Текст книги "Ленин во Франции"

Автор книги: Раиса Каганова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Школа в Лонжюмо была высшей школой революционного марксизма для рабочих, делегированных из России местными партийными организациями, а также для тех профессиональных революционеров, которые жили в эмиграции, но должны были сразу же после окончания школы поехать в Россию на подпольную работу. Первых называли слушателями школы, вторых – вольнослушателями.

Слушателями школы в Лонжюмо были представители партийных организаций крупных пролетарских центров России: из Петербурга – рабочий-металлист И. С. Белостоцкий ("Владимир"), работница фабрики "Треугольник" А. И. Иванова ("Вера") и рабочий-металлист М. Е. Клоков ("Георгии"); из Москвы – рабочий-кожевник И. В. Присягин ("Степан") и рабочий-ткач "Александр-поэт"; из Сормова – рабочий-кровельщик И. Д. Чугурин ("Петр"); из Баку – рабочий А. И. Догадов ("Павел"); из Николаева – рабочий-металлист Андреев ("Иван"); из Домбровского района (Польша) – рабочий-электромонтер 0. Прухняк ("Олег"); из Екатеринославской губернии – рабочий Я. Д. Зевин ("Савва"); из Тифлиса – Г. И. Уротадзе ("Вано"). Двое учеников школы – С. Искрянистов ("Василий" из Иваново-Вознесенска) и М. Н. Малиновский ("Андрей" из Москвы) оказались провокаторами.

Почти все ученики школы имели большой практический опыт подпольной работы. Многие из них являлись активными участниками революции 1905–1907 годов и прошли суровую школу царских тюрем и ссылки.

Школа в Лонжюмо создавалась в ожесточенной борьбе с ликвидаторами, отзовистами и другими антиленинскими течениями и группами. Враги упрекали школу во "фракционности", а ее организаторов-большевиков во главе с Лениным – в сектантстве. Однако необходимо подчеркнуть, что одной из основных особенностей школы в Лонжюмо явилось то, что она стала именно общепартийной – в отличие от фракционных отзовистских школ на Капри и в Болонье.

Об общепартийном характере школы в Лонжюмо свидетельствует прежде всего состав ее слушателей. Из 18 учеников школы 10 были большевиками (в том числе все пять вольнослушателей: Г. К. Орджоникидзе, И. И. Шварц, Б. А. Бреслав, С. М. Семков, В. Н. Манцев), 4 причисляли себя к меньшевикам-партийцам, 1 был впередовцем, 1 – польский социал-демократ, и, наконец, двое называли себя "нефракционными".

Отбор слушателей на местах производился партийными организациями без различия принадлежности кандидатов к тому или иному течению в партии теми организационными коллегиями, которые стояли наиболее близко к массам в данном районе, данном городе. В тех же случаях, когда из-за полицейских преследований выборы произвести было невозможно, агент школьного комитета – большевик, посланный в Россию для организации выборов в школу, – направлял учеников в Париж, руководствуясь рекомендациями партийных работников, заслуживавших доверия.

Полномочия учеников утверждались школьным комитетом (этот комитет, созданный по решению январского Пленума ЦК РСДРП в 1910 году, провел большую подготовительную работу по организации школы в Лонжюмо; от большевиков в него входил Н. А. Семашко), а также мандатной комиссией, в состав которой от учеников школы были включены Я. Д. Зевин и А. И. Догадов.

В мандатах подчеркивался общепартийный характер школы. "Товарищ податель сего выбран группою социал-демократов города Николаева в партийную школу, – говорится в одном из мандатов. – Группа посылает товарища в школу общепартийную… Если при существовании школы партийной представитель от Николаева предпочтет ей школу фракционную, или, будучи в общепартийной школе, поведет в ней фракционную политику, – то он теряет представительство от Николаева"85.

Об общепартийном характере школы в Лонжюмо говорит и состав ее лекторов. Они принадлежали к различным течениям в РСДРП. Это обстоятельство должно было, по замыслу Ленина, дать возможность ученикам школы своими глазами увидеть представителей всех, в том числе и новых, группировок. Ученики должны были сами убедиться в ошибочности тех или иных взглядов отдельных группировок. Однако следует подчеркнуть, что, несмотря на различные оттенки в составе лекторов Лонжюмо, среди них не было ни одного ликвидатора, ни одного открытого врага партии, в то время как в болонской школе – как подчеркивалось в одном из документов школьного комитета – лекторы "воспитывали рабочих в антипартийном духе, проповедуя идеи отзовизма, ультиматизма и махизма, давая возможность Троцкому сделать школу орудием блока ликвидаторов и отзовистов"86.

Среди лекторов в Лонжюмо были В. И. Ленин, Н. А. Семашко, И. Ф. Арманд, Ю. М. Стеклов, Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев, один меньшевик-партиец (Шарль Раппопорт), два представителя группы "Вперед" (А. В. Луначарский и Станислав Вольский), один польский социал-демократ (В. Л. Ледер), один деятель социал-демократии Латышского края (Я. Э. Янсон), один бундовец (И. Давидсон) и двое примиренцев (Д. Б. Рязанов и М. К. Владимиров). Меньшевики-голосовцы не представили ни одного лектора в Лонжюмо, хотя четырем из них (а именно Дану, Мартову, Волонтеру и Маслову) были отправлены приглашения. Свой отказ от чтения лекций они аргументировали ссылкой на якобы "фракционный" характер школы. Письмо за подписью Мартова, Дана и других, где содержались эти необоснованные нападки, обсуждалось на собрании учеников школы и вызвало их резкий протест87.

Регулярные занятия начались в мае и продолжались до 17 (30) августа 1911 года. Основную часть лекций прочли лекторы-большевики. Из 158 лекций на их долю падает 98.

Курс охватывал как чисто теоретические проблемы, так и практические вопросы текущей партийной жизни. Были прочитаны лекции по истории РСДРП, истории социалистического движения на Западе, профессиональному движению, рабочему законодательству на Западе и в России, кооперативному движению, об отношении социал-демократической партии к парламентаризму (и в связи с этим о работе социал-демократической фракции в III Думе), о национальном вопросе в программе РСДРП и т. д.

Занятия в школе не сводились только к лекциям. Слушатели самостоятельно работали над первоисточниками, делали доклады, выступали на семинарах. С ними проводились практические занятия. Писать корреспонденции, заметки в газету учила их Надежда Константиновна Крупская. Об этом мы узнаем из письма Я. Д. Зевина, направленного из Парижа в Россию.

"Здравствуй, дорогой товарищ!.. – пишет он. – Покуда идут подготовительные занятия, Ленин читает с нами Коммунистический Манифест… В школе будут читать Плеханов о материалистическом понимании истории, Ленин о политической экономии, Рязанов о профсоюзном движении и др. Роза Люксембург, кажется, будет. Список лекторов будет составляться сообща с нами… Когда примем программу, тогда я ее пришлю. Читать покуда еще не читаем, так как приехал я еще 4 дня как только, но теперь взялся приготовить небольшой реферат "Что такое профессиональные союзы и каковы они должны быть, т. е. нейтральные или партийные"… Город я еще не осматривал, в воскресенье пойдем в Лувр и, наверное, будем каждое воскресенье осматривать его исторические редкости… Иду на занятия, учимся писать статьи и корреспонденции в газеты. Учит жена Ленина.

Крепко жму руку, привет всем"88.

Занимались слушатели упорно и очень продуктивно. "Нам приходилось основательно работать, – писал впоследствии в своих воспоминаниях один из учеников школы Б. А. Бреслав. – Как-то стыдно было оскандалиться перед Ильичем"89.

Идейным руководителем школы, подлинной душой ее и ведущим лектором был Ленин. Он прочел в Лонжюмо 56 лекций. Еще до открытия школы Владимир Ильич провел с частью слушателей занятия о "Манифесте Коммунистической партии" К. Маркса и Ф. Энгельса. Ленин прочел в школе 29 лекций по политической экономии (43 часа), в которых он с изумительным педагогическим мастерством изложил "Капитал" Маркса и подверг критике буржуазные теории о взаимоотношении труда с капиталом.

В курсе лекций по аграрному вопросу (12 лекций – 18 часов) Ленин познакомил слушателей как с теорией аграрного вопроса, так и с аграрным законодательством царского правительства за последние годы. 12 лекций были посвящены теории и практике социализма в России. В этом курсе дан разбор основных течений в РСДРП и главнейших партийных решений. Кроме того, по просьбе слушателей Ленин прочел три лекции о материалистическом понимании истории (этот курс должен был, по первоначальному замыслу, читать Плеханов, но он не смог приехать), а также реферат о текущем моменте и о положении дел в партии.

Все выступления Ленина в школе были теснейшим образом связаны с практикой революционной борьбы, они давали ученикам не только глубокие теоретические знания, но и руководство к действию. "От его лекций веяло дыханием революции"90,– вспоминает А. И. Иванова.

Во внеучебное время Владимир Ильич часто беседовал со слушателями по вопросам партийной практики, подробно расспрашивал об их деятельности в России, о семье, об условиях жизни.

В Лонжюмо до сих пор сохранился домик, где Ленин и Крупская снимали летом 1911 года две маленькие комнатушки (Гранд-рю, № 91). На фасаде этого дома в 1946 году была прикреплена мемориальная доска с надписью: "Здесь жил и работал в 1911 г. В. И. Ленин, теоретик и вождь мирового коммунистического движения, основатель Советского Союза". Домик принадлежал торговцу горчицей. Соседом Ленина был рабочий-кожевник с семьей.

Сохранилось и помещение по адресу Гранд-рю, 17, где помещалась школа: большое застекленное помещение в глубине двора дома, принадлежавшего Леону Дюшону. Первоначально оно служило складом и каретным сараем. Потом, в 1908 году, Дюшон сдал его столяру Картевийя, который открыл здесь мастерскую. Но дела у него пошли плохо, и в 1911 году он уехал. Увидев это освободившееся помещение, Ленин снял его на несколько месяцев.

Мастерская представляла собой довольно большую, почти квадратную комнату, ее застекленные фасады выходили один во двор, другой на соседнюю улицу, на каждой стороне была дверь. Две другие стены из песчаника не имели окон, но застекленные фасады пропускали достаточно света.

Инесса Арманд с помощью нескольких товарищей сумела превратить столярную мастерскую в учебное помещение. В один угол свалили старый инструмент и всякий хлам, валявшийся повсюду, в комнате поставили скамейки, несколько табуретов, длинный стол, у хозяина дома взяли маленький стол и соломенный стул к нему – получилась "кафедра" для преподавателей.

Прошло больше полувека, над Францией прогремели две мировые войны, но маленькая мастерская, где помещалась ленинская школа, сохранилась. Здесь теперь опять мастерская: сын Леона Дюшона, Морис, занимается слесарным ремеслом.

Морис Дюшон видел Ленина в 1911 году, помнит его, сохранил в памяти и облик некоторых преподавателей и учеников школы в Лонжюмо.

В Лонжюмо родился и вырос Огюст Жилло, коммунист, бессменный мэр Сен-Дени с августа 1944 года. Он учился там в начальной школе до 1915 года, там же обучался ремеслу кузнеца. В 1927 году его избрали казначеем местной ячейки коммунистов. С 1934 года Шилло целиком посвящает себя политической работе, главным образом в Сен-Дени. "Сколько раз, – рассказывал он Жану Фревилю, – по окончании занятий в школе мы играли в прятки около дома с двумя выходами, где жил Ленин (№ 91 по Гранд-рю), не подозревая, что за несколько лет до того здесь проходил Ленин!"91

Кроме мастерской у Л. Дюшона сняли и часть дома, выходившую на Гранд-рю: две комнаты внизу (здесь устроили столовую – "коммуну" для слушателей и преподавателей) и три наверху. Некоторые ученики жили в доме № 60 по той же улице.

Лекции Ленина, ежедневное общение с ним запечатлелись в памяти его учеников на всю жизнь. "Ленинская школа в Лонжюмо! – вспоминает И. С. Белостоцкий, – Мы, ученики ее, обогатились там не только политическими знаниями, ознакомились с достижениями культуры, но научились ленинской непримиримости к врагам, беспощадной борьбе с ними на нашем трудном революционном пути". "Лонжюмо, – говорил Я. Д. Зевин, – это такие светлые страницы моей жизни, что я никогда их не забуду"92.

О высокой оценке школы в Лонжюмо ее выпускниками свидетельствует отчет, написанный Н. А. Семашко – представителем большевиков в школьном комитете. В этом документе, созданном по горячим следам событий (в сентябре 1911 года), говорится: "Все слушатели без различия течений сходились в констатировании того громадного значения, какое имела для них партийная школа… С удовольствием отмечали они, что школа дала им не только фактические сведения, но, что важнее, сообщила им основы марксистскою миросозерцания… Гораздо яснее стало для них и… общепартийное положение, понятнее партийный кризис, виднее выход из него"93.

Слушатели школы – ученики Ленина хорошо понимали, что для выхода из партийного кризиса нужна была конференция, которая сплотила бы подлинно партийные силы и окончательно отсекла все оппортунистические элементы. Ленин подчеркивал, что конференция необходима "в первую голову, прежде всего, немедленно и во что бы то ни стало"94.

Заграничная организационная комиссия, созданная на июньском совещании членов ЦК в 1911 году для подготовки конференции, решила использовать учеников школы для восстановления связей с подпольными социал-демократическими организациями России. "Ввиду того, что в числе слушателей общепартийной школы находится много товарищей, только что прибывших с мест и непосредственно связанных с организациями на местах, – говорится в письме комиссии школьному комитету от 8 июля 1911 года, – ОК считает чрезвычайно желательным обсудить совместно со слушателями школы некоторые вопросы, связанные с конференцией, как-то: организация выборов представителей нелегальных организаций, возможность объединения нескольких организаций для посылки одного представителя, привлечение деятелей легальных организаций и т. д. и т. п."95.

Для подготовки конференции в Россию, по рекомендации Ленина, еще до окончания курса занятий, были посланы Г. К. Орджоникидзе (Серго), Б. А. Бреслав (Захар) и И. И. Шварц (Семен). Обсуждая с товарищами задачи предстоящей поездки, Серго говорил: "Раньше от ЦК уезжали в Россию высококвалифицированные интеллигентные работники… а теперь их нет, значит, очередь за нами, Захарами, Семенами и т.и. незаметными работниками партии" 9б. Он имел в виду известное обстоятельство, что в период нарастания нового революционного подъема руководящая роль в местных организациях и в партии в целом переходит к рабочим (взамен интеллигентов, откачнувшихся в большинстве своем от нелегальной работы после поражения революции 1905–1907 годов).

Школа в Лонжюмо дала теоретическую закалку слушателям, в частности, помогла и дальнейшему идейному становлению, переходу на большевистские позиции слушателей меньшевиков-партийцев. Выпускники школы Лонжюмо смогли еще более успешно, чем раньше, руководить подпольными партийными организациями, нести в массы великие ленинские идеи10*.

Через школу Ленин смог еще теснее связаться с местными партийными организациями пославшими в Лонжюмо своих представителей. "Ильич был очень доволен работой школы"97 – вспоминает Крупская.

Деятельность школы в Лонжюмо, судьба ее учеников – одно из многих свидетельств неразрывной связи Ленина с Россией в период парижской эмиграции.

Через переписку и встречи с представителями комитетов РСДРП и отдельными партийными работниками, через большевиков – членов социал-демократической фракции III Государственной думы, через статьи в "Пролетарии", "Социал-Демократе" и "Рабочей газете", через легальную большевистскую печать, выходившую в России, через русских рабочих, учившихся у него в Париже и в Лонжюмо, Ленин осуществлял практическое руководство партийными организациями России.

Почти все враждебные ленинизму историки, касаясь жизни Ленина во второй эмиграции (во Франции и в Швейцарии), пишут о его "оторванности" от России, от русского революционного движения. Клеветническая версия о том, что Ленин, большевики после революции 1905–1907 годов и вплоть до октября 1917 года якобы не имели никакого влияния (или во всяком случае влияние крайне незначительное) на революционное движение в России; что Ленин за время своей эмиграции был "всеми забыт в России", варьируется почти во всех "трудах" буржуазных и реформистских историков, посвященных русской революции. Так, Г. Катков, эмигрант, покинувший Советскую Россию в 1921 году и сделавшийся "специалистом по русским делам" в Англии, в книге, посвященной Февральской революции 1917 года, утверждает, что после 1905 года "большевистская ветвь русской социал-демократии растеряла большинство своих последователей среди рабочих и была дискредитирована в глазах других революционеров"98.

А вот как выглядит эта версия в одной из наиболее распространенных на Западе "биографий" Ленина, вышедшей в США в 1948 году и за два десятилетия переведенной на 20 европейских и азиатских языков. Ее автор – Давид Шуб, бывший меньшевик, живущий с 1908 года в США, один из самых активных деятелей русской эмиграции. Прошло уже более 60 лет, но до сих пор Шуб – уже глубокий старик – пишет свои "воспоминания", а также "исторические исследования" о Ленине и о русской революции, наполненные злобной клеветой. Их часто печатает, в частности, выходящий на русском языке в Нью-Йорке "Новый журнал" – орган белоэмигрантов (меньшевиков, эсеров, кадетов, бундовцев и т. п.), ярых антисоветчиков, всех, кого объединяет ненависть к Советскому Союзу, к Коммунистической партии, к Ленину.

Рисуя в нарочито мрачных красках положение Ленина в эмиграции, Шуб приходит к следующему выводу: "Изолированный от событий в России, покинутый многими из своих прежних последователей, борющийся из-за куска хлеба и тщетно пытающийся объединить социалистов других стран вокруг своих лозунгов интернациональной гражданской войны, Ленин в конце 1916 года достиг нижней ступени своей лестницы…"99

И вот, наконец, как звучит эта мысль в книге Л. Шапиро, считающейся на Западе "классической": он утверждает, что вплоть до 1917 года большевиков как партию можно было не принимать в расчет – так малочисленна и невлиятельна она, по его мнению, была в русском революционном движении. Леонард Шапиро, преподаватель Лондонской школы экономических и политических знаний, автор ряда работ о Советском Союзе, написанных с откровенно враждебных коммунизму позиций, выпустил в 1960 году объемистый труд – "Коммунистическая партия Советского Союза", своеобразную фальсифицированную "энциклопедию" истории КПСС и мирового коммунистического движения. В 1970 году Шапиро выпустил второе, "пересмотренное" ж дополненное издание своей книги. "Пересмотр" не коснулся позиции автора: жизнь и деятельность Ленина в целом, в том числе интересующий нас период, фальсифицируются по-прежнему в том же духе100.

Исторические документы опровергают лживую версию "советологов" об оторванности

Ленина от России в период его эмиграции. Документы неопровержимо свидетельствуют о масштабах, разнообразии, непрерывности, высокой эффективности и действенности связей Ленина с Россией – связей, в которых практически реализовалась ленинская политическая и тактическая линия в 1908–1912 годах.

Примечания:

1* После ликвидации Большевистского центра и закрытия «Пролетария» (по решению январского Пленума ЦК 1910 года) вся официальная переписка с Россией велась через Заграничное бюро ЦК (последняя запись в приходно-расходной тетради хозяйственной комиссии сделана 9 февраля 1910 года). 18 февраля Крупская, извещая Михаила (Н. Е. Виланова) – в числе других адресатов – о роспуске Большевистского центра, закрытии большевистской кассы и газеты «Пролетарий», предупреждала: «Надписывайте на письмах, какое письмо, личное или официальное. Отделяйте строго одно от другого. Все официальные письма идут теперь через Заграничное бюро ЦК, также переписка с Россией» («Исторический архив», 1959, № 1, стр. 74–75).

2* Боровский – видный деятель большевистской партии, публицист и литературный критик, соредактор Ленина в 1905 году в газетах "Вперед" и "Пролетарий"– руководил с 1907 по 1912 год одесской (большевистской) организацией.

3* См. Приложение (документ № 2).

4* См. Приложение (документ № 3).

5* В Париже Житомирский входил от большевиков в выборные партийные учреждения. Не только Крупской чрезмерная "активность" Житомирского казалась подозрительной. Об этом пишет в своих воспоминаниях и Пятницкий (О. А. Пятницкий. Избранные воспоминания и статьи. М., 1969, стр. 182–185).

6* Это была статья ""Голос" ликвидаторов против партии (Ответ "Голосу Социал-Демократа")" (см. ПСС, т. П, стр. 202–210).

7* В 1910 году, после возвращения в Россию, Романов был арестован и стал постоянным сотрудником охранки, одним из крупных провокаторов. В 1912 году он дал охранке сведения о VI (Пражской) конференции, на которой присутствовал

8* О том, какое значение придавал Ленин революционной работе в войсках, свидетельствует его тесная связь с моряками Балтийского флота. В 1911–1912 годах на всех крупных кораблях Балтийского флота ведется нелегальная работа, организуемая большевиками, живущими в Финляндии. Там работали в то время А. В. Шотман, Э. А. Рахья, Н. И. Кокко, С. В. Воробьев и др.

В начале февраля 1912 года к Ленину приезжает представитель финляндской социал-демократической организации А. В. Шотман. Он был послан в Париж, чтобы сообщить Ленину, что в Финляндии все готово к восстанию (предполагалось силами флота захватить Свеаборгскую и Кронштадтскую крепости), и получить соответствующие инструкции. Ленин с большим интересом расспрашивал Шотмана о нелегальной организации, работавшей во флоте, но указал на нецелесообразность в данный момент таких выступлений. Главный аргумент Ленина заключался в том, что вряд ли восстание сейчас будет поддержано питерским рабочими, а без этого оно было бы обречено. Ленин советовал укрепить связи с рабочими Петербурга (Я. К. Крупская. Воспоминания о В. И. Ленине, стр. 200).

4 месяца спустя в статье "Революционный подъем" (июнь 1912 года) Ленин писал, что одним из залогов будущего успеха является тесная связь между забастовочным движением пролетариата и вооруженным восстанием в армии. Но Ленин предупреждал от неподготовленных всесторонне, преждевременных выступлений. Летом 1912 года в Балтийском флоте, после того как по всей стране прошла волна выступлений против расстрела на Лене, снова начались выступления. И снова большевики Балтики шлют к Ленину своего представителя. "А в Балтийском флоте кипит! – сообщает Ленин в письме Горькому. – У меня был в Париже (между нами) специальный делегат, посланный собранием матросов и социал-демократов" (ПСС, т. 48, стр. 84).

9* Имеются сведения о том, что ранее (в начале 1909 года) Ленин читал лекции по философии в кружке большевиков в Париже (ПСС, т 17, стр 644; "Красный Архив", 1934, № 1 (62), стр 218)

10* Выпускники школы Лонжюмо приняли активное участие в подготовке VI (Пражской) Всероссийской конференции РСДРП. Пятеро из них были выдвинуты делегатами этой конференции (Б. А. Бреслав, А. И. Догадов, Я. Д. Зевин, Г. К. Орджоникидзе, И. И. Шварц). На Пражской конференции Г. К. Орджоникидзе был избран в Центральный Комитет партии. На первом заседании вновь избранного Центрального Комитета был кооптирован в его состав И. С. Белостоцкий. 3 апреля 1917 года, когда Ленин возвратился из эмиграции в Россию, И. Д. Чугурин – как представитель Выборгского райкома партии – вручил Ленину (в ознаменование его возвращения на родину) партийный билет № 600 большевистской организации Выборгской стороны Петрограда ("Правда", 22 декабря 1963 г., стр. 6). Ленинские ученики были в первых рядах великих битв Октябрьской революции и гражданской войны. Двое из них пали смертью храбрых осенью 1918 года: Я. Д. Зевин был расстрелян в числе 26 славных бакинских комиссаров, И. В. Присягин замучен колчаковцами.