Текст книги "Наша маленькая тайна"

Автор книги: Пола Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Нас, наверное, выселят, – мрачно проговорила Сьюзен, когда мимо нее в очередной раз пронеслись Сократ и довольный Эмери.

Они, должно быть, играли в индейцев, потому что Эмери то и дело издавал оглушительный индейский клич. Сократ тоже старался как мог – от его радостного лая дребезжали стекла.

Филип хотел сказать в ответ Сьюзен что-то язвительное, но передумал, увидев, с какой нежностью она смотрит на счастливого племянника.

Он осторожно присел на диван – разумеется, розовый. Вряд ли Эмери позволено прыгать на нем, подумал Филип, все больше убеждаясь, что его маленькому сыну здесь должно быть довольно скучно. Две двери, ведущие из гостиной, были приоткрыты, и Филип с интересом разглядывал, насколько это было возможно, комнаты за ними.

Комнату Эмери он распознал сразу – яркие цвета, шкаф с игрушками. Комната Сьюзен тоже мало его удивила, он именно так ее себе и представлял – кремовые стены, чисто, прибрано, скучновато. Про себя Филип окрестил ее «комнатой девственницы», но вслух этого, разумеется, не сказал, хотя его так и подмывало спросить: «Сьюзен, а вы, часом, не девственница?» И он совсем бы не удивился, получив утвердительный ответ.

Эмери и Сократ вновь ворвались в гостиную. Удивительно, как они еще ничего не разбили, подумал Филип, с удовольствием глядя, как они играют. Его сын оказался просто замечательным – подвижный здоровый ребенок. Настоящий мальчишка, будущий мужчина. Сьюзен хотела найти отца Эмери – что ж, она его нашла. Филип влюбился в сына с первого же взгляда и понял, что станет прекрасным отцом. Он будет звонить и приезжать так часто, как это возможно. Он забросает Эмери подарками. Будущим летом они с Эмери отправятся куда-нибудь к морю. А будущее Рождество было бы хорошо провести в Хэвене, если Сьюзен, конечно, разрешит.

Филип представил, как Эмери сидит на полу возле камина, над которым развешены рождественские носки, рядом с Сократом. Потрескивает огонь, пахнет хвоей от наряженной елки. Эмери просит отца открыть подарки сейчас, а Филип, пряча улыбку, хмурится, играя роль строгого родителя, хотя прекрасно знает, что уступит.

Сладкие грёзы были грубо прерваны гневным стуком – это сосед снизу выражал свое недовольство шумом, который устроили малыш и собака. Сьюзен, услышав удары, закрыла лицо руками и простонала:

– Нас точно выселят…

7

– Он такой милый, – сказала Минни сестре, когда они устроились в кухне попить чаю.

Сократ спал под столом, Эмери, к великому, но бесплодному негодованию Сьюзен, устроился там же, положив голову на теплую собачью спину.

– Надеюсь, у него хотя бы нет блох, – пробормотала Сьюзен.

– У Филипа? – в ужасе переспросила Минни.

Сьюзен сделала глоток из своей чашки.

– Да нет, у этого чудовища со слюнявой мордой.

Сразу трое мужчин в моем доме, подумала она, имея в виду Эмери, Филипа и Сократа, и все трое спят. И что самое удивительное – все трое одинаково посапывают во сне. А вот интересно, храпит ли во сне Барт? Странно, но Сьюзен даже не знала этого.

– Я вообще-то говорила о Филипе, – сказала Минни, – но собака мне тоже понравилась. Сократ – просто прелесть.

Сьюзен хмуро взглянула на младшую сестру. Неудивительно, что Минни понравились и Филип, и этот его ужасный пес – ей всегда все нравились. И всё нравилось. Сьюзен только диву давалась, как она еще не сошла с ума, имея двух таких сестер – неугомонную Миранду с ее взрывоопасным, диким характером и простодушную, наивную Минни, которая часто попадала в неприятности из-за своей доверчивости.

– Ты ничего не знаешь о Филипе, – напомнила Сьюзен младшей сестре. – Ты познакомилась с ним всего час назад. На самом деле, это довольно неприятный тип.

– Да ну? – усомнилась Минни. – Если бы он был таким негодяем, как ты говоришь, разве он оказался бы сейчас в твоей квартире? Ты же расспрашивала о нем его знакомых, как и собиралась? Если бы ты узнала о Филипе что-то плохое, ты бы не позволила ему встретиться с Эмери.

В словах Минни был резон, поэтому Сьюзен промолчала.

– И потом, – продолжила Минни, – он очень привлекателен.

Сьюзен не считала, что определение «привлекательный» подходит Филипу Мастерсону, но решила не озвучивать эту мысль. Привлекательный? Нет. Пугающий. Великолепный. Сильный. Завораживающий.

Всю дорогу от Хэвена до Кардиффа Сьюзен украдкой наблюдала за ним в зеркало. Теперь она знала, как ложится на его щеки тень от длинных ресниц, как бугрятся налитые силой мышцы рук под тонкими рукавами клетчатой рубашки, знала, что щетина у Филипа отрастает необычайно быстро – темная, жесткая. Знала, что он свободно может управлять машиной одной рукой, что фаланги его пальцев покрыты едва заметными темными волосками. В дороге Филип то и дело принимался напевать какую-то песню без слов, но это была не та песня, которую он горланил в тот вечер, когда Сьюзен своим вторжением нечаянно вытащила его из душа. И еще Сьюзен знала, как пахнет Филип Мастерсон: как настоящий мужчина. Сильный, терпкий, свежий аромат – так пахнет раскаленная летним солнцем поросшая вереском пустошь. И вкус его губ…

– Что с тобой, Сьюзен? – вернул ее на землю озадаченный голос Минни. – Почему ты покраснела?

– Ничего подобного, – поспешно ответила Сьюзен, пытаясь усилием воли согнать с лица предательский румянец.

А Барт? Как пахнет Барт? – спросила она себя. И не смогла вспомнить.

– Да очнись же ты, Сьюзен! – не отставала Минни. – По телефону ты не сказала, но сейчас-то можешь мне объяснить, почему привезла с собой этого человека?

Сьюзен усмехнулась.

– Это он меня привез. Как только он узнал, что у него есть сын, то моментально запихнул меня в свою машину – и вот мы здесь. Я просто ничего не могла поделать. Теперь Филип хочет, чтобы мы с Эмери приехали к нему в Хэвен на пару недель, – он хочет поближе познакомиться с мальчиком.

– Скажи, – заволновалась Минни, – а Филип не может навсегда отнять у нас Эмери?

– Конечно нет. Не волнуйся, сестренка, я контролирую ситуацию. – Голос Сьюзен, однако, звучал неуверенно.

– Вы с Филипом могли бы пожениться, – мечтательно протянула Минни.

– Ты с ума сошла! Забыла? – Сьюзен подняла руку, продемонстрировав сестре кольцо Барта. – Я уже помолвлена с Бартом. Он надежный человек. Нам с малышом нужна стабильность.

Минни фыркнула.

– Тебе – не знаю, а вот Эмери прежде всего нужны любящие родители. Ему в его пять лет до стабильности, я полагаю, нет никакого дела, а вот другая обстановка не помешала бы. В этой квартире ему негде играть. Того и гляди что-нибудь разобьет или испачкает.

– Совершенно я с вами согласен, Минни! – раздался вдруг голос Филипа.

Он проснулся и теперь стоял на пороге кухни, приглаживая встрепанные волосы. Оставалось только надеяться, что стоит он тут недавно и не слышал слов Минни о своей возможной женитьбе на Сьюзен. – Столешница что, стеклянная? – спросил он потрясенно, в ужасе уставившись на сверкающий, без единого пятнышка стол, за которым сидели сестры.

Сьюзен высокомерно кивнула, она гордилась своей аккуратностью и чистоплотностью.

Филип подошел к столу и положил на него руку. Когда он отнял ее, на столешнице остался отпечаток.

– Вы, Сьюзен, наверное, под страхом смерти не разрешаете Эмери дотрагиваться до этого стола, – саркастически сказал он. – Или надеваете на него перчатки перед обедом?

– С чего вы взяли? – растерялась Сьюзен.

– Ну как же, смотрите – отпечатки!

– Просто некоторые люди, знаете ли, моют руки.

– Каждые три минуты? – уточнил Филип насмешливо. – Неужели вы не понимаете, что этот дурацкий стеклянный стол совершенно не подходит для ребенка? Вы словно нарочно собрали в своей квартире кучу стеклянных и керамических безделушек, чтобы иметь возможность наказывать ребенка, когда он что-нибудь разобьет.

– По-моему, я не спрашивала вашего мнения! – рассерженно парировала Сьюзен.

– Да ладно тебе, Сьюзен, – вмешалась Минни, – Филип может высказать свое мнение.

Вот это да! Сьюзен удивленно воззрилась на сестру. Предательница! И это родная сестра!

– Вы просто ничего не понимаете! – воскликнула она. – Уютная чистая квартира дисциплинирует ребенка и воспитывает в нем привычку к аккуратности. Что касается «стеклянных безделушек», как вы их назвали, то они приучают Эмери вести себя сдержаннее, осмотрительнее.

Филип закатил глаза: снова этот учительский тон!

Сьюзен между тем продолжала:

– Филип, вы познакомились с Эмери всего час назад, а я воспитывала его пять лет, поэтому имею все основания утверждать, что я лучше вас знаю, что ему нужно.

– И что же?

– Стабильность. Семья. Хорошее воспитание, – без запинки перечислила Сьюзен. – Я заменила ему мать, и мужчина, который станет ему отцом, должен быть в первую очередь надежным и ответственным. Завоевать доверие ребенка проще всего. – Она выразительно посмотрела на Филипа. – Позволить ему поиграть с собакой, покатать на лошади, сводить на футбольный матч – это может кто угодно. Просто Барт не стремится к дешевой популярности. Да он может достать билеты на матч в любой момент…

– Серьезно? – Голос Филипа был полон иронии.

– Но больше всего его заботит совсем другое, – не позволила сбить себя с толку Сьюзен, – воспитание Эмери, создание спокойной, стабильной жизни для малыша.

– Понятно, понятно, – перебил Филип насмешливо. – Я все понял про вашего жениха. Он из тех нестерпимых зануд, которые, даже если и соизволят сводить ребенка на футбол, целый год потом вспоминают об этом, а использованные билеты с оторванными контрольными корешками хранят в вазе на камине.

Сьюзен вспыхнула.

– Не говорите ерунды! Вы совсем не знаете Барта!

– Я знаю достаточно, – отрезал Филип, – чтобы понять, что вы собираетесь замуж за человека, который совершенно не годится на роль отца для моего сына. Я не вправе запретить вам выходить замуж за кого бы то ни было, но вы должны уяснить для себя некоторые вещи. Это во-первых.

– Что это я должна уяснить? – насторожилась Сьюзен.

– А это вы узнаете позже, когда мы вернемся в Хэвен. Скажу пока так: вы должны понять, что на самом деле нужно ребенку. Мальчишке. Вы должны увидеть, что для нас, мальчишек, действительно важно. А то, похоже, ваш дорогой Барти совсем позабыл, что и сам когда-то был ребенком.

– Не вздумайте называть его Барти! Он этого не любит, – возмутилась Сьюзен. – Я уверена, что он не хуже вас знает, что нужно мальчику. У него собственный магазин скобяных товаров. Газонокосилки, гвозди, инструменты…

Это прозвучало совсем уж нелепо. Филип рассмеялся, Минни тоже с трудом сдерживала улыбку.

– Значит, гвозди – первая необходимость для Эмери? Так сказал Барти или вы сами это только что придумали?

Сьюзен в ярости кусала губы.

– Значит, ваш жених полагает, – продолжал Филип, – что для ребенка гораздо важнее изучить принцип работы газонокосилки, чем сходить на футбольный матч?

– А что плохого в том, что мальчик будет знать, как работает газонокосилка? – Сьюзен понимала, что разговор становится абсурдным, но не могла остановиться.

– Ничего плохого. Но он сейчас маленький – ему хочется бегать, возиться с собаками, играть в футбол на заднем дворе, ловить стрекоз. У него детство, понимаете? А вы хотите лишить моего сына детства.

– А в вашем доме в Хэвене есть задний двор? – неожиданно встряла в разговор Минни.

Сьюзен послала сестре испепеляющий взгляд. Филип улыбнулся.

– Есть.

– Но почему вы думаете, что Эмери должно понравиться в вашем захолустье? – спросила Минни.

– Хэвен не захолустье! – обиделся Филип. – Вы же никогда там не были. Конечно, это всего лишь маленький провинциальный городок, почти деревня, и там нет театров, стадионов и ресторанов – зато там много простора. Можно играть в футбол на заднем дворе, можно ходить босиком по теплой земле и лазать по деревьям…

– Звучит неплохо, – искренне признала Минни. – Мальчику там должно понравиться.

Сьюзен поджала губы: однако Минни и Филип быстро нашли общий язык!

– Я тоже так думаю. – Филип широко улыбнулся Минни и вопросительно посмотрел на Сьюзен.

– Эмери не умеет играть в футбол – он еще слишком мал, – строго сказала она. – А что касается остальных пунктов нарисованной вами идиллической картины, то должна заметить, что вряд ли я разрешу Эмери лазать по деревьям и ходить босиком – это слишком опасно. Я читала много книг по воспитанию детей и детской психологии, поэтому я лучше знаю…

– Вот! – Филип удовлетворенно улыбнулся. – В этом-то и есть ваша главная проблема, Сьюзен.

О чем он говорит? Сьюзен одарила Филипа надменным взглядом.

– Вы слишком много читаете всякой ерунды, – продолжил Филип. – Слишком много читаете и слишком мало живете.

Сьюзен скрестила руки на груди и насмешливо обратилась к Филипу:

– Уж не вы ли собираетесь решить эту проблему?

Филип ответил ей саркастическим взглядом.

– Именно я. Вы угадали, Сьюзен. Но это попозже. Пока я здесь, мне надо бы поработать над вашим женихом. Когда вы познакомите меня с ним?

Сьюзен ошеломленно смотрела на Филипа, не веря своим ушам.

Он собирается решить мою проблему?! Это у меня-то проблемы! Разве это я открываю гостям дверь в одном лишь полотенце? Разве у меня в кухне валяются инструменты и прочий хлам? Он, видите ли, решит мою проблему!

Ладно, это еще полбеды – но ведь Филип Мастерсон собирается ко всему прочему еще и Барта перевоспитывать. Да кем он себя возомнил?! Сьюзен всегда знала, что красивые мужчины слишком самоуверенны и полагают, что могут вертеть другими людьми как захотят. Неудивительно, что она выбрала себе в спутники жизни спокойного, надежного, хотя и скучноватого Барта Катрелла.

Сьюзен несколько раз открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная на берег, не в силах вымолвить ни слова от охватившей ее ярости.

– Вы… вы – самодовольный тип с раздутым самомнением, – выдавила она наконец.

Филип весело взглянул на Минни.

– Разве не то же самое она сказала вам обо мне по телефону? – поинтересовался он у нее.

Минни кивнула, в ее глазах то и дело вспыхивали веселые искорки. Она вообще была очень смешливой и сейчас наслаждалась ситуацией, которую находила весьма и весьма забавной.

– Знаете, Минни, когда ваша сестра выходит из себя, она становится похожей на нормального человека.

Сьюзен вспыхнула: этот несносный тип и ее родная сестра обсуждают ее так, словно ее нет в комнате! Усилием воли Сьюзен заставила себя успокоиться, насколько это возможно.

– Вы ошибаетесь, мистер Мастерсон, я вполне владею собой, – холодно сказала она. – Не смейте говорить обо мне так, словно я неодушевленный предмет, который…

– Да ведь так оно и есть! И я собираюсь вдохнуть в вас жизнь! – Филип нарочно поддразнивал ее, и Сьюзен это понимала.

– Во всяком случае, – подчеркнуто спокойным тоном произнесла она, – я не позволю вам устраивать допрос моему жениху. Барт не нуждается в ваших советах, равно как и я.

– Я просто хочу узнать, что он за человек. – Филип взял с подоконника телефонный справочник.

– Не смейте этого делать! – воскликнула Сьюзен, но Филип уже нашел нужную страницу.

– Какая удача! В Кардиффе только один Барт Катрелл. Полагаю, в это время он на работе, но здесь указан и номер телефона его магазина. Прекрасный справочник!

Филип подтянул к себе телефонный аппарат и набрал номер. Сьюзен вскочила со стула и, потеряв остатки самообладания, бросилась к Филипу и попыталась вырвать у него телефонную трубку. Филип без особых усилий отвел ее руки, продолжая прижимать трубку к уху.

Минни сползла со стула на пол, буквально рыдая от смеха. Она из всех сил пыталась сдерживаться, зажимая рот обеими руками, но тщетно. Только бы не разбудить Эмери! Но мальчик крепко спал, утомленный игрой с собакой.

– Будьте добры, позовите, пожалуйста, Барта Катрелла… Добрый день, Барт. Меня зовут Филип Эмери Мастерсон, я недавний знакомый Сьюзен Уэллс. Может, она рассказывала вам обо мне? Нет?

Сьюзен вновь попыталась отнять у Филипа трубку и вновь потерпела поражение.

– Неужели Сьюзен не рассказывала вам, Барт, как она преследовала меня в моем родном городе Хэвен? О, она открыла на меня настоящую охоту, и вот я здесь… Не понимаете? Я – отец Эмери. Сьюзен нашла мою фотографию среди вещей Миранды и сразу догадалась об этом. Умная девочка, не правда ли? Поскольку я знаю, что у вас серьезные намерения в отношении Сьюзен и вы в скором времени станете вместе воспитывать моего сына, я счел своим долгом познакомиться с вами, Барт. Надеюсь, вы понимаете, что я имею на это право? Прекрасно… У вас дома? Отлично. Я только спрошу у Сьюзен, что она думает по этому поводу. – Филип прикрыл рукой мембрану и спросил Сьюзен: – Барт приглашает нас в гости. Что скажете?

Он говорит так, словно мы семейная пара! – возмутилась Сьюзен.

– Я не участвую в ваших дурацких играх, – ледяным тоном произнесла она.

Филип улыбнулся.

– Барт? Сьюзен, к сожалению, занята сегодня, а я с удовольствием навещу вас. В восемь вечера вас устроит? Прекрасно. Сьюзен объяснит мне, как найти ваш дом. До встречи! – И Филип повесил трубку.

– Вы не поедете к Барту! – воскликнула Сьюзен почти умоляюще.

– Почему вы так не хотите, чтобы я с ним познакомился? – спросил Филип. В его темных глазах плясали веселые чертенята. – Вам что, стыдно его показывать?

– Ничего подобного! – возмутилась Сьюзен, в глубине души признаваясь себе, что Филип угадал.

Барт воплощал все то, что Филип безжалостно высмеивал. Аккуратно завязанный галстук, круглые очёчки педанта и зануды, небольшое брюшко – вряд ли Барт понравится Филипу. А сколько насмешек потом придется Сьюзен!

– Вы не имеете права бесцеремонно вторгаться в мою жизнь!

– Имею, – твердо сказал Филип. – Вы и ваш жених будете воспитывать моего сына.

– Мы не поедем к Барту!

– Вы, Сьюзен, может, и не поедете, а я – поеду. Может, то, что вас не будет, даже лучше. Я куплю по дороге бутылочку хорошего виски, мы с вашим женихом выпьем, язык у него развяжется… Может, он и выболтает мне что-нибудь интересное о вас, моя милая Сьюзен.

– Я вам не милая! – Сьюзен вновь начинала выходить из себя. – Кроме того Барт не знает обо мне ничего… ничего такого.

– А вот это действительно стыдно. Он должен знать о вас все, особенно, как вы говорите, «такое» – вы же собираетесь пожениться. – Филип произнес последнюю фразу таким тоном, словно сильно сомневался в серьезности их намерений. – Барт знает, например, размер вашего бюстгальтера? – спросил он самым невинным, будничным тоном.

Сьюзен услышала, что Минни на мгновение затихла, а потом, громко всхлипнув, зашлась в новом приступе неудержимого смеха.

– Нет, не знает!

Филип издал неопределенный звук.

Зачем он спросил об этом? – лихорадочно размышляла Сьюзен. Просто чтобы позлить меня или… Или чтобы узнать, состоим ли мы с Бартом в интимных отношениях! Но зачем ему это нужно? Из любопытства?

Сьюзен постаралась успокоиться и трезво оценить происходящее. Слишком уж легко Филипу удалось одержать верх. Нужно все расставить на свои места и самой контролировать ситуацию!

– Если вы попытаетесь увидеться с Бартом без моего разрешения, – сказала Сьюзен твердо, – не может быть и речи о том, чтобы мы с Эмери поехали с вами в Хэвен.

Минни мгновенно перестала смеяться.

Филип молчал. Веселые искорки исчезли из его глаз, он сделался серьезным, даже печальным.

– Вот, значит, как: вводите свои правила в игру.

– Да, – твердо ответила Сьюзен.

– Хорошо, теперь я изложу вам свои правила. Я просто хочу получше узнать моего сына и людей, которые его окружают. Согласитесь, я имею на это право. Поэтому я хочу, чтобы мы с вами как можно скорее пришли к согласию относительно той роли, которую я буду играть в жизни Эмери. Это в наших общих интересах, а главное, в интересах мальчика. Вы прекрасная мать, я убедился в этом, кроме того, ваша сестра, – Филип кивнул Минни, – помогает вам. Вы любите малыша, а он любит вас. Это прекрасно. Теперь мне осталось познакомиться с Бартом, узнать, что он за человек и могу ли я доверить ему воспитание моего сына. Я не собираюсь нанимать адвокатов и судиться с вами, чтобы отобрать у вас Эмери. Я просто хочу, чтобы всех нас Эмери считал своей семьей, поэтому нам не стоит ссориться, согласны?

Сьюзен кивнула.

– Но, если вы когда-нибудь попытаетесь помешать мне делать то, что я считаю нужным для моего сына, – в голосе Филиппа появились угрожающие нотки, – нашей дружбе конец. Вы поняли меня, Сьюзен?

Она снова кивнула.

– А такого врага, как я, я не пожелаю никому.

Сьюзен молчала, стараясь не выказывать злость и бессилие, охватившие ее после этой речи Филипа. Он снова контролировал ситуацию, он снова диктовал свои условия!

Промычав что-то нечленораздельное, Сьюзен выбежала из кухни и заперлась в своей комнате. Там, упав на кровать и уткнувшись лицом в подушку, она дала волю злым слезам. Филипу вновь удалось лишить ее душевного равновесия, выбить почву из-под ног. Его недавняя речь не оставила никаких сомнений – теперь он, Филип Мастерсон, принимает решения, а Сьюзен им подчиняется. С этими невеселыми мыслями утомленная длинным путешествием и разговорами Сьюзен уснула.

А когда проснулась, поняла, что нынешним вечером она все же поедет с Филипом к Барту. По крайней мере, так решила Минни – Сьюзен сразу же увидела платье, которое сестра приготовила для нее.

О Боже, только не это! Черное декольтированное платье, которое Минни купила для себя в прошлом году, когда приятель пригласил ее в оперу. Сьюзен полагала, что визит к Барту будет почти деловым, поэтому собиралась надеть что-нибудь более скромное – блузку, брюки, что-то в этом роде. Но вечернее платье, да еще такое! Барт с ума сойдет, если она это наденет.

И все же, как и любая женщина, Сьюзен не удержалась от искушения примерить платье. Прохладная тонкая ткань заструилась по телу, облегая каждый его изгиб, словно вторая кожа. Сьюзен взглянула в зеркало и ужаснулась – выглядела в этом платье просто… неприлично. Когда платье надевала Минни, Сьюзен почему-то так не казалось. Сьюзен захотелось немедленно снять его, но она не могла оторваться от своего отражения в зеркале.

Как я изменилась! – подумала она. Теперь-то уж Филип Мастерсон не посмел бы назвать меня засушенной школьной дамой! Сьюзен любовалась своим отражением, узнавая и не узнавая себя. Узкое черное платье делало ее выше, стройнее. Обнаженные плечи молочно светились, оттененные черным переливчатым шелком.

О чем только думала Минни, доставая из шкафа это платье! И мысли не может быть о том, чтобы пойти в нем к Барту! А что скажет Филип?

Сьюзен рассердилась на себя: да какая, в конце концов, разница, что они оба – и Барт, и Филип – скажут или подумают! Но… любопытно все-таки будет посмотреть на лицо Филипа, когда он увидит ее такой. А может, Минни права: главное оружие женщины – красота? Красивой женщине легче диктовать свои условия мужчинам. Решено: надену это платье, твердо сказала себе Сьюзен, тогда посмотрим, кто кого!

Когда через полчаса Сьюзен во всеоружии вышла из спальни, Филип, Эмери и Сократ возились на полу в гостиной. Филип лежал на спине и хохотал, а Эмери с видом победителя прыгал на его животе. Довольный Сократ носился вокруг них, пытаясь освободить хозяина и стянуть с него малыша, ухватив его зубами за штанишки.

Когда Филип увидел Сьюзен, он мгновенно перестал смеяться. Его глаза потемнели от… От удивления? От восхищения? – гадала Сьюзен. Филип осторожно снял с себя Эмери, мягко оттолкнул морду Сократа и медленно поднялся на ноги.

Он внимательно оглядел Сьюзен с ног до головы – она почувствовала, что краснеет под его изучающим и оценивающим взглядом.

– Вот это да-а… – протянул Филип наконец. – Вот так сюрприз…

– Я всегда так одеваюсь! – с вызовом сказала Сьюзен.

– В самом деле? – В голосе Филипа звучала неприкрытая насмешка. – В таком случае ваши ученики должны быть на седьмом небе от счастья.

– Я не сказала, что одеваюсь так на работу, – поспешила исправить положение Сьюзен. – Это для Барта.

Филип недоверчиво прищурился, его глаза еще больше потемнели и стали почти черными.

Эмери спрятался за кресло и теперь настороженно выглядывал оттуда, словно не понимая, что эта незнакомая женщина делает в его доме.

Филип медленно приблизился вплотную к Сьюзен, на его губах играла едва заметная улыбка. Он поднял руку и коснулся мочки уха Сьюзен. Она почувствовала, как вдоль позвоночника пробежал холодок.

– Я не верю, что вы одеваетесь подобным образом для Барта, – мягко сказал Филип. – А это означает, что вы оделись так для меня.

– Ничего подобного!

Но Филип не слушал Сьюзен. Нежно, но властно взяв в ладони ее лицо, он приник губами к ее губам.

Этот поцелуй был совсем другим. Он не был похож ни на тот, первый, поцелуй на крыльце дома Филипа – страстный и почти грубый, ни на тот, короткий, поцелуй в номере гостиницы. Но Сьюзен узнавала тепло и вкус его губ – нежных и требовательных. Ее сердце затрепыхалось в груди словно бабочка, бьющаяся о стекло.

Сьюзен понимала, что ни в коем случае нельзя делать этого, но сдержаться теперь было выше ее сил – она приоткрыла губы, отвечая на поцелуй Филипа.

Он немедленно отодвинулся от Сьюзен и, тяжело дыша, смотрел на нее с легкой усмешкой. Прежде чем Сьюзен поняла, что делает, она ударила Филипа по лицу. Он поднес руку к щеке, потер ее и, ни слова не сказав, продолжал насмешливо смотреть на Сьюзен.

– Я вовсе не ради вас надела это платье, – прошипела Сьюзен яростно. – Не льстите себе.