Текст книги "Передозировка"

Автор книги: Рада Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 50

Эмма сидела в кабинете, утопая в бумагах. Пришло время перезаключать контракты, и нужно было просмотреть документы всех сотрудников. С личным делом Курта проблем не возникло. Она отложила его папку и взялась за Амбера. По бумагам все выглядело неплохо. Кстати, и сам он выглядел неплохо. Второй отзыв с места работы был из небольшой больницы в Нью-Гемпшире. Что-то насторожило Эмму. Она посмотрела в «Гугле»: Уинстон, штат Нью-Гемпшир. Всего пятьдесят миль от Конкорда. Совпадение? Она позвонила директору уинстонской больницы, доктору Слиму. Тот был немногословен.

– Хороший врач. Компетентный, работает быстро, разве что склонен к позерству. Нет, личных проблем не было.

– Неурядицы с пациентами или персоналом?

Он помялся, но все-таки ответил:

– Нет.

Врет. Боится, что на него подадут в суд. Чертовы адвокаты нас всех доведут до паранойи.

– Пожалуйста, скажите честно! Мне необходимо знать. Строго между нами.

– Ну, если уж на то пошло, он был слишком дружелюбен.

– С девушками?

– Да. Вышел скандал между медсестрами. Две из них подрались, пришлось одну уволить.

Эмма вспомнила рассказ Загаряна о медсестре, которую уволили, а потом та умерла.

– Я думала, дело в наркотиках, – сказала она наугад.

– Ну… Да, без них тоже не обошлось. У Джой были проблемы.

– Что с ней случилось?

– Умерла от передозировки. Думаю, не выдержала мысли о том, что у нее отобрали детей.

– У доктора Амбера были отношения с ней?

– Были. И не с ней одной. Амбер – хороший врач, но просто не способен держать ширинку закрытой. У меня ни с кем из временных работников не было таких проблем, как с ним.

Эмма поблагодарила и повесила трубку. Сидя за столом, она уставилась в одну точку. Это Амбер. Все сходится. Наверняка он.

Она позвонила Загаряну. Его телефон сразу переключился на голосовую почту.

Видимо, Амбер привез пропофол из Нью-Гемпшира. Он был связан с медсестрой, которая выписала препарат. Дик напал и на Джорджа: он в тот день был на работе. Амбер ненадолго ушел с рабочего места, чтобы встретиться в душевой с Джорджем. Тот требовал еще денег. Амбер скрутил его, вколол пропофол и оставил умирать. А сам вернулся к пациентам как ни в чем не бывало. Кто-то нашел Джорджа. Его доставили в неотложку и передали тому же Амберу. Неудивительно, что Дик встревожился!

Но почему он не дал Джорджу просто умереть?

Ага, он не мог! Он был у всех на виду. Каждый сотрудник пристально следил за Джорджем. Приехала полиция. Амбер побоялся рисковать. Поскольку деваться было некуда, он притворился, будто спасает жизнь Джорджу, чтобы отвести подозрения от себя. Считал, что Джордж все равно умрет.

А как же Кен? Неужели его убил Дик? Но зачем?

Нет, Амбер не стал бы резать Кену горло. Он нашел бы более изящный способ. Например, заставил бы Паука сделать грязную работу за него.

Эмма хотела бы передать Загаряну завещание Паука, но как объяснить, откуда она его добыла? Не признаешься же, что вломилась в чужой дом. И все же Эмма не жалела: она была уверена, что Паук причастен к смерти Кена. Она попыталась самостоятельно отыскать бывшую жену погибшего, указанную в его медкарте как ближайший родственник, но телефон был отключен, а адреса не нашлось.

Тупик.

Наконец она дозвонилась до Загаряна.

– Тот бездомный с татуировкой паука, который разыскивал Кена… Через несколько дней его нашли мертвым в снегу. Им занимается коронер. Ближайший родственник – бывшая жена. Если удастся ее отыскать, она может владеть информацией о смерти Кена.

– С какой стати?

Эмма замялась и ответила не сразу:

– Не могу вам сказать. Но я знаю, что у нее хранится кое-что из вещей погибшего. В дупле дуба.

Как же глупо это звучит!

– Мы поищем ее. Эмма, можно вас кое о чем попросить?

– О чем?

– Будьте осторожны. Что бы вы ни сделали, не повторяйте этого. Что бы вы ни нашли, верните на место. С кем бы вы ни говорили, держите язык за зубами. У нас на свободе убийца, и вам с ним не справиться. Он вас раздавит, даже ахнуть не успеете. Пожалуйста, не лезьте в это дело!

Эмма повесила трубку. Больше они не разговаривали.

Я знаю, что это Амбер.

ГЛАВА 51

Эмма взяла в руки халат. Боже, ну и тяжесть! Надо бы повыкидывать барахло из карманов. А я еще удивляюсь, с чего это плечи болят!

Накинув халат поверх уличной одежды, она прошла в отделение. Там царила обычная суматоха, лишь немногим уступающая полному безумию. Во втором травматологическом Амбер в стерильном костюме – комбинезон, капюшон, маска, бахилы – ставил центральный катетер. Похоже, ему никак не удавалось найти подключичную артерию. Он попросил медсестру уложить пациента поудобнее и снова принялся за дело.

Провозится минут десять, не меньше. Эмма посмотрела на часы и быстрым шагом направилась в комнату отдыха врачей. Введя код, она скользнула внутрь и закрыла за собой дверь.

На дешевом зеленом виниловом покрытии дивана дорогая итальянская сумка Амбера из бордовой кожи выглядела инородным телом. Сумка оказалась тяжелой.

Эмма открыла ее: новенький справочник по антибиотикам, массивное руководство по неотложной помощи, видавшее лучшие дни, журнал «Роллинг стоун», дезодорант, зубная щетка, тюбик пасты, пара носков.

Что я вообще здесь ищу? Два коричневых аптечных пузырька, без этикеток, полупустые. В одном – двадцать две белые продолговатые таблетки. В другом – двадцать семь круглых розовых пилюль.

Что это? Нужно прихватить образцы. Черт… Я наоставляла отпечатков. Надо было надеть перчатки! Теперь уже поздно.

Она взяла по две таблетки из каждого пузырька, обтерла пузырьки полой халата и сунула обратно в сумку. Если я стерла свои отпечатки, то и его отпечатков там больше нет. Зато мои теперь наверняка повсюду. Вот дура! Но что уж теперь.

Взгляд на часы. Восемь минут. Пора убираться отсюда. Напоследок она осмотрелась. В углу висела красная лыжная куртка Амбера.

Эмма порылась в карманах: бумажник, кредитки на его имя, удостоверение медработника, деньги – пара сотенных, несколько двадцаток и куча десяток. Паспорт. Она открыла книжечку: на его имя и с его фотографией; кажется, действителен. Она положила паспорт на место. В другом кармане – телефон, бумажные салфетки, монеты, презервативы, энергетический батончик, спички, коричневый конверт. Эмма открыла конверт. Фотографии.

Она принялась их просматривать: заснеженные склоны, горнолыжные трассы, яхта, виноградник – прошло двенадцать минут – снова деревья в снегу, голая девушка, машина… Девушка!

Эмма вернулась к снимку.

С фотографии ей улыбалась голая Тейлор.

Дверь открылась.

ГЛАВА 52

Амбер вошел и закрыл за собой дверь.

– Так и знал, что не стоит брать ее с собой, – сказал он, садясь в рабочее кресло и подкатываясь в нем к двери. – Но Тейлор настаивала. Ей хотелось, чтобы я запомнил ее такой.

Эмма застыла, глядя на него.

– И что ты теперь будешь делать? – негромко поинтересовался он.

Ее душила ярость. Настолько, что мозг, казалось, пылал, и мысли путались. Эмме хотелось плакать, хотелось орать, но больше всего хотелось причинить ему боль. Адскую боль.

К счастью, жизнь с сумасшедшей матерью научила ее, что поддаться злости означает проиграть. Она глубоко вдохнула и загнала гнев в самый глубокий и темный уголок мозга. Она даст ему волю потом.

– По поводу чего?

– По поводу этого, – он кивнул на фотографию.

– Думаю, ничего. Тут уже поздно вмешиваться. Надеюсь, ты хотя бы дал ей хороший опыт. Первый раз – это очень важно, особенно для девушки. Мне бы хотелось, чтобы ей нравился секс. Это весело.

– В самом деле?

Ну, не совсем. Но ему она говорить об этом не собиралась.

– А вот о том, что ты торгуешь наркотиками, я сообщу полиции, мистер Передоз. И тебя надолго закроют.

– Нет, ты этого не сделаешь, – рассмеялся он.

– Почему же?

– Я поимел твою Тейлор. Во всех смыслах.

– Это как?

– Как думаешь, кто продавал мою наркоту? Кто подсадил на таблетки ее приятелей и собирал с них деньги?

– Кто? – с улыбкой спросила Эмма, чувствуя, как по спине катится холодный пот. Не может быть!.. Да, может.

– Тейлор. Если сяду я, сядет и она. На самом деле она и была дилером, а я просто поставлял ей товар. Как думаешь, хорошо будет дочурке за решеткой? – спросил Амбер.

– Да уж, несладко придется. Ни косметики, ни телефона…

Эмма подкатила другой стул и села напротив Амбера, небрежно скрестив ноги и сунув руки в карманы. Скальпель был на месте, в правом кармане. В неотложке невозможно предугадать, когда понадобится что-нибудь разрезать.

Она проверила другой карман. Там лежал пузырек с глазными каплями. А еще флакон реагента на основе концентрированного спирта для определения в кале скрытой крови. Эмма по собственному опыту знала, что путать эти жидкости не стоит. Как-то вечером она нечаянно капнула в глаз реагентом, а потом неделю не могла разлепить век. Чистый спирт. Его даже проглотить лучше, чем попасть им в глаз.

Она поправила на шее стетоскоп. Добротный и тяжелый. Неплохое оружие. После смерти Кена она неплохо научилась им пользоваться, практикуясь у себя в подвале: могла поразить цель метрах в полутора от себя одним движением кисти.

Эмма откинулась на спинку стула, вытянула ноги и вежливо улыбнулась:

– С другой стороны, она сможет закончить учебу, не прогуливая школу. Получит нормальное образование.

– В самом деле? Ты готова так поступить с собственной дочерью?

– Я? Нет, конечно. Я никогда не причиню зла своей дочери. А вот ты это сделал. Кстати, ребенок от тебя?

– А что Тейлор тебе рассказала?

– Сам знаешь. Ты же ее научил, – улыбнулась Эмма. – Отвечай, ребенок от тебя?

– Вероятно.

– Очень хорошо. С такими родителями малыш получится красивым и смышленым.

– Ты обещала ей помочь с абортом.

– Ага, обещала. Но это было тогда. А сейчас – другое дело. Уж как-нибудь переживу зятя-наркоторговца. Я даже могу позаботиться о ребенке, пока вы оба сидите в тюрьме, или нанять няню. Ты кого больше хочешь – девочку или мальчика?

Лицо Амбера побледнело и заострилось, как лезвие топора.

– Блефуешь! Ты никогда не принесешь в жертву собственную дочь!

Эмма молча улыбнулась.

– У тебя нет доказательств!

– О, доказательства-то у меня есть. Пузырьки у тебя в сумке. Слова Тейлор. Ах да… И та медсестра в Нью-Гемпшире – Джой, кажется? Она оставила письмо.

– Не оставила. Не городи ерунды! Не было никакого письма!

– Выходит, ты лично проверил?

Дик помрачнел и уже начал подниматься на ноги, когда из динамиков донеслось:

– Доктора Амбера вызывают в третий блок.

В ту же секунду он бросился на Эмму.

Вот теперь пора. Она выпустила гнев на волю из темного уголка, и он ее окрылил.

Первый удар опрокинул кресло Эммы, но она уже успела вскочить на ноги и шагнула в сторону, поэтому Амбер по инерции пролетел мимо, врезавшись в стену. Она схватила стетоскоп и занесла его над головой. Противник снова бросился в атаку, готовясь пустить в ход кулаки. Удар стетоскопа пришелся ему чуть ниже левого глаза. Треснула скуловая кость.

Он заорал и пошатнулся, но не упал. Теперь враг был уже слишком близко, и Эмма бросила бесполезный на таком расстоянии стетоскоп. Правой рукой она схватилась за скальпель и пальцем сбросила колпачок, опрокидываясь на спину под весом Амбера. Когда они упали, он оказался сверху. Снова ожили динамики:

– Доктора Амбера вызывают в третий блок.

Он не придет.

Дик придавил Эмму к полу и потянулся правой рукой к ее горлу. Она занесла скальпель, собираясь вскрыть ему сонную артерию, но передумала. Тут все кровищей зальет. Да и очень уж хочется увидеть, как его посадят. Поэтому она нацелилась на правую руку. Скальпель аккуратно рассек запястье. Амбер взревел. Я его достала. Отлично.

Она бросила скользкий от крови скальпель. Амбер схватил ее за горло другой рукой и начал душить. Эмма изворачивалась под ним, нащупывая левой рукой флакон с реагентом, с которого за время разговора свинтила колпачок. Выхватив флакон, брызнула жидкостью ему в глаза. Мимо.

– Доктора Амбера вызывают в третий блок! – в отчаянии умолял голос в динамике.

Надеюсь, кто-нибудь позаботится о третьем блоке.

Эмма снова сдавила пластиковый флакон. Душераздирающий вопль показал, что на этот раз она попала в цель. Сталкивая с себя поверженного противника, она почувствовала укол в правое бедро, но не обратила внимания. Освободившись, она встала и открыла дверь. Окровавленный Амбер пытался протереть глаза здоровой рукой. Эмма вышла и захлопнула дверь.

И все вокруг потемнело.

ГЛАВА 53

Эмма открыла глаза. Подвесной потолок. Лампы не горят. Она попыталась сесть, но не смогла. Правая рука не двигалась, левая – тоже.

Инсульт?

Она попробовала пошевелить ногами. Это получилось. Повернула голову вправо – стена. Повернула влево – дверь. Закрыта. Снаружи свет, шум. Шум неотложки. Она сжала и разжала кулаки – обе руки работают. Плечи тоже. Запястья болят.

Не инсульт. Тогда что?

Она подняла голову и огляделась. Она лежала на каталке, одетая в синий одноразовый костюм для психиатрических пациентов. Запястья и щиколотки были зафиксированы. Ей был виден угол стола медсестры, и Эмма поняла, что находится в шестой палате – одной из трех палат для психиатрических пациентов.

Ее связали в собственной неотложке. Выходит, я теперь пациент?

Открылась дверь, и вошел Амбер.

– Как дела?

– Отлично. Отдыхаю. А у тебя?

– Замечательно.

Врет. Над левым ухом у него красовалась шишка размером с гусиное яйцо. Глаза опухли так, что даже цвет было не различить. Перебинтованная правая рука висела на перевязи. А я хорошо поработала. Потом она вспомнила, что прикована к каталке, и сочла, что все же поработала недостаточно.

– Приезжала полиция. Я сказал им, что у тебя случился нервный припадок, когда ты узнала, что я встречаюсь с твоей дочерью. Ты напала на меня и попыталась убить. К счастью, у меня оказалось при себе седативное, и это спасло мне жизнь.

– Неплохо придумано, – согласилась она.

Значит, вот что это был за укол. Надо было догадаться. Я не догадалась. Один – ноль в пользу Амбера.

– Кетамин?

Амбер улыбнулся и кивнул.

– А ты действительно неплохо соображаешь для женщины. Мне это нравится. Предлагаю сделку. Я скажу, что ты была сама не своя из-за дочери и напала на меня, но не стану выдвигать обвинения, если ты умолчишь о наркотиках. Ты все равно ничего не сможешь доказать.

– А как насчет тех двух пузырьков в твоей сумке? И насчет Тейлор?

– Пузырьки теперь лежат в кармане твоего халата. На них твои отпечатки. Только твои – я всегда беру их исключительно в перчатках. По мне, так это наша доктор Стил приторговывает наркотиками. А что касается Тейлор, то как думаешь, на чьей стороне она выступит?

Эмма уже давно утратила всякую надежду наладить отношения с Тейлор. Вранье дочери лишь подтверждало, что было глупо доверять ей. Тейлор никогда не поддержит меня против Дика. Он победил.

Он перетащил на свою сторону ее дочь. Замарал репутацию Эммы. Уничтожил почти все, что было ей дорого. Она его презирала.

– Ты умен. Даже очень умен. Обходителен, очарователен и привлекателен. Ты играешь людьми. Кружишь головы невинным девушкам. Скажи, тебе от этого легче?

– Да. Мне в жизни не было так хорошо.

Амбер подтащил стул к изголовью и сел, закинув ногу на ногу и положив на колено забинтованную руку. Лицо его напоминало картину Пикассо, но настроение было приподнятым. Он заговорил, быстро и эмоционально:

– Я ненавижу тебя. Ненавижу людей вроде тебя, которые считают, будто они лучше меня. Помнишь, ты назвала меня лицензированном наркоторговцем? Сказала, что я должен действовать как врач. Так вот послушай. Моя мать была наркоманкой. Отца я ни разу не видел. Я рос на улице, не зная, когда удастся в следующий раз поесть. В девять лет я научился покупать и продавать. Мать отправляла меня за дозой. Я видел такие вещи, которых ни один ребенок не должен видеть, и терпел такое, чего ни один ребенок не должен терпеть. Мне приходилось идти на все – буквально на все, – лишь бы раздобыть ей дозу. Когда она получала свое, то становилась благодарной и любящей. Я был ее милым мальчиком. До следующего утра. Назавтра она просыпалась, дрожащая и полубезумная, и отправляла меня за новой дозой. И так день за днем. Я и провел детство, торгуя собой, чтобы помочь матери. Однажды она не проснулась. Когда я попытался ее разбудить, она уже окоченела. Ее увезли в морг, а меня отдали под опеку. Там тоже было весело: всякие бедолаги, семья за семьей, для которых я был дармовой рабочей силой и возможностью сорвать свою злость на тех, кто умнее их, грамотнее и трудолюбивее. Я окончил школу, колледж, потом медицинский, пользуясь теми навыками, которые усвоил еще ребенком. Как же было здорово отплатить их же монетой тем, кто доставил мне столько горя! Теперь я богат, силен и свободен. Я могу получить все, что захочу, и всех, кого захочу. И мне хорошо. Действительно хорошо. Ты не представляешь, какое удовольствие видеть тебя связанной, словно какую-то чокнутую, в собственном отделении. Что бы ни случилось дальше, тебе будет слишком стыдно снова сюда вернуться. И этого добился именно я. Да, мне очень хорошо. Я тебя переиграл и теперь уничтожу. Хотя… Ты сама себя уничтожишь. Ты уже на полпути к этому. Мне бы и за сто лет не разрушить твою жизнь так основательно, как сделала ты сама.

– Как насчет совращения несовершеннолетней?

– Читайте законы, доктор. В возрасте Тейлор это уже не работает. К тому же кто подаст заявление? Ты, которая напала на меня и лишь чудом не убила? Брось! – рассмеялся Амбер. – Тебе конец, Стил. Дочь тебя ненавидит, карьере конец, да еще и за решетку можешь угодить за торговлю наркотиками. Вот смеху-то будет! А о Тейлор я позабочусь. Она войдет в мой бизнес и всему научится. У нее неплохо получается. Образование ей до лампочки. Колледж ее не интересует. А вот продавать она обожает! Ты будешь ею гордиться, когда выйдешь из тюрьмы. Сколько тебе дадут за покушение на убийство? Десять лет? Двадцать? Ты потеряешь лицензию и друзей, которые у тебя еще остались. Можешь пойти работать в «Макдоналдс». Если туда берут сидельцев… Умеешь жарить гамбургеры?

– Нет. Предпочитаю домашнюю еду. А ты?

– Ну, научишься в тюрьме. Говорят, сейчас там учат всяким профессиям. – Амбер направился к двери.

– Зачем ты убил Кена?

– Я его не убивал.

– За тебя это сделал Паук.

– Умничка.

– Зачем?

– Он хотел избавиться от меня. Только я отладил новую сеть вместо той, в Нью-Гемпшире… Пришлось бы снова переезжать, а это, видишь ли, плохо для бизнеса.

– Паука тоже ты убил?

– Не я. Он умер от передоза. Я просто дал ему фентанил. Чистый фентанил.

– Зачем?

– Он мне был больше не нужен. Стал обузой.

– А Джордж?

– Он оказался слишком жадным.

– Ты – само зло!

– Вот это комплимент! Спасибо!

ГЛАВА 54

Эмма ненавидела Амбера всей душой. Такой сильной ненависти она в жизни не испытывала. Да и более мерзкого типа не встречала. Она должна его уничтожить.

Надо что-то придумать.

А если меня посадят?

Да ладно, хуже уже не будет! Я попусту растратила собственную жизнь. Играла роль, стараясь быть такой, какой меня хотели видеть, вместо того чтобы оставаться самой собой.

Сначала моя мать. Я пыталась быть хорошей дочерью, чтобы угодить ей. Но угодить ей было невозможно. Она и маркизу де Саду дала бы фору.

Потом Виктор. Я пыталась быть женщиной, которую он хотел видеть рядом, чтобы он любил меня и остался со мной. Но когда появилась Эмбер, я осталась в прошлом.

Теперь Тейлор. Я ее мать. Она должна бы любить меня, нуждаться во мне. Ха! Да если бы я утонула на заднем дворе, она бы только разозлилась, что я испортила бассейн.

Я никогда и никому не была нужна.

Всем было на нее плевать. Даже ей самой.

Она лежала одна в темноте, прислушиваясь к звукам. Громкоговорители, сирены, стук каталок в коридорах. Приглушенные голоса медсестер, ее подруг, всего в считаных метрах.

Никто не зашел.

Ее коллеги, те, кто был ей ближе собственной семьи, отказались от нее.

Рядом не было, никого. Значит, нужно позаботиться только об одном человеке.

Не о Тейлор – ее проклятии с самого рождения. Не о Викторе, бросившем ее. Не о матери, из-за которой у нее в голове заварилась такая каша.

О ней самой, об Эмме.

Она изо всех сил старалась угодить миру, но потерпела поражение.

Пусть теперь мир думает о себе сам.

Пора поставить на первое место Эмму.

Привязанная к каталке и обвиняемая в преступлении, которого не совершала, она вдруг ощутила полный покой. Груз забот свалился с плеч – завтрашнее дежурство, Амбер, Тейлор, разбирательство по жалобе. Побежденная, связанная, униженная перед родным отделением, она наконец почувствовала себя свободной.

И уснула.

Амбер не поверил своим глазам, когда вернулся.

Эмма размеренно дышала во сне.

Он проверил пульс: четкий, ровный.

Вена просматривается отлично. Для профессионала – плевое дело.

Он нащупал в кармане шприц.

И ощутил на себе чей-то взгляд.

Он огляделся. Никого.

Шприц.

Снова буравящий взгляд.

Мурашки побежали по коже.

Он вышел в коридор.

Это подождет.