. Он снова взял микрофон.

– Повторяю, нет. Я полагаю, парни, вы знаете, что за груз у меня на борту, поэтому убирайтесь к чертовой матери. Вы ничего не сможете сделать, чтобы заставить нас вернуться обратно. Что вы будете делать? Сбивать нас своей поганой ракетой? Не смешите меня, у меня от смеха болят суставы. Так что почему бы вам не поберечь деньги налогоплательщиков и не перестать зря жечь топливо? Возвращайтесь домой, мистер.

– ДС-3, говорит командир «Харриеров». Повторяю, медленно поворачивайте…

– Послушай, приятель, – оборвал его Харди. – Я уже ответил тебе, что нет, и вы, черт побери, ничего не сможете с этим поделать. Если хотите, можете следовать за нами, но можешь поспорить на все свои медали, что мы не приземлимся на американской территории. Ну так что?

Харди ждал ответа, но радио молчало. Некоторое время все было спокойно, но постепенно «Харриеры» стали сжимать кольцо, и крылья истребителей, летящих по бокам, почти касались ДС-3, а от выходящих газов истребителя, летящего впереди, в кабине стало трудно дышать. ДС-3 начало болтать от турбулентного потока воздуха.

Прошла еще одна минута, и радио снова заработало.

– Извините за задержку, мистер Харди, – произнес уже другой голос с легким иностранным акцентом.

Харди вздрогнул при упоминании его имени, он бросил взгляд на Мейсона и нахмурился.

– Как вы могли заметить, я проинструктировал летчиков, чтобы они заняли свои позиции, – продолжил новый голос. – Позвольте мне объяснить вам ситуацию. Вы меня слышите?

– Слышу хорошо.

– Отлично. Меня зовут Дэвид Мельник. В свое время я служил в ВВС Израиля летчиком-истребителем, а теперь я агент Моссада. Надеюсь, вы знаете, что это такое, Моссад?

Харди нажал на тангенту микрофона, подтверждая, что все понял.

– Хорошо. Теперь я объясню вам ситуацию. Президент Соединенных Штатов мертв. Вице-президент уже занял его кресло. Очень прискорбно, но самолет с президентом Бушем был сбит каким-то сумасшедшим сирийцем, который подумал, что между Сирией и Соединенными Штатами началась война. Ну что же, у американцев теперь новый президент, никакой войны объявлено не было, и на этом история заканчивается. Но мы не можем допустить, чтобы всплыла ваша история. В сложившихся обстоятельствах ни Израиль, ни Соединенные Штаты не могут допустить, чтобы президент в качестве заложника был доставлен в другую страну и весь мир убедился бы в беспомощности Соединенных Штатов. Поэтому сейчас мы медленно развернемся и полетим назад на базу ВВС Хомстед.

Мельник помолчал секунду.

– Вы, конечно, можете этого не делать и продолжать свой полет по прямой, но если вы сделаете это, то мы продолжим свой поворот, а вы будете уже мертвы. Если вы настолько глупы, что рассчитываете на ДС-3 уйти от шестерки «Харриеров», то я вас просто еще раз предупреждаю, что в моем распоряжении ракета, которую я при необходимости выпущу в вас. На этом ваша история закончится, и никто ничего не узнает. Поэтому, Харди, у вас есть десять секунд на размышление. Время пошло. Девять, восемь, семь, шесть…

Харди попытался что-то сказать, но голос Мельника оборвал его.

– Я не снимаю руку с кнопки пуска, потому что мне не надо от вас никаких слов. Все, что я хочу увидеть, так это то, как вы начнете разворот или как вы загоритесь. У вас осталось три секунды, две…

При счете «ноль» все «Харриеры» одновременно начали поворот. Харди решился на последний блеф, он продолжал вести самолет прямо, но, как видно, Мельник не шутил, все истребители стали отворачивать вправо, и в последнюю секунду Харди повернул вместе с ними. Левое крыло ДС-3 медленно поднялось, правое опустилось, и самолет, сопровождаемый «Харриерами», начал правый поворот.

Харди бросил взгляд на Мейсона и снова пожал плечами.

82

Вертер услышал женский крик, в этот момент самолет накренило, и он ударился лицом и ногами о какие-то невидимые в темноте выступы. У него мелькнула мысль, что Мельник и его приятель Фостер перехватили самолет и сбили его, но крен прекратился так же внезапно, как и начался.

Вертер прижался к двери и прислушался, но ничего не было слышно. Харди, наверное, ведет самолет, где находится Мейсон, он не знал, но кричавшая женщина должна была быть его сестрой. Стоило рискнуть. Он не знал, что еще может сделать, поэтому постучал в дверь.

Элисон сидела на откидном сиденье и дрожала, уставившись на ящик и пытаясь сообразить, что ей делать. Она не узнала человека, лежащего в полуобморочном состоянии в ящике, да она даже и не задумалась над этим. С нее было вполне достаточно того, что Джи и Фредди решились на подобное. Скорчившись на своем сиденье, она хотела только одного – чтобы все исчезло: ФБР, ее полет во Флориду, Джи, Фредди и этот полуживой человек в ящике.

Потом до нее донесся стук. Элисон дрожала от страха и не шевелилась, двигались только ее глаза.

Снова стук! Ногти ее впились в ладони. Это стучал в стенку ящика человек, лежащий там. Нет! При третьем стуке она поняла, что он доносится из-за двери позади ящика. Значит, там кто-то есть.

– Элисон! Элисон Мейсон!

Она, должно быть, спит. О, Боже, если бы только это был сон!

Отстегнув привязные ремни, Элисон встала, обошла ящик и, приблизив лицо к узкой двери, спросила:

– Что?

Звук ее голоса потонул в шуме двигателей, и на этот раз она уже громко крикнула.

– Что? Кто это?

– Элисон, это вы?

– Да, кто вы?

– ФБР.

Хорошо, если бы это был сон.

Связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту, лежащий в темноте в деревянном ящике на борту самолета, который бросало из стороны в сторону, то теряющий сознание, то вновь приходящий в себя президент сосредоточил все усилия только на том, чтобы не задохнуться и остаться в живых. Во всем этом кошмаре он пытался ухватиться хоть за какую-нибудь реальность. «Меня зовут Джордж Буш, – говорил он себе. – Я президент…»

Вдруг он услышал голоса, доносившиеся сверху. Поначалу он не смог разобрать слов, но это были человеческие голоса, а значит, он был не один в этой проклятой темноте. Президент напрягся, прислушиваясь, и сквозь скрежет и завывание ветра до него стали долетать отдельные слова.

– ФБР… агент… похищение…

«Да, именно так», – подумал президент.

– ФБР…

Он поднял руки, царапая их о деревянную стенку своей клетки.

После того, как ДС-3 взял курс на базу ВВС Хомстед, Харди передал управление самолетом Мейсону и расстегнул привязные ремни.

– Куда ты собрался? – спросил Фредди.

Харди не ответил ему, молча выбрался из кресла и направился в салон.

– Куда ты пошел? – снова крикнул Фредди, но Харди скрылся в салоне, оставив его вопрос без ответа. Через несколько секунд Фредди почувствовал в кабине порыв свежего влажного воздуха, а шум двигателей внезапно стал сильнее.

Харди опустился на колени и поднял крышку люка. Внезапный порыв ветра ворвался в салон, Харди сдвинул крышку в сторону и посмотрел вниз в темноту, прислушиваясь к шуму моторов и рассуждая о том, каким образом ФБР смогло выйти на него.

Потом он повернулся и направился в хвост салона. Сейчас не время бездействовать и рассуждать, теперь уже не имеет значения, как они вышли на него, сейчас надо думать только о спасении. Настало время прибегнуть к последнему средству, которое, как он надеялся, ему не придется пускать в ход. Сейчас, когда с ними еще и Элисон, все здорово осложнилось, и он даже начал сомневаться, что ему удастся осуществить задуманное. И все-таки другого выхода у них не было. Понимая это, Харди отбросил прочь все сомнения, его план должен сработать, он заставит его сработать, ему удастся сделать это, как удалось все остальное.

А все-таки жаль, они были так близки к успеху, что сейчас очень трудно все бросить. Но другого выхода у него не было.

Элисон услышала, как Харди вышел из кабины в салон, и быстро поспешила назад на свое место. Она не собиралась освобождать этого агента ФБР, ведь он мог арестовать Джи и Фредди, но человек в деревянном ящике…

В полумраке салона она увидела, как Харди нагнулся к полу, и в этот момент в салон ворвался порыв ветра и шум моторов. Харди выпрямился, и Элисон увидела на полу салона черную дыру. Обойдя дыру, Харди вдоль борта направился в хвост салона к деревянному ящику, развязал веревку и начал сдвигать в сторону крышку.

Наклонившись над открытым ящиком, Харди протянул руки к лежащему там человеку. Он хотел последний раз взглянуть ему в лицо.

Президент был довольно тяжелым, но Харди уперся ногами в стенку ящика, схватил двумя руками президента за плечи и поднял так, что лица их оказались на одном уровне. В испуганных глазах президента отразились и его, Харди, ярость и отчаяние. «Сукин сын, – подумал Харди. – Не такого конца мне хотелось». Внезапно Харди перестал понимать, с кем он говорит: с президентом Соединенных Штатов или с самим собой. Он не понимал, кого из них ему хочется убить.

«О, Боже, – подумала Элисон. – Он собирается выбросить этого человека в люк!»

– Нет! – крикнула она, но ветер подхватил ее крик и швырнул в черную дыру люка. Элисон заставила себя подняться, со страхом обошла люк, подбежала к Харди и схватила его за плечи. – Нет! – крикнула она ему прямо в ухо.

Харди совсем забыл о ней и очень удивился, когда она набросилась на него. Он отпустил президента и попытался освободиться от Элисон, но она не выпускала его.

– Не смей выбрасывать его! – крикнула она, еще крепче обхватывая Харди руками.

– О чем ты говоришь? – спросил Харди, схватив ее за руки и оттолкнув от себя. – Ты ничего не понимаешь. Возвращайся на свое место. Я не…

Но Элисон не слушала его, перепугавшись, она решилась сделать то, что, по ее мнению, только и могло остановить его.

– Здесь ФБР! – крикнула она.

– Что? – переспросил Харди, внимательно вглядываясь в темноте в ее лицо.

– Вон там! – крикнула Элисон, указывая на дверь.

Сейчас дверь была приоткрыта на несколько дюймов, открывая крышку, Харди немного сдвинул ящик, что и позволило приоткрыть дверь. Человек, находившийся внутри, пытался, нажимая на дверь, отодвинуть ящик. Харди увидел держащиеся за дверь четыре пальца. Схватившись за ручку двери, Харди с силой толкнул ее и прищемил торчащие пальцы. Из туалета раздался ужасный крик. Харди еще несколько секунд подержал дверь в таком положении, потом слегка приоткрыл ее, и пальцы исчезли. Тогда он снова закрыл дверь, натянул ослабевшую веревку и завязал ее вокруг дверной ручки, чтобы находящийся внутри человек уже не смог выйти.

– Ты не посмеешь выбросить их обоих, – сказала Элисон.

Впервые до Харди дошло, чего она так боится.

– Не волнуйся, детка, – сказал он. – Я не собираюсь выбрасывать их, я выброшу тебя. – Увидев изумление в ее глазах, Харди слегка улыбнулся. – Не волнуйся. Мне надо поговорить с Фредди, а ты возвращайся на свое место и смотри в люк.

Возвращаясь в кабину, Харди размышлял о том, как неожиданно все обернулось. Они были уже почти у цели, черт побери, ведь все уже почти кончилось. Когда он составлял свой план, то считал, что, как только президент окажется вместе с ними в этом самолете, операция будет завершена. Он никогда не думал, что им придется прибегнуть к этому последнему средству, и ему еще больше не хотелось воспользоваться им именно теперь, когда с ними была еще и Элисон, что могло значительно затруднить выполнение его последнего плана. Ведь он никогда не учитывал ее в своих планах, он думал, что они с Фредди прилетят в Колумбию, дождутся там ливийского самолета, который заберет их, а потом проведут остаток жизни в роскоши и покое. А Элисон могла бы присоединиться к ним позже, но теперь…

Харди вернулся в кабину и сел в свое кресло. Он подумал об агенте ФБР, запертом в туалете. К сожалению, ему тоже придется умереть. Харди было очень интересно, тот ли это агент, который целую вечность назад разговаривал с ним по телефону в аэропорту Сан-Франциско. Протянув руку за кресло Мейсона, Харди вытащил спасательный жилет и бросил его Фредди на колени. Потом достал свой жилет и стал надевать его.

– Надевай жилет, – сказал он. – Нам пора сматываться отсюда.

Мейсон уставился на него. Харди наклонился к нему и попытался надеть на него жилет, но Фредди оттолкнул его.

– Ты в своем уме? – спросил он.

– Шанс невелик, но это наш единственный шанс, – сказал Харди.

Он откинулся в кресле, глубоко вздохнул и начал объяснять:

– Я никогда не говорил тебе об этой части плана, потому что никогда не думал, что нам придется воспользоваться этим, да и не хотелось понапрасну пугать тебя. Это рискованная затея, но все-таки мы сможем ее провернуть. Самолет поставим на автопилот, а сами выпрыгнем через люк. В этой темноте нас никто не заметит. Я могу объяснить Элисон, как пользоваться парашютом и спасательным жилетом. Ей будет страшно, но тут уж ничего не поделаешь. Все будет в порядке. В самолете имеется надувной плот, который мы возьмем с собой. Как только приводнимся, спасательные жилеты сами надуются, а я надую плот и подберу вас с Элисон. На плоту мы доберемся до островов Флорида Кис и улетим оттуда на частном самолете. К тому времени, как этот самолет разобьется, и пока они найдут обломки, потушат пожар и убедятся, что наших трупов там нет, мы будем уже за пять тысяч миль отсюда. А там все будет в порядке, десять миллионов долларов уже поступили на мое имя в швейцарский банк.

Харди говорил это так убедительно, что все казалось вполне возможным. Он закончил со спасательным жилетом и потянулся за парашютом.

– В первых сообщениях будет сказано, что в результате катастрофы все погибли, поэтому мы сможем взять деньги из банка и смыться еще до того, как арабы начнут нас разыскивать. Конечно, это не то, на что мы рассчитывали, но и это неплохо. Совсем неплохо.

– А президент? – спросил Фредди.

Харди посмотрел на него, но ничего не сказал. Ответ был ясен.

– Нет, – раздался голос Элисон. – Ты обманул меня, – сказала она. – Ты сказал…

– Я сказал тебе, что не убивал президента. – Харди кивнул головой в сторону салона. – Так оно и есть.

– Ты похитил его, а сейчас ты собираешься убить его, как и того человека в туалете.

Фредди удивленно посмотрел на Харди.

– Что?..

– А что за самолет разбился в Колорадо? – спросила Элисон. – Разве это был не президентский самолет?

– Нет, другой.

– Они мертвы? Те люди, которые летели в нем?

Харди пожал плечами.

– Ты убил их! – Элисон не могла поверить в это. – Ты убил их…

– Это была банда сумасшедших кубинцев. Они всю жизнь только и мечтали умереть за…

– Ты убил их!

– Мне и раньше приходилось убивать, – спокойно сказал Харди. – И ты знаешь об этом, так что не так уж это страшно.

– Но ты никогда…

– Я сбросил напалм на маленькую девочку во Вьетнаме и выжег ей глаза. – Харди пожал плечами. – Она не была единственной, просто мне удалось увидеть только ее.

– Это совсем другое… – начала было Элисон, но остановилась. Это было другое дело, но вместе с тем совсем нет. – Ты не сможешь убить этих людей.

Харди кивнул.

– Смогу и убью.

– А меня ты тоже убьешь? – спросила Элисон.

Харди молчал.

– Я никуда не пойду с тобой, Джи.

Уставший, страдающий от жажды, связанный по рукам и ногам, президент Соединенных Штатов лежал в темном тесном ящике. Он понимал только то, что его жизнь в опасности, что он куда-то летит в ночи, что его похитили и что прямо у него над головой находится веревка, которой привязана дверь, а за этой дверью заперт агент ФБР.

«Я глава сильнейшего в мире государства, – говорил себе Буш, пытаясь сосредоточиться на реалиях. – Я воевал против японцев, летал на бомбардировщике-торпедоносце, был сбит над Тихим океаном, но остался в живых. Я не могу закончить свою жизнь в этом деревянном ящике, словно стреноженный бычок из Айовы. Не могу!»

Он снова то впадал в забытье, то приходил в себя, но ему каким-то образом удалось собрать последние силы, упереться ослабевшим телом в стенку ящика, поджать ноги и с трудом подняться. Президент пошарил в темноте дрожащими, связанными руками, пальцы его наткнулись на веревку, закрученную вокруг ручки туалета. Он начал дергать ее, раскручивать и наконец освободил ручку.

Отдав этому последние силы, президент сполз на дно ящика, а дверь туалета медленно открылась.

– Она права, Джи, – сказал Фредди. – Мы не можем просто бросить их и оставить умирать. Да и вообще, во всем этом нет никакого смысла. Прыгать из самолета ночью на воду? Каковы наши шансы? – Он покачал головой. – Нет, Джи, шансов совсем никаких.

Некоторое время все молчали.

– Назад я не вернусь, – произнес наконец Харди. Отвернувшись от Мейсона, он посмотрел в стекло, наблюдая за струящимися в ночном воздухе исходящими газами летящего впереди «Харриера». Впереди на горизонте виднелся неясный свет – Майами. – В тюрьму я не вернусь. Ни за что. Я не хочу снова оказаться за решеткой. Уж лучше я утону.

Мейсон кивнул. Он понимал его, но согласиться не мог.

– Я, пожалуй, останусь, – сказал он.

– Но они запрут тебя в камеру и выбросят ключи, – предупредил его Харди.

– А какая разница? – спросил Фредди. – Моя тюрьма и так всегда со мной, – сказал он и похлопал себя по обрубкам ног. – Что я буду делать? Играть в футбол? Или в гольф? А может, найду хорошенькую девушку и женюсь? – Он горько вздохнул. – Дерьмовая жизнь.

Они с Харди посмотрели друг на друга.

– Ты можешь прыгать, – сказал Фредди. – Только не бери с собой Элисон. Ведь это самоубийство, Джи. Она останется здесь, и, что бы они там ни думали, она совершенно невиновна. Она ведь ничего не знала, я сумею убедить их в этом. Ее допросят на детекторе лжи, и все будет в порядке. Она останется со мной. А если тебе все-таки удастся улизнуть, она всегда сможет потом приехать к тебе.

– Нет, – сказала Элисон. Харди посмотрел на нее, она плакала и качала головой. – Нет.

Харди медленно кивнул. Фредди был прав, да и она тоже. Он снова повернулся к Мейсону.

– Держи курс все время по прямой, – сказал он. – Когда приземлитесь, вас допросят. Расскажи им все, но все вали на меня. Буш подтвердит, что вы с Элисон спасли ему жизнь. Вы можете даже сказать, что я собирался выбросить президента, но вы не позволили мне. Они будут снисходительны к тебе.

– Это меня не волнует, – ответил Фредди. – В федеральных тюрьмах есть телевизор и сауна. Это будет похоже на отпуск с регулярным трехразовым питанием.

– Да-а, – протянул Харди и помолчал. – Прости, – сказал он. – Прости за все.

Он извинялся за тот день во Вьетнаме, когда сбросил напалм на маленькую девочку с длинными черными волосами, когда пули вьетнамцев пробили ему бензобак и он выпрыгнул с парашютом, а Фредди послали за ним на спасательном вертолете… Он извинялся за тот день, когда это все началось.

Харди встал и затянул лямки парашюта.

– Прости, малыш, – только и сказал Харди, хотя ему хотелось сказать много больше.

Фредди кивнул.

– Прощай, – сказал Харди.

– Удачи тебе, – ответил Фредди.

– Руки вверх, – просипел Чарльз Вертер.

Все обернулись. Он стоял в салоне, сразу за кабиной. Левая рука с раздробленными пальцами, которые Харди прищемил ему дверью, беспомощно свисала вдоль туловища, но в правой он держал пистолет. Харди не мог знать, что еще раньше, вечером, этот пистолет побывал в болоте, а сейчас Вертер просто аккуратно вытер его сверху, надеясь, что ему все-таки не придется им воспользоваться. Всего этого Харди не знал, он видел только дуло пистолета, направленное ему прямо в живот.

«О, нет, – подумал Харди. – Боже мой, нет».

Он повернулся и заговорил, обращаясь к темному небу.

– Благодарю тебя, Боже, – печально произнес он. – Мне действительно хотелось этого.

Харди лихорадочно пытался что-нибудь придумать. Он не собирался возвращаться в тюрьму, какими бы ни были эти его последние минуты, он не мог допустить, чтобы его схватили и провезли по улицам в клетке и…

Прямо над дверью пилотской кабины висел автоматический карабин, и если бы он смог схватить его… Харди стоял возле Мейсона, рядом со своим пилотским креслом. Взглянув на левую руку Вертера, беспомощно свисающую вдоль туловища, он нащупал штурвал и резко рванул его на себя.

Самолет вздыбился, как дикая лошадь, нос рванулся вверх, пол накренился. Вертер потерял равновесие и упал на спину, а пока он пытался здоровой рукой ухватиться за что-нибудь, пистолет выпал. Элисон тоже упала на пол кабины.

Сопровождавшие их «Харриеры» тоже вздыбились, словно лошади, шарахнулись в сторону от ДС-3, но потом снова взяли его в плотное кольцо. Мейсон, пристегнутый в кресле привязными ремнями, пытался выровнять самолет, Харди, крепко ухватившийся за штурвал, не потерял равновесия. Потом Харди отпустил штурвал и, стараясь не упасть, подскочил к стенке кабины и схватил карабин.

Вертер лежал на спине, пытаясь ухватиться за что-нибудь и посмотреть, где находится открытый люк. Вдруг его ноги уперлись в одно из откидных сидений, и Вертер зацепился ими за стойку сиденья. Мозг его работал, как у лунатика: пистолет пропал, но так как он был весь забит грязью, то был бесполезен и мог пригодиться только для блефа. А теперь он и блефовать не может, у него ничего нет…

Элисон, продолжая скатываться за Вертером по наклонному полу, ударилась в борт, отлетела от него и покатилась мимо него к открытой дыре люка в центре салона. Вертер вытянул левую руку, которая была ближе к Элисон, и попытался схватить ее за ногу, но распухшие пальцы не позволили ему сделать этого. Повернувшись, он успел правой рукой ухватить ее ускользавшее запястье, почувствовав при этом, что рука чуть не оторвалась, а ноги чуть не выпустили стойку. Но все-таки он сумел удержать ее и держал уже целую секунду, еще одну. Вертер видел, что Элисон уже свесилась в люк, в самолете оставались только ее грудь, голова и одна рука.

Вертер не мог держать ее, захват его все больше ослабевал. Он собрал остатки сил и подтащил Элисон за руку, чтобы она смогла втянуть в самолет вторую руку и ухватиться за что-нибудь. Но дюйм за дюймом Элисон сползала все ниже.

Харди схватил карабин, выдернул его из чехла и повернулся лицом к агенту ФБР. Он лежал вытянувшись на полу, цепляясь за что-то…

Харди отбросил карабин, пролетел по наклонному полу и схватил девушку за волосы. Упираясь в заклепки в полу, он изо всех сил потянул Элисон, ее тело продвинулось вперед на несколько дюймов, и Харди смог ухватить ее второй рукой. Вместе с Вертером они втянули ее еще дюймов на шесть. Вертер перехватил ее за другую руку, и они с Харди с трудом втащили ее назад в самолет.

Несколько секунд все лежали на полу с закрытыми глазами, но Харди первым пришел в себя и огляделся. Вертер понял, что он ищет оружие, он тоже поднял голову, посмотрел вокруг, но ничего не увидел. Потом Вертер заметил, что Харди пополз в сторону, и, проследив за направлением его движения, увидел свой пистолет. Харди поднялся на четвереньки и взял пистолет.

Фредди уже выровнял самолет, и Элисон попыталась встать. Когда она поднялась на колени, Вертер заметил у нее под ногой карабин и дернул его. Элисон снова упала на руки, а оцепеневшие пальцы Вертера выпустили карабин.

Харди направил пистолет на Вертера, правая рука которого тянулась к карабину. Вертер знал, что пистолет побывал в болоте и забит грязью и что он, возможно, мог и не выстрелить. Но слово «возможно» не могло успокоить его, когда он увидел, как палец Харди медленно нажимает на курок. В эту же секунду Вертер схватил карабин и выстрелил. Короткая очередь разорвала воздух, оглушив и ослепив Вертера, а Харди упал на спину.