Текст книги "Близость (СИ)"
Автор книги: Полина Довлатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Близость
Пролог
– Качай сильнее, Андрюша, я не испугаюсь! – весело кричала маленькая девочка, дрыгая ногами в воздухе и нетерпеливо ёрзая на кочелях.
– Котёнок, не дёргаяся так, а то свалишься. – хмурился парень лет четырнадцати, но всё же, повинуясь просьбе младшей сестры, толкал качель сильнее.
– Даже если буду падать, ты обязательно меня поймаешь. – смеялась девочка, ритмично двигая корпусом и ногами, помогая брату быстрее раскачать качель.
– С чего такая уверенность?
– Потому что знаю. Ты никогда не позволишь мне упасть.
Глава 1. Катя
«Счастье есть лишь мечта, а горе реально.» Вольтер
Она лежала на земле Глазами целясь прямо в небо Так никогда с ней ласков не был Весь мир кипящий на огне Холодной тенью в тишине Раскинув руки, выгнув тело Обняв огромный мир не смело Она лежала на земле Русский Размер
Той девочкой была я – Катя Соколова. Мой брат нежно звал меня Котёнком. Он говорил, что я такая же маленькая, милая и пушистая, и также мурлычу, когда мне от него что-нибудь нужно.
Я очень любила своего старшего брата. Такие разные снаружи, мы были очень близкими внутренне. Я была точной копией нашей мамы – не высокого роста, худенькая, с длинными каштановыми волосами и серо-голубыми глазами, небольшим слегка вздёрнутым носиком и пухлыми губами. Не смотря на то, что я была совсем ещё ребёнком, было очевидно, что я буду миниатюрной.
У Андрея, в противовес мне, были русые, как у нашего папы, волосы, а черты лица настолько правильные, как буд-то его рисовал художник. Уже в подростковом возрасте брат был высоким и крепким. Я думаю, что про него можно даже сказать, что он был красив. Но что мне действительно в нём нравилось – это глаза. Они были глубокого зелёного цвета, такого необычного оттенка, что казались ненатуральными. Два огромных малахита ярко выделялись на его правильном лице. Их невозможно было не заметить, они горели настолько ярко, что, войди он в полную мрака комнату, она бы озарилась одним только свечением его глаз.
Между нами была разница в целых одиннадцать лет, но, казалось, не существует более крепкой дружбы и преданности чем та, что была между нами. Я всегда переживала и плакала, когда папа кричал на него за любой мой проступок. Отец говорил, что обязанность Андрея смотреть за мной и оберегать от всего. И если я проказничала, то виноват был Андрей, если ударялась, то получал за это тоже брат. Я любила папу, но даже тогда, будучи четырёхлетней девочкой понимала, что он не справедлив к нему.
Я никак не могла понять, почему один и тот же человек настолько по разному относится к своим детям. Меня папа просто обожал. Он всегда был ласков со мной, никогда я не слышала от него ни единого грубого слова, в то время как Андрей получал по ушам бквально по любому поводу.
Благо, наша мама никогда не делала различия между нами. Мы оба всегда были её любимыми детьми. Она, также как и я, расстраивалась и плакала, когда отец кричал на Андрея или бил его. Но в нашей семье папа был главным, его авторитет давлел над всеми, и над мамой в том числе.
Помню, как я разбила вазу, когда лезла в кухонный шкафчик за конфетами, и папа за это отлупил Андрея ремнём, а потом заставил собирать осколи и мыть пол.
Но брат никогда не винил меня за такое отношение к нему. Он любил и заботился обо мне всегда. Ни разу я не слышала от него слов осуждения или косого взгляда, после очередного нагоняя от отца.
– Ты ненавидишь меня? – спросила я у него, когда, стоя на коленках, он собирал осколки от той злосчастной вазы.
– Что? Нет! С чего ты вообще такое взяла? – удивлённо посмотрел на меня Андрей.
– Потому что это я во всём виновата. Я разбила эту вазу! И вообще, мне папа не разрешал трогать конфеты до ужина, а я не послушалась. И вот, посмотри, что получилось – от обиды я начала плакать, опустившись рядом с Андреем и обхватив себя руками за коленки.
– Котёнок, не надо! – с горечью в голосе сказал брат. Он бросил осколки обратно на пол и, крепко прижав меня к себе, стал гладить по голове. – Я совсем не сержусь на тебя, честно. – уверял меня он.
– Правда? – пропищала я в ответ.
– Конечно. Я же люблю тебя, малышка. – ласково сказа брат. Потом потрепал меня по голове и добавил – Разве можно всерьёз обижаться на котят?
И мы засмеялись.
Я знала, что Андрей говорит правду. И даже не смотря на действительно тёплые отношения с отцом, по настоящему близка я была только с братом. Я и мысли не допускала о том, что может быть по другому.
Но один злосчастный вечер разрушил всю мою жизнь. До сих пор я вспоминаю тот день с содроганием. ***
Это был день рождения Андрея. Ему исполнилось семнадцать лет. Всю первую половину дня мама провела за готовкой. Мне было приятно, что этот день был посвящён моему брату. Я беззаветно радовалась тому, что сегодня всё будет только для него, слишком мало в его жизни было дней, в которые он бывал действительно счастлив. Но сегодня всё должо было быть идеально.
Помню, я тогда увлекалась шитьём мягких игрушек и в подарок для Андрея сшила ему мягкого белого котёнка.
– Это тебе. С днём рождения! – я счастливая стояла возле его кровати и протягивала брату его подарок.
Он только проснулся, и я застала его врасплох.
– Котёнок, это ты сама сшила? Для меня? – не понимаю почему, но Андрюша был очень удивлён.
– Ну да… – застенчиво пробубнила я. – Тебе не нравится?
– Да ты что! Это лучший подарок, Катюшка. – просиял Андрей. – Этот котёнок напоминает мне тебя – лукаво улыбнулся он.
Брат схватил меня в охапку и крепко сжал в объятиях. Я ворчала и отбивалась, но на самом деле была просто счастлива. Я любила, когда он так обнимал меня и дорожила этими моментами нашей с ним близости. Я нуждалась в нём, как в воздухе. И, если мы долго не были вместе, ощущала физический и душевный дискомфорт. Я была зависима от него, но была слишком маленькой, чтобы чётко это осознавать.
– Ну так что, какие планы на сегодня? – спросила я, когда он наконец разжал свои объятия.
– Не знаю даже. Хочу провести этот день с вами. – пожал плечами Андрей. Для семнадцатитилетнего парня он был на удивление домашним. Гулянкам и друзьям он всегда предпочитал вечера в кругу семьи, вечера со мной.
Мы посидели за столом. Мама приготовила все любимые блюда Андрея. Всё было хорошо. Брат был счастлив, и я была счастлива вместе с ним.
Пару часов спустя, мы наевшиеся до отвала, смотрели телевизор, когда у Андрея зазвонил телефон.
– Это Паша – объяснил брат. – Зовёт погулять.
– Иди конечно – сказала мама. – Сегодня же твой праздник. Друзья наверняка тоже захотят тебя поздравить.
– Ну, я даже не знаю – засомневался он. – Хотел провести вечер с вами…
– А давай вместе пойдём! – вскочила я на ноги. Если честно, мне ужасно скучно было сидеть весь день дома. Андрей был спокойным и домашним, ну а я неугомонной маленькой непоседой. – Папочка, пожалуйста, разреши мне пойти с Андрюшей! – конючила я.
– За сестру головой отвечаешь. – резко ответил отец, давая понять, что мы получили его позволение. Андрей только коротко кивнул.
Я счастливая бегала по дому, а мама помогала мне одеться. Через пол часа мы уже встретились с друзьями Андрея в парке через дорогу от нашего дома.
– Держи, дружище – Паша протянул Андрею бутылку пива.
– Сдурел чтоли? – возмутился Андрей – Я с сестрой младшей сюда пришёл, если ты ещё не заметил.
– Да ладно тебе, монашка – поддразнил его Костян. – это же всего одна бутылка, ничего тебе от неё не будет.
Брат неуверенно покосился на меня, но не увидев на моём лице признаков неодорбрения, взял бутылку и сделал глоток.
Так мы и сидели на лавочке. Брат с друзьями неспешно потягивали пиво и болтали о чём-то своём, а я, не понимавшая суть разговоров трёх взрослых парней, просто бегала по парку.
– Котёнок, далеко не убегай – предупредил меня брат – чтоб я тебя видел.
– Да не переживай ты, Андрюша! Здесь я, здесь. – запыхавшись отвечала я. Внезапно, моё внимание привлекла дворовая собака. Я и раньше её видела, но мама никогда не давала мне её погладить. Но сейчас мамы рядом не было. Я неуверенно покосилась на Андрея, он о чём-то увлеченно говорил с друзьями, активно жестикулируя.
Я стала подходить к псине, в надежде, что она даст мне себя погладить. Но собака явно была не приручена. Она с опаской отходила от меня. Через минуту я уже весело носилась по парку, а бедный пёс с испугом от меня убегал.
В какой-то момент собака сиганула через дорогу, в надежде от меня отделаться. Но я была настолько возбуждена и увлечена происходящим, что не задумываясь ринулась за ней. Меня вернул к реальности резкий сигнал машины и свет фар. Последнее, что я увидела, это испуганный взгляд водителя, когда он в панике давил на тормоза. Потом я почувствовала резкий толчок холодного металла и рухнула на землю.
Спустя мгновение ко мне со всех ног нёсся Андрей.
– Катя! Котёнок, скажи что-нибудь! – в его голосе была не прикрытая паника. – Катя, ты слышишь меня?! – на этих словах он уже крепко сжимал мои детские плечи в своих больших руках.
Вокруг тут же образовалась небольшая толпа. Я слышала возгласы, кто-то всхлипывал. Рядом послышался чей-то испуганный голос:
– Я не виноват. Эта сумасшедшая сама выскочила на дорогу на красный свет. Я еле успел затормозить – видимо это был водитель сбившей меня машины.
Мне несказанно повезло, что он всё же вовремя затормозил. Я отделалась всего лишь синяками и царапинами.
– Котёнок, я сейчас вызову скорую, тебя должен осмотреть доктор! – волновался брат.
– Нет, Андрюша, пожалуйста, не надо! – закричала я. Пытаясь подняться, я схватила его за запястья, но он крепко держал меня, не позволяя встать. Я всегда панически боялась врачей и плакала от одного вида белого халата. – Со мной всё, хорошо, честно! Мне даже не больно. Умоляю, давай просто пойдём домой!
Брат какое-то время неуверенно смотрел на меня, взвешивая все "за" и "против", потом, сжалившись, ответил:
– Ладно! Но сама ты не пойдёшь! – он бережно взял меня на руки, и молча, оставив испуганного водителя и других зевак стоять на дороге, понёс в сторону дома.
Когда отец открыл дверь, я сразу поёжилась от его свирепого взгляда.
– Что ты с ней сделал, ублюдок! – заорал отец, увидев ссадины и царапины на моём теле. Его глаза покраснели, а на шее вздулась и запульсировала вена.
Андрей осторожно поставил меня на пол и виновато опустил голову вниз.
– Иди в комнату, Катя – прошептал он еле слышно.
– Папочка, не надо! – заплакала я. – Это я сама виновата. Я играла с собакой, она побежала через дорогу, а я побежала за ней… Я…
Но я не успела договорить, когда отец схватил Андрея за волосы и швырнул его к стенке. Андрей упал, а папа метнулся к нему и ударил кулаком в рёбра.
Дальше всё было как в тумане. Вот кричит и плачет мама. Отец отталкивает её от себя. Он всё бил и бил Андрея, а тот не издавал ни звука.
Когда отца наконец удалось оттощить, на брата было невозможно смотреть. Всё его лицо было в кровоподдтёках, губы разбиты, а под глазом красовался багровый синяк. Его одежда была порвана в нескольких местах, рёбра покрыты синяками.
В истерике я кинулась к Андрею, но он вытянул перед собой руку, не позволяя мне подойти. Спустя несколько минут, он поднялся с пола, хромая зашёл в свою комнату и запер дверь. Я тут же метнулась за ним, барабаня в дверь кулаками и умоляя Андрея впустить меня, но он не открывал. Мама утащила разъярённого отца в спальню, боясь, что он опять накинется на брата, а мне велела сейчас же отправляться к себе.
Несколько часов я проплакала в подушку, а потом в изнеможении уснула.
Катя
На следующее утро меня разбудил громкий плач матери. Я тут же вскочила и побежала в коридор, боясь, что папа опять избивает Андрея.
Я нашла родителей в комнате брата. Она была практически пуста, как буд-то в ней никто и не жил. Куда-то пропали все вещи Андрея и самого его тоже не было. Мама в слезах сидела на его кровати, а в трясущихся руках держала листок. Я выхватила бумагу, чтобы прочитать что на ней написано. Там было всего четыре слова: "Я всех вас ненавижу".
Андрей ушёл. Он бросил меня. Не смотря на мольбы мамы, отец не позволил нам его искать, сказав, что он уже взрослый и должен уметь отвечать за свои поступки. С тех пор я никогда больше не видела и не слышала своего брата. Моя жизнь закончилась в тот самый день, когда я прочитала те злосчастные четыре слова. Я ничего не ела, и ни с кем не разговаривала.
Я всё никак не могла понять, как он мог так со мной поступить, как он мог оставить меня. Брат меня ненавидел. Вероятно, он считал меня виноватой в том, что отец так его избил. Теперь, прочитав его послание, я знала это точно. И в чём-то он действительно был прав. Это Я не послушалась его, когда он сказал мне не убегать, Я погналась за той собакой, Я сиганула за ней через дорогу. Это всё была Я…
***
Через два года не стало наших родителей. Они разбились на машине, когда ехали от гостей. Из разговоров на их похоронах я поняла, что папа был пьян и не справился с управлением. Их машина влетела в столб. Отец умер на месте, а мама скончалась по дороге в больницу, не приходя в сознание.
Я тихонько сидела в углу своей комнаты, когда услышала голоса. Это была наша соседка и близкая подруга моей мамы тётя Лида. Она разговаривала с какой-то женщиной с маминой работы.
– Что же теперь будет с Катей? – причитала женщина – У неё есть родственники, которые могут её забрать?
– Нет – подавленно ответила тётя Лида. – Никаких родственников.
– У них ведь кажется ещё был старший сын? – не сдавалась мамина коллега – На сколько я помню, он уже совершеннолетний и вполне мог бы оформить опеку над сестрой. – её голос перешёл в шёпот. – Всё же лучше, чем отправлять бедную девочку в детский дом.
От этих слов я вздрогнула. До этого момента я даже не задумывалась о том, какая участь теперь меня ждёт. Не мудрено, ведь мне было всего восемь лет, и я не понимала всех проблем, появляющихся со смертью родителей. Я чувствовала только боль от потери последних родных людей, оставшихся у меня после ухода самого дорогого в моей жизни человека – брата.
– Андрей ушёл из дома два года назад. – обречённо сказала тётя Лида. – Я даже не знаю что с ним и где он сейчас находится. Я бы взяла девочку к себе, но сама мать одиночка с двумя детьми, едва свожу концы с концами, мне её не отдадут… Я пыталась найти её брата, чтобы просить позаботиться о Катюше, но так и не смогла ничего выяснить. Он просто исчез…
После этих слов я уже не могла сдерживать себя. Комок, всё это время стоявший в моём горле, обрушился горькими слезами, на мои горячие щёки. Я сидела на полу и раскачивалась как маятник, обнимая себя руками. На мои рыдания прибежала тётя Лида. Она успокаивала меня, гладила по голове, уверяя, что всё будет хорошо, что всё наладится. Но я знала, что это ложь…
***
Через неделю меня оставили на пороге детского дома. Тётя Лида заверила, что будет приезжать ко мне и навещать, а я молчала, не зная, что ей ответить. С минуту постояв, но так и не дождавшись моего ответа, она обняла меня, поцеловала в лоб и тихо удалилась.
Моя дальнейшая жизнь, проведённая в стенах детского дома, была одним не прекращающимся кошмарным сном. Все дни слились в один и воспоминания путались. Помню, как я впервые переступила порог спальни для девочек, под пристальными взглядами озлобленных на весь мир детей – сирот, таких же как и я.
Помню как первый раз меня ударила соседка по палате, за то, что я не хотела показывать ей свой фотоальбом – последнее воспоминание, оставшееся от моей семьи. В тот раз они рассекли мне бровь, разбили нижнюю губу и разорвали все фотографии в ключья. Уничтожили единственную ниточку, связывающую меня с прошлым. Тогда, ко мне впервые пришло осознание того, что я теперь одна.
Первое время я всё ещё надеялась на то, что Андрей вернётся. Видела во сне, как он забегает ко мне в палату, берёт на руки, обнимает и навсегда забирает из этого страшного места. И даже спустя пол года, проведённого в стенах приюта, я продолжала верить и ждать его прихода.
Моей веры хватило на год, прежде, чем я окончательно сломалась. Думаю это произошло после того, как меня очередной раз избили в туалете два парня, затащившие меня туда просто для того, чтобы поиздеваться. Именно в тот день, лежавшая на холодной плитке и боявшася подняться, на случай, если мальчишки ещё где-то рядом, ко мне пришло полное понимание того, что у меня больше никого не осталось.
В ту секунду с пола поднялась уже не та маленькая и слабая Катюша, наивно ждавшая, кого-то, кто мог бы её защитить. Нет. В то самое мгновение родился новый человек – человек, готовый на всё, чтобы выжить.
С тех пор я больше не плакала по ночам и не ждала Андрея. Я с корнем вырвала из себя это имя. Мысленно похоронила его вместе с нашими родителями. Только его могила была не на кладбище, а в моём сосбственном сердце… И да, я больше никому не позволяла себя обижать. Конечно, меня не преставали бить и оскорблять, детский дом – это дикое место, и живут в нём не иначе как по закону джунглей.
Но в ответ на толчки и удары, я била в ответ. С воплями и визгами я бросалась на своих обидчиков, рвала и кусала, била и царапалась. С каждым новым годом, проведённым в приюте, я становилась всё более мрачной, замкнутой и обозлённой на весь мир. Я осознанно не заводила друзей и не сближалась ни с кем. Где-то в самой сердцевине моей детской души глубоко засело простое уравнение – близость=разочарование=страдание=боль. А я не хотела больше боли. Физический дискомфорт меня не пугал, тогда как страданий душевных я боялась как огня и сделала всё, чтобы не испытывать это чувство вновь. Воспоминания о семье, обо мне прежней… и о нём (боьше я не позволяла себе произносить его имя, даже в своей голове) отходили на задний план, тускнели, а многие и вовсе исчезли где-то в глубинах подсознания.
Тётя Лида в начале навещала меня очень часто – каждый месяц. Но мне не нужна была эта связь с прошлым. Я всеми силами пыталась оборвать любые нити, оставшиеся от моей прошлой жизни, так мне было легче. Я не шла с ней на контакт, грубила и злилась, а иногда и вовсе отказывалась выходить из спальни, когда она приезжала ко мне. Поэтому её визиты со временем становились всё реже и реже. В конечном итоге, она стала приезжать только на праздники, чтобы передать немного домашней еды, обычно это были пирожки или булочки её приготовления.
Детский дом стал моим кладбищем и одновременно местом моего возрождения. В стенах приюта родилась новая Я, навсегда похоронившая те последние кусочки любви и надежды, жившие во мне когда-то.
Глава 2. Катя
«Странно ли, что тебе нет никакой пользы от странствий, если ты повсюду таскаешь самого себя?» Сократ
Ты снимаешь вечернее платье стоя лицом к стене, И я вижу свежие шрамы на гладкой как бархат спине, Мне хочется плакать от боли или забыться во сне, Где твои крылья которые так нравились мне? (Наутилус «Крылья»)
9 лет спустя.
Я просыпаюсь от яркого солнца, пробивающегося сквозь не до конца задвинутые шторы в спальне для девочек. Соседки по палате копошатся у себя на кроватях, потягиваются и, тяжело волоча ноги, плетутся к душевым. Я не спешу, хотя и знаю, что скоро всех погонят на завтрак и хотелось бы, вообще-то, успеть хоть зубы почистить. Тем не менее, я продолжаю лежать в кровати и наблюдать за всеобщей обыденной утренней суматохой. Сейчас лето, учёба закончилась, последние экзамены сданы и я несказанно рада тому, что впервые за последние несколько месяцев, наконец, могу позволить себе не спешить, не нервничать, не гнаться, а просто расслабленно лежать, закинув ногу на ногу и сцепив руки за головой.
– Соколова, а ты у нас что, особо привилегированная? – открыв глаза, вижу уставившуюся на меня недовольным взглядом воспитательницу. – На завтрак всех зовут, или ты неожиданно оглохла? Так я тебе сейчас быстро слух верну.
Пару секунд смотрю на неё, пытаясь придумать какую-нибудь колкость в ответ, но мозг с утра работает вяло, поэтому просто лениво протягиваю:
– Да иду я уже. Что, Нина Александровна, без меня кусок в горло не лезет? И неторопясь плетусь чистить зубы.
– Имей ввиду, если ровно в восемь утра я не увижу твоей наглой морды в столовой, останешься драить кастрюльки. Ты меня знаешь – грозится та.
– Знаю, знаю. – кричу уже в дверях. – Не волнуйтесь вы так. И соскучиться по моей морде не успеете. – и не дожидаясь ответа бегу в ванную.
– Нахалка – доносится до меня крик из палаты. Нина Александровна – наша воспитательница, женщина строгая, любящая порядок и дисциплину, но в душе совершенно не злобная. Я никогда не воспринимаю всерьёз её жёсткий тон, потому что знаю, что это всё напускное. Она, в свою очередь, не сердится на меня за мою несдержанность в речах и поведении, хотя и ворчит из-за этого исправно, да и наказывает частенько, но не сурово. Вообще, мне нравится, как складываются наши с ней, так сказать, деловые отношения. Мы, как бы, на одной волне, если можно так выразиться. Во всяком случае, мы друг друга понимаем.
В столовой шумно и душно, пахнет кашей и какао. сидя за столом, я без аппетита ковыряюсь ложкой в овсянке, левой рукой подперев подбородок. Я вообще не отличаюсь любовью к еде, возможно, поэтому такая худая. При моём росте 158 см, вешу всего 42 кг, хотя грудь у меня всё-таки выросла, небольшая правда, но уж какая есть.
– Ты сколько баллов по алгебре получила? – выводит меня из транса вопрос, сидящей рядом девчёнки.
– Не помню. – бурчу в ответ, не желая вступать в диалог.
– Что даже примерно вспомнить не можешь? – не унимается соседка по столу.
– Блин, да что ты докопалась? – я не отличаюсь разговорчивостью, да и терпением тоже. – Не переживай, я на твоё бюджетное место в универе не претендую.
– Ой, да с чего ты взяла вообще, что я переживаю… – пытается оправдаться Машка. Я в ответ только фыркаю и продолжаю своё издевательство над кашей. Я и так этой ботаничке слишком много времени уделила. Не то, чтобы меня бесила именно Машка, я просто в принципе не любитель долгих диалогов. Предпочитаю, когда ко мне не пристают с пустой болтавнёй.
– Да, Маша, не переживай, Соколова тебе явно не конкурент. Она вообще по части мозга только с улиткой может конкурировать – подаёт свой писклявый голос Юлька Измайлова. Как же меня бесит эта тупая идиотка. Фигуристая блондинка с пышным бюстом и округлой задницей, короче говоря, полная противоположность мне – маленькой, худой брюнетке. Это бабища из разряда, знаете, таких гламурных куриц, цель жизни которых втаптывать в грязь всех, кто попадётся им на пути. Видимо, для таки как она это дополнительный способ самоутверждения. Стоит отдать ей должное, в своём деле она не плохо преуспела. Скольких девчонок она довела до истерики говном, льющимся из её поганого рта. Но со мной этот фокус не прокатывает. Думаю этот факт её довольно сильно бесит, потому что она не может спокойно пройти мимо меня, не продемонстрировав всю свою змеиную натуру в полной красе. А если учесть тот факт, что мы спим в одной спальне, стычки у нас с ней происходят довольно часто.
– Измайлова, что я слышу? Неужели ты, наконец, смогла составить предложение больше чем из трёх слов? Так держать, глядишь к сентябрю и до сложноподчинённых доберёшься. – подмигнув Юльке, встаю из-за стола и направляюсь во двор, пока эта тупица, краснея от злости и напрягая последние остатки извилин, сочиняет, что мне ответить. Вступать с ней в полемику мне слишком лениво. Во дворе меня уже догоняет Нина Александровна.
– Соколова, а ну стоять.
– Нина Александровна, так не честно! – обиженно поворачиваюсь – Мы договаривались в восемь, я не опоздала. Даже не надейтесь мне втюхать ваши вонючие кастрюльки.
– Во-первых, сбавь тон, Соколова, а то и вправду на кухню отправлю – запыхавшись отвечает воспитательница. – Во-вторых, скажи мне, пожалуйста, ты когда документы в институт собираешься подавать? Соколова, ты головой думаешь своей вообще? Ты так все сроки прошляпишь!
– Нина Александровна, ну вы опять? – закатываю глаза – Да подам я ваши дурацкие документы. У меня неделя ещё есть.
– Они не мои дурацкие документы. Чтобы завтра же всё подготовила, я тебя предупредила, Соколова, ты меня знаешь.
– Ниночка, Александровна, ну ладно вам злиться – слегка приобняв женщину за плечи притворно сюсюкаю. – Ладно, пойду я, дела-дела.
– Какие ещё дела, что ты опять придумала? – слегка смягчившись отвечает Нина Александровна.
– Как какие? Я из-за вашего завтрака душ-то так и не приняла. Что же мне, вонять теперь весь день? – улыбаюсь своей самой ангельской улыбкой и бегу в сторону корпуса.
– Соколова, ты меня в гроб загонишь – доносится до меня усталый стон воспитательницы.
***
Через пару минут я уже стою в душевой под тёплыми струями воды. Сейчас большинство воспитанников слоняются во дворе, так что можно помыться спокойно, без толкучки и лишнего шума. Самое сложное это промыть волосы. Я счастливая обладательница длинной доходящей до поясницы шевелюры, поэтому каждый раз мучаюсь, промывая волосы от шампуня. Но стричься всё равно не хочу, терпеть не могу, когда трогают мою голову, а представляя, что кто-то будет в ней копошыться, расчёсывать и кромсать ножницами, я и вовсе мурашками покрываюсь.
Вдоволь намывшись, я заматываюсь в банное полотенце и с мокрой головой и в банных тапочках шлёпаю в спальню. Зайдя в комнату, вижу сидящую на моей кровати с самодовольной ухмылкой Юльку. Рядом с ней на соседних кроватях её подпевалы – вечная свита в лице двух подружек Наташки и Людки. Ещё пара девчёнок из нашей спальни крутятся возле зеркала.
– Сколова, ты что это у нас для порноролика готовишься? – лыбится Юлька, при виде меня в одном полотенце. Овца, видимо решила отомстить мне за инцидент в столовой.
– А ты что, завидуешь, что тебя не пригласили? – парирую я. – Вали давай с моей кровати.
– Да что ты, Катюнь, я наоборот за тебя рада. – отвечает Измайлова, даже и не думая освобождать моё место. – Я вот думаю, – задумчиво продолжает она – а в кого у тебя актёрский талант открылся. Может твоя мать тем же промышляла?
Сука! Не долго думая, я кидаюсь на эту белобрысую стерву, по дороге потеряв тапочки, стаскиваю её с кровати и валю на пол. Юлька, вся красная, лёжа на спине, визжит как индюшка, орёт и брыкается, а я в это время, как есть, в одном полотенце взбираюсь на неё верхом и, схватив за волосы, со всей дури долблю её тупой бошкой об пол. Рядом как оглошенные визжат девчёнки. Юлька пыхтит и пытается отодрать от себя мои руки, но я вцепилась в эту дрянь мёртвой хваткой.
– Немедленно прекратить! – раздаётся где-то рядом грозный возглас. Обернувшись, но всё ещё продолжая седлать Юльку, вижу на пороге нашей спальни заведующую детского дома.
Рядом с ней стоит красивый молодой мужчина в белой футболке, плотно обтягивающей внушительных размеров мускулы, синих джинсах и светлых кроссовках. Мужчина высокого роста, на вид не старше тридцати, с короткими русыми волосами, но самое главное, то на что я сразу обращаю внимание – его глаза. Пусть пройдут хоть десятки, хоть сотни лет, эти малахитовые глаза я узнаю среди тысячи и никогда в жизни не спутаю ни с чьими другими.
Это Его глаза. На пороге нашей спальни стоит Андрей.
