Текст книги "Александр Великий"

Автор книги: Пол Догерти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава третья
Смерть бога

Как ложен суд толпы! Когда трофей

Эллинов победных ставит войско

Между врагов лежащих, то не те

Прославлены, которые трудились,

А вождь один хвалу себе берет.

Еврипид. «Андромаха»

Александр заболел неожиданно 29 мая 323 года до н. э. Состояние его быстро ухудшалось, и он скончался 10 июня. Для того чтобы установить настоящую причину и обстоятельства его смерти, требуется сделать тщательный анализ имеющихся источников.

После великолепного приема, который он дал в честь Неарха и его спутников, Александр удалился, чтобы отдохнуть, однако повстречал Мидия. Тот тоже устраивал пир для друзей и настоятельно просил царя почтить их собрание. Александр согласился и просидел с Мидием и его друзьями до утра и весь следующий день. Все это время он осушал чашу за каждого из двадцати гостей. Недомогание, которое он почувствовал после неумеренного питья, усилилось, и на шестой день болезнь его совершенно измучила. Обеспокоенным солдатам разрешили его навестить. Когда они его увидали, слезы невольно потекли по щекам. Пришли они не как подданные к своему царю, а как плакальщики на его могилу. Взглянув на окруживших его постель людей, Александр сказал им: «Когда я уйду, где найдете царя, достойного таких людей?»

С трудом усевшись, он не позволил себе лечь, пока его ни поприветствовали все до одного солдаты. Когда все разошлись, он, словно бы отдав свой последний долг, в изнеможении упал на постель.

Друзьям предложено было подойти поближе, ибо голос его совсем ослабел. Он снял с пальца кольцо и отдал его Пердикке с просьбой перенести его тело к Амону. Когда его спросили, кому он передает империю, он ответил: «Лучшему… Я предвижу, что вы устроите мне достойные погребальные игры». На вопрос Пердикки, когда он хочет, чтобы это свершилось, он ответил: когда наступит благоприятный момент. Это были последние слова царя. Вскоре после этого он скончался.

Диодор Сицилийский:

…Затем его пригласил к себе на пирушку один из друзей, Мидий, фессалиец. Обильно наливая себе неразбавленного вина, Александр под конец выпил большой Гераклов кубок. Вдруг, словно пораженный сильным ударом, он громко вскрикнул и застонал; друзья вынесли его на руках. Прислужники сразу уложили его в постель и неотступно сидели при нем. Боли усиливались; созвали врачей, но никто ничем не мог помочь. Александр испытывал тяжкие страдания. Понимая, что ему уже не жить, он снял свой перстень и отдал его Пердикке. Когда друзья спросили его: «Кому ты оставляешь свое царство?» – он ответил: «Лучшему» – и добавил (это были его последние слова), чтобы первые его друзья устроили в его память большие погребальные игры.

Арриан:

Александр принес богам положенные жертвы, молясь о счастливом ходе событий и исполнении некоторых предсказаний, и сел за стол с приятелями. Пирушка затянулась далеко за полночь. Рассказывают, что Александр принес в жертву сотни животных и раздал войску вино. У некоторых записано, что он намеревался после попойки уйти спать, но ему повстречался Мидий, самый верный человек из тогдашних его приближенных, который пригласил его к себе на пирушку; пирушка эта, как он уверял, будет ему приятна.

В «Дворцовых дневниках» написано следующее: Александр пировал и пил у Мидия. Выйдя от него, он вымылся, лег спать, опять обедал у Мидия и опять пил далеко за полночь. Уйдя с пирушки, он вымылся, немного поел и тут же заснул, потому что уже заболел лихорадкой. Ему к ложу вынесли алтарь для жертвоприношения, и он совершил его по своему каждодневному обычаю. Возложив жертвы на алтарь, он улегся в мужской комнате и лежал до сумерек. Тут он объявил военачальникам свои распоряжения относительно выступления в поход и отплытия: сухопутные войска должны быть готовы к выступлению через три дня, а флот, на котором будет находиться и он, отплывет на четвертый день.

Затем его на постели отнесли к реке. Он поднялся на судно, переправился через реку в сад, где опять вымылся и лег отдохнуть. На следующий день он вымылся и совершил обычные жертвоприношения. Улегшись в комнате, он беседовал с Мидием. Военачальникам было приказано явиться с рассветом. Распорядившись, он немного поел, его отнесли в комнату, и лихорадка не оставляла его целую ночь. На следующий день он помылся и принес жертву. Неарху и другим военачальникам было велено быть готовыми к отплытию через три дня. На следующий день он опять вымылся и возложил жертвы. Призвав военачальников, он приказал, чтобы все было готово к отплытию. Вечером он вымылся и сразу почувствовал себя плохо. На следующий день его перенесли в дом рядом с бассейном, и он принес положенные жертвы. Было ему худо, но все же он пригласил главных морских начальников и опять отдал приказ об отплытии. На следующий день его с трудом принесли к жертвеннику. Он принес жертву и еще раз распорядился относительно отплытия. На следующий день, чувствуя себя плохо, он все же совершил положенное жертвоприношение и приказал, чтобы стратеги находились в соседней комнате а хилиархи [22]22
  Хилиарх – буквально «тысяцкий», командир отряда пехотинцев численностью в 1000 человек. Александр «позаимствовал» эту должность как придворную у персов (у последних эта должность означала командира царской гвардии). Первым хилиархом был Гефестион, после смерти Гефестиона должность «унаследовал» Пердикка, затем она перешла к Селевку


[Закрыть]и пентаксиархи перед дверьми. Вошедших военачальников он узнал, но сказать им ничего не мог: голоса у него уже не было. Ночью и днем у него была жестокая лихорадка, не прекратившаяся на следующую ночь и следующий день. Так записано в «Дворцовых дневниках». Дальше рассказывается, что солдаты захотели увидеть его: одни, чтобы увидеть еще живого, другие потому, что им сообщили, будто он уже умер, и они вообразили, что телохранители скрывают его смерть. Многие, исполнившись печали и любви к царю, требовали, чтобы их впустили к Александру. Рассказывают, что он лежал уже без голоса, но пожал руку каждому из проходивших мимо него солдат, с трудом приподнимая голову и приветствуя их глазами. В «Дворцовых дневниках» говорится, что Пифон, Аттал, Демофонт и Певкест, а затем Клеомен, Менид и Селевк легли спать в храме Сераписа, [23]23
  Серапис (Сарапис) – бог эллинистического мира. Культ Сераписа был введен основателем династии Птолемеев в Египте Птолемеем I Сотером. В образе и имени Сераписа (первоначально имя произносилось Осарапис) соединились египетские боги Осирис и Апис. Подобно Апису и Осирису, Серапис являлся богом плодородия, был связан с загробным культом, считался богом мертвых, повелителем стихий и явлений природы, владыкой наводнений и богом солнца. Греки отождествляли Сераписа с Посейдоном, Аидом, Аполлоном и даже с Зевсом.


[Закрыть]чтобы узнать у бога, не будет ли полезнее и лучше принести Александра в храм и умолять бога об излечении. Александр же умер, словно смерть и была для него лучшим уделом. Почти то же самое написано у Аристобула и Птолемея. Записали они и следующее: друзья спросили у Александра, кому он оставляет царство? Он ответил: «Наилучшему». Другие рассказывают, что к этому слову он прибавил еще: «Вижу, что будет великое состязание над моей могилой».

Плутарх:

Однажды после великолепного приема в честь Неарха и его спутников Александр принял ванну, как он делал обычно перед сном, и собирался уже было лечь, но, вняв просьбе Мидия, отправился к нему на пир. Там он пил весь следующий день, а к концу дня его стало лихорадить. Некоторые писатели утверждают, будто Александр осушил кубок Геракла и внезапно ощутил острую боль в спине, как от удара копьем, – все это они считают нужным измыслить, чтобы придать великой драме окончание трагическое и трогательное. Аристобул же сообщает, что, жестоко страдая от лихорадки, Александр почувствовал сильную жажду и выпил много вина, после чего впал в горячечный бред и на тридцатый день июня умер.

В «Дворцовых дневниках» события, связанные с его болезнью, переданы следующим образом. «На восемнадцатый день июня [месяца десня] он почувствовал в бане сильнейший озноб и заснул там. На следующее утро он помылся, пошел в спальню и провел день, играя с Мидием в кости. Вечером он принял ванну, принес богам жертвы и поел, а ночью его сильно лихорадило. На двадцатый день он принял ванну, совершил обычное жертвоприношение и, лежа в бане, беседовал с Неархом, который рассказывал ему о своем путешествии по океану. Двадцать первый день он провел таким же образом, но жар усилился, а ночью он почувствовал себя очень плохо и весь следующий день его лихорадило. Перенесенный в большую купальню, он беседовал там с военачальниками о назначении достойных людей на освободившиеся должности в войсках. На двадцать четвертый день у Александра был сильный приступ лихорадки. Его пришлось отнести к жертвеннику, чтобы он мог совершить жертвоприношение. Высшим начальникам он приказал остаться во дворце, а остальным – провести ночь поблизости. На двадцать пятый день, перенесенный в другую часть дворца, он немного поспал, но лихорадка не унималась. Когда к нему пришли военачальники, он не мог произнести ни слова, тоже повторилось и на следующий день. Македонцы заподозрили, что царь уже мертв, пришли к воротам и стали угрожать, требуя, чтобы их пропустили во дворец. Охране ничего не оставалось, как впустить их и проследить, чтобы они приблизились к кровати безоружными. В тот же день, двадцать седьмого числа, Пифон и Селевк были посланы в храм Сераписа, чтобы узнать у бога, не надо ли перенести Александра в его храм. Бог повелел оставить Александра на месте. На двадцать восьмой день к вечеру он скончался». Все это почти слово в слово можно прочесть в «Дневниках».

Юстин:

Вернувшись в Вавилон и позволив себе несколько дней отдыха, Александр возобновил прерванные вследствие походов пиры. Он весь предался развлечениям, и однажды, когда, прогуляв целый день, присоединил к нему и ночь, он собрался было уходить с пира, но тут его самого и его товарищей пригласил к себе фессалиец Мидий, чтобы продолжить пирушку. Взяв кубок и выпив его до половины, он [Александр] внезапно застонал, точно пронзенный копьем, и был унесен с пира полумертвым. Он так жестоко страдал от боли, что умолял дать ему оружие вместо лекарства, даже легкое прикосновение причиняло ему такую же боль, как рана. Друзья Александра распространили слух, что болезнь его произошла от неумеренного пьянства. Когда на четвертый день Александр почувствовал несомненный конец, он сказал, что «видит в этом рок, тяготеющий над его родом, ибо большинство их умирало в возрасте до 30 лет». Затем он успокоил солдат, волновавшихся и подозревавших, что царь пал жертвой заговора. Александра принесли на самое высокое место в городе; он позволил всем воинам лицезреть себя и давал им, плачущим, для поцелуя свою правую руку. В то время как все вокруг него плакали, он не только не проронил ни одной слезы, но даже не обнаружил никаких признаков скорби, а некоторых, особенно сильно горевавших, утешал, некоторым давал поручения к их родителям – до такой степени дух его был непоколебим не только перед врагом, но и перед самой смертью. Отпустив солдат, он спросил друзей, стоявших вокруг него, найдут ли они царя, подобного ему? Все молчали. Тогда он сказал им, что этого он и сам не знает, однако только «знает, как много крови прольет Македония в распрях и сколько убийств, сколько крови принесут ему как погребальную жертву». В конце концов он приказал похоронить свое тело в храме Амона. Когда друзья заметили, что он кончается, они спросили, кого он назначает наследником своей державы. Он ответил: «Достойнейшего». Столь велико было благородство его духа, что он, оставляя после себя сына Геракла, брата Арридея и беременную Роксану, но забывая о своих родных, сказал лишь: «Достойнейшего». И в самом деле, кому и наследовать престол великой империи, как не испытанным людям? Своим ответом он как бы подал своим друзьям сигнал к бою, бросил им его, как яблоко раздора. С этой минуты все стали соперниками друг другу, стремились подольститься к толпе, начали искать поддержки у простых солдат. На шестой день, когда Александр уже не мог говорить, он снял со своего пальца перстень и передал его Пердикке. Это и успокоило разгоревшуюся было распрю между друзьями. Слов произнесено не было, однако все видели, что наследник избран по воле умирающего.

Причину смерти Александра можно приписать алкогольному излишеству. Во всяком случае, нельзя не принять во внимание то, что, согласно Юстину, его друзья сообщили армии. О попойках такого рода сообщает другой фрагмент «Дворцовых дневников». В этот раз цитата принадлежит не Арриану, а римскому писателю Элиану. События относятся к июню предыдущего года.

Слухи об Александре нехороши. Рассказывают, пятого июня он пил у Эвмена, затем шестого пробудился от пьянки и в тот день больше не пил: поднялся, обсуждал с военачальниками поход, назначенный на следующий день, хотел выступить на рассвете. Седьмого он был уже в гостях у Пердикки и снова пил, а весь восьмой день спал. Пятнадцатого того же месяца он снова напился, а на следующий день спал, что обычно у него бывало после пьянки. Двадцать четвертого обедал у Багоя [персидский евнух, друг Александра], дом евнуха в десяти стадиях от дворца. Затем, двадцать восьмого, отдыхал. Какой из всего этого можно сделать вывод? Либо Александр вредил себе пьянством, либо слова эти писали его недруги. Невольно приходит на ум, что наблюдения эти сделал кто-то из окружения Эвмена.

Говорливый Афиней из Навкратиса цитирует из другого источника – книги Эфиппа из Олинфа, в которой Эфипп подробно описывает фатальный инцидент, произошедший на пирушке Мидия. Он упоминает Протея, известного пьяницу, вот что он сообщает:

Как сообщает Эфипп в своей книге «О погребении Александра и Гефестиона», Протей тоже сильно пил. Несмотря на приверженность к пьянству. Протей всю свою жизнь обладал завидным здоровьем. На пиру Александр велел подать себе Гераклов кубок, отпил из него вина и, подав Протею, предложил тост за его здоровье. Тот взял чашу и, пропев похвалы царю, выпил под аплодисменты гостей. Некоторое время спустя Протей потребовал такую же чашу, отпил из нее и в свою очередь предложил выпить за здоровье царя. Александр смело взял кубок, но не осилил его: повалился на подушку, и чаша выпала из его рук. В результате он заболел и умер, потому что – по словам Эфиппа – Дионис был на него зол за то, что Александр разрушил Фивы, находящиеся под его покровительством.

Проблема со всеми этими источниками (и это относится ко всей жизни Александра Македонского) в том, что написаны они римскими историками спустя сотни лет, а сведения они позаимствовали из более ранних документов, существовавших только во фрагментах. Арриан, живший во II веке новой эры при римском императоре Адриане, использовал в качестве главного источника историю, записанную Птолемеем, одним из главных военачальников Александра. Впоследствии он стал основателем династии Птолемеев в Египте. Возможно, он написал свой труд в 282 году до н. э., незадолго до смерти. Арриан часто цитирует Птолемея, как и Аристобула, сопровождавшего Александра во время его походов. Аристобул тоже написал историю, авторский текст не сохранился, и сочинение его существует лишь в изложении Арриана. Третьим источником Арриана были «Эфемериды», или «Дворцовые дневники». Эти документы вызвали большую полемику. В XIX веке ученые полагали, что «Дворцовые дневники» являются фрагментами какой-то большой работы. Современные историки думают, что «Дневники» рассказывают лишь о последних двух годах жизни Александра. Сейчас все больше склоняются к мнению, что «Дневники» – в том, что касается смерти Александра – были написаны для утверждения официальной точки зрения на события, связанные со смертью Александра.

Диодор Сицилийский жил в I веке до новой эры. Он написал классическую «Историческую библиотеку». Диодор иногда путает даты, и современные ученые спорят, какими же источниками он пользовался. Квинт Курций жил в I столетии, а Юстин в III столетии новой эры. У всех у них был доступ к историческим источникам, хотя эти ученые не обладают таким же статусом, как Плутарх, живший на рубеже I и II столетий новой эры, в одно время с Аррианом, ученым и биографом, который был знаком с историками – современниками Александра, произведения которых не сохранились.

Тем не менее все эти источники дают связную картину последних дней жизни Александра. У Арриана и Плутарха имеются разночтения, но в главном истории их совпадают. Похоже, в армии в то время проходили пирушки. Александр чествовал Неарха Критского, командующего македонским флотом, которого он посылал обследовать северную оконечность Индийского океана. Какое-то время Александр думал, что и командующий, и его флот погибли при возвращении из Индии, и был страшно рад, когда они вернулись целыми и невредимыми. В планах Александра было покорение Аравии и поход в Северную Африку. Когда закончилась официальная часть празднества, Александр собирался уйти к себе. Но Мидий пригласил его продолжить вечер в своем доме. Мидий был фессалийцем, морским командиром, близким другом и собутыльником Александра. Плутарх описывает его как «искусного запевалу хора льстецов вокруг Александра». По словам Эфиппа, вечеринка у Мидия была пьяной оргией. Из другого источника (об этом впоследствии поговорим подробнее) становится известно, что на пирушку приглашено было около двадцати гостей, включая Пердикку, Мелеагра, Пифона, Леонната, Кассандра, Птолемея, Филиппа (врача Александра) и Неарха. Все они были близкими друзьями, соратниками, военачальниками в свите Александра. По словам Диодора, в этот вечер царь заболел. Диодор дает описание резкого начала этой болезни:

Обильно наливая себе неразбавленного вина, Александр под конец выпил большой Гераклов кубок. Вдруг, словно пораженный сильным ударом, он громко вскрикнул и застонал. Друзья вынесли его на руках. Прислужники сразу уложили его в постель, однако болезнь усиливалась. Созвали врачей, но никто не смог помочь. Александр испытывал неимоверные страдания.

В описаниях того, что произошло потом, много противоречий. В соответствии с Аррианом и Плутархом, царь оправился настолько, что пошел обедать к Мидию, однако лихорадка не унималась. Александр спал в бане, а потом царя переправили через реку в другой дворец, где он принял ванну и отдохнул. В течение нескольких последующих дней деятельность Александра была ограничена купанием, жертвоприношением, принятием легкой пищи и консультациями с военачальниками (Неарх) о предстоящей кампании, особенно об отплытии флота. Только под конец Александр согласился повстречаться со старшими военачальниками. Однако он был в такой лихорадке, что потерял способность говорить и умер с 9 на 10 июня.

О причине непосредственной смерти Александра ведутся бурные споры. Предполагают, что это была лейкемия либо малярия, подхваченная в трясине Евфрата и разыгравшаяся и усилившаяся под воздействием алкоголя. Большинство историков считают, что в смерти Александра, как, впрочем, и во всей его жизни, главную роль сыграл алкоголь. Было ли неразбавленное вино главной причиной смерти великого завоевателя?

Глава четвертая
Александр. Пьяная свобода?

Что ж? Дать тебе повеситься, безумной?

Еврипид. «Андромаха»

Отец Александра, Филипп, много пил, и Александр пошел в него. Плутарх вслед за Аристобулом утверждает, что Александр не был пьяницей. Он пишет: «Развлечения его продолжались много часов, но длились они больше благодаря беседам, а не питью». В «Моралиях», написанных позднее, Плутарх меняет точку зрения. Александр пил много, и это влияло на его характер: «Когда он пил, то становился иногда агрессивным, насмешливым и высокомерным. После этого он спал до полудня, а иногда и весь следующий день». Курций отмечает, что ситуация ухудшалась, по мере того как Александр становился старше: «Он проводил дни, как и ночи, на продолжительных пиршествах». Вино, по словам Курция, распаляло в Александре два больших порока: «гордыню и раздражительность». Даже Арриан, смотревший на Александра как на героя, печально соглашается с тем, что Александр сделался привержен «новому и варварскому способу употребления вина». Юстин такое наблюдение отметает, заявляя, что Александр был просто, как и его отец, «любителем вина». В роще нимф, в Миезе, Аристотель, должно быть, говорил о классическом симпосии, [24]24
  Симпосий (симпосион) – званый пир с музыкой и иными развлечениями. Замужние женщины на симпосии не допускались.


[Закрыть]так любимом Платоном, с его учеными дискуссиями и достойным поведением. Резкий контраст македонскому cornus –попойке, вино там не разбавляли, звучали хвастливые речи, провозглашались многочисленные тосты, поминались давно ушедшие друзья, славились герои и добродетели. Это были вечеринки воинов, переполненных бьющей через край энергией, и напивались они часто до бесчувствия. Льстецам, таким как Мидий, предоставлялся отличный случай блеснуть речами перед падким на лесть Александром.

Несмотря на любовь к спиртному, Александра нельзя уподоблять Калигуле или Нерону, развратным римским императорам, прожигавшим жизнь в беспробудном пьянстве и увязшим в страшных пороках.

Греческие пирушки представляли собой обильную выпивку и обычные беседы. В некоторых случаях приглашали и женщин, например, на пирушке в Персеполе, когда афинская куртизанка Таис уговорила Александра сжечь дворец. Александр и его сподвижники-военачальники, такие как Пердикка, Леоннат и Аттал, были людьми мужественными и закаленными. Им довелось испытать все тяготы и весь ужас древних войн: ночные марш-броски, снег в горах, страшную жару в пустынях, невероятную жажду, дикий голод, опасное соседство ядовитых змей, диких животных, ураганы и переправы через бурные реки. Во многих случаях воины эти вели себя как бандиты, и все же в недостатке мужества и отсутствии выдержки их не упрекнешь.

В обществе, где восхищаются мужеством, лидер должен превосходить всех остальных как на поле боя, так и во время кутежа. Александр доказал свое умение в обеих областях. Его действия в сражении при Гранике в 334 году до н. э., когда он атаковал левый фланг персов, включая высших командиров Дария, и ринулся в рукопашный бой, – настоящий гимн его мужеству и великолепному искусству верховой езды. Плутарх дает описание той славной атаки.

Тем временем полководцы Дария собрали огромную армию и построили ее у переправы через Граник. Александру пришлось сражаться здесь, открывать врата Азии. Многих его командиров пугала глубина реки, обрывистые и крутые берега. Парменион настаивал на том, что в такое позднее время дня переправа слишком рискованна. На это Александр ответил: «Мне будет стыдно перед Геллеспонтом, если, переправившись через пролив, я испугаюсь Граника». Царь бросился в реку с тринадцатью илами всадников. Он вел войско навстречу неприятельским копьям и стрелам на обрывистые скалы, усеянные пехотой и конницей врага, через реку, которая течением сносила коней и накрывала всадников с головой, и казалось, что им руководит не разум, а безрассудство и что он действует как безумец. Как бы то ни было, Александр упорно продолжал переправу и ценой огромного напряжения сил овладел противоположным берегом, мокрым и скользким, так как почва там была глинистая. Тотчас пришлось начать беспорядочное сражение, воины по одному вступали в рукопашный бой с наступавшим противником, пока наконец удалось построить войско хоть в какой-то боевой порядок. Враги нападали с криком, направляя конницу против конницы; всадники пускали в ход копья, а когда копья сломались, стали биться мечами…

Естественно, хулители Александра старались не обращать внимания на подвиги Александра, подобные приведенному выше, и описывали его как своенравного восточного деспота. Афиней цитирует острого на язык Эфиппа:

Александр носил ритуальные облачения даже во время развлечений. Надевал иной раз пурпурную тогу, сандалии в виде копыт, рога Амона, словно бы сам он и был богом Амоном. Иногда изображал Артемиду, он часто облачался в ее платье, когда ехал на колеснице. Бывала на нем и персидская одежда, но за плечом висели лук и копье богини. Иногда появлялся в облике Гермеса, чаще же всего, почти каждый день, носил пурпурный плащ и тунику с белой отделкой. К головному убору прикреплял царскую диадему. Когда бывал наедине с друзьями, обувал сандалии Гермеса. Носил часто шкуру льва и дубинку, как Геракл… У Александра вошло в привычку поливать пол изысканными духами и тонкими винами. Перед его приходом жгли мирру и другие благовония, а все присутствующие хранили молчание или из страха произносили благие пожелания.

Для объективности нужно привести описание внешнего вида Александра во время начальной фазы его вступления в Индию. Посланники из города Ниса приехали в лагерь царя и увидели там великого завоевателя, одетого словно простой солдат. Он не успел еще снять боевого облачения и покрыт был пылью с ног до головы. Пораженные послы – ну кто бы не удивился: великий воин и так просто одет – молча простерлись перед ним ниц. Понятно, Александру это польстило, и принял он их очень любезно.

Важно подчеркнуть, что пьянство Александра, в устах такого хулителя, как Эфипп из Олинфа, не исключало его сексуальной развращенности. В юности он отличался сдержанностью, о чем свидетельствует замечание Плутарха: «Александр говорил, что сон и близость с женщиной более всего другого заставляют его ощущать себя смертным, так как утомление и сладострастие проистекают от одной и той же слабости человеческой природы». Личные отношения Александра – будь то любовные или товарищеские – казались ему священными: дружба, длившаяся всю жизнь с Гефестионом, до сих пор является предметом споров и подозрений.

Гефестион был Патроклом Александра-Ахилла. Несомненно, они были очень близки: после сражения при Иссе Александр представил Гефестиона плененной матери Дария как «другого Александра». Был ли Гефестион любовником Александра или другом, доподлинно неизвестно. Тем не менее Гефестион пользовался такими привилегиями, что Олимпиада ревновала к нему Александра и в письмах к сыну обрушивалась на него с нападками. Александр показал эти письма Гефестиону и разрешил ему написать в ответ язвительное предупреждение: «Прекрати ссориться с нами, не злись и не угрожай. Если будешь настаивать, мы будем очень недовольны. Ты должна понять, что Александр значит для нас больше, чем кто-либо на свете». Диодор не говорит нам о реакции Олимпиады на это письмо, но можно вообразить, какова была ее ярость. Диодор говорит, что Александр любил Гефестиона больше других: «Всю свою жизнь Александр предпочитал Гефестиона всем остальным».

Возможно, что у Александра были гомосексуальные отношения с персидским евнухом Багоем, бывшем прежде приближенным Дария. Александра физически тянуло к нему, поэтому евнух мог использовать свое влияние во вред даже невинным людям. К сексуальной ориентации Александра следует относиться со скидкой на время. В Древней Македонии разница между гомосексуальной и гетеросексуальной любовью была не столь явно очерчена, а отношение Александра к сексу было довольно прагматично. Диодор сообщает, что прежде, чем отправиться в Азию, военачальник Парменион настоял на том, чтобы Александр защитил свое престолонаследие, женившись и родив сына. Александр сухо ответил, что у него просто нет времени на женитьбу, оседлую жизнь и ожидание рождения наследника. Будучи воспитанным властной Олимпиадой, Александр, конечно же, выказывал большое уважение женщинам. К женщинам Дария он относился с большим почтением и присвоил титул «матери» и жене Дария, и Аде, царице Карий. Александру очень нравилась интимная близость с женщинами, в том числе и с афинской куртизанкой Таис. Он влюбился в Барсину, вдову своего недруга, греческого полководца Мемнона из Родоса, после того как ее захватили в плен возле Дамаска. Случилось это после еговеликой победы при Иссе (333 г. до н. э.). Барсина родила Александру сына Геракла, который не имел статуса наследника престола.

В начале весны 327 года до н. э. Александр женился на Роксане («Маленькой звезде»), дочери персидского сатрапа Оксиарта. Незадолго до смерти Александра она забеременела и впоследствии родила мальчика (Александра IV). В 324 году до н. э., когда Александр призывал своих военачальников брать в жены персиянок, он и сам женился на двух: дочерях Дария и Артаксеркса, предшественника Дария. Александр унаследовал гарем Дария, по словам Диодора, числом не менее дней в году, составленный из выдающихся своей красотой женщин, собранных из всех стран Азии. Каждый вечер они проходили перед ложем царя, чтобы он мог выбрать себе одну из них для ночных утех.

Александр довольно умеренно пользовался такой возможностью. Плутарх высказывается о сексуальных пристрастиях Александра:

Однажды Филоксен – он командовал армией, стоявшей на берегу моря, – сообщил Александру в письме, что у него есть Феодор из Тарента, который хочет продать двух мальчиков замечательной красоты, так вот, не хочет ли царь их купить. Александр возмутился и спрашивал у друзей: «Неужто Филоксен так плохо обо мне думает, что смеет делать мне такое гнусное предложение?» Филоксену он написал, обругал и велел прогнать и Феодора, и его товар. Выбранил также и Гагнона: тот также предлагал ему знаменитого в Коринфе своей красотой мальчика Кробила. Узнав, что два македонца, служивших под началом Пармениона, – Дамон и Тимофей, обесчестили жен каких-то наемников, служивших у Пармениона, Александр приказал полководцу разобраться в этом деле, и если вина македонцев будет доказана, убить их, как диких зверей, сотворенных на пагубу людям.

Нельзя утверждать также, будто Александр пил каждый день. Вино, конечно же, помешало бы ему проявить способности замечательного полководца и смелого воина. Во время осады Тира Александр решил совершить ночной поход на налетчиков, угрожавших линии его коммуникаций. Он повел за собой в горы небольшой отряд. Александра сопровождал Лисимах, его старый воспитатель, тот самый, что поощрял когда-то сравнения Александра с Ахиллом. Лисимах тогда, играя с юным Александром, называл себя Фениксом – по имени учителя великого героя Гомера. Плутарх рассказывает, как все произошло, используя в качестве источника записки Харета, распорядителя двора Александра.

Наступал вечер, и враги были близко. Царь не решался покинуть уставшего старого учителя. Ободряя старика и идя рядом с ним, Александр отстал от своего отряда. Ночь была холодная и темная, а место суровое и опасное. Александр увидел на расстоянии костры, разведенные неприятелем. Надеясь на свою быстроту и умея собственным примером ободрить македонцев и выйти из затруднительного положения, Александр подбежал к ближайшему костру. Двух варваров, сидевших возле огня, Александр убил мечом, а потом, выхватив из костра горящую головню, поспешил с ней к своим. Македонцы тут же развели большой костер. Зрелище это так устрашило врага, что многие из них обратились в бегство, те же, кто отважились напасть на них, понесли большие потери.

Командиром Александр был хитрым, блестящим и целеустремленным. Его тактика демонстрирует уверенного в своих силах полководца, знающего, чего он должен достичь в сражении против значительно превышающего числом противника, командира, твердо намеренного осуществить план боевых действий. Плутарх дает классическое описание Александра в утро исторической битвы при Гавгамелах в 331 году до н. э.