Текст книги "Миры Пола Андерсона. Т. 6. Мир без звёзд..."
Автор книги: Пол Уильям Андерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава 7
Появление аборигенов обнаружила одна из следящих видеокамер. В ее поле зрения попали фигуры каких-то существ, идущих в сторону лагеря. Сработала сирена, и воздух завибрировал от тревожного воя.
Первым спрыгнул с койки фон Остен. С криком «Либер готт!» он схватил автоматический пистолет и выбежал из домика. Остальные, одевшись с лихорадочной быстротой, поспешили занять места в заранее намеченных местах обороны.
Фон Остен прыгнул в траншею, опоясывающую лагерь, и поднес к глазам бинокль. Туземцев было… три… шесть… восемь. Они находились еще довольно далеко, так что трудно было разглядеть их фигуры.
Рейнджер достал интерком и хрипло произнес:
– Говорит фон Остен. Всем занять опорные точки обороны. Капитан Гамильтон слушает?
– Да. Я на корме первого челнока. Аборигены похожи на разумных существ?
– Кажется, да.
– Хорошо. Всем оставаться на огневых позициях, но стрелять только по моему сигналу. Это приказ. Слышите – стрелять только по моей команде!
– Даже если они нападут первыми? – возмущенно спросил фон Остен.
– Да, даже тогда.
Сирена продолжала завывать. Тревога, общая тревога!
Лоренцен бросился к убежищу, которое было отведено для людей, неопытных в военном деле, – чтобы те не мешали во время боя. Лагерь был охвачен смятением. Со всех сторон доносились крики, топот ног, пыль поднялась серым облаком, мешая видеть. С гулом взлетел флаер, чтобы наблюдать за происходящим с высоты птичьего полета. «Нет, с высоты тетраптериуса, – поправил себя на бегу Лоренцен. – Здесь нет обычных птиц, это – не наш мир».
Он ворвался в убежище и остановился, тяжело дыша. Радом стоял озабоченный Эвери. В красном свете Лагранжа-2 его круглое лицо выглядело не похожим на человеческое.
– Неужели туземцы? – спросил психолог.
– Похоже на то… – выдохнул Лоренцен. – Их не меньше полудюжины, и они идут в нашу сторону пешком. Какого черта мы так перепугались?
– Неосторожность – мать многих роковых ошибок, – отозвался из темного угла Торнтон. – Мы не знаем, каковы намерения этих существ. Нельзя давать шансов возможному противнику. Надо быть мудрыми, словно змеи…
– …и кроткими, как голуби, – добавил Эвери. – Но таковы ли мы? Человек – дитя в колыбели Галактики, и на все неизвестное он реагирует, как ребенок, – со страхом и агрессивностью.
– «Да Гама» не вернулся, – сухо напомнил Торнтон.
– Сомнительно, что туземцы, не имеющие даже городов, были способны уничтожить космолет, – отпарировал Эвери и поджал губы.
– Но кто-то его уничтожил! – сказал Лоренцен, дрожа то ли от холода, то ли от возбуждения. – У аборигенов может оказаться мощное оружие, например бактериологическое.
– Говорю вам: это детские страхи, – ответил Эвери. – Все мы смертны, и все мы знаем, на какой риск идем. Надо по-дружески встретить местных жителей…
– И поговорить с ними по душам, не так ли? – с кривой усмешкой заметил Торнтон. – Надеюсь, вы уже выучили язык аборигенов?
В убежище наступило молчание. Лагерь тоже затих, ожидая развития событий.
Лоренцен взглянул на свои ручные часы. Минуты еле ползли. В убежище было душно и пыльно.
Прошел час, прежде чем сирена успокаивающе загудела: «Все в порядке, тревога отменена».
Лоренцен первым выскочил наружу и увидел невдалеке группу туземцев. В центре лагеря их поджидали астронавты с ружьями в руках. Впереди всех стоял безоружный Гамильтон, выразительно сложив руки на груди. Почти не мигая, он смотрел на гостей.
Лоренцен не раз видел фильмы о жителях дальних планет. Обитатели Троаса оказались далеко не самыми экзотичными из всех, но одно дело смотреть на экран телевизора, а другое – встретиться с инопланетянами лицом к лицу. Молодой астроном только сейчас впервые осознал, что люди вовсе не уникальное создание природы, а лишь одни из бесчисленных видов живых существ.
Туземцы, как и люди, использовали для ходьбы задние конечности, в то время как передние казались непропорционально маленькими и хилыми. Тела их были покрыты короткой серой шерстью, образующей вокруг глаз черные круги. Круглые головы были увенчаны короткими ушами с кисточками на концах. Черты их лиц поражали: плоские черные носы, узкие заостренные подбородки, щетинистые усы над широкими ртами с черными губами – и большие золотистые глаза. Лоренцена поразило, что у аборигенов были тяжелые и длинные, как у кенгуру, хвосты, – вероятно, они уравновешивали тела при ходьбе и могли служить оружием в ближнем бою. На руках находилось по четыре пальца, причем один противостоял другим. Длинные синие ногти больше походили на когти какого-нибудь хищника, но туземцы явно были разумными существами, потому что носили одежду: свободные блузы и широкие брюки. О поле существ трудно было судить, поскольку они были одеты одинаково. На ногах они носили нечто вроде кожаных мокасин. Все имели пояса, на которых висели самые разнообразные сумки, ножи или топоры и что-то вроде рога с порохом. За плечами у них были небольшие рюкзаки, а в руках туземцы держали длинные предметы с круглыми дулами, – возможно, гладкоствольные ружья.
Поначалу гости показались все на одно лицо, но вскоре Лоренцен стал находить индивидуальные отличия.
Один из них заговорил – если можно было считать речью невнятное мяуканье. При этом можно было разглядеть длинные синие зубы, явно приспособленные для пережевывания как растительной, так и животной пищи.
Гамильтон обернулся к своим людям.
– Они не похожи на военный отряд, – сказал он. – Эвери, вы опытный лингвист. Можете что-то понять из их речи?
– Нет… еще нет… – Лицо психолога было красным от возбуждения, голос его дрожал. – Кажется, я различаю отдельные слова, но это пока все.
– Черт побери, я даже этого не слышу, – процедил сквозь зубы Кемаль.
Группа туземцев остановилась в метрах десяти от землян. После долгой паузы стоявший в центре вновь заговорил. Лоренцен уловил паузу между фонетическими группами. Он некогда изучал в колледже курс сравнительной лингвистики, но мало иго запомнил из него.
– Не знаю, о чем говорит этот парень, но мы для него явно не боги, спустившиеся с неба, – вполголоса произнес капитан.
– Этого трудно было ожидать, – заметил Эвери. – Туземцы владеют пороховым оружием, а это значит, что их общество достаточно высоко развито. Их ружья лучше, чем земные мушкеты времен Ньютона.
– Но откуда они взялись? – недоуменно спросил Фернандес, не сводя глаз с молчаливо стоящих гостей. – Мы не видели из космоса ни городов, ни деревень.
Гамильтон пожал плечами:
– Эту загадку нам предстоит решить. Эвери, я приказываю вам немедленно заняться изучением их языка. Фон Остен – вы будете отвечать за охрану лагеря. Сделайте так, чтобы за каждым из туземцев постоянно наблюдал кто-нибудь из наших людей. Не вздумайте применять силу без крайней необходимости. Если гости захотят уйти, не задерживайте их. Остальные пускай займутся своими делами, но держатся настороже. Никто не должен выходить за пределы лагеря без моего разрешения. Туземцы не выглядят враждебными, но всякое может случиться.
Земляне неохотно разошлись, а туземцы последовали за Эвери в один из домиков. Фернандес проводил их горестным взглядом.
– Черт побери, это на самом деле разумные существа и достаточно высокоразвитые… – пробормотал он.
– Да, похоже, дело с колонизацией не выгорит, – вздохнув, согласился Кемаль. – Это может отбить у людей желание летать к звездам.
Лоренцен поспешил вслед за Эвери.
– Могу я вам помочь, Эд? – спросил он. – Особых дел у меня нет, так что я с удовольствием…
Психолог недовольно взглянул на него.
– Вы не лингвист, Джон, – неожиданно резко возразил он. – Боюсь, вы только будете мешать.
Несмотря на довольно прямой отказ, Лоренцен продолжал настаивать:
– Эд, вам не помешает помощь. Кто-то должен вести записи, заниматься черновой работой…
Эвери нахмурился и неохотно кивнул.
– Ладно, – сказал он. – Пора браться за дело.
Глава 8
Туземцам отвели часть одного из сборных домиков, и они охотно согласились там временно поселиться. Эвери устроил для них экскурсию по лагерю, показал челноки и оборудование, но троасцы никак не отреагировали на увиденное. Вскоре выяснилось, что они держатся настороже и кто-то из них все время находится на дежурстве, когда остальные спят. Принимали пищу они отдельно от людей и упорно отказывались от предложенных им земных консервов. Почти все остальное время они проводили вместе с Эвери и Лоренценом.
Туземцы называли себя рорванами – так это слово звучало с точки зрения землян. У каждого из них оказалось свое имя: Силиш, Янвусарран, Алаеву… Люди начали изучение их языка с того, что указывали им на различные предметы и вслушивались в звучание соответствующих названий. Оказалось, что в языке рорван около пятидесяти фонем и большую роль в нем играют интонации.
– Не сомневаюсь, что слова в их языке изменяются по грамматическим формам, но никак не могу уловить их суть. Возможно, это происходит именно с помощью интонаций… – как-то сказал Эвери своему помощнику.
– Тогда, может быть, стоит сначала обучить их английскому или испанскому? – предложил Лоренцен.
– Это будет сложная и, возможно, зряшная работа. Эта группа рорван, скорее всего, случайно наткнулась на наш лагерь. В любой момент они могут уйти, и тогда все труды пойдут насмарку. Конечно, туземцы могут быть посланниками, но я не удивлюсь, если они окажутся охотниками, или бандитами, или еще Бог знает кем. Пока мы ничего не знаем ни о структуре их общества, ни о них самих. – Эвери пригладил взъерошенные волосы и взглянул на тетрадь с записями. – Черт побери, да я ровным счетом ничего не могу понять в языке рорван!
– Разрешите мне поработать с вашими записями, – попросил Лоренцен. – Я немного разбираюсь в лингвистическом анализе и могу…
– Не сейчас, Джон, – мягко возразил Эвери. – Я хочу сначала перепечатать их и сделать несколько копий. Вечером я займусь этим. Или лучше завтра утром.
Но на следующий день капитан послал Лоренцена на флаере собирать образцы минералов, так что изучение языка пришлось отложить. Когда он вернулся, Эвери с кривой усмешкой протянул ему пачку листов.
– Изучайте на здоровье, – сказал он. – Вчера, когда вас не было в лагере, я добыл кое-какую информацию от наших новых друзей, но она еще больше запутала меня. Она противоречит тому, что я, казалось, знаю.
Лоренцен прокорпел над записями много часов и в конце концов вынужден был признать свое поражение. Названия для большинства самых важных вещей варьировались без каких-либо важных причин. Например, луна упоминалась как Орту, Оманий, Валакаш, Орбву-Джангиз, Зелуй и еще какой-то странный свистящий звук, не имеющий аналогов в земных языках. Однако в других фразах эти же самые слова, похоже, имели совсем иной смысл. Каким-то таинственным образом значение того или иного слова зависело от контекста…
Он с разочарованием вернул записи Эвери. Психолог сочувственно кивнул, а сам продолжал работать, засиживаясь допоздна. Больше никто в эту затею не верил.
– Какого черта мы здесь делаем? – вопрошал Кемаль. – Мы нашли туземцев, и они оказались, к несчастью, достаточно цивилизованными. Выходит, на колонизации можно поставить крест. Почему бы нам не отправиться домой, надраться там как следует и забыть об этой паршивой планетке?
– Жалко бросать исследования на полпути, – возразил ему Лоренцен.
Кемаль вытащил из кармана старую трубку, набил ее табаком и не спеша раскурил.
– Исследуйте лучше мою задницу! Джон, вы не хуже меня знаете, что нас сюда послали не бабочек ловить. Наша задача – найти подходящую для людей планету. Лучше потратить оставшееся время на разведку в этом созвездии. Кто знает, может быть, нам еще повезет.
Лоренцен вздохнул:
– Вряд ли мы что-нибудь найдем. Троас – уникальный мир, другого такого еще не встречали во всей Галактике. Если мы вернемся с пустыми руками, то парламент ухватится за этот факт и прекратит финансировать другие подобные экспедиции. Скажут, что в Солнечной системе полно более неотложных дел. Придется искать богатых спонсоров из числа тех, кто хотел бы покинуть Солнечную систему.
– А вы хотели бы поселиться здесь? – спросил турок.
– Э-э… да. Пожалуй, да. Правда, не навсегда, а лишь на несколько лет… – Внезапно он догадался, почему турок был так настойчив. – Неужели вы хотели бы осесть в другой звездной системе?
Кемаль кивнул.
– Я уже в том возрасте, Джон, когда хочется оседлой жизни, семьи, детишек… Но что делать такому свободолюбивому человеку, как я, в Системе? Все более или менее приличные места давно захвачены, и для бывшего астронавта там остается только самая грязная работа. Что же мне делать – горбатиться на чужого дядю до старости? Нет, я хочу быть хозяином самому себе! Я надеялся, что здесь… Эх, что тут говорить… – он с тоской посмотрел на зеленую равнину, уходящую до самого горизонта.
Лоренцен сочувственно взглянул на турка, не зная, как его утешить.
– Еще остается небольшая надежда, – сказал он. – Возможно, туземцы живут где-нибудь под землей. Тоща они не станут возражать, если мы поселимся на поверхности. Они даже выиграют – я имею в виду торговлю и прочее.
– Очень может быть! – с энтузиазмом поддержал его Кемаль, но огонь в его глазах быстро погас. – Но что-то произошло с первой экспедицией… Я подозреваю, что туземцы убили наших людей и уничтожили все следы.
– Сомневаюсь, – возразил Лоренцен, хотя ощущал в душе нарастающий страх. – Как рорване смогли добраться до корабля на орбите? Как им удалось уничтожить всех астронавтов до единого? Нет, я по-прежнему считаю, что «Да Гама» погиб где-то по пути к Земле. Скажем, случайный метеорит или…
– Подобные вещи давно не происходят с космолетами, – холодно напомнил ему Кемаль.
– Могут и случиться при определенном стечении обстоятельств. Или… послушайте, вы говорили, что на «Хадсоне» имела место попытка саботажа?
– Да. Постойте, Джон, неужели вы имеете в виду…
– Я ничего не имею в виду, Кемаль. Но на Земле есть влиятельные общественные группы, которые выступают против идеи колонизации. Например, секта ресурреакционистов полагает, что она противоречит воле Господа. Все фанатики – монархисты, коллегиалисты, евангелисты и прочие понимают, что их и без того незначительные шансы захватить власть совсем сойдут на нет, если люди выйдут за пределы Системы. Вспомните этого психа Хилтона с его псевдонаучными идеями о жутких внеземных болезнях, мутациях колонистов, прирожденной враждебности туземцев и тому подобное.
– Хм… вы считаете, что кто-то из этих кретинов спрятал на «Да Гама» бомбу? – Кемаль задумчиво потер подбородок. – Что ж, это было не так сложно сделать, ведь корабль купили у одной крупной фирмы… Хотя всех рабочих, готовивших его к полету, тщательно проверила служба безопасности, но… Но всякое могло случиться.
– Хорошо, что наш корабль строился для института Лагранжа с самого начала, – с облегчением вздохнул Лорен-Цен. – Думаю, нам нечего опасаться бомбы.
– Зато тем, кто погубил «Да Гама», придется опасаться меня! – угрюмо сказал Кемаль, поглаживая приклад ружья.
Прошел еще один день. Наутро из-за горизонта показалось сине-зеленое солнце, и туман стал рассеиваться. Трава покрылась росой, имевшей странный металлический отблеск. Еще через шесть часов встало красное солнце, и стало быстро теплеть. В небе поплыли перистые красные и зеленые облака. Каждый предмет отбрасывал двойные тени тех же цветов. Первый вечерний закат был не очень эффектен, но, когда за горизонт ушло меньшее, красное, солнце, небо взорвалось фейерверком малиновых, оранжевых и красных огней. Затем на несколько часов наступило царство звездной ночи. Она стала блекнуть, когда на западе из-за волнистого горизонта поднялась луна. Один край ее был красным, другой – сине-зеленым, а центр был темным – его освещал лишь отраженный свет Троаса. Илиум казался невероятно огромным, он занимал почти четверть неба, и людям казалось, что он вот-вот упадет им на головы. Ночь длилась непривычно долго и вызывала у землян неясные страхи.
Один Лоренцен любил это время и нередко бродил по ночам вокруг лагеря, погруженный в размышления. Он с удивлением понял, что, несмотря ни на что, ему нравится это место. Быть может, ему со временем захочется переехать на эту планету. Он сможет построить собственную обсерваторию на орбитальной космической станции и будет до конца изучать это фантастическое звездное скопление. А на Троасе у него будет свой дом, семья…
«А туземцы?» – подумал он, и настроение его вновь ухудшилось.
Прошло еще несколько дней.
Лоренцен сидел за столом с книгой в руках, когда услышал, что его зовут. Он подошел к дверям и услышал голос капитана Гамильтона, усиленный лагерным громкоговорителем:
– Всем срочно явиться в штаб.
Недоумевая, Лоренцен отправился в другой конец лагеря.
Гамильтон сидел за столом, вокруг стояли чем-то взволнованный Эвери, а также Торнтон, Фернандес, Гуммус-Луджиль и фон Остен. Когда Лоренцен вошел, капитан кивнул психологу:
– Все собрались. Докладывайте, мистер Эвери.
Психолог прокашлялся.
– Мне удалось немного продвинуться в рорванском языке, – сказал он негромко. – Не очень далеко– я по-прежнему не могу понять их грамматику, но мы уже можем обмениваться простыми фразами. Сегодня рорване заявили, что хотят уйти домой. Я не совеем уверен в причинах – скорее всего они хотят рассказать племени о своих открытиях.
– Они уйдут все? – спросил Торнтон.
– Да. Я предложил отвезти их на флаере, но они отказались. Возможно, не доверяют нам. Они хотят уйти пешком.
– И где же живет их племя? – спросил Лоренцен.
– Где-то на западе, в горах, на расстоянии четырех недель пути. Это все, что я сумел выяснить.
– И что же мы будем делать? – угрюмо спросил фон Остен.
– Рорване очень не хотят, чтобы мы следили за ними с воздуха, – предупредил Эвери. – Вероятно, они опасаются, что мы станем сбрасывать бомбы на их поселение. Не забывайте – они так же плохо знают нас, как и мы их. Если мы попытаемся следить за ними, они могут спрятаться в горах, и мы больше не сумеем восстановить с ними контакт. – Помедлив, он добавил: – Однако, как мне кажется, они не будут возражать, если мы будем сопровождать их пешком.
– Самим сунуть голову в ловушку? – с сомнением покачал головой фон Остен.
– Не будьте ослом, – раздраженно возразил Кемаль. – Они отлично понимают, что оставшиеся в лагере сумеют им отомстить.
– Неужели? – ядовито усмехнулся фон Остен. – И как же наши товарищи узнают, где мы попали в плен к аборигенам?
– Конечно, по радио, – нетерпеливо сказал Гамильтон. – Вы возьмете с собой переносную рацию.
– Но если туземцы узнают об этом?
– Сомневаюсь, чтобы они разбирались в таких вещах, – возразил капитан. – И мы не будем их просвещать на этот счет. – Он выразительно постучал костяшками пальцев по столу, привлекая к себе внимание. – Мистер Эвери хочет отправиться в путь вместе с рорванами, – сказал он. – Я считаю, что его должны сопровождать еще несколько человек. Возможно, это наш единственный шанс установить контакт с местным населением или правительством – если оно здесь есть. Надо поближе познакомиться с технологиями рорван, их культурой, обычаями и прочим. Возможно, они не будут возражать против колонизации их планеты.
Вы, господа, сейчас в лагере не очень нужны, основная часть вашей работы уже выполнена – потому логично из вас и создать группу контакта. Поддерживайте с лагерем постоянную Радиосвязь и сообщайте обо всем более или менее интересном. Не скрою, ваша миссия опасна. Вас могут подстерегать болезни, ядовитые животные и тому подобное. Но я надеюсь, что все обойдется. Понятно, дело это чисто добровольное, и никто не осудит отказавшегося. Итак, все согласны отправиться в путь?
Лоренцен не был уверен, что ОН СОГЛАСЕН. Пожалуй, он слегка побаивался и предпочел бы остаться в лагере. Но все остальные без колебания согласились, и он также кивнул.
– Да, – сказал он. – Конечно.
Позднее он подумал: а ведь остальные, скорее всего, тоже боялись прослыть трусами, потому и не стали возражать. Человек – это забавное существо.
Глава 9
Первые три-четыре дня похода оказались для землян мучительно трудными. Затем они привыкли и стали ежедневно проходить по сорок километров без особого напряжения. Путешествие было однообразным – вокруг простирались прерии со скудной растительностью. С неба часто сыпал дождь, но туземцы его не замечали, а люди предусмотрительно захватили с собой плащи с капюшонами. По пути встречалось немало широких рек, но все они оказались довольно мелкими, их можно было перейти вброд, к тому же пополнив запас воды во флягах. Голода путники не испытывали. Из своих длинноствольных ружей рорване убивали достаточно дичи, а в те дни, когда животные не встречались, туземцы собирали множество видов съедобных растений. Кемаль, несший рацию, ежедневно связывался с лагерем. Он на всякий случай использовал азбуку Морзе, о которой туземцы не имели никакого представления. Капитан Гамильтон установил три лагерные радиостанции треугольником на довольно значительном расстоянии друг от друга; таким образом он всегда знал, где находятся путники.
Рорване использовали для определения направления пути карты и компасы, заметно отличавшиеся от земных. Карты были начертаны от руки, в Меркаторовой проекции, с характерной решеткой параллелей и меридианов, причем начальный меридиан проходил через Южный магнитный полюс.
Постепенно Лоренцен научился различать индивидуальные черты каждого из туземцев. Алаеву был порывист и разговорчив. Силиш – медлителен и неуклюж, Янвусарран – вспыльчив… Самым знающим из всех рорван казался Джугау – он часто беседовал с Эвери, обучая психолога местному языку. Лоренцен также принимал участие в их беседах, но без особого успеха. Эвери быстро ушел вперед и довольно бойко разговаривал с аборигенами, хотя и утверждал, что не понимает и половины сказанного Джугау.
– Вы должны научить меня всему, что узнали, – сердился астроном. – Вдруг с вами что-то случится? Что тогда нам делать?
– Вы свяжетесь с лагерем, и Гамильтон пошлет за вами флаер, – спокойно отвечал Эвери.
– Черт побери, мне просто интересно! Я тоже хочу поговорить с Джугау и остальными.
– Ладно, ладно. Так и быть, я составлю для вас словарик, но убежден– это вам не очень понадобится.
Так оно и оказалось. Вскоре Лоренцен знал существительные, означавшие дерево, звезду, а также глаголы: ходить, бегать, стрелять. А что дальше делать с таким скудным словарным запасом? Никто из туземцев не желал общаться с ним. А Эвери с Джугау просиживали все вечера у костра, бойко разговаривая друг с другом. Лоренцен с чувством собственного бессилия вслушивался в мяукающий, громыхающий, свистящий голос туземца, наблюдал его энергичную жестикуляцию – и ничего не понимал. Ничего!
Фернандес захватил с собой гитару и по вечерам наигрывал на ней. Алаеву, глядя на него, изготовил из ствола высохшего дерева небольшую четырехструнную арфу и присоединился к землянину. Вместе они производили комичное впечатление. Алаеву любил наигрывать «кукарачу», а Фернандес выучил простую рорванскую мелодию. Кемаль также быстро нашел себе партнера. Он взял в поход шахматы. Ими заинтересовался Силиш, быстро уловил суть игры, и с тех пор оба приятеля все свободное время проводили в поединках.
Путешествие оказалось мирным и спокойным, но Лоренцен чувствовал растущее неудовлетворение. Порой ему хотелось поскорее вернуться на Луну, в свою обсерваторию. Что они делают здесь, на другом конце Галактики? Да, они открыли новую, разумную расу – но что толку? Проблем человечества это не решит…
– К чему все наши наблюдения? – говорил он Торнтону. – Землянам нужны не они, а новая, пригодная для колонизации планета. Троас же, увы, занят.
Марсианин усмехнулся.
– Вы действительно верите, Джон, что эмиграция на звезды может решить проблему перенаселения? – спросил он. – Таким путем нельзя расселить больше нескольких миллионов человек, а это – капля в море. Пусть даже сто миллионов! На это потребуются лет пятьдесят и огромные средства. За это время население вновь вырастет до прежних пределов.
– Знаю, – согласился Лоренцен. – Я много раз слышал подобные аргументы там, на Земле. Но вы не учитываете важнейший фактор – психологический. Люди совсем иначе поведут себя, если будут знать, что звезды открыты для них, что они могут, если очень захотят, начать новую жизнь на далеких колониях.
Марсианин с сомнением покачал головой:
– Вы меня удивляете, Джон. Откуда такой оптимизм? Не забывайте, что самые жестокие войны последовали вскоре после открытия Америки и заселения планет Солнечной системы. Открытие новых возможностей, свобода действий зачастую способствуют проявлению не лучших, а худших качеств людей: агрессивности, жестокости, алчности. Почему же на других звездах будет иначе?
– Да, сейчас все будет иначе! Человечество устало от войн. Оно нуждается ныне в чем-то значительном.
– Оно нуждается в Боге! – страстно возразил ему Торнтон. – Последние два столетия показали, как опасно Для людей забывать своего Создателя. Они не спасутся от дьявола в себе, улетев к звездам; но изгонят его, обратившись к своей душе.
Лоренцен покраснел, не зная, как возразить на слова религиозного фанатика.
– Не понимаю, почему вы всегда так смущаетесь, когда я говорю о религии? – заметил Торнтон. – Мне кажется, нам есть о чем поговорить, вы не относитесь к числу окончательно заблудших.
– Напрасная трата времени! – возразил Лоренцен. – Мы никогда не поймем друг друга.
– Вы просто не желаете меня слушать, – пожал плечами Торнтон. – Что ж, вы не верите в Бога, а я – в колонизацию планет. Но мне любопытно посмотреть, что из этого получится.
– Скорее вы просто опасаетесь Божьего гнева, который может пасть не только на Землю, но и на ваш Марс. Напрасно волнуетесь, ваш дом минует чаша сия.
– Не обязательно, – со смиренной улыбкой заметил Торнтон. – Господь может наказать и нас. Но мы выживем. Марсиане – живучий народ.
Лоренцен вынужден был согласиться с этим. Как бы ни относиться к верующим, они совершили настоящий подвиг, освоив пустынный, бесплодный Марс. Поющие псалмы батальоны сокрушили империю Монгку и победили Венеру. Кто бы ни были эти верующие: христиане, мусульмане, буддисты или представители любой другой религии, они обладали способностью изменять ход истории. Ни один разумный человек не мог понять до конца сути их фанатизма – а если все-таки начинал понимать, то это означало, что он перестал быть разумным.
Джон посмотрел на мешковатые фигуры туземцев, сидящих вокруг костра. Какие мысли скрывались в их нечеловеческих головах? Могут ли и они раболепствовать, обманывать и убивать?
Например, спасая Троас во имя своего Господа?
