Текст книги "Передозировка"

Автор книги: Рада Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 23

Она вернулась к работе. Ребенок в шестой палате выглядел получше после обильного питья и мотрина. Пульс успокоился, и теперь дитя радостно пускало слюни, пробуя на зуб телефон матери. Похоже, просто вирус подхватил.

– Проведем пищевую пробу, и можно выписывать, – сказала она Карлосу.

Проще говоря, нужно было дать ребенку что-нибудь жидкое.

– Фруктовый лед?

– Что угодно, лишь бы он проглотил.

Женщина с суицидальным поведением из седьмой палаты была до сих пор пьяна. Во всяком случае, на это указывали результаты анализов. Требовалось еще не менее часа, чтобы она достаточно протрезвела для беседы с психиатром. Прошлой ночью, когда ее привезла полиция, тетка была пьяна в стельку и так зла на своего дражайшего супруга, что грозилась спрыгнуть с моста. Тот позвонил в службу спасения.

Сколько раз я уже это слышала. Даже если вокруг на сотню миль ни одного моста! Потом, протрезвев, они всегда утверждают, что ничего подобного не говорили. Клянутся, что никогда, ни за что не станут вредить себе, потому что любят Господа, своих детей или свою собаку. Но благополучно обо всем забывают после очередного стакана.

Она распорядилась повторить тест на алкоголь, а заодно проверить содержание парацетамола и аспирина, чтобы убедиться, что женщина больше ничего не наглоталась.

– Доктор Стил! – окликнула ее Кайла. – Я нашла!

Что нашла?

– Доктор Алекс. Он приедет и примет у вас смену. Просил пока не принимать новых пациентов, только по возможности разобраться с теми, кто уже есть. Будет здесь через полчаса.

– Здорово! – Глаза Эммы наполнились слезами, и она обняла Кайлу.

– Надеюсь, с вашей дочкой все в порядке.

– Я тоже.

Когда приехал Алекс, у Эммы все было готово.

– Спасибо!

– Не за что. Что у нас тут?

– Малыш в шестой готов на выписку, если его не вырвет после фруктового льда. В седьмой женщина, требующая оценки психического состояния.

– Можно ее выписывать или лучше оставить?

– Думаю, можно выписывать. Только сначала осмотри ее по-быстрому.

– Хорошо.

– На парня из третьей выписка уже в карте. Пусть катится отсюда, если через час еще не уснет. Получил налоксон примерно час назад.

– Травм нет?

– Мы ничего не нашли. Но сначала заставь его пройтись.

– Еще что-нибудь есть?

– Нет. Спасибо, Алекс.

– Не за что. Помнишь, в прошлом году ты подменила меня, когда я случайно переехал свою собаку?

– Нет.

– Зато я помню.

Эмма помчалась к дому Виктора. Когда она позвонила в дверь, Тельма и Луиза залились лаем. Это были ее собаки. Когда-то были. При разводе они достались Виктору. А Эмма получила Тейлор.

Вот повезло-то.

Дверь распахнулась, и на нее обрушилась лавина детей и собак. Они прыгали вокруг, хватая ее за талию и ноги. Она обняла всех в ответ, поцеловала девочек, потрепала собак по холке и обернулась к Эмбер.

– Идите поиграйте! – велела та, и все тут же исчезли.

Комната Тейлор выглядела так, будто здесь прошелся ураган, но в туалете было почти пусто. На полке лежала белая пластмассовая вещица.

Тест на беременность.

Положительный.

ГЛАВА 24

Эмма шла по коридору административного блока с такой скоростью, что с каждым торопливым шагом стетоскоп бил ее по груди. Она пыталась убрать его в карман халата, но мешали скальпель, набор для тестирования кала на скрытую кровь и шпатели для языка. Карманы и так были набиты битком.

Вот только этого дерьма мне еще не хватало. Что за срочность такая, если дело не может потерпеть до конца смены? Но руководство ведь ждать не любит…

Она пожала плечами, вспомнив, что теперь и сама стала одной из руководителей, о чем ей каждый день напоминали сотрудники неотложки. Все, что работало не так, от медленной расшифровки рентгеновских снимков до перебоев с Интернетом или нехватки дилаудида теперь становилось ее виной или как минимум проблемой. Теперь и вполовину не так весело, как раньше. И конечно, все уже собрались и ждут только меня. Прямо-таки дежавю.

Она кивнула сидевшему с кислым видом главному администратору и заняла единственный пустующий стул. Упитанный менеджер по управлению рисками уже был здесь, как и анорексичного вида юрисконсульт больницы, рядом с которым сидел незнакомый жилистый человек с коротко стриженными волосами стального цвета. Не обошлось и без полицейского, который вел дело Джорджа и поцапался с Амбером.

Джордж по-прежнему был плох. Он все еще лежал в палате интенсивной терапии на искусственной вентиляции легких. Ему сделали экстренную трепанацию черепа – убрали часть кости, чтобы давление крови не раздавило мозг. Прогноз по-прежнему был неопределенный.

Мистер Локхарт, директор, откашлялся.

– С офицером Булосом вы уже знакомы. А это, – указал на мужчину со стальными волосами, – детектив Загарян. У него есть для нас новости. Он и попросил вас вызвать.

Почему меня? Что-то с Тейлор? Не может быть. Никто из этих людей не имеет к ней отношения. Тогда что случилось?

– Мы получили результаты анализов пострадавшего, – сказал Загарян.

Пострадавшего? А, Джорджа! Она никогда не думала о нем как о пострадавшем, даже когда увидела его интубированным.

– У него в крови нашли пропофол. Много пропофола. Мы не знаем, сколько его было на самом деле, потому что нет полной уверенности, когда препарат был введен. Других наркотиков в крови не обнаружено, кроме следов марихуаны.

Мэри была права. Он употреблял только травку.

– Травма на голове соответствует форме угла в душевой кабинке. Но меня беспокоит одна нестыковка: его обнаружили упавшим вперед, а рана расположена сзади, в районе затылка.

– Возможно, он развернулся во время падения? – предположила Эмма. – Или тот, кто обнаружил Джорджа, переворачивал его, чтобы проверить дыхание?

– Не исключено, – согласился Загарян. – Но есть еще одна проблема. – Детектив поглядел на каждого по очереди, словно ожидая чистосердечного признания. – У него обнаружена травма шеи.

– Ничего необычного, – пожала плечами Эмма. – В зависимости от того, как он падал, могла образоваться трещина…

Потом она вспомнила. Я же видела снимок шеи на томографе. Там не было трещины.

– Травма находится на передней поверхности шеи. Кровоподтеки вокруг кадыка, напоминающие следы удушения.

Молчание в кабинете сгустилось.

– Сколько времени прошло после получения этой травмы? – спросила Эмма.

Вдруг он раньше с кем-то подрался?

– Повреждения свежие. Кровоподтеков не было видно на первом комплекте снимков, но на втором, сделанном после перевода, они видны отчетливо.

– Значит, вы полагаете, что кто-то придушил его в душевой, ударил головой о бетонный угол, а потом вколол пропофол?

– Именно так. Могло быть и в другом порядке: кто-то придушил его до потери сознания, вколол пропофол, а уже потом ударил головой о бетон. Что интересно, найденная ампула из-под пропофола взята не из вашей аптеки. Ее откуда-то принесли.

– Откуда? – спросил главный администратор.

– Этого мы не знаем. Пока не знаем. – Детектив снова оглядел каждого по очереди и добавил: – Я позвал вас сюда затем, чтобы сообщить: теперь мы расследуем это дело как покушение на убийство. И будем допрашивать сотрудников. Рассчитываем на ваше сотрудничество, насколько это возможно. Мы намерены побеседовать с каждым из вас.

Нет конца везению.

Эмма встала и направилась к двери, пока никто не успел ее остановить, но Загарян нагнал ее:

– Позвольте, я пройдусь с вами. Мы говорили с его женой. Она сказала, что понятия не имеет, кто и зачем мог желать ему смерти.

– Согласна. Представить себе не могу, чтобы кто-то мог настолько ненавидеть Джорджа.

– Вы сказали «настолько»? У него были враги?

– Он любил посмеяться и подшучивал над людьми. Иногда грубовато.

– Они с женой ладили?

– С Мэри? Как и любая пара, которая живет вместе десятки лет. Вечно ссорились по поводу денег – с финансами у них всегда были проблемы, особенно после того, как в прошлом году Мэри потеряла работу. И по поводу курения. Они оба курили и винили друг друга в том, что не могут бросить. Мэри была раздавлена, когда случилось несчастье, и я не имею ни малейших причин подозревать ее.

– А может, все вышло случайно? Например, Джордж вошел в душевую, увидел, как кто-то собирается уколоться, и этот кто-то попытался заставить его замолчать?

– Думаю, такое вероятно… Но, знаете ли, у нас здесь не то место, где медбратья каждый день пускают наркоту по вене прямо в душевой.

– Ну, это мог быть и не медбрат, и не обязательно каждый день.

Эмма молча пожала плечами.

– Мы также рассматриваем возможность шантажа. В финансовом плане дела у Джорджа были вовсе не так плохи, как вы думаете. На его личном текущем счете десять тысяч долларов. Как думаете, откуда эти деньги?

– Понятия не имею.

Мэри с Джорджем жили бедно. Такая сумма могла бы многое изменить, но откуда ей было взяться?

– Мне надо идти, детектив, – сказала Эмма, набирая код на двери отделения неотложной помощи. Ее не было на месте полчаса – целую вечность по меркам неотложки. За такое время многое могло случиться, и обычно случалось.

– Спасибо за помощь, – кивнул Загарян. – Пожалуйста, помните, что это конфиденциально. Прошу не обсуждать факты с персоналом.

– В самом деле? А я-то как раз собиралась на «Фейсбуке» написать, – съязвила она, разворачиваясь, чтобы уйти.

Детектив прихватил ее за локоть. Она обернулась и увидела смешинку в его серых глазах.

– Может, подружимся на «Фейсбуке»?

Он шутит?

– Или попьем кофе как-нибудь на днях?

Это профессиональное или личное? Он симпатичный, а она одинока. Слишком одинока. Но он из полиции.

Не люблю полицию.

– Может, я просто хочу расспросить вас, – сказал он, словно читая ее мысли. – А может, и нет. Не узнаете, пока сами не проверите, верно?

Он сказал «пока», не «если».

– Доктора Стил просят пройти во второй блок, – ожил динамик.

Она была рада уцепиться за эту возможность и сбежала, не проронив больше ни слова.

ПАУК

Я вернулся.

Половина одиннадцатого. Дал ему чуть больше времени.

Сажусь на скамейку.

Наклоняюсь, якобы собираясь завязать шнурок, и заглядываю под сиденье.

Голубой пластиковый пакет. Небольшой.

Поднимаю его.

Внутри – сверток из небеленой бумаги.

Открываю.

В нем – пакетик с застежкой. Белый порошок. Похож на соль, только легче.

Открываю. Нюхаю.

Пробую на вкус.

Вот оно, мое спасение. Отлично!

Закрываю пакетик и кладу в карман.

Фотография. На обороте – номер машины.

Я ее знаю.

«Нож не выбрасывай», – сказал он.

Хорошо.

Это будет просто.

И весело.

ГЛАВА 25

Седоватая женщина во второй палате ловит ртом воздух. Ее костлявая грудь под тонким больничным халатом вздымается при каждом тяжелом вдохе. Множество проводов подсоединяют ее к мониторам. Она сидит с прямой спиной, подавшись чуть вперед, словно принюхивается, и с трудом удерживает вертикальное положение, опираясь на тощие руки и вцепившись ладонями в колени.

Поза при удушье – как по учебнику. Она не может проталкивать воздух в легкие, хотя сатурация на 100 процентах. Странно. Тяжелые астматики и старые курильщики с убитыми легкими принимают такую позу, чтобы увеличить приток кислорода, но, судя по показателям, у этой в крови кислород на максимуме.

Эмма подошла, чтобы представиться.

– Привет, Эмма.

Узнавание пришло не сразу.

Шейла, жена Курта.

Они не встречались уже сто лет, потому что Эмма с Куртом перестали общаться. И Эмма никогда не видела Шейлу под жалким покровом больничного халата. И все же было заметно, как сильно та постарела.

– Шейла?! Что случилось?

– Мне… трудно… дышать.

– Давно?

– С утра… или с прошлого вечера?

– Что-нибудь еще? Температура, боли в груди, кашель?

– Нет.

– Ты куришь?

– Нет.

– Какие-то медицинские проблемы?

– Депрессия… Тревожность… Два выкидыша.

Эмма слышала о выкидышах. Поговаривали, что именно они и разрушили брак Курта.

И зачем только люди хотят детей? От них одни проблемы! Она уже несколько дней не спала, разыскивая так и не объявившуюся Тейлор.

– Аллергия есть?

– Нет.

– Что-нибудь подобное раньше случалось?

– Нет.

– Какая-нибудь сыпь, боль в горле? Рвота или диарея? – спрашивала Эмма, чтобы выяснить, нет ли признаков аллергической реакции.

– Нет.

Шейла была измотана. Сатурация по-прежнему держалась на ста процентах, но дыхание оставалось учащенным – сорок вдохов вместо обычных шестнадцати. Пульс – 132 – тоже был слишком высоким.

Она сидит неподвижно, но тело ведет себя так, будто она бежит марафон.

Эмма выслушала ее легкие (совершенно чистые) и сердце (бьется быстро, но размеренно и без шумов). Проверила кардиограмму (ничего примечательного, кроме тахикардии – учащенного сердцебиения). Кожа чистая, давление в норме, никаких изменений в голосе, указывающих на проблемы с дыхательными путями.

– Ты пробовала какие-нибудь новые продукты, лекарства, непривычные моющие средства, лосьоны или мыло? Любые вещества, на которые организм мог среагировать?

Шейла отрицательно покачала головой, но отвела взгляд.

– Ты пила что-нибудь? Принимала лекарства?

– Нет.

Что же тогда происходит? На вид она в полном порядке, но дышит очень тяжело! Легочная тромбоэмболия? У нее нет факторов риска для тромбоза, да и сатурация на ста процентах. Тревожность? Приступ паники?

– Звон в ушах есть?

– Да… В ушах начало звенеть… с утра… Как ты узнала?

Эмма обернулась к Фейт, медсестре Шейлы:

– Сделаем ингаляцию и дадим десять кубиков дексаметазона на всякий случай. Анализ на газы крови отправляли?

Фейт была новенькой. Недавно переехала из Нью-Гемпшира и еще только осваивала азы.

– Нет. Это не предусмотрено протоколом.

– Пожалуйста, отправь. А еще сделай анализы на содержание парацетамола, аспирина и алкоголя, анализ мочи и тест на наркотики. Надо провести рентген грудной клетки. По возможности – сегодня. Потом подключим к БИПАП,[12]12
  Одна из разновидностей аппаратов неинвазивной искусственной вентиляции легких.


[Закрыть] чтобы она могла немного передохнуть.

Фейт пожала плечами и вышла.

– Шейла, ты перебрала с аспирином? – напрямую спросила Эмма.

– Да, – ответила Шейла, потупившись.

– Сколько и когда?

– Вчера вечером… Не знаю, пригоршню… Я не считала.

– Что-нибудь еще принимала?

– Нет.

– Парацетамол?

– Нет.

– Точно? – спросила Эмма, глядя ей в глаза и положив ладонь на плечо.

– Точно.

По щекам Шейлы покатились слезы. Эмма обняла ее.

– Мне очень жаль. Мы тебя вылечим.

Шейла обняла ее в ответ.

– Почему именно аспирин?

– Говорят, от него не больно.

Может, от него и не больно, но и хорошо от него тоже не бывает. Ее тело пытается избавиться из кислоты, содержащейся в аспирине, выдыхая ее. Аспирин убивает. Может потребоваться диализ, чтобы вывести его из организма. А значит, нужна капельница и постоянный присмотр, который в неотложке не обеспечить. Лучше поскорее позвонить врачам. Шейле потребуется консультация психотерапевта, но с этим можно подождать. Сначала нужно спасти ей жизнь.

– Курт знает?

– Он не… пришел домой… прошлым вечером.

– Хочешь ему позвонить?

Шейла отрицательно покачала головой.

– Хочешь, чтобы мы ему позвонили?

Шейла расплакалась еще сильнее.

– Да, пожалуйста.

– Кому еще надо позвонить?

Слезы покатились непрерывным потоком.

– Больше никому.

Какой ужас! Остаться больной и одинокой. Я-то хотя бы здорова. Что же до одиночества…

Эмма пошла вводить предписания и по пути проверила телефон. От Тейлор все еще ничего, и от полиции тоже. Это начинает нервировать.

ГЛАВА 26

Эмма и Виктор обыскали все. Они потребовали ответа у Кэти. Та сказала, что не знает. Врет. Она совсем не тревожится за Тейлор, а это на нее не похоже. Она знает.

– Пожалуйста, Кэти! Помоги нам найти дочь!

Кэти пожала плечами. В старом зеленом свитере и драных джинсах она выглядела хрупкой и намного моложе Тейлор, но была крепче камня.

– Ты знаешь, где она!

Кэти молчала.

– А вдруг она в беде? Вдруг кто-то удерживает ее против воли? Мы должны ей помочь!

Ответа не было.

Мать Кэти попыталась помочь:

– Кэти, если ты знаешь, где Тейлор, выкладывай! Если бы ты пропала и я не могла бы тебя найти, я бы с ума сошла от тревоги!

Они сходили в школу. Никто ничего не знал. Тейлор была на всех уроках, кроме последнего. В школьный автобус после учебы она не садилась. Школьный социальный педагог тоже ничего не знала, но пообещала поспрашивать у друзей Тейлор. У ее друзей? Я даже не знаю никого из них, кроме Кэти!

– Ты знаешь ее друзей? – спросила она у Виктора. – Не считая Кэти.

– Том.

– Это уже давняя история.

– Больше никого, – пожал плечами Виктор.

– Мы недостаточно хорошо за ней следили. Я слишком старалась не походить на свою мать, которая желала знать все. Она вскрывала мои письма, допрашивала друзей. Мне хотелось дать Тейлор больше свободы. Хотелось ей доверять. – Эмма говорила с Виктором, но скорее пыталась убедить саму себя.

Да, возможно. Но если честно, мне было только легче, когда Тейлор занималась своими делами, а я могла сосредоточиться на работе. Паршивая из меня мать.

– Теперь уже без разницы. Что дальше делать будем?

Они пошли в полицию.

– Когда она пропала? – спросил пожилой детектив.

– В час дня вчера, – ответила Эмма.

– То есть едва прошли сутки. Могла остаться на ночь у друзей.

– Она раньше никогда так не делала, не предупредив нас! Мы пытались связаться по почте, сообщениями, по телефону. Она не отвечает.

– Может, не хочет разговаривать с вами? Вы с ней не ссорились перед уходом?

– Нет, – ответил Виктор.

Эмма пожала плечами. Она не видела дочь с тех пор, как та переехала к отцу.

– У друзей спрашивали? В школе?

– Конечно. Никто ничего не знает.

– А дедушки, бабушки, двоюродные братья-сестры, дальняя родня?

Родители Эммы умерли, а мать Виктора, Маргрет, милая пожилая дама, целыми днями копавшаяся в саду, жила в Джорджии. Тейлор любила ее больше всех.

– Есть только моя мама. Но мы не хотели бы ее тревожить.

– Что ж, можете подать заявление на розыск, и мы постараемся найти вашу дочь. Но все же советую связаться со всеми, у кого может быть информация.

– Она может быть беременна! – выпалила Эмма и тут же об этом пожалела: она ведь до сих пор не успела рассказать об этом Виктору.

– Что?! – Виктор, казалось, был готов придушить ее.

– Эмбер нашла в комнате Тейлор тест на беременность. Положительный.

Лицо у Виктора посерело, на него было больно смотреть.

Жаль, я не нашла более мягкого способа известить его. Что бы ни случилось, Виктор по-прежнему считает Тейлор своим маленьким ангелочком. Теперь ему, наверное, даже еще больнее, чем мне!

– Прости, Виктор. Позвоним твоей маме?

– Мне бы не хотелось.

– Лучше позвоните сами, прежде чем это сделаем мы. Как думаете, что с ней могло случиться? – спросил полицейский.

– Понятия не имею, – ответил Виктор.

– Думаю, она обнаружила, что беременна, и задумалась, как поступить дальше, – размышляла вслух Эмма. – Мы оба работаем в больнице, поэтому туда она обращаться не захотела. Побоялась, что мы узнаем. Она поехала в другую клинику.

– Каким образом? У нее есть машина?

– Нет.

– Тогда как?

– На машине кого-нибудь из друзей. На поезде. На автобусе. На самолете.

– И куда она могла отправиться?

– В центр планирования семьи. В другую неотложку.

– Зачем?

– Подтвердить беременность. Избавиться от нее.

– А еще куда?

– К бабушке? К подруге? В путешествие? – гадала Эмма.

– И куда же?

– Куда угодно. Она любит путешествовать. А что, если она не сама решила уехать? Вдруг с ней что-то случилось? Вдруг ее похитили или еще хуже? Вдруг отец ребенка решил от нее избавиться?

– У вас есть основания предполагать такое?

Виктор пожал плечами. Эмма предпочла промолчать.

Жизнь всегда норовит дать под дых.

ГЛАВА 27

Жизнь всегда норовит дать под дых.

– Доктора Стил просят пройти во вторую палату.

Эмма вздохнула и вернулась к реальности. Тейлор придется подождать.

Шейла выглядела скверно. Кожа приобрела пепельный оттенок, сатурация падала.

Она выбивается из сил. Нужно что-то сделать. И немедленно. В очереди еще двенадцать пациентов, и двоих из них я даже не осмотрела. Надеюсь, они хотя бы дышат. Меня позовут, если они начнут умирать. Если заметят, конечно.

Она отправила сообщения в отделение интенсивной терапии и нефрологу Шейлы, а потом отправилась к Сэлу. По пути она наткнулась на Джуди – сегодняшнюю дежурную медсестру.

– Ты можешь позвонить доктору Крампу и сказать, что его жена в неотложке? Она хочет его видеть.

Джуди озадаченно посмотрела на Эмму.

Она считает, что я сама должна ему позвонить. Она права. Должна. Но просто не могу. Не сейчас.

Медсестра вздохнула и ушла. Фейт позвонила в токсикологический центр, и там посоветовали активированный уголь, хотя с момента отравления прошло уже несколько часов.

Для абсорбции уже поздновато, но передозировки аспирина опасны. Таблетки слипаются в комки и остаются в желудке часами. Активированный уголь частично решает эту проблему. Пусть он не поможет, но и не повредит.

– Какие указания? – спросил Сэл.

– Нужна капельница с бикарбонатом во второй палате.

– Почечная недостаточность?

– Передозировка аспирина.

– Сто лет уже не видал. Острая или хроническая?

В большинстве случаев передозировки аспирина были хроническими. Пожилые люди забывали, что уже приняли таблетки, и принимали вторую дозу. А потом еще. Дальше появлялись слабость и головокружение, но в неотложке пациенты с такими симптомами попадались каждый день. Хроническую передозировку было легко пропустить. Но тут совсем другой случай.

– Острая. Преднамеренная.

– Ого! Мы знаем, сколько и когда?

– Прошлым вечером. Она приняла пригоршню, что бы это ни значило.

– Еще что-нибудь принимала?

– Насколько известно, нет.

– Хорошо. Я принесу бикарбонат. Это поможет подщелочить мочу и ускорить выведение. Кстати, доктор Стил, вы уже слышали о вчерашнем случае?

Очередная гадость, не иначе.

– Еще нет. Что там?

– Очередная передозировка с устойчивостью к налоксону. Пациент завелся только после четвертой дозы.

– Справился?

– До интенсивной терапии доехал.

– От твоей приятельницы из токсикологического центра были новости?

– Я с ней сегодня встречаюсь. Поедем вместе?

– Не сегодня. Спасибо, Сэл. Пожалуйста, держи меня в курсе. И давай-ка поскорее с капельницей.

– Уже бегу.

Сама она подключила Шейлу к аппарату БИПАП: пластиковая маска накрыла рот и нос, подавая воздух в легкие и позволяя дыхательным мышцам расслабиться. Она выглядит уже лучше.

Курта все еще не было.

– Он не отвечает. Я оставила сообщение. Попробовать дозвониться до Кайлы? – спросила Джуди.

Значит, все уже знают. Не из-за этого ли Шейла наглоталась таблеток?

Ее снова спасли динамики:

– Доктора Стил просят пройти в третью палату.

У мужчины в третьей видок был еще тот. Пепельно-бледный, он держался за грудь грубыми руками, широко открытыми глазами глядя в лицо смерти. Наглядный пример инфаркта миокарда.

– Давно болит?

Мужчина только застонал в ответ.

Спутанное сознание?

Пациент просто истекал потом. Его обтерли, но электроды ЭКГ все равно не держались. Младшая медсестра попыталась зафиксировать их липкой лентой. Не помогло. Бренда подготовила внутривенный доступ. Ввели аспирин и нитроглицерин.

Это помогло унять боль. Мужчина заговорил.

Боль появилась накануне вечером, когда он рубил дрова. Плохо дело. В течение ночи она то усиливалась, то уходила. У него одышка – тоже дурной знак. Пятьдесят лет, курильщик. У отца первый инфаркт был в тридцать восемь. Новости одна хуже другой.

По ЭКГ поставить диагноз не вышло. Она отличалась от нормы, но и на полноценный инфаркт не тянула.

– Тест на кардиомаркеры. Через десять минут повторим ЭКГ.

Вторая кардиограмма ничего не изменила. Эмма подписала ее, проставила время и попросила снова повторить через десять минут.

– Почему? Вы не верите этой? – нахмурилась Айша, младшая медсестра.

– Верю, но мне нужно видеть, есть ли изменения. Мы должны узнать, если станет хуже.

Стало хуже.

Она связалась с кардиологией. Там дежурил Виктор.

– У меня есть для тебя кое-кто, – сказала она.

– У меня тоже. Мы нашли Тейлор.

У Эммы перехватило дыхание.

Живую или мертвую?

Она не могла проронить ни слова.

– Она цела.