Текст книги "Передозировка"

Автор книги: Рада Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 18

Скорая уехала. Усталость никуда не делась. Возможна вторая смерть меньше чем за неделю в их отделении, где все были так близки, что передавали детям коллег одежду, из которой выросли их отпрыски, а бывало, что и бывшие супруги находили здесь же новое счастье. Настроение упало еще больше, когда приехала жена Джорджа, Мэри, съежившаяся от боли, с маской скорби на морщинистом лице.

Эмма обняла ее, крепко прижав к себе крошечное хрупкое тело, словно пытаясь выдавить из него боль.

– Где он?

– Уехал в травматологический центр. Ему нужна операция. Мы отправили его сразу, как смогли.

– Мне сказали, что он кололся, – заявила Мэри, высморкавшись. – Но это вранье. Он со Вьетнама не употреблял ничего, кроме травки.

– Ты уверена?

– Конечно, уверена. Мы с ним вместе уже двадцать три года. Он выпивает, курит, балуется травкой, и вообще невыносимый тип, но наркотиков он не употребляет.

– А если употреблял, но скрывал от тебя?

– А ему и не надо говорить. Я вижу, когда он лишний стаканчик выпил. Неужели не замечу, что он под кайфом?

Его застукали с поличным. Если только это не подстава… Но зачем? И кто? Или Мэри пытается защитить мужа? Но он в тяжелом состоянии. Зачем ей врать?

– Полиции ты об этом говорила?

– Говорила, конечно. Они мне не поверили. Копы уже для себя все решили. Сейчас они у нас дома, переворачивают вещи вверх дном и ищут бог знает что. Я сказала, что они ничего не найдут, но они не стали и слушать.

– Мэри, если он употреблял наркотики, кто мог об этом знать?

– Он не употребляет.

– Но если бы – кому он мог сказать?

– Послушай, Джордж не употребляет. У него денег даже на сигареты нет, если я не дам. Мы не можем себе позволить полный бак в машине заправить, заливаем всего на двадцать долларов за раз. Откуда у него возьмутся деньги на наркотики? От Санта-Клауса?

– А если он крал наркотики здесь? Джордж мог получать препараты бесплатно. Легче легкого. Если врач заказал дозу дилаудида, Джордж мог принять его сам, а пациенту дать физраствор, а потом вернуться и сказать, что пациенту нужно больше. Врач заказал бы еще одну дозу. Еще проще, если препарат выписывается «по требованию». Тогда лекарство дают всякий раз, когда пациент жалуется на боль. Одну дозу пациенту, другую себе – никто даже и не заметит.

– Я в это не верю.

– Тогда что ты думаешь?

– Кто-то пытался от него избавиться.

– Кто? И зачем?

– Не знаю. Зато точно знаю, что мой Джордж наркотики не принимает. А теперь я хочу его проведать.

– Попрошу кого-нибудь отвезти тебя.

– Давайте я, – вызвалась женщина-полицейский, с жалостью посмотрев на Мэри понимающим взглядом.

ПАУК

Я вернулся.

Свою дурь я получил, но она закончилась. Я снова на мели.

Продал телефон. Те деньги тоже закончились.

Нужна доза.

У него есть наркотики.

Он даст мне еще.

Он один из тех, в белых халатах. Только я не знаю, который. Я помню его голос. «Если перерезать трахею, он не закричит», – сказал он.

Я его найду.

Сижу и жду.

Они меня не вспомнят. Я избавился от старой куртки.

Эта – розовая, зато с капюшоном и теплая.

Я жду. Выходит мужчина в белом халате.

– Сигаретки не найдется?

Он отвечает:

– Не курю.

Не он.

Попробую следующего.

Потом следующего.

ГЛАВА 19

Когда Эмма добралась до дому, уже минула полночь. Она закрыла дверь на щеколду, положила сумку и выбрала бутылку красного. На этот раз – чилийский карменер, грубоватый, плотный, почти без нюансов вкуса. Такой темный, что свет сквозь него не проходит, – не сравнить со слабеньким вашингтонским пино, которое из-за мягкости кажется разбавленным.

Вино напомнило ей Дика Амбера. Никакой тонкости, никаких компромиссов, никакой мягкости. Она сделала первый глоток богатого танинами сухого вина, смакуя его и перекатывая во рту, чтобы полностью ощутить вкус, и задумалась, нравится ли ей Дик. Трудно сказать. Он хороший врач, но слишком уж мачо и позер.

При желании он мог быть очарователен, как с Кайлой. Но эту часть своего характера он приберегал для красивых девушек и важных людей. Эмма сделала еще глоток и вспомнила, что теперь она стала новым Кеном и, соответственно, важной персоной в мире Дика. То есть в мире отделения неотложной помощи. Кен был прав: что бы ни происходило, теперь это становилось ее проблемой. А происходило многое.

Начать хотя бы со смерти самого Кена. Полиция наконец-то исключила самоубийство, но дальше так и не продвинулась.

Его смерть и нападение на Джорджа должны быть связаны; слишком уж большое совпадение, что оба случая произошли с разницей меньше недели.

Эмма начала задавать вопросы и получила кое-какие ответы. Джуди вспомнила смешного коротышку бездомного, который спрашивал о Кене как-то вечером, когда она работала в приемном покое. Якобы у него был подарок для Кена. Хотел поблагодарить его за лечение сына. Это необычно. Благодарные пациенты иногда приносят печенье или пончики, но подарки – это редкость. Особенно от человека, который с виду не может себе позволить и чашку кофе.

– Как он выглядел? – спросила Эмма.

– Бездомный. Грязный. С плохими зубами.

– Еще что-нибудь помнишь?

– На нем была длинная серая куртка с нашивкой. Вроде военной. Еще он подволакивал левую ногу. – Тут лицо Джуди расцвело: она вспомнила важную деталь. – На правой руке у него татуировка паука. Сама кисть – это тело паука, а пальцы – его ноги. Жуть!

Это уже что-то. Возможно. Поговорю завтра с другими сестрами приемного покоя и с охраной.

Она допила вино и пошла проведать дочь в ее комнату. Там царил обычный беспорядок. Эмма не сразу вспомнила, что Тейлор уехала, и ее пронзило чувство вины, смешанное с облегчением. Она подумала о Викторе. Теперь у него есть и Тейлор, и Эмбер. Везет же! Она налила себе еще бокал, размышляя, как дела у дочки.

Эмма уселась на смятую постель, рассматривая семейную фотографию на столике. Как же мы были молоды! Тейлор – совсем кроха. Мы еще любили друг друга. Виктор в линялой униформе улыбался. Копна черных кудрей наползала на очки. Тейлор – цвет ее глаз еще не определился – сидела у него на плечах и щурилась в объектив. Эмма, стройная и красивая, в цветастом платье и с темными кругами под глазами от недосыпа, прижималась к мужу.

Жизнь была прекрасна.

Капризничать Тейлор начала, когда Виктор уехал в аспирантуру. «Просто скучает по папе, – решили они. – Скоро станет лучше».

Стало хуже. Психиатр диагностировал биполярное расстройство и прописал стабилизаторы настроения. Но ничего они не стабилизировали – ни резких перепадов настроения, ни истерик, ни приступов ярости. Тейлор стала злым духом их дома и сущим проклятием для матери.

Эмма налила еще бокал вина и подумала о Мэри. И о Джордже.

Весь персонал регулярно сдает тесты на наркотики. Джордж наверняка был чист, иначе бы его выгнали. Подстава? Зачем?

Зазвонил телефон. Это была Энн. Злая как черт. Впрочем, как обычно. Она тараторила так, что Эмма еле успевала за ней.

– Что случилось?

– Нужно, чтобы вы приехали!

– Зачем?

– Я уже устала воевать со стационаром! Они не отзваниваются по нескольку часов, а потом задают кучу всяких странных вопросов, вместо того чтобы оторвать задницу от стула и осмотреть пациента! С меня хватит!

– Что именно произошло?

– Приезжайте, на месте расскажу!

– Почему бы не рассказать прямо сейчас?

Я провела там целый день. Завтра – нет, уже сегодня – снова на смену. Просто в этом вся Энн: может быть милейшим человеком, но предпочитает вести себя как злобная стерва. И никогда не знаешь, с какой Энн столкнешься: зависит от того, какие таблетки она пьет. Похоже, нужно поднимать дозировку.

– У меня тут пациентка шестидесяти девяти лет с ИПС…

Сокращение ИПС – измененное психическое состояние – могло означать что угодно, от неспособности вспомнить, где лежат ключи, до состояния полного овоща. Картину оно не проясняло, поэтому предстояло потрудиться, чтобы исключить ошибку.

– …В стационаре ее и видеть не хотят. Говорят, направляйте в психиатрию.

– В психиатрию она раньше обращалась?

– Насколько нам известно, нет.

– Поступила из семьи или из дома престарелых?

– Она живет одна.

– Что с ней?

– Спутанное сознание.

– Что показало обследование?

– Ничего. Анализы в норме, томограмма головного мозга в норме. Жду результаты тестов на наркотики и алкоголь. Сепсиса нет, гиперкапнии нет.

– Люмбальная пункция требуется?

– Лихорадки нет, лейкоциты в норме, шея подвижная. Если им нужна спинномозговая пункция, пусть делают сами.

– Неврологическая симптоматика?

– Ничего нового.

– С кем ты разговаривала? И что они сказали?

– Говорила с Ганди. Он считает, что медицинских показаний нет и нужно отправить ее домой или перевести в психиатрию.

– Он ее осматривал?

– Нет. Сказал, что у него пятеро на лавке и нет времени на всякую ерунду.

У Ганди, дежурившего в стационаре ночью, и в самом деле дел было невпроворот. «Пятеро на лавке» означало, что пять пациентов ждут, пока врач осмотрит их и направит в палаты, пять семейств собачатся с медсестрами и пять каталок скорой помощи заняты в ожидании своей очереди на разгрузку. Как ни крути, дело плохо.

– Он должен ее осмотреть. Без осмотра он не имеет права голоса.

– Конечно. И как это я сама не догадалась…

Энн включила стерву. Это ее суперспособность. Она могла бы сама заставить Ганди прийти и осмотреть пациентку, но нет, она вместо этого звонит мне. За двенадцать лет я всего раз звонила Кену, когда загорелся автобус и у нас получился наплыв пострадавших. Но звонить по такому поводу?

И все равно первым побуждением Эммы было помочь Энн и подружиться с ней. К счастью, Эмма была не настолько глупа. Энн не нужны друзья. Ей нужны слуги. Поддашься ей один раз – и она решит, что так тоже можно.

– Согласна. Он не имеет права отказать в госпитализации, не осмотрев больную и не расписавшись в карте.

– Что вы собираетесь делать?

– Я? Ничего. Я знаю, что ты справишься сама, Энн. Я в тебя верю.

Она положила трубку и улыбнулась.

Хорошо быть королем!

ГЛАВА 20

Кайла опять задержалась.

Иден играл на полу в «Лего», пока его няня Кларисса прибиралась. Услышав, как хлопнула дверь, мальчик поднял голову. «Он плакал», – поняла Кайла.

– Прости, милый! – Она опустилась на колени рядом с сыном, позабыв, что на ней чулки и узкая юбка-карандаш.

Она обняла Идена и, глядя поверх его головы на Клариссу, с мольбой в глазах сказала:

– Прости, Кларисса, я не хотела…

– Ты никогда не хочешь, – буркнул Иден. – Никогда не хочешь, но всегда делаешь. – Он перестал плакать и принялся убирать «Лего». – Ты опять забыла?

– Нет, не забыла. – Кайла встала и с сожалением посмотрела на безвозвратно испорченные чулки. – Дела навалились.

– Какие?

– А чем ты сегодня занимался? Ты хорошо себя вел?

– Он всегда хорошо себя ведет, – ответила Кларисса.

А вот я – нет. Кайла очень хотела бы стать лучшей матерью. Надо постараться. Но так трудно одновременно в одиночку воспитывать ребенка, работать и учиться. Да еще и хоть иногда находить свободное время, чтобы повеселиться. В конце концов, ей всего-то двадцать четыре! Вот только в прошлый раз получилось совсем не весело. Курт был не в духе. Ему не нравилось, что Дик проявляет к ней интерес. Он без конца расспрашивал, ходила ли она с Диком куда-нибудь, нравится ли он ей, собирается ли она с ним встречаться. Как будто кто-то дал ему право задавать такие вопросы!

В ответ она вспылила:

– А я тебя расспрашиваю, чем вы занимаетесь с женой?

– Но, Кайла, ты же знаешь, как много для меня значишь!

– Ты для меня тоже много значишь, но дело не в этом. У тебя есть своя жизнь, у меня – своя. Мы должны уважать личное пространство друг друга. Я никогда не спрашиваю, чем вы занимаетесь с Шейлой. И не понимаю, почему тебя должны касаться мои дела.

– Но Шейла – моя жена!

– И что?

– Ты ведь едва знакома с Диком! Он для тебя никто!

– Тебе-то какое дело?

– Но… у нас же с тобой отношения. Ты мне очень дорога!

– И ты мне дорог, но мои отношения с другими людьми тебя не касаются.

– Значит, у тебя все же отношения с Диком. – Он сразу как-то сник и опустил плечи.

Ей стало жаль Курта. Хотелось успокоить его. Она и правда еле знала Дика. Один раз они вместе поужинали, вот и все. Было в нем что-то… Скользкий он. Заглядывается на каждую девушку. Говорят, он запирался в кладовке с новенькой младшей медсестрой. Я ему не доверяю. Она видела фотографии его яхты и виноградника, но его страничка в «Фейсбуке» была пуста.

Но Курта это все равно не касается.

Он выглядел таким подавленным, что Кайла едва не выложила ему всю правду. Едва. Он хочет усидеть на двух стульях. Каждый вечер возвращается домой к жене. Они всего раз провели выходные вместе – на конференции во Флориде, когда Шейла не смогла поехать. Вместо нее Курт взял с собой Кайлу, но всякий раз на людях делал вид, будто незнаком с ней. Это было унизительно. Я в его жизни лишь на время. Пора бы уже перестать ждать его и подумать о себе. А Дик очарователен, щедр и одинок.

– Прости, Курт, но так и есть. – И она ушла, глотая слезы, но ни разу не обернулась.

Иден дернул ее за руку.

– Что, милый?

– А мы поедем в «Макдоналдс»?

Не самая здоровая пища, но Кайла чувствовала вину… а Иден такой худенький… и вел себя хорошо… да и есть дома нечего…

– Конечно, поедем.

– Ура!

Кайла улыбнулась. Как мало нужно для счастья в пять лет!

Кларисса покачала головой:

– Ты его совсем избалуешь!

– А ты мне не позволишь. – Кайла обняла няню. – Спасибо, Кларисса. Прости меня.

– Все норм. Как экзамен?

– Думаю, хорошо. Справилась почти на час раньше срока.

– Когда будут результаты?

– На следующей неделе. Если пройду, допустят к следующему.

Кайла доучивалась в колледже. Оставалось еще два года. Она вылетела, когда родился Иден: не удалось совмещать работу, учебу и материнство. Теперь, когда сын немного подрос, она вернулась к учебе и уже сдала четыре экзамена за третий курс. Оставался последний. На будущий год будет проще. Иден уже пойдет в школу. Беспокоило ее только одно: переутомление. На днях она уснула прямо за рабочим столом. Доктор Стил разбудила ее нежно, но решительно, и принесла кофе. Было неловко, и Кайла извинилась, но доктор Стил просто взъерошила ей волосы и сказала: «Все хорошо, никто не умер, девочка моя. Просто постарайся побольше отдыхать». Она так на меня посмотрела… Возможно, ей известно про нас с Куртом. Мы, конечно, были осторожны, но как-то раз на стоянке… Матери-одиночке нелегко работать полный день и учиться, но я такую жизнь ни на что не променяю!

Она открыла дверцу новенького «ниссана» и помогла Идену сесть в машину.

– В «Макдоналдс»!

ГЛАВА 21

Женщина на каталке в коридоре больше напоминала покойника, чем живого человека. Белки глаз казались слишком белыми, а кожа приобрела пепельный оттенок.

Эмма мельком бросила на нее взгляд, проходя по коридору, потом остановилась и решила ее обследовать. Главная жалоба была на аноректальное кровотечение. Эмма вернулась к пациентке, чтобы опросить ее. Ей трудно отвечать на вопросы. Монитора нет. Внутривенного катетера нет. Плохо. Эмма пошла к Бренде, сестре приемного покоя.

– Этой пациентке нужна палата.

– Свободных палат нет. – Бренда развернулась и ушла.

Бренда все понимает. Видно, у нее полно работы.

– Кайла, кто сегодня за старшего?

– Джуди. Позвать ее?

– Будь добра.

Кого можно выписать, чтобы освободить место для пациента с ЖКК? [11]11
  Желудочно-кишечное кровотечение.


[Закрыть] В шестой палате женщина ждет осмотра психиатром. От сидения в коридоре в одноразовом халате ей лучше не станет, но беда в том, что в шестой нет мониторов. Второй травматологический пуст. Должно получиться.

– Да?

– Джуди, эту пациентку нужно поместить в палату. Требуется внутривенный доступ и монитор.

– Что с ней?

– Аноректальное кровотечение.

– Сейчас кровь идет?

– Поместим в палату и выясним. Не проверять же прямо в коридоре?

– У нас сейчас нет свободных палат.

– Есть. Во второй никого нет.

– Да, но там не прибрано. И ждут пациента по переводу – его привезет скорая.

– Нет. У нас в коридоре лежит пациентка. Ей нужна палата. Мы не можем себе позволить держать пустой блок в ожидании, что кто-то когда-то приедет.

Джуди пожала плечами, велела Кайле послать уборщиков во второй травматологический и ушла.

И вот так в последнее время все чаще. Прежние друзья от меня отворачиваются. На днях Эмма попросила Алекса осмотреть пациента с сыпью. «У меня и своих пациентов хватает», – фыркнул он в ответ. Бренда и Джуди тоже вели себя как капризные дети. Энн попросила примерить новый халат Эммы. «Похоже, ты перестала считать калории», – ухмыльнулась она под смех сестер. Эмма тоже рассмеялась – что еще ей оставалось делать? – но обиделась. Слава богу, есть Сэл, и он остается другом. Другие врачи – из стационара, хирурги, рентгенологи – ее тоже поддерживали. Даже бывшие недруги готовы были сделать скидку на то, что Эмма совсем недавно в должности. Кто угодно, только не собственные коллеги. Они стараются меня унизить.

– Это все потому, что ты женщина, – сказала вечером того же дня Минерва, когда они встретились в спортзале. – Женщины-начальницы не нравятся никому: ни женщинам, ни мужчинам.

– Почему?

– Мужчинам – потому что подчиняться женщине недостойно мужчины. Женщинами – потому что начальница ты, а не они. – Она утерла пот и указала на стройную блондинку на велотренажере: – Видишь ее?

– Да.

– Я так завидую ее фигуре, что втайне желаю ей заработать грыжу. Сама бы ей это устроила, если бы могла. Вот и с твоими точно так же: они завидуют твоей власти. Хотят увидеть, как ты потерпишь неудачу, как и мне хотелось бы увидеть эту девицу толстой уродиной просто ради того, чтобы самой почувствовать себя лучше, не такой старой развалиной.

– Тебя не назовешь ни старой, ни развалиной!

– Не имеет значения, так ли это на самом деле. Важно, что я так себя чувствую. При виде таких девиц мне неуютно быть собой, так же как при виде тебя неуютно твоим коллегам.

– И что мне делать?

– Держаться. Выполнять свою работу. Быть хорошим врачом, хорошим руководителем. Со временем они привыкнут.

Минерва, неисправимая оптимистка. Надеюсь, она права. Кен меня предупреждал. Не знаю, долго ли я смогу так протянуть. Слишком много вина печень может и не выдержать.

ПАУК

Нашел его.

Два дня я просидел на скамейке, спрашивая огонька у каждого мужчины в белом халате.

Подошел охранник:

– Что вы здесь делаете?

– Жду подружку.

– И кто ваша подружка?

Я показал фотку Джесс. Голую.

Охранник отвел глаза.

– Она работает на кухне. Бросила меня. Хочу ее вернуть.

– Нельзя сидеть здесь целыми днями.

Я ушел.

Обратно я приехал на электроскутере для инвалидов, который увел из «Уолмарта». Заряда хватило ровно на то, чтобы доехать, потом скутер сдох.

Мне ничего не сказали. Нельзя докапываться до калеки.

Этим утром я его нашел.

– Огонька не найдется?

Он посмотрел на меня глазами цвета льда:

– Нет.

– А сигаретки?

– Зачем тебе огонек, если сигареты нет? – усмехнулся он.

От его смешка я похолодел.

Это он.

– Мне не огонек нужен, а доза, шеф.

Он резко вскидывает глаза.

– Нож для разделки рыбы. Он сделал свое дело. Мне нужна еще доза.

– Понятия не имею, о чем речь.

– Конечно. Мы с тобой никогда не встречались. Мне нужна доза. И поскорее. Прямо сегодня.

Он пристально смотрит на меня.

– Можешь не спешить. Вечером меня устроит. Я вернусь в десять и поищу закладку под скамейкой. Может, она там будет. Или нет. Может, мы незнакомы. Или нет.

– Ты уверен?

– Не-а, не уверен. Но у меня остался нож. А еще коробка, фотография и инструкции. Я оставлю их под скамейкой, если найду закладку. Если нет, то, возможно, они заинтересуют полицию.

– Возможно, – соглашается он.

Слезаю со скутера, чтобы размяться. Но я еще вернусь.

ГЛАВА 22

– Что значит ты не знаешь, где она? – выпалила Эмма в трубку.

Джуди обернулась и уставилась на нее.

Я слишком громко кричу. Она отошла к пустующему кабинету рентгенолога и прикрыла за собой дверь, чтобы никто не мешал.

– Вчера вечером она не пришла домой, – объяснил Виктор. – Меня дома не было, ездил на вызов. Но Эмбер говорит, что не видела ее со вчерашнего дня. Девочки тоже не видели. Похоже, Тейлор не заходила домой после школы.

– Ты ей звонил?

– Пять раз. И сообщения писал. Ответа не получил, но она может еще спать.

Почти десять. Вполне возможно. По субботам дочка спит до полудня. Но где она?

– К Кэти домой не ездил?

– Нет. Можешь туда заглянуть?

– Я на работе, черт побери! Смогу вырваться не раньше четырех. Я тоже попробую связаться с Тейлор, но не мог бы ты съездить к Кэти и отзвониться мне?

– Я обещал отвезти девочек кататься на лыжах. Эмбер сегодня обедает с подругами.

– Прости, но я не могу сейчас уехать, – сказала Эмма, выходя в коридор, где царил настоящий хаос.

– Реанимационная бригада, доктор Стил – в блок номер три!

– Мне пора. – Она отключилась и пошла в третий травматологический блок.

Парамедики везли на каталке извивающегося полуголого человека, измазанного рвотой. Дышит. Надевая резиновые перчатки, Эмма принялась считать вопли: «Сукины дети!», вылетающие изо рта пациента. Успела досчитать до трех. Хорошо дышит.

– Что у нас тут? – спросила она, ухватившись за грязные ботинки, чтобы помочь переложить пациента.

– Нашли его без сознания на парковке у «Макдоналдса», – сказал Лу.

– На земле?

– Нет, в грузовике.

– Припаркованном?

Лу кивнул.

– Он был один?

– Да. На водительском месте, пристегнутый.

– Что еще?

– Пульс прослушивался, но парень еле дышал: восемь-десять вдохов в минуту. Сатурация меньше девяноста.

– Давление?

– Было в норме.

– Что потом?

– Дали налоксон.

– Как?

– Интраназально.

– Сколько?

– Два куба.

– Зараз?

– Да. Он пришел в себя и начал ругаться.

Так всегда и бывает. Обламываешь им кайф, и начинается абстиненция. Это больно. Поэтому и не стоит перебарщивать с налоксоном. Нужно дать ровно столько, сколько требуется, чтобы пациент задышал, но не очнулся. Иначе получается как в этот раз. Но если останавливается сердце или дыхание, тут уже не до расчетов. Они приходят в себя и хотят сбежать. Действие налоксона заканчивается быстро. Они выглядят неплохо, уходят, а потом отдают концы. Не лучшая идея.

– Где мой телефон, ублюдки?! Я сейчас адвокату позвоню! Он вас засудит! Всех до единого!

Смешно: у каждого моего пациента оказывается адвокат на кнопке быстрого вызова.

– Пожалуйста, ремни и службу охраны. Меня зовут доктор Стил. Рада знакомству.

Пациент, удерживаемый парамедиками, посмотрел ей в глаза и плюнул. Плевок попал ему же на щеку. Эмма утерла те немногие капли, которые до нее долетели.

– Как вас зовут?

– Сука!

Кто-то рассмеялся.

– Сомневаюсь, что это в самом деле ваше имя. Как себя чувствуете?

Она проверила пульс, прощупала живот и подумала, не послушать ли легкие. Нет уж. Слишком рискованно.

– Наденьте ему маску и принесите ремни. И желательно на этой неделе, а не на следующей!

– Отпустите меня, сволочи! Вы не можете меня здесь держать! Я свои права знаю!

– Мы вас выпустим, как только убедимся, что вы в безопасности.

В ответ последовал новый поток отборной ругани.

Эмма была рада, что он хорошо дышал, ругался вполне членораздельно и на вид не имел никаких повреждений. Вернувшись к столу, чтобы отдать распоряжения, она вспомнила: Тейлор пропала. Проверила телефон. Два пропущенных звонка: один от Виктора, другой – от Эмбер.

Она снова пошла в темный кабинет рентгенолога и позвонила бывшему мужу.

Ответа не было.

Попробовала еще раз.

Снова ничего.

Она не могла заставить себя позвонить Эмбер. Боялась услышать, что Тейлор сеет хаос в их доме и подает дурной пример дочерям. Сейчас ничего не выйдет. Разве можно сорваться и уехать на поиски Тейлор, когда тут такой цирк?

– Кайла, не найдешь кого-нибудь, кто примет у меня смену?

– Эту смену?

– Да. У дочери проблемы. Мне надо уехать.

Кайла сняла трубку телефона. Вряд ли получится. Кто согласится в такую прекрасную субботу сорваться с места и принять смену с середины?

Зазвонил телефон. Эмбер. Эмма вздохнула.

– Привет, Эмбер.

– Эмма, мне очень жаль…

– Да, мне тоже.

– Вчера она с нами позавтракала. Выглядела хорошо. Уехала в школу на автобусе, и больше мы ее не видели.

– Она была вчера в школе?

– Не знаю. Когда она не вернулась вчера днем, я решила, что она пошла куда-то с друзьями. Мы забеспокоились только после того, как Тейлор не появилась сегодня утром. В комнате ее не было. Кажется, она не заходила туда со вчерашнего утра, но точно сказать не могу.

– Ее вещи на месте?

– Там целые горы вещей, и я не знаю, что пропало.

– Компьютер?

– Она взяла его в школу.

– Виктор поговорил с Кэти?

– Он сейчас там.

– Эмбер, у тебя есть контакты кого-нибудь из ее друзей, кроме Кэти?

– Нет.

– Можешь посмотреть у нее в комнате? Вдруг найдешь что-то? Прости, что взваливаю это на тебя, но я на работе и сейчас уехать не могу.

– Конечно. Я перезвоню.

– Спасибо.