Текст книги "Миры Пола Андерсона. Т. 6. Мир без звёзд..."

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Реджелин покачал головой. Свет дня превращался в его глазах в расплавленное золото.

– Я не могу вот так все взять и забыть, – сказал он. – Я не политик Законодательного собрания и не член Совета лордов. Я боевой командир и, возможно, чего-то не понимаю. Но почему началось это противостояние? Почему отношения между нашими планетами отягощались серией нелепых инцидентов? Неужели нам не хватило бы пространства?

– Не знаю, – ответил я. – Меня это тоже часто сбивало с толку. Конечно, нам говорили, будто все началось из-за агрессивности марсиан, а вам, наверное, твердили что-то похожее о нас. Но потом занавес лжи и пропаганды стал настолько плотным, что, боюсь, мы никогда не узнаем истины.

– И даже при всей этой лжи война могла бы стать короткой, – сказал он. – Почему нельзя было решить все проблемы в одном-единственном сражении, как вы, земляне, делали это в пятнадцатом и восемнадцатом веках?

Я заморгал, удивляясь тому, что он так много знает о нашей истории; мне вдруг стало до смешного ясно, насколько слепо мы отвергали историю марсиан.

– Война оказалась слишком затянутой, зловещей и роковой, – со вздохом добавил Реджелин.

– Да, – согласился я. – Но ведь и пространство велико. Вначале, я помню, происходило не больше одной стычки в год.

– И одной стычки могло быть достаточно, если бы каждая из сторон имела по-настоящему компетентных командиров. Не в моих правилах критиковать начальство, мистер Арнфельд, но вы и сами знаете, как часто наши армии упускали возможность одержать решительную победу. Да если бы мы пошли в атаку после победы на Юноне, а не вернулись домой… – Его кулаки сжались, голос зазвенел. – О, пылающие небеса! Я находился тогда в нашем разведцентре. И мы знали, что можем настичь вашу Третью штурмовую бригаду по ту сторону Венеры. Мы могли бы искромсать ее на куски. И тогда войне пришел бы конец. Но нет, нас вернули на Марс!

– Не у одних вас бывали такие просчеты, – ответил я. – Мы чуть не подняли бунт, когда вашим кораблям позволили уйти со Второй орбиты. И если бы наш адмирал не запаниковал около Марса и не вернул нас назад, если бы мы продолжали бомбардировки ваших городов…

– Кстати, вашей самой ужасной ошибкой стало разрушение Зунета, – мрачно произнес он. – До этого момента мы довольно умеренно выражали свое недовольство и даже смирились бы с полным поражением. Но когда вы превратили в пустыню наш величайший и древний город – гордость всего Марса, – столь отвратительная жестокость заставила нас возжелать крови. После этого Архон и Законодательное собрание единогласно проголосовали за то, чтобы покончить с Землей как угрозой в пространстве.

– Да, нам не стоило разрушать Зунет, – пробормотал я, заподозрив, что ему известно о моем участии в этой операции. – Если бы велась повсеместная бомбардировка городов, то я бы еще понял, а так… одна огромная ошибка.

– К тому же, учтите, – напомнил Реджелин, – мы не склонны к мести. И я думаю, в самом начале мы могли бы остановиться на вашем полном разоружении и каких-нибудь гарантиях возмещения ущерба. Но ваши политики и адмиралы оказались слишком безрассудными. Когда мы прорвали оборону Земли и взяли Луну, они, видимо, поняли, что игра подошла к концу. Они могли бы тут же признать поражение. Но нет, им удалось скрыть истинное положение дел от своего народа, иначе земляне подняли бы мятеж. Ваш Генштаб приказал остаткам флота собраться на земной орбите, чтобы дать последний бой. И тогда у нас просто не осталось другого выбора. Мы захватили ракетные базы ООН и уничтожили вашу оборону. А теперь Марс намерен навсегда подрезать вам крылья.

– Это мне уже известно, – ответил я.

– Четверть нашего небольшого населения погибла, – мрачно продолжал он. – Экономика трещит по швам и стонет под бременем налогов. Народ доведен до нищеты, а развитие расы отброшено в прошлое. Нам потребуются сотни лет, чтобы восстановить былую мощь. О, какая это холодная победа!

Мы долго сидели, не говоря ни слова. Я думаю, нас донимали почти одни и те же мысли. Получалось так, будто против Земли и Марса восстали орды злых гениев и словно какая-то неведомая сила столкнула два наших несчастных мира, вопреки смыслу, желаниям и порядочности. Нас подтолкнули к никому не нужной войне, которая принесла лишь горе и разруху. Впрочем, нечего валить на чертей и дьяволов. Во всем виновата наша собственная глупость, и любые другие домыслы – чистая паранойя. Но разве война не является безумием?

– Как долго вы собираетесь оставаться у нас, севни? – спросил я его в конце концов.

– На Земле? Не знаю. Боюсь, что несколько лет. Реорганизация вашей планеты будет длительным и трудным делом. – Реджелин криво усмехнулся. – И все же вы, побежденные, находитесь у себя дома – вам удобно, вы в безопасности. Вы снова можете начать мирную жизнь по своему собственному усмотрению. А мы, победители, привязали себя к миру, в котором не можем жить. Какая странная война! Какая странная победа!

– Они могли бы прислать сюда и вашу семью, – с сочувствием произнес я.

– О, только не это. Я никогда бы не пожелал такого. Пусть уж они остаются в старом замке на краю Пурпурной Бездны. Пусть они дышат воздухом, который чист и прохладен, пусть собирают колючие соцветия и слушают на закате кристальные колокола далеких песчаных равнин.

Я не видел ничего привлекательного в его мрачном и бесплодном мире, но на всякий случай кивнул.

Он неторопливо начал нащупывать что-то в кармане кителя.

– Ага, вот! Позвольте мне вам их показать. На этой фотографии моя жена и трое детей…

Марсианские женщины похожи на людей еще меньше, чем мужчины, но я постарался выразить восхищение.

– У вас тоже очень привлекательная молодая женщина, – застенчиво произнес он.

– Она не моя, – ответил я и поднялся. – Мне пора возвращаться домой.

Мы медленно шли по тропе, болтая о всяких мелочах. Оказалось, что Реджелину нравилась наша классическая музыка, но при своей занятости он не мог посещать концерты в Олбани. Прежде марсианин пользовался моими дисками, но с тех пор как я вернулся, ему пришлось отказаться от этого удовольствия.

– Так в чем же дело? Можете брать все, что захотите.

– Вы очень любезны, командор, – ответил он.

Я достаточно хорошо знал кодекс чести марсиан, до странности схожий с рыцарскими манерами, и понимал, что он, незаконно называя меня старым воинским званием, выказывает мне значительное уважение.

– Очень жаль, что вы не можете услышать нашей народной музыки. Но я как-то на досуге развлекался тем, что транспонировал некоторые мелодии в ваш диапазон слышимости, и если вам это интересно…

– О, конечно! В доме есть прекрасное фортепиано, к тому же я сам неплохо играю на скрипке. Давайте как-нибудь попробуем.

Беседа перешла на новую тему. Меня поражала его осведомленность в области нашей литературы. Многие книги ставили марсианина в тупик, но он упорно пытался представить себя в образе человека. Я предложил ему несколько книг, а он подсказал мне наиболее удачные переводы марсианской классики, выполненные на английском и португальском языках.

Вскоре мы вышли к лужайке перед домом. Крис играла с малышкой на траве; свет и тени подчеркивали все изгибы ее тела.

Она подняла голову и заметила нас. Реджелин поклонился, но она смотрела только на меня, и в ее глазах появился такой лютый холод, которого я никогда не видел прежде.

– Ну что ты делаешь? – закричала она. – Ее голос переполняла обида.

– А что такого? – запинаясь, спросил я. – Мы просто поговорили. Я встретил севни Реджелина, и он…

– Я это вижу. – Она произносила каждое слово отдельно, с подчеркнутым презрением. – Теперь мне все ясно. Всего хорошего, мистер Арнфельд. Завтра же ноги моей здесь не будет. Благодарю вас за гостеприимство.

– Но послушай, подожди!

Я схватил ее за руку. Она яростно оттолкнула меня.

– Крис! Киска, ты же не можешь так…

Ее губы задрожали, и я увидел в глазах у нее слезы.

– Оставь меня в покое, – произнесла она чуть ли не по слогам.

Реджелин превратился в колонну из черной стали; его длинная тень пролегла между нами темной и узкой полосой. Взглянув ему в лицо, я увидел, что оно стало холодным и невозмутимым. Голос марсианина наполнился сухим треском и походил на щелканье спускового крючка.

– Мистер Арнфельд, примите мои извинения за то, что я побеспокоил вас, но меня к этому побудили служебные обязанности. Что касается записей, о которых мы говорили, не беспокойтесь, я не буду требовать их от вас. Надеюсь, мне больше не придется нарушать покой вашей семьи.

Он поклонился, зашагал прочь и, пройдя мимо отсалютовавшего часового, уединился в своем кабинете. После этого я не видел его несколько дней.

Крис вытерла слезы, извинилась и вошла вместе со мной в дом. В тот же вечер я отправился в поселок и напился до потери пульса.

Глава 4

Не всегда события, меняющие в корне жизнь людей, отмечены особыми приметами. Цепочка бед, которая ныне привела нас к беспомощному ожиданию гибели, началась через пару недель после моей беседы с Реджелином. Как-то раз он сообщил, что у нас будут гости. Марсианин сказал мне это вежливым и холодным тоном, который вошел у нас в привычку. Третьи веки скрывали от меня его глаза.

– Завтра к нам приедут двое гостей. Они пробудут здесь три-четыре дня. Одного из них зовут Дзуга ай Замудринг, он инспектор комендатуры Северной Америки. Второй – какой-то землянин, выполняющий обязанности офицера связи. Поскольку помещения в нашем крыле переполнены, а в вашей части есть свободная спальная, я прошу вас предоставить им эту комнату.

– Но наш договор не содержит подобного пункта, – ответил я таким же натянутым тоном.

– Вам будет выплачена значительная сумма. И я предпочел бы не переносить эту просьбу в разряд требований, мистер Арнфельд.

Конечно, мой голос здесь ничего не решал. В случае отказа он просто приказал бы мне подготовить комнату для приезжих, а это еще больше подорвало бы те тонкие узы взаимной симпатии, которые и без того вот-вот могли порваться. Любезным тоном я выразил согласие и пошел искать Киску. На втором этаже нашего крыла располагались три спальни – моя, ее и одна пустая, которая находилась в конце коридора. Услышав новость, Крис состроила гримасу.

– Прямо у меня под боком, – возмущалась она. – Я бы еще могла согласиться жить рядом с марсианином, но с предателем…

– Некоторым людям приходится сотрудничать с ними, чтобы сохранить на Земле хоть какие-то остатки самоуправления, – устало ответил я. – Если хочешь, мы можем поменяться комнатами.

– Мм-м… хорошо.

Крис потерла подбородок рукой, и по ее глазам я понял, что °на о чем-то задумалась.

– А что представляют из себя эти гости?

– Пара инспекторов. Они проверяют разные районы и готовят сводки коменданту континента. Это очень важные чиновники.

– Ладно, я останусь в своей комнате. – Ее голос стал каким-то далеким и отрешенным. – Мы не будем меняться. – Внезапно ее настроение переменилось, и я снова услышал милый бархатный смех. – Дейв, ты сделаешь кое-что для меня?

– Конечно, – ответил я, а про себя добавил: «Все что угодно, Киска».

В нашем доме имелся небольшой музей семейных реликвий, и оказалось, что она захотела позаимствовать оттуда слуховую трубу моего предка из девятнадцатого века. Крис придумала новую игру для Элис. Я согласился, и она засмеялась, но уже по-настоящему. Киска чмокнула меня в щеку, и мне с трудом удалось удержаться от ответного поцелуя – ничего не поделаешь, братские чувства.

Вечером я заметил, что в душе пропал шланг. Это вывело меня из себя, потому что заменить его было нечем. Я позвал миссис Гус и начал выяснять подробности, но она поклялась, что ничего не знает, и, ворча, начала поиски, которые успехом не увенчались. Вскоре это небольшое происшествие выскочило у меня из головы.

Инспектор появился на следующий вечер. Длинная приземистая машина с ревом промчалась по аллее в сопровождении отряда охранников на реактивных скутерах. Солдаты в легких защитных костюмах держали в руках оружие; очевидно, марсиан не раз обстреливали по ночам из засад. Охрана расположилась в палатках на заднем дворе, а важных особ провели в гостиную. Инспектор – высокий морщинистый марсианин, который, казалось, скрипел от старости, – опирался на руку единственного в его команде землянина. Как потом оказалось, этого полного лысого мужчину средних лет звали Хэлом. Меня и Крис попросили присоединиться к ним, и она, к моему великому удивлению, повела себя с необычайным обаянием, все время улыбалась, смеялась и без устали обносила гостей напитками. Я еще тогда подумал: к чему бы это?

Хэл подарил мне пачку сигарет, которых я не видел несколько месяцев, и поднял бокал.

– Я счастлив, что встретил таких радушных и… умных людей, – сказал он с добродушием старого политика.

Его громкий голос совершенно не соответствовал этой скромной уютной комнате. Семейное предание гласило, что однажды здесь принимали самого Томаса Джефферсона. Я кивнул, изобразив на лице холодную улыбку, но Крис с восторгом поддержала его тост.

– Мы пережили грубую и варварскую войну, – продолжал Хэл, – но теперь, слава Богу, она кончилась, и мы можем начать процесс восстановления. – Он с интересом взглянул на меня. – Мистер Арнфельд, возможно, и вы не против того, чтобы получить хорошую работу. Мы очень нуждаемся в посредниках на оккупированных территориях. – Он прочитал ответ на моем лице и повернулся к Крис: – Мисс… э-э… миссис Хоторн, а что вы на это скажете?

– Боюсь, что нет, – ответила она. – Мне надо приглядывать за маленькой дочкой. Но я представляю, какая это интересная работа.

Тут Хэла понесло. Он рассказал пару непристойных историй, которые явно смутили марсиан, однако они продолжали механически улыбаться. Дзуга произнес лишь несколько слов, а Реджелин говорил не больше, чем я. Беседу вели в основном Крис и Хэл. Это продолжалось вплоть до ужина, на который нас пригласили остаться. Из разговора я понял, что Хэл и Дзуга решили использовать наш дом в качестве своей базы в течение нескольких дней, отведенных для осмотра этого района. Я даже обрадовался, когда пришло время отправляться спать, и нам осталось показать гостям их комнату. Я перепоручил это Крис, и она повела гостей в спальню моих родителей.

Когда чуть позже мы встретились в коридоре, меня удивило ее покрасневшее от ярости лицо.

– Он ущипнул меня, – в бешенстве прошипела Киска.

– Ты сама напрашивалась на это, милочка, – ответил я.

Она очень странно посмотрела на меня и тихо сказала:

– Они закрылись на ключ, но ты мог бы послушать, о чем они говорят.

Я подошел к двери и прислушался. Из комнаты доносилось невнятное бормотание, и мне не удалось разобрать ни слова.

Прошло два часа. Я сидел в своей комнате и читал. В спальне горела только лампа. Теплый ветерок влетал в открытое окно, покачивая шторы. И я настолько увлекся Хаусманом – удивительно прозорливым поэтом в наши дни, – что не заметил, как открылась дверь.

Крис тихо приблизилась ко мне и прошептала:

– Дейв.

Я удивленно поднял голову. Свет лампы вырисовывал на Фоне ночи ее силуэт – маленькое чудо из тканей и мерцавших бликов. Она накинула халат на ночную рубашку, под которой угадывалась стройная фигурка. Мое сердце гулко заколотилось.

– Да? – ответил я.

– Пошли со мной, Дейв.

В ее голосе появились незнакомые напряженные нотки; глаза наполнились испугом.

– Мне хочется… чтобы ты тоже это услышал.

Я встал, по-прежнему думая только о ее длинных локонах, ниспадавших на белые плечи.

– В чем дело? Твои соседи рассказывают пошлые анекдоты?

– Нет, и поверь, здесь не до смеха. – Ее напряженные дрожащие пальцы впились в мою руку. – Я… я подслушала их. С помощью той слуховой трубы. Сначала я хотела сделать это просто из мести. Мне и в голову не приходило, что все так обернется.

Я нахмурился:

– Это очень опасная привычка, Крис.

– Может быть, ты меня все же выслушаешь?

Она сердито топнула ногой, и в ее голосе появилась внезапная настойчивость.

– Они там о чем-то говорят, но это не похоже ни на один земной язык, понимаешь? Это не английский и не португальский… и вообще никакой.

– Наверное, они говорят по-марсиански, – ответил я, пожимая плечдми. – А что тут такого?

– Да проснись же, Дейв! – вскричала она. – Я работала в Комцентре. – Крис снова перешла на шепот: – Меня считали там неплохим лингвистом. Я могу говорить на шести земных языках, знаю ваннзару и три других марсианских диалекта, причем понимаю большую часть их слов. Но это что-то совсем иное. Они говорят совершенно по-другому!

Она схватила меня за руку и потащила к двери. Я пошел за ней, почувствовав вдруг какую-то тревогу и неуверенность.

– А если это шифрованный язык? – прошептал я.

Мы вошли в ее комнату. Элис спала в детской кроватке, тихо похныкивая во сне. Я вздрогнул, представив то, что наполняло ее кошмары. Крис достала из-под кровати слуховой аппарат. Она привязала его к концу швабры и надела на узкий конец трубы тот самый шланг, который исчез из душа.

– Теперь все готово, – прошептала она, вытирая со лба капельки пота. – Дальше действуй сам.

Ко мне вернулась решительность. Я перегнулся через подоконник и, взяв швабру в правую руку, поднес трубку к открытому окну комнаты, в которой находились гости. Я прижал раструб шланга к уху и прислушался.

– Таховва шаб-ху гамиль вайчхак.

– Шакхир! Кесшуб умшаш вотиха.

По моей спине пополз холодок. Я тихо выругался и покачал головой.

Этот разговор на неизвестном языке и странное шипение казались нереальными в нашем мире. Но еще больше меня удивили свистящие полутона, какой-то рваный ритм слов, медленное восхождение и резкое ниспадание фраз, утробное бульканье и треск, которые сопровождали звуки. Я знал, что горло марсианина, а уж тем более человека, не могло бы осилить такие слоги.

Как бы там ни было, эти голоса не принадлежали Роберту Хэлу и Дзуге ай Замудрингу!

Я осторожно втащил трубку в комнату. Мои руки дрожали. Не говоря ни слова, мы долго смотрели друг на друга.

– Так кто же они? – наконец спросила Крис. – И какие они из себя?

Элис застонала во сне. Старые дедушкины часы громко отстукивали время, разгоняя ночную тишину.

– Не знаю, – шепотом ответил я.

Она подошла ко мне, и я прижал ее к груди. Крис дрожала так сильно, что я слышал, как стучат ее зубы.

– Мы должны это узнать, – проговорила она сквозь зубы.

– Но как? – Все еще обнимая ее, я старался что-нибудь придумать, но мозги казались заржавевшими шестеренками. – К Реджелину обращаться нельзя. Кто его знает, как он отреагирует, а другой помощи нам ждать неоткуда.

– Надо получить какие-то доказательства, – сказала она испуганным диковатым тоном. – Тогда можно убедить марсиан…

– А если это их секретная новинка? – зашептал я. – Знаешь, так оно, наверное, и есть.

– Мы должны все это разузнать, – не унималась она. – Пойми, здесь Элис, а те… существа… прямо в соседней комнате.

Я целовал ее, слепо и жестко тычась губами в лицо; Крис прижималась ко мне, пытаясь обрести в объятиях былое спокойствие и уют.

– Нам ничего не удастся сделать, – сказал я. – Ничего! Мы бессильны. Но я останусь здесь и буду охранять вас всю ночь.

– Ах, Дэйв…

Я пошел в свою спальню, взял пистолет и вернулся. Мы заперли дверь, я сел рядом с Крис и держал ее за руку, пока она, наконец, не забылась беспокойным сном. Эти странные голоса лишили меня присутствия духа, и в тот момент я мог думать только о том, как нам защититься. Около полуночи желтый прямоугольник света на лужайке исчез – наши гости выключили лампу. Я всю ночь просидел в кресле, проваливаясь временами в короткий сон, из которого меня тут же выбрасывало обостренное чувство опасности.

Прохладный рассвет окутал серой пеленой широкие и пустые поля. Я дождался момента, когда Дзуга и Хэл спустились по лестнице вниз, и только потом отважился выйти. Киска пошевелилась, открыла затуманенные сном глаза, и я склонился над ней, чтобы поцеловать в щеку.

– Они уже ушли, милая. Можешь спать спокойно.

Крис сонно улыбнулась и отвернулась к стене.

Я принял душ, побрился и спустился вниз. Хэл и Дзуга завтракали. Чужак в облике человека, приветствуя меня, лукаво подмигнул.

– Доброе утро, мистер Арнфельд, – весело произнес он. – Вы выглядите немного усталым.

Я молча попробовал отвар из цикория, который мне подала миссис Гус.

– Проходя мимо, мы заметили, что дверь вашей спальни открыта настежь, а кровать не разобрана, – еще раз подмигнув, добавил Хэл. – Везет же некоторым.

– Мистер Хэл, я бы вас попросил… – произнес Дзуга, уязвленный подобной бесцеремонностью.

Я взглянул на них. Какая игра! Какое перевоплощение! Передо мной сидели откормленный грубоватый землянин и мрачный щепетильный марсианин. Совпадало все до мельчайших деталей – изгиб скул, блеск глаз, одежда, голос, манеры. Я даже подумал, а не приснился ли мне их вчерашний разговор.

Нет, не приснился. Голова гудела от бессонной ночи, под кроватью Крис лежала припрятанная слуховая трубка, а Хэл заметил, что я не ночевал в своей комнате.

– Я полагаю, нас не будет весь день, мистер Арнфельд, – сказал Дзуга. – Мы вынуждены закрыть нашу комнату, и я прошу ни при каких обстоятельствах не входить в нее; в противном случае это будет расценено как шпионаж. Мы оставляем там важные документы.

– Можете не беспокоиться, – вяло ответил я.

Мне захотелось выйти на лужайку и насладиться ярким утренним солнцем. Чуть позже ко мне присоединилась Крис. Она села рядом и положила руку на мою ладонь.

– Дейв, нам надо пробраться туда.

– И получить по пуле за подрывную деятельность? – возмутился я. – Довольно глупостей. Это просто какая-то тайная операция марсиан. Забудь о ней. Сегодня ночью мы поменяемся комнатами.

Крис улыбнулась и взъерошила мои волосы.

– Ты такой галантный джентльмен, Дейв, – сказала она. – Прямо как марсианин.

– Их комната должна остаться запертой. Ты меня поняла?

Крис опустила глаза.

– Да, мой повелитель, – скромно и жеманно ответила она.

Ее поведение начинало меня тревожить. Я понимал, что по своей натуре мы оба бойцы, но мой дух познал терпение и осторожность, война научила меня полагаться на расчет и преимущества; ее же, почти неудержимо и часто безрассудно, несло в самое пекло, на мины. Она уже забыла ужас прошлой ночи, по-змеиному выскользнув из объятий страха. После обеда Крис вела себя довольно спокойно, поэтому я поддался приступу усталости и пошел вздремнуть.

Кто-то встряхнул меня за плечо, сон ускользнул, и я, ничего не соображая, сел на кровати. Алые тона полосок солнечного света говорили о том, что близится вечер. Очевидно, я проспал несколько часов. При одном взгляде на бледное лицо Крис меня буквально выбросило из постели.

– О нет, только не это! – застонал я.

Она кивнула:

– Да, я пробралась туда. Не бойся, меня никто не видел. Пойдем! Только быстро. Ты тоже должен на это посмотреть.

Я накинул халат и последовал за ней. Во рту у меня пересохло, тело покалывало от ручейков липкого пота. Ругать ее не имело смысла. Я лишь надеялся, что мне удастся устранить какие-то улики.

Отмычка из семейного музея без труда открыла старый замок. Комната выглядела обычно, кровати были опрятно застелены, все стояло на своих местах. На полу лежал дорожный марсианский чемодан. Крис ловко открыла его, и я увидел несколько смен ничем не примечательного белья.

– Во-первых, здесь нет бритвенного набора, – сказала Крис.

Мне вспомнился выбритый до синевы подбородок Хэла.

– Он мог потерять свою бритву, – ответил я. – Или, возможно, он взял ее с собой. К тому же…

Она открыла верхнее отделение на крышке чемодана. Там находились документы. Я вытащил пачку бумаг, быстро просмотрел ее, стараясь не нарушать порядок страниц, – списки, записи, карты… Шрифт отличался от всего, что я видел прежде.

Ничего подобного на Земле и Марсе не знали. Передернув плечами, я положил стопку бумаг на место и приподнял сложенное белье.

На дне чемодана лежало два пистолета. Вернее, это я решил, что они использовались как оружие. Всю поверхность массивных предметов из синеватой стали покрывали какие-то бугры. Рукоятка, с оттиском странного символа, никоим образом не укладывалась в мою ладонь. Она не подошла бы и для руки марсианина.

– Ну и как? – тихо спросила Крис.

– Ты об этих штуках? Какое-то оружие, – ответил я, кладя тяжелые предметы на место.

– Нет, я говорю о чужаках. Об этих существах.

– Не знаю. Может быть, у марсиан появились союзники с другой планеты?

– Союзники, которые могут принимать облик любого представителя двух наших рас? – В ее свистящем шепоте появились нотки ярости.

– Давай уйдем отсюда, – предложил я.

Мы восстановили порядок, закрыли чемодан и заперли за собой дверь комнаты. Я быстро оделся, Крис подождала меня, а потом мы вместе спустились вниз и направились в гостиную, чтобы отнести отмычку в музей.

Там нас уже поджидал Реджелин. Рядом, покачивая автоматом, стоял один из его охранников.

– Где вы были? – тихо спросил марсианин.

Мне удалось сохранить невозмутимый вид и спокойный тон, но дрожь внутри лишила меня сил.

– Мы отдыхали у себя наверху. Я даже немного вздремнул.

– Мне хотелось бы узнать… – начал он, поглядывая на мою руку. – Это отмычка из вашего музея, не так ли?

Каждое его слово казалось ударом хлыста.

– Я…

– Мы не могли открыть мою дверь, – вмешалась Крис.

– Вы заходили в комнату гостей. – Он уже не спрашивал. Он обвинял. – Грязные шпионы!

Что-то оборвалось у меня внутри. Я не обучался таким делам и, наверное, с самого начала навлек на себя подозрения. Мне нечего было сказать, и в его глазах я прочитал смертный приговор.

– Да, мы заходили туда! – закричала Крис. – И я сейчас расскажу вам, что мы там нашли.

– Мне некогда слушать вашу болтовню.

Голос Реджелина казался сотканным из льда и тьмы.

– С этой минуты я считаю вас арестованными.

– Нет уж, послушайте меня! – взвизгнула Киска. – Это касается и вас, марсиан. Ваши гости вовсе не те, за кого себя выдают. Они не земляне и не марсиане.

Она говорила быстро и путано, резко и судорожно бросая фразы.

Лицо Реджелина оставалось по-прежнему бесстрастным, но пронзительный голос свидетельствовал о сильном волнении.

– Клятва и честь обязывают меня подчиняться вышестоящему начальству. И я представлю им подробный доклад об этом инциденте.

Взглянув на меня, он добавил с ноткой великодушия:

– Тем не менее я буду просить их о снисхождении.

– Неужели вы ничего не поняли? – в ярости закричала Крис. – Да вы просто идиот!

Реджелин повернулся к охраннику и холодно прорычал:

– Зурдет агри.

Он велел увести нас прочь.

Мы сидели в спальне Крис. Она рыдала и прижимала к себе Элис. А я смотрел, как умирает день. Потом Киска утерла слезы и, все еще всхлипывая, повернулась ко мне.

– Прости, – сказала она. – Я втянула тебя в такое дерьмо.

– Не надо извиняться, – ответил я. – Ты сделала все как надо.

Конечно, я врал, но мне хотелось немного ее успокоить.

Один часовой стоял под окном, другой – за дверью; путей для побега не осталось. Я обнял Крис за плечи, и мы сидели так, пока не сгустилась темнота. Около десяти часов вечера дверь открылась. Адъютант Реджелина жестом приказал нам следовать за ним. Мы спустились в гостиную, где нас со всех сторон окружили охранники.

Хэл и Дзуга сидели за столом, Реджелин стоял у окна, а четверо солдат-марсиан напряженно застыли у стены. Желтоватый свет торшера навевал мысли о покое и тепле, но в комнате Царила кладбищенская тишина.

Дзуга повернулся ко мне; его старческий голос задрожал от печали и усталости.

– Севни Реджелин рассказал мне неприятную историю, – тихо произнес он.

– Вам не надо было этого делать, – добавил Хэл, сочувственно покачав головой. – На его лысом черепе заиграли блики света. – Теперь вашему положению не позавидуешь.

– По законам военного времени таких, как вы, без суда приговаривают к смерти, – продолжал Дзуга. – Завтра мы отправим вас в штаб. Конечно, вы можете рассчитывать на снисхождение, но лично я сомневаюсь в этом.

– Еще бы! – с сарказмом воскликнула Крис. – Вы теперь ни за что не оставите нас в живых. Если мы расскажем о вас властям, это будет означать конец для всей вашей шайки. Поэтому вы бросите наши трупы в первой же канаве!

– Миссис Хоторн, я бы вас попросил… – начал Реджелин.

– Можете считать себя покойником, – сказала она ему. – Вы знаете столько же, сколько и мы. Они вас тоже пригласили в штаб, не так ли?

– Мне приказано сопровождать вас, чтобы дать свидетельские показания, – ответил он.

– Этого вам никогда не позволят, – сказала Крис.

– Ваши выводы лишь плод больного воображения, – произнес Дзуга. – Да, иногда мы используем шифры и коды, а в данный момент в нашем снаряжении имеются экспериментальные образцы нового оружия, но ваши Нелепые предположения… это, знаете ли, слишком…

Он махнул рукой, отдавая приказ на ваннзару. Нас, видимо, хотели отвести обратно наверх и запереть там до утра.

Я обычно тяжеловат на юмор, но в тот миг в порыве отчаяния мне удалось выдавить из себя ехидную колкость.

– Вот тут вы плохо сыграли, инспектор, – с усмешкой сказал я. – Ни один марсианский аристократ не отправил бы пленников голодными в постель.

– Ах, мы совсем забыли об этом, – воскликнул Хэл. – Вы получите еду немного позже.

На меня накатило огромное спокойствие. «Ладно, допустим, я передернул с выводами, поверил в совершенно дикую гипотезу, но…

А что мы, собственно говоря, теряем?»

Все предметы в комнате приобрели сверхъестественную четкость. Одним скользящим мимолетным взглядом я быстро оценил ситуацию. У дальней стены стояли четверо вооруженных марсиан, но они не понимали по-английски, а значит, не знали, о чем идет разговор, и, следовательно, не ожидали никаких проблем; торшер находился в трех шагах от меня, чуть дальше сидел Дзуга; французские окна в шести футах открывали путь на лужайку – прямо в темноту. У космонавтов довольно быстрая реакция.

Я захныкал, пустил слюну и раболепно приблизился к Дзуге, с любопытством подметив презрительное выражение, промелькнувшее на лице Реджелина.

– Сэр, мы просто ошиблись, – скулил я. – У нас сдали нервы, и мы загладим свою вину…

– Что сделано, то сделано, – оборвал он меня.

Я схватил торшер и ткнул им, как копьем, прямо ему в лицо. Лампа разбилась, полыхнула дуга разряда, и нас окутала темнота.

– Крис, в окно! – закричал я. – В окно!

Метнувшись вперед, я столкнулся во мраке с чем-то твердым. Реджелин! Мой кулак угодил ему в живот. Он хрюкнул, но успел обхватить меня руками, и мы повалились на пол.

– Беги, Киска! – кричал я. – Беги!

К нам подбежали охранники. Два луча карманных фонарей заплясали по потолку и стенам. И в их свете мы увидели ужасную картину. Дзуга больше не был марсианином.

Он принял свой собственный облик!