Текст книги "Королевская кровь"

Автор книги: Пол Томпсон

Соавторы: Тонья Кук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Гибель Солнца

Незадолго до наступления первых морозов Сильверана переместили в комнату, находившуюся в дальнем конце южного крыла дома Пророка. В этом уединенном покое его ночной бред не беспокоил тех, кто спал ближе к центру огромного дома. Таманьер, будучи ключником, обязан был каждый вечер запирать Сильверана в его комнате. Если крики становились громче, ему приносили снотворное. Лишь самые сильнодействующие лекарства могли отогнать недремлющий призрак, преследовавший молодого эльфа. От сильных снотворных он весь день пошатывался и ходил одурманенный.

Когда с восходом Солинари, серебряной луны, в Квалиност пришли первые холода, Сильверан спал неспокойным сном в своей жалкой клетке. Здесь не было ни мебели, ни ламп – ничего, чем он мог бы поранить себя или других. Из его одеял оставалась лишь пара целых – остальные он разодрал в клочья, лихорадочно отбиваясь от кошмарного видения.

Зеленые Руки, – позвал мертвый Дру. – Поднимайся, убийца. Сегодня мы встретимся с тобой в долине смерти.

– Нет, – простонал Сильверан. – О нет, прошу тебя!

Твое время пришло. Вставай! Я иду за тобой!

– Нет!

Внезапно содрогнувшись, эльф рывком поднялся на кровати. Сердце его, как молвт, билось о ребра, он дышал быстро, мучительно.

– Ты не достанешь меня! Не сможешь!

С трудом он поднялся на ноги. Дверь его комнаты была заперта снаружи. Сильверана охватила паника. Он изо всех сил пнул дверь ногой.

Толстая деревянная панель задрожала, но не сдвинулась с места. Зная огромную силу своего сына, Кит-Канан отдал печальное распоряжение – сделать эту дверь как можно прочнее.

Зеленые Руки, убийца…

В отчаянии Сильверан бросился на дверь всем телом. Под его неистовым натиском косяк раскололся, и дверь широко распахнулась. Снаружи, в темном коридоре, стоял холод. На голые деревянные полы еще не постелили зимние коврики, и зубы эльфа застучали, когда он, пошатываясь, вышел на мороз.

Слева находились высокие окна – они были закрыты ставнями. Сквозь щели в семифутовых ставнях проникал зловещий желто-зеленый свет. Сильверан с коротким, резким воплем отшатнулся от бледных полосок света. В голове его звенел смех – смех Дру, смешанный со звоном цепей.

Он бежал по коридору, слепо тыкаясь то в одну, то в другую дверь. Комнаты на первом этаже никто не занимал – Пророк не принимал гостей. Сильверан тряс каждую дверную ручку, колотил в каждую дверь, но войти не мог. Зеленовато-желтый свет все усиливался – теперь Сильверан отбрасывал тень, длинную тень, протянувшуюся через весь пустынный коридор.

Свет сочился сквозь закрытые ставни, словно масло сквозь марлю. На глазах окаменевшего от ужаса эльфа свет сформировался в нечто похожее на фигуру. Сильверан, прижавшись спиной к запертой двери, смотрел на это в беспомощном страхе. У зеленоватой светящейся фигуры образовались руки и ноги – но не было головы. Выросла шея, но на месте головы оставался сгусток тьмы.

Спасайся, если можешь, убийца! Я пришел за тобой! – гремел голос.

Сильверан рванулся прочь из своего укрытия у двери и с воплями ужаса бросился бежать по коридору.

Он пересек приемную у главного входа на первом этаже и схватился за первую попавшуюся ручку. Это оказалась трофейная комната Пророка. Здесь выставлены были различные доспехи Кит-Канана, его личное оружие, а также флаги и штандарты, захваченные у воинов Эргота во время Эльфийской войны. Сильверан метался среди груд алебард, мечей, копий. Блеск металла подсказал ему мысль – безумную мысль. Он убьет проклятого призрака снова – на этот раз наверняка – и будет спасен. Спасен и свободен.

Но пики и мечи прочно были прикреплены к подставкам с помощью цепей и проволоки, и достать их было нелегко. Сильверан поспешил мимо и попал в заднюю часть зала, обшаривая взглядом хранящееся здесь оружие. Строго говоря, это было не совсем оружие, скорее, инструменты, которыми пользовался Кит-Канан за свою долгую жизнь. Пила, которой он свалил первое дерево для постройки Квалиноста. Лопатка каменщика, которой он пользовался при закладке краеугольного камня Башни Солнца. Молот, который король Торбардина Гленфорт подарил ему, чтобы высечь первый блок для Цитадели Мира, Пакс Таркаса.

Молот покоился на невысокой подставке под хрустальным куполом. Серебряные полосы на его рукояти сверкали, позолоченный молот словно светился. Купол не был опечатан, и Сильверан с грохотом швырнул его на пол. Молот лег в его руку, словно выкованный специально для него.

Его охватило ликование. Могучий гномий молот размозжит в пыль даже алмаз, если как следует размахнуться и ударить точно в цель. Теперь он может сразиться с чудовищным Друлетеном. Скоро его пыткам придет конец!

Дверь трофейной комнаты медленно приоткрылась. Эльф скользнул в тень, закинув молот на плечо. В открытую дверь проник бледно-желтый свет, и чей-то голос прошептал:

– Сильверан? Ты здесь?

– Да! – выкрикнул он, прыгая к двери и рывком распахивая ее. Мгновение он смотрел, как ухмыляющийся голый череп пялится на него пустыми глазницами, и услышал издевательский хохот. – Теперь я убью тебя, убью навсегда, Дру!

Сильверан с криком нанес страшный удар, опустив молот на череп Дру. Затрещала кость, и он почуял запах крови. Желтый свет погас.

Сильверан потерял сознание, мешком свалившись на пол. Он сделал это. Он полностью уничтожил Дру. Теперь он свободен. Веки его, дрожа, сомкнулись, и он не увидел, как комната наполняется светом.

Таманьер, Ульвиан и Верханна высоко подняли лампы. За их спинами сонные слуги ворчали, что их подняли с постелей. Свет ламп осветил сцену в трофейной комнате.

– О боги! – закричал Таманьер. – Он убил Пророка!

Все гвардейцы Солнца были подняты по тревоге и покинули казармы, в дом Пророка созвали лучших лекарей. На голове Кит-Канана, там, где молот гномов проломил ему череп, зияла ужасная рана. Но он был еще жив. Сердце его билось, он дышал, но с момента трагедии Пророк Солнца не открывал глаз.

Странно, но Сильверан тоже находился в бессознательном состоянии. На теле его не было ран, но разбудить его оказалось невозможно, даже поднеся к его носу омерзительно пахнущую асафети-ду. Все признаки безумия покинули его: на лице появилось мирное выражение и глубокие морщины, избороздившие лоб, изгладились. Он выглядел словно спящее дитя, лежа на полу у ног смертельно раненного отца.

Верханна, отказавшись от чьей-либо помощи, перенесла отца в кровать. Таманьер рассказал, что Кит-Канан услышал шум, производимый Сильвераном, и вышел посмотреть, что случилось, никого с собой не прихватив.

– Я никогда не прошу себе этого, – сказал старый кастелян, ломая руки. – Я должен был пойти вместо него!

– Ты ни в чем не виноват, – неуверенно успокоил его Ульвиан, когда они поднимались по лестнице, сопровождая Верханну. – Никто и предположить не мог, что случится такое. Сильверан, должно быть, ударил отца в припадке горячки.

В действительности принц был весьма потрясен подобным оборотом дела. Он никогда не желал смерти Кит-Канану и теперь начинал догадываться, что амулет по своей воле свел отца и сына, чтобы произошло именно это. Теперь злому талисману недолго оставалось ждать, чтобы Ульвиан получил то, чего требовал. Через несколько дней – может быть, через несколько часов – Ульвиан станет Пророком Солнца.

Прибыла Айтара со всеми служительницами Квен, и они принялись за дело, пытаясь спасти жизнь Кит-Канану. На Сильверана взглянули лишь мельком. Кроме того факта, что его невозможно было разбудить, он, казалось, был вполне здоров. Глава жриц не желала тратить ни одного заклинания на невредимого эльфа: вся магия, которой они обладали, понадобится Пророку. Двое гвардейцев перенесли бесчувственного сына Пророка в маленькую комнатку на третьем этаже огромного здания. Им было приказано заковать его в цепи и сторожить у дверей.

Кит-Канан умирал.

Скоро весь дом наполнили ароматы благовоний и звуки жреческих напевов. Жрицы Квен использовали свои самые могущественные заклинания, и они смогли немного продлить жизнь Пророка, но спасти его оказались не в силах. Айтара призналась в этом Верханне и Ульвиану, встретившись с ними в приемной отца.

– Сколько… сколько ему еще осталось? – спросила Верханна, по лицу которой текли безмолвные слезы.

– День. Может, два. Он очень силен. Обычный эльф умер бы на месте от такого удара. Ты должна быть готова, госпожа. Конец может прийти в любую минуту.

– И вы ничего не можете поделать?

Айтара поклонилась. Белые одежды ее измялись, небесно-голубой пояс развязался. Она тоже плакала.

– Нет, принцесса. Мне бесконечно жаль.

Верханна кивнула, и главная жрица удалилась. После минутной тишины Ульвиан кашлянул.

– Остается еще проблема наследования, – произнес он.

Верханна непонимающе уставилась на него:

– Какого наследования?

– Когда отец скончается, кто станет следующим Пророком? Разумеется, не наш сумасшедший сводный брат.

Зарычав от гнева, Верханна схватила Ульвиана за ворот рубашки и вытолкала его за дверь, в переднюю, где он со стуком ударился о колонну.

– Не сметь говорить со мной о коронах! – скрежеща зубами, приказала она. – Наш отец пока еще жив, а ты уже жаждешь его скипетра! Я вот что скажу тебе, братец: если ты еще раз заговоришь об этом, пока отец еще жив, – я тебя убью. Я тебе кишки выпущу, как кабану! Ясно это тебе?

Совладав со страхом, от которого он дрожал всем телом, Ульвиан сказал, что ясно. Он не сомневался, что она исполнит свою угрозу. Хотя он и упирался изо всех сил, но знал, что из ее хватки ему не вырваться.

Верханна почувствовала под рукой что-то твердое. Она рванула голубую рубашку Ульвиана, и во все стороны полетели пуговицы. На шее у него висел кожаный мешочек. Глаза брата расширились от ужаса и злобы.

– Что это? – прошипела она. Не получив ответа, она левой рукой вытащила кинжал и поднесла к его лицу.

На мгновение принцу показалось, что Верханна собирается перерезать ему глотку, но она лишь перерезала шнурок, на котором висел мешок. Отступив, она раскрыла его и обнаружила ониксовый амулет.

– Зачем тебе это? – потребовала она ответа.

– Это просто кусок резного камня, – дрожащим голосом оправдывался он. Ульвиан беззвучно молился, чтобы амулет вмешался. Но ничего не происходило.

– Это было уничтожено в огне, когда Друлетена… – Верханна прервала себя, резко обернувшись в сторону комнаты отца. Затем она снова медленно обернулась к Ульвиану, с залитым краской лицом. – Ты! – выдохнула она.

– Нет, Ханна, это совсем не…

Она снова схватила брата и так сильно ударила его о колонну, что из глаз у него посыпались искры.

– Пусти меня! Ты еще пожалеешь, что била меня, – лепетал он.

– Сейчас у меня нет на тебя времени! – яростно прошипела она и выпустила его. Ульвиан опустился на пол.

– Сержант! – пролаяла Верханна. К ней по коридору поспешил гвардеец с убором из конского волоса на шлеме, напоминающим веер. – Поставь часового у этой комнаты, – приказала она. – Никого не впускать, кроме меня, Таманьера Амброделя и госпожи Айтары. Понял меня?

Гвардеец покосился на принца.

– И господина Ульвиана тоже не пускать, капитан? – спросил он.

– Его прежде всего. Если я увижу в комнате отца хоть кого-нибудь, кроме трех названных мной, ты лишишься головы.

Сержант, закаленный боец, сглотнул ком в горле.

– Будет исполнено, капитан! – пообещал он.

Перед комнатой Пророка выстроился отряд из восьми гвардейцев. Начинало светать. Верханна разрешила Таманьеру объявить о несчастье народу. Герольды, облаченные в золотые камзолы, уже появились в коридорах, протирая со сна глаза и натягивая высокие сапоги. Старый кастелян, на лице которого читались напряжение и горе, собрал этих юношей и девушек в соседней комнате. Спустя несколько минут герольды появились с глазами полными слез. Они в спешке покинули здание, чтобы объявить пробуждающемуся городу печальную весть.

Верханна отправилась проведать Сильверана. Гвардейцы, охранявшие его комнату, расступились перед ней, когда она открыла замок на мощной двери.

– Капитан, – обратился к ней один из солдат, прежде чем она вошла, – взгляни лучше на его руки.

Она устала, у нее болело сердце и внутри все еще клокотало от ярости на Ульвиана, и она ответила солдату, что у нее не хватает терпения разгадывать загадки.

– Прошу тебя, капитан, – настаивал гвардеец. – Его когда-то называли Зеленые Руки, верно? Так вот руки у него теперь такие, как у всех.

При этом известии Верханна подняла брови. Затем она вошла внутрь и захлопнула за собой тяжелую дверь.

Толстые цепи сковывали Сильверана по рукам и ногам. Сердце ее заныло еще сильнее при виде его, лежащего здесь, такого невинного и безмятежного, в то время как его отец умирает. Какой отвратительный яд проник в его простой, бесхитростный мозг и заставил сойти с ума от страха? Она по-прежнему держала в руке черный амулет. Верханна упала на одно колено и осмотрела руки эльфа. В точности как и сказал гвардеец, пальцы Сильверана теперь стали белыми, в противоположность его зеленым ладоням.

Медленно, часто хлопая ресницами, Сильверан приходил в себя.

– Ханна, – весело произнес он, – привет.

Она уставилась на него, поражаясь этому спокойному тону. Он сел, и цепи сдавили его тело.

– Ух ты! – хрипло выдохнул он. – Что это? Почему я связан?

– Ты не помнишь, что произошло? – спросила она.

– Не помню чего? Ты не снимешь с меня эти цепи? Мне больно.

– Как ты думаешь, почему ты здесь оказался? – резко сказала она.

Сильверан нахмурился.

– Я спал, – задумчиво начал он. – Мне снились плохие сны – затем я проснулся, и рядом была ты, а я в цепях.

Медленно, тщательно подбирая слова, она объяснила, что произошло. Сильверан вскрикнул и отступил к стене. Дверь отворилась, и гвардеец просунул в щель голову, но Верханна взмахом руки велела ему выйти. Сильверан обхватил себя руками и с трудом втянул воздух.

– Этого не может быть, – сказал он, покачав головой. – Это был сон, ужасный сон!

– Это правда, – мрачно ответила она. – Пророк умирает.

Он спрятал лицо в ладонях и простонал.

– Я проклят! Я убил моего любимого отца!

Верханна вскочила на ноги, схватила его за запястья и отняла его руки от лица.

– Слушай меня! Может, ты и был проклят, но сейчас с тобой все в порядке. Когда отец умрет… – она задохнулась, не в силах выговорить это слово, – ты должен пойти в Талас-Энтию и потребовать, чтобы тебя назначили Пророком Солнца. Иначе Ульвиан заберет трон себе. Ты должен сделать, как я говорю!

– Но меня должны покарать за убийство нашего отца, – всхлипывая, возражал он. – Никто не захочет, чтобы я стал правителем. Пусть Ульвиан станет Пророком. Меня должны казнить за мое преступление!

Верханна встряхнула его с такой силой, что цепи зазвенели:

– Нет! Ты ни в чем не виноват. Ульвиан с помощью черного амулета Друлетена свел тебя с ума. Это он преступник. Тебя выбрали наследником. Все зависит от тебя. Отец верит, что ты – будущее Квалинести!

На городских башнях зазвонили колокола. Ужасные новости, объявленные герольдами, быстро распространялись. Верханна вслушалась в скорбные звуки – она поняла, что это заупокойный плач по Пророку. Когда колокола умолкнут, это будет означать, что Кит-Канана больше нет.

Девушка торопливо разомкнула кандалы на руках и ногах Сильверана.

– Оставайся здесь, – велела она. – Я прикажу гвардейцам запереть тебя. Ты будешь в безопасности.

– В безопасности от чего?

Для объяснений времени не было. Верханна направилась к двери, но Сильверан потянулся к ней. Он хотел что-то сказать, но слова замерли у него на языке, когда он увидел, что его пальцы побелели.

– Сила покинула меня, – выдохнул он. – Я больше не ощущаю ее присутствия.

Верханна задержалась, уже взявшись за дверную ручку:

– Волшебство? Оно исчезло?

Он кивнул.

– Отлично, – твердо ответила она. – Возможно, это станет твоим преимуществом.

И прежде чем он успел переспросить ее, дверь за ней захлопнулась.

Идти среди зеленых деревьев, вдыхать наполненный солнцем воздух, есть то, что попадалось на охоте, спать под звездами – это была превосходная жизнь. Самая лучшая. Совершив множество подвигов, обретя огромную мудрость, Кит-Канан не переставал тосковать о молодости. Сказители, сочинители легенд еще при жизни превратили его в героя, полубога. Без сомнения, после его смерти эти преувеличения будут расти с каждым столетием. Может быть, однажды в глазах своих потомков Кит-Канан превратится в божество. Он не хотел этого. Его гораздо больше заботило дальнейшее счастливое существование государства, основанного им, – Квалинести.

Кит-Канан брел в тени дубов. Ему снился удивительный сон. Обычно сны его были бесплотны, они мелькали в его сознании словно вспышки света. Однако этот сон оказался великолепен. Пророка окружали запахи, звуки леса, трава и деревья. В ветвях над головой шелестел ветер. Он слышал пение птиц и возню мелких животных в опавших листьях под ногами. Солнце, просвечивая сквозь листву, рисовало в воздухе дрожащие узоры. Замечательно.

Поистине замечательно!

– Не так уж и замечательно.

Он резко остановился, словно прирос к земле. В пяти шагах от него, прислонившись к стволу, стояла его первая жена – величайшая любовь его жизни.

– Анайя, – вздохнул он, – ты явилась мне в моем чудесном сне.

– Это не сон, Кит.

Она выпрямилась и направилась к нему. Зеленые глаза, темные волосы, раскрашенное, по обычаю Кагонести, лицо – все это выглядело таким реальным. Она пристально изучала его, а он радовался, узнавая каждую ее черточку.

– Это не сон, – повторила она. – Ты находишься в царстве теней – промежуточном между светом жизни и тьмой смерти. Наш сын ударил тебя молотом гномов, но это оружие вложила ему в руки злая воля. Твой второй сын воспользовался амулетом Хиддукеля, чтобы уничтожить его, а заодно и тебя.

Печаль застилала ее взор.

– Ничто не могло отвратить твою смерть, муж мой, но я вернулась, чтобы поведать тебе правду. Твой сын Ульвиан не должен занять трон Солнца. Он открыл душу власти зла, чтобы удовлетворить свое тщеславие, и, если его не остановить, он принесет смерть и несчастья тысячам людей.

Кит-Канан равнодушно взглянул через плечо жены на безмятежный лес, ничего не ответив на ее ужасные слова. Он не чувствовал, что ему нанесли тяжкий удар; напротив, он ощущал себя молодым и сильным, как в тот день, когда впервые встретил Анайю. Он осторожно взял ее за руку. Ладонь была загорелой и теплой, а кончики пальцев – слегка тронуты зеленым.

– Как это возможно, любовь моя? Как я смог оказаться здесь, с тобой?

Она подняла другую руку и погладила его по щеке.

– Боги, которым ты поклоняешься, не вмешиваются в приливы и отливы жизни. Они далеки от этого, они позволяют жизни идти своим чередом. Но это место, как и мое существование, не принадлежит ни жизни, ни смерти. Здесь правит сила, находящаяся в вечном равновесии с Хаосом. И теперь, в качестве дара мне, сила позволила мне увидеться с тобой и рассказать тебе правду.

– Что же это за сила? – спросил он, прижимая к губам ее руку.

– У нее нет имени, как у цветка или зверя. Это свойство всех вещей – порядок, противоположность Хаосу. Вот все, что я могу сказать.

Ветер шуршал в листве густорастущих дубов. Кит-Канан взял Анайю за руку и мягко спросил:

– Пройдешься со мной?

Она с улыбкой согласилась.

Они побрели по тропе, и он вслух удивился:

– Я всегда буду с тобой?

Шаги их заглушал зеленый мох, и порывы ветра шевелили длинные волосы Кит-Канана.

– Пока ты помнишь меня, я всегда буду с тобой, – ответила она. – Но тебе нельзя долго оставаться здесь. Сейчас, когда мы разговариваем, твое смертное тело холодеет. Ты должен вернуться и рассказать тем, кого ты любишь и кому доверяешь, правду о своей смерти.

– О своей смерти?

Кит-Канан задумался об этом событии, обычно таком пугающем.

– Я много раз видел, как умирают, по разным причинам. Это горько – умирать?

Анайя пожала плечами и ответила со своей обычной резкостью:

– Откуда мне знать? Я-то никогда не умирала.

Он обнаружил, что улыбается.

– Конечно же нет. Однако я не боюсь. Может быть, я встречу тех, кто ушел до меня. Моего отца Ситэла, мою мать, Макели, Сюзину…

Посреди тропы возник огромный валун, полностью перегораживающий ее. Кит-Канан прикоснулся к камню, наблюдая, как крошечные черные муравьи колонной взбираются вверх, словно солдаты, штурмующие горную вершину.

– Это конец, верно? – спросил он, оборачиваясь к ней.

– Конец твоего пребывания здесь, – торжественно объявила она, – Ты грустишь, Кит?

– Нет, – улыбнулся он. – Я навсегда расстался с тобою много лет назад. Эта встреча – чудесный дар. Было бы неблагодарностью грустить сейчас.

Кит-Канан склонился и нежно поцеловал Анайю. Она ответила на поцелуй, но образ ее уже начинал таять. Не решаясь отпустить ее, он прошептал:

– Прощай, любимая. Прощай…

Лес превратился в темные деревянные стены и лучи света. Тело его захлестнула боль, и он шумно втянул в себя воздух. Он почувствовал чье-то прикосновение на своей щеке. Открыв глаза, Кит-Канан понял, что это дочь целует его лицо. Она отпрянула.

– Во имя Астры! – вскрикнула Верханна. – Ты очнулся!

– Да.

Боги милосердные, в горле саднило.

– Воды, – прохрипел он.

На лице Верханны было написано страдание.

– Воды? Может, нектара?

Рядом с ней стояла бутылка, из которой она, по-видимому, пила. Кит-Канан кивнул, и она осторожно поднесла горлышко к его пересохшим губам.

– Ах, дочь моя, позови сюда кого-нибудь. Свидетелей. Тама, гвардейцев… кого угодно. Как можно скорее.

Верханна позвала на помощь, и в дверь ворвались воины.

– Бегите и приведите Таманьера Амброделя! – приказала она. – Остальные, подойдите сюда. Пророк хочет что-то сказать, и вы должны засвидетельствовать его слова!

Семеро воинов столпились в скромной спальне. Верханна приподняла отца и подложила ему под спину подушку, чтобы он мог видеть окружающих. Затем она дала ему отхлебнуть еще нектара.

– Мои добрые воины, – хрипло начал Кит-Канан. Из-под широкой белой повязки, скрывавшей ужасную рану у него на лбу, видны были его налитые кровью глаза. – Это мои последние приказания.

Эльфы наклонились ближе, чтобы не упустить ни звука.

– Мой сын, – слабо произнес Пророк, – невиновен. Сильверан… не в ответе… за мою смерть.

Гвардейцы обменялись изумленными взглядами. Верханна, не обращая внимания на слезы, снова хлынувшие у нее из глаз, поддержала его:

– Продолжай, отец.

– Его околдовали… с помощью ониксового амулета. Злодейский талисман вступил в заговор с… Ульвианом.

Изумление постепенно сменилось гневом. Бормоча что-то, воины схватились за рукояти мечей.

– Ульвиан поплатится за это жизнью, отец, клянусь тебе! – воскликнула Верханна. Гвардейцы повторили ее клятву.

– Нет! – твердо возразил Кит-Канан. – Я запрещаю это! Мало найдется… смертных… кто в состоянии сопротивляться соблазнительным речам… Хиддукеля. Ульвиан… – Он сильно закашлялся, и из-под повязки по лицу его потекла струйка крови. – Не причиняйте ему… зла. Пожалуйста!

Верханна спрятала лицо на груди отца.

– Не умирай, отец! – молила она.

– Я… не боюсь смерти. С Сильвераном… все в порядке?

Она подняла залитое слезами лицо:

– Да, да! Он потерял свой волшебный дар, но снова стал сам собой. Безумие покинуло его!

– Я хочу… видеть его.

Верханна приказала одному из гвардейцев привести Сильверана. Он отсутствовал довольно долго, и она отправила еще двоих. Когда и те не вернулись, а веки Кит-Канана уже начали судорожно подергиваться, она вскочила и бросилась прочь из комнаты. В коридоре, у двери Сильверана, Верханна обнаружила троих гвардейцев, посланных ею, и троих других, охранявших принца. Половина воинов с рычанием требовали крови Ульвиана, а другие защищали его.

– Прочь с дороги! – приказала Верханна, расшвыривая солдат в стороны. – Пророк хочет видеть своего сына!

– Я иду к нему, – быстро произнес Ульвиан.

– Не тебя! Сильверана!

– Но он убийца!

Указав на брата, Верханна выкрикнула:

– Мы знаем всю правду! Ты подстроил заговор, чтобы свести Сильверана с ума, а самому предъявить притязания на трон. Может, ты также замышлял убийство отца?

Она выхватила меч, и гвардейцы расступились, оставив сестру лицом к лицу с братом.

– Если бы я могла, то прикончила бы тебя… – Она оборвала себя. – Но отец запретил это! А теперь убирайся прочь с глаз моих, пока я не забыла, что обещала оставить тебя в живых!

Она вложила меч в ножны и отворила дверь. Вытащив Сильверана, она вместе с ним побежала по полированному полу. За ними последовали Ульвиан с гвардейцами.

Верханна ворвалась в открытые двери покоев Кит-Канана. Четверо остававшихся там воинов преклонили колени у его ложа. Глаза Пророка были закрыты. Верханне не было нужды спрашивать: Кит-Канан скончался.

Таманьер Амбродель, с всклокоченными волосами, в сбившейся одежде, рыдал в голос в ногах кровати Пророка.

– Я пришел слишком поздно, – всхлипывал он.

Сержант гвардейцев поднял на нее взгляд.

– Он звал тебя, госпожа, – с трудом выговорил он. – И еще какую-то женщину, по имени Анайя.

Она должна подавить свое горе, по крайней мере сейчас. Жизненно важно теперь, чтобы последняя воля отца была выполнена.

– Вы все слышали, что он рассказал мне перед смертью? – словно в бреду спросила она.

– Да, госпожа, – ответил сержант. Остальные гвардейцы также поклялись, что слышали слова Пророка. Верханна кратко сообщила Таманьеру о заговоре Ульвиана. Затем она втолкнула в комнату Сильверана, и гвардейцы поднялись с колен.

– Пророк Солнца мертв, – хриплым голосом произнесла капитан. – Да здравствует Пророк Солнца!

– Да здравствует Пророк Солнца! – эхом отозвались воины.

Лицо Сильверана светлело, – он пытался постичь происходящее.

– Великий Пророк, – обратился к нему Таманьер, кланяясь новому молодому монарху.

– А где Ульвиан? – внезапно спросила Верханна.

В комнате Пророка его не было, не было и в коридоре у дверей.

– Следует ли нам разыскать его, госпожа? – спросил сержант гвардейцев.

– Это решать Пророку, – тихо ответила Верханна, положив руку на плечо Сильверану.

Воины в ожидании взглянули на него. Глаза эльфа были безмятежны.

Новый Пророк пристально взглянул на тело отца.

– Пусть Ульвиан идет, куда ему угодно, – произнес он.

Теперь, выполнив свой долг по отношению к Кит-Канану, Верханна почувствовала, что ноги ее подкашиваются, и опустилась на колени у тела отца, безудержно рыдая. Ее любовь и уважение к отцу были близки к поклонению. Она не могла смириться с мыслью, что его не стало, что она больше никогда не увидит его лица, не услышит голоса, дразнящего ее за чрезмерную серьезность. Брат подошел к ней и положил руки на ее трясущиеся плечи.

– Ты нужна мне, Ханна, – прошептал Сильверан так тихо, что его слова услышала лишь она. – Мне нужна твоя помощь, чтобы управлять Квалинести.

Верханна оторвала взгляд от безмятежного лица отца и взглянула на нового Пророка Солнца, стоявшего рядом с торжественным видом. Кит-Канан был прав. Сильверан, которого когда-то звали Зеленые Руки, будет превосходным главой государства. Он добр, честен и неподкупен.

Голос ее дрожал, но слова, которые она произнесла, слышны были всем присутствующим. Вместо ответа она произнесла ту же древнюю клятву, что когда-то давала своему отцу:

– Ты мой государь. Ты мой законный повелитель, и я буду повиноваться тебе до самой смерти.

Сильверан все еще держал руки у нее на плечах, но она медленно поднялась. Гвардейцы окружили кровать Кит-Канана и собрались поднять его. По древнему обряду, тело покойного Пророка переносили в храм Астры для молитв и очищения.

– Остановитесь, – приказал Сильверан, и Верханна вздрогнула.

На какое-то мгновение ей показалось, что это говорит ее отец. Сильверан протянул руку, удерживая их. Рука больше не была зеленой.

– Это мой долг, – объявил он.

С бесконечной нежностью он поднял тело Кит-Канана и вынес его по главной лестнице в приемную. Верханна следовала за ним, справа, а следом в ногу шагали воины.

У подножия лестницы из вишневого дерева собрались все домочадцы Кит-Канана, вплоть до последнего слуги-мальчишки. Все открыто рыдали и низко склонили головы, когда мимо них проносили тело Кит-Канана, основателя и первого правителя Квалинести. Бедного Таманьера Амброделя вынужден был поддерживать сын, Кемиан. Старый кастелян был так сражен горем, что едва стоял на ногах. Однако у него еще оставалась одна обязанность по отношению к его старому другу и государю. Когда Сильверан со своей скорбной ношей достиг нижней ступени лестницы, Таманьер взмахом правой руки подал знак герольдам, ожидавшим у парадных дверей.

Герольды распахнули двери и устремились наружу, на площадь, во все концы города. И когда второй Пророк Солнца выступил на утренний свет, во всем городе раздавались их голоса, несущие горестную весть.

Пророк Сильверан остановился, моргая от яркого света. Когда затихли один за другим огромные колокола Квалиноста, Верханна почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног.