Текст книги "Разбуди моё сердце (СИ)"
Автор книги: Полина Ветер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
– Да, мы уже это обсудили.
На самом деле я сорвался и вылил на мать всё, чего она не заслужила, но, как мне казалось в тот момент, я имел на это право.
Я высказал ей за дневник Зайца, за ложь и молчание. За то, что они испортили мне жизнь с отцом, решив за меня мою судьбу.
В общем, любимый единственный сын оказался неблагодарным отпрыском.
Несмотря на это, мама всё равно приехала в аэропорт проводить меня. И мы поговорили, как нормальные люди.
Я попытался понять, почему она так поступила, она попросила прощения за своё решение и молчание.
А потом огорошила сюрпризом от Алины.
Та решила расстаться со мной «привычным способом».
Передала письмо через маму, с кратким содержанием о том, что мы расстаёмся и больше никогда не встретимся.
Хорошо, хоть не по «смс»…
– Я понимаю, что у тебя чувства к этой девушке. Если для тебя это так важно, конечно, я отпущу тебя, но только после истечения договора. Пойми меня тоже, развод очень плохо повлияет на мою репутацию.
– Большего я и просить не мог.
– Нам придётся появляться в «медиа» вместе, как пара, и участвовать в общественной жизни, ты же понимаешь… Если твоя девушка готова к этому, то я не против ваших отношений. Только очень аккуратно, Дима. Если ты бросишь тень на моё имя, я забуду про этот разговор и приложу все усилия, чтобы раздавить тебя.
Она снова улыбается.
Мне не страшно от её угроз.
Лишь немного горько, что между нами так и не установилась супружеская связь.
Только бизнес. Дела. Репутация и имя.
Это всё, что интересует мою жену.
Не удивлюсь, если она замутит с этим янки-нефтяником. Так же, для поднятия имиджа.
– Я понял тебя. – Отпиваю вино. Ну и гадость на самом деле… – Выпьем за наше очередное сотрудничество.
Бокалы звенят. Моя голова звенит ещё больше.
Конечно, я знал про договор.
Конечно, Алина про него не в курсе.
Понятия не имею, как буду с ней об этом говорить.
Наши темпераменты разнесут всё к чертям, стоит только столкнуться.
Господи, помоги мне…
Я не смогу ждать два года.
И она тоже не станет.
Мне нужно завоевать её каким-то непостижимым образом уже сейчас, но я даже не представляю, как…
Ведь обманывать её я не смогу.
Потому что вся Зайцева – это искренность. И доверие.
Которое я больше не смогу предать…
Глава 19
Алина
– Да, мам, уже в аэропорту. Только не начинай… – Снова выслушиваю поток возмущений о том, что можно было не спешить на самолёт, а пообщаться с родственниками подольше.
Нет уж…
Мне и так хватило в эту поездку мероприятий, направленных на «объединение и сплочение нашей охренительно дружной семейки». Лучше посижу в аэропорту.
Какая, в общем-то, разница, если состояние такое, что хочется удавиться…
Здесь, по крайней мере, никто не ковыряет мозг чайной ложечкой и не учит меня, как надо жить.
Если сравнить все самые худшие моменты в моей жизни, то этот, пожалуй, займёт первое место в рейтинге паршивости.
Я отпустила Диму.
Точнее, просто решила не мешать ему строить дальше свою прекрасную красивую жизнь с его идеально подходящей женой-красоткой.
Не то, чтобы я не верю в его слова о нас, и признания в любви, сказанные в постели, просто наивность моя, наверное, осталась ещё в тачке у Корзуна, когда мы выясняли, почему я не желаю с ним «кончать».
Именно тогда я повзрослела настолько, что перестала воспринимать мужские слова и поступки, как что-то серьёзное.
Возможно, Крючковский и сам верил в то, что говорил, но, как ни крути, на совместное будущее весь наш энтузиазм вряд ли бы наскрёб хоть каплю возможности.
Лечу обратно в Марсель.
Серж всё ещё дуется, но разрешил приехать к нему, это радует. Даже если не задержусь у него долго, хоть вещи свои заберу. С Максом не разговариваем. Теперь самой придётся искать заказы и, наверное, моя жизнь изменится – пора становиться по-настоящему взрослой девочкой и ни на кого не рассчитывать.
До отлёта ещё четыре часа, и в мои планы входит жалеть себя и наматывать сопли на кулак всё это время.
Ни разу ещё не уезжала из дома с таким тяжёлым сердцем, словно оставляю здесь какую-то очень важную часть себя…
Возможно, любовь к Крючковскому тянет меня якорем обратно, ведь подсознательно я связываю его с Россией, хоть он тут и не живёт.
Здесь были мы.
Были вместе и счастливы несколько коротких часов…
И я всё-таки познала, что такое любить «по-взрослому», со всеми прелестями секса между любящими людьми. По крайней мере, мои чувства к нему искренние, и он вёл себя так, будто неравнодушен и заинтересован во мне, поэтому, наверное, я смогла перебороть всех своих «монстров». Или просто Выскочка, как всегда, влияет на меня по-особенному, чёртов красавчик с сексуальным голосом и брутальной щетиной!
Как я могла устоять перед ним… это же нереально…
Снова подкатывает комок к горлу, пытаюсь не расплакаться на весь аэропорт, сдерживая себя из последних сил…
– Значит, всё-таки уезжаешь? – Раздаётся над ухом, где-то очень близко, и по спине пробегает холодок.
Да ладно…
Не может такого быть…
***
– Давид?!
Я ошарашена и даже забываю про слёзы на мгновение, пытаясь понять, как себя вести. Здесь много народу, и вряд ли он сможет сделать мне что-то плохое.
Но вот встреча с ним вообще никак не входила в мои планы.
– Ага.
Немного стыдно и неловко перед ним за нашу последнюю встречу, но, в то же время, я зла на него.
– Я присяду? – Кивает на соседнее сидение, я непроизвольно ближе подвигаю чемодан. – Не бойся, я пришёл с миром.
Давид улыбается, точно разгадав моё настроение и отношение к нему.
– Не понятно только, зачем.
Огрызаюсь. Ясно же, что это не его идея.
– Хотел поговорить с тобой. Так удачно, что Елена позвонила мне и сказала, что твой вылет в девять. Видишь… – Смотрит на массивные наручные часы. – Даже не опоздал, ещё полно времени.
– Ладно, чего тебе… – Вытираю щёки ладошками и неприлично хлюпаю носом.
Мне сейчас всё равно, что обо мне думают, моя жизнь просто полетела под откос…
– Слышал печальную историю о неудавшемся романе. – Раздражает мою психику напоминанием о Выскочке.
– Ну почему же неудавшемся? – Поднимаю на него взгляд. Снова при параде: тёмно-синяя рубашка, волосы уложены по-модному, борода – волосок к волоску… – Как раз наоборот: встретились, потрахались, разбежались. Всё по-честному: никто никого не обманывал и не осыпал обещаниями. Тебе-то зачем всё это, Давид?
У меня немного срывается голос.
Я не хочу обсуждать сейчас Диму.
Я вообще ни с кем о нём говорить не хочу. Он только мой. И боль эта только моя.
– Поэтому ты сейчас слёзы льёшь? – Пристально смотрит в моё «опухшее» лицо.
– Слушай, я понимаю, что вы с моей мамой закоренелые подружки, и она выкладывает тебе всё, что знает обо мне и моей жизни, но всё ещё не услышала вразумительный ответ: зачем ты здесь?
– Знаешь, я скажу честно. – Давид складывает на груди мощные ладони и перекрещивает лодыжки. – Моя семья давно нашла мне невесту и уже готовится к свадьбе полным ходом. Я почти достроил дом, скоро приведу туда молодую жену, нарожаем детишек и будем жить долго и счастливо.
В недоумении уставляюсь на него.
– Когда твоя мать попросила меня дать тебе работу, она не знала, что мы с Марьям поженимся. Мы давно знакомы с Еленой и поэтому договорились, что пока ты будешь делать свой проект, я немного приручу, приструню тебя. Она считает, что тебе нужен такой мужчина, как я, зная мой характер и манеры, что не люблю, когда мне перечат, и распутных девушек тоже не люблю.
У меня отпадает челюсть.
Я, конечно, ожидала что-то такое… но понимать, что тебя пристраивали, как породистую болонку – это то ещё ощущение.
– И ты так просто согласился? Даже не видя меня?
– Твоими фото пестрит интернет. – Выдыхает шумно. – Мне было скучно, если честно, поэтому и согласился. И, должен тебе признаться: я не собирался тебя целовать. И, тем более, не рассчитывал на что-то большее.
Сглатываю и отворачиваюсь. Какая-то нелепая ситуация. И разговор странный.
– Ты мне понравилась, Алина. – Поворачиваюсь и встречаюсь с серьёзным взглядом из-под густых бровей. – Даже сам не знаю, чем. Может, потому что не лебезила передо мной, и строптивой оказалась… Но ты не похабная.
Я снова поражаюсь его словам. Почему-то слышать от Давида такое необычно. Думала, кавказские мужчины не ведут откровенных бесед и не говорят правду в лицо девушкам.
– Когда ты приехала ночью, я удивился, а с другой стороны – нет. Наверное, после того, что мы натворили на кухне – это было правильно, нужно было разобраться. Я и сам не понимал, почему меня тянет к тебе, нравишься и отталкиваешь одновременно.
– Что произошло на самом деле? – Спрашиваю, хоть эту уже не важно, в принципе. – Тогда, ночью?
Задумывается на пару мгновений. Потом поворачивается.
– Ты пришла, сказала, что не можешь ничего понять, сняла футболку, попросила потрогать тебя за грудь, потом кричала, что не должно так быть, взбесилась будто! Я пытался успокоить тебя, скрутил… а потом не удержался и… поцеловал снова… – Давид меняет позу, закидывая локоть на спинку сидения, разворачиваясь ко мне полубоком. – Мы легли на диван, я уже думал, что продолжим до конца в этот раз, несмотря на то, что ты пьяная, готов был утром извиниться за это, но ты уснула.
Я хмурюсь.
– Что-то утром ты на джентельмена мало был похож.
– Мне позвонила Елена. Сказала, что мы прекращаем эксперимент, и больше не нужно ничего делать. Что ты скоро уедешь и не будешь доделывать проект.
– Ничего не понимаю. Почему?
– Узнала, что я женюсь.
– Ах… ну конечно…
– Я не хотел обижать тебя, малышка. Да и не сделал бы ничего плохого, правда. Ты просто так быстро убежала, не успел ничего объяснить.
– Да что тут объяснять? Ты хотел трахнуть меня, я не поддалась, потому что протрезвела, вот и вся история.
– Ты грубая. – Наклоняется ко мне, понижая голос. – Тебе нужно рот с мылом помыть.
Округляю глаза снова. Это я ещё грубая!
– Слушай, я понимаю. У тебя сейчас сложный период и всё такое. Проектов, как я посмотрел, нет нормальных. Поэтому, у меня к тебе предложение.
– С чего ты решил, что меня заинтересуют твои предложения?
– Я честен с тобой. Мне нечего скрывать. Если тебе нужна работа и деньги, предлагаю доделать проект и приступить к работе с пустой частью дома. В частности, второй этаж совсем не оформлен, и там я, как раз, хочу видеть восточный стиль. То, что ты любишь.
– Зачем тебе это, Давид? Не иди на поводу у моей матери. Она наобещает тебе, что я стану второй женой и буду ноги тебе целовать, но ведь это не так!
– На этот раз только работа, детка. Ты правда нравишься мне, но я не притронусь к тебе, обещаю. Я хочу привести жену в дом, где всё будет готово, чтобы не ударить лицом в грязь перед будущими родственниками. Они очень серьёзные люди. И я серьёзно отношусь к ним.
– Я не могу остаться. – Всё-таки ищу причины не соглашаться, хоть предложение его очень заманчиво в сложившихся обстоятельствах. – Мне негде жить, у меня нет денег. Этот билет – единственный пропуск в будущее. Там у меня друзья, которые поддерживают и помогают. Здесь, я даже собственной матери не могу доверять.
– Ты можешь жить в моём гостевом доме. Там, правда, тоже ещё «конь не валялся», но мы можем вместе что-нибудь придумать.
– Я что, последний дизайнер в России? Чего ты так упёрся в меня, не понимаю?
– Я хочу загладить свою вину перед тобой. И мне нравится, как ты подходишь к работе. Я ведь хотел побесить тебя, выбирая нелепые варианты фонтанов, то, что ты предлагала изначально подходит мне на сто процентов.
– Только работа? – Спрашиваю после долгой паузы и раздумий.
– Можешь не сомневаться.
Он выглядит серьёзным. Не знаю, зачем, но ведь приехал в аэропорт, чтобы уговаривать меня – это странно.
– Но, если желаешь, место второй жены всё ещё вакантно. – Он улыбается широко, но беззлобно.
Шиплю в ответ.
– Кстати… – Достаёт телефон, что-то там набирает. – Это долг. За уже проделанную работу.
Мой телефон оживает оповещением из банка о переводе денег на счёт.
Поражённо смотрю на него.
Уж от кого, а от Давида такой «порядочности» никак не ожидала.
Я расслабляюсь, почему-то.
Ромка бы сказал: «Ты, мать, подвержена попутному ветру. Куда дунет, туда тебя и сносит.»
Он абсолютно прав.
Я сжимаю в руке билет и, наверное, впервые ощущаю такую пустоту в душе.
Когда бросила институт, было проще. Новые горизонты манили и обещали освобождение, желанную самостоятельность, возможности другого уровня.
А получилось так, что я вернулась к тому, от чего бежала.
Разбитое сердце.
Неутихающая боль.
Предательство близкого человека.
Давид мне не нравится.
И вряд ли ему можно доверять.
Но желание остаться борется сейчас во мне с отчаяньем.
Поворачиваюсь к нему.
– Слушай, так хочется закурить сейчас, у тебя нет сигареты?
Глава 20
– Ну как ты себя чувствуешь? Мой любимый братец тебе ещё не весь мозг выклевал? – Усмехаюсь, придерживая трубку плечом, чтобы двумя руками приложить палетку с расцветками к стене.
– Слушай, он совсем головой поехал, даже мороженое мне запрещает есть. – Понижает голос Вера, будто Ромка может её услышать. – Это трэш… Лишь бы ребёнок родился быстрее, чем мы оба окажемся в психушке…
– Почему «оба»? – Смеюсь я. – Мама тоже с вами в одной компашке.
– Да ну тебя! – Отмахивается девушка. – Слава богу, перелёты эти перенесла нормально, я слышала, на маленьких сроках это не рекомендуется…
– Ну, теперь ты уже на земле, так что, не переживай.
– Когда ты к нам приедешь? Я тебе бусы привезла – отпад вообще, тебе точно понравятся.
Чую в её словах подвох…
– Не знаю, Вер. – Пытаюсь отмазаться. – Работы очень много. Давид требует от меня максимального объёма в сжатые сроки, нужно всё успеть до свадьбы.
– Ну, зато вы разобрались. Как он, больше не предпринимал попыток «сблизиться»?
– Это даже удивительно, но нет. У нас исключительно рабочие отношения. И он даже перестал вести себя, как последний мудак. Просто ходит и улыбается всё время. Но это же Давид, удивляться нечему.
– Рома до сих пор бесится, что ты ему сразу не сказала.
– Накануне свадьбы? Он и так вечно мои проблемы решает. Тем более, мне… Крючковский помог. Так что, надобности не было.
– Ладно, ты как соберёшься к нам, позвони. Пойду чемоданы разбирать. С мамой ещё встретиться надо. Им тоже с Дядь Борем подарки привезли.
– Пока. Ромке привет!
Я отключаюсь и бессознательно пялюсь в планшет. Мне нужно выбрать цвет штор в спальню молодожёнов, и на этом моменте осознаю, что слишком много свадеб в последнее время на меня одну.
Хорошо, что хоть Давид мне приглашение не выписал.
Там будет торжество по мусульманским обычаям. Не моя тема, даже учитывая, насколько я увлекаюсь восточной культурой.
Всю вторую половину дня посвящаю выбору материалов в одном очень дорогом, но качественном магазине. Можно было всё заказать через интернет, но, вот, люблю я потрогать, «глазом примериться», как говориться, и общение с консультантами тоже иногда бывает полезно. Обмен опытом или вроде того…
К вечеру валюсь с ног и едва могу ворочать языком, до того «наобщалась».
В гостевом домике, что выделил мне для временного жительства Давид обстановка больше похожа на свалку. Единственное, что мы смогли пока сделать – это поставить кровать и шкаф, разгрести коробки и кое-какой строительный мусор по углам, чтобы можно было пройти хотя бы одному человеку… Зато здесь есть душ и туалет. Кухня меня мало интересует, всё равно я не готовлю, в основном подкармливаюсь у Липницких или пью кофе с Давидом.
Я здесь ненадолго.
Как только закончу оформление второго этажа, моя миссия будет выполнена, и придётся искать новую работу. Но сейчас это не страшит меня, хоть я и оборвала все связи с моими мужчинами в Марселе. Жаль некоторые мои любимые работы остались у Сержа, то, во что я вкладывала душу: особенно несколько картин. Но он не захотел отправлять их мне в Россию, даже несмотря на нашу «многолетнюю дружбу».
Я не знаю, чем займусь после этого проекта. Поеду ли куда-нибудь, или останусь на родине.
Мать всю плешь проела уже, кажется выдать меня замуж – стало её навязчивой идеей. Стараюсь не обращать на это внимания и прячусь за широкой спиной брата и маленьким (пока ещё) пузиком Веры. Они такие крутые: даже по отдельности, а уж когда вместе… просто бешеная энергетика, заряжающая позитивом.
С Катькой тоже теперь общаемся, почти как раньше в студенческие годы: постоянные переписки и звонки между делом. Хоть я и пытаюсь убедить себя в том, что это временно, что я могу спокойно обходиться и без этого внимания и заботы, на самом деле в глубине души понимаю, что становлюсь зависима от общения с этими людьми. Что могу назвать их по-настоящему близкими.
Мне сложно каждую ночь засыпать с мыслями о том, что где-то на другом конце земли мой любимый человек находится в объятиях другой, что несмотря на горячие обещания и громкие слова, он по-прежнему с ней. А я здесь… Но точно не одна наедине со своими переживаниями. Потому что, в отличие от той ситуации – четыре года назад, меня поддерживают и понимают.
Например, недавно мы были на выписке из роддома у Светы. У них с тем странным чуваком, который делал ей предложение на свадьбе у брата, родился мальчик. Здоровый крепкий малыш, слава богу, а то чуть не заморили его эти непутные родители…
Я радовалась искренне в тот момент, когда видела, как трепетно папаша брал на руки своего сына, и плакала непроизвольно, потому что это настоящее чудо. А ещё заметила, что Ромик, хоть и пытался строить из себя непревзойдённого мачо, опасливо поглядывал на Веру, явно понимая, что будет размазывать сопли по её юбке, в такой же момент, когда у них родится ребёнок.
Каждый мой день сейчас наполнен какими-то событиями и общением. Они будто сговорились и ни на минуту не оставляют меня одну. Лишь под вечер, когда остаюсь наедине сама с собой, всё же могу не сдерживать эмоции. С меня будто падают все маски, и остаётся лишь тот раненый Заяц, что в очередной раз не мог постоять за себя.
У которого сердце разорвано в клочья.
Которого постоянно обижали и не воспринимали всерьёз.
Я выучила наизусть все трещинки в деревянном потолке гостевого домика.
И каждый раз мне кажется, что там их гораздо меньше, чем у меня в душе…
***
Сегодня никак не могу уснуть, ворочаюсь с боку набок, закутываясь потуже в одеяло.
Конец сентября до сих пор радует тёплой погодой, но ночи всё равно уже прохладные. Сна ни в одном глазу. Где-то лает собака. За окном стрекочет какой-то недобитый сверчок.
От телефона уже болит голова, поэтому я просто представляю картинки дизайнов в голове, прикидывая, как можно применить определённую технику к обшивке мягкой мебели.
Работа спасает, конечно, от непрошеных мыслей, и от бессонницы иногда, но почему-то не сегодня.
Какое-то странное предчувствие.
Будто не даёт заснуть, и всё.
Глупости.
Поворачиваюсь на другой бок. Накрываюсь одеялом с головой.
Да что ж такое…
Лай собак становится агрессивнее и громче.
Потом успокаивается.
Я успокаиваюсь тоже.
Но слышу тихий стук в дверь. Мою дверь.
Кто это может быть? Давиду не спится что ли?
Снова стук. Уже настойчивее.
Вылезаю из-под одеяла и, босыми ногами ступая по холодному полу, подхожу к двери.
Меня не смущает то, что на дворе ночь, и гостей я не жду в такое время, инстинкт самосохранения отсутствует абсолютно.
Я даже не успеваю толком открыть дверь, как кто-то врывается в моё скромное жилище, сметая меня буквально с пути, и захлопнув её обратно.
– Конспиратор из тебя никакой, Заяц. – Раздаётся в темноте низкий интригующий голос. – Чуть всю контору не спалила…
– Дима?!!
– Тише ты… – Отодвигает меня от двери. – Давай накидывай что-нибудь тёплое, и пошли быстрей отсюда.
Давлюсь собственным возмущением.
Во-первых, я просто невероятно счастлива видеть его снова.
И это счастье какое-то нелепое в свете сложившейся ситуации.
Во-вторых, что за «наглость Крючковская» опять прёт из него?!
Я никуда не собираюсь идти.
Я в шоке, вообще-то.
– Заяц, давай пошустрей. Я всего на десять минут с охранником договорился.
– Ты что, проник сюда нелегально?!
Это просто невероятно.
– Так, заучка, вот, кофта эта подойдёт… – Пристраивает на моих плечах толстовку, которая ни в чём не повинная, лежала на коробках. – Давай, шевелись, и тихо…
Я, абсолютно ничего не понимая, на каком-то автомате, подчиняюсь его мягкому голосу, обуваю ботинки прямо на голые ноги и выхожу из своего временного пристанища.
Дима берёт меня за руку, и крепко держа за неё, ведёт нас по идеально стриженному газону к задней части охраняемой территории.
Там он останавливается около высокого кирпичного забора.
Мы оглядываемся, как какие-то воришки.
Я всё ещё в прострации и не понимаю, что происходит.
Может, я сейчас сплю… и выдаю желаемое за действительное…
– Давай, лезь мне на плечи, я тебя подсажу. – Бодро, но тихо, с полголоса предлагает Выскочка.
– Ты что, с ума сошёл? – Восклицаю я полушёпотом. Это всё фигня какая-то, кто-то из нас, а может и оба сразу «поехали кукухой»… – Я туда не полезу!
– Давай быстрее, малышка, или я тебя сам через этот забор перекину, так что выбирай.
Мне всё это не нравится, но у Крючковского такой боевой настрой, что становится страшно. Вдруг и вправду решит исполнить свою угрозу, с него станется…
Следующие пять минут мы пытаемся переместить меня на вершину забора, при этом я лавирую у Выскочки на плечах и одновременно пытаюсь удержаться за кирпичи и рядом растущие ветки.
Лазить по кустам – уже стало каким-то хобби, если честно. И всё не по моей инициативе, между прочим.
Приземляюсь я больно и шумно, как мешок картошки, несмотря на маленький рост и вес.
Димка спрыгивает вслед за мной, и я даже знать не хочу, если честно, как ему удалось так ловко перебраться на эту сторону. Во мне рождается какое-то чувство неполноценности, и в то же время обида. За то, что наша встреча произошла, когда я абсолютно не в форме.
Ни морально, ни физически.
Вряд ли можно чувствовать себя «на все сто» рядом с мужчиной, от которого ты без ума, когда на тебе поношенная пижама с мишками Тэдди. И в волосах запутались листья и ветки.
Отчаянно закусываю губу, чтобы не сорваться.
Выскочка, тем временем, хватает меня за руку и ведёт к машине, припаркованной чуть поодаль от выхода с участка Давида.
Он беззвучно снимает её с сигнализации.
Я всё ещё под впечатлением от происходящего, поэтому позволяю посадить себя в салон.
Несколько минут мы молчим. Я только слышу тяжёлое Димкино дыхание.
– Твою мать!
Всё-таки не выдерживаю.
– Крючковский, ты совсем долбанулся?!
Чувствую, как меня всю трясёт.
– Привет, Заяц. – Поворачивается ко мне и улыбается во все зубы.
– Это какой-то бред… – Дёргаю ручку на двери, но безрезультатно, видимо, двери заблокированы.
– Ну куда ты собралась? – Этому идиоту весело. – Мы столько не виделись, я соскучился по тебе, жуть…
– Слушай, Дим… Ты хоть понимаешь, что проник на чужую территорию ночью… незаконно… и ещё к кому? К Давиду, мать его? Он же тебя убьёт, если узнает!
– Прекрати истерику, Заяц. – Спокойно отвечает Дима. – Ничего смертельного не случилось.
– Зачем ты вообще это устроил?..
– А как ещё я могу тебя увидеть, если ты сменила номер и удалилась из соцсетей? Хорошо, ещё люди добрые сказали, что ты осталась тут, и живёшь у меня в соседях.
– Это ненадолго. – Огрызаюсь, сама не знаю, зачем.
– Я хотел поговорить с тобой. Так, чтобы никто не мешал.
– Ты точно чокнутый. – Резюмирую, надувшись.
На самом деле, я чуть не «описалась» от радости, когда увидела его. Моё поведение сейчас – скорее ответная реакция на стресс. Меня никто до этого не выкрадывал прямо из постели…
Дима отворачивается и заводит мотор своей машины.
Я помню запах и обстановку этой тачки.
Не знаю, почему он всё ещё передвигается на своём монстре, хоть может позволить себе любую премиум-модель.
Мы отъезжаем на приличное расстояние от посёлка, прежде чем я, укутавшись в свою толстовку, будто прикрывшись щитом, интересуюсь:
– Куда ты меня везёшь?
Крючковский поворачивается и бросает на меня короткий взгляд.
– Скоро приедем.
Какая-то тупая ситуация.
Мы вроде знаем друг друга «от и до», но чувствуем неловкость и недосказанность.
Будто чужие люди.
По крайней мере, я так себя ощущаю.
Хоть и поглядываю на него украдкой боковым зрением, ведь невозможно не смотреть на это идеальное лицо.
В конечном итоге, мы уезжаем на несколько километров от посёлка и оказываемся в таком месте, куда явно не ступала нога человека.
Это что-то вроде опушки, вокруг которой лес, странно, что сюда вообще ведёт какая-то дорога.
Крючковский глушит мотор, я уже почти нырнула в капюшон толстовки.
– Живописное местечко, да? – Поворачивается ко мне.
Он явно в хорошем настроении, может мне показалось, но голос слегка дрогнул.
– Что происходит, Дим? – Я стараюсь не поддаваться панике и одновременно не наброситься на него, как какая-то маньячка.
– Я очень хотел поскорее увидеть тебя. – Говорит негромко. – Сюрприз!
– Да уж… Это точно.
Мы молчим несколько мгновений, и мне кажется, что в темноте он меня рассматривает.
– Почему ты решила за нас обоих? – Вдруг спрашивает и голос его меняется.
Я понимаю, о чём он, но не знаю, что ответить.
Поэтому молчу и отворачиваюсь.
Это слишком сложное испытание для меня. Я и так «в ауте» от его внезапного поведения, так ещё и нахожусь с ним в замкнутом пространстве, и он явно настроен получить от меня ответы, которые я сама себе озвучивать не решаюсь.
– Признайся, Заяц, ты испугалась, да?
В горле комок от его предположения, отчасти потому, что это близко к правде.
Внезапно происходит то, от чего у меня сердце ухает к горлу. Моя рука оказывается в горячих ладонях мужчины.
Я задерживаю дыхание, ощущая себя юной девчонкой, которая впервые пошла на свидание.
Чёрт возьми, это слишком…
– Ты думаешь мне не страшно, Алин? – Дима понижает голос, поглаживая осторожно тыльную сторону моей ладони.
Почему-то сейчас я не ощущаю цинизма и отстранённости, как в прошлый раз, только не после того, что между нами произошло…
– Я сам не свой после нашей прошлой встречи. – Продолжает он. Я уже могу рассмотреть тёмные брови и некоторые черты лица, хоть мы и сидим в кромешной темноте. – Всё валится из рук, не могу думать ни о чём, кроме тебя. И меня просто убило твоё решение меня бросить.
– Мы с тобой даже не «встречались». – Возмущаюсь тут же, пытаясь вырвать руку из захвата. – Ты женат! Как я могла тебя бросить?
– То есть, того, что у нас было, недостаточно, по-твоему, чтобы понять, как я к тебе отношусь?
– Отдай мне руку.
– Нет.
Я давлюсь воздухом. Вся эта ситуация до жути напоминает мне наши давнишние перепалки, и также будоражит кровь, хоть и обстоятельства сейчас совсем другие.
– Ты даже представить себе не можешь, как я хочу тебя поцеловать… – Понижает он голос до критически сексуального.
– Прекрати. – Пытаюсь выстроить стену, но получается скорее хлипкая изгородь.
По крайней мере Диму она точно остановить не может.
Меня притягивают к нему сильные мужские руки. Я даже посопротивляться толком не успеваю, как тут же оказываюсь прижатой к горячей груди и с «запечатанным» ртом.
Крючковский офигенно целуется, и у меня ещё воспоминания не остыли с прошлого раза, но это напоминание круче, чем вообще что-либо в этой жизни.
Я даже не замечаю, как начинаю постанывать от удовольствия. А он замечает. И отрывается от меня, явно с внутренним усилием.
– Как же я мечтал об этом, ты даже не представляешь… – Он не скупится на слова, явно намереваясь усыпить мою бдительность.
– Представляю.
Что уж теперь скрывать… Тут и так всё понятно.
Снова поддаюсь ему.
Может, это моя карма – умирать от счастья в его руках, а потом от горя, одной, заливая подушку слезами.
– В таком уединённом месте… – Произносит Дима мне в губы. – В полной тишине… я бы больше всего хотел снять с тебя всю эту тёплую одежду… и поцеловать каждый участок твоего умопомрачительного тела…
Меня начинает бить мелкой дрожью, кажется, я потихоньку схожу с ума.
– Хотел бы слушать, как ты дышишь и стонешь, не сдерживая себя… – Проводит губами по щеке, останавливаясь у виска. – Я слышал это, и больше никогда не смогу забыть.
– Диим… – Шепчу на выдохе.
– Что бы ни случилось, Заяц, знай: я очень сильно люблю тебя.
Его губы оставляют на моём виске поцелуй, вместе с горьким ощущением подставы.
Это внутреннее предчувствие, даже не могу объяснить.
– Что должно случиться?.. – Выдавливаю из себя, задерживая ответное признание.
