Текст книги "Минные крейсера России. 1886-1917 гг."

Автор книги: Рафаил Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Извлечения из рапортов командира минного крейсера “Казарский” капитана 2 ранга Берга

от 22 мая 1890 г.

21 мая, окончив счеты с берегом, с вверенным мне крейсером "Казарский” в 1 час. 35 мин. ушел из Пиллау для следования в Копенгаген. В 2 час. пополудни, пройдя входной бакан, располагал курсы так, чтобы пройти по северную сторону острова Борнхольм.

22 мая, пройдя в 8 час. утра к плавучему маяку Дродень, принял лоцмана для проводки крейсера в Копенгаген, где и стал на якорь в 9 час. утра. До Борнхольма имел ветер от SW в 2 балла, который за островом засвежел до 6 баллов, перейдя к W. Переход от Пиллау в 275 миль сделал со средней скоростью 14,47 узлов в 19 часов. Наибольшая скорость при 165 оборотах и среднем давлении пара от 150–165 фунтов была 16'/ 4узлов, с которой шли почти все время перехода.

При выходе из Пиллау, имея пар в одном котле, шел со скоростью от 9 до 10 узлов, что повлияло на уменьшение средней скорости. Для уменьшения расхода топлива и облегчения работы кочегарам колосниковые решетки в котлах до половины были заложены огнеупорным кирпичом. На разводку пара израсходовано 27 пудов кардифа. За переход израсходовано угля 744 пуда и масла 11 пуд. 8 фунт. Этот значительный расход последнего при следующих переходах уменьшится, когда части машины обработаются и машинная прислуга привыкнет к делу.

Машины все время перехода работали безукоризненно и пар в обоих котлах держался хорошо. При вскрытии в холодильнике оказалось большое количество мелкой рыбы, чем и объяснялась малая, в 24 дюйма, в нем пустота во время хода. Во все время перехода опреснялась вода в количестве одной тонны. На крейсере имеется опреснитель системы Норманди, несколько измененный наблюдавшим за изготовлением механизмов инженер-механиком Пастуховым.

Электрическое освещение было проведено на всем крейсере, за исключением боевой башни и отличительных фонарей. Я нашел нужным провести его и в эти места. На заводе требовали за это 500 марок, вследствие чего я поручил сделать это своими средствами минному офицеру лейтенанту Шведе 1 – му, который прекрасно выполнил данное ему поручение, причем весь расход обошелся в 46 марок.

Выбрал такой короткий переход и зашел в Копенгаген, чтобы дать возможность всем осмотреться и отслужить на всех трех судах молебны, которые, за неимением священника, не могли быть отслужены в Пиллау. Имея мелкие исправления в машине, предполагаю простоять до субботы 26 мая.

от 1 июня 1890 г.

В Копенгагене я сделал положенные Морским уставом визиты, которые были все отвечены; в числе посетителей крейсера был и морской министр N.F. Raun.

26 мая в 8 час. 45 мин. утра снялся с якоря для следования в Брест. В Каттегате местами встретил густой туман, так что принужден был идти малым ходом; в 9 час. 5 мин. прошел меридиан маяка Скаген; с моря от NW шла большая зыбь, но ветер был небольшой, который постепенно свежел, и к 12 часам стал настолько свежим, что я должен был уменьшить ход до 7 узлов, при 70 оборотах машины. Около 4 час. утра 27 мая ветер от NW достиг до степени шторма; не уменьшая числа оборотов, ход уменьшил до 3 узлов; я уже не мог идти по курсу, а должен был придерживаться к ветру, так как крейсер брал носом целые волны, которые покрывали всю палубу почти до планшира; когда же привел около 5 румбов от ветра, то крейсер перестал брать воду и держался довольно хорошо. Но так как ход был очень мал, а течение при этом ветре идет на юг и достигает скорости от 2 до 3 узлов, то меня стало жать к берегу, и не предвидя улучшения погоды, я считал небезопасным держаться далее, а потому в 8 час. утра повернул обратно к Скагену, куда пришел в 4 час. 30 мин. пополудни взяв лоцмана для указания якорного места у мыса Скаген. От Копенгагена было пройдено 300 миль в ЗО 3/, часа. По определению места оказалось, что нас снесло к югу на 10 миль.

29 мая в 6 час. утра снялся снова с якоря, так как ветер стих и барометр стоял высоко – 29,84. Пошел уменьшенным ходом от 12 до 13 узлов, при оборотах в машине от 125 до 135, для определения при этом ходе расхода топлива, который должен был уменьшиться значительно. Оказалось, во время перехода при различных скоростях, – следующий расход: от 70 до 80 оборотов – ход от 7 до 8 узлов, расход топлива 12 пудов в час; от 125 до 135 оборотов, – ход от 12 до 13 узлов, расход топлива 20 пудов в час; и при 150 оборотов – ход 15 узлов, расход топлива 36 пудов в час. В 8 час. 50 мин. вечера нашел густой туман, и так как мне пришлось идти малым ходом, то я оставался в этом тумане до 3 час. утра следующего дня, 30 мая.

В 4 час. утра барометр стал сильно падать, на 0,04 д. в час.; ветер задул довольно свежий с силой 8 баллов и доходил по временам до степени шторма; шла большая зыбь, но, так как она была попутная, крейсер отлично мог идти по курсу.

В 6 час. вечера мне было доложено, что в машине было замечено слабое парение из-под одежды сепаратора; парение это все увеличивалось, и в 12 час. дня 31 мая пар начал выходить с шумом. Не зная действительной причины, но предполагая трещину в спайке, уменьшили давление в паровых трубах и пошли малым ходом; для осмотра этого повреждения я решил войти в ближайший порт. В Дувре, куда прибыл в 12 час. 30 мин. дня 31 мая, по снятии одежды с сепаратора оказалось, что парило в четырех винтах, коими сепаратор при участии кронштейна крепился к переборке нижней своей части. Способ крепления, по мнению старшего инженер-механика, должен быть изменен, так как при расходе угля из ям, тонкая переборка вибрировала при ходе, срывая нарезку на винтах ввинченных в тело сепаратора. Поэтому сепаратор должен быть снят, места дыр заделаны пробками, а укрепить его с переборкой необходимо бугелем. Произвести эту работу здесь было бы очень дорого и продолжительно, почему я, исправив временно повреждение, ухожу в Брест, где это все можно сделать в адмиралтействе.

От Скагена пройдено 522 мили в 54 '/ 2часа со средней скоростью в 9,58 узла; общий расход угля был, за переход от Копенгагена, 2480 пудов, а масла 21 пуд. На переходе этом морские качества оказались следующие: крейсер против большой волны идти не может, а должен держаться около 5 румбов от ветра, причем ход его должен быть не более 5 узлов; ветер же без волнения почти совсем не влияет на уменьшение хода; с попутным волнением он может идти при очень свежем ветре; восходит он на волны при этих условиях легко и берет воды на палубу немного.

от 5 июня 1890 г.

Окончив временную починку сепаратора и нагрузившись углем 59 тонн, я с вверенным мне крейсером 3 июня вышел из гавани Дувра для следования в Брест, при тихом SO ветре и высоком состоянии барометра 30,31. Около полуночи нашел туман, который в 5 час. утра 4 июня сделался настолько густым, что я принужден был убавить ход до 80 оборотов (?'/ 2узлов); до этого времени шел с самого выхода по 14'/ 2узлов, при 150 оборотах в машине. Подойдя в 6 час. 45 мин. утра к острову Ouessant, я по случаю тумана войти не мог, и на вызов мой лоцман не выезжал до 3 час. 15 мин. пополудни, вследствие чего держался все время у маяка в пределах звука ревуна, устроенного на острове. Когда прибыл лоцман, то под проводкой его вошел в 6 час. 15 мин. вечера снова на рейд, а потом и в гавань в Бресте.

Расстояние от Дувра до Бреста 340 миль пройдено в продолжение 33 часов, из которых 7'/ гчасов держался у маяка; средняя скорость 13,33 узла. За время перехода израсходовано угля 842 пуда, масла 10 пудов, причем расход угля при 150 оборотах (14'/ гузла) был 31 пуд в час, а масла 14,4 фунта.

Согласно контракту, я получил с завода Шихау на крейсер 90 сажен канату на оба якоря; разделив их поровну, я не имел ни одного надежного якоря, так как мне приходилось становиться на 15-ти саженной и более глубине; это заставляло меня взять для одного 60, а для другого 30 сажень, что, однако, лишает меня возможности пользоваться обоими якорями по мере надобности. Вследствие этого я обратился с просьбой к командиру порта здесь в Бресте уступить мне из казенных складов сажен 20 цепи, что мне и обещано.

Носовой руль, имеемый на крейсере, во время переходов я не опускал вследствие того, что на этих переходах он был бы совершенно бесполезен, так как крейсер чувствителен и с одним рулем, между тем, как он уменьшил бы ход; на рейдах же, где он мог бы оказать большую услугу, уменьшая намного циркуляцию и, кроме того, давая возможность хорошо управляться с судном на заднем ходе, его опасно держать опущенным; как при подъеме, так и при отдаче якоря он легко может быть поврежден, и тогда его уже не поднять, а избавиться от него тоже будет трудно, так как колодец его устроен ниже ватерлинии.

На рейде я застал французскую кадетскую эскадру, состоящую из двух старых деревянных трехдечных кораблей, на которых кадеты живут круглый год, и несколько броненосцев.

Явилась необходимость переменить воду в котлах, так как через холодильники попала соль, и, имея еще некоторые мелкие исправления, думаю, что ранее 10 июня мне уйти будет невозможно.

от 15 июня 1890 г.

В Бресте мне любезно было предложено морским перфектом вице-адмиралом Zede осмотреть порт и вновь строящийся броненосец “Hoche”, с офицерами, чем мы и воспользовались. Кроме того, он приказал сделать просимые мною работы, а именно укрепить сепаратор и масляную цистерну, и дал мне кусок цепи в 30 сажен. Накануне ухода я получил от него приглашение к обеду, где он объявил, что пригласил меня, чтобы узнать, все ли сделано, о чем я просил.

10 июня в 8 час. 45 мин. утра снялся с якоря и пошел для следования в Гибралтар, вместо предполагавшегося Кадикса, вследствие того, что в Бресте получил известие о существующей холере в Испании.

До утра 11 июня я шел при самых благоприятных обстоятельствах. В 5 час. ветер, который дул до тех пор слабый от О, перешел к N0, при неравномерном падении барометра. К 7 час. утра ветер дул уже очень свежий с громадной зыбью, но крейсер прекрасно держался на нем, уходя от волнения и идя при этом 14'/ 2узлов; но волнение увеличивалось, и ветер крепчал. Наконец волны до того сделались большими, что меня стало заливать носом; тогда, видя, что это предел волнам, при которых крейсер может идти, и что мне придется привести к ветру, я счел за лучшее зайти в бухту за мыс Финистер, где стал на якорь в 2 час. 45 мин, пополудни. Вместе со мной вошло еще два парохода; одного я застал уже там, и один вошел после меня, так что со мной отстаивалось 4 парохода.

Бухта эта хотя и открыта только для S и SW ветров, но и северные ветра дуют через горы с такой силой, что на палубе затруднительно ходить без леера, грунт держит якорь хорошо и волнение небольшое.

12июнякутру стало стихать, и в 8 час. 45 мин. утра снялся с якоря и пошел в море. В 10 час. вечера нашел туман, который делался все гуще, и в 11 час. 30 мин. ночи заставил меня идти малым ходом. Туман продолжался до самого утра и был особенно обременителен, так как на пути беспрерывно встречались пароходы.

Минный крейсер «Казарский». Первоначальный проект. (продольный разрез и план верхней палубы)

1 – фальшборт, служивший ограждением для штуртросов, открыто проходивших вдоль бортов по верхней палубе; 2 – кубрик и каюты унтер-офицеров; 3 – офицерские каюты и кают– компания; 4-угольная яма; 5-машинное отделение; 6-котельное отделение; 7-прожектор (вначале устанавливался на баке); 8-носовой минный аппарат; 9-носовой выдвижной руль; 10– носовой погреб боезапаса; 1 1-47-мм орудия на тумбах; 12-легкий носовой мостик; 13-поворотный аппарат в диаметральной плоскости, установленный взамен предполагавшихся (показаны штрих-пунктиром на 31 и 66 шп.) бортовых; 14-световой люк машинного отделения; 15-линия гребного вала (в германском кораблестроении, в отличие от русского, счет шпангоутов шел с кормы).

В 6 час. утра 13 июня туман немного рассеялся, я увеличил ход и в 3 час. обогнул мыс Сент-Винцент.

В 9 час. утра 14 июня стал на якорь на Гибралтарском рейде. Судов военных застал только один шведский фрегат, который стоял на карантине, и норвежский корвет с кадетами. Всего от Бреста пройдено 945 итальянских миль: от Бреста до Финистера 420 миль в продолжение 30 часов, со средней скоростью 14 узлов; от Финистера до Гибралтара 525 миль в продолжение 48 часов, со средней скоростью 10,7 узла. Машина все время работала безукоризненно, и самый крейсер показал себя хорошим морским судном. Общий расход угля на переход до 40 тонн и масла 24 пуда 25 фунтов.

По приемкам угля, сделанным до сих пор, я убедился, что действительный расход его был больше, чем было определено на крейсере; это произошло, вероятно от того, что на судне не имеется десятичных весов, а только пружинные, и кроме того, все эти определения расхода были сделаны в сильную качку. Действительный же расход за все время плавания оказывается более определенного около 10 тонн. Также относительно вместимости угольных ям: хотя нами в Пиллау и было принято от завода 90 тонн кардифского угля, причем в угольных ямах даже осталось еще место тонны на две, но этот уголь отборный, употребляемый ими для форсированных проб, и до того тяжел, что обыкновенного угля ямы на крейсере вместят не более 80 тонн.

от 17 июня 1890 г.

16 июня в 8 час. 30 мин. утра снялся с якоря для следования из Гибралтара в Алжир, где стал на якорь 17 июня в 1 час. 15 мин. пополудни. Всего от Гибралтара пройдено 410 миль в продолжение 28 3/ 4часов, со средней скоростью 14,2 мили в час, при оборотах машины от 145 до 150, давление пара 150 фунтов. За переход израсходовано угля 23 тонны и масла 11 пуд. 18 фунтов. Во время перехода замечено в одном котле незначительное парение в шве, вследствие чего снимаю здесь обшивку, чтобы заклепать его, если нужно.

21. июня в 6 час. утра снялся с якоря из Алжира для следования в Палермо. Переход сделан при штиле, но с довольно крупной зыбью от N0. 22 июня в 5 час. 45 мин. вечера стал на якорь в гавани Палермо. Всего от Алжира до Палермо пройдено 522 мили в продолжение 35'/ 4часов, со средней скоростью 14,6 миль в час, при оборотах в машине от 150 до 160, давление пара от 150 до 165 фунтов. Пустота в холодильнике слабая, вследствие загрязнения трубок маслом; его будут промывать с содой и пресной водой. На переходе лопнула в одном котле одна дымогарная трубка, которую предполагаю пока заглушить пробкой. Угля израсходовано 27,2 тонны, масла 14 пуд. 25 фунтов. Вследствие сильных жаров температура в машине поднимается до 37°, а в кочегарной до 57° Реомюра; работа в такой температуре чрезвычайно утомляет машинную команду, почему я стараюсь делать более короткие переходы и приказал отпускать им для подкрепления красного вина.

26 июня в 9 час. утра снялись с якоря из Палермо для следования в Пирей. В 4 часа пополудни в Мессинском проливе временная заделка дымогарной трубки сдала, пришлось вывести этот котел и идти под одним. Выгребая жар, стали исправлять повреждение, которое было окончено к 12 часам ночи, тогда снова развели пары и пошли под двумя котлами. 27 июня, имея в полдень полную обсервацию и определив себя в широте 37°9′N и долготе 19°30′0, я видел, что мне приходится проходить узкости у Матапана в самое темное время; решил зайти на ночь в Наварин, куда и прибыл в 7 час. 15 мин. вечера. В бухте застал английскую броненосную эскадру, состоящую из 6 судов под флагом вице-адмирала Sir Antony Hoskins, который несмотря на то, что был уже спущен флаг, прислал ко мне поздравить офицера и узнать, откуда и куда иду; мною ему было отвечено тем же.

28 июня в 3 час. 30 мин. утра начали сниматься с якоря для следования далее и в 5 час. 30 мин. стали на Пирейском рейде. Всего от Палермо до Пирея пройдено 624 мили в продолжение 47 часов, со средней скоростью 13,27 узла. В том числе от Палермо до Наварина пройдено 434 мили со средней скоростью 12,47 узлов, от Наварина до Пирея 190 миль, со средней скоростью 14,61 узлов, при оборотах в машине от 120 до 170. Угля израсходовано 36 тонн, масла 16 пуд. 7 фунтов.

В Пирее судовыми средствами буду заменять лопнувшую дымогарную трубку и согласно приказания, полученного при уходе из Главного штаба, буду ждать прихода миноносцев для следования далее.

от 7 июля 1890 г.

Получив 1 июля телеграмму Главного Морского штаба идти в Севастополь, не дожидаясь миноносцев, я сейчас же приказал приготовиться к походу, но, так как некоторые части в машине были разобраны для осмотра и были сделаны приготовительные работы для перемены дымогарной трубки, которые менять на крейсере очень затруднительно вследствие недостатка места, так что приходится разбирать следующие помещения, и не был принят уголь по случаю окраски подводной части, а кроме того, мне было назначено представиться Наследнику 2 июля, то я мог сняться только 3 июля в 5 час. 20 мин. утра. Того же дня в 7 час. 30 мин. вечера стал на якорь у острова Тенедоса, так как в Дарданеллы не пускают после захода солнца, и меня известили, что лоцман, который должен меня провести, может прибыть только 4-го утром.

4 июля в 5 час. 15 мин. утра снялись с якоря и в 8 час. подошли к Chanak, где в 9 час. приняли лоцмана и пошли дальше. В 9 час. вечера вошли в Босфор и в 10 час. 30 мин. вечера стали на якорь у местечка Ravae для своза лоцмана и представления карантинных бумаг. Чиновник прибыл только утром в 5 час., после чего в 5 час. 45 мин. снялись с якоря и пошли по назначению. По выходе в Черное море встретили довольно крупную зыбь от N0 и, не желая войти ночью в Севастополь, я пошел 11 – узловым ходом и в 6 час. 30 мин. вошел на Севастопольский рейд. Всего от Пирея пройдено 676 миль в продолжение 54'/ 2часов со средней скоростью 12,4 узла. Угля израсходовано 37 тонн и масла 21 пуд.

За время перехода из Пиллау до Севастополя пройдено 4314 миль в 343 часа, со средней скоростью 12,28 узла, израсходовано: угля 258 тонн и масла 143 пуда.

Капитан 2 ранга Берг

Минный крейсер “Казарский”. (Теоретический чертеж корпуса до перестройки носовой части. Шпация 500 мм)

Двойники фирмы Шихау (“Посадник” и “Воевода”)

Постройкой новых минных крейсеров за счет предполагавшихся программой 1890 г. 50 миноносцев Морское министерство рассчитывало уменьшить неуклонно нараставшее и все более беспокоившее превосходство германского флота над русским. В то же время, сооружая флот в противовес германскому, образцом для новых минных крейсеров избрали прежний проект Ф. Шихау (“Казарский"). Другого примера вокруг не видели.

В январе 1891 г., чувствуя влияние времени, артиллерийские специалисты при обсуждении заданий настаивали на том, что истребитель миноносцев “для полной действительности своей” должен иметь гораздо более многочисленную и более сильную артиллерию, чем на “Казарском”. Но большинство членов МТК присоединилось к мнению черноморской комиссии И.М. Дикова, рекомендовавшей для сохранения “Казарским” хороших морских качеств и 20-уз хода” оставить на нем уже установленные два 47-мм орудия, а на оставшихся семи тумбах установить 37-мм одноствольные пушки, которых "по силе действия совершенно достаточны для отражения миноносок”.

Так искусственное ограничение вооружения “Казарского", вызванное необходимостью устранить промахи немецких строителей (более легкая артиллерия с ее более компактными боеприпасами подгонялась" под имевшиеся легкие подкрепления и ограниченные емкости погребов") было ошибочно распространено и на вооружение последующих кораблей этого класса. Более же сильная артиллерия, предлагаемая членами артиллерийского отдела МТК, неизбежно должна увеличить и изменить тип “Казарского” и неизвестно еще, какие морские качества окажутся у этого измененного типа, – так оправдывали свое решение члены МТК под председательством вице-адмирала К.П. Пилкина (1824–1913). О глубокой же переработке проекта "Казарского” с учетом опыта “Лейтенанта Ильина” и “Капитана Сакена” вопрос не поднимался.”

Заказать миноносцы подобные "Казарскому" – распорядился управляющий Морским министерством вице-адмирал Н.М. Чихачев. 13 января 1891 г., по докладу генерал-адмирала Алексея Александровича, последовало “высочайшее разрешение” на заказ двух минных крейсеров типа “Казарский” для Балтики на заводе Шихау (ввиду занятости своих эллингов) и одного для Черного моря своими средствами.

Два балтийских крейсера должны были стать образцами для постройки следующих "у себя дома".

В соответствии с решением МТК изменение в контракте с заводом Шихау касались лишь усиления шпилевой машины. Контракт на постройку "для Российского императорского правительства двух стальных минных крейсеров, с механизмами тройного расширения системы Шихау с окончательной отделкой и полным изготовлением их к службе” 18 февраля 1891 г. подписали: уполномоченный фирмы Ф. Шихау инженер Рудольф Александрович Цизе и начальник ГУКиС вице-адмирал Василий Иванович Попов (1830–1893), герой обороны фрегата "Аврора" на Дальнем Востоке, в крымской войне, участник плавания на парусно-паровых фрегатах и корветах в Средиземном море и Тихом океане, в 1874–1882 гг. командовал броненосным фрегатом "Адмирал Чичагов”).

Первой из 11 статей контракта оговаривались "предметы подряда и цена”. За постройку двух кораблей и достижения ими 21-уз скорости (при 2-часовом форсированном испытании на мерной миле) фирма должна была получить 1,4 млн германских марок. В этом пункте заключалось первое историческое недоумение. Министерство, несмотря на сомнительные результаты форсированного дутья, не решилось потребовать достижения скорости при естественной тяге. Явно отстававшей от мирового уровня была и эта 21-уз скорость. Статья 2 – "Качество” обязывало фирму строить корабли "во всем согласно с требованиями науки, правильно, прочно, чисто из возможно наилучшего материала", с теми же, что и при заказе "Казарского” (по правилам Императорского Германского правительства) характеристиками.

Заказчику предоставлялась полная свобода наблюдения за работами, а наблюдавшим офицерам выделялась специальная комната. Фирма брала на себя обязательство “исполнять все требования об улучшениях и изменениях, если о них будет заблаговременно заявлено”. Пункт этот был, видимо, мало к чему обязывающей любезностью, ограниченной условиями весовой нагрузки и стоимостью "улучшений”. Полное минное вооружение из трех аппаратов (один носовой, два бортовых), включая воздухонагнетательные насосы, министерство должно было доставить на завод не позже восьми недель до срока сдачи кораблей.

Чертежи расположения минного вооружения согласно с корпусными чертежами фирмы должны были составляться заказчиком, рабочую силу и материалы предоставляла фирма. На нее возлагалось и устройство для подъема мин. размещение зарядных отделений в командном носовом отделении, поставка и установка “медных труб и паровых разобщительных клапанов котла воздухонагнетательных насосов". Такое разделение работ и поставок нарушало принцип полной ответственности фирмы за сдачу корабля, порождало риск несогласованности и задержек. Наверное, имело смысл, чтобы получить образцы немецкой минной техники, поручить ее поставку фирме Шихау. Согласно ст. 3 “срок сдачи” фирма обязывалась начать работы немедленно по подписании контракта и подготовить корабли для испытаний к 1/13 мая 1892 г.

Ст. 4 "условия свидетельствования и приемки” предусматривала освидетельствование и испытание материалов наблюдавшим инженером. Всякое несоответствие качеству материалов, небрежная сборка и отступление от чертежей и спецификаций, исправлялись по письменному заявлению наблюдающего. Непроницаемость корпуса и переборок проверялись струей брандспойта на стапеле. Наполнение отсеков водой "до известного уровня”, которое позволяло установить “рациональную настоящую пробу водонепроницаемости переборок”, как это в своей записке на имя И. А. Шестакова еще в 1885 г. предлагал капитан 1 ранга С.О. Макаров по-прежнему предусмотрено не было. Фирме ее даже и не предлагали.

Формальным, по-видимому, было и внешне весьма многозначащее обязательство фирмы выдать комплект чертежей и инвентаря (по нормам германского военного флота), под расписку наблюдающим инженерам, чтобы они могли “заранее хорошо ознакомиться с корпусом и механизмами, строящихся судов, заявить заблаговременно о нежелательных изменениях". Трудно представить, чтобы МТК мог передать инженерам свои полномочия по утверждению чертежей и позволять менять их по своему вкусу. Существовал, по-видимому, неписаный уговор – воспроизводить тип "Казарского”. и фирма, конечно, отступать от него не собиралась. Такой же комплект из 13 чертежей представлялся в МТК. Состав грузов "для пробного рейса", включая неизменным те же 10 пунктов, что значились в контракте для "Казарского”, кроме артиллерии. Вместо 9 47-мм одноствольных пушек Гочкиса значились 2 47-мм и 7 37-мм. Такое ослабление вооружения, идущее вразрез с мировым опытом, необъяснимо. Кроме 2-часового испытания на мерной миле для достижения 21-уз скорости в форсированном режиме фирма обязывалась провести 5-часовое испытание с не менее чем 16-уз скоростью при естественной тяге и гарантировала расход угля не менее 0,8 кг/л.с. По требованию заказчика могло быть проведено и опытовое определение циркуляции.

Остальные статьи оговаривали коммерческо– процессуальные обязательства фирмы, порядок платежей и штрафных санкций. Деньги из ГУКиС переводились (по удостоверении наблюдающих инженеров) на один из банкирских домов Германии, тремя платежами по одной трети стоимости: 33 % при заключении контракта, 33 % при спуске и после готовности машин и котлов к установке, 34 % при окончании приема после испытаний в'Пиллау. В обеспечение первых двух платежей, фирма на их сумму выдала Морскому министерству в С-Г1етарбурге векселя "с бланковой надписью Германского банка в Берлине”. Из них вычитались бы (если требуется) штрафы за несоблюдение контрактной скорости (по 5000 марок за каждые 0,1 узла) и опоздание готовности (по 1000 марок за неделю).

Заказчик имел право отказаться от кораблей, если просрочка сдачи достигала 3 месяца или скорость оказывалась меньше 20 уз. В этом случае фирма возвращала два первых платежа (с начислением 4,5 % годовых), а министерство выдавало полученные ранее векселя. Но эти санкции были формальными. Заметного опоздания готовности при высоком уровне германской промышленности и полной отработанности проекта ждать не приходилось. Еще менее приходилось бояться не достижения гарантированной опытом “Казарского” контрактной, более чем скромной 21-уз скорости. Загадку составляет отсутствие требования о достижении этой скорости при естественной тяге и не заинтересованности фирмы в ее превышении. Премий за это не предусматривалось. В то же время, отражая какие-то происходившие, видимо, закулисные переговоры, в тексте закладной доски "Казарского” указывалась 23,5 уз, а двух новых крейсеров – 22,5-уз скорость.

Приходится думать, что в видах экономии министерство от таких скоростей отказывалось, а их упоминание должно было послужить дезинформацией тех ответственных лиц, которым эти доски предназначались.

Минный крейсер “Воевода”

Фирма могла быть довольна. Сохранив практически без изменения прежний технологически освоенный и удобный для воспроизведения, тот же далеко не на высшем уровне проект, ей удалось уменьшить состав полезных грузов, еще более облегчить вовсе не строгие (только на мерной миле) условия испытания и выговорить за это еще и повышенную стоимость. Нетрудно понять и мотивы, которыми при заключении контракта и составлении спецификаций руководствовался удачливый и посвоему добросовестный предприниматель Ф. Шихау (или его наследники). Он честно делал свое коммерческое немецкое дело, но вовсе не видел необходимости строить для русских' корабли лучше тех, которые они сами предусмотрели в подписанном ими контракте. В условиях откровенного соперничества правительств двух держав, особенно в торговых отношениях (обострение таможенной войны 1891–1893 гг.) в судостроении фирма старалась не дать своим восточным соседям новейшие и лучшие образцы германской техники.

Эта двуединая задача прослеживается в истории всех немецких заказов. Главное – с наименьшими издержками добиться выполнения контрактных условий. Отсюда – одновинтовая схема машин, локомотивные котлы германских железных дорог, смехотворное артиллерийское вооружение и нацеленность на жесточайшие весовые и энергетические ограничения, произведенные с наименьшими расходами, обеспечивающее достижение контрактной скорости. Труднее, да пожалуй что и невозможно, проследить ход мыслей и, наверное, тех тайных как сейчас говорят “откатных” рублей и марок, которые руководили действиями русских заказчиков. Надо было очень не любить свой флот и свое отечество, или быть к ним глубоко равнодушным, чтобы после обстоятельнейшей статьи в “Кронштадтском вестнике” русского патриота Владимира Рейнгольдовича фон Берга, не моргнув, подписывать с Ф. Шихау контракт и спецификации, почти слово в слово повторявшие условия заказа "Казарского" и отказываться от совершенствования этого типа корабля.

Так складывалось искусство составления контрактов, в которых явные или скрытые уступки в пользу фирмы, постепенно приближались к случаям прямого пренебрежения государственными интересами. “Нечего сказать, усердны агенты Морского министерства", сказал о подобном контракте управляющий Морским министерством (в 1906–1903 гг.) П.П. Тыртов (1836–1903). узнав от председателя наблюдающей комиссии М.А. Данилевского (1851–1910) о том, что морской агент в США Д.Ф. Мертваго в контракте на заказ брони для крейсера “Варяг” не предусмотрел никаких санкций за опоздание поставки в случаях технологического брака. Видимо, так же мог он высказаться и о заказе минных крейсеров в 1891 г. И отдельные отступления, допущенные в контракте, общую картину не меняли.

В марте, чтобы не отступать от типа "Казарского” отказались от предусматривавшегося контрактом третьего торпедного аппарата, но зато потребовали по опыту “Казарского", улучшить динамо-машины и по примеру 120-тонных миноносцев установить рельсовые пути для подачи торпед.

Несмотря на заказ серии из двух кораблей по уже готовому проекту, фирма Шихау требовала увеличенную плату до 730 тыс. марок за каждый, и лишь из-за переноса заказчиком срока сдачи (фирма бралась исполнить заказ за 10 месяцев) с зимы на 1 мая 1892 г. (чтобы привести готовые корабли в Россию с началом навигации), согласилась понизить цену до 700 тыс. марок.

Спецификация кораблей по корпусу почти во всем повторяла характеристики и конструктивные размеры, предусматривавшиеся на “Казарском”.