Текст книги "Шип и игла"

Автор книги: Пол Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Сасрел дал нам подавляюще детальное описание ее. Мы никогда не слышали столь подробного описания женщины, которую он не раздевал. Любовь – странная приверженность. Мы же сводили это к соитию.

Удача – та, что так редко давалась нам за игральным столом, ниспослала нам Витию прямо в руки всего через два дня. Несмотря на шаль и плетеную маску, мы узнали ее сразу же. Она не была особенно красива. Приятное туповатое лицо, впалые щеки, золотисто-каштановые волосы, хорошо, но без экстравагантности причесанные. На улице мы прошли бы мимо сотни раз, не обратив внимания.

Мечом мы выбили факел из гнезда. Он упал на пол и потух. Были сумерки, и внутри стало темно. Мы кружились по холлу, кидая остальные факелы на камни. Некоторые из наших подопечных протестовали, но не громко. Меч в руках производит чудеса с поведением людей. Мы подошли к жрицам храма сзади. Их было пять. Две из них – служительницы Внутреннего Храма. До остальных нам не было дела. При плохом свете, но на близком расстоянии мы легко могли опознать Витию. Мы вложили наш меч в ножны и вошли в толпу женщин.

Должен признаться, мы не были вежливыми. Мы были слишком возбуждены. Мы затолкали трех служительниц в источник. Первая из женщин с маской оказалась не Вития, мы и ее затолкали в воду. Вскоре мы убедились, что намеченная жертва в наших руках, тогда мы надели ей на голову и плечи мешок. Она и ее сестры визжали, но ничего не предпринимали.

С женщиной через плечо мы пробежали по заранее намеченному пути. Трубы-под-Мостом был грязным домом, построенным под мостом Хокдан. Частично трубы были сделаны из отбросов строительства на Печной линии, отсюда – Трубы-под-Мостом.

Мы стучали в дверь норы Сасрела, покрикивая, чтобы заглушить визги женщины. Внезапно Сасрел показался в дверях:

– Заходи! Сюда, – показал он.

Мы опустили Витию на пол около стены. Пока мешок еще был на голове, Сасрел схватил ее за запястья и привязал ремнями к кольцам на прокопченной стене. Надежно прихватив ее руки, он сдернул мешок. Одновременно слетела маска и шаль. Голубые глаза Витии с нескрываемым ужасом смотрели на Сасрела, ее нижняя губа трепетала от страха.

Он вывалил на безобидную служительницу потоки непристойности и грубости, до тех пор не слыханные нами. Сасрел рычал, брызгая слюной. Свою злобную тираду он завершил пинком окованной пехотной бутсы.

С нас было довольно. Ясно, что он также не намеревался долго говорить. Мы не рассчитывали на его желание взять свое, когда мы пришли к нему. Мы взялись за ножны меча и выступили вперед. Сасрел стоял спиной к нам.

– Капитан, – сказали мы, и это было все.

Он обернулся. Его кожаная плеть от запястья хлестнула нас по глазам. Мы застыли, как вчерашние рабы. Эта безобразная свинья нагнулась над нами, смеясь. Он взял у нас десять дукатов, которыми он заплатил нам. Затем ударил ботинком по нашей голове, так что мы пропустили, что было дальше при воссоединении с его драгоценной Витией.

ГЛАВА XIII

Мы проснулись слепыми, по крайней мере, мы так думали. Мы думали, что мы по-прежнему у Сасрела: от стен пахло дымом. Наша голова раскалывалась, мы подняли руку к лицу и обнаружили тряпку. Это был капюшон на нашем лице. Мы разорвали капюшон и сели. Молоток боли стучал между глаз.

С трех сторон мы были окружены женщинами – по крайней мере сотней женщин, аккуратно сидевших тремя ярусами. От шеи вниз они были прикрыты драпировками цвета кости, дававшими призрачное впечатление того, что сотня голов лежит на тройном ряде подушек. Вот только эти головы не мигая пристально смотрели на нас.

Комната была весьма обширной, большей частью черной или скрытой во тьме. За рядами женщин вставали колонны. Рыжевато-коричневые блики играли на каменных колоннах и каменных лицах. За нашей спиной горел большой огонь в открытом очаге. Теперь мы поняли, где мы: в Храме Богини Матери.

Женщина в середине первого ряда стала лицом ко мне. Она была в возрасте, сухопарая, с суровым взглядом старой женщины. Драпировки спали с нее, но ее тело и ноги остались прикрытыми.

– Вы меченосец Радо? – спросила она.

Мы не сразу ответили, и она повторила вопрос. Мы ответили утвердительно.

– Вы поставлены перед собравшимися служительницами Внутреннего Храма, чтобы засвидетельствовать приговор их воли. Вы признаны виновным в святотатственном изнасиловании и убийстве совместно с Сасрелом, бывшим капитаном армии сити. В мгновение ока все стало понятным.

– Я не делал этого! Я не делал! Он – Сасрел заплатил мне, чтобы я привел к нему женщину! Я не делал…

– Капитан рассказал нам всю правду, – сказала женщина, очевидно, судья или Верховная жрица. – Ваше участие – того же рода, как если бы вы были активной стороной. Вы виноваты.

– Нет! Нет! Я не знал, что он хотел сделать с ней. Он сказал, что желает поговорить с ней, убедить ее вернуться к нему.

Верховная жрица нагнула голову, затем медленно подняла ее до тех пор, когда наши глаза встретились. Мы вспомнили предписание о глазах служительницы и отвернулись.

– Беседа? Убеждение? Давайте я вам покажу убеждение мужчины.

Она кивнула собравшимся слева. На ярусе расступились. Пришло четверо работников из Внешнего Храма, держа в руках парусиновые носилки. Они подошли к нам. На носилках лежало тело, накрытое простыней.

– Посмотрите, – сказала жрица. – Откиньте и посмотрите.

Мы не посмели отказаться. Взявшись за уголок, потянули. Жрица широким жестом распахнула простыню.

– Это сделал безумный нелюдь, – сказала она. – Смотри, наймит, и чувствуй свою вину!

Мы не подвержены тошноте. Мы видели много мертвых мужчин и женщин в наши дни, но мы не видели ничего похожего на то, что Сасрел сделал с этим бедным существом. Он работал кулаками и сапогами до тех пор, пока не получилось кровавое месиво.

В горло нам хлынула болезненная желчь. Мы не могли потерять достоинства и осквернить храм своей тошнотой. Мы сжали зубы и упорно дышали через нос.

– А что случилось с Сасрелом? – выдавили мы из себя.

Она пересекла истертый каменный пол, подойдя к другой стене. Затем она мотнула головой, приглашая последовать за ней. Все в поту мы сделали это.

Второй ярус женщин беззвучно разомкнулся. Они сошли со своих высоких стульев. За ними было две больших колонны. При свете огня мы смогли различить пугало, стоящее в цепях между колоннами. Мы готовы были рассмеяться! Его не успели одеть, у его ног лежала куча тряпья.

Нет? О нет! Мы закрыли глаза руками. Мы попятились и наткнулись на стену молчаливых жриц. Это было не пугало. Это было не тряпье. Это болтался сам Сасрел.

Мы упали на живот под ноги верховной жрицы.

– Пощади, Мать! Я взял деньги капитана в счет долга, но я не сделал бы этого, зная, что он задумал. Почему? Я пытался остановить его, когда он начал бить Витию, и получил отметину на лице.

Она сказала спокойно:

– Я знаю.

Мы перестали лебезить:

– Вы знали?

– Стражи Храма нашли Сасрела пьяным в таверне в четырех улицах от его комнат. Они принудили его вернуться туда и обнаружили вас, бесчувственно лежавшим на полу рядом с нашей поруганной сестрой. Позднее мы подвергли зверя допросу, и он рассказал о вашем действенном участии в преступлении. – Она склонилась над чем-то красным на полу. – Он извергал свою проклятую душу из тела, но не просил о милости.

Она приказала выставить останки Сасрела на внешней стене храма. Они висели там несколько недель с надписью «насильник-убийца».

Когда тела удалили, жрицы сняли длинные драпировки. Молоденькие прислужницы уносили их охапками. В какой-то момент за разговорами мы подумали, что мы свободны. Мы начали искать дверь. Мы нашли ее, но как только мы повернули дверную ручку, она крутанулась сама, и дверь открылась. Группа суровых женщин вошла в помещение. Они были одеты в полированные доспехи и юбочки. Булавы на их плечах отнюдь не выглядели церемониальными.

– Подойди сюда, человек, – сказала верховная жрица. Она сидела на одном из высоких стульев спиной к огню. Нас окружали девушки в юбочках с булавами. Одна из них подогнула нам колени, и мы встали на колени.

– Тем не менее вы, наемник, виноваты в описанном и остаетесь при храме до тех пор, пока мы не сочтем нужным вас освободить.

– Вы хотите сказать, что я – ваш раб? – спросили мы.

– А вы бы предпочли такую свободу, как капитан?

Ко всем чертям! Она стала рассказывать, что служительницы Внутреннего Храма обсуждали этот вопрос и сочли нас подходящим для одного предприятия, которое они давно планируют.

– Мы хотим, чтобы вы совершили путешествие по восточным колониальным городам, – сказала Верховная жрица, – выступая как богатая титулованная особа из Отечества. Храм обеспечивает поездку деньгами и одеждой.

Мы невольно улыбнулись:

– Это в наказание? Я совершу это. Когда отправляться?

– Остановите ваш язык! Вы не знаете, на что вы даете согласие. Вы отправляетесь любым путем так, чтобы к концу лета прибыть в Миести.

– А что в Миести?

– Бог.

– Бог?

– Да, новейший бог, которого мы хотим, чтобы вы убили.

А, подумали мы. Правда выходит наружу. Они безумны! Но нам конец, если мы не проявим дипломатии, особенно после того, что они сделали с Сасрелом. Мы ответили:

– Если этот бог состоит из плоти, в которую я могу вонзить свой меч.

– Этого никто не знает.

Раньше, чем мы начали протестовать, Верховная жрица пустилась в описание краткой истории Братьев Факта и их походах к верующим и неверующим. На востоке под их влияние попало все Миести, на пути к этому Опарос и Таблиш. Оттуда приезжало все меньше пилигримов и поступало все меньше отчислений церковной десятины.

– Еще большее беспокойство вызывает то, что учение Факта ставит женщин в полную зависимость от мужчин. Не прошло и тысячи лет жизни женщин в почете, как выскочка-божество пытается все разрушить.

– Но, леди, – сказали мы, – как человек может убить бога?

– Божественным оружием, – сказала она загадочно. Одна из вооруженных булавами Стражей Храма выступила вперед и положила между Верховной жрицей и нами серый цилиндр.

– Внутри здесь находятся Слезы Богини, самый живучий яд из известных на небесах и на земле. Согласно древней формуле в Книге Тысячелетий из секретного архива Храма, эта небольшая доза приготовлена специально для этой миссии. Чтобы не вызвать подозрений у Братьев, вы доставите Слезы Богини в Миести окольными путями. Попав туда, вы в любой форме дадите яд этому фальшивому богу.

Тщета задания вызвала у нас пот.

– Я не вижу, как я смогу это сделать, – сказали мы. – Если этот бог живет среди смертных, как вы говорите, его охраняют толпы лояльных последователей. Как мне добраться до него?

Верховная жрица хлопнула в ладоши. От группы отделился один Страж, которая подошла к жрице и склонила колени.

– Эрида, – сказала жрица, прикоснувшись к волосам девушки. – Ты – лучший боец из Стражей. Если бы твоя несдержанность не заставляла меня наказывать тебя еженедельно, ты была бы среди нас во Внутреннем Храме. – Она вздохнула. – Ты возьмешь на себя заботы об этом мужчине – Радо, отправившись с ним, наставляя его на путь святого задания, которое я ему даю?

– Матушка, я готова в любой час умереть за вас и за храм, – сказала Эрида. – Но, пожалуйста, не связывай меня с этим порочным мужчиной. Я скорее окуну руку в кровь, чем буду нянчиться с этим жадным и слабым человечишкой.

Мы вскочили на ноги:

– Погодите! Мне наплевать, что здесь храм. Человек, который говорит такие вещи мне, должен взять клинок и ответить за это!

– Замолчите оба! Дайте подумать. – Верховная жрица изучающе посмотрела на Стража, затем на нас, а после – снова на Стража. В помещении воцарилась тишина, было только слышно потрескивание в очаге.

– Вам, – она имела ввиду нас, – нельзя доверять в десяти шагах от Храма. И даже если бы мы заполнили все это помещение золотом, этого было бы недостаточно для поднятия вашей решимости сломать стену охранников, которые должны окружать бога Факта, как вы справедливо предполагаете. Поэтому мы пошлем вас с нашим строптивым Стражем Эридой, которая будет защищать вас от ущерба, а также обеспечит вашу верность миссии.

Мы начали протестовать, но она остановила нас своим взглядом. Стражу она добавила:

– Эрида, когда тебя подбросили к воротам Храма ребенком, в нашей детской не было места для тебя. Шла жестокая война, и все приюты были заняты сиротами и подкидышами. Я тогда была неоперившейся служительницей и пожалела твой вздутый живот и сморщенные конечности. Ты никогда не плакала, Эрида, никогда. Даже когда казалось, что стены детской комнаты обрушатся от плача сотен детей, ты лежала молча.

Мы наблюдали за лицом Стража. Ее и жрицу явно связывала взаимная привязанность, но она не проронила ни слезинки, пока та рассказывала ее историю.

– Ты все время шла своим путем. Только Богиня знает, как ладили ты и моя предшественница. Я сносила твой характер дольше, чем это было разумно возможно. Пришло время очищения от грехов. Ты должна посвятить себя моей воле не как твоей наставницы, а как Первой Служительницы, Любимой Дочери Богини.

Я поручаю тебе: ступай с этим человеком, веди его, охраняй его, куда бы он ни пошел, до тех пор, пока не будет оплачен его долг за преступление перед нашей сестрой Ариаф. Ты должна подчиниться его командам, кроме тех случаев, когда они расходятся с высшей целью твоего задания. Ясно, Страж?

– Передо мной нет выбора, Матушка?

– Нет. – Голос старой женщины немного смягчился. – Когда поступок будет совершен, молюсь, что ты лучше поймешь цену команды.

Эрида поднялась, чтобы поцеловать ей руку. Нас проводили из помещения с очагом, и подготовка к путешествию началась.

* * *

Мы не покидали Храма до того времени, когда надо было отправляться на восток. Эрида следовала за нами по пятам как сторожевой пес. Ее строптивое присутствие так надоело, что мы решились на смертельный номер.

– Ты знаешь, что я буду представлять собой никчемного прожигателя жизни, тебе тоже надо избрать образ, – сказали мы.

– Почему? – спросила Эрида.

– Вооруженная женщина вне стен Храма выглядит странно. И чем далее мы отдаляемся от него, тем более странно это будет.

Она признала это и спросила:

– Кем же мне быть?

– Очевидно, моей женой, – предложили мы.

– Скорее я позволю забить мне гвозди в уши.

Посмотрев на ее тощее угловатое тело, я согласился. Эрида сказала:

– Сестра более подходит, по-моему.

– Ха! Подумай своей головой, женщина! Мы, слава богам, не похожи друг на друга. Кроме того, с какой стати лорд Отечества потащит за собой свою незамужнюю сестру через море Адамантаны?

– А кого лорд возьмет с собой в долгое морское путешествие?

Меня осенило:

– Слугу!

Эрида, увидев в предложении здравый смысл, согласилась. Она привыкла носить мужские костюмы, мы купили несколько наборов одежд для слуг в коричневых и серых тонах. Парикмахер подстриг ее желтые волосы короче моих. У сапожника мы раздобыли ботинки, закрывавшие лодыжку. Она беспрестанно жаловалась на фасоны, на стрижку, на цвет одежды. В конце концов мы рассердились:

– Ты должна мне подчиняться, а не быть постоянным шипом в боку.

С тех пор так и пошло: ведь мы не могли звать ее девичьим именем, а стали звать Шип.

Впервые мы пытались сбежать, когда мы с Шип были у сапожника, а ее ноги были в колодках. Мы прокрались через заднюю дверь и побежали к морю. Золото и наш новый гардероб были уже на корабле. Если бы нам удалось избавиться от половины банды, нам осталась бы сумма достаточная на жизнь.

Шип поймала нас, когда мы проходили по сходням с ящичком, в котором были монеты.

– А, привет!.. Я пошел, чтобы захватить деньги на оплату сапожника, – сказали мы запинаясь.

– Я уже заплатила ему, – сказала Шип.

В Пазойе мы предприняли еще две попытки. Мы купили нечто порошкообразное – «Худмум», действующее как снотворное. Но проблема была в том, что Шип ничего, кроме воды, не пила, а на воде «Худмум» плавал подозрительными белыми хлопьями. Мы организовали в гостинице пожар и выпрыгнули со второго этажа. Она гналась за нами босиком. На этот раз завязалась драка. Наши удары пришлись в воздух, а она уложила нас тремя ударами: по шее, по колену и в пах. Когда мы лежали, хватая воздух ртом, она впервые показала стилет.

– Теперь, милорд, послушайте меня, – сказала она хладнокровно. – Мне надоели ваши фокусы. Если вы еще раз побежите, попытаетесь подсунуть мне что-нибудь или нападете на меня, я приведу вас обратно в храм, где с вас сдерут шкуру самым тупым ножом, который только найдется. Если вы мне верите, кивните головой.

Мы верили ей. Мы отплыли в ту же ночь. Некоторое время мы жаловались на свою судьбу, затем сделали открытие. Поскольку мы были среди людей, не знавших нас как меченосца Радо, мы объявили себя графом Радо Хапмарком и скоро привыкли к этому. Мы легко тратили деньги храма, щедро одаривая лакеев, барменов и шлюх. Каждый истраченный дукат причинял беспокойство Шип. А нам это нравилось. Это было другим открытием.

Мы не могли избавиться от нашего сторожевого пса, не могли ее побить. Что оставалось? Сокращать ответственность? Мы уже приняли на себя столько, сколько хватило бы на всю жизнь. Довольно! Если вам не избавиться от стража, нам надо быть потребовательнее, всячески унижать ее, так, чтобы она захотела сама покинуть нас.

Отчасти это было легко. В нас проснулась аристократическая кровь. По крайней мере, нам нравилось, когда нас обслуживают. Мы ничем не брезговали, чтобы досадить ей. О, она очень тонко отвечала на все это. Она стала мастером сарказма. Наши постоянные сражения стали нашим образом жизни, естественным, как дыхание.

Другим делом было узнать Шип. Мы обнаружили, что она была ханжой, не выносившей вида голого мужчины. В этом сказывались не столько храмовые обеты, сколько ее внутреннее отвращение к мужчинам. Мы заставляли ее ожидать около ванны, одевать нас. Она научилась многие вещи делать с закрытыми глазами. Досада на нее сделала нас жестокими. Мы решили испытать, как далеко простирается ее повиновение.

Мы приказали лечь ей в нашу постель. Да, это была проказа негодяя. Раньше никогда мы не принуждали женщину к нашему обществу, но сейчас мы были возмущены, кроме того, воздержание длилось уже двенадцать дней морского путешествия от Ледрилла до Опароса. Это было совокуплением с куклой. Мы поворачивали ее так и сяк, но так и не затронули ее.

В известном плане это злополучное происшествие возымело свое действие. Если до этого Шип все время была подле моего локтя, то после она держалась так далеко, как позволяли расстояния на корабле. Она была глубоко обеспокоена, а мы не обращали никакого внимания. Шип-в-моем-боку или камень на шее – если ей жизнь с нами не подходила, пусть ищет другого компаньона.

В Опаросе нас отпустили под честное слово на берег. Мы чудесно провели время! Мы устроили самую большую попойку, которую когда-либо видели на этих берегах. Вино текло в канавы, а на наши художества смотрела стая красоток. Мы выставили Шип перед дверью за стеной и время от времени подходили туда, крича через стену, чтобы она присоединилась к нам.

К жестокости ужасно легко привыкают.

Берегом Курукланда мы пришли на юг в направлении Миести. Там положение радикально изменилось. Рассказы об этом, начиная с Ледрилла, а в Опаросе мы увидели первых Ораторов Факта. Единственной целью их жизни было обращение в веру Факта новых верующих. Это были обычные пустомели, для которых все цели были хороши. В Опаросе мы впервые усомнились в правоте их дела.

В Миесте произошел случай. Мы ударили Шип.

Мы думали, что теперь придет нам конец, но она не ответила на удар. Странно, но нас это задело, мы увидели: подчиненность фанатичной жрицы была для нее выше оскорбления, обиды. Это потрясло нас.

Мы прибыли в Миести, и Факт окружил нас своими чудесами. Лампы горели без пламени. Повозки двигались без лошадей. В домах вверх и вниз двигались комнатки, в домах столь огромных, что это не поддавалось человеческому разуму смертных! Были и другие чудеса, спрятанные под видимой поверхностью. У Братьев есть корабль, который летает.

Мы опасались Факта и Братьев. Если такую силу направить на одного человека, можно ли надеяться, что он выживет? Казалось, мы обречены, обречены умереть от руки Шип или от колдовства Факта. А затем… в маленьком зале мы соприкоснулись с разумом Факта, познав такое величие! Такую мощь и милосердие! И это тот самый выскочка бог, которого жрицы хотят уничтожить?

Было бы позорным преступлением нанести ущерб Нам. Божественные благодеяния Факта принадлежат миру. Нет, мы не будем убивать Нас. Хотя мы боимся Нас, мы знаем, что мы любим Нас.