Текст книги "Тихая Война"

Автор книги: Пол Макоули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)

О шимпанзе знали около сорока человек в верхних кругах клана Пейшоту, в том числе Оскар Финнеган Рамос, – именно приматов они считали источником поразительных технологических достижений, которые позволили семье за последние десять лет стать самой могущественной в Великой Бразилии. Но только команде Оксбоу, Шри, ее секретарю. Арваму Пейшоту и шести членам внутреннего совета семьи было известно о втором уровне, который и дал миру почти магические технологии. Именно туда Шри с генералом отправились теперь: они оставили позади роботов–часовых, имевших по три копии защищенных, жестко запрограммированных, экранированных ядерных процессоров, спустились по наклонному траволатору, прошли мимо нескольких караульных роботов и двух одетых в красное телохранителей Арвама и, наконец, достигли секрета внутри секрета.

Сейчас в главном наблюдательном пункте, за исключением тройки шароботов, никого не было, хотя обычно здесь двадцать четыре часа в сутки посменно дежурили смотрители. Пространства памяти выдавали изображения всех комнат и коридоров на втором уровне, а также картинку из клетки суперумников в разных ракурсах. Клетка представляла собой большую сферу с мягкими пластиковыми стенками, повсюду располагались полки и стеллажи с оборудованием, верстаки, иммерсионные камеры, тренажеры, два туалета замкнутого цикла и одна душевая. Спальные мешки свисали, подобно коконам. За первые два года в результате форсированного роста суперумники достигли зрелости, однако выжили и остались работать всего четырнадцать особей. Шри создала их из человеческих эмбрионов, используя технологии, разработанные в ходе экспериментов над шимпанзе, модифицировала гены, чтобы добиться синдрома аутического спектра – в дальнейшем это позволило бы посредством поведенческих стимулов обучать их новым техникам и блокам знаний, а также породило бы у подопытных способность концентрироваться на решении задач, которые ставили перед ними смотрители. Суперумники выработали собственный язык – систему условных обозначений и жестов, способную передавать сложные идеи с поразительной быстротой. Когда все особи работали над одной проблемой, то двигались и совершали действия синхронно, словно исполняли изящный бесконечный танец.

Но теперь девять ее гениальных детей были мертвы – погибли во время побега, а оставшихся в живых заперли в медицинском блоке, где они под наркозом ожидали своей участи. Шри одновременно испытывала чувства гордости и печали. Она восторгалась своими созданиями, ведь за столь короткий промежуток времени им удалось добиться столь многого. Даже то, как яростно и упорно они пытались сбежать, заслуживало восхищения. Шри горевала, ведь жить суперумникам оставалось считаные минуты, хотя подобный конец она предвидела, когда только разрабатывала план их создания.

Профессор прижала ладонь к экрану – тот считал ее ДНК и метаболическую подпись. Она загрузила нужный ключ в систему, а затем сказала Арваму, что хотела бы напоследок остаться с суперумниками наедине.

– Никогда бы не подумал, что вы сентиментальны, – удивился он. – Так и быть. Двое моих людей отведут вас.

Шри не могла зайти в медицинский блок, поскольку в воздухе был распылен наркоз. Ей оставалось лишь стоять у двери и смотреть в глазок. Пять суперумников лежали на носилках, а пространства памяти над их головами отображали показания приборов. Мутанты не имели половой принадлежности. Голые, бледные дети без волосяного покрова, около метра высотой, с широкой грудной клеткой, большим черепом и маленькими изящными руками и ногами. Только вот детьми они не были вовсе. Их лица оставались спокойными и безмятежными. Шри в ходе своих экспериментов установила, что самые уравновешенные личности получаются при выборочной стимуляции роста левого полушария. Поэтому у всех суперумников был непропорционально выпуклый лоб.

Хотя особи очень сильно походили друг на друга – у всех были близко посаженные глаза, плоский нос и маленький, загнутый вниз рот, – Шри узнала каждого и попрощалась с каждым в отдельности, прежде чем активировать ключ и открыть вентиляционную трубу, идущую на поверхность, туда, где царил вакуум.

Воздух в помещении сгустился, образовался белый туман, который тут же вытянуло наружу. Спящие широко разинули рты, пытаясь вдохнуть, их грудные клетки быстро поднимались и опускались, а затем конвульсии резко прекратились. Синюшные губы разомкнулись, распухшие языки вывалились наружу, продолжая раздуваться, пока не разорвались, забрызгав все кровью. Кровь текла из носа и уголков глаз по бледной коже, закипала в условиях вакуума. Показатели приборов превратились в ровную линию.

Спящие суперумники умерли. Что ж, этот этап в жизни Шри подошел к концу. Женщина отвернулась: сердце ее переполняли печаль и жалость к самой себе.

– Отличная работа, – отметил Арвам. – Напомнила мне о том, что я до сих пор не поблагодарил вас за многочасовой репортаж, что вы прислали после своего маленького путешествия на Каллисто. Он меня позабавил.

– Я уже решила, что вы забыли об этом, – сказала Шри.

– О нет, что вы, я никогда не забываю об оказанных услугах. А теперь я хочу посмотреть, как поживают ваши другие дети. Полагаю, они нам очень скоро понадобятся. Как–никак, одна глава заканчивается, а следом за ней начинается новая, так ведь?

5

Отец Алдос с грохотом распахнул двойные двери спортивного зада и торопливо двинулся мимо парней, которые в парах отрабатывади приемы на зеленых матах: практиковались делать выпады и парировать удары ножом. Наставник забрался на невысокую платформу в дальнем конце помещения. Перемолвившись парой слов с отцом Соломоном, отец Алдос дважды хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание ребят.

Дейв-8 поклонился своему партнеру, Дейву-15, – тот поклонился в ответ, и оба повернулись к платформе. Остальные братья сделали то же самое, и это синхронное движение отразилось в зеркалах спортивного зала.

– Сегодня у нас посетители, – объявил отец Алдос.

На его красивом смуглом лице проступил яркий румянец, взгляд был встревоженный.

– Это очень важные гости. Так что сейчас вы все выстроитесь в ряд для смотра.

Ребята распрямили спины и выставили перед собой тяжелые ножи, которые использовали во время практики. На парнях были лишь свободные белые штаны, подвязанные на талии и щиколотках, – обнаженные выше пояса, они тренировались без обуви, и только предплечья защищали щитки. Несколько минут ничего не происходило. Дейв-8 уставился вдаль, глядя мимо лезвия ножа на воображаемую точку в метре от себя. Пот на спине, груди и голом черепе остыл и вскоре высох. Он ждал в предвкушении, но в то же время с опасением и все думал, а что же испытывают его братья. Наконец краем глаза Дейв заметил кипучую деятельность в стороне. Сместив взгляд влево, он увидел, как четверо неизвестных появились у входа в спортзал. Незнакомцы, одетые в черную боевую униформу, шлемы с визорами и армейские ботинки, были вооружены короткоствольными карабинами, заняли позиции по обе стороны от двери, за ними вошли еще гости. Двое мужчин и женщина, за которыми по пятам следовали отец Кларк и отец Рамес.

Сердце в груди Дейва-8 бешено забилось, когда он узнал женщину: ее лицо иногда появлялось в одном из аватаров, и звали ее Шри Хон–Оуэн.

Пока она шла мимо них к низкой платформе, где ждали отец Алдос и отец Соломон, парни вытягивали шеи, старались ее разглядеть. Перемолвившись о чем–то с учителями, женщина повернулась и принялась изучать ребят. Она была одета в длинное стеганое пальто и такие же брюки, а на ногах ботинки с оторочкой из белого меха. Пальто было расстегнуто, и из–под него выглядывал вязаный свитер. Ее бледный выбритый череп блестел в ярком свете. Дейв-8 почувствовал, как к лицу прилила кровь, когда ее взгляд остановился на нем.

Из двоих мужчин, сопровождавших Шри Хон–Оуэн, молодой явно представлял наибольшую опасность. Худой и грациозный, в черной рубашке и черных брюках, он стоял в непринужденной позе, но глаза его внимательно следили за всем происходящим. Второй выглядел намного старше. На нем был серый летный костюм, а в кобуре у правого бедра висел большой пистолет. Мужчина излучал уверенность и властность. Он подошел к краю платформы и представился генералом Арвамом Пейшоту. Голос его был слышен даже в самом дальнем углу зала.

– Моя семья, семья Пейшоту, владеет этим объектом. А я командую всем, что здесь происходит. Сегодня я прибыл к вам, потому что ваша базовая подготовка подходит к концу. Знаю, принять это нелегко. Вся ваша жизнь прошла в обучении. С иной жизнью вы незнакомы. Но обучение не самоцель. Настало время испытать полученные вами навыки. – Генерал умолк и посмотрел за парней – туда, где вдоль стен располагались стойки с оружием и оборудованием, а затем продолжил: – Вижу, у вас здесь есть самое разнообразное оружие.

Спустя несколько секунд отец Соломон подал голос:

– Мы готовили их к любой ситуации, генерал.

– Я вижу луки и стрелы.

– Да, это бесшумное оружие, к которому можно подобрать самые различные заряды – от простых наконечников с трезубцами и привязного троса до емкостей с нервно–паралитическим газом или взрывчаткой. Кроме того, при низкой гравитации стрелы способны перемещаться на большие расстояния. А в реальном космосе, в условиях вакуума и невесомости, они продолжат лететь, не теряя скорости, пока не достигнут цели. Помимо прочего, практика с луком улучшает зрительно–моторную координацию.

– А еще мечи, – удивился генерал. – Я понимаю, ножи – они удобны в ближнем бою. Но мечи… Для чего им могут понадобиться мечи?

– Тоже полезно для зрительно–моторной координации…

– Мне кажется, вы просто расхолаживаете мальчиков. Вы обучаете их всему, а в результате они не способны действовать в конкретной ситуации. Они не сконцентрированы. – Генерал повернулся к Шри Хон–Оуэн и продолжил: – Как считаете, чем мы можем им помочь?

– Не впутывайте меня в это, – отвечала она.

– Но это же ваши ребята, – настаивал генерал. Он улыбался, лишь чтобы продемонстрировать свои зубы. – Ваши творения. Плоть от вашей плоти, преобразованная вашим мастерством и вашим упорством. Вам не может быть все равно.

Дейв-8 ликовал, словно религиозный фанатик. Все это время Дейв-27, мудрейший из его братьев, был прав. Они не дальние. Их только сделали внешне похожими на дальних – в нужный момент они станут оружием против врага. Но они не дважды падшие. Они – люди. Они еще могут искупить грехи. Радость рвалась наружу, и Дейву-8 пришлось закусить щеку, чтобы только не закричать. Его всего трясло, стоящего перед ним Дейва-11 тоже.

– Если вы привели меня сюда, чтобы что–то доказать, – сказала Шри Хон–Оуэн генералу, – делайте то, что считаете нужным. Только не стоит превращать все в игру.

Повисла короткая пауза. Отец Кларк подал голос:

– Если вы сомневаетесь в их мастерстве и желаете увидеть демонстрацию, я уверен, мы сможем что–нибудь организовать. Мальчики владеют любым оружием, представленным здесь. А еще, конечно же, знают несколько стилей рукопашного боя. Чтобы устроить показательные выступления, много времени не потребуется, и вы сами убедитесь, насколько они способны.

Генерал обратил свою холодную улыбку на чтеца.

– Как насчет ножей?

– Конечно же, – отвечал отец Кларк. – Когда вы прибыли, они как раз практиковались с этим видом оружия. Если вы желаете, чтобы они продолжили…

– Кто из них лучший?

– В драке на ножах?

– Во всем. Кто ваш самый способный ученик?

– Их обучают самым разнообразным техникам… Трудно сказать.

– Я облегчу вам задачу, – сказал генерал. – Если бы вы могли спасти только одного из них, то кого бы оставили?

– Я вас не совсем понимаю, – смутился отец Кларк.

В правой руке он сжимал наперсный крест, так что побелели костяшки пальцев.

– Номер восемь, – отвечал отец Соломон. – Если вам нужен один из них, выберите номер восемь.

– Он тот, кого вы бы спасли? – поинтересовался генерал. – Или тот, кем вы бы пожертвовали в первую очередь при необходимости?

– Он лучший.

Отец Соломон выглядел так, будто с радостью опробовал бы свою электродубинку на генерале.

– Проверим. Приведите его ко мне.

Отец Соломон повернулся к ребятам и отдал приказ:

– Номер восемь. Шаг вперед.

Дейв-8, по–прежнему вытянув нож перед лицом, сделал предписанные три шага от края зеленого мата и ступил на холодный отполированный бетон. Он знал, что отец Соломон выбрал его, чтобы наказать, но был полон решимости сделать все, что от него потребуют, на самом высоком уровне.

– В этом нет необходимости, – промолвила Шри Хон–Оуэн. – Разве я только что не доказала свою преданность?

– То были лишь организационные моменты, – отмахнулся генерал.

– Мальчики верны вам, – вмешался отец Кларк. – Целиком и полностью. Как и все мы, собственно.

– А вы когда–нибудь испытывали их на преданность?

– Они каждый день приносят Клятву верности, – пояснил отец Кларк. – Каждый момент их жизни посвящен служению Богу, Гее и Великой Бразилии.

– И служению семье Пейшоту тоже, я надеюсь.

– Несомненно, – быстро добавил отец Кларк. – Я вовсе не хотел вас обидеть…

– Получается, их жизни принадлежат мне, не так ли? – Генерал сошел с платформы и вмиг оказался рядом с Дейвом-8. – Твоя жизнь принадлежит мне, сынок?

Пусть Арвам Пейшоту был сантиметров на тридцать короче Дейва-8, но его взгляд источат жар, словно горн в кузнице.

Дейв-8 растерялся. Он взглянул поверх головы генерала на отца Кларка – тот кивнул, хотя выглядел взволнованным и очень несчастным.

Казалось, что в рот ему насыпали раскаленного песка, но Дейв-8 все же выдавил из себя:

– Я к вашим услугам, сэр.

– Ты выполнишь то, что я прикажу.

– Сэр, я к…

– Моим услугам. Ты что, попугай, сынок? Или солдат? Прекрати смотреть на своих учителей. Смотри на меня. И отвечай на мой вопрос.

– Мы солдаты, сэр. – Лезвие ножа дрожало перед лицом Дейва-8.

Он попытался собрать силу воли и напрячь мускулы, но от этого руки задрожали еще сильнее.

– Ты солдат, – поправил генерал.

– Да, сэр.

– Ты когда–нибудь убивал?

– Да, сэр. Во время симуляций.

– Но не в реальной жизни. Вы никогда не дрались насмерть?

– Любой из них стоит как однопилотник, – вмешалась Шри Хон–Оуэн.

– Грош им цена, если они не могут сражаться, – заявил генерал, не отрывая глаз от Дейва-8.

– Их основная цель заключается в другом, – не отступала Шри Хон–Оуэн.

– Внедрение, шпионаж, работа под глубоким прикрытием и прочее шпионское дерьмо – не отрицаю, что когда–нибудь это может пригодиться, но я этого не разделяю, – изрек генерал. – А вот боевые качества, мужество – это мне понятно. И их можно проверить прямо здесь, прямо сейчас.

– Я могу устроить демонстрацию любого вида боевых действий, какие только пожелаете, – повторил отец Соломон.

Генерал не обратил на него внимания и попросил у Дейва-8 его нож. Парень ловко опустил нож, повернул рукояткой вперед и подал генералу. Арвам Пейшоту взмахнул клинком, затем большим пальцем провел по острию, после чего вернул нож Дейву-8.

– Ты готов воспользоваться им и послужить мне, сынок?

– Да, сэр.

Дейв-8 заметил, что худой человек в черном подался вперед, готовый действовать в любой момент: он считал, что генерал может приказать убить Шри Хон–Оуэн.

– Отец Соломон решил, будто я собираюсь убить лучшего среди вас в назидание остальным, – возвестил генерал. – А значит, он выбрал не лучшего, как я просил, но того, кто ему меньше всего нравится. Он ослушался меня. Убей его.

Мальчик понял приказ, но не мог сообразить, почему Арвам Пейшоту его отдал; хотя Дейва учили подчиняться не задумываясь, его привязанность к чтецам по силе могла сравниться с бескорыстной любовью и глубоко укоренилась в его сердце. Возможно, Дейв-8 так ничего и не сделал бы, не попытайся отец Соломон бежать: чтец спрыгнул с платформы и понесся мимо ребят, а его одеяние раздувалось при быстром движении. Сработали рефлексы, и Дейв-8 бросился за мужчиной – три длинных грациозных шага, и он нагнал наставника, сбил с ног. Отец Соломон попытался вытащить из–за пояса электродубинку – когда Дейв-8 полоснул его ножом по запястью, чтец закричал. Он отчаянно пинался, старался отползти боком по полированному бетонному полу, но Дейв-8 оседлал отца Соломона, прижал его плечи коленями. Свободной рукой парень задрал подбородок наставника и молниеносно провел ножом по его горлу, после чего вскочил на ноги.

Отец Соломон схватился за шею руками. Ручейки крови пробивались сквозь пальцы, пачкая белое одеяние. Он взглянул на Дейва-8, губы учителя задвигались, но слова эти никому уже не суждено было услышать. Взгляд чтеца стал угасать, тело сотрясли конвульсии, а затем хватка на шее ослабла, и его голова упала набок. Вокруг растекалась лужа густой блестящей крови – холодный воздух наполнил тяжелый сладковатый запах.

Дейв-8 задыхался и дрожал, как в припадке. На его голой груди алела кровь отца Соломона. Свет почему–то казался ярче. Все объекты в комнате вдруг стали очень четкими. Его братья по–прежнему стояли навытяжку, только головы повернуты к нему. По одну сторону генерал медленно и громко хлопал в ладоши. На платформе Шри Хон–Оуэн прижалась к человеку в черном, и тот обнял ее. Отец Кларк согнулся пополам над лужей рвоты и шумно хватал воздух ртом. Отец Алдос стоял, закрыв глаза, – он молился. Отец Рамес аккуратно спустился с платформы и приказал Дейву-8 отступить в сторону – он опустился на колени возле отца Соломона, положил ему на лоб ладонь и принялся служить панихиду.

– Отличная работа, – похвалил генерал Дейва-8. – Была б у меня тысяча таких, как ты. Что скажете, профессор–доктор? Это возможно?

Женщина посмотрела на него взглядом, полным холодного презрения.

– Ясли придется отстроить побольше. Ну и подождать семь лет.

– Хм-м. Не думаю, что у нас есть столько времени, – придется довольствоваться тем, что имеем. – Генерал снова улыбнулся Дейву-8, а затем обратил свой взор на остальных парней. – На Землю отправимся на моем шаттле, профессор– доктор. Выйдет дольше, чем на том корабле, который доставил вас сюда, но это и к лучшему. Нам надо многое обсудить.

6

В первую же ночь в спальном крыле женского исправительного центра три заключенные–старожилки загнали Мэси в угол и избили. Она дала им отпор, а в результате потеряла зуб и получила фингал под глаз. После этого ритуала посвящения девушку особо не трогали, и в ее жизни вскоре установился новый распорядок. Восемь часов Мэси была заперта в своей камере, один час выделялся на то, чтобы пообщаться с другими арестантами, а остальное время занимали работа и корректирующие занятия: интерактивные обучающие программы с ИИ, экспертом в этой области, групповые упражнения, участие в которых должно было помочь ей понять себя и свои недостатки, парные сессии, когда Мэси приходилось слушать убийственно скучные, эгоцентричные монологи Сасаки Табаты – пожилой женщины с тусклыми глазами, приговоренной к общественным работам без права досрочного освобождения за то, что она прикончила любовника, зажарила кусок его задницы и съела.

После такого работа казалась спасением: каждый день они проводили по три часа на поверхности в скафандрах, напичканных средствами радиационной защиты, и собирали жирные графитовые бутоны с вакуумных организмов, грядки которых тянулись по пыльному льду под рядами ламп. Без сомнения, ручным трудом их стремились унизить, но Мэси ничего не имела против: впервые с тех пор, как она прибыла на Ганимед, ей удалось выбраться за пределы Восточного Эдема, и пейзажи инопланетного мира завораживали девушку. Поля вакуумных организмов – высокоорганизованные колонии соединенных между собой наномашин, катализировавших сложные реакции при очень низких температурах, – были разбросаны по темной, покрытой пылью ледяной равнине. То тут, то там встречались углубления мелких кратеров и массивные глыбы извергнутой породы. На севере вдоль горизонта изгибалась неровная отвесная стена кратера, который насчитывал более девяноста километров в диаметре. Раздутый восковой диск Юпитера висел высоко в небе – от тонкого серпа он возносился к полной славе, а затем вновь убывал, и все это чуть более чем за семь дней. Его положение в черном небе никогда не менялось, потому как, подобно Луне, Ганимед из–за действия приливных сил всегда обращен к планете одной и той же стороной. Когда на Ганимеде стояла глубокая ночь, маленькая четкая тень спутника ложилась на рыжевато–коричневую неровную полосу в районе экватора Юпитера; во время полуденного затмения, когда Ганимед проходил через тень Юпитера, газовый гигант превращался в черную дыру посреди звездного неба, и лишь преломленный в его атмосфере солнечный свет позволял разглядеть грозовые шторма, в десять раз превосходящие по размерам Землю, что мерцали и корчились вокруг полюсов планеты.

Пока Мэси работала на полях вакуумных организмов, она научилась доверять пузырю тепла и воздуха, которым являлся ее скафандр, и ценить тишину голых беспощадных и ледяных пейзажей Ганимеда, что простирались под бесконечным черным небом. Случались радостные минуты, когда ее сознание замолкало, растворялось в тяжелом труде, а время превращалось в вечное сейчас, когда предметы вокруг нее – неудобный скафандр, его скрипящие, шипящие, жужжащие механизмы, поля вакуумных организмов и суровая равнина позади них – все сливалось в единое подлинное переживание.

Так протекали дни. Она спала или, лучше сказать, пыталась спать в своей камере, терпела монологи Сасаки Табаты, тупые лекции и утомительные корректирующие упражнения, забывалась в физическом труде. Однажды, по истечении трех недель из назначенного ей срока, Мэси находилась в полях вакуумных организмов. Ей только что вот уже в сотый раз сделали замечание за то, что она разглядывает пейзаж, вместо того чтобы работать, и тут на общей частоте вдруг вклинился незнакомый голос.

– Хэй, будьте же снисходительны: такой вид любого заставит забыть обо всем, – заявил мужчина.

– Как только закончите здесь, можете любоваться, сколько душе угодно, – настаивал надзиратель. – А пока что за работу.

В отличие от тюрем в Великой Бразилии, здесь, в исправительных центрах, мужчинам и женщинам разрешалось свободно общаться по общему каналу связи, в столовой и спортзале – только спальное крыло четко разделялось на мужскую и женскую половины. Позже, в тот же день, Мэси сидела за почти пустым столом вдалеке от остальных и ужинала, когда к ней подсел мужчина и сказал:

– Планета выглядит лучше всего, когда видишь ее в небе. Удивительно, не правда ли? Многие утверждают, будто Сатурн куда красивее, но Юпитер обладает неоспоримым величием, ты так не думаешь? Кстати, я Ньют. Ньют Джонс.

Ньют сокращенно от Ньютона, только я тут ни при чем – имечко не я придумывал. А ты – Мэси Миннот. Говорят, ты с Земли. Получается, мы оба здесь чужестранцы, не так ли?

Он протянул руку – удивительно было лицезреть столь старомодное приветствие. Мэси пожала ее – рука Ньюта оказалась сухощавой и прохладной.

– Откуда ты узнал, кто я? Тогда, в полях, – поинтересовалась Мэси.

– Идентификационная метка скафандра. – Ньют Джонс довольно откровенно разглядывал собеседницу, но казался вполне дружелюбным.

Он был высок и бледен, а простодушная улыбка смягчала угловатость его вытянутого лица. Мэси плохо угадывала возраст дальних, но Ньют выглядел ненамного старше ее. Может, даже на год или два моложе.

– Разве ты не знаешь, что у скафандра есть идентификационная метка? – удивился Ньют.

– Я с трудом различаю, где какой у костюма конец. Пожалуй, я здесь куда больший пришелец.

– Ну, не знаю. Моя родина находится гораздо дальше отсюда, чем Земля.

Ньют поведал Мэси, что родился на Титании, самом большом спутнике Урана, но после того, как коммуна там распалась, его семья вернулась в систему Сатурна и остановилась на Дионе. Однако сам он всегда будет считать себя одним из немногих уранцев. Ньют управлял кораблем матери и перевозил любые грузы в любую точку системы. На Юпитере он оказался, потому что решил совершить, как он это назвал, Большое турне, пока Юпитер и Сатурн были частью парада планет. Он заключил несколько отличных сделок на Каллисто и Европе, но в конечном итоге оказался в исправительном центре Восточного Эдема после того, как его поймали при попытке провезти запрещенные фармацевтические препараты в поселок.

– Ничего серьезного, но местные жители те еще пуритане. Они постоянно обсуждают, как расширить возможности мозга, утверждают, будто способны мыслить лучше других, но любые психотропные вещества сильнее кофеина и теобромина здесь запрещены. Ну не сумасшедшие ли? Я всего лишь хотел добавить немного огонька в жизни нескольких граждан, но меня поймали и дали срок десять дней. Пустяки. Фигня. Я могу сделать это, стоя на голове. Даже несмотря на большую гравитацию – ты знаешь, что на Дионе сила тяжести в пять раз меньше? Люди там могут летать. Правда. Перед тем как я отправился в Большое турне, мне пришлось нарастить мышечную массу с помощью стимуляторов и жуткого количества тренировок. А как ты здесь оказалась? Знаменитая героиня, положившая конец каким–то грязным делишкам в Радужном Мосту. По крайней мере, так говорят. Ты, должно быть, сильно им насолила, раз они отправили тебя сюда. Убила кого–то? Выбросила пластик в бак для переработки стекла? Припрятала кредиты? Сорвала цветок?

– Просто не стала извиняться.

– Пойдет. И за что же ты не попросила прощения?

– Ударила кое–кого.

– Бьюсь об заклад, он сам нарвался.

Мэси не сумела сдержать улыбки:

– Скажем так: сделав это, я почувствовала себя гораздо лучше.

– Если не хочешь, можешь не рассказывать.

– Просто мне и так приходится каждый день говорить об этом на групповых сессиях.

– Сегодня утром на одной из таких встреч мне пришлось объяснять, за что меня арестовали, – поделился Ньют Джонс. – И кто–то спросил, выучил ли я урок. Тогда я ответил: да, конечно, так что в следующий раз постараюсь не попадаться.

Он попросил Мэси рассказать, как она вообще угодила в Восточный Эдем, и, если собеседница не против, поведать о том, как она оказалась замешана в убийствах и попытке саботажа, в результате которого участие Великой Бразилии в проекте биома в Радужном Мосту резко оборвалось. Девушка успела изложить лишь половину истории, когда раздался звонок: время свободного общения закончилось.

– Мы можем продолжить завтра, – сказал Ньют, пока они с Мэси соскабливали остатки ужина в бак для отходов. – Все равно здесь больше нечем заняться.

К своему удивлению, Мэси с нетерпением ждала встречи с Ньютом на следующий день. После смены в полях они пересеклись в столовой, и девушка закончила свой рассказ. Ньют засыпал ее вопросами о произошедшем в Радужном Мосту. А еще – о жизни на Земле. У Мэси были заготовлены стандартные фразы о том, как живут люди, почему они не могут свободно передвигаться, что такое проекты по мелиорации, что это за огромные разрушенные районы, которые еще предстоит восстановить. Но случались и неожиданные вопросы, которые уводили в сторону. Каков земной воздух на вкус? Есть ли места, где нет кислорода? Причиняет ли дождь боль? Правда ли, что погода меняется в зависимости от ваших мыслей? Каково это – спать под звездами, на открытом воздухе?

– Я попробовал как–то раз, – признался Ньют. – Установил пластиковый пузырь, наполненный воздухом, рядом с кораблем и забрался внутрь. Ну и стремно же было, по правде говоря.

– Пожалуй, когда видишь горизонт, становится проще, – сказала Мэси.

Ей вспомнились первые дни в Аварийно–ремонтном корпусе, когда они ночевали среди развалин. Запах дыма от походного костра, шум ветра, качающего ветви деревьев и завывающего среди разрушенных стен, ночной воздух, холодящий лицо и голые руки, медленно плывущие над головой звезды, яркие точки спутников и звездолетов, скользящие среди неподвижных созвездий. Разговор с Ньютом пробудил в ней столько разных воспоминаний, а с ними вернулись чувства и эмоции, которые она почти похоронила. Время от времени Мэси тосковала по дому – уже не столь отчаянно, как в первые дни ссылки, но не без сожалений.

Пять дней подряд они встречались каждый вечер и беседовали по часу. Ньюту нравились ее рассказы о жизни на Земле, и он изо всех сил старался поразить девушку историями о том, как возил грузы и пассажиров от спутника к спутнику. С Ньютом было легко, словно Мэси знала его всю жизнь. Она не назвала бы его красавцем, да и милым тоже – для этого он оказался слишком костлявым, зато он был живым, забавным и добродушным.

Ньют никак не мог понять, почему Мэси считает, будто застряла в Восточном Эдеме, почему она не может просто взять и уйти, когда истечет срок ее приговора. По его словам, на любом спутнике нашлось бы полно работы для человека, сведущего в экологии микроорганизмов, – техническое обслуживание городских ферм и поселений, создание оазисов…

– Ты могла бы действовать по своему усмотрению, – заметил он.

– Только сперва мне пришлось бы убедить Восточный Эдем отпустить меня.

– По сути ты им не нужна, а они тебе. В чем проблема?

– Дело в политике. Люди в Радужном Мосту по–прежнему хотят достичь хоть какого–то соглашения с Великой Бразилией. Я оказалась соринкой у них в глазу, вот меня и сослали. С глаз долой – из сердца вон. Однако они опасаются давать мне волю: вдруг я создам еще больше проблем?

– А ты можешь?

– Проблем я в этой жизни хлебнула достаточно – с меня хватит.

– Так и скажи им. Скажи, что улетишь далеко–далеко от Радужного Моста и они о тебе больше не услышат.

– Предлагаешь полететь к Сатурну?

– Почему нет?

– Я не уверена, что готова на подобный шаг.

Мэси попыталась объяснить Ньюту, что путешествие к краю Солнечной системы для нее равносильно отказу от идеи когда–нибудь вернуться на Землю.

– В Великой Бразилии мне вряд ли будут рады, разве что меня туда доставят в наручниках. Но всё ведь может измениться. Даже если нет, на Земле полно стран, развивающих космические программы, помимо Великой Бразилии.

– Ты хочешь вернуться домой, но прямо сейчас ты этого сделать не можешь, так?

– В целом да.

– Тогда почему бы не повеселиться, пока ты ждешь, когда все утрясется? – предложил Ньют.

На следующий день, когда Мэси снимала скафандр после работ в поле вакуумных организмов, к ней подошел надзиратель и сообщил, что ей смягчили приговор.

– Что значит «смягчили»?

– Это значит, кому–то вы нравитесь куда больше, чем мне, ибо я вовсе не считаю, что вы заслужили помилование. Это значит, вы немедленно идете в свою камеру и пакуете вещи – автобус отвезет вас домой.

Ньют в толпе остальных заключенных снимал и убирал свой скафандр – Мэси рассказала ему, что случилось.

– Я бы навестил тебя, когда выйду, – начал он. – Но за это меня арестуют. Меня лишили права въезжать в их убогий маленький городишко, а то вдруг я снова начну развращать молодежь. Но ты можешь найти меня в сети. Все очень просто: поищи название моего корабля – «Слон».