Текст книги "Заложник №1"

Автор книги: Ральф Альбертацци

Соавторы: Дэвид Фишер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

– Правильно, – согласился Вертер. – Так мы и сделаем, да?

– С чего начнем?

– Начнем с вашего друга Асри. Встретим его, когда он прилетит, и посмотрим, куда он нас приведет. Честно говоря…

– Это единственный путь, – быстро подсказал Мельник.

Вертер посмотрел на него, он не мог понять, умен этот парень или нет.

– Правильно, – кивнул Вертер. – В любом случае, этот Асри – единственная реальность, которую мы имеем. А что еще, кроме него? След денег, похожий на запах дыма в ночи. Он дает понять, что где-то горит огонь, но неясно, насколько он силен, да и вообще, черт возьми, ничего не ясно. Мы узнали, что какие-то деньги поступили в банки Майами и Нью-Йорка, но затем их след теряется. В этой стране просто помешаны на том, чтобы не позволять нам следить за всем. Кеннеди умер двадцать пять лет назад, но этого не ощущается, судя по тому, как люди продолжают шуметь о гражданских правах, о конфиденциальности и прочей подобной чепухе. Единственное, что нам удалось узнать в связи с этими деньгами, это имя – Даллас.

– Город?

Вертер пожал плечами.

– Название города, имя человека, или просто псевдоним. Мы не знаем.

– Не многих ливийцев зовут Даллас, – заметил Мельник.

– Очень хорошо, – ответил Вертер. – Вижу, что вы будете очень полезны нам здесь. Мы об этом не подумали.

«Нет, – остановил он сам себя, – не будь таким язвительным, дай парню шанс». Он прошел за стол, сел в кресло и закинул ногу на ногу.

– В этой стране вообще не так много ливийцев. Мы отнюдь не в дружеских отношениях с Ливией…

Выражение лица Мельника не изменилось, но его внутреннее ощущение укрепилось. Сарказм Вертера подействовал на него, словно отрезвляющая пощечина. Он сказал себе, что и не ожидал ничего лучшего, да и что можно было ожидать от этих всесильных американцев, кроме высокомерия и снисходительного отношения? Так что в подобном отношении для него не было ничего нового.

– …как могли об этом выяснить из газет ваши умники из разведки, – продолжил Вертер, но тут же решил оставить свой сарказм, видя, что израильтянин не реагирует на него. – В этом есть свое преимущество, так как ливийцы не могут приезжать к нам и разгуливать где им вздумается. Их довольно легко обнаружить и схватить, а это значит, что если они задумали провернуть какое-то дело, то им придется действовать через лиц других национальностей.

– Возможно, что и через американцев, – высказал предположение Мельник.

– Вполне вероятно, и кто-то может использовать псевдоним Даллас, – согласился Вертер.

– Или имеется в виду название города.

– Мы не знаем. Это может быть и кодовым названием операции. Мы слишком мало знаем и не можем закрыть все границы на железные засовы, но, когда вы сообщили о сирийце, пытающемся проникнуть к нам с фальшивым паспортом, полученным от Эль-Кушира, мы насторожились. Нам надо бы знать побольше об этом Мохаммеде Асри. Расскажите мне.

Мельник согласно кивнул, наклонился вперед и начал рассказывать о своем задании по обнаружению и уничтожению Эль-Кушира и о том, как он заглянул в чемодан.

– Вот и все, – закончил он свое повествование.

– И больше ничего?

– Все, что известно израильской разведке, совпадает с тем, о чем вы уже сказали. Действительно, похоже, что затевается что-то крупное, но вы знаете, как это бывает – скорее интуиция, чем факт.

Про себя Мельник подумал, что здесь есть еще что-то, заслуживающее внимания. Он видел, что в израильской разведке отнеслись ко всему этому с определенным пренебрежением, однако отметил и то, что в разведке испугались, как бы американцы не успокоились. Ведь это ужасно, если террорист действительно попытается проникнуть в их благословенную страну!

Он откинулся в кресле, достал из кармана пачку сигарет, сунул одну в рот и, слегка пожевывая ее, продолжил:

– Арабы уже давно хорошо поняли психологию американцев, – Дэвид оборвал свою речь, ощутив собственное нахальство. – Это, конечно, лично моя точка зрения на их понимание вашей психологии, и вполне возможно, что я ошибаюсь. Но, насколько я понимаю, арабы всегда старались не разозлить Америку по-настоящему и держались подальше от ваших величественных пурпурных берегов. Убийство морских пехотинцев на Ближнем Востоке, убийство американских пассажиров на лайнере в Средиземном море, угон американского самолета из аэропорта в Греции – все это совсем другое дело. О таких вещах пишут в газетах, они привлекают ваше внимание, но не приводят вас по-настоящему в бешенство, потому что происходят далеко от берегов Америки. Вы по-прежнему чувствуете себя в полной безопасности в Канзасе, Вайоминге и даже в Нью-Йорке. А если несколько американцев были настолько глупы, что отправились в поездку в Израиль или на Ближний Восток, то что можно было от этого ожидать, кроме неприятностей? Поэтому они были осторожны и никого не убили в самих Соединенных Штатах. Но, возможно, они почувствовали, что теперь настало время и для подобных действий. Если это так, то это должна быть достаточно крупная операция, которая ставит своей целью не просто вызвать у вас раздражение. Она должна быть настолько серьезной, чтобы одним ударом убедить вас, что вы беспомощны в этой борьбе. Настолько мощной, чтобы ваш гнев обернулся не только против виновников, но и против тех, кто несет ответственность за это, против собственных союзников, против Израиля, против нас. Она должна убедить вас, что, как и во Вьетнаме, вы кладете свои головы за то, что вас в действительности не касается, что вы должны бросить это и забыть о том, что происходит в другом полушарии. Именно такую цель преследовала операция в Перл-Харборе – отбить у вас охоту воевать еще до того, как вы по-настоящему начали военные действия. Ну, что вы думаете об этом?

Вертер кивнул в знак согласия. Вполне возможно. Более того, примерно так он и сам думал. Но каким образом? Военное нападение? Невозможно. Ракетная атака? У них нет ядерных боеголовок, нет межконтинентальных баллистических ракет, но они могут установить большое количество ракет малой дальности на торговых судах и произвести пуск, когда корабли приблизятся к берегам Америки. И все же от этого пострадают только прибрежные города. Гораздо эффективнее и проще было бы произвести серию взрывов самолетов на всех авиалиниях страны, или устроить подобную серию непосредственно в городах. Взорвать универмаги в Нью-Йорке, Уичито или в Солт-Лейк-Сити так же легко, как и в Париже. Благодаря Национальной ассоциации оружейников оружие можно свободно приобрести по всей стране, да и динамит достать довольно просто.

– Безусловно, мы оба с вами просто гадаем, – сказал Вертер.

Мельник пожал плечами.

– Раз уж мы просто гадаем, – сказал он, – то не думали ли вы, что псевдоним «Даллас» выбран в соответствии с названием города? Это было давно и, возможно, вы в Америке уже забыли об этом, но в других странах слово Даллас до сих пор ассоциируется с городом, где был убит ваш президент?

Несколько секунд Вертер молчал, потом произнес:

– Нет. Нет, мы не забыли.

7

Вертер намеревался распрощаться с Мельником возле гостиницы, где секретаршей был заказан для него номер, но в последний момент жалость подвела его. Вместо того, чтобы расстаться с израильтянином возле входа, Вертер совершил ошибку и вошел вместе с ним внутрь. Если вы небогаты, то нью-йоркские гостиницы производят на вас чрезвычайно мрачное впечатление. Вестибюль этой, заказанной секретаршей с учетом скудных командировочных израильтянина, был так непригляден, что Вертер просто не смог оставить там Мельника. Пока они дожидались у конторки клерка, Вертер огляделся вокруг, и у него создалось впечатление, что пол и стены готовы задушить их. Внезапно он поймал себя на том, что уговаривает Мельника поехать к себе домой. Он сможет переночевать у него, выпить, хорошо поесть, а завтра они подыщут что-нибудь получше.

Мельник не видел ничего плохого в этой гостинице. По однозвездным европейским стандартам она была вполне нормальной, и именно на такую он и рассчитывал в связи с теперешним заданием. Он никогда не видел хороших американских отелей типа «Говард Джонсон» или «Марриотт». На шикарные апартаменты он не претендовал, да и вообще это его мало беспокоило. В гостинице было сухо, тепло, чисто, так что все в порядке. Сначала он вежливо отклонил предложение Вертера, а затем даже проявил некоторую грубость. Он не хотел иметь с этим американцем никаких отношений, выходящих за рамки строго деловых, но чем сильнее он отказывался, тем сильнее настаивал Вертер, явно понимавший, что Мельника, как и его самого, разочаровала эта гостиница. «Но ведь нам надо налаживать отношения», – устало подумал Мельник, прекратил сопротивление и поехал вместе с Вертером к нему домой.

– Лори! Это я, – крикнул Вертер, когда они вошли в квартиру, но им никто не ответил. – Задержалась на работе, – извинился он перед Мельником. – Она не знала, что я приглашу вас домой.

– Понимаю, – сказал Мельник. – Послушайте, я могу сесть на автобус и вернуться в гостиницу, а зайду к вам как-нибудь в другой вечер, хорошо?

Но любое препятствие делало Вертера еще более решительным, и он настоял, чтобы Мельник снял свой ужасный пиджак и устроился отдыхать на диване с бокалом мартини в руке. Мельник предпочел бы пиво, но взял выпивку и сел на диван, пока Вертер шарил в холодильнике в поисках какой-нибудь закуски.

Он вернулся в гостиную, неся на сковороде половину цыпленка.

– Осталось от вчерашнего обеда, – пояснил Вертер. – Можем погрызть его до прихода Лори, а потом пойдем куда-нибудь поедим.

– А кем она работает?

– Адвокатом. Зарабатывает больше меня, но и работает очень много. Но, черт побери, ей это нравится.

– А дети?

Вертер покачал головой и сделал большой глоток мартини.

– Да, это проблема. С детьми мы еще не решили. Она моложе меня, но ей уже за тридцать, и если мы соберемся заводить детей, то это будет очень скоро. Однако сейчас у нее один из важных моментов в карьере. Но дело в том, что как только заканчиваешь с одним важным моментом, то наступает другой, а когда же тогда найти возможность на несколько лет уйти от дел и обзавестись детьми? В наше время это общая для всех проблема. Хотите еще выпить? Давайте, у нас сегодня был долгий день.

Да, он был долгим, но наконец подходит к завершению. Мельник почувствовал себя более свободно с Вертером, хотя не мог с уверенностью определить, было ли это потому, что он выпил мартини, или потому, что выпил Вертер. Как бы то ни было, будет хорошо, если они выпьют еще по одному.

Они пили уже по третьему бокалу, когда отворилась и снова захлопнулась входная дверь.

– Ох, Бо-о-же, – раздался усталый стон, и спустя секунду в комнату ввалилась Лори Вертер. Она швырнула свой портфель, разбросала по сторонам туфли, выхватила у мужа из рук бокал, приложилась к нему, повернулась и, раскинув руки, рухнула в большое кресло. В этот момент она и заметила Мельника, сидевшего на диване.

Лори моментально подобралась, вскочила с кресла, глубоко вдохнула, чтобы остудить мартини, обжигающе скатывающийся в желудок, и вежливо протянула руку Мельнику, вставшему ей навстречу.

– Прошу прощения, что так ворвалась, но сегодня был чертовски трудный день, – сказала она. – Чарли не говорил мне, что собирается пригласить гостей. Я Лори Вертер.

– Дэвид Мельник, – ответил он, пожимая протянутую руку.

– Из Израиля? Он выглядит вполне нормально, – сказала она, поворачиваясь к мужу. И, снова повернувшись к Дэвиду, добавила: – Он боялся, что вы будете более… ну… простым.

– Ты еще не видела его пиджак, – сказал Чарльз, кивая через плечо.

– О, не волнуйтесь, мы подберем вам что-нибудь подходящее. Вы немного худее Чарли, но мы что-нибудь найдем. Вы обедали? Ох, Боже мой, – она заметила сковороду с остатками вчерашнего цыпленка на журнальном столике. – Чарли, ты не обедал, а я-то думала, что ты уже поел. Вы бы хоть тарелки взяли! Ладно, не обращай внимания, это не имеет значения. – Она подошла к столику и взяла кусок цыпленка.

Вертер улыбнулся про себя, будучи уверенным, что лицо не выдало его удовлетворения. Он был не из тех, кто выставляет напоказ свою любовь, но испытывал огромное удовлетворение от совместной жизни с женой.

– Очень хороший цыпленок, – сказал он.

– Да, очень хороший, – подтвердил Мельник, глядя на жующую Лори.

Как и говорил Вертер, она была молода, красива, стройна, с высокой грудью, густыми волнистыми рыжими волосами и слегка приоткрытыми полными яркими губами. Она казалась очень доверчивой и радушной; впервые с момента своего прибытия в Америку Мельник подумал, что кто-то здесь может быть другом. До этого его не покидало ощущение, что он чужой на этой незнакомой земле, и мечтал лишь о скорейшем отъезде. Теперь это ощущение исчезло.

– На обед здесь не хватит, – сказала Лори, добирая остатки цыпленка.

– Я думал, может быть, ты что-нибудь соорудишь на скорую руку, – предложил Вертер.

– Мы пойдем куда-нибудь, – сказала Лори, посылая мужу воздушный поцелуй. – Вы проголодались? Подождите меня минутку. Выпейте пока еще но одному мартини, и я буду готова.

Выпив еще по два коктейля, все решили, что есть они не хотят и что идти куда-нибудь слишком утомительно. Лори положила ноги на диван и предложила Дэвиду устраиваться поудобнее.

– Снимите галстук, очки, ботинки, можете даже снять рубашку. – Она озорно улыбнулась ему. – Снимайте все, что хотите.

– Ладно, – ответил Дэвид, чувствуя себя полностью расслабленным и слегка пьяным. – Я так и сделаю. – С этими словами он поднес руку к голове и снял парик.

Лори раскрыла от изумления рот и выпрямилась. Впечатление было такое, словно он вытащил зубы. Дэвид сидел, теребя в руках свой любимый каштановый парик, и улыбался ей. Когда он снял очки, создалось впечатление, что он пришелец с другой планеты. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять почему, – нигде на голове у него не было ни единого волоска, не было даже бровей и ресниц.

Обычно это обстоятельство смущало его, но в теперешнем, умиротворенном, с помощью мартини, состоянии, это его забавляло.

– Я вас напугал? Алопециа универсалис.

– Что?

– Общее облысение. Бог знает, где я подхватил этот вирус. Это как дефолиант – полностью уничтожает листву.

– Полностью?

– Полностью, – серьезно повторил Дэвид.

Теперь, когда первый шок прошел, Лори почувствовала, что заинтригована. Он не выглядит лысым, он выглядит… иначе. Она бросила быстрый взгляд на Дэвида, сидящего рядом с Чарли. Он выглядел так, как, наверное, должен был выглядеть первый человек, сидящий рядом с гориллой. Да, она определенно была заинтригована.

– Есть у вас волосы… где-нибудь?

– Ни единого волоска, – ответил он, – нигде. Вот почему я ношу очки. На самом деле они мне не нужны, но помогают скрыть отсутствие бровей и ресниц. То же самое и парик. Больше всего агент разведки не желает выделяться в толпе.

– Тогда надо что-то придумать с вашим пиджаком, – сказала Лори. – Это то, что сейчас носят в Израиле?

– Я не был в Израиле почти год, работал в Европе. Мой шеф посчитал, что моя одежда выглядит слишком по-европейски, и я купил ту, которая выглядит американской.

– Боже мой, какое же у вас должно быть представление об американцах! Ладно, это мы первым делом исправим завтра утром, если у вас будет время. Какой у вас распорядок на завтра?

– Нам надо быть в аэропорту Кеннеди около одиннадцати, – ответил за Дэвида Чарльз и, повернувшись к гостю, добавил: – Но мы еще как следует не обсудили ваше задание. Я хочу, чтобы вы…

– Минутку, – оборвал его Дэвид, заводясь без причины. Он на секунду закрыл глаза, чтобы взять себя в руки. Ведь нет никакой причины, не надо так болезненно реагировать. Но он должен поставить этого американца на место и сразу определить границу. – Позвольте мне рассказать вам об израильских традициях.

– Потом, – сказал Чарльз, бросив быстрый, но вполне понятный взгляд на часы. – Я хочу от вас совсем простой вещи…

– Нет, сейчас, – сказал Дэвид, и закипавшая в нем злость стала настолько заметной, что Чарльз вздохнул, внимательно посмотрел на Лори и откинулся в кресле. – Я понимаю, что Соединенные Штаты стряхнули с себя груз традиций, возможно, потому, что вы молодая нация, – начал Дэвид и усмехнулся абсурдности своих слов. – Конечно, Израиль еще моложе, но, наверное, у нас прочнее корни, и поэтому мы твердо верим в традиции. Сила Моссада, главным образом, основана на традициях.

– Я думаю, что это хорошо, – сказала Лори. Ей было интересно, куда он клонит.

– Я тоже думаю, что это хорошо, – согласился Дэвид. – Наша главная традиция берет свое начало непосредственно от нашего основателя Иссера Харела. Он говорил, что с того самого дня, когда он создал секретную службу Израиля, никто не указывал ему что делать. Никто никогда не отдавал ему приказов, за исключением, конечно, Бен-Гуриона и Ривки.

«Ишь какой колючий», – подумал Чарльз. Именно об этом и говорили все, работавшие с израильтянами. С ними надо обращаться осторожно.

– Хорошо, – сказал он. – Я согласен с вами, мы вместе обсудим план действий. Договорились?

Мельник согласно кивнул.

– Я знаю, кем был Бен-Гурион, – сказала Лори, – но кто такая Ривка?

– Ривка Харел – жена Иссера, – улыбнулся Дэвид.

Лори улыбнулась в ответ и взглянула на Чарли. Он не нашел эту шутку забавной. Этим двум людям будет трудно работать вместе, слишком уж они разные. Она посмотрела на пальцы израильтянина, поглаживающие бокал, они были похожи на пальцы пианиста: длинные и тонкие, сильные и нежные. Он очаровал ее.

– Если вы не возражаете, – сказала она, – я вас оставлю. Сегодня был длинный день, и я внезапно почувствовала себя усталой. – Она встала, и мужчины тоже поднялись. – Вы еще поговорите? – обратилась она к мужу.

– Совсем немного. Я скоро приду.

– Тогда я пойду, – сказала Лори, положила левую руку на плечо мужа и поцеловала его. В этот же самый момент она протянула за спиной правую руку и легонько тронула Дэвида за бедро, вытянув пальцы вдоль его ноги. Прикосновение было таким мимолетным, что он задрожал, и таким мягким и быстрым, что он понял, что произошло, только тогда, когда она уже повернулась и вышла из комнаты.

8

Подобные вещи уже не первый раз происходили с Дэвидом Мельником, абсолютное отсутствие волос чрезвычайно привлекало женщин. Конечно, не всех женщин подряд, но многих. И это происходило так часто, что принесло ему славу самого удачливого парня в Моссаде. Короткие, необременительные связи устраивали его, они не оставляли ни угрызений совести, ни даже воспоминаний. А кроме того, такие связи подходили его образу жизни, в который никак не вписывались какие-либо длительные отношения. Обычно, в таких ситуациях, как сегодняшняя, он решительно отвергал подобную связь. Надо быть полным глупцом, чтобы завести интрижку с женой своего напарника, а нравилось ему это или нет, но Чарльз Вертер был его напарником, хотя бы и временным. Дэвид надеялся, что их сотрудничество продлится очень недолго. Возможно, что когда с этим делом будет покончено, и он встретит Лори Вертер при других обстоятельствах… Но только не теперь, не сегодня ночью. Дэвид твердо решил для себя, что, если она ночью на цыпочках прокрадется к нему в комнату, он объяснит ей все как есть.

Приняв это непоколебимое решение, Мельник повернулся, натянул до подбородка простыню и закрыл глаза. Однако он все же был более, чем просто обескуражен, когда прошла ночь, наступило утро, а Лори так и не пришла к нему.

Но Лори не только не пробралась тайком в тишине ночи к нему в комнату. Утром она, как преданная жена, появилась вместе с мужем на кухне, одетая в узкие джинсы и широкую рубашку, и принялась готовить завтрак. До первой чашки кофе она вообще хранила молчание, а потом поддерживала любезный, но вполне корректный разговор.

И всего только один раз, когда они уже собирались уходить, она проявила свою заинтересованность Дэвидом. Лори стала настаивать на том, чтобы по пути они заехали в магазин «Барни», а она тем временем позвонит туда, и к их приезду им уже подберут нормальный пиджак. Это займет у них совсем немного времени, но значительно облегчит выполнение задания, потому что в этом ужасном синем в клетку пиджаке Дэвид мог бы остаться незамеченным только в том случае, если бы глубокой ночью в грозу следил за слепым.

– Спросите Карлоса, – крикнула она им вслед, когда Дэвид с Чарльзом выходили из дому.

Они подъехали к магазину, Дэвид вошел внутрь, где его поджидал Карлос с двумя коричневыми твидовыми пиджаками разных размеров, один из которых оказался как раз впору. Дэвид вернулся в машину через две минуты, и они прибыли в аэропорт Кеннеди с большим запасом времени.

Вертер познакомил Мельника с несколькими членами их группы, и все заняли свои места. Вертер и Мельник должны были ожидать в зале выдачи багажа, расположенном сразу за стойкой паспортного контроля. Они могли спокойно стоять там, не привлекая ничьего внимания, играя роль пассажиров, утомленных бесконечным ожиданием своего багажа. В кабинке у каждого таможенника, проверяющего паспорта, была вмонтирована в пол специальная кнопка, которая использовалась для подачи сигналов агентам службы безопасности, если появлялось что-то заслуживающее их внимания или если через контрольный пункт проходил человек, обозначенный в списке разыскиваемых. Сегодня эта кнопка должна была быть использована для подачи сигнала одному из людей Вертера, когда через паспортный контроль будет проходить Асри. Тогда агент должен будет немедленно пройти в зал выдачи багажа и предупредить их. Однако Мельник все равно должен был находиться в постоянной готовности, на случай если у Асри будет паспорт на другую фамилию.

Пока они ждали, Мельник размышлял об Асри. Он был пилотом истребителя во время йом-кипурской войны и, возможно, был человеком, убившим его отца. Стоя в аэропорту Кеннеди, он видел скалы Голанских высот, слышал грохот танков и дробь пулеметов, видел холмы, покрытые черными тараканами, которые, приближаясь, превращались в сирийские танки, чувствовал, как дрожит земля от грохота их выстрелов, видел внезапные вспышки огня и слышал ужасный вой истребителей Сухого, проносящихся над гребнями холмов с противотанковыми реактивными снарядами под крыльями; к тому же, вначале эти истребители находились в небе одни, потому что израильские ВВС не были вовремя мобилизованы для борьбы с ними…

Его отец заживо сгорел в танке, и теперь он должен жить с этой памятью. Он не знал, с земли или с воздуха был пущен снаряд, подбивший танк его отца, но он знал, что Асри был в тот день в воздухе над Голанскими высотами, а три дня спустя его сбили, когда наконец израильским ВВС удалось очистить небо от самолетов противника.

Вертер тронул его за плечо. Обернувшись, Мельник увидел, как из дверей таможни вышел первый агент. Это означало, что идет Асри. Дэвид на секунду облегченно закрыл глаза. Ему очень нужен был этот Асри, он готов был ждать здесь в аэропорту неделями, чтобы не пропустить его. Трудно было надеяться, что Асри станет придерживаться своих первоначальных планов, хотя Мельник на самом деле знал, что в большинстве случаев так и поступают. Он отошел к конвейеру, возле которого ожидалась выгрузка багажа одного из рейсов, и встал там с усталым, отрешенным видом, как и другие пассажиры, перелетевшие через Атлантику и теперь ожидающие свой багаж, не слишком надеясь, что он скоро появится.

Мельник не боялся, что Асри может узнать его. Теперь на нем был каштановый парик с короткой прической, а тогда – черный с длинными волосами, очки были другие, да и вообще он выглядел другим человеком. Как и все израильтяне, он старался неизбежные недостатки превращать в преимущества и был очень доволен тем, что может, словно хамелеон, изменять свою внешность.

Дверь паспортного контроля открылась, и в следующую секунду оттуда вышел Асри. Он остановился, огляделся вокруг и подошел к конвейеру, где ожидалась выдача багажа. Мельнику было довольно легко рассмотреть его, место для этого было самое подходящее, все пассажиры просто стояли и ждали. Без сомнения, это был Асри. Он все-таки попытался слегка изменить внешность: постригся и начал отращивать усы, но это не имело значения. Асри спокойно, но непрерывно оглядывался вокруг, стараясь выяснить, не наблюдает ли кто за ним.

«Он ничего не заметит», – подумал Мельник, отдавая должное Вертеру и его людям. Вертер стоял возле входа, лениво переговариваясь с контролером багажного зала, и выглядел вполне естественно. Несколько человек Вертера возились с багажом. Когда Асри отвернулся, Мельник кивнул Вертеру в подтверждение того, что это именно тот человек. К тому времени, когда Асри получил багаж и пошел на таможенный контроль, Вертер и большинство его людей уже покинули зал выдачи багажа.

Асри взял чемодан и прошел таможню без всяких осложнений. Он был ужасно напуган, ему не хотелось признаваться себе в этом, и он пытался убедить себя, что просто нервничает, беспокоится. Но он был напуган убийством Эль-Кушира. Они знали, что он встречался с Эль-Куширом, может быть, убийца даже видел, как они вместе пришли в отель, может быть, во время их разговора в номере бомба уже была готова взорваться… Это было страшно.

Стараясь выглядеть естественно, он снова огляделся вокруг. Если они наблюдают за ним, то его могут либо схватить прямо здесь, либо постараются проследить за ним – в зависимости от того, что им известно. Похоже, что никто не проявлял к нему пристального внимания, поэтому он вышел через главные двери в вестибюль, где, прижимаясь к барьеру и подавая знаки, толпились люди, встречающие родственников и друзей, приехавших в Соединенные Штаты Америки.

Впервые с момента вылета из Парижа Асри слегка расслабился. Возможно, что они вообще ничего не знают, может, ни один человек не знает о его существовании. Он успокоился и двинулся вперед, прокладывая себе путь через толпу.

Мельник и Вертер увидели, как Асри садится в автобус, следующий к метро. Они сели в ожидавшую их машину и слегка обогнали автобус, который по пути делал несколько остановок перед другими авиазалами. Один из агентов ехал в автобусе на тот случай, если бы Асри сошел на одной из остановок.

Когда Асри, смешавшись с другими пассажирами, прошел на платформу метро, он не заметил людей, уже поджидавших его.

Как только поезд отошел от платформы, Асри почувствовал себя в безопасности. Ведь не было реальной причины думать, что кто-то знает о нем или следит. Но он был прирожденным пилотом истребителя, и не мог чувствовать себя уверенно, не оглядываясь постоянно назад. Он тщательно изучал лица пассажиров вагона, запоминал их и выбрасывал из памяти, если люди выходили. Когда поезд подошел к Четырнадцатой улице, большинство пассажиров все еще находились в вагоне. Согласно инструкции он должен был выйти на этой станции, поэтому в последнюю секунду вскочил с места и вылетел из вагона.

Вот тогда-то он впервые насторожился. Одновременно с ним вскочили два пассажира, и один из них воскликнул:

– Боже мой, это Четырнадцатая улица?

Двери уже закрывались, но Асри придержал их. Определить, следят ли за тобой, так же важно, как и оторваться от слежки. Мужчины поблагодарили Асри, он кивнул, отошел в сторону и стал на платформе, наблюдая за мужчинами, которые шли по платформе, разговаривали и смеялись, потом поднялись по лестнице и скрылись из виду, так ни разу и не оглянувшись. Асри остался ждать следующего поезда.

В группе Вертера было двадцать агентов, включая его и Мельника. Теперь, когда они с Мельником выскочили из вагона вместе с Асри, в метро осталось восемнадцать агентов, а двое были наверху на улице.

Мельник снял пиджак, галстук, сменил парик, растрепав его, и вернулся в метро. Вертер остался наверху сторожить, если вдруг объект все-таки выйдет на улицу.

Мельник заметил, что сириец продолжает стоять в ожидании поезда. Он прошел в другой конец платформы, и, когда Асри сел в следующий поезд, Мельник вошел в вагон и, воспользовавшись портативной радиостанцией, передал сообщение.

Вертер принял сообщение и в свою очередь передал указания восемнадцати агентам, которые ехали в первом поезде и выходили на разных остановках. Потом он поймал такси и направился к Рокфеллеровскому центру в надежде перехватить объект там.

Пока Асри ждал поезда, на платформу вышли две женщины и один мужчина, но никто из них не проявил к нему интереса. Он не мог представить, чтобы американцы расставили своих людей на каждой остановке, поэтому, возможно, он и ускользнул от хвоста. Проехав на следующем поезде одну остановку, он вышел на Тридцать четвертой улице и перешел на линию «Н», где сел в поезд, направляющийся к Таймс-сквер.

За ним последовало несколько человек, но в этом не было ничего удивительного. Все знали, что Таймс-сквер – центр мира.

Боже! Вертер не паниковал, а напряженно размышлял и отдавал приказы по портативной радиостанции. Выглянув из двери вагона, когда поезд остановился на Тридцать четвертой улице, Мельник заметил, что Асри вышел. Народу на этой остановке вышло много, и Мельник рискнул тоже выйти. Смешавшись с толпой, он смог передать сообщение Вертеру, который понял, что объект может, вероятно, направляться на Таймс-сквер. В этом был смысл – очень людное место и легко оторваться от наблюдения.

У Вертера на Тридцать четвертой улице было два человека, значит, теперь за Асри наблюдали трое. Сам он в это время ехал в такси в направлении Шестой авеню и как раз проезжал мимо Тридцать восьмой улицы. Он закричал шоферу, чтобы тот сворачивал к Таймс-сквер, и мысленно проверил все остановки по карте метро, которую держал в голове. Потом он начал давать указания четырнадцати агентам, разбросанным по различным остановкам метро.

В тот момент, когда поезд подошел к Тридцать четвертой улице и забрал Асри, Мельника и двух других агентов вместе с толпой субботних покупателей, к Таймс-сквер прибыли пять агентов и заняли посты на улице возле нескольких выходов. Вертер занял пост возле выхода на Седьмую авеню. Только он выскочил из такси и отпустил его, как заработала рация и Мельник сообщил, что поезд прибыл на Таймс-сквер. Ожидая, что Асри будет выходить, один из агентов поднялся с места и подошел к двери, а Мельник и другой агент решили остаться, чтобы не вызывать лишних подозрений.

Но Асри не вышел из поезда, который теперь направлялся на север в направлении Сентрал Парк, и за Асри теперь уже следили всего два агента.

Большинство пассажиров вышли на Таймс-сквер, и Асри внимательно разглядывал оставшихся, стараясь припомнить, не видел ли он кого-нибудь из них в аэропорту Кеннеди. Он никого не вспомнил, но твердой уверенности не было. В любом случае, у него имелись инструкции, которых следовало строго придерживаться. Следовать инструкциям было приятно, это давало ощущение уверенности в том, как тщательно все спланировано. Асри сидел спокойно, а поезд проследовал на Пятьдесят седьмую улицу.