Текст книги "Близость (СИ)"
Автор книги: Полина Довлатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Катя
Сонливость слетает с меня моментально, приподнимаюсь на кровати и лихорадочно начинаю соображать. С кем Андрей разговаривает? Кого и куда эти люди оттаскивали? Перед глазами тут же всплывают воспоминания, словно кадры из фильма: брат несёт меня на руках по лесу и не позволяет взглянуть ему за спину. Почему он не дал мне это сделать? Что такого я могла увидеть? Следующее воспоминание – брат просит одного из своих знакомых, поджидающих нас возле машины, замести следы. Что это значит? Какие следы они собираются заметать? И последнее – слова Андрея, адресованные мне лично «Это не они. Ты слышишь меня, Катя? Всё закончилось, их больше нет.»
Их больше нет.
Их больше нет.
Их. Больше. Нет.
Эти слова, словно эхо, отдаются в моей голове. Почему их больше нет? Зачем он так сказал? Что он с ними сделал?
Меня начинает трясти, словно при температуре, тело покрывается мурашками от страшных догадок заполняющих мои мысли.
Пока я в панике пытаюсь найти хоть какое-то логическое объяснение всему услышанному, не замечаю, как в комнату возвращается Андрей, и поэтому вздрагиваю от звука его голоса.
– Катя, мы не поехали в больницу, но тебя всё равно должен осмотреть доктор. Я уже позвонил знакомому врачу, он подъедет в течении получаса…
– С кем ты только что разговаривал по телефону? – перебиваю брата, не дав ему закончить фразу.
На мгновение Андрей застывает, словно обдумывая ответ.
– Я разговаривал с врачом, я же сказал тебе. – голос брата напряжён, словно ему не нравится весь этот разговор.
– До врача. Тебе позвонили и ты вышел. И я слышала, что ты спросил у этого человека о том, куда он кого-то оттащил. – от нервов я начинаю повышать голос, переходя практически на крик.
– Катя, успокойся, тебе нельзя сейчас нервничать. – в голосе брата появляются ледяные нотки, пугающие меня до чёртиков. Мне хочется сбежать, спрятать голову в песок, как страус, выкинуть из памяти всё то, что я услышала. Но я понимаю, что не смогу так, просто взять и забыть. Я должна узнать правду, пусть даже она уничтожит меня.
– Не надо меня успокаивать! Объясни, что происходит! Почему ты не позволил мне посмотреть себе за спину там в лесу? Что там произошло? Что случилось с теми мужчинами? Ты просил своего друга, чтобы он замёл следы! Я не спала тогда и слышала ваш разговор. Почему ты сказал мне, что их больше нет?! Ответь мне Андрей!
У меня начинается истерика, я вскакиваю с кровати и цепляюсь в рубашку брата, буквально повисая на нём. Андрей обхватывает меня за спину, прижимает к себе, гладит, успокаивает, молча ждёт, когда я перестану биться в его руках.
– Успокойся, Катя, тихо, тихо. Тебе нечего бояться, ты поняла меня, маленькая? Когда я нашёл тебя, один из тех скотов уже тянулся, чтобы стащить с тебя трусы… Я вырубил обоих. Просто вырубил, слышишь меня? Потом взял тебя на руки и понёс к дороге. Назад не давал посмотреть, потому что не хотел, чтобы ты вообще ещё хотя бы один раз увидела их снова. Своего друга я просил, чтобы он подобрал их, пока не очухались, и отвёз в полицию. Он звонил мне только что и сказал, что всё сделал. Когда я говорил тебе, что их больше нет, имел в виду, что в твоей жизни они больше не появятся.
– Но… – хочу возразить, потому что Андрей, отвечая на мои вопросы, перефразировал многое из того, что было им сказано, но брат резко перебивает меня, не дав сказать ни слова.
– Ты должна просто верить мне, Катя. Пожалуйста. Я о тебе забочусь.
Голос Андрея звучит так твёрдо и убедительно, что я моментально успокаиваюсь, размыкаю, наконец, побелевшие пальцы, стискивающие рубашку брата, и возвращаюсь в постель. Да и слова его звучат довольно логично. Должно быть, я сама уже в своей голове перефразировала на нервах всё, что брат говорил, и напридумывала себе всяких ужасов. Я ведь всё это время была сама не своя, словно в каком-то бреду, мне многое могло почудиться, Возможно он и не говорил слов вроде "замести следы", сказал как-то иначе, а моё болезненное сознание переиначило по-своему…
***
Через пол часа приезжает доктор, внимательно осматривает меня. Никаких серьёзных повреждений преследователи, к счастью, мне не нанесли, и я отделалась небольшими ушибами, царапинами и синяками. Но врач всё равно говорит Андрею, что в течении хотя бы нескольких дней мне необходим постельный режим, так как организм пережил сильнейшую эмоциональную встряску, советует побольше спать, пить как можно больше жидкости и исключить всякие волнения.
После того, как брат провожает доктора, он молча возвращается в свою комнату и ложится на кровать рядом со мной. Я жду, что он отправит меня к себе, но Андрей не делает этого, просто лежит и смотрит в потолок. И я тоже лежу. Не смотря на то, что я отделалась в этой ситуации малой кровью, мне страшно оставаться сегодня одной, возможно, брат это понимает и поэтому не прогоняет.
Мерный стук его сердца действует на меня, как колыбельная, слушая размеренные удары, я и сама понемногу успокаиваюсь, проваливаясь в глубокий сон без сновидений.
Андрей
Я лежу в темноте на своей кровати, молча уставившись в потолок и слушаю размеренное дыхание спящей Кати, концентрируюсь на нём, хватаюсь за этот звук, как за спасительную соломинку. Грудная клетка, словно истыкана множеством острых лезвий, она болит и кровоточит от мысли, что сегодня я мог её потерять. Вспоминаю, как она лежала на мокрых листьях, маленькая, беззащитная, израненная. От этих воспоминаний к горлу подкатывает тошнота, по вискам глухим набатом начинает стучать ярость, такая же сильная, как та, что охватила меня в лесу. Мысли вновь и вновь откидывают меня в начало дня, заставляя заново переживать произошедшие события.
– Андрюша, мне кажется ты в последнее время какой-то напряжённый. – Кристина сидит на пассажирском сиденье в моей машине и таращится на меня деланно заботливым взглядом. Надо же, вот когда не надо мозги у этой идиотки соображают. – Если хочешь, я могу помочь тебе расслабиться.
Корсакова отстёгивает ремень безопасности и тянется к моей ширинке, наклоняя голову под руль, но я брезгливо отдёргиваю её руку и отталкиваю девушку на своё место. Одному чёрту известно, как меня достала эта долбанная сучка. Но я сам решил, что должен отдалиться от Кати, и это было верное решение. То, что я чувствую к родной сестре неправильно, грязно, мерзко. Так что пускай она лучше каждый день слушает стоны Корсаковой, доносящиеся из моей спальни, ненавидит за чёрствость и отчуждённость, считает эгоистичным козлом, похотливым придурком, чем узнает истинную причину смены моего поведения. Не сомневаюсь, что она возненавидит меня после этого. Ещё и Кристину приходится каждый день таскать к нам домой, чтобы не дай бог не сорваться и не потащиться к Кате в спальню. Когда представляю перед собой её испуганное непонимающее лицо, в тот момент, когда поцеловал её тогда в её комнате, передёргивает всего от отвращения к себе. Не удержался, сорвался, увидев её тогда, выходящую из машины того козла бородатого. Горько ухмыляюсь собственным мыслям. По сути, чем я лучше его, взрослого мужика, подкатывающего яйца к молоденькой девчонке, ребёнку ещё совсем, если разобраться. Блядь, да чем я лучше того же Быстрова, сука? По сути я хуже их обоих. Еле сдерживаю себя от того, чтобы не наброситься на Катю каждый раз, стоит увидеть её огромные глаза, её персиковую кожу, усыпанную мелкими едва заметными веснушками. Мысленно прокручиваю в голове всё, что хотел бы с ней сделать. С ней, своей, блядь, сестрой. Больной мудила, сука!
Сегодня я вернусь домой поздно, Катя уже будет спать. Мне нужна передышка, не могу больше смотреть на её лицо, нет сил больше это выносить, сдерживать себя и ненавидеть одновременно. Да и Корсакова заебала уже окончательно. Терплю эту шалашовку только потому, что по дурости ляпнул Кате, что она моя невеста. Лучше бы, блять, шлюх к себе таскал, чем эту идиотку терпеть.
*** Сегодня я лично занимаюсь всеми вопросами, контролирую работу стаффа в казино, проверяю документацию, объезжаю все свои клубы и стрипухи, даже по должникам проезжаюсь вместе с коллекторами, выбиваю из себя лишние мысли и эмоции вместе с зубами проигравшихся бедолаг.
Обычно я всем этим не занимаюсь, у меня для таких дел есть внушительный арсенал специально обученных людей, но сегодня как-то особенно кроет, мысли о сестре никак не хотят отпускать, так что нагружаю свой день по полной.
Сивый, кажется, тоже замечает, что со мной что-то не так, что не удивляет меня ни капли. Мы столько лет вместе, бок о бок, какое бы дерьмо ни происходило с нами, что волей-не волей начинаешь чувствовать друг друга.
– Рассказывай давай уже, харэ молчать. – мы сидим в моём кабинете и пьём водяру. Я вообще скотч предпочитаю, но сегодня душа требует водки. Нестерпимо хочется нажраться до синих соплей, но как назло не штырит, вообще ни в одном глазу.
– Что рассказывать?
– Сам знаешь что. Ты в последнее время сам на себя не похож, грузишься постоянно, не разговорчивый стал. – Сивый залпом опрокидывает стопку и, слегка поморщившись, закусывает лимонной долькой. – Не, я всё понимаю, конечно, но Корсакову ты нахуя за собой таскаешь?
– Влюбился может. – грустно хмыкаю в ответ, последовав примеру Игоря и опустошив свою стопку.
– Ой, вот, блять, не пизди! – прищуривается, но дальше расспросами не достаёт. На какое-то мгновение в кабинете повисает комфортная тишина. И я чертовски этому рад, потому что развивать тему дальше, это всё равно что штопать раны тупой иголкой без анестезии – сдохнуть не сдохнешь, но больно пиздец. Но я, очевидно, рано радовался, потому что спустя пару минут Сивый продолжает.
– Девок больше не заказываешь, в сауну на прошлой неделе идти отказался – говорит таким тоном, словно не со мной беседует, а тупо рассуждает вслух. – Должников только мутузишь, как ошалелый. Если бы рядом с тобой не Корсакова была а нормальная баба, реально подумал бы что влюбился, причём безответно.
– Иди ты нахуй, Игорь. – меня порядком достал этот разговор. Встаю с дивана и подхожу к окну, тупо пялясь вперёд на полупустую дорогу, чтобы хоть как-то отгородиться. Но следующий вопрос Сивого удивляет настолько, что я круто разворачиваюсь, уставившись на него во все глаза.
– Как твоя сестра поживает, Андрей? – друг смотрит на меня в упор, и мне, блять, вообще не нравится его взгляд сейчас. Слишком серьёзный, слишком глубокий, слишком задумчивый. – Уверен, что ничего не хочешь мне рассказать?
– Уверен. – отрезаю, стараясь сделать лицо, как можно более безэмоциональным.
– Тогда может ты нас наконец представишь друг другу? Ведь ты мне как брат, значит Катя и моя сестра тоже, получается так? – Игорь пристально смотрит мне в глаза, словно следя за моей реакцией. Или может у меня уже паранойя развилась. В любом случае этот разговор бесит меня всё больше и больше. Отвлёкся, блять, называется.
– Не получается. Отъебись от меня со своим психоанализом, понял?! – блять, ну старался же без лишних эмоций, всё равно не вышло.
Подхожу и щедро наливаю себе ещё водки, на этот раз уже не в стопку, а прямо в стакан, в котором до этого была запивка, и залпом осушаю его целиком. Сивый на этот раз замолкает и никак не реагирует на мои последние слова. Спокойно так достаёт сигарету и прикуривает, протягивая мне вторую. Его тотальное спокойствие резко контрастирует с моим бешенством, что тоже, сука, бесит ещё сильнее.
Нервно поглядываю на часы, время десять, Катя должна уже быть дома. Сидит наверно сейчас в своей комнате, зубрит предметы. У неё не так давно начались занятия в институте, и наш дом заполонили нескончаемые учебники по социологии, философии, основам журанистики и ещё какой-то херне. Она от них вообще не отрывается, даже во время ужина, читает, пока жуёт. И такое странное чувство от этого всего, вроде бесят эти книжки по всему дому, а с другой стороны получаю какое-то странное удовольствие, видя как увлечёно она бегает глазами по строчка, сидя на диване в гостиной, делает какие-то заметки в своих тетрадках. Купил ей ноутбук, чтобы было удобнее, но она упорно конспектирует от руки, упрямая, блин, девчонка.
Какое-то странное чувство вдруг зарождается где-то за брюшиной, неспокойное. С того нашего последнего разговора, Катя больше ни разу не нарушала правил, всегда приходит вовремя, передвигается на такси, без сопровождающих, что не может не радовать, но мне почему-то всё равно сейчас не по себе.
Достаю из кармана мобильник, чтобы просмотреть Катину геолокацию. Пришлось подключать к её телефону отслеживающую программу удалённо, потому что если бы я тупо скачал на её мобильный приложение, она сразу бы его заметила и психанула, уж я то знаю своего Котёнка, так что действовал осторожнее. И нихрена я не чувствую уколов совести. Я её брат и о ней беспокоюсь, это вовсе не из-за того, что я переживаю, что она куда-то умотает с очередным ухажёром. Ну… по большей части не из-за этого.
Смотрю на экран и хмурюсь. Точка с Катиной геопозицией стоит в нашем посёлке, но почему-то не дома, а примерно в километре от него. Может, конечно, она просто опаздывает, и сейчас едет в такси, но в душе начинает как-то гадко скребсти при этом. Не знаю, как это объяснить, кроме как долбанным предчувствием какой-то жопы.
Набираю номер сестры, но вместо её голоса слышу только длинные гудки, снова и снова, пока телефон не скидывается, как пропущенный.
– Твою мать…
Андрей
– Куда ты, блять, за руль собрался?! – орёт Сивый, выхватывая у меня из рук ключи от машины. – В тебе водки пол литра. Сокол, если ты разобьёшься по дороге или тебя мусора тормознут, поверь, твоей сестре от этого легче не станет.
– И что ты предлагаешь, на такси ехать?! – выплёвываю в ответ, не скрывая сарказма. Бесит, что он на самом деле прав, я не могу так рисковать и садиться за руль, во-первых я выпил и выпил не мало, и хоть я и не чувствую себя бухим, но на нервяке моё внимание за рулём может быть, мягко говоря, слегка рассеянным. А я должен во что бы то ни стало доехать до сестры целым и сделать это как можно скорее. Сердце предательски щемит от паршивого предчувствия, потому что Катя так и не берёт трубку, а точка с её геоданными до сих пор стоит на одном месте.
– Да успокойся ты уже! То что ты сейчас мечешься из угла в угол, как псих, проблемы не решает! Я позвонил Антону, он в клубе сейчас тоже. Трезвый. – делает акцент на последнем слове – Он уже подогнал машину к запасному выходу, ждёт нас на улице. Так что давай, собери мозги в кучку и выходим.
– Нас? – непонимающе таращусь на друга.
– Да, блять, НАС! Ты думаешь я тебя одного в таком состоянии отпущу?
***
Дорогу преодолеваем в напряжённом молчании. Я всё это время безуспешно пытаюсь дозвониться до сестры, внимательнее изучаю в телефоне карту с её местонахождением и делаю вывод, что она сейчас в лесу сбоку от дороги, ведущей к жилой зоне.
Антон, начальник моей охраны, бросает машину прямо посередине, на парковку времени нет, и оба мужчины вылетают из тачки вслед за мной, но я останавливаю их порыв, крикнув, чтобы оставались на месте. Я не знаю, в каком состоянии сейчас находится Катя, и мне хочется защитить её от чужих глаз, если это потребуется, а с опасностью я способен справиться самостоятельно. Сивый знает это, поэтому не возражает и, удержав Антона за руку, останавливается в паре шагов от машины.
Продираясь сквозь лесные заросли, молюсь только о том, чтобы Катя была где-то рядом. Лес довольно большой, и на поиски сестры может уйти много времени, которого у девочки может не быть. Но буквально спустя несколько минут поисков, моё внимание привлекает сдавленный вскрик и глухой грохот, как будто тело ударилось об землю.
Несясь на звук, готовлю себя к самым страшным картинкам, и даже не смотря на это, всё равно на секунду замираю как вкопанный, достигнув цели.
Катя лежит неподвижно, уткнувшись лицом в мокрую землю. Из одежды на ней только светлые хлопковые трусики, всё тело девочки покрыто грязью, а на голове и открытой части лица я отчётливо вижу следы крови. Согнувшиеся над ней два мудака настолько увлечены добычей, что даже не замечают, моего появления.
Меня трясёт, трясёт настолько сильно, что приходится с силой сжимать зубы, чтобы они, в порыве дикого бешенства, не начали лязгать друг об друга, как у бешеной собаки. Я в буквальном смысле слова ощущаю насколько горячей становится кровь, церкулирующая в моих венах и бьющая в виски, лишающая последних каплей рассудка. В тот момент, когда ушлёпки поднимаются на ноги и начинают расстегивать ширинки на штанах, я уже не думаю ни о чём, ярость застилает разум, словно плотная тёмная накидка, вынимаю из-за пояса пистолет и шмаляю по очереди обоим тварям по ногам. Мог бы сразу пристрелить, но хочу сделать это собственными руками.
Это даже невозможно передать словами, какое маниакальное удовольствие я получаю, слыша, как хрустят под моими руками шейные позвонки сначала одного ублюдка, а затем и второго. Они даже сказать ничего не успели, только орали, истерично хватаясь за раненные конечности, пока я не заставил их заткнуться навсегда.
Бросив обмякшие тела на землю, падаю на колени рядом с сестрой. Пульс, к счастью, ровный и отчётливый, а значит она просто в отключке. Осторожно переворачиваю её лицом вверх и, на секунду замешкавшись, всё же слегка раздвигаю ей ноги. В том, что Катя девственница, у меня нет никаких сомнений, поэтому облегчённо выдыхаю, не найдя на её белье и внутренней стороне бёдер следов крови. Снимаю с себя куртку, аккуратно укрываю сестру, и беру на руки.
Она приходит в себя, ещё до того, как мы успеваем выйти из леса, мне душу наизнанку выворачивает от её состояния, от слабого голоса, застывших в глазах слёз, которые она из последних усилий пытается сдерживать. Катя делает попытку заглянуть мне за спину, но я не позволяю ей этого сделать, кладу руку на её затылок и крепче прижимаю к своему плечу. Я не хочу, чтобы она знала, что стало с этими уёбками. Она не поймёт этого, станет меня бояться, считать монстром, а я не выдержу страха в её глазах.
Пока едем до дома, Катя засыпает, поэтому я беру её на руки и осторожно вытаскиваю из машины. На самом деле, то что сестра вырубилась в тачке, сейчас мне правда на руку. Нужно как можно быстрее решить вопрос с трупами, и она не должна слышать этого разговора. Я мог бы, конечно в начале отнести её в дом, а потом вернуться и поговорить с Сивым, но я не хочу оставлять её одну, поэтому решаю закрыть этот вопрос прямо сейчас.
– Сокол, твою мать! Ты объяснишь мне, что происходит?! – орёт друг, в конец потеряв терпение, и вылезает из тачки следом за мной.
– Не ори, блять, Игорь! – рычу сквозь зубы, опасаясь, что он разбудит сестру. – Не надо сейчас задавать вопросов. Езжайте с Антоном в лес… Там надо всё почистить. Потом позвонишь мне, доложишь. Здесь я дальше сам.
– Андрей… это то, о чём я думаю? – Сивый не идиот, естественно, он сразу просёк, что произошло. В его глазах я вижу тревогу. Мокрухой его, конечно не напугаешь, я понимаю, что он беспокоится о моеё сестре. И не смотря на то, что я по хорошему должен быть ему за это благодарен, единственное что я испытываю сейчас – это злость.
– НЕТ, БЛЯТЬ, ЭТО НЕ ТО!!! – взрываюсь, но моментально беру себя в руки. Поворачиваю голову на лежащую в моих руках Катю, но к счастью мой рёв её не разбудил. Тяжело вздыхаю, стараясь успокоиться, и продолжаю максимально тихо – Просто поезжай в лес и замети следы. Не задавай сейчас вопросов.
Сивый коротко кивает, и, развернувшись, залезает обратно в машину, после чего они с Антоном выезжают с участка.
Андрей
Мне как будто сердце через мясорубку проворачивают, когда я смотрю, как Катя, свернувшись калачиком плачет на моей постели. Хочется вернуться в этот сраный лес и убить этих уёбков заново, переламывать по очереди все кости в их телах, с садистским удовольствием впитывая в себя их крики до тех пор, пока каждый не испустит свой последний вздох.
Единственное, чем я могу сейчас успокоить сестру – это сказать ей, что самого страшного они сотворить не успели, что я и спешу сделать. Но Катя в начале не верит мне, сомневается, решает, что я пытаюсь её обмануть. Но мне в конечном итоге удаётся убедить её в правдивости своих слов, указав на очевидные доказательства.
Она кричит, плачет, бьёт меня по груди, а я только сижу, прижимая её к себе и ненавижу чувство беспомощности, которое сейчас испытываю. Мне хочется впитать в себя всю её боль, забрать себе, излечить. В висках кувалдой стучит мысль, что это всё, чёрт возьми, моя вина. Я обещал ей защиту, клялся, что её никто больше не посмеет обидеть, и что в итоге?! А в итоге моя сестра сейчас дрожит, лёжа у меня на руках, мокрая, практически голая, грязная, на её лице следы, как минимум от двух ударов, к счастью, не слишком травматичных. Но даже и это не самое страшное, раны заживут, а вот что делать с психикой? Я пока не могу понять, на сколько сильно произошедшее сказалось на Катином душевном состоянии, но в любом случае, завтра же я притащу к ней психолога, хочет она этого или нет. Такую херню нельзя замалчивать.
– Катя, нужно сходить в душ и согреться, иначе ты заболеешь. – говорю, ласково поглаживая сестру по спине.
Она героически пытается подняться сама, хотя и ежу понятно, что не сможет. Поражаюсь, что она вообще ещё в сознании, а не свалилась в обморок. Ближайшие дни не позволю ей вставать с постели. Организму нужно восстановиться. Когда Катя обессиленно падает обратно на кровать, подхватываю её на руки и несу в ванну.
Я понимаю, что по хорошему не должен делать это сам. Сестра только что пережила попытку изнасилования, и меньшее, что ей сейчас нужно – это быть раздетой и вымытой мужчиной. Но у меня нет другой альтернативы, в доме нет никого, кроме меня, Мария Ивановна придёт только через два дня, да и какая вообще нахер домработница, если ночь на дворе. В начале Катя пытается слабо сопротивляться, когда я осторожно начинаю снимать с неё свою куртку, но на удивление быстро сдаётся и опускает руки, только крепче закрывает глаза. Я понимаю зачем она это делает, не хочет видеть того, что происходит, старается отгородиться, словно не её я сейчас раздеваю, не с неё снимаю трусики, не её тело бережно намыливаю влажной губкой. И, чёрт возьми, мне больно от её реакции, хотя я и понимаю, что она вполне ожидаемая и абсолютно логичная. Но я так отчаянно хочу, чтобы она доверяла мне, чтобы понимала, что я никогда не причиню ей вреда, не обижу, не сделаю больно. Я вкладываю эти слова в каждое своё действие, хоть и понимаю, что она этого всё равно не почувствует.
Пока отношу сестру обратно в постель, звонит мой телефон, вытаскиваю из кармана и смотрю на дисплей – «Сивый». Говорить при Кате нельзя, она может что-то заподозрить, поэтому выхожу в коридор и уже там снимаю вызов. Не тратя время на лишнее, сразу задаю один единственный вопрос, который интересует меня в данный момент:
– Куда вы их оттащили?
– Да никуда мы их не тащили – слышу ровный голос на том конце провода. Игорь говорит совершенно спокойно, как будто я его о погоде спросил. – Чуть поглубже в лес отволокли, вырыли яму, сверху извёсткой засыпали, землёй, и утрамбовали. Сейчас почва как раз сырая, так что всё ровно будет. Через неделю от жмуриков уже нихрена не останется, а если и останется, будет непригодно даже для ДНК-экспертизы.
– Хорошо. – вздыхаю устало и, немного помедлив, добавляю. – Спасибо, Игорян. И… извини, что психанул тогда у машины.
– Кончай извиняться, чё я мудила конченная по-твоему. – отмахивается друг, а потом уже спрашивает серьёзно. – Как она?
– Нормально в общем и целом, но всё равно надо чтоб врач осмотрел. Можешь мне Баринова домой вызвать? И проследи там, чтоб оперативно подъехал.
– Да, сейчас позвоню. А… это… – Сивый мнётся перед тем как задать вопрос, но потом всё же спрашивает – гинекологу звонить?
– Нет. Не надо. – отрезаю.
– Хорошо… Это хорошо. – выдыхает Игорь, и я сбрасываю вызов.
Сунув телефон обратно в карман, возвращаюсь к сестре. Она всё также сидит на кровати, но что-то неуловимо изменилось в её лице, я пока не могу понять что именно, но эти изменения мне определённо не нравятся.
– Катя, мы не поехали в больницу, но тебя всё равно должен осмотреть доктор. Я уже позвонил знакомому врачу, он подъедет в течении получаса…
– С кем ты только что разговаривал по телефону? – сестра обрывает меня на полуслове, и до меня, наконец, доходит, что именно мне не понравилось в её взгляде. Бляяяять! Неужели она слышала? Я же вроде достаточно далеко отошёл, до неё не должен был разговор долететь.
– Я разговаривал с врачом, я же сказал тебе – осторожно отвечаю, внимательно следя за её реакцией.
– До врача. – голос сестры начинает дрожать, опускаю взгляд на её пальцы и вижу, как она нервно теребит края одеяла. – Тебе позвонили и ты вышел. И я слышала, что ты спросил у этого человека о том, куда он кого-то оттащил.
Слышала всё-таки…
– Катя, успокойся, тебе нельзя сейчас нервничать. – говорю как можно спокойнее, протягиваю руку к сестре, но она уворачивается и срывается на крик.
– Не надо меня успокаивать! Объясни, что происходит! Почему ты не позволил мне посмотреть себе за спину там в лесу? Что там произошло? Что случилось с теми мужчинами? Ты просил своего друга, чтобы он замёл следы! Я не спала тогда и слышала ваш разговор. Почему ты сказал мне, что их больше нет?! Ответь мне Андрей!
Катю начинает бить в нервной истерике, она вскакивает на кровати, и хватается за ворот моей рубашки, комкает её трясущимися пальчиками, и я вижу как в уголках её глаз начинают скапливаться первые слёзы. Прижимаю сестру к себе в надежде успокоить, пока мой мозг лихорадочно соображает, как выпутываться из этой ситуации. Катя не должна знать правду, это убьёт её. Она должна видеть во мне защиту, а не монстра, коим я в действительности являюсь. Поэтому я выдаю первое, что приходит мне в голову, в надежде, что моя жалкая ложь сработает.
– Успокойся, Катя, тихо, тихо. Тебе нечего бояться, ты поняла меня, маленькая? Когда я нашёл тебя, один из тех скотов уже тянулся, чтобы стащить с тебя трусы… Я вырубил обоих. Просто вырубил, слышишь меня? Потом взял тебя на руки и понёс к дороге. Назад не давал посмотреть, потому что не хотел, чтобы ты вообще ещё хотя бы один раз увидела их снова. Своего друга я просил, чтобы он подобрал их, пока не очухались, и отвёз в полицию. Он звонил мне только что и сказал, что всё сделал. Когда я говорил тебе, что их больше нет, имел в виду, что в твоей жизни они больше не появятся.
И о чудо! Это срабатывает! Катя начинает потихоньку расслабляться, размыкает побелевшие пальцы и возвращается в постель. А я даже не могу себе позволить выдохнуть облегчённо, потому что боюсь опять вызвать в ней подозрения.
После осмотра врача, укладываю сестру спать, а сам ложусь рядом поверх одеяла. Даже одежду не снимаю, опасаюсь того, как она может отреагировать в свете последних событий. Врач вколол ей успокоительное, поэтому очень скоро Катя засыпает, а я всё лежу до самого рассвета, молча уткнувшись лицом в её волосы без конца шепча одно единственное слово «Прости».
