Текст книги "Александр Великий"

Автор книги: Пол Догерти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

С Аррианом и Плутархом дело обстоит серьезнее: к теории отравления они также относились с недоверием. Оба автора были римскими подданными, работали во втором столетии новой эры, во времена милосердного и образованного императора Адриана. Арриан раскрывает характер Великого завоевателя, рассказывает о его жизни и достижениях, и книга эта исполнена восторга перед героем. Александр – великий полководец, правитель, исторический колосс, знающий, как добиться мира в огромном государстве, – вот идеал, к которому стремилась Римская империя. Арриану известна была судьба римских императоров-тиранов – Нерона, Калигулы и Домициана: их всех убили. Тиранию в античном мире рассматривали как законную политическую власть. Арриан и, в меньшей степени, Плутарх не могли принять того, что Александра убили. Такой акт вызвал бы вопрос: что же такого сделал Александр, чтобы возбудить к себе ненависть, закончившуюся убийством? Конечно, и Арриан, и Плутарх могли обратиться к историческим источникам, но что это за документы? Некоторые из них сохранились только во фрагментах, и у всех у них общая черта: авторами этих произведений являются современники Гиперида и Онесикрита и они были среди «многих историков», упомянутых Диодором Сицилийским, не осмелившихся написать о яде. Александр и его последователи очень интересовались тем, что о них писали, потому что знали, что войдут в историю. По крайней мере, восемь человек из ближайшего окружения Александра написали рассказы и мемуары. Александр сам нанял себе Каллисфена в качестве официального историка.

Лукиан сообщает, будто Александр сказал однажды, что ему хотелось бы вернуться после смерти на землю и узнать, что думают люди обо всех описанных его деяниях, а Лисимах, один из преемников Александра, потребовал, чтобы Онесикрит читал ему свои мемуары вслух, и он обсуждал с ним эпизод, произошедший во время царствования Александра. В таких обстоятельствах написание исторических книг могло стать весьма опасным занятием. Об этом можно прочитать и у Плутарха, написавшего об Аристобуле. Аристобул служил при дворе Александра: был у него то ли инженером, то ли архитектором. В соответствии с одним источником, Аристобул дожил до девяноста лет, а писать мемуары начал, когда ему исполнилось восемьдесят четыре года. На первый взгляд такому человеку надо бы доверять, однако есть сведения, что Аристобул вернулся в Европу в 321 году до н. э. и был в услужении у Антипатра, а позднее – у его сына Кассандра. Аристобул был правительственным чиновником, непосредственным свидетелем дикой кровавой бойни, которую устроили преемники после смерти Александра. Он должен был знать о судьбе Гиперида, и когда поступил на службу к Антипатру, вряд ли стал бы открывать историю с отравлением. Неудивительно, что Аристобул поддерживает версию своего повелителя: Александр умер не от алкогольного отравления и уж тем более не от яда. Он просто заразился, заболел, и болезнь оказалась смертельной. У Аристобула можно заметить доказательство строгой цензуры в отношении всего, что было написано об Александре и его доверенных людях. Лисимах был не единственным человеком, который допытывался у автора, что именно тот написал, после чего он сравнивал текст с собственными мемуарами. Александр, впрочем, поступал так же. Римский писатель Лукиан приводит интересный рассказ о том, как Александр заставил Аристобула прочесть то, что тот написал об индийской кампании, в особенности о сражении между Александром и раджой Пором.

Аристобул, как и было оговорено с ним заранее, написал воспоминания о войне Александра с Пором. По просьбе царя он прочел ему отрывок из своего произведения и думал, что царь порадуется: ведь он расписал его подвиги самыми яркими красками, однако Александр взял книгу (в это время они как раз плыли по Гидаспу) и с силой швырнул ее в воду. «Хорошо бы и тебе последовать за ней, Аристобул. Ты выигрываешь сражения за меня да и слонов убиваешь одной стрелой».

Сейчас бы этому рассказу не поверили, тем не менее он согласуется с отношением Александра к льстецам, в особенности когда те в своем усердии хватали через край. Если этот эпизод и в самом деле имел место, а никакой причины не верить Лукиану у нас нет, то рассказ этот доказывает: Аристобул писал исторические заметки уже в 325 году до н. э., но – как подчеркивает Пирсон – опубликовал свои материалы много лет спустя после смерти Александра. Какова же причина двадцатипятилетнего перерыва? Скорее всего, Аристобул, как и другие авторы, проявлял большую осторожность в отношении всего, что касалось великого завоевателя и его ближайшего окружения. Аристобул был человеком благоразумным и писателем осторожным, и это позволило ему дожить до глубокой старости. Это же можно сказать и обо всех других писателях того времени. Все вышеизложенное подтверждает высказывания Диодора Сицилийского и Квинта Курция о том, что сразу после смерти Александра была введена жестокая цензура, не позволявшая говорить об отравлении царя, а уж тем более связывать это отравление с Антипатром и его сыновьями.

Тем не менее современные историки охотно приняли официальную версию и невнимательно вчитались в работы Арриана и Плутарха. Арриан отвергает историю с отравлением, хотя и допускает маленькую оплошность, когда описывает посещение военачальниками Александра храма Сераписа. Они спрашивают: «Не будет ли полезнее и лучше принести Александра в храм и умолять бога об излечении?» Оракул отвечает, что будет «лучше», если он останется там, где он есть. Вскоре после этого Арриан заявляет, что Александр умер, словно смерть и была для него «лучшим уделом». Что Арриан хочет этим сказать? То, что великому его герою лучше было умереть? Вероятно, Арриан также читал источники, использованные Диодором Сицилийским и Юстином, и знал, что Александр испытывал невероятные мучения, а потому смерть для него была избавлением. Что же вызвало такие симптомы, отчего болезнь развивалась столь быстро, отчего врачи ничем не смогли помочь? Как я покажу далее, версия об отравлении мышьяком вполне объясняет все эти вопросы, ибо в этом случае человек испытывает такие страдания.

Арриан вскользь упоминает об этом и переходит к дальнейшему повествованию. Плутарх высказывается еще более неопределенно. Он просто рассказывает о состоянии трупа оставленного в жаркой атмосфере вавилонского лета. В наши дни такое обстоятельство вызвало бы немедленные подозрения. Плутарх либо лжет, либо притворяется неосведомленным, когда категорически заявляет: «Ни у кого тогда не возникло подозрения, что Александра отравили». Это абсолютная неправда, ибо был инцидент с Гиперидом, заявление Онесикрита, не говоря уже о многих авторах, цитированных Диодором Сицилийским, был и «Памфлет» в «Романе об Александре». Плутарх фактически противоречит сам себе, когда говорит, что история об отравлении всплыла первоначально у Антигона Одноглазого Он был в то время в Вавилоне Антигон был одним из ведущих полководцев Александра, сыном Филиппа и одним из претендентов на престолонаследие, заклятым врагом Антипатра, но в то же время очевидцем произошедших событий.

Тем не менее историки в качестве главного козыря выдвигают источник, которым пользовались и Арриан, и Плутарх, а именно – «Эфемериды», так называемые «Дворцовые дневники», Я не хочу воспроизводить споры, которые не утихают относительно этих документов. К «Дворцовым дневникам» относились почти как к Библии, к истине в последней инстанции, как к официальному документу, описывавшему последние дни Александра. В наши дни, в атмосфере, склонной к более глубокому анализу, на эти документы смотрят незашоренным взглядом. Авторитет «Дворцовых дневников» пошатнулся. Кроме части, процитированной Элианом, единственные авторы, кто цитировал «Дневники», – это Плутарх и Арриан. Критики также заявили, что как официальные документы «Дворцовые дневники» дают очень мало информации относительно последних двух недель жизни Александра. Всего лишь скудные записи о выпитом вине, купании и жертвоприношениях. Сообщается, что он оставался во дворце, встречался с Неархом и Мидием, а также беседовал с какими-то военачальниками. В «Дневниках» пишут, что Александра мучила лихорадка, которая с каждым днем становилась все сильнее. В этих записях словно бы пытаются создать впечатление, что дела в империи шли как обычно, никакой драмы, никаких заговоров, просто царь заболел, ну так это с каждым может случиться. Записи настолько банальны, что невольно возникает подозрение: они для этого и написаны. Все становится еще более странно, когда выясняется возможный автор «Дневников» – это один из военачальников Александра и его секретарь Эвмен, которому помогал его подчиненный, Диодот из Эритреи.

У Афинея существует фрагмент, подтверждающий, что автор записей – Эвмен: «Александр также сильно пил и после кутежа спал, не просыпаясь двое суток. Это записано в «Эфемеридах» [Дворцовых дневниках], написанных Эвменом из Кардии и Диодотом из Эритреи».

Показания Эвмена вряд ли можно считать объективным источником. Он враждовал с Гефестионом, и когда царский фаворит умер, Эвмен так сильно боялся, что Александр припомнит ему прежнюю рознь, что первым вызвался почтить память покойного: предложил Александру и другим полководцам установить мемориал и выказывать глубокое уважение почившему Гефестиону. Что еще важнее, Эвмен ссорился и с Александром. Плутарх дает описание этого случая.

Нужно признать, что он [Эвмен] часто бывал в немилости у Александра, и дважды из-за Гефестиона. Один раз это случилось, когда Гефестион отдал одному флейтисту дом, который слуги Эвмена приготовили для его людей. Эвмен разгневался, пришел к Александру и закричал: «Может, лучше им теперь оружие побросать и выучиться играть на флейте или сделаться трагическими актерами?» Александр поначалу принял его сторону и резко попенял Гефестиону, однако вскоре изменил точку зрения и все недовольство обратил на Эвмена: посчитал, что своим заявлением тот выразил более неуважение к нему, Александру, чем досаду на Гефестиона. В другой раз Александр хотел послать Неарха с флотом, чтобы он исследовал океанское побережье. Заглянув в казну, царь увидел, что денег мало, а потому попросил друзей о займе. Среди прочих он обратился и к Эвмену за 300 талантами. Тот предложил ему только 100 и сказал, что и эти деньги собрать ему было очень трудно. Александр никак своего недовольства не выразил, однако приказал своим слугам потихоньку поджечь шатер Эвмена, предполагая, что тот, спасаясь от пожара, вынесет деньги и тогда его можно будет уличить в обмане. Случилось, однако, что шатер сгорел полностью, и Александр расстроился, оттого что в огне погибли и его документы. На пожарище, кстати, заметили расплавившиеся золото и серебро, ценность которых превышала 1000 талантов, но даже и тогда царь не взял его. Затем Александр написал всем своим сатрапам и стратегам письма с просьбой прислать ему копии пропавших документов. Когда они пришли, царь снова отдал их Эвмену.

С учетом вышеизложенного, вряд ли кто назовет Эвмена надежным источником. Я, однако, сомневаюсь в том, что Эвмена можно считать ответственным за написанное в «Эфемеридах». После смерти Александра, борясь за престолонаследие, Эвмен вместе с Пердиккой выступал против Птолемея. Эвмен был назначен сатрапом одной из провинций Малой Азии, после смерти Александра у него не было отношений с Египтом. Очевидно, что туда он ни разу не ездил, и все же у Птолемея есть ссылка на Египет, это подтверждает наши подозрения, что «Дворцовые дневники» были фальсифицированы. «Дневники» должны были быть написаны примерно в 323 году до н. э., тем не менее в них упоминаются военачальники Александра, ездившие в храм Сераписа в Вавилоне для молитвы за больного царя. Серапис – египетский бог-целитель, и культ его появился в Египте после 301 года при Птолемее, унаследовавшем Египет после смерти Александра и боровшемся против всех, кто надеялся отобрать у него престол. Делались различные попытки связать Сераписа с каким-то другим вавилонским богом, однако все это – литературная компиляция. В 323 году до н. э., в момент смерти Александра, не было найдено ни археологического, ни письменного свидетельства о существовании в Вавилоне храма Сераписа или культа этого бога. Введение культа Сераписа в Мемфисе (Египте) было, согласно Тациту и Плутарху, делом непосредственно Птолемея. Он тесно сотрудничал с афинянином Тимофеем и историком Манефоном, [25]25
  Манефон – египетский жрец и историк (III в. до н. э.), писал на греческом языке, автор сочинения «История Египта», в котором установил разделение египетской истории на 30 династий и на периоды Древнего, Среднего и Нового царства.


[Закрыть]с тем чтобы основать и распространить культ исцеляющего бога. Ссылка на Сераписа в «Дворцовых дневниках», как и в другом историческом документе, касающемся загадочной смерти Александра, может зафиксировать не только место и время появления этих рассказов, но и укажет на человека, который мог быть заговорщиком и убийцей Великого завоевателя.

В «Дневниках» нет упоминаний о ходе лечения Александра и его соратников, Александр очень интересовался медициной: сказалось влияние Аристотеля. Во время военных походов Александр несколько раз был ранен, и об этом имеются подробные записи военных врачей, которые его лечили. Есть сведения, что Александр и сам лечил раны товарищей и интересовался ходом их выздоровления. Плутарх пишет:

Как-то раз, когда Певкест оправился от опасной болезни, он [Александр] написал его врачу Алексиплу благодарственное письмо. Увидев однажды во сне, что Кратер болен, Александр и сам принес за него жертвы, и Кратеру велел сделать то же самое. Врачу Павсанию, намеревавшемуся лечить Кратера чемерицей, Александр написал письмо, в котором выражал свою тревогу и советовал, как лучше применять это средство.

Все это резко отличается от вавилонской трагедии. Великий завоеватель, владыка империи, мучается от лихорадки, но, хотя «Дворцовые дневники» и упоминают некоторые имена, вы не найдете в них никаких сведений о действиях врачей. Во всех отчетах о фатальной царской болезни единственную реальную ссылку на врачей дает Диодор, да и то он лишь сообщает, что прибывшие медики обнаруживают полную неспособность помочь страдальцу. Возможно, ученые люди боялись приняться за лечение: вдруг они сделают ошибку и их обвинят в том, над чем они были уже не властны. Так уже случилось в Индии, когда Александр был ранен в грудь. Врач не брался за лечение, и его пришлось заставить заняться раненым царем. В случае с Гефестионом ничего поделать было нельзя, и когда друг умер, Александр обвинил во всем несчастного врача и распял его на кресте. Как бы то ни было, отсутствие в «Дневниках» ссылок на действия врачей и методы лечения больного вызывает недоумение.

То же относительно полководцев Александра: царь должен был находиться в окружении главных своих военачальников – Пердикки, Птолемея и остальных, однако дневники упоминают лишь два имени – командующего флотом Неарха и Мидия. Кстати, другие источники указывают на Мидия как на одного из убийц. Неарх и Мидий приходили к Александру за краткими указаниями. «Дневники» называют и другие имена – Клеомен, Пифон, Селевк и Аттал. Это те религиозные военачальники, что ездили искать помощи от бога Сераписа в загадочный вавилонский храм. Фактически все эти люди имеют нечто общее: Антигон, старый одноглазый полководец Александра, который во время кровавой битвы за престолонаследие боролся за империю против Птолемея и его союзника в Европе Антипатра. Мидий и Неарх служили во флоте Антиоха, а посетителями храма Сераписа были заклятые враги Антиоха. Селевк перебежал к Птолемею в Египет за защитой, а Пифон участвовал в убийстве Пердикки и выдал своего хозяина Птолемею. На мой взгляд, «Дневники» – документ, специально созданный в Египте после 301 года до н. э для распространения официальной точки зрения, потому там и содержится ссылка на храм Сераписа. На первый взгляд кажется, будто они составлены Эвменом, но фактически – это произведение Птолемея и его союзника Кассандра, отсюда и загадочная ссылка на второго возможного автора «Дневников» – Диодота из Эритреи. Он также был секретарем Кассандра.

Развеять слухи об отравлении – вот в чем главная цель «Дневников». Они описывают последние дни Александра как рутину, в которой нет места драме или загадке. Содержат они также и более сложные рассуждения, маскирующие правдивую картину смерти Александра.

Если речь идет о яде, то с Александром в последние дни его жизни были рядом два морских командира – Мидий и Неарх. Впоследствии Неарх вместе с Антигоном выступил против Птолемея и Кассандра. Упоминания о Пердикке и Эвмене отсутствуют: к тому времени, как «Дневники» были опубликованы, оба они были мертвы. Пердикку казнили в 321 году до н. э., а Эвмена – в 317-м или 316 году до н. э., так что правдивость этих «Дневников» никто не мог подтвердить. Не говоря о Мидии и Неархе, «Дневники» упоминают командиров, бывших врагами Антигона и сподвижниками Птолемея, говоря, что эти военачальники очень беспокоились за царя, а потому провели ночь в местном храме, молясь за здоровье Александра. Важно вспомнить два источника, которые упоминают об этом эпизоде. Хотя идею о заговоре и убийстве Плутарх яростно отрицает, он все же соглашается, что мысль об этом возникла у Антигона, врага Антипатра и его сподвижников. Второй источник – фрагмент из «Дворцовых дневников» процитирован годом ранее римским писателем Элианом. Этот фрагмент рассказывает о передвижениях Александра, посещавшего различные пирушки. Элиан затем комментирует:

А соответственно из двух заключений верно должно быть одно: либо то, что Александр сам себе навредил, оттого что в тот месяц слишком сильно пил, либо те, кто об этом писали, лгали. Пусть все думают, что группа, в состав которой входил Эвмен, сделала эти записи.

Группа, конечно же, состояла из военачальников Александра. Эвмен был при них секретарем, и его назначили ответственным за документы, стало быть, и за «Дворцовые дневники». Откровенные сомнения Элиана относительно так называемых «Дневников» и настоящей их цели ясны: появились они по воле определенных людей и опубликованы с тайным умыслом. Следует неизбежное заключение, что «Дворцовые дневники», описывающие последние дни Александра, были хитроумным пропагандистским шагом. Опубликовали их с целью внушить всем, что царь страдал от лихорадки и умер по естественной причине. В них нет и намека на слухи об отравлении, идет скучное перечисление событий. «Дворцовые дневники» предусмотрительно не называют военачальников Александра, – «порфироносных повелителей», как именовал их Квинт Курций, а уж они-то должны были быть возле умирающего царя. Пусть люди думают, что «Дневники» написаны Эвменом, однако к тому времени и он, и Пердикка были уже мертвы. На самом деле документы эти были делом рук Диодота из Эритр. «Дневники» намекают: если с Александром случится что-то нехорошее, люди с подозрением посмотрят на Неарха и Мидия, которые были возле умирающего царя, а позже выступили с Антигоном против законных правителей – Антипатра и Птолемея.

«Дворцовые дневники» на самом деле лишь часть пропагандистской кампании. Авторы, такие как Онесикрит и Аристобул, вероятно, боялись сказать правду, зато за них это сделал анонимный памфлет. «Памфлет», обнаруженный в «Романе об Александре», появился вскоре после смерти Александра. Он быстро распространился по всей Греции и – в многочисленных копиях – за ее пределами. «Памфлет» обвинил в трагедии семейство Антипатра. В своей теории я руководствовался двумя самыми авторитетными версиями – эфиопской и армянской, однако, когда дело доходит до имен убийц, здесь также появляются серьезные расхождения. Эфиопская версия утверждает, что Пердикка участвовал в заговоре против Александра, а армянский вариант заявляет о полной его невиновности. В некоторых вариантах о Пердикке говорят как о царском фаворите и преемнике. Дескать, царь отдал ему свое кольцо и даже руку Роксаны. Армянский вариант отдает предпочтение Птолемею, его считают там законным преемником Александра и царем Египта.

«Памфлет», вставленный в «Роман об Александре», утверждает, что Антипатр и Кассандр – убийцы. Это заявление получило быстрое распространение, а потому от него очень трудно было избавиться. Если бы Кассандр попытался это сделать, к нему отнеслись бы с еще большим подозрением. В ответ он выпустил в свет «Дворцовые дневники», в чем ему усердно способствовал Птолемей. Остальным особенности Пердикке и Птолемею, оставалось лишь истолковать «Памфлет» в свою пользу. Рассказ об убийстве затрагивает много других имен. Олимпиада, всю жизнь ненавидевшая Антипатра, когда любимый сын ее был еще жив и здоров, выведена в «Дневниках» как одна из тех, кто в отместку развязал войну против Кассандра и его семьи. Впрочем, Олимпиаде и не требовалось никакого стимула для преследования семьи, которую она на дух не переносила. Следует также упомянуть Аристотеля. Он был экспертом по ядам. Несмотря на то что он являлся учителем Александра, у него было достаточно причин не любить своего воспитанника, казнившего племянника философа, историка Каллисфена.

Можно сделать вывод: любой письменный документ того времени, рассказывавший о смерти Александра, составлялся под воздействием страха, предубеждения, пропаганды, цензурных рогаток или нарочитого забвения. Один человек мог пролить свет на всю эту путаницу и дать правдивое описание событий. Птолемей был писателем, которому нечего было бояться. Он являлся личным телохранителем Александра, дегустатором, сатрапом, а позже – царем Египта, основателем культа Сераписа. Птолемей написал собственные воспоминания в начале 280 года до н. э., то есть через сорок лет после смерти Александра, Ознакомиться с ними мы, к сожалению, можем лишь через Арриана, заявившего, что, кроме приведенных в рассказе фактов, Птолемей ничего более не может прибавить к обстоятельствам смерти Александра. Но ведь Птолемей был очевидцем произошедших в Вавилоне событий. У него была возможность точно описать, что тогда случилось, и с помощью старого своего боевого товарища Кассандра оповестить общественность. У Арриана имелось два источника: Аристобул (у того была причина держать рот на замке) и Птолемей, и он ничего нового нам не говорит. Птолемей, писатель, а возможно и брат Александра по отцу, был другом великого завоевателя с юных лет. Он сражался с Александром плечо к плечу, защищал его шатер и отвечал за безопасность царя. Возможность рассказать о последних днях Александра у него, несомненно, была, только он не захотел ею воспользоваться. Арриан заявляет, что, рассуждая о смерти Александра, он просто пересказывает «Дворцовые дневники». Затем он добавляет: «Кроме этого, ни Птолемей, ни Аристобул ничего более не сообщили». Заметно, что отчет Птолемея о смерти Александра почти совпадает с содержанием «Дворцовых дневников», а потому и подозрение, что «Дневники» были работой Птолемея, только усиливается. Однако, как мы увидим, Птолемей помалкивает там, где ему следовало бы высказаться. Написал он свою работу незадолго до смерти. В ней он предстает перед нами в образе грубовато-добродушного солдата, ограничивавшегося военными вопросами. Он заявляет, что был послушным командиром, исполнявшим приказы главнокомандующего. Умалчивая о подробностях последнего пира Александра в доме Мидия, Птолемей просто следует своему жизненному кредо: «Молчание – золото».

История с ядом замечательна тем, что она фактически называет имена убийц Александра, перечисляет помощников и описывает, как все происходило. Но так ли было все на самом деле? Заговорщики поделены здесь на две группы: семейство Антипатра и группа наделенных властными полномочиями высокопоставленных командиров, которых Антипатр даже не видел до этого в течение одиннадцати лет. Что же, они объединились ради убийства Александра? Если так, то зачем им выступать против человека, который не только позволил им разрушить Персеполь, но и предварительно дал разграбить его богатства? Арриан и Плутарх не могут представить себе, что любимый ими герой – какие бы ни были у него недостатки – был убит в результате заговора. Напрашивается вопрос: что же случилось с их великим героем, что им пришлось его устранить? Каков мотив убийства?