Текст книги "Миры Пола Андерсона. Том 17"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

Глава 3

Официально было объявлено: в скором времени император Ханс покидает Терру и во главе большой армады отправляется в сектор Спики, дабы лично руководить усмирением варваров.

Следовало очистить ту часть границы, ослабленную недавней войной за корону, от всех этих воинственных царьков, пиратов и охотников за Бог весть какой удачей. В Коралловом Дворце устраивался прощальный вечер. Имя сэра Доминика Флэндри стояло в числе приглашенных. Отказаться было невозможно.

«Кроме того, – размышлял Флэндри, – этот старый ублюдок мне по-прежнему нравится. Конечно, он не лишен недостатков, но в данных обстоятельствах ничего лучшего нам просто не найти».

Солнце давно зашло. В Океании наступила ночь. Высоко в небе висел узкий серп луны. На ее затененной стороне поблескивали огоньки метеостанций. Звезды освещали мягко рокочущие волны и серебристый песок. Чуть в стороне идиллия заканчивалась: там прибой с грохотом разбивался о крепостной вал. За валом в ярком свете парили стены, дворцы и башни. Небо над ними исчезло.

Флэндри приземлился и вышел из аэромобиля. Воздух был чист и пахнул солью. Облако благовоний (или психогенных аэрозолей, как бывало во времена Джосипа) на сей раз отсутствовало. Слабый ветерок доносил звуки сдержанной, приличной музыки. Никакой гиперутонченности или, наоборот, излишней резкости. Такая музыка могла быть написана где-нибудь в колонии (вернее всего, на Германии) или в незапамятные дни на Терре. Лет десять назад двор бы с презрением отверг столь архаичные звуки.

В толпе прочих гостей Флэндри прошел к главному зданию. Несколько слуг ему поклонились. Число стоявших навытяжку гвардейцев заметно увеличилось. Их форма отличалась от прежней большей простотой. Было видно, что эти солдаты успели понюхать пороху. Громадный вестибюль с фонтанами мало изменился. Поток людей, спешивших попасть в бальную залу, как всегда блистал роскошью одеяний: феерическое зрелище. Но время фантастических воротников, накидок, рукавов, манжет и чулок уже прошло. Теперь наряды обтекали тела, оставляя открытой только шею или, на крайний случай, верхнюю часть груди. Хотя многие мужчины предпочитали брюкам длинные хитоны, все женщины были в юбках.

«Хорошее нововведение, – одобрял Флэндри. – Думаю, любая леди со мной согласится. Таинственный шорох умело скроенной ткани гораздо сильней привлекает мужчину, чем косметика или драгоценности на оголенном теле. Я уж не говорю о простоте. Может быть, теперь придется тратить больше усилий, но зато совращение станет отдыхом, а не оргией.

Однако наш старый добрый Ханс зашел слишком далеко. Все спальни во дворце заперты!

Впрочем, не исключено, что он решил культивировать в своих приближенных изобретательность».

Принимал гостей кронпринц Дитрих. Этот крупный некрасивый мужчина средних лет уже начинал тучнеть. Они с Флэндри были давние приятели и вместе участвовали во многих боях, тем не менее Доминик получил такой же механический кивок, как и все остальные. Бедняга кронпринц должен был лично поприветствовать три, а то и четыре сотни гостей, каждый из которых претендовал на внимание. Наркотики же не позволял этикет – только стимуляторы.

«Еще одна жертва чрезмерной приверженности строгим принципам», – подумал Флэндри. Младшему брату, Герхарту, повезло больше. Он уже успел по-царски надраться и теперь сидел за столиком у стены вместе с закадычными дружками. Однако его лицо оставалось, как обычно, мрачным.

Флэндри двигался вдоль стены бальной залы. Освещение было вполне обычным, за исключением одной детали: оно не мешало видеть звезды в стеклянном своде потолка. Пол блестел под ногами нескольких десятков пар, которые мерно двигались в пристойном танце. Танец назывался квиксильвер. Доминик раскланивался со знакомыми, но останавливаться не спешил. Он направлялся к увитому зеленью буфету, где подавали шампанское. Бокал шипучки в руке, запах роз, веселая мелодия, вереница красивых женщин – в иные моменты жизнь бывала похуже.

Один из таких моментов наступил.

– Здорово, сэр Доминик.

Обернувшись, Флэндри низко поклонился, чтобы скрыть разочарование.

– Алоха, ваша светлость.

Тецуо Никколини, герцог Марса, принимал стакан от слуги за стойкой. Стакан был явно не из первых.

– Давненько не виделись, – произнес герцог. – Скучал без тебя. Ты умеешь слегка расшевелить нашу компанию. При дворе теперь невесело. – И догадливо добавил: – Потому и не любишь здесь бывать, а?

– Да, – согласился Флэндри, – соратники его величества всегда отличались некоторой прямолинейностью и суровостью. – Он глотнул шампанского. – Однако ваша светлость, кажется, не спешит покинуть это благословенное место.

Никколини вздохнул. Во все времена он был не более чем безобидным фатом. Но в последние годы, когда косметические операции и другие омолаживающие процедуры уже не в силах были скрыть морщин, обширную лысину и дрожь в коленках, перед ним открылась некая туманная перспектива. К несчастью, он так и остался занудой.

Герцог поднял руку со стаканом. На цветастом рукаве затрепетали тени лепестков.

– Считаешь, мне лучше поехать в свое захолустье и устроить себе собственный маленький двор? Невозможно, дружище. У меня там одни лизоблюды. Обдерут как липку и будут при этом мило улыбаться. Мои настоящие друзья, те, кто умел радоваться жизни, давно умерли, или сбежали, или спят в своих стариковских постелях. – Он помолчал. – Вдобавок, скажу тебе по секрету, Ханс дал мне понять – он очень ясно выразился, понимаешь? – так вот, X. М. дал мне понять, что мое появление на Марсе крайне нежелательно. Разве только в самых торжественных случаях.

Флэндри кивнул. «Умно, – мелькнула у него мысль. – Марсиане (Негуманоиды. Поселились на Марсе во времена Галактического Содружества. Были рады принадлежать Содружеству, но почувствовали себя обманутыми, когда оно распалось и началась Смута. Были силой присоединены к Империи) до сих пор не успокоились. А как известно, лучший способ управления беспокойной планетой – это тот, который не оставляет никаких признаков контроля. Скорее всего после смерти бедняги Тецци Ханс предложит его наследникам кучу денег, купит им фиктивный титул где-нибудь в другом месте, а на Марсе посадит местного герцога. Тот даже не будет знать, что стал марионеткой. Я по крайней мере именно так бы и поступил».

– Но, кажется, мы стали слишком серьезными, – прервал себя Никколини. – Расскажи-ка лучше о себе. Где побывал? Что поделывал? Давай выкладывай. Наверняка, видел что-нибудь интересное.

– Да так, попутешествовали немного с другом. – Флэндри не стал вдаваться в детали. Он не любил, когда лезли в его частную жизнь. В этом заключалась одна из причин, почему он до сих пор не стал адмиралом. Как только человек попадал в окружение императора, за ним начиналась постоянная слежка. Доминик предпочитал оставаться в тени. Смирял амбиции, время от времени терял расположение своего энергичного патрона, но зато не привлекал к себе внимания.

– С другом, говоришь? Ну-ну. – Герцог ткнул его локтем в бок. – Знаю я ваших друзей. Ну и как она?

– Во-первых, не она, а он, – ответил Флэндри. Деваться было некуда. Приходилось развлекать этого дряхлого старика, открывшего секрет вечного отрочества. – Конечно, без дела мы не сидели. Например, обнаружили неплохое местечко на Ганимеде. Ваша светлость никогда не слышали об императрице By из Небесного Града?

Герцог испуганно замотал головой:

– Что ты. После катастрофы с «Королевой Луизой» я о Юпитере и слышать не могу.

Флэндри нахмурился. Он никак не мог вспомнить… Ах да… Это было пять лет назад. Шла гражданская война. Доминика тогда не было в Солнечной системе. Роскошный лайнер «Королева Луиза» направлялся к Каллисто. Внезапно вышел из строя генератор защитного поля. Мощная радиация, которая бурлит вокруг гигантской планеты и ее внутренних спутников, никого не оставила в живых. Медицина оказалась не в силах восстановить сожженные невидимым пламенем тела.

Многовековая практика исследования и колонизации близлежащих планет не знала ничего подобного. Считалось, что магнитогидродинамическое поле можно уничтожить только вместе с самим кораблем. Значит, саботаж? Расследование не дало никаких результатов. Суд вынес расплывчатую формулировку о «преступной халатности».

– Мой бедный племянник, еще совсем молодой человек, был среди пострадавших. От него я и унаследовал титул, – продолжал бубнить Никколини. – После таких событий просыпается старый добрый инстинкт самосохранения. Еще бы, столько смертей. Конечно, я не льщу себя мыслью, что могу стать мишенью для политического убийства. Но поостеречься не мешает. Так что за место вы там нашли? Давай рассказывай. Если будет что-нибудь стоящее – закажу себе сенсокопию.

К счастью, в этот момент к буфету подошла девушка – имперский курьер в ливрее.

– Срочная депеша, сэр Доминик, – произнесла она, низко поклонившись. – Соблаговолите следовать за мной.

– С превеликим удовольствием, – ответил Флэндри: курьерша был молода и хорошо сложена. Судя по акценту, родилась она где-то в районе Гермеса. Мажордомы обширного хозяйства нового императора редко нанимали людей. Но если уж нанимали, старались, чтобы большинство прибывало с других планет. Таков был приказ.

Флэндри не знал, кто его вызывает и зачем, но был бы рад любым, даже самым ужасным вестям, лишь бы освободиться от надоедливого аристократа. Герцог рассеянно кивнул в ответ на извинения Доминика и остался стоять наедине со своим стаканом.

Его императорское величество, великий император Ханс Фридрих Молитор, основатель династии, Верховный Хранитель Согласия, Глава Звездного Совета, Главнокомандующий Флота, Высший Арбитр, признанный покровитель несчетного числа миров и почетный руководитель столь же огромного количества организаций, одиноко сидел в комнате на верхнем этаже башни. Обстановка поражала аскетизмом: стол с селектором, койка, покрытая истертой, но настоящей шкурой лошади, стулья с прямыми спинками. Сам император сидел в большом пневматическом кресле. Несколько личных вещей: шкура саблезубого тигра на полу – подарок с Германии, два портрета последней жены – один в юности, другой в преклонных годах, фотография молодого блондина и модель корвета, на котором он впервые стал капитаном. Полукруглый свод потолка начинался на уровне груди. В данный момент он был прозрачным. Император видел ярко освещенные крыши, шпили, сады, пруды, крепостные стены, караульные помещения, а за всем этим – ночной океан.

Курьер ввела Флэндри в комнату и немедленно испарилась. Доминик отдал честь и вытянулся в струнку.

– Вольно, – проворчал Ханс. – Садись. Закуривай.

Сам он курил трубку. Очиститель воздуха не справлялся с ее едким дымом. Император имел невзрачный вид. От этого впечатления не спасали ни голубой мундир, ни белые брюки, ни золотой шнур с изображением туманности и тремя звездами на погоне – знак верховного командования, ни даже пирокристаллическое кольцо Мануэля Великого. Зато сам он почти не поддавался времени, и вовсе не трудами медтехников. Короткое, плотное туловище с заметным брюшком, мешки под маленькими черными глазками, редкие седые волосы – эти признаки старения легко можно было удалить с помощью одной-единственной операции. Но император презирал биокосметику. Так же мало Ханс заботился и о лице. Он был доволен своим низким лбом, кустистыми бровями, огромным римским носом, тяжелыми челюстями, широким ртом с глубокими складками по краям, массивным подбородком.

– Благодарю вас, ваше величество. – Флэндри элегантно устроился на стуле напротив патрона, достал изящный портсигар, который в случае надобности мог служить и оружием, и укрылся в сигаретном дыму от вони Хансовой трубки.

– Брось ты свои дурацкие формальности, – пророкотал низкий бас с немецким акцентом. – Мне сегодня еще выходить к гостям и трепаться с ними до посинения. Боюсь, после этого у меня уже не хватит сил на новую девчонку из моей коллекции. А мне чертовски нужно развеяться.

– Примите стимулятор, – посоветовал Флэндри.

– Нет, я пью слишком много таблеток. Если так будет продолжаться и дальше, я долго не протяну. А мне нужно время… Я ведь всего шесть лет как на троне. Три из них прошли в постоянных сражениях за престол. Теперь нужно смастерить из искореженной, насквозь прогнившей Империи вещь, которая будет способна протянуть хотя бы несколько поколений. На это уйдет двадцать, а то и тридцать лет. Лишь тогда я смогу отложить свой инструмент. – Ханс хрипло рассмеялся. – Так что пусть инструмент для красотки Фрессы подождет еще денек. Кстати, ты должен ее увидеть, Доминик, дружище. Только никому не рассказывай. Такое тело способно вызвать революцию. Флэндри усмехнулся:

– Да, мы, люди, по сути своей существа сексуальные. Если нам не удается трахнуть друг друга физически, мы делаем это политически.

Ханс громко расхохотался. Императорский титул мало изменил этого человека. Он родился в пуританской семье на окраине Империи. Мальчишкой бежал из дому ради романтики космических приключений. Записался в армию и потом всю жизнь упрямо лез наверх, не имея ни связей, ни умения приспосабливаться.

Да, он был и оставался грубым воякой. Героем Сиракса, который повел свой флот против мерсейцев, отбросил их и положил конец вооруженному конфликту, грозившему вылиться в настоящую войну. Лидером, который позволил своим людям объявить себя императором. Позволил с неохотой, ибо им двигало не честолюбие, а чувство ответственности. В тот момент когда законный порядок престолонаследия был нарушен и в стране бушевал хаос, воцарение любого другого претендента могло обернуться катастрофой.

Холодный прагматик, невежда, человек скорее расчетливый, чем умный, Ханс то ли напугал Мануэля Аргоса, то ли сумел вынудить у него скупое одобрение, в каком аду или Валгалле ни обитал теперь основатель Империи. Так или иначе, час Ханса Молитора настал, а сколько этот час будет длиться и каковы будут его последствия – гадать бесполезно.

Император перестал смеяться и наклонился вперед. Его волосатые руки крепко сжимали тихонько тлеющую трубку.

– Что-то я разболтался, – сказал он. Странное признание из уст самого лаконичного из всех императоров. Флэндри тем не менее понял. Их осталось очень немного, людей, с которыми Ханс осмеливался говорить откровенно. – Займемся делом. Что ты знаешь о Деннице?

Вопрос прозвучал неожиданно. Однако Флэндри не подал виду, что смущен, и мягко ответил:

– Не много, сэр. Хоть мне и посчастливилось оказаться в секторе Тельца, когда принцесса Меган нуждалась в помощи, я мало о нем знаю. Почему вы спрашиваете?

Ханс нахмурился:

– Ты, конечно, знаешь, что господарь, губернатор сектора, сопротивляется моей реорганизации сил обороны. Возможно, у него просто иное мнение. Возможно. Но… недавно поступила информация, что он планирует восстание. Значит, в скором времени в дело вмешаются мерсейцы. Если он уже не перекинулся на их сторону.

У Флэндри заныла спина.

– Каковы факты, сэр?

– Захолустная планетка в секторе Арктура. Называется Диомеда. Туземцы хотят отколоться. Болтают о помощи ифриан. В заговоре замешаны люди. Мы, естественно, предположили, что там работают агенты из того же района, скорее всего с Авалона. Но по последним данным ифриане пока не желают с нами связываться. Кроме того, наша разведка раскопала, что люди прибыли с Денницы. Мы поймали несколько человек. Только один остался в живых. Возникли кое-какие проблемы с гипнозондированием, но в конце концов оказалось, что она попала на Диомеду с секретным заданием.

Ханс вздохнул:

– Все это я узнал только вчера. Проклятая связь. Хорошо еще, я издал строжайший приказ внимательно рассматривать все, что может иметь отношение к измене. А то бы мне до самого отъезда не было ничего известно. Вдобавок… Got in Himmel [16]16
  Боже небесный (нем.).


[Закрыть],я по горло завален делами. Мой компьютер то и дело извергает информацию о государственных изменах и тому подобной муре. Тем не менее…

Флэндри кивнул:

– Понятно, сэр. Вы не можете долго возиться с каждым отдельным случаем. Кроме того, нельзя позволить, чтобы громоздкая государственная машина расформировала сектор Тельца только на основании еще не доказанных подозрений. Тем более в ваше отсутствие.

– Да, я должен ехать. В секторе Спики необходимо немедленно навести порядок, иначе варвары там все разнесут. Но в то же время может взорваться Телец. Волнения в секторе Арктура – великолепный отвлекающий удар для предателей-деннициан.

– А почему бы не пустить в ход разведку?

– Разведка сейчас в плохом состоянии. Войны, чистки… Вдобавок у нее у самой дел невпроворот… Понимаешь, Доминик, служба безопасности… она слишком большая. Ее трудно контролировать так, как я люблю. Мне нужно… Да я сам не знаю, что мне нужно и как это получить.

– Вы хотите, чтобы я этим занялся, сэр?

– Да. – Маленькие кабаньи глазки грозили просверлить Флэндри насквозь. – В своем старом стиле. Широкое поле деятельности. Докладывать прямо мне. Неограниченные полномочия.

Сердце Флэндри бешено забилось, но он заставил себя казаться спокойным.

– Вы предлагаете мне сольную партию, сэр.

– Сам подбирай агентов. Нанимай. Подкупай. Шантажируй. Все, что сочтешь нужным.

– Вряд ли мне удастся раздобыть что-нибудь стоящее. Разведка сумеет сработать быстрее и лучше.

– Скромность тебе не идет, – сказал Ханс. – Ты отказываешься?

– Н-нет, – Флэндри с удивлением обнаружил, что говорит правду. Дело обещало быть интересным. В сущности, оно уже стало интересным: Доминик давно влез в него по уши. Что им двигало? Отчасти любопытство, отчасти доброта – так по крайней мере ему казалось. Но в глубине происходило нечто иное. Хищник который преспокойно спал последние три года, проснулся и навострил уши: ночной ветерок принес запах дичи.

Каково же мое истинное желание? Выслеживать врагов Империи, чтобы после получать удовольствие, или получать удовольствие от выслеживания врагов Империи?

Какая разница?Лицо Флэндри вспыхнуло от возбуждения.

– Я счастлив принять ваше предложение, сэр, при условии, что вы не будете ждать от меня слишком многого. Еще: мои полномочия, доступ к счетам и секретной информации… лучше держать это в секрете.

– Правильно. – Ханс выбил трубку. Звенящий звук разрезал краткий миг тишины. – Поэтому ты и отказался от звания адмирала? Предвидел в будущем задание, которое капитану выполнить легче?

Флэндри пожал плечами:

– Если необходимо еще кого-то ввести в курс дела – пусть это будет Херасков. Я свяжусь с ним при первой же возможности.

– С чего ты начнешь? – спросил Ханс. Император слегка расслабился.

– Пока не знаю. Наверное, найду того денницианского агента. Вы говорите, это женщина? Что с ней стало?

– Откуда мне знать? Я ведь читал резюме, а не сами отчеты. Зачем она тебе? Гипнозонд вычерпал ее до дна.

– Иногда полезно познакомиться с личностью, сэр. – Возбуждение прошло и сменилось мрачностью. Почему императору не сообщили, что пойманный агент – племянница господаря? Этот факт мой сын беспрепятственно добыл из базы данных. Почему такую ценную заложницу вдруг продают в рабство? Не узнай я о торгах, она бы обязательно попала в бордель.

Не стоит беспокоить беднягу Ханса. У него и без того дел хватает. К тому же… что-то здесь не так. Лучше мне помолчать и присмотреться к обстановке.

– Поступай как знаешь, – сказал император. – Много тебе не узнать, но все, что от тебя зависит, ты, конечно, сделаешь.

Он перевел взгляд на фотографию молодого блондина и грустно вздохнул. Флэндри прекрасно знал, о чем думает его босс. Ах, Отто. Как жаль, что тебя убили. Как бы я хотел вернуть тебя к жизни. Ради этого я бы пожертвовал и глупцом Дитрихом, и интриганом Герхартом. Нам так сейчас нужен надежный наследник.

Император выпрямился в кресле.

– Хорошо, – отрезал он. – Можешь идти.

Праздник закончился. Близилось утро. Флэндри и Чандербан Десаи остались одни.

Флэндри задержала только что полученная работа, иначе бы он давно ушел. Но после разговора с Хансом ему захотелось насладиться роскошью, полюбоваться сокровищами искусства, которые собирались во дворце веками, выпить благородного вина, отведать изысканных блюд, побеседовать с остроумными людьми, потанцевать с привлекательными девушками, наконец отвести одну из них в потайную беседку (скрытую за зарослями жасмина и потому незапертую) и заняться любовью. Другого случая могло больше не представиться. Когда случайная подружка сонно распрощалась с ним, у него возникло желание выпить стаканчик на дорожку. Толпа к тому времени заметно поредела. Он узнал Десаи, разговорился и застрял в маленьком саду.

Сад располагался на балконе, в двадцати метрах над внутренним двориком, где бил фонтан. Вода, или, вернее, флюоресцентный раствор, подсвечивалась ультрафиолетом и сияла всеми цветами радуги, более яркими и чистыми, чем пламя. Ее мелодичный плеск усиливался акустическими устройствами – рождалась колдовская, таинственная музыка. Напротив двое мужчин сидели без света, в тишине. Сладко пахло цветами. Слегка похолодало. Луна давно зашла. Слабо мерцала Венера и несколько звезд – жалкие остатки былой роскоши. Небо начало понемногу светлеть, из черного превратилось в пурпурное. Над океаном зажглось кровавое зарево.

– Нет, все же мне кажется, император зря уезжает, – ворчал Десаи. Седые волосы и белый китель низенького толстого человека слабо светились в темноте. Шоколадного цвета кожа сливалась с предрассветными сумерками. Старик попыхивал сигаретой в длинном мундштуке слоновой кости. – Эта экспедиция грозит нам катастрофой.

– Нельзя же позволить варварам безнаказанно хозяйничать… – Флэндри потягивал коньяк и курил сигару: чрезвычайно богатый и острый вкус. Доминику хотелось закончить разговор чем-нибудь приятным. Десаи всю жизнь служил Империи, сменил великое множество должностей и планет и за это время повидал всякого. Многие искали с ним дружбы. Год он пробыл на Терре – преподавал в дипломатической академии, а теперь вышел в отставку и собирался на Рамануджан, свою родную планету.

К сожалению, военная ситуация, в частности решение Ханса покинуть Терру, слишком волновала старика.

– О да, та часть границы нуждается не только в укреплении, – сказал он, – но и в полной реорганизации. Новая администрация, новые законы, новая экономика. В идеале: основание совершенно нового сообщества из поселенцев-людей. Однако его величеству следует поручить эту задачу компетентному наместнику, наделенному экстраординарными полномочиями.

– В этом-то вся загвоздка, – возразил Флэндри. – Где найти компетентного человека, которому вдобавок можно и доверять? Все, что были, давно распиханы по горячим точкам.

– Если у его величества нет выбора, – гнул свое Десаи, – он должен оставить сектор Спики на произвол судьбы. Пусть его разорят, пусть даже отделят от Империи. В крайнем случае можно будет отвоевать его обратно. Нет ничего хуже многомесячного отсутствия императора. Что толку наводить порядок на окраине, если власть в это время перейдет в другие руки? Император должен хранить сердце Империи – это его главное дело. Иначе нас снова ждут гражданские войны.

– Вы преувеличиваете, – ответил Доминик. Впрочем, он знал, что Десаи всегда отличался верной интуицией. Вдобавок деннициане на Диомеде… – Кажется, мы в последнее время живем довольно мирно. И потом, зачем говорить о войнах во множественном числе?

– Сэр Доминик забыл о восстании Мак-Кормака?

Как же забыть, когда я сам в нем участвовал? Флэндри поморщился. Погибшая Кэтрин, беспутное поведение времен молодости – он был рад, что детали тех событий до сих пор оставались засекреченными.

– Нет, не забыл. Но это было… ого, двадцать два года тому назад. Да и дело-то незначительное. Адмирал, который повздорил с губернатором сектора по личным мотивам. Правда, впоследствии ему пришлось воевать с самим Джосипом. Империя никогда его не простит. Но ведь он потерпел поражение. Джосип умер в своей постели.

Точнее сказать, был отравлен в своей постели.

– Вы считаете тот эпизод случайным инцидентом? – горячился Десаи. – Позвольте вам напомнить, сэр Доминик, что вскоре после подавления мятежа я был назначен главой оккупационной администрации на Энее, родной планете Мак-Кормака, откуда и началось восстание. Так вот. Нам едва удалось предотвратить распространение некоей мессианской религии, которая была способна разорвать Империю надвое.

Флэндри глотнул коньяку и глубоко затянулся. Он очень внимательно читал отчеты о том, что происходило тогда на Энее. А ранее встречался с Айхарайхом, который и заварил это кашу.

– Последующие тринадцать лет, до самой смерти Джосипа, прошли довольно мирно, – продолжал Десаи. – Но что такое тринадцать лет для истории? Особенно если учесть, что каждый конфликт имеет свои глубокие причины. Война, в том числе и гражданская война, – только цветок на многолетнем растении. А семя было брошено в землю задолго до того, как он расцвел. Корни же этого растения то и дело дают новые ростки. Нет, сэр Доминик, я много читал и думал об этом и потому могу с уверенностью сказать: мы переживаем период хаоса. Пройдут долгие годы, прежде чем нам удастся достичь хоть какого-то подобия единства. А до тех пор будем стараться минимизировать потери и защищаться от внешних врагов.

– Мыпереживаем период хаоса? – переспросил Флэндри. Десаи не обратил внимания на ударение.

– Или период междуцарствия – как вам угодно. Конечно, мы не всегда будем спорить о том, кто станет очередным императором. Найдется много других поводов для раздора. Будут у нас и короткие промежутки мира и относительного процветания. Я надеялся, что Ханс даст нам такую передышку.

– Постойте, вы так говорите, как будто от нас ничего не зависит. Хочешь не хочешь, а война начнется.

– Именно так. Нас ожидает по меньшей мере восемьдесят лет хаоса. Хотя, конечно, современная технология и влияние других рас способны сократить длину этого периода. Но по существу вселенское государство – а Терранская Империя как раз и является вселенским государством – может дать только короткую передышку от ужасов войны, которые, раз начавшись, продолжают нарастать словно снежный ком. Наше хваленое согласие есть не что иное, как раболепное подчинение грубой силе. У нас нет компетентных людей. Они теряют доверие начальства именно по причине своей компетентности, ибо всякий, кто способен принимать решения, способен принимать их во вред Империи. Вместе с ростом подозрительности и централизации растет и некомпетентность. Начинается разделение гражданских и военных функций. А как иначе избежать мятежей? Так мы и катимся, от поколения к поколению, от плохого к худшему, пока наконец не наступит…

– Долгая Ночь? – Флэндри поежился от утреннего холода.

– Еще нет. Судя по всему, Империи дан шанс вновь подняться. Если, конечно, можно назвать подъемом централизованную автократию на основе государственной религии. Если подобный способ правления не слишком вас радует, утешайте себя мыслью, что и этот период сомнительного благоденствия, второй по счету, не будет длиться долго. В свое время наступит окончательный коллапс.

– Откуда вы знаете? – спросил Флэндри.

– Вся история планеты, на которой мы сейчас сидим, состоит из циклов. Древний Китай и еще более древний Египет трижды проходили стадию полного развала. Западная цивилизация, наша праматерь, та самая Римская империя, на которую так любят ссылаться высокие руководители, не избежала аналогичной участи. Да, будет и у нас свой Диоклетиан. Но не надо забывать, что не прошло и ста лет после его реформ, как варвары уже сидели в Риме и играли императорами как куклами. Моя собственная планета… Впрочем, стоит ли поминать давно забытые нации? В нашем распоряжении имеются до тошноты подробные хроники по меньшей мере десятка подобных случаев. Стоит копнуть поглубже, и на одной только Терре мы найдем более пятидесяти примеров.

Развитие всегда происходит одним и тем же образом. Рост, несколько неверных решений и катастрофа. Серия жестоких войн до тех пор, пока Империя не дарует миру Согласия. Распад этого мира, короткое возрождение, полная дезинтеграция и наступление темных веков. Впоследствии зарождение нового общества. Техническая цивилизация вступила на этот путь в тот момент, когда Торгово-техническая Лига превратилась из организации взаимопомощи свободных предпринимателей в группу картелей. С тех пор мы здорово продвинулись вперед.

– Вы сами это открыли? – спросил Флэндри далеко не так скептически, как бы ему хотелось.

– Конечно, нет, – ответил Десаи. – Основной анализ был проделан тысячелетие назад. Правда, его результаты постарались забыть. Слишком много ума, мужества и самопожертвования требуется для того, чтобы предотвратить распад или возродиться. Ни одно поколение не нашло в себе столько сил. Гораздо проще извратить доктрину, исказить мысль высокоумными рассуждениями, не обращать на нее внимания, да попросту заставить ее замолчать. Лишь в нескольких архивах я нашел упоминание об этой теории. Однако прошу вас держать наш разговор в секрете. Вряд ли Империи понравятся подобные прогнозы.

– Да, – Флэндри снова хлебнул коньяку, – возможно, вы правы. В таком случае остается только утешать себя мыслью, что, раз уж нам суждено взойти на эшафот, нужно сделать это с высоко поднятой головой.

– Не существует фатальной предопределенности. – Десаи с минуту молча курил. Кончик сигареты вспыхивал словно маленький красный пульсар. – Думаю, даже сейчас еще не поздно начать сначала. Нужно только иметь средства и, что гораздо важнее, волю. Но в реальной жизни очень часто случается, что нормальное развитие обрывается чужеземным завоеванием. Особенно если империя переживает период хаоса. Тогда она словно магнитом притягивает агрессоров. Османы, афганцы, монголы, маньчжуры, испанцы, британцы – все они в свое время становились властителями государств с чуждой им культурой.

В настоящее время реальной внешней угрозой для нас могут быть только мерсейцы. Не тупые варвары, которые заполняют вакуум, образованный нашими политическими махинациями, не реалистичные ифриане, которые видят в нас своего естественного союзника, не жалкие остатки горзуни, а именно мерсейцы. Нельзя позволить Ройдхунату стать слишком сильным. Вот и приходится постоянно вставать на его пути. Дай им волю, мерсейцы сотрут нас с лица Вселенной как последнюю преграду к достижению своих амбициозных мечтаний.

Вот почему я так боюсь за последствия отъезда императора. Ему следует оставаться дома, укреплять правительство и вооруженные силы, подавлять малейшие попытки узурпации власти. Тогда, быть может, нам удастся до конца его жизни оставаться сильными, крепкими и неуязвимыми для внешнего врага. Если же он уедет…