Текст книги "Схватка с дьяволом"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)

Глава 11

Прошло более десяти лет с тех пор, как лемникайненцы обнаружили бродячую планету. За это время она проделала длинный путь. Наблюдая Бета Креста в носовой иллюминатор, Фолкэйн присвистнул. Он был потрясен и подавлен.

– Сможем ли подойти ближе? – спросил он.

Сидя среди контрольных панелей, щелкающего, мигающего и мерцающего оборудования, мягкого гула двигателей и дрожания стен мостика космического корабля «Сквозь Хаос», Фолкэйн не смотрел ни на звезду, ни на ее отражение. Удаленная на многие и многие астрономические единицы, она все равно с легкостью выжгла бы ему глаза. Экран уменьшил яркость и увеличил размеры звезды. Фолкэйн увидел голубоватый, усеянный пятнами, подобно шкуре леопарда, круг, окруженный роскошной короной рубинового, золотого и опалового цветов, – это кружево раскинулось на пространстве в несколько раз большем, чем диаметр звезды.

Фолкэйн со всей силы сжал подлокотники кресла, сердце его громко стучало. Спасаясь от проснувшегося в душе первобытного ужаса, он отвернулся от экрана и с усиленным вниманием стал рассматривать домашние безделушки, развешанные членами команды на перегородках кабины. Чи Лан повесила здесь одно из замысловатых сетчатых украшений, которые ее народ ценил как произведения искусства в другом месте он сам намалевал женскую фигуру, дальше на полке стояло японское карликовое дерево Адзеля.

«Адзель, друг, сейчас, когда нам так нужна твоя сила, хотя бы сила твоего голоса, ты находишься на расстоянии двухсот световых лет от нас».

Затем Фолкэйн сказал сам себе: «Остановись, ты, слизняк! Ты становишься слюнтяем, что, впрочем, вполне понятно, когда Чи Лан вынуждена была провести большую часть полета, вытаскивая тебя из мертвецов».

Мозг его оцепенел, он хватал воздух ртом. Ужас того, что было с ним сделано, вернулся в полной силе. Все звезды уменьшились до бесконечно малого размера.

Он одиноко скорчился в темноте и ледяном холоде.

Фолкэйн не мог ясно вспомнить, на что было похоже порабощение его мозга. Как будто он пытался воссоздать плохой сон, все было смутно и гротескно, время кружилось дымкой, растворялось и снова принимало мимолетные формы. Фолкэйн был пленником другой Вселенной и другого себя, даже слова у него были не его собственные, и он не мог заставить себя снова воспроизвести их в памяти. Он желал Tea Белданиель, как ни одну женщину в своей жизни. Он боготворил ее и обожал своего кумира, как не обожал ни одного Бога в жизни. Когда это было необходимо, он надевал холодную маску, ум его становился ясным и логичным, а потом Фолкэйн возвращался в свою теплую смутную бездну. Нет, это был не он, Фолкэйн, это был кто-то другой, использовавший его тело, он проникал в самое нутро… Как Фолкэйн мог отомстить за насилие над собой?

Идея мести вспыхнула в нем, как искорка в темной ночи. Он подхватил ее, обласкал, взлелеял в душе и теперь нянчил это разгорающееся пламя. Да, в нем вспыхнула ослепляющая, как огромное солнце, ярость.

Фолкэйн как бы переживал свое черное прошлое. Он размахивал топором викинга, скакал с факелом в руке на татарской лошади, стрелял из древних орудий, превращавших города в развалины. Это придавало ему силу, которая, в свою очередь, возвращала Фолкэйну здравый ум.

Через несколько минут он вновь успокоился, его мускулы расслабились, пульс и дыхание замедлились, но чувство раздражения еще какое-то время оставалось.

Фолкэйн упрямо подумал: «Давай продолжим нашу работу, парень. Для начала перестань быть слишком почтительным к ней. Ты видел звезды и поярче этой».

Конечно, немного – голубые гиганты являются редчайшими монстрами, даже самые маленькие из них представляют собой жуткое зрелище.

Пятнышки на солнце были круговоротами, каждый из которых мог поглотить планету, равную Юпитеру. Мозаика окружающих выброс нитей обладала массой, эквивалентной всей Земле, если бы ее вдруг испарили, превратили в ионы и раскаленную плазму, а затем выбросили на миллионы километров в космическое пространство; часть новообразований была навечно утеряна, но часть была притянута назад и обращена в сказочные узоры. Атмосфера солнечной короны была пронизана частицами и ядрами атомов, жесткими и мягкими квантами. Радиация звезды представляла собой настоящую бурю, настолько мощную, что прекратиться она могла не раньше чем через сотни мегалет, но и окончиться она могла только взрывом сверхновой. Фолкэйн взглянул в это неистовство и содрогнулся.

Вдруг он услышал, что корабельный компьютер что-то говорит.

– Прошу прощения, – автоматически сказал Фолкэйн.

– Я не запрограммирован обижаться, следовательно, извинения передо мной излишни, – ответил ровный искусственный голос. – Тем не менее я был проинструктирован, что должен иметь с вами дело настолько осмотрительно, насколько позволяют мои банки данных смысловой цепи. До тех пор пока вы полностью не выздоровеете от нервного потрясения. Соответственно предполагается, чтобы вы считали, что прощение дано вам согласно вашей просьбе.

Фолкэйн расслабился, ответ компьютера развеселил его.

– Благодарю, Тупоголовый, – сказал он. – Как раз именно этого мне не хватало!

Затем он поспешно добавил:

– Не испорти шутку и не доказывай, что ты логически вывел необходимость и рассчитал свой ответ. Давай все сначала.

– Ответ на ваш вопрос, сможем ли мы подойти ближе, зависит от того, что вы подразумеваете под словом «близко». Контекст делает очевидным, что вы желаете знать, сможем ли мы достичь планеты назначения с приемлемой вероятностью безопасности.

Фолкэйн повернулся к Чи Лан, которая свернулась в. своем похожем на паутину кресле справа от него. Она, должно быть, почувствовала момент, когда ужас охватил компаньона, но решила не вмешиваться. Так как Фолкэйн все еще чувствовал какую-то скованность, он раздраженно сказал:

– Я отчетливо помню, что приказал Тупоголовому не употреблять эти глупые «положительно-отрицательно», когда достаточно хорошо звучат простые «да» и «нет ».Почему ты отменила команду?

– Я не отменяла, – ответила Чи Лан. – Мне все равно. Что для меня нюансы английского языка? Конечно, если они у него есть. Она презрительно фыркнула. – Нет, обвиняй Адзеля.

– Почему его?

– Корабль пришел к нам совсем новый, само собой разумеется, словарь компьютера был технический. В процессе работы с нами он модифицировался, но ты мог бы и припомнить, что, пока мы были на Луне, корабль был полностью проверен тех службой. Ты был так разгорячен этим созданием, Вероникой, что оставил меня и Адзеля сделать все распоряжения. Старина Мягкое Сердце боялся, что чувства инженеров будут травмированы, если они заметят, как мало мы используем их диалект. Он соответственно проинструктировал Тупоголового.

– Не имеет значения, – сказал Фолкэйн. Ему стало легче, по крайней мере, на какое-то время. – Вернись к предыдущему словарному запасу и охарактеризуй наш дальнейший маршрут.

– Наблюдения подтверждают правильность ранее данных характеристик планеты, – ответила машина.

Фолкэйн кивнул. Хотя он лишь недавно восстановил свою свободную волю, Чи Лан сумела-таки вытянуть из него полные ответы еще в самом начале путешествия.

– Тем не менее уровень шума слишком высок для уточнения расстояния до планеты. С другой стороны, я определил ее орбиту с достаточной точностью. Это на самом деле гипербола с малым эксцентриситетом. В настоящий момент планета находится около перигелия с радиус-вектором, имеющим длину приблизительно 1,75 астрономической единицы. Она максимально приблизится на 0,93 астрономической единицы примерно через 27–37 дней, после чего, естественно, вернется в свободное космическое пространство вдоль другой ветви гиперболы. Нет никаких признаков другого космического тела сравнимых размеров. Таким образом, динамика ситуации проста, и орбита почти совершенно симметрична.

Чи вставила сигарету в мундштук из слоновой кости и закурила. Уши ее шевелились, усы встали торчком.

– Выбрали время для прибытия, – прорычала она. – Не могли сделать это тогда, когда планета была на приличном расстоянии от этого раздутого огненного шара. О нет. Это было бы слишком просто. Богам пришлось бы побеспокоиться, чтобы найти кого-нибудь другого, над кем посмеяться. Мы должны были отправиться сюда именно в самый пик радиации.

– Ну, – сказал Фолкэйн, – я не знаю, как бы мы вообще нашли объект, если бы он не оказался поблизости и не отразил бы от своей криосферы уловимое приборами количество света. И то была задержка в передаче информации. Между нами говоря, это еще чистое счастье, что я вообще услышал об открытии.

– Ты мог бы услышать о нем несколькими годами раньше, не так ли?

– В таком случае, – сказал Тупоголовый, – было бы необходимо провести близкое наблюдение для выяснения наличия на поверхности планеты подходящих для промышленной базы условий. Количество и состав замороженного материала не могут быть измерены точно. Также невозможно заранее достаточно подробно рассчитывать их поведение. Проблема слишком сложная, со многими неизвестными. Например, когда начинает формироваться газовая атмосфера, другие летучие вещества могут иметь тенденцию реконденсироваться на больших высотах, образуя при этом облака, которые, конечно, со временем исчезнут, но, пока они будут существовать, ими будет отражено столько приходящего излучения, что большая часть поверхности останется сравнительно холодной.

– О, засохни, – сказала Чи.

– Я не запрограммирован и не оборудован, чтобы…

– Я тоже! – Чи обернулась к человеку. – Я понимаю, чего ты хочешь, Дэйв. Так же, как и Тупоголовый, вычисливший ускорение планеты по мере ее приближения к перигелию. Когда ты спал, я сделала предварительную орбитальную оценку. Она показывает, что за несколько стандартных недель радиус-вектор изменился от трех до одной астрономической единицы. За такое небольшое время блеск планеты увеличился в десять раз. Я думаю, что нам следовало бы прибыть сюда позднее, когда эта штука пройдет перигелий и начнет остывать.

– Хотя я и не подготовлен для детальных метеорологических расчетов, – сказал Тупоголовый, – я могу предсказать, что максимум атмосферной нестабильности произойдет после прохождения перигелия. В настоящий момент большая часть энергии звезды поглощается расплавлением, испарением и тому подобным. Ко времени, когда этот процесс будет завершен, приток энергии будет все еще оставаться большим. Например, на расстоянии тридцати астрономических единиц планета будет все еще получать приблизительно столько тепла, сколько получает Земля; в течение нескольких последующих лет уменьшится она ненамного. Таким образом, можно ожидать резкого повышения температуры. Это приведет к таким бурям, что никакое судно не осмелится там приземлиться.

Фолкэйн ухмыльнулся. Он почувствовал себя гораздо лучше, если нельзя высечь космос, ему, по крайней мере, можно бросить вызов.

– Быть может, наша удача – единственная из возможных, – сказал он.

– Я бы нисколько не удивилась, – кисло ответила Чи.

– Ладно, Тупоголовый, как нам осуществить рандеву?

– Силовые экраны, конечно, могут отразить большую часть бета-радиации, даже в случае солнечной бури, – сказал компьютер. – Проблемой является гамма-реакция. Наше защитное покрытие недостаточно крепкое, чтобы предотвратить нежелательное накопление дозы Х-лучей за период, требуемый для соответствующего изучения планеты. Тепловые волны могут подобным образом перегрузить наши термостатические возможности. Соответственно, я предлагаю приблизиться на гипертяге.

Фолкэйн вытащил трубку из кармана.

– Это слишком рискованно, на скорости выше скорости света очень мало астрономических единиц, – заметил он.

Прочие опасности Фолкэйн даже не стал перечислять: неточное взаимодействие с гравитационным полем звезды могло разорвать корабль на части, случайное соприкосновение с твердым телом или умеренно плотным газом привело бы к ядерному взрыву, и так далее, и тому подобное.

– Все это входит в однопроцентную зону риска, – заявил Тупоголовый. – Помимо меньшей затраты времени на перелет, у нас будет достаточно короткий период взаимодействия с окружающими фотонами и материальными частицами.

– И то хорошо, – согласилась Чи. – Я не одобряю Противные маленькие штучки, пролетающие через мои личные клетки. Но что дальше? Что будет, когда мы достигнем планеты? Мы можем попасть в ее тепловой конус, и тело планеты защитит нас, но что мы сможем тогда наблюдать на поверхности?

– Соответствующие инструменты в наличии. Как опытный планетолог с наибольшей эффективностью их мог бы использовать только Адзель, но, без сомнения, с моей помощью вы оба сможете справиться с аппаратурой. В дальнейшем, возможно, мы сделаем короткий визит на освещенную сторону.

– Решено, – сказал Фолкэйн. – Мы проглотим какой-нибудь обед, вздремнем и будем готовы следовать дальше.

– Можешь набить свои кишки и позднее, – сказала Чи. – Мы отправляемся немедленно. Ты забыл, что у нас есть конкуренты, что посыльные улетели несколько недель назад и уже наверняка их обо всем проинформировали. Не знаю, сколько им понадобится времени, чтобы добраться туда, и как быстро они смогут послать экспедицию сюда, но я не думаю, что они будут слишком долго мешкать или что они обойдутся с нами достаточно корректно, когда обнаружат нас на планете.

Чи дернула кончиком хвоста и вытянула руки в жесте, эквивалентном пожатию плечами.

– Конечно, мы можем сразиться с ними, но я предпочла бы оставить эту работенку боевому флоту Лиги. Давай получим наши данные и уберемся подобру-поздорову.

– Согласен. Выполняй, Тупоголовый. Держи каждый датчик наготове. Впереди сплошные неожиданности.

Фолкэйн набил трубку.

– Я не уверен, что Ван Рийн пришлет сюда флот, – пробормотал он. – Это может помешать его притязаниям на планету. Ему придется поделиться прибылью.

– Он жмется за каждый миллион, – согласилась Чи.

– Это так. Но в данном случае он видит нечто большее, чем деньги, и это пугает его. Он думает, что Объединенные Государства, а может быть, вся техническая цивилизация находятся накануне войны и не подозревают об этом. Если данная планета настолько важна для врага, что они рискнули потерять свою шпионскую сеть, на организацию которой потратили более пятнадцати лет, она в равной степени важна и для нас. Если это понадобится для дела, он призовет Лигу, даже различные правительства и их армии. Я говорила с ним об этом после того, как мы выудили тебя из замка.

Хорошее настроение моментально улетучилось, Фолкэйн нервно сжал губы.

«Больше никаких ужасов. Я свободен. Я отомщу. Думай о том, что нужно делать сейчас».

Волевым усилием он вернул легкость голосу и уму.

– Если старый Ник вдруг не получит свой куш, его вопли услышат даже в Магеллановых Облаках. Но, может быть, мы сможем спасти его бекон. Ты готов, Тупоголовый?

– Осталось включить гипертягу, – ответил компьютер.

Гул машин усилился. На короткое время небо в иллюминаторе как бы смазалось, затем система отрегулировалась и скомпенсировала миллионы микропрыжков в секунду.

Звезды за кормой приняли свои цвета и очертания. Впереди разрастался диск Бета Креста, он рос, рос, пока, казалось, не стал своим пламенем лизать обшивку корабля, Фолкэйн вжался в кресло, Чи Лан оскалила клыки.

Но вот судно вернулось в нормальное состояние. Прежде чем возросшая мощь солнца прорвется сквозь его защиту, оно должно было быстро занять соответствующее положение и приобрести нужную кинетическую скорость. Но внутренние гравитационные поля были отрегулированы с такой точностью, что два живых существа на борту судна даже не почувствовали изменения веса. В несколько минут было установлено стабильное состояние. Корабль находился в двух радиусах от поверхности планеты, он был уравновешен гравитационными и центробежными силами плюс собственной тягой.

Экипаж напряженно всматривался в широкий экран. На нем чернел огромный, очерченный кольцом мертвого белого цвета круг – это преломлялись в атмосфере планеты лучи звезды. Дальше сверкали корона и полосы зодиакального света. Полярное сияние развевало по полюсам планеты многоцветные знамена, всюду мерцала слабая голубизна: так атомы и ионы расщепленных солнцем молекул странным образом соединялись вновь. Далеко внизу отраженные огромными облачными образованиями молнии, казалось, вот-вот поразят наблюдателя. Здесь и там сверкали красные искры – это из жерл вулканов извергалась огненная лава.

На телескопических экранах появились фрагменты поверхности планеты. Ясно и крупно были видны крутые склоны гор и новорожденные океаны. Фолкэйну показалось, что он почти слышит рев ветра, шум дождя, канонаду грома, что он может почувствовать сотрясение раскалывающейся Под ногами земли, грохот летящих в пропасть камней. Он Долго не мог оторвать глаз от этой грандиозной картины.

Но работа не ждала. По ходу наблюдений Фолкэйн неизбежно утратил часть своего первоначального благоговения. Одновременно исчезла и прежняя слабость.

Гнев, стремление очистить себя от унижения не прошли, но до поры до времени он запрятал их как можно глубже – анализировать данные обследования надо было в спокойном состоянии. Перед ним представало нечто уникальное. Оно зачаровывало его.

Лемникайненцы сделали верное заключение – это был древний мир. Большая часть его естественной радиоактивности давно исчезла, и холод близко подобрался к сердцу планеты. Но, судя по магнетизму, часть ее ядра осталась расплавленной, поэтому колоссальное количество теплоты, изолированной мантией, корой, океанами льда и одеялом замерзшей атмосферы в среднем от десяти до двадцати метров толщиной, рассеивалось довольно медленно.

Тем не менее на поверхности веками оставалась температура, близкая к абсолютному нулю.

Сейчас криосфера растворялась. Ледники превращались в потоки, которые тут же вскоре испарялись и становились бушующими ветрами.

Озера и моря, растворяясь, вызывали перераспределение огромных масс. Давление внутри шара менялось, равновесие было нарушено. Передвижение пластов, изменении аллотропической структуры освобождали грандиозную энергию, плавящую даже скалы. Землетрясения охватили все континенты, вулканы пробуждались тысячами.

Метель, град, дождь, дикие бури, ярость которых возрастала с каждым днем, пока слово «ураган» не могло уже вобрать в себя всю грандиозность происходящего.

И все же, что за приз это был, что за невероятный дом сокровищ!

Глава 12

– Честно говоря, – сказала Чи Лан, – между нами, друзьями, и без обид, ты меня удивляешь. Как может один необитаемый кусок оттаявшей чертовой материи цениться кем бы то ни было столь высоко?

– Я же объясняю, – возразил Фолкэйн. – Промышленная база для трансмутации элементов.

Но они могут делать это и дома.

– В слишком малом объеме по сравнению с потенциальным рынком.

Фолкэйн налил себе неразбавленного виски и откинулся на спинку кресла, намереваясь побаловать себя спокойным перевариванием обеда. Он чувствовал, что заработал несколько часов отдыха. Завтра, завершив свои исследования на орбите, они должны будут опуститься ниже, и ситуация может осложниться.

– Не перекинуться ли нам в покер?

Примостившись на краю стола, Чи Лан покачала головой.

– Нет, благодарю! После того как Тупоголовый научился блефовать по-крупному, у меня совсем пропал интерес к игре. Проклятая машина сдерет с меня последнюю шкуру.

– Она стала приглаживать свой шелковистый мех. – Давай вернемся к делу. Я ксенолог. Я никогда не уделяла много внимания твоим уродливым заводам. Мне бы хотелось получить соответствующие разъяснения, почему я должна рисковать своим хвостом там, внизу.

Фолкэйн вздохнул и сделал глоток.

Он полагал, что очевидное все-таки видит Чи Лан так же, как он. Но для нее, с ее биологическим наследием, культурным прошлым и специальными интересами, происходящее не было очевидным.

«Интересно, что она видит и что я упускаю? Можно ли это вообще когда-нибудь выяснить?»

– У меня только статистика в голове, – признался он. – Но и тебе лучше познакомиться только с общей ситуацией. Смотри, нет ни одного элемента в периодической таблице и ни одного изотопа, который не имел бы какого-нибудь применения в современной технологии. Когда технология пригодна для сотен планет, не так уж и важно, какая доля процента приходится на материал «Н». Общее количество материала «Н», необходимого для ежегодного потребления, составляет как минимум тонны, а еще чаще – мегатонны. Сейчас природа не производит многие из элементов. Даже в звездах процессы трансмутации имеют низкую производительность, скажем, рения или скандия – двух металлов, потребность в которых невероятно велика для изготовления некоторых сплавов и полупроводников. Ты разве не слышала о забастовке на Мауи около двадцати лет назад? Самая сказочная находка в истории, чудовищный бум – и в три года запасы истощились, города опустели, цена поднялась до галактических высот. Есть еще нестабильные элементы и изотопы легких элементов с коротким периодом жизни. Опять же, они редки, и не имеет значения, как тщательно ты прочешешь Галактику. Когда ты найдешь что-нибудь, ты должен добывать вещество в трудных условиях, доставлять долгим путем к месту назначения, и это тоже поднимает их цену.

Фолкэйн отпил еще немного виски. Последнее время он был трезвенником, поэтому дополнившее коктейль виски сделало его говорливым.

– Не просто редкость делает определенные вещества бесценными, – добавил он. – Различные проекты невозможны для нас потому, что мы ограничены в материалах. Мы могли бы гораздо быстрее продвигаться в межзвездных исследованиях, например, если бы имели достаточно гафния для логических цепей компьютеров. Тогда мы могли бы построить намного больше кораблей, чем можем позволить себе это в настоящее время. Нужны еще примеры?

– Нет. Я могу перечислить их и сама, – сказала Чи. – В наше время можно самим изготовить любой вид ядер. Между прочим, я видела эти чертовы трансмутационные заводы собственными глазами.

– Конечно, кое в чем ты права, – возразил Фолкэйн. – Но то, что ты видела, это были пигмейские предприятия. Они не могут удовлетворить наши возрастающие потребности. С другой стороны, построй их достаточно большими, и радиоактивные отходы уничтожат жизнь на любой планете. Я не говорю уже об отходах тепла. Экзотермические реакции дают его в огромных количествах, но к тому же результату приводят и эндотермические, не прямо, а посредством источников энергии. Это ядерные процессы, связанные с уравнением. Один грамм разницы между сырым материалом и конечным продуктом означает 9.10 в 13 степени джоулей. Завод, обрабатывающий несколько тонн за день, примет всю реку Амазонку на одном конце охлаждающей системы и выпустит ее через паровое сопло на другом конце. Как много времени понадобится, чтобы Земля стала достаточно теплой для возникновения жизни? Десять, двадцать? Так и любой другой имеющий жизнь мир! Следовательно, мы не можем использовать в этих целях миры, независимо от того, имеют они разумных обитателей или нет. Они слишком ценны в других аспектах, вполне отличных от межпланетного закона, общественного мнения и общей порядочности.

– Теперь мне все ясно, – согласилась Чи Лан. – Именно поэтому большинство существующих заводов находится на небольших, в основном безвоздушных телах.

– Это означает, что они должны установить теплообменники, встроив их в холодную массу планетоида, – кивнул Фолкэйн. – Это дорого. Более того, это накладывает технические ограничения на размеры завода и запрещает некоторые операции, которые бы очень хотелось проводить предпринимателям.

– Я не думала об этом раньше, – сказала Чи. – Но почему не использовать стерильные миры? Новые, например, где жизнь еще не начала развиваться? Они имеют достаточную атмосферу и гидросферу, чтобы отвести тепло от завода.

– Потому что планеты подобного типа принадлежат солнцам и кружатся вокруг них на слишком близком расстоянии, – ответил Фолкэйн. – Иначе воздух бы на них замерз, не так ли? Если они имеют большие орбиты, они могут сохранить водород и гелий в газообразном состоянии. Но водород неудобен, он просачивается прямо между молекулами любого защитного материала и портит ядерную реакцию. Следовательно, нужен мир подобный Земле или Кинфии с достаточно плотным воздухом, в котором нет свободного водорода и в обилии жидкая вода. Короче, когда у тебя рядом есть солнце, изливающее свою собственную энергию в атмосферу, трансмутационная промышленность любого размера поджарит планету. Как ты можешь использовать реку, если река превратится в пар? О, были предложения выпустить пылевое облако на орбиту вокруг такого мира и поднять альбедо до ста, но это приведет к отражению вовнутрь собственного тепла. Тщательные исследования показали, что это никогда не окупится. И далее, вокруг недавно сформированных систем летает много мусора. Один большой астероид, грохнувшийся на твою планету, в состоянии уничтожить здесь всю жизнь.

Фолкэйн освежил горло.

– Естественно, – продолжил он через несколько мгновений, – когда было обнаружено несколько бродячих планет, люди подумали об их использовании. Но они были слишком холодными. Температура, близкая к абсолютному нулю, делает странные вещи со свойствами материалов. Нужно было разработать совершенно новую технологию, и только тогда завод мог бы быть построен на обычной бродячей планете. И все равно ничего не получилось. Вспомни, тебе нужна вода и газовая атмосфера для охлаждения производства, а ты не в состоянии расплавить всю криосферу, во всяком случае, в историческое время. Энергия, требуемая для этого, слишком велика. Подсчитай сама как-нибудь. Ее потребуется столько, сколько вся Земля получает от Солнца за несколько столетий.

Фолкэйн задрал ноги на стол и вновь пригубил стакан.

– Но именно столько энергии получит вот эта планета, проходя мимо Бета Креста! – торжественно закончил он.

– Не корчь из себя такого умника, – проворчала Чи.

– Не ты причина этого. Ты не Всемогущий: факт, который часто примиряет меня со Вселенной.

Фолкэйн улыбнулся.

– Ты, должно быть, предпочла бы Адзеля? Или Тупоголового? Или Старого Ника? Ха, что за идея: создание, действующее ради выгоды! Но во всяком случае ты понимаешь, какую счастливую случайность мы здесь имеем? Если все произойдет именно так, как мы рассчитываем, выглядит это более чем вероятным, в следующие десять или около этого лет планета успокоится. Она будет получать не больше освещения, чем твой или мой родной мир, холодные обнаженные скалы поглотят излишек тепла, температура будет колебаться в разумных пределах, она станет неуклонно понижаться, но не слишком быстро. Трансмутационную промышленность можно будет начать строить согласно уже сделанным картам и планам. Приход тепла можно сбалансировать с его потерями, чем дальше в космос будет двигаться планета, тем больше установок можно запускать в работу. Поскольку воздух все равно будет ядовит, а работа будет автоматизирована, радиоактивные отходы тоже не доставят трудностей. В конце концов будет достигнут некоторый род равновесия. Мы получим освещенную звездами теплую поверхность. Радиомаяки будут направлять грузовые корабли, ядерные преобразующие установки будут стоять в каждом подходящем месте, тонны прежде редких металлов будут изготовляться сплошным потоком и дадут настоящие мускулы нашей промышленности.

Возбуждение охватывало его – Фолкэйн был еще достаточно молод.

– И мы сделаем это! За хорошее вознаграждение, конечно, – с энтузиазмом подхватила Чи. – И лучше, чтобы оно было побольше.

– О, оно будет, будет, – бормотал Фолкэйн. – Деньги, большие, прекрасные кучи денег. Подумай только, чего будет стоить привилегия строить здесь, особенно если «Солнечные пряности и ликеры» сможет сохранить права первой разведки и эффективного освоения.

– Против коммерческих соперников или против неизвестных конкурентов целой цивилизации? – спросила Чи. – Я думаю, что они доставят нам еще много хлопот. Род индустрии. о которой ты говоришь, имеет гигантское военное значение, не забывай об этом!

* * *

Период вращения планеты был немного больше тринадцати часов. Ее ось отклонялась на одиннадцать градусов от нормали к плоскости ее гиперболической орбиты. Тупоголовый направил корабль к области полюса, где смертоносный день должен был быть коротким, но обеспечивал периодичное смещение и менее экстремальные, чем в остальной части планеты, условия.

Когда корабль облетел шар по спирали и направился вниз, Фолкэйн задохнулся от изумления. Он мельком видел солнечную сторону прежде, но был тогда занят точными измерениями, да и Бета Креста не была так близко. На бешенной, все возрастающей скорости планета скоро обогнет голубой гигант, сейчас она была от него ненамного дальше, чем Земля от Солнца.

В четыре раза большее в угловом диаметре, это Солнце свирепствовало над горизонтом раскаленного неба. По небу мчались облака, то белые, как пар, то серые, пронизанные молниями, то черные от дыма вулканов, сверкавших сквозь разрывы облачной толщи. Внизу лежали мертвые каменные равнины, искалеченные бешеными ветрами, дождями, землетрясениями и наводнениями. Равнины располагались между горными хребтами, со склонов которых каскадами низвергались тающие ледники. Половина суши была окутана туманом. Торнадо рвал его в клочья и клубами разносил прочь. В пене чудовищных волн серо-свинцового океана сталкивались друг с другом гигантские айсберги.

Как только корабль вошел в верхние слои атмосферы, его закрутил мощный вихрь, но впереди их ждали ураганы куда большей силы.

Фолкэйн процедил сквозь зубы:

– Я все думал, как нам окрестить эту планету. Теперь я знаю, как ее назвать.

В этот момент начался такой грохот, что Фолкэйну пришлось умолкнуть.

Внутренние поля устойчиво поддерживали силу тяжести, но они были не в состоянии устранить частые толчки и нарастающий грохот. Тупоголовый исполнял основное пилотирование, в то время как команда была готова принять любые решения в критический момент. Напряженно вглядываясь в экраны и приборы с надеждой уловить смысл в их хаосе, Фолкэйн услышал сквозь дикий вой, рев и свист голос компьютера:

– Скорость ветра превышает пятьсот километров в час и будет нарастать с каждым днем. Я предупреждал, что уже сейчас опасно спускаться в таких метеорологических условиях, в любой момент это может стать невозможным даже для оборудованного судна. Условия в полярных районах такие же, как везде, с тяжелыми штормами, частыми супершквалами. Северная полярная область остается сравнительно холодной. Плотный фронт воздуха, двигаясь отсюда на юг, оставляет за собой область относительно спокойной атмосферы. Я предлагаю осуществить посадку за несколько минут до рассвета немного ниже арктического круга, в районе большого северного континента, который, по-видимому, свободен от затопления и, судя по техническим данным, стабилен.