Текст книги "Сумерки сгущаются"

Автор книги: Пол Кемп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Пол Кемп
«Сумерки сгущаются»

Посвящается Дженнифер

Любовь всей моей жизни, Твой яркий свет рассеивает тьму.

 
Ни звука, лишь шум
Набегающих волн,
И, когда день встречается с сумерками,
Налетает сильный ветер.
 

Лорд Теннисон

Пролог
Сбор сведений

Юный жрец Тиморы лежал на полу, без сознания, связанный по рукам и ногам толстой пеньковой веревкой. Левый глаз уже начал заплывать багровым синяком. Врагген окинул несчастного безразличным взглядом.

– Приведите его в чувство, – приказал он своим спутникам.

Долган, огромный кормирец, отложил в сторону топор и склонился над пленником. Стиснув лицо жреца здоровенной ручищей, он проревел:

– Проснись!

Юноша застонал, но так и не очнулся.

– Отличная работа, – съязвил стоявший рядом с Враггеном Азриим. Ухмылка не исчезала с его лица, темного, словно эбеновое дерево. – Очень изобретательно.

Долган уставился на полудроу. Во взгляде его, как всегда, не было и малейших проблесков мысли.

– Чего? – проворчал он.

Азриим, облаченный в роскошные одеяния зеленого цвета и любимые высокие сапоги, улыбнулся Враггену:

– Опять он не понял шутку. Впрочем, как всегда.

Врагген промолчал. Для Азриима все на свете было шуткой.

– А он шутил? – спросил все еще озадаченный Долган.

– Разбуди его, – велел Врагген кормирскому воину.

– И постарайся не покалечить, – добавил Азриим. – Нам нужно, чтобы он мог говорить.

Долган кивнул и, повернувшись к пленнику, принялся трясти того за плечи:

– Проснись! Эй, давай просыпайся!

Жрец застонал, оставаясь в забытьи. Тогда кормирец похлопал юношу по щекам, и пленник наконец открыл глаза.

– Ну вот. – Долган поднялся. Отступив на несколько шагов, он встал за спиной своих спутников.

Затуманенный взор юноши мгновенно прояснился, стоило бедняге увидеть своих мучителей. Он попробовал освободиться от пут, но быстро оставил эту безнадежную затею. Врагген подождал, пока клирик окончательно придет в себя, и затем спросил:

– Что последнее ты помнишь?

Пленник попытался заговорить, но из пересохшего рта не вырвалось ни звука.

– Вы похитили меня с улиц Ордулина, – выдавил он наконец и, оглядев темницу, добавил: – Где я?

– Далеко от Ордулина, – ответил Врагген.

Азриим фыркнул, и вид смеющегося полудроу, похоже, еще сильнее напугал жреца. Лицо несчастного сделалось белым как полотно.

– Чего вы хотите?

Врагген подошел к пленнику и опустился на колени:

– Нам нужна информация.

Только теперь жрец заметил на груди Враггена брошь: череп, без нижней челюсти, на фоне багрового солнца – символ Кайрика, Темного Солнца. Страх засветился в глазах несчастного, а губы безмолвно зашептали молитву.

– Надеюсь, ты понимаешь свое положение? – спросил Врагген.

– Я ничего не знаю, ничего! – выпалил жрец. – Клянусь!

Врагген кивнул и поднялся с коленей.

– Увидим.

Он подозвал своих спутников. Азриим и Долган, подойдя к пленнику, схватили его и поставили на ноги.

– Не надо, прошу вас, не надо! – молил несчастный.

Врагген уставился в полные ужаса глаза жреца и для пущего эффекта позволил струйкам черного дыма заструиться с пальцев. Тени заплясали вокруг мага. У жреца Тиморы от страха перехватило дыхание.

– Так ты – адепт Тени, – прошептал он.

Врагген промолчал. Ответ и так был очевиден.

– Я скажу все, что мне известно.

– Конечно, скажешь, – подтвердил маг. – Вопрос лишь в том, скажешь ли ты все, что мне нужно, или придется прибегнуть к более эффективным методам. От этого зависит, насколько сильной будет боль в последние мгновения твоей жизни.

– У меня есть семья, – дрожащими губами произнес жрец.

Врагген не удостоил пленника ответом.

– Они, без сомнения, будут скучать по тебе, – ухмыльнулся Азриим.

Долган переминался с ноги на ногу, явно с радостью предвкушая кровопролитие. Кормирец поклонялся боли, получая удовольствие, причиняя ее как себе, так и окружающим.

Пленник дрожал всем телом, из глаз лились слезы.

– Почему вы это делаете? Я вас даже не знаю, никого из вас!

– А какое это имеет значение? – издевательским тоном поинтересовался Азриим.

Врагген коснулся щеки пленника, словно желая его утешить:

– Я сотворю заклинание, которое подчинит мне твою волю. Не сопротивляйся ему. Только так я могу быть уверен в правдивости твоих слов. Иначе…

Угроза осталась невысказанной, но жрец уловил ее и покорно склонил голову.

– Ты сделал правильный выбор, – улыбнулся Врагген.

Долган заворчал от разочарования.

Не обращая на кормирца ровно никакого внимания, Врагген обратился к Теневой Пряже и произнес заклинание, превратившее клирика в покорного раба. Взгляд несчастного стал совершенно пустым. Затем, уже гораздо осторожнее, маг наложил второе заклятие, позволившее жертве видеть внутренним зрением.

Жреца теперь окружал красноватый ореол магического сияния – именно так внешне проявлялось действие заклятий. Неожиданно для Враггена, Азриим и Долган осветились тем же светом. Маг с недоумением посмотрел на своих спутников.

Азриим тут же понял причину настороженного взгляда и вытянул руку, обнажив изящное запястье. В свете факелов сверкнула платиновая лента.

– Это все браслеты, Врагген.

Маг кивнул и вернулся к пленнику. Он действительно забыл, что его спутники носили браслеты, охранявшие их от воздействия магии.

– Около года назад ты с шайкой искателей приключений разграбил заброшенный храм в Закатных горах. Припоминаешь?

– Да, – монотонно произнес жрец.

Их отряд, называвший себя Братством Сломанного Лука, наткнулся на полуразрушенный храм Шары, который Врагген разыскивал долгие месяцы.

– Среди найденных вами сокровищ был кристалл серого кварца, сфера размером с кулак, с драгоценными камнями внутри. – Врагген, пытаясь сохранять спокойствие, задал новый вопрос: – Ты помнишь эту сферу?

– Да.

Маг обменялся взглядом с Азриимом. Полудроу улыбнулся и подмигнул ему.

– Где сейчас находится сфера?

Нахмурившись, клирик вымолвил:

– Покинув храм, мы решили поделить добычу. Сфера была находкой интересной, но не особенно ценной. Солин взял ее довеском к своей доле.

Враггену все труднее было сдерживать нетерпение.

– Кто такой этот Солин?

– Солин Дар, – ответил пленник, – воин из Сембии.

– Из какого города?

– Из Селгаунта, – ответил клирик.

Будь у Враггена чувство юмора, он рассмеялся бы. Маг сам был родом из Селгаунта и там же присоединился к Зентариму. Казалось, сфера пыталась найти его. Не иначе как совпадение на самом деле было милостью Кайрика.

– Благодарю тебя, жрец, – кинул Врагген пленнику и добавил, обращаясь к Долгану: – Придуши его.

Кормирец ухмыльнулся и схватил жреца за горло. Пока несчастный умирал в мучениях, Азриим подошел к Враггену:

– Ну что ж, по крайней мере, у нас есть имя. Селгаунт, да?

Им придется использовать телепортацию, чтобы добраться до столицы Сембии, найти Солина Дара и подвергнуть его той же пытке, что и жреца Тиморы.

Скоро Врагген получит свою сферу.

Глава первая
Сумерки души

Кейл в одиночестве сидел в гостиной Штормового Предела. В комнате царил полумрак, хотя в каждом углу красовались изящные канделябры с витыми свечами толщиной в руку. Тени обволакивали Кейла, словно стремились спрятать его от посторонних глаз. Впрочем, именно этого ему хотелось. Он чувствовал себя таким… черным. И обессилевшим. В языке высоких эльфов было выражение, точно описывавшее подобное чувство: Vaendin-thiil, «усталость от тех темных испытаний, что преподносит жизнь». Правда, в эльфийской философии Vaendin-thiil всегда сопровождалось обратным понятием, которому эльфы в мудрости своей или, напротив, глупости предписывали большое значение. Vaendaan-naes, «возрождение в объятиях жизни». Считали, что за тьмой всегда следует свет. Кейл не был так в этом уверен. Пока он видел лишь тьму. Возрождение казалось далеким и нереальным.

Селунэ, роняя слезы, появилась из-за облаков и заглянула в высокие окна. Комната озарилась чудесным призрачным светом. Гостиную украшали произведения искусства, привезенные из самых дальних уголков Фаэруна: картины из иссушенных солнцем земель юга, скульптуры из Мулхоранда, деревянные резные поделки эльфов из Высоколесья. В углах комнаты лунный свет тускло отражали доспехи воинов древности: одеяния эльфийского воителя, привезенные из развалин Миф Драннора, гномий пластинчатый доспех из Великой Расселины и два комплекта изукрашенных орнаментом церемониальных сембийских доспехов, чей возраст уже перевалил за несколько столетий. Все эти сокровища были гордостью коллекции Тамалона.

Когда-то были, поправил себя Кейл. Его господин умер, и теперь даже залы Штормового Предела казались мертвыми. Величественное тело из дерева и камня, лишенное души.

Кейл поглубже зарылся в свое любимое кожаное кресло и вновь обратился к невеселым думам. Сколько же вечеров он провел здесь, уткнувшись носом в книги, утоляя жажду то к литературе и языкам, то переключаясь на точные науки и поэзию прошлых лет? Сотни, наверное. Он проводил в гостиной не меньше времени, чем в собственных покоях.

Теперь все изменилось.

Книги и свитки, заполнявшие полки из орехового дерева, больше не приносили ему покоя, а картины и скульптуры не давали утешения. Повсюду, в каждой вещи Кейлу чудился дух его лорда и друга. Тамалон стал для него отцом, а не господином. Его отсутствие в доме было чем-то… недопустимым, неправильным. Словно у семьи вырвали сердце.

Кейл покачал головой, с трудом сдерживая слезы. Блуждая взглядом по гостиной, он обратил внимание на последнее приобретение Тамалона, сделанное им незадолго до смерти. Покупка расположилась на верхней полке: на небольшой подставке-треножнике покоилась идеально ровная прозрачная сфера из дымчато-серого кварца размером с кулак огра. Внутри кристалла сияли вкрапления алмазов и других драгоценных камней. Само воплощение хаоса, невероятное, поразительное олицетворение безумия. Тамалону сфера понравилась сразу. Лорд приобрел ее около месяца назад, вместе с другими диковинками, у Алкенена, эксцентричного и слегка сумасшедшего уличного торговца.

Кейл сопровождал своего господина в тот день, один из последних в жизни Тамалона. Утром они разыграли партию в шахматы, а вечером за кружкой эля обсудили неуклюжие заговоры семейства Талендар. Кейл улыбнулся светлым воспоминаниям и решил, что возьмет сферу с собой, когда покинет Штормовой Предел. Возьмет как сувенир, напоминание о старом лорде.

Не сразу понял он ход собственных мыслей. «Когда покинет Штормовой Предел». Когда же он решил уйти? И решил ли?

Эти вопросы не давали ему покоя, гнетущим грузом отягощая душу.

Кейл облокотился о колени и вдруг с удивлением понял, что держит в руках маску из бархата – священный символ Маска, Повелителя Теней. Как странно. Он всегда носил символ с собой, однако сейчас никак не мог припомнить, когда же достал его из кармана.

Вернув маску на место, он сплел пальцы и уставился в пол, отделанный твердой древесиной. А может, и правда пришло время уйти? Теперь, когда Тамалона не стало, главой семьи был Тамлин. И в услугах Кейла юный лорд не нуждался, Что еще оставалось тут для него?

Ответ возник раньше, чем Кейл додумал вопрос: Тазиенна, единственное, что еще удерживало Кейла в Штормовом Пределе.

Нахмурившись, он отмел прочь дерзкую мысль. Тазиенны здесь не было. По крайней мере, не было для него. Ее сердце принадлежало другому, руки обнимали другого, с другим она делила…

Кейл с раздражением покачал головой, пытаясь совладать с гневом. Он прекрасно знал, что злость не принесет ему ничего хорошего. Он любил Тазиенну вот уже многие годы, хоть и знал, что безответно. Она была дочерью благородного купца, а он – убийцей, изображавшим слугу. Однако понимать – не значит не питать надежд, пусть и самых слабых. Кейл наконец мог признаться себе, что все еще надеялся. Мечтал, что как-нибудь, хоть как-нибудь, они смогут быть вместе. И весь его рационализм не смог защитить сердце от ледяного клинка боли, когда Тазиенна вернулась домой из путешествия, ведя под руку Стеорфа. Одно лишь имя этого человека пробуждало в душе Кейла безумный гнев.

Пятнадцатью годами ранее он убил бы Стеорфа из одной лишь злобы. Мысль об этом затрагивала определенные струны в его душе.

Но Кейл более не обращал внимания на свои темные стороны. И этой переменой он был обязан Тазиенне.

Уже два года прошло, как он оставил ей письмо с одной лишь фразой. «Ai armiel telere maenen hir», – написал он тогда на эльфийском. «Мое сердце всегда будет принадлежать тебе».

Она так ни разу и не дала понять, что прочла его послание. Ни словом, ни даже взглядом. Они перестали встречаться по ночам в кладовой, за бокалом вина и долгими разговорами. По какой-то неизвестной убийце причине девушка отдалилась. Заглядывая в глаза Тазиенне, Кейл понимал, что она на него больше не смотрит. По крайней мере, смотрит не так, как раньше.

Она никогда не будет принадлежать ему, и, значит, пришло время уйти. Поместье Штормовой Предел угнетало.

Принятое решение теперь уже не выходило из головы. Кейл еще не знал, куда отправится, но не сомневался, что уйдет. Быть может, удастся убедить Джака присоединиться к нему.

Мысли о друге уняли гнев Кейла, на губах заиграла искренняя улыбка. Джак прошел с ним через столько всего, по сути, через все испытания Кейла. Вместе они сражались с зентами, упырями и демонами. И, что, наверное, было самым важным, именно Джак помог Кейлу услышать Зов Маска и обучил первым заклинаниям.

Конечно же, Джак пойдет с ним. Он был другом Кейла, единственным другом и совестью. А человек, будь он даже убийцей, не может отправляться в путь без своей совести. Казалось, их с Джаком связывали невидимые узы, общая судьба.

Кейл вновь улыбнулся. Он ведь не верил в судьбу. По крайней мере, так было раньше. Но, быть может, пришел к этой вере. Или еще придет. Да и могло ли быть иначе? Его бог призвал Кейла стать жрецом и сокрушить демона.

«Но я сам решил принять Зов», – напомнил Кейл самому себе.

На ум пришло его излюбленное понятие в гномьей философии – Korvikou. Гномы не придавали особого значения судьбе и верили в Korvikou, «выбор и последствия». Можно было даже сказать, что понятия «судьба» и «Korvikou» противопоставлялись друг другу, так же как Vaendin-thiil и Vaendaan-naes, так же как «быть убийцей» и «быть добропорядочным человеком, которого умертвили».

Кейл дотянулся до чаши на столике рядом с креслом и сделал глоток. Пятилетнее «Лучшее Тамалона», крепкое, красное и ароматное, напомнило убийце о чудесных вечерах, когда они с господином играли в шахматы за бокалом вина. В отличие от него, Тамалон искренне верил в судьбу. Старый Филин как-то сказал Кейлу, что человек может либо согласиться с судьбой и идти с ней рука об руку, либо отвергнуть и волочиться в одиночку. В тот вечер Кейл молча кивнул, лишь мимолетно подумав про себя, правильно ли Тамалон ухватил суть вопроса.

Сам убийца до сих пор был убежден, что выбор, сделанный человеком, обладал определенным смыслом. Если судьба и была предрешена, то человек все равно сам определял собственную жизнь, принимая те или иные решения. Судьба лишь создает общий рисунок, но именно выбор определяет детали. Так, например, по воле рока человек стал фермером, но ведь фермер сам решал, какие растения выращивать. Судьба велит стать воином, но лишь воин решал, в каких битвах сражаться.

Кейлу нравилась такая трактовка. Судьба сделала из него убийцу. Но ему, и только ему решать, кого, когда и почему убивать, и убивать ли вообще.

Он поднял бокал, мысленно произнеся тост в память Тамалона Ускеврена: «Мой господин, мне будет тебя очень не хватать».

Конечно, он будет скучать и по остальным членам семьи Ускевренов, и по башням Штормового Предела. Но все равно покинет их. С этой минуты Кейл будет служить лишь одному господину.

Он потянулся к карману и вновь достал священный символ. Бархат маски приятно ласкал пальцы. Погрузившись в раздумья, Кейл смотрел на символ, и прорези для глаз, казалось, уставились на него в ответ. Они словно вопрошали: «Рок или выбор?»

«Оба. И ни один из них», – решил Кейл.

Он перевернул маску и надел ее, чего никогда раньше не делал в башнях Штормового Предела, но покоя не ощутил. Напротив, маска казалась чужеродной, такой же непривычной, как отсутствие Тамалона. Кейл снял ее и убрал обратно в карман.

– Чего ты хочешь от меня? – устало спросил он Маска.

Как всегда, его бог не пожелал даровать убийце ни знака, ни ответа. Маск никогда не отвечал на вопросы, лишь подкидывал еще больше вопросов и загадок.

Несколько месяцев назад Кейл перерыл всю библиотеку Тамалона, разыскивая любые упоминания о своем боге. Каково же было его удивление, когда он не нашел практически ничего. Одни лишь повторения общеизвестного факта, что Маск и вправду был Повелителем Теней и покровителем воров. В конце концов Кейл решил, что поклонение Маску отличалось от веры в других богов. Клирики иных религий Фаэруна ревностно обращали в свою веру все новых и новых последователей, проводили службы, проповедовали, выигрывали религиозные споры и стремились всячески угодить своим богам. Жрецы Маска ничего такого не делали. У Повелителя Теней не было проповедников, паломников, волонтеров. Тьма либо говорила с тобой, либо нет. Если говорила, то ты уже принадлежал Маску. Если нет, то в число его сторонников человек не попал бы никогда.

Тьма говорила с Кейлом, прошептала его имя, обвила тенями. И именно она велела ему служить семье в поместье Штормовой Предел.

Вздохнув, он допил вино и поднялся. Если бы выпал шанс родиться вновь, Кейл выбрал бы для этого другое место. Что ж, настало время уходить.

Глава вторая
Мертвецы ночи

– Рад видеть тебя в добром здравии, маг, – произнес Норель, опустившись на стул за столиком Враггена.

– Норель. – Маг кивком поприветствовал старого знакомого. Вытянув руку, он указал на высокие пивные кружки из олова. – Я заказал нам эль.

Собеседник, сощурив глаза, с подозрением взглянул на напитки. Ну, конечно же, подумал о яде в кружках. Эта мысль позабавила Враггена. Как будто бы он мог быть столь… предсказуем.

Быстрым, словно бросок змеи, движением Норель дотянулся через стол до кружки Враггена:

– Ценю твое внимание, но лучше возьму вот эту, если ты не против, конечно.

Самодовольно улыбаясь, он подумал, что обставил мага.

Врагген пожал плечами и взял кружку, предназначавшуюся для гостя.

– Ну что ж, тогда эта будет моей, – согласился он и отхлебнул эля, поморщившись водянистому вкусу напитка. Такие же помои ему приходилось пить в Тилвертоне, во времена своего обучения магическому искусству. Как раз незадолго до того, как сторонники Тени разрушили город.

Увидев, что Врагген пьет эль и не падает замертво, Норель почти смиренно вздохнул и отпил из своей кружки. Видимо, он не представлял себе, как иначе ему загладить вину за проявленное недоверие.

Наблюдая за Норелем и притворно улыбаясь, маг размышлял, не придется ли убить его тем же вечером. Разумеется, не банально отравив выпивку. Впрочем, как бы то ни было, смерть всегда оставалась смертью, в каких бы обличьях ни являлась.

«Ну что ж, время покажет», – решил он.

Собеседники расположились за столиком в темном уголке зала в «Серебряном льве», заурядной пивной как раз на пересечении двух улиц, Визи-стрит и Коллз-вей. То был шумный уголок в Иностранном квартале Селгаунта. Стояла весна, часы вскоре должны были пробить десять. Как всегда в это время, «Лев» был до отказа набит купцами, гуртовщиками и стражами караванов. Они заняли все столы и задорно опрокидывали одну кружку эля за другой. В воздухе витал удушающий запах печально известного блюда «Льва» – тушеной говядины. За что караванщики полюбили эту ужасную стряпню, оставалось загадкой. Враггена мутило от вони тушеного мяса вкупе с вездесущим табачным дымом и едким запахом пота. Звенели кружки, стучали тарелки, ни на минуту не стихали разговоры. Вооруженные до зубов пьяные караванщики не обращали на Враггена с Норелем ни малейшего внимания.

Все было именно так, как и рассчитывал маг.

Врагген выбрал для встречи это место по двум причинам: во-первых, он располагался в Иностранном квартале. Соглядатаи зентов, к которым относился и Норель, сочли бы улицы вокруг «Серебряного льва» «спокойным районом»: здесь было полно торговцев, постоянно проходили патрули скепторов – стражей Селгаунта. Норель чувствовал себя в безопасности и не ждал от встречи неприятных сюрпризов. Во-вторых, ни на секунду не стихавший шум свел бы на нет старания самых искусных шпионов подслушать разговор. А это было весьма на руку Враггену, ведь он совсем не желал раньше времени оповещать о своих планах. Большинство зентов считали его погибшим. Не хотелось бы рассеивать их уверенность до тех пор, пока он не будет готов действовать.

Врагген отхлебнул эля. Поставив на стол оловянную кружку, украшенную грубым изображением ревущего льва, он всмотрелся в толпу за спиной Нореля, выискивая взглядом своих помощников.

Те были на месте.

Азриим сидел за три столика от них с Норелем. Кожа пепельного цвета, длинные светлые волосы, перевязанные расшитой драгоценными камнями лентой. Только в Иностранном квартале Селгаунта такой полукровка мог остаться незамеченным. Как известно, жители Сембии терпеть не могли эльфов всех мастей. Однако здесь, в Селгаунте, встречали деньги, а не их хозяина. А, судя по костюму, Азриим обладал не только прекрасным вкусом, но и значительным состоянием. Реши он зайти в таверну в Долинах, его схватили бы без всяких разговоров и, скорее всего, тут же повесили бы.

За столик полудроу присел Долган. Деревянная лавка поскрипывала и прогибалась под весом кормирца, облаченного в кольчугу и вооруженного тяжелыми топорами.

Врагген вновь посмотрел на зента, в то время как тот лишь изредка встречался с магом глазами.

– Я думал, ты мертв, – сказал наконец Норель.

Врагген улыбнулся:

– Как видишь, это не так. Просто на некоторое время покидал город.

Зент торопливо кивнул и вернулся к элю, стараясь выглядеть спокойным. Но Врагген ясно видел, что творилось за этой маской: нахмуренные брови и побелевшие костяшки пальцев, сжимавших кружку. Норель явно нервничал. Шпион допил эль, тыльной стороной руки вытер губы и со стуком поставил кружку на стол.

– Ты хотел меня видеть, и вот я здесь. Что у тебя есть? Появилась работенка на стороне?

Так зент называл задания, которые выполнял в свое личное время, подальше от глаз вождей. Такие вот «подработки» помогали пополнять его собственный кошелек, а не сундуки организации.

– Да, в некотором роде, – крайне неопределенно отозвался Врагген.

Его слова слегка успокоили Нореля. С жадным блеском в глазах он перегнулся через столик:

– Ну что ж, тогда послушаем.

Врагген положил руки на стол и уставился в глаза зенту. Было крайне важно, как отреагирует шпион на новость.

– Скоро здесь, в Сети, разразится война. И каждому стоит определиться со стороной. Ты меня понимаешь?

Норель прищурился. Возможно, он был слишком поглощен идеей просто подработать и теперь судорожно пытался понять, о чем это толковал маг.

– Война? Ты хочешь сказать… – Он перевел взгляд на брошь Враггена, череп в лучах солнца, и лицо осветилось пониманием. – Ты имеешь в виду именно то, о чем я подумал?

Врагген молча кивнул. Ему хотелось, чтобы Норель сам все додумал.

Зент переводил взгляд с мага на кружку и обратно. Обуревавшие его чувства, словно в зеркале, отражались на лице. Бэйн, бог раздоров и тирании, вернулся в Фаэрун, и теперь его сторонники укрепляли свои позиции в верхушке Зентарима. Верные Кайрика в свое время убили множество клириков Бэйна, укрепляя свою власть в Черной Сети, и теперь со страхом ждали мести. Внутренние раздоры сотрясали организацию. Сначала большая часть споров решалась исподтишка, при помощи яда или острых мечей наемника. Однако спустя какое-то время последователей Кайрика стали убивать прилюдно, сопровождая убийство религиозными ритуалами. Своеобразные убийства-послания. Врагген такое послание услышал и понял. Именно поэтому он убрался из Селгаунта и отправился на поиски сферы.

Норель же не знал ничего или почти ничего. Как и большинство зентов, не входивших в руководящую верхушку, он старался быть нейтральным и не поддаваться воле очередного шторма религиозных прений. И вот теперь ему придется выбирать – присоединиться к Враггену или умереть.

В будущем Врагген собирался развязать собственную войну в Сети с паствой Бэйна. Для этого он нуждался в воинах – зентах, настроенных против жрецов бога тирании, таких как Норель, – и власти. И теперь он занимался сбором одного и приобретением второго. Риск был высок, но в случае успеха ему удалось бы вытеснить культ Бэйна из Зентарима. Кайрик, несомненно, наградил бы его за это.

Маг вынырнул из собственных дум и обратился к Норелю:

– Ну, что скажешь?

– Что я скажу? Всемогущая тьма! Маг, ты что, спятил? Это была бойня, а не война!

Врагген понимал правоту слов шпиона, но, произнесенные вслух, они пробудили в нем ярость. Недавние события и правда были бойней, и так продолжалось по сей день. Кайрик безжалостно уничтожал слабые звенья в своих рядах. Мера печальная, но необходимая.

– Я не видел ни одного действующего жреца Кайрика в течение последнего месяца, – продолжил Норель. – Ни одного, кто остался бы в живых после церемонии.

Врагген с трудом подавил желание кулаком стереть ухмылку с лица зента:

– Норель, я не жрец.

В глазах шпиона промелькнул страх. Он посмотрел на мага и отвел взгляд:

– Нет, думаю, что нет. Но ты все тот же сумасшедший сукин сын! Развязать войну со сторонниками Бэйна – это… это… – Норель запнулся, стараясь найти верные слова, но в конце концов остановился на самых точных, хоть и не слишком выразительных: —…Настоящее безумие.

Врагген вздохнул и решил дать Норелю еще один шанс:

– Зато ты подумай о награде. Если у меня… если у нас все получится, только представь, какую силу мы получим, какое богатство! Сколько тебе достается с каждого дела? Двадцатая часть?

Норель медленно кивнул.

– Я удвою ее. Подумай об этом. Одна десятая.

Врагген мог легко пообещать любую сумму. Деньги для него не значили ровным счетом ничего. Это будет религиозная война, а не конфликт из-за денег. Однако он прекрасно понимал, каким весомым доводом для зента может стать золото.

– Но жрецы Бэйна… – потряс головой Норель. – Я хочу сказать… неужели ты хочешь умереть?

И тогда маг понял, что Норель для него потерян.

– Нет, – ответил он, устремив колючий взгляд на зента. – А ты?

Норель нахмурился, но Врагген видел, что за бравадой скрывался страх.

– Ты угрожаешь мне, маг? Думаешь, твои тени уберегут тебя от этого? – Он положил руку на эфес короткого меча.

Спокойный, словно море ясным безветренным утром, Врагген откинулся на спинку кресла, одной рукой поднося к губам эль, а другой незаметно для зента подавая сигнал об опасности Азрииму с Долганом.

– Жаль, что ты не желаешь сменить свое отношение, – промолвил он.

– Жаль? Знаешь, что я понял? Что ты – выживший из ума глупец! Неужели ты думал, что я клюну на такую приманку? Что не пойду прямиком к Маликсу и не получу денег за твою голову? Мне все равно, кто правит балом, – сторонники Кайрика, Бэйна или повелитель Девятого Круга Ада, пока я получаю свои проценты. – Он усмехнулся и добавил: – Лучше я ограничусь своей одной двадцатой. Покойнику одну десятую не потратить.

Азриим с Долганом приближались к ним сквозь толпу. Врагген улыбнулся и посмотрел в глаза зенту, стараясь его не спугнуть:

– Не скажу, что твоя позиция меня сильно удивила. Но я надеялся, что ты все же согласишься с моей точкой зрения. Увидишь определенные выгоды для себя. Конечно, раз ты не согласился, я полагаю, ты действительно можешь все рассказать Маликсу.

Маликс был самым высокопоставленным зентом в Селгаунте и при этом сторонником Бэйна. Он дорого заплатил бы за сведения о планах Враггена.

– Тогда, маг, ты понимаешь, что я смотрю на мертвеца. Конечно, – тут глаза Нореля сузились, – если ты не укажешь мне причину, почему мне не стоит рассказывать о тебе.

Ну вот, опять все свелось к деньгам. Как предсказуемо.

Долган остановился за спиной шпиона. Рядом маячил Азриим, даже не пытаясь согнать с лица ухмылку.

– Я укажу тебе целых две, – промолвил Врагген и дал знак своим помощникам.

Норель почуял опасность на один удар сердца позднее, чем стоило бы. Не успел он вскочить и обнажить меч, как Долган схватил его за плечи, пригвоздив к стулу. Со стороны это движение могло показаться вполне дружеским, но на самом деле зент не мог даже пошевелиться. В то же мгновение Азриим скользнул в пустое кресло рядом с Норелем и приставил к ребрам несчастного кинжал, пронзив им кожу.

– Не забывай о манерах, – подмигнул он Норелю, обнажив в усмешке идеальные зубы, сверкнувшие в свете ламп.

– Вот тебе и одна причина, и вторая, – произнес Врагген, дав Норелю пару мгновений, чтобы осмыслить своё положение.

Зент, несомненно, понимал степень грозившей ему опасности. Он часто дышал, пот струился по лицу. Вспыхнув, он процедил сквозь зубы:

– У меня есть друзья. Люди, которые знают, что я здесь. Вы, сукины дети, если вы хоть что-то сделаете…

Азриим поглубже всадил лезвие:

– Я сказал «не забывай о манерах». Это значит никаких оскорблений.

Полудроу улыбался, но холодный блеск в его глазах не оставлял сомнений по поводу того, сколь глубоко кинжал войдет в следующий раз. Азриим уже не раз проявлял занятную неприязнь к сквернословию – одна из особенностей полудроу, которые Врагген не понимал, да и не пытался.

– Думаю, ты лжешь, Норель. Никто не знает, что ты здесь, кроме людей за этим столом.

– А мы никому не скажем, – пообещал Азриим с улыбкой.

– Кому бы ты посмел признаться, что отправляешься на встречу со сторонником Кайрика? Главе твоей обители? Или Маликсу?

Взгляд Нореля метался в поисках выхода. Страх струился из каждой поры.

– Тебе не удастся вывести меня отсюда, маг, – выдавил он срывающимся голосом. – Что бы ты ни задумал, придется сделать это здесь, если, конечно, у тебя хватит смелости. Кто-нибудь все равно заметит. Сеть услышит…

Он попытался вырваться, но Долган оказался проворнее. Громадный кормирец буквально вбил Нореля обратно в кресло, с такой силой, что несчастный застонал от боли. Азриим усмехнулся, словно все происходившее было одной большой шуткой. Зент пытался отодвинуться от полудроу, но мешала хватка Долгана. На шее вздулись вены, с губ капала слюна. Тогда он процедил Азрииму:

– Что, черт возьми, смешного, ты, черный мерза…

Боль пронзила бок и прервала тираду зента. На этот раз полудроу не улыбался.

– Я спас тебе жизнь, не дав договорить. Благодари меня.

– Отвали.

– Благодари меня.

Кинжал вонзился еще глубже, вызвав очередной крик боли.

– Благодарю тебя, ты, сукин… – Норель замолчал, прежде чем полукровка ударил его.