Текст книги "Любовь цвета боли (СИ)"
Автор книги: Полина Жилинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
И вот снова лес. На этот раз мы ювелирно летим над кронами, не задевая верхушки. Вороны не отстают. Наконец за лесом вижу свободное поле. Но вот незадача – кукурузное.
– Пробуем, Михалыч, нужно дотянуть до убранного участка, – слышу голос Макара позади. – Оля, группируйся.
Незамедлительно присаживаюсь на корточки и крепче сжимаю пальцы на петлях. Перед глазами оказывается маленькое окошко, и я невидящим взглядом смотрю на лес, который мы только что пролетели. Вздрагиваю от неожиданности, когда корзина громко шуршит дном по высокой кукурузе. Сзади присаживается Макар, тоже цепляясь руками за петли, и я оказываюсь в своеобразном коконе. Очень хочется сказать ему что-то ласковое, а затем пообещать убить собственноручно, если мы, конечно, выживем, но все слова застревают у меня в горле.
Бам!
Не успеваю ничего понять, так как происходит ощутимый удар, от которого я подпрыгиваю и вновь приземляюсь на корточки. Корзину опрокидывает, нас тащит по траве. Если бы не Макар, на чьей груди я практически лежу, наверное, я здорово бы покалечилась, потому что швыряет нас нехило. Шар замедляется, и мы останавливаемся. Макар резво снимает с себя мою тушку и выпрыгивает из корзины, подхватив меня под мышки, вытаскивает и осторожно кладет на траву.
– Полежи пока.
Ну конечно, полежу, а что мне еще делать? Я вообще не уверена, что в ближайший час смогу ходить, потому что ноги, да что там ноги, я вся дрожу от пережитого стресса, словно осиновый лист на ветру.
Лениво поворачиваю голову в сторону нашего шара. Михалыч на пару с Макаром, навалившись на купол, пытаются вытеснить оставшийся воздух, чтобы шар не унесло восвояси.
Как же я люблю землю. И даже влажная, я надеюсь, что только от утренней росы трава, на которой я лежу, не доставляет никакого дискомфорта. Оборачиваюсь к кукурузному полю и натыкаюсь взглядом на пару-тройку ворон неподалеку. Вот жешь упорные птицы! Одна из них, по-видимому, самая любопытная, слегка склонив голову с длинным клювом набок, как мне кажется, с весьма недвусмысленным интересом рассматривает меня в ответ.
– Кукурузу ешь, живая я!
Недовольно каркнув в ответ, разворачивается и вальяжно идет к своим сородичам. Неожиданно для самой себя громко смеюсь, прикрывая рот рукой.
По-моему я только что разговаривала с вороной. На полном серьезе.
Надо мной, загораживая солнце, нависает крупная фигура Макара. С легким прищуром он наблюдает за мной некоторое время, затем опускается на траву рядом и подтягивает к себе на колени.
– Ну, всё, – прижимает крепко и утыкается носом в висок.
Некоторое время молча слегка покачивает на руках, терпеливо слушая мой идиотский смех, который я никак не могу унять.
– Самый безопасный вид воздушного транспорта, говоришь? – немного успокоившись, спрашиваю.
– По статистике, да.
– Ну ее в пень, твою статистику.
– Согласен.
Вот стукнуть бы его чем-то тяжелым в этот момент или вон ворон натравить, но силы как-то разом покидают мое бренное тельце, даже языком ворочать не хочется. Так и сидим, молча пригревшись под лучами сентябрьского солнца. Из-под полуопущенных ресниц наблюдаю за суетящимся пилотом, который сворачивает сдувшийся купол.
Вдалеке слышится звук двигателей, и через пару минут из-за поворота показываются два внедорожника и машина Макара. Приехавшие мужчины оперативно грузят гондолу в кузов автомобиля, помогают свернуть шар и уезжают. Макар мягко отстраняет меня и поднимается на ноги. Растягиваюсь блаженно на травке и прикрываю глаза, вслушиваясь, как монотонно шуршат листья кукурузы и заливисто щебечут птицы.
Сквозь полудрему слышу шорох. Приоткрываю один глаз. Ух ты! Оказывается, еще и пикник предусмотрен сегодняшней развлекательной программой. Тем временем Макар, расстелив на траве красное в черную клетку покрывало, копошится в большой плетеной корзине. Выудив прозрачные судочки с клубникой и виноградом, коробку шоколадных конфет, достает бутылку шампанского и два бокала. Поворачиваюсь на бок, подперев рукой голову.
– Сейчас будем торжественно тебя посвящать в воздухоплаватели и присваивать графский титул! – откупоривая шампанское, подмигивает.
– С ума сойти! Всю жизнь мечтала стать графиней, – прыскаю.
– Не смейся, женщина! – грозно сдвинув брови, двигается ко мне с бутылкой в руках. – Много ты понимаешь!
Приблизившись, опускается на колени и свободной рукой выуживает зажигалку из кармана джинсов.
– А это еще зачем? – опасливо сажусь и отползаю немного.
– Поджигать тебя будем.
– Графский титул присваивают посмертно, что ли? Я тогда, пожалуй, обойдусь.
– Ты знаешь, кто первый испытал полет на воздушном шаре? Петух, утка и баран.
– И что? Их потом тоже сожгли?
– Нет, казнили только барана.
– Кошмар! За что?
– За то, что много разговаривал. Давай иди сюда.
– Ты сейчас серьезно, что ли? – интересуюсь, всё еще искренне веря, что это шутка.
– Серьезней не бывает.
– Может, ну его, это посвящение, – выдавливаю самую милую улыбку, на которую только способна.
– Да не бойся ты, – широко улыбается Макар, приближаясь. – Этапы посвящения символизируют стихии. Мы подожжем маленькую прядку волос. Огонь означает горелку. Потушим огонь шампанским. Это символизирует стихии воды и воздуха. Ну и напоследок как следует, изваляем тебя вон в том стоге сена. Голенькую.
По тому, как загорается взгляд Макара, когда он говорит про стог сена, понимаю, что меня где-то очень даже профессионально надувают.
– А сено что символизирует?
– Стихию земли, – сощурившись, с кривой усмешкой на губах поясняет.
– А чего именно голенькой-то?
– Чтобы ты лучше прониклась силой природы.
– Вот признайся честно! Ты этот весь бред только что придумал?
– Про сено и тебя голенькую – как только приземлились, и стог попал в мое поле зрения.
Ну да! Кто-то от пережитого стресса отходил и с воронами разговаривал, а кто-то представлял, как будет валять меня на стоге сена.
Просто поразительно!
Но, как показала практика, зря я удивлялась. Проникались мы природой долго и качественно, со всем самозабвением, на которое только были способны, и насколько позволяла разгулявшаяся фантазия Макара. Пили самое вкусное в мире шампанское, кормили друг друга ягодами и шоколадом, отгоняли наглых ворон от нашего импровизированного стола и вновь поддавались силам стихии.
А еще мне вручили грамоту, в которой я названа ни больше, ни меньше графиней Ольгой Вересовой, хозяйкой и единоличной владелицей сердца графа Макара Багирова.
Оказывается, не так уж и страшно летать на воздушном шаре.
Глава 23
Ольга
Неделя пролетела незаметно, наступил день «икс». На душе довольно скверно, тяжесть принятого решения давит непомерной ношей. Всем своим нутром я искренне хочу остаться с Макаром, дать нам шанс, но в то же время понимаю, что нахожусь в некой капсуле.
Рано или поздно я всё равно должна вернуться к привычной жизни. Только так у меня появится возможность до конца разобраться, что действительно мне нужно и правильно ли поступаю.
Всю эту неделю я провела словно в сказке. Наконец расслабившись, нырнула с головой в водоворот страсти, любви и нежности, пустив всё на самотек. Никогда бы не подумала, что Макар, оказывается, такой романтик. Каждый миг отведенного нам времени он старался использовать по максимуму, отложив работу, дела, встречи.
Вечерние прогулки по набережной, романтический ужин на палубе прогулочного катера под полной луной в сопровождении тихих, чуть дрожащих звуков скрипки. Уютные, по-семейному спокойные вечера перед камином за чашечкой ароматного кофе, плавно перетекающие в наполненные страстью ночи.
Этот ненормальный даже пытался уговорить меня прыгнуть с парашютом, на что я, конечно же, ответила категорическим отказом. В памяти еще слишком свежи воспоминания о нашей «мягкой» посадке, а к воронам я теперь так вообще испытываю чувство крайней неприязни.
За две недели, проведенные рядом с Макаром, я, кажется, прожила целую жизнь.
Не чужую – свою.
Испытала весь спектр эмоций, который подвластен человеческому разуму, начиная от ненависти и заканчивая любовью. Да, именно это чувство незаметно поселилось в моем сердце, плотно пустив корни.
– Ты чего так рано встала? – теплые мужские руки нежно ложатся на плечи.
– Не спится что-то.
Обходит качели и присаживается на корточки, заглядывая в глаза таким родным и всё понимающим взглядом.
Этот момент, наверное, на всю жизнь отразится у меня в памяти.
Столь полюбившаяся мне березовая рощица, мягкие садовые качели, на которых я сижу в окружении подушек, укутавшись в пушистый плед, невероятно красивый рассвет и темные, словно крыло ворона, любимые глаза напротив.
Обхватив своими руками мои, подносит к губам и поочередно целует самый центр ладони.
– Это необязательно, Оль, – прижимается колючей щекой к моей раскрытой ладони и трется об неё, прикрыв веки. – Оставайся, – роняет глухо.
Раздираемая противоречиями смотрю на Макара.
Такого сильного и в то же время неуловимо ранимого.
– Я не могу, Макар.
– Черта с два! – порывисто поднимается на ноги и отходит, нервно проведя рукой по взъерошенным волосам. – Тебе же хорошо со мной. Зачем? Вот скажи, зачем тебе уезжать?
– Потому что моя жизнь не вертится только вокруг тебя и наших отношений, – устало тру переносицу, пытаясь привести мысли в порядок.
Мы осознанно оттягивали этот разговор, и вот, по всей видимости, пришло время объясниться.
– Даже так?
– Макар, как ты не понимаешь, что для тебя с моим появлением особо ничего не изменилось? Ты продолжаешь свою привычную жизнь, ходишь на работу, встречаешься с друзьями, партнерами, живешь у себя в доме, в конце концов. А для меня же, напротив, всё круто изменилось, перевернулось с ног на голову. Мне нужно вернуться к привычной жизни, выйти на работу…
– И? Что еще тебя там ждет, кроме работы? Думаешь, что, согласись ты остаться, я запру тебя в доме и отрежу от окружающего мира? Хочешь ходить на работу? Да ради бога. Хочешь видеться с друзьями, родственниками? Пожалуйста. Надоест тебе моя рожа, захочешь побыть одна – дом большой, комнат много.
– Макар…
– Может, ты не понимаешь, малышка, но я хочу, чтобы ты осталась со мной рядом в качестве любимой женщины, а не пленницы. Плюнь ты на этот договор. Позволь, наконец, себе быть счастливой и сделай счастливым меня.
– Мне это нужно. Мне нужно вернуться домой.
– Почему? Я что-то сделал не так?
– Нет, всё так… Просто… – поднимаюсь на ноги, скинув плед, и подхожу к нему, вглядываясь в полные непонимания глаза. – Мне нужно разобраться в себе. Понимаешь? Понять, что я чувствую.
– Оля, – рычит предупреждающе. – Вот этими своими заявлениями ты ни капли не облегчаешь мне задачу. Что мне сделать, чтобы ты передумала? Скажи, что?
– Макар, я прошу тебя, мне и так нелегко…
– Мне, знаешь ли, тоже несладко. Всю жизнь мечтал услышать от женщины, без которой дышать свободно не могу, что ей нужно, чтобы я отвалил, и дать ей свалить по-тихому.
– Я не сваливаю…
– А как это называется?
– Назовем это паузой.
– Великолепно, – взмахнув руками, отходит в сторону и прикуривает, остервенело чиркая зажигалкой.
Обхватываю себя руками, ежась от корки льда, что постепенно разрастается в груди, покрывая душу изморозью.
– Сколько тебе нужно времени? На сколько мне нужно тебя оставить в покое? Сколько ты будешь решать, чего хочешь? Неделю? Две? Месяц? Год?
– Господи, Макар, я не знаю… – хочу добавить «понадобится ли вообще это время», но не успеваю, так как он, вышвырнув окурок прямо на идеально остриженный газон, стремительно шагает ко мне.
– Ты ведь не думаешь, что я буду сидеть на лавке запасных и бездействовать? Черта с два тогда ты меня знаешь, девочка, – обхватывает за плечи и притягивает к себе, наклонившись так низко, что наши губы почти соприкасаются. – Ладно, если бы я видел, что противен тебе. Что ты ничего не чувствуешь. Но, Оля! Тебя же кроет не хуже меня. Может, ты и не испытываешь того же, что и я, но черта с два я позволю тебе забыть то, что чувствуешь сейчас.
– Я и не хочу забывать, – касаюсь слегка колючей щеки. – И не ставлю на нас крест, но мы не можем всю жизнь оставаться вот так, в вакууме. Рано или поздно и тебе, и мне нужно влиться в привычный для нас уклад.
Он долго смотрит на меня.
На долю секунды мне кажется, что сейчас он схватит меня в охапку, утащит в дом и запрет на амбарный замок в своем логове.
И я затаив дыхание жду…
Мне не хочется воевать с ним… Возвращаться к самому началу, туда где его желания стоят на первом месте. Где его слово закон.
– Хорошо, – прикрыв глаза, цедит сквозь зубы. – Пусть будет по-твоему.
– Спасибо, – шепчу ему в губы, приникая ближе к груди и зарываясь пальцами в густые короткие волосы. – Я, правда, ценю то, что ты делаешь.
– Господи, Оля, замолчи, – и со стоном впивается в губы настойчивым, наполненным горечью поцелуем.
Сильные руки прижимают так крепко, что, кажется, мои только зажившие ребра вот-вот треснут.
– Я люблю тебя. Слышишь? Люблю так, что кишки сворачивает в тугой узел, – шепчет в исступлении.
– Я знаю, – отвечаю тихо. – Я знаю…
Глава 24
Макар
Пытаюсь в который раз вникнуть в текст лежащего передо мной документа и чертыхаюсь про себя. Я читаю одну и ту же строчку уже раз пятый, наверное.
– Макар, я, конечно, всё понимаю. Но ты будешь их подписывать или я зря приперся в такую рань?
Перевожу взгляд на Руслана, который, развалившись в кресле напротив меня, комкает чистые листы и метко закидывает их в стоящую чуть поодаль корзину для канцелярского мусора.
– Чего это ты такой веселый с самого утра? – бросаю в раздражении, наблюдая за весьма довольной физиономией друга.
– А че мне грустить-то? Не от меня же баба уходит.
– Я смотрю, у тебя мозги сильно давят на черепушку, так сейчас я это исправлю.
– Ну ты дерганый. Вы как дети малые, ей-богу.
– Просто заткнись. Ладно? – хватаю со стола ручку и ставлю ряд размашистых подписей.
Закрываю папку и толкаю по столу, в сторону Руслана. Тот ловит ее на подлете, накрывая ладонью.
– Если ты не хочешь, чтобы она уходила, то с какого перепуга отпускаешь? Вы, как я заметил, довольно неплохо сошлись.
– Потому что обещал.
– П-ф-ф… С каких это пор ты не можешь найти лазейку, чтобы обойти свои же слова? Ты иногда такие вещи проворачиваешь, что все вокруг в ступор впадают. А тут не можешь справиться с бабой?
– Она не просто баба.
– Да понял я уже, что ты совсем с катушек слетел со своей Олей.
Внезапно нас прерывает тихий стук в дверь.
– Ой. Я вас отвлекла?
Зависаю, глядя на Олю, застывшую в дверном проеме. Домашнее мягкое голубое платьице так ладно сидит на ее тоненькой фигурке, оттеняет и без того охрененно голубые глаза.
– Нет, мы уже закончили, – выхожу из-за стола.
– Здравствуй, Оленька, – машет рукой и лыбится этот шут гороховый.
– Здравствуй, Руслан, – отвечает Оля, тепло улыбаясь. – Тетя Зина приглашает всех к завтраку.
Подхожу и, приобняв за талию, веду малышку прочь из кабинета. Краем глаза подмечаю, что Руслан, прихватив папку, двигается вслед за нами. На кухне отодвигаю стул, помогаю Оле разместиться за круглым обеденным столом, доверху заваленным едой.
У нас что, праздник?
Руслан с довольной миной усаживается напротив и тянется загребущей лапой к мясной нарезке; подцепив кусочек салями, с аппетитом жует.
– Что? – завидев мой взгляд, вопросительно разводит руками. – Я, между прочим, завтрак точно заработал: гонял с самого утра по всему Питеру, собирая документы на подпись. Так что в этом месяце жду прибавки к зарплате за услуги секретаря и курьера.
Оля, пряча улыбку, накладывает глазунью и свежие овощи себе в тарелку. В этот момент я как никогда остро ощущаю ту самую теплую домашнюю атмосферу, витающую в воздухе. Сердце опять ухает в самые пятки, стоит только вспомнить, что я, пусть и на время, лишусь этого. Всё утро ощущаю противно сосущую пустоту в груди.
Сажусь рядом с Ольгой и тянусь к еще теплому круасану. Разрезав его, щедро смазываю пастой из авокадо со специями и кладу пару ломтиков форели. Протягиваю малышке, она всегда делает себе такой сэндвич на завтрак. Оля благодарно улыбается и с нескрываемым наслаждением впивается в него острыми зубками. Кладу себе в тарелку яичницу с большой порцией бекона и принимаюсь за еду.
– Какие планы на сегодня? – лениво тянет Руслан, не переставая изучающе смотреть на Ольгу.
Поднимаю на него тяжелый предупреждающий взгляд. Но этот смертник лишь криво усмехается и вновь с плохо скрываемым любопытством глядит на нее.
– Сегодня нас пригласили на праздничный ужин. У Павла Борисовича юбилей, – с легкостью поддерживает беседу Оля, не замечающая переглядываний.
– Очень занимательно, – кивает насмешливо. – А потом, как я слышал, вы нас покидаете?
– Да, мне пора выходить на работу, отпуск, к сожалению, закончился, – замерев на мгновение с вилкой в руках, отвечает малышка.
– Скажу вам по секрету, – перейдя на громкий шепот, Руслан наклоняется ближе к Ольге. – Макар крайне расстроен вашим предстоящим отъездом. Вы уж долго не маринуйте его, а то он никому жизни не дает, когда у него плохое настроение.
Позади нас что-то громко падает и с гулким звуком катится по плитке. Мы практически синхронно оборачиваемся на Зинаиду, кинувшуюся поднимать скалку с пола.
– Да что ж такое-то, – причитает пожилая женщина себе под нос. – Всё из рук сегодня валится.
В комнате воцаряется тишина. Кидаю недовольный взгляд на Руслана.
– Так, ладно, – вытерев руки о салфетку, он спешно поднимается на ноги. Думаю, мне уже пора. Дела, как говорится, не ждут.
– Причем давно, – добавляю, вновь приступая к еде.
Обойдя стол, Руслан подходит к Ольге и, сграбастав своими лапами ее ладонь, подносит к губам.
– Было очень приятно познакомиться с женщиной, скрутившей рога моему другу. Я вами искренно восхищен, мадам.
Так, ну хватит.
Поднимаюсь на ноги, с грохотом опрокидывая стул, шагаю в сторону этого недоделанного купидона. Тот, напоследок подмигнув Ольге, отскакивает, обходит меня и, наконец, убирается из кухни. Поднимаю стул и сажусь на место. Перевожу хмурый взгляд на посмеивающуюся Олю.
– Я рад, что этот клоун поднял тебе настроение.
– Не злись на него, – промакивая губки салфеткой, отвечает мне. – Он переживает за тебя.
– За себя он переживает, а не за меня. Потому что знает: шкуру с него спущу за малейшую провинность. Теперь так уж точно.
– Не будь таким букой, – накрыв ладонью мою руку, слегка сжимает ободряюще.
Я чуть не давлюсь кофе, который успел отпить, а из холла слышится дикий хохот, больше смахивающий на лошадиное ржание.
– Букой? Малышка, это звучит как-то совсем уж не мужественно, – немного обескураженно бурчу. – Я сейчас вернусь.
В холле, привалившись спиной к стене у входной двери и держась руками за живот, чуть ли не похрюкивая от смеха, стоит Руслан.
– Какого лешего ты всё еще здесь?
– За курткой возвращался, – еле выдавливает сквозь хохот, вытягивая вперед руку с зажатой в ней кожанкой. – Как раз вовремя, по всей видимости. Бука!
И опять ржет, согнувшись в три погибели.
– Фу-ух… Макар, она неподражаема. Ты смотри, скоро до пупсика дорастешь, под каблуком сидеть будешь.
– Слушай, вали уже, ради бога. И напоследок дам тебе дружеский совет: в ближайшие пару дней на глаза мне не попадайся.
Отлепляется от стены, не прекращая смеяться и наконец, выходит из дома. Возвращаюсь на кухню и кидаю хмурый взгляд на Олю. Она уже закончила завтракать и пьет чай, обхватив руками белую чашку. Зинаида усиленно раскатывает тесто, пытаясь сохранять невозмутимое выражение лица. У нее довольно плохо выходит, судя по подрагивающим губам, которые, того и гляди, расплывутся в широкой улыбке.
– Чего притихли, дамочки? – сощуриваюсь подозрительно, переводя взгляд с одной на другую.
– Ничего, – невинно хлопает ресницами Ольга. – Пупсик, – добавляет тихо, и по кухне разносится стройный женский хохот.
Уперев руки в бока, смотрю на покатывающихся от смеха женщин. Сговорились, значит.
– Я тебе сейчас покажу, какой я пупсик, – двигаюсь решительно к столу.
– Боже, ну прости, Макар. Просто это так смешно звучит. Я клянусь, у меня и язык не повернулся бы так тебя назвать. Ты вообще мало чем смахиваешь на пупсика. Честно, честно, – и ресничками так невинно хлопает, что я почти ей верю. Но ключевое слово – «почти».
– Поздно, маленькая, – закидываю на плечо визжащую Олю. – Мое мужское эго требует срочного восстановления запятнанной репутации.
Разворачиваюсь с драгоценной ношей на плече и под крайне смущенный взгляд тети Зины двигаюсь прочь из кухни.
