Текст книги "Тёмный рыцарь"

Автор книги: Пол Догерти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Спуститесь туда, господин коронер! – распорядился де Пейн. – Возьмите двух людей. Осмотрите стены и пол, удостоверьтесь, что там нет другого хода. – Он обнажил меч и положил его плашмя на плечо. – Теперь я, – прошептал он, – старший рыцарь в английской конгрегации ордена. Я имею власть приказывать.

Гастанг кивнул и позвал с собой Парменио и кого-то из своих людей. Де Пейн, всё так же держа меч на плече, стоял на страже у входа на лестницу. Он рассматривал остальных воинов отряда Гастанга – огрубевшие в битвах бойцы, они все же со страхом поглядывали на рыцаря, жаждущего крови. В этой усадьбе ощущался тот же неотвязный, леденящий душу ужас, что и в Борли, тот же дух зла, который требовал очищения огнем. Изабелла не переставала кричать и молить, но де Пейн вспомнил кровавое пятно в часовне Борли, трупы замученных внизу, несчастную девушку на полу заброшенной церквушки на окраине Лондона, вспомнил Мюрдака, задыхающегося в предсмертной агонии. Рыцарь закрыл глаза. Вскоре поднялись по лестнице Гастанг и остальные. Других выходов из подземелья не было. Де Пейн приказал опустить на место плиту и своими руками вдвинул засовы в прибитые к полу скобы. Оставив двух воинов на страже, он вышел во двор, подозвал к себе пятерых слуг – троих мужчин и двух женщин. Прошёлся вдоль выстроившихся в ряд, вглядываясь в их лица; эти лица ему не понравились.

– Вне всякого сомнения, вы и прежде служили Беррингтону.

Из торопливых ответов, в которых звучало отчаяние, он не понял, но Парменио и Гастанг перевели: слуги клянутся, что ни в чем не виноваты. Де Пейн снова вгляделся в их лица, но ярость боя уже покидала его. Он почувствовал сострадание к ним, однако они были приспешниками, прихвостнями, слугами своих зловещих господ, поклонявшихся силам тьмы.

– Разденьтесь! – скомандовал он.

Парменио перевёл.

Все пятеро сделали, как было велено, и остались в одних лишь набедренных повязках; женщинам рыцарь протянул старые рваные плащи.

– Берите, – велел он, – и ступайте прочь!

Всех пятерых толчками погнали к воротам, воины Гастанга шлепали их по ягодицам ножнами мечей.

– Они смогут добраться до ближайшей деревни, – проговорил де Пейн, – и поискать кров и утешение, если им таковые предоставят.

– А с этими что? – Гастанг указал на шестерых негодяев, нанятых Беррингтоном в Лондоне; двое из них зажимали свежие раны.

– Отвези их в Лондон, – ответил де Пейн. – Допроси. Возможно, они назовут и других, помогут выкорчевать весь ковен. – Он опустил свой меч плашмя на плечо одного из пленников. – Выясни, кто напал на меня в Куинсхайте. Замешан ли кто-то из них в той кровавой истории? Следили ли они за мной, когда я шел к Алиеноре, а потом убили ее по приказу своих хозяев? Бедную женщину так безжалостно лишили жизни только потому, что она могла кое-что мне поведать. Или же, – он поднял меч, – передай их местному шерифу, пусть повесит! – Эдмунд повернулся и возвратился в дом.

– Вам нельзя оставаться здесь на ночь, – предупредил он Гастанга. – Никто из твоих людей не должен ничего здесь ни есть, ни пить. А пока давай обыщем господский дом.

Уже давно стемнело, когда де Пейн, смертельно уставший, встретился в светелке с Гастангом и Парменио. Невзирая на весело потрескивавший очаг, пляшущее пламя свечей и разноцветные занавеси, комната казалась зловещей из-за притаившегося в ней и ждущего своего часа зла. Один из стражей, оставленных внизу, доложил, что Изабелла по-прежнему вопит и молит о пощаде. Де Пейн велел сменить стражу, затем кончиком меча переворошил вещи, собранные ими в разных помещениях большого дома. Присел на корточки и взял в руки изящную шкатулку, инкрустированную жемчугами, алмазами и другими драгоценными камнями. Взвесил в руке сумки и кошели, набитые золотыми и серебряными монетами Палестины. Осмотрел целый поднос горшочков и склянок, извлеченных из шкатулки Изабеллы: среди них были благовония и притирания, но некоторые издавали неприятный, ядовитый запах.

– Достаточное доказательство! – Парменио опустился на колени рядом с ним. – Ни у одного рыцаря Храма не может быть такого богатства. Вот из-за чего устроили ту чудовищную резню в Триполи.

Де Пейн кивнул и стал перебирать другие находки: псалтырь в черном кожаном переплете, с пожелтевшими страницами, испещренными непонятными символами и магическими формулами, причудливо изогнутый крест, старинный нож из обсидиана, маленькие резные статуэтки крылатых зверей, похожих на драконов, покрытые затейливой резьбой амулеты. С него было довольно этого.

– Не сомневаюсь, – прошептал Гастанг, – что мои ребята придержали немного золотишка для себя.

– Они его заслужили, – ответил де Пейн. – Везите арестованных в Лондон, господин коронер. Сокровища вручите тому, кто станет новым магистром. Скажите, что это дар, взятый как вергельд. [129]129
  В Средние века – наказание за убийство в виде денежного штрафа, выкуп за пролитую кровь. На Руси это называлось «вира».


[Закрыть]И велите отслужить мессы по жертвам злодеев.

– А ты куда? – спросил его Парменио.

Де Пейн пропустил вопрос мимо ушей, подобрал свой меч.

– Расположитесь где-нибудь в трактире – хотя бы в том, который мы проезжали по пути в долину. Расплатитесь чем-нибудь из этих сокровищ, ни в чём себе не отказывайте, ешьте и пейте в свое удовольствие и ждите: я вас догоню.

– Когда?

– Когда получится. Я останусь здесь и буду сторожить, пока Беррингтоны не умрут.

– Ты добился успеха. – Парменио улыбнулся. – Святейший Папа и Великий магистр будут довольны. Ты истинный воин Христов, да и остротой ума не уступишь ни одному из учёных людей, что служат в папской Тайной канцелярии.

– Неужто мои успехи и впрямь так велики?

Гастанг присвистнул от удивления, Парменио попятился: де Пейн приставил меч к его груди.

– Значит, я ученик, которого учитель похвалил? Так?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты умён, генуэзец! Ты шел той же дорогой, что и я, и ты пришёл к тем же выводам, только намного раньше, гораздо быстрее меня – ведь тебе было известно куда больше, чем мне.

– Я… я…

– Помолчи. – Де Пейн улыбнулся. – Здесь чистая логика, почтенный Парменио. В твоих глазах я был мечом, да только мне надлежало ждать, пока ты этим мечом воспользуешься. У тебя есть приказ Папы разыскивать и уничтожать чернокнижников, но ты выполнял и другие распоряжения, тайные.

Парменио захлопал глазами, потом открыл рот и громко вздохнул, когда де Пейн слегка надавил на меч.

– Именно эти тайные распоряжения привели тебя сперва в Святую землю, а потом сюда. Действительно ли Великий магистр Монбар был так озабочен судьбой короля Стефана?

– Ну конечно же!

– Правда, друг мой? И Папа тоже? А не слишком ли тревожил их Стефан и его высокомерный и буйный наследник? Не сомневаюсь, что они оба желали подвергнуть ведьм и чернокнижников справедливой каре, но заботила ли их судьба короля Стефана и его сына? Если уж на то пошло, Генрих Плантагенет молод и настойчив, он верный сын нашей Святой матери-церкви. Власть предержащим и в Риме, и во всей Европе хочется положить конец этой кровопролитной и бесполезной гражданской войне. Английские епископы желают получать то, что им положено. Наш орден стремится распространить свое влияние на Англию. Папа горячо желает мира в королевстве, которое до сих пор было верно и предано Святому престолу. Короче говоря, Святая церковь – и в Англии, и в Риме – жаждет мира, который оживит торговлю, возобновит регулярную уплату налогов, возродит распространение грамотности. Поэтому поразмысли, друг мой, как размышлял я: кто искренне опечалится, если король Стефан вдруг умрет? Если вечно пьяный и буйный Евстахий замолкнет навеки раньше, чем успеет развязать собственную войну, произвести на свет своего наследника и превратиться в серьезную угрозу? А кому нынче опасен его младший брат Вильям – больной и обессиленный? Поразмысли над этим, друг мой. И года не прошло – а Стефан при смерти, Евстахий уже умер, Вильям серьезно ранен. Ушли в лучший мир и самые верные советники Стефана – Мюрдак, архиепископ Йоркский, и Санлис, граф Нортгемптон. И нет больше раздоров, нет свар, настал долгожданный мир! Открыт совершенно чистый лист. Молодой Генрих Плантагенет может прийти и завладеть всем.

– Ты намекаешь на то, что… – воскликнул Гастанг.

– Именно. Парменио давно открыл истину. Ему, правда, не хватало твёрдых доказательств, надежных свидетельств, да разве в этом суть? Пусть колдуны делают своё черное дело! Пусть они, стремясь утолить свою злобу и жажду мести, сделают то, о чем все прочие молятся тайком! Как там говорится, Парменио? Бог держит злодеев под рукой, дабы использовать их ради промысла Своего? Ну что ж, так и произошло. Беррингтон со своим ковеном расчистил тебе путь, а теперь, когда дело сделано, они все могут погибнуть.

– И ты это можешь доказать? – пролепетал Парменио.

– Доказать, друг мой? Да ты на себя посмотри – других доказательств и не надобно. Ступай, – он поднял меч, – доложи своим хозяевам, что успешно выполнил их поручение. Что ты использовал рыцаря Храма, чтобы изловить чародеев, – но не раньше, чем они совершили именно то, о чем твои хозяева молились. Интересно только, много ли правды знали остальные: Тремеле, Монбар, Генрих Плантагенет? Четверо точно знают правду: ты, я, Гастанг и твой повелитель в Риме.

– Я не знал поначалу…

– Конечно не знал, да велика ли разница: Уокин или Беррингтон? Лишь бы они свершили свои злодейства. Ты, друг мой, путем логических рассуждений со временем пришел к тем же заключениям, что и я, – лишь несколько раньше меня. Ты ведь никогда не доверял Майелю. Быть может, ваши лазутчики в Палестине и других землях выискивали правду о Беррингтоне с Изабеллой? Об Уокине? О том, что в действительности произошло в Иерусалиме? Эти вести передавали они тебе в тёмных углах лондонских харчевен? А потом ты мог передать через них своим далёким хозяевам, что со Стефаном и всей его фамилией покончено. Что к власти придет Генрих Плантагенет, обязанный своим возвышением Святой матери-церкви. Что ты воспользуешься помощью рыцаря, которому, как выяснилось, все же можно доверять, чтобы воздать по заслугам ковену чародеев-убийц. Ты прибыл в Англию и не обнаружил здесь ни малейших следов Уокина, однако злодейские отравления все-таки произошли. Наверное, ты стал прозревать истину после того, как мы погостили в аббатстве святого Эдмунда – дальше требовались лишь время и чистая логика. Ладно! Пусть все идет своим чередом. – Эдмунд вложил меч в ножны. – Тебе пора в путь. Завтра, едва рассветет, хозяева уже будут ждать вестей.

Коронер Гастанг ожидал Эдмунда в «Гробнице Авраама», большом постоялом дворе на старой римской дороге, что тянулась через пустоши до самого Линкольна. Пленников он заковал в цепи и запер в сараях, а своему отряду задал пир и вознаградил воинов частью добычи, захваченной в усадьбе Брюэр. Скрытный генуэзец Парменио на рассвете покинул постоялый двор, отправился своей дорогой, растаял в тумане, словно тать в ночи. Гастанг развлекался, выслушивая жуткие истории об этих краях, хотя при малейшем упоминании Брюэра хозяин тут же умолкал.

Коронер ждал. Он не сомневался, что загадочный рыцарь – человек зоркий и дальновидный, как теперь стало ясно, – несёт в опустевшем доме стражу смерти. Спутники Гастанга на всякий случай по очереди караулили у входа в долину. На шестой день, поздно утром, двое караульных галопом прискакали на постоялый двор – доложить, что усадьба пылает, словно костер на крестьянском празднике. К тому времени, когда долина открылась взору подскакавшего Гастанга, пламя бушевало там уже подобно геенне огненной, взметая к небу огромные языки, рассыпая вокруг тучи искр, окутывая окрестности клубами черно-серого дыма. Немного времени спустя на дороге со стороны усадьбы, на фоне неистовствующего пламени, показалась печальная фигура: то скакал, не слишком торопя коня, Эдмунд де Пейн, в шлеме, в хауберке, закутанный в плащ рыцаря Храма с нашитым красным крестом. Он явно подготовился к дальней дороге: трусившая позади лошадка была нагружена корзинами и вьюками. Поравнявшись с коронером, рыцарь натянул поводья, повернул своего скакуна и взглянул на темно-серые тучи.

– До настоящей весны еще далековато, – проговорил он вполголоса. – А как будет хорошо, когда настанет лето!

– А там-то что? – спросил Гастанг.

– Там все кончено, они умерли. Остальное сгинет в пламени. – Де Пейн сгорбился в седле, глазами улыбаясь Гастангу, протянул руку в кольчужной рукавице, и коронер пожал ее. – Прощай, добрый друг! – Де Пейн крепко сжал руку Гастанга.

– Разве ты не заедешь в Лондон? К своим братьям по ордену?

– Мои братья не там, Гастанг. Я отправлюсь в аббатство святого Эдмунда и поищу своих братьев среди лесных жителей. – Он подмигнул и выпустил руку коронера. – Нигде больше я не смеялся так громко и от души, как там.

– А твои обеты?

– Обеты я исполню. – Де Пейн махнул рукой в сторону горящей усадьбы. – Ты теперь поезжай, дело сделано. А я дождусь конца.

Гастанг в последний раз пожелал ему доброго пути и удачи, развернул коня и махнул рукой своим спутникам. И поскакал, не оборачиваясь, пока не услышал, как его окликают. Де Пейн, подняв обнаженный меч, вскинул на дыбы своего могучего боевого скакуна, так что блеснули стальные подковы на передних копытах. Рыцарь в развевающемся плаще взмахнул мечом.

–  Deus Vult, старый друг! – прокричал он. – Deus Vult!

– Эге, – шепнул Гастанг, смахивая непрошенную слезу. – Так хочет Бог, друг мой, и да пребудет с тобою милость Его!

Эпилог
АББАТСТВО МЕЛРОУЗ, ШОТЛАНДИЯ
ОСЕНЬ 1314 Г

Брат Бенедикт смотрел на благородную госпожу де Пейн: она отложила в сторону манускрипт, повернулась, словно желая погладить рукой пергаментные свитки, которыми был завален весь стол.

– Что же, тем всё и закончилось? – спросил юный монах.

– Наверное, да, – шепотом ответила старуха. – Ты же читал письма, официальные доклады, хронику монахов аббатства святого Эдмунда? Кое-кто утверждает, что её писал сам де Пейн. – Улыбка тронула ее губы. – Рассказы о приключениях, несомненно, нравились благочестивым братьям, а уж тем паче лесным жителям. – Она сморгнула слезу. – Рассказы о рыцаре в белых одеждах, который явился издалека и защищал их от лесных разбойников и от всех, кто пытался их обидеть. О том, как этот же рыцарь вступал в поединки на турнирах, дабы отстоять их права или же заслужить в награду кошели серебра и раздать это серебро, чтобы им жилось чуть лучше.

– Ну, а король Стефан, Тремеле, ассасины, граф Раймунд?

– Это всё правда, – чуть слышно вымолвила старуха.

– Что же, де Пейн так и не вернулся в ряды ордена?

– Вернулся, насколько я знаю. Он сохранил верность своим обетам – паладин, Отвергающий Богатство воин Христов! Он никогда не нарушал клятву помогать слабым и защищать праведных. Он сражался во имя добра. И сохранил веру – а многие ли из нас, пройдя земной путь до конца, могут этим похвастать?

Послесловие автора

Чёрная магия, стремление получить тайную власть неизменно занимали умы людей во всех странах и во все времена. Учёные видели ограниченность своих знаний и старались во что бы то ни стало проникнуть за завесу непознанного, получить новые откровения. А в Средние века чёрная магия сплошь и рядом переплеталась с политической властью. Так, обвинения в колдовстве выдвигались против некоторых королев: Изабеллы Французской [130]130
  Сестра французского короля Карла IV и супруга английского короля Эдуарда II. В 1327 г. при поддержке баронов свергла мужа с престола и инспирировала его убийство. В 1329 г. была заключена в замок Райзинг по приказу Эдуарда III (ее сына).


[Закрыть](1327 г.), Жанны Наваррской [131]131
  Французская принцесса, королева Англии, супруга Генриха IV Ланкастера.


[Закрыть](1416 г.) и, уж конечно, против Анны Болейн. [132]132
  Вторая жена Генриха VIII, мать Елизаветы I. Казнена в 1536 г. по обвинению в заговоре против короля.


[Закрыть]И королям Англии приписывали участие в колдовских обрядах – наиболее известен в этой связи Вильгельм Рыжий, убитый стрелой в Нью-Форесте. Антрополог Маргарет Мюррей полагает, что это было частью древнего ритуала, связанного с человеческим жертвоприношением. Не обошло колдовство и представителей самых знатных аристократических фамилий. В 1326 г. Гуго Деспенсер, главный министр и фаворит короля Эдуарда II, едва не стал жертвой заговора с использованием чёрной магии – заговор был организован, как полагают, настоятелем монастыря в Ковентри. Деспенсер [133]133
  Гуго (Хью) ле Деспенсер был любовником Эдуарда II. Казнен по приказу королевы Изабеллы в 1326 г.


[Закрыть]слезно жаловался на это Папе Римскому, который в ответ не без сарказма посоветовал ему регулярно молиться, вести праведную жизнь и уповать на Господа Бога. Знатнейшие лорды Англии судили Жанну д’Арк и приговорили её к сожжению на костре как ведьму. Откровенно говоря, именно английские аристократы более всех были склонны выставлять своих противников колдунами и чернокнижниками. Даже дядя Генриха VI, Хамфри, герцог Глостерский, подвергся опале из-за обвинений в колдовстве.

Учитывая все это, вряд ли можно удивляться тому, что и тамплиеры, когда настал их «судный день», были также обвинены в чернокнижии и колдовстве – эти обвинения неоднократно предъявлялись ордену на протяжении всей его двухсотлетней истории. Когда в 1307 г. король Франции Филипп IV начал преследование тамплиеров, среди инкриминируемых им преступлений главными были колдовство и чёрная магия.

Но и независимо от всех этих недоказанных обвинений на тамплиеров всегда смотрели с подозрением. В Палестине они у многих вызывали недоверие и настороженность своей постоянной готовностью идти на переговоры и достигать взаимопонимания с мусульманами. Подобная политика, вместе с окружавшей деятельность ордена секретностью и особым талантом его верхушки накапливать богатства, снискала тамплиерам дурную славу; нередко в их адрес звучали обвинения в «создании государства в государстве».

К 1152 г. «братство неимущих рыцарей», первоначально основанное ради помощи паломникам и их защиты на пути в Иерусалим, давно уже стало блестящим военным орденом, рыцари которого пользовались репутацией непревзойденных бойцов. Всем было известно, что тамплиеры в плен не сдаются. Следует отметить, к себе они были столь же беспощадны, как и к противнику. Хронист Вильгельм Тирский передаёт легенду о том, что однажды отряд тамплиеров сдал врагу замок – и все эти рыцари были повешены как изменники.

На Ближнем Востоке в те времена существовали многие другие организации и религиозные секты, и ни одна не вызывала такого страха, как ассасины. Они были такими, какими описаны в этом романе, – надо только признать, что их жертвами чаще всего становились не франки вообще и даже не воины-крестоносцы, а мусульманские правители, которые осмеливались в чем-либо мешать или перечить ассасинам. Вильгельм Тирский в своей «Истории деяний в заморских землях» утверждает, что тамплиеры и ассасины не раз становились смертельными врагами и даже подсылали друг к другу наемных убийц, но если обстоятельства того требовали, они преспокойно вели дела совместно.

Обстоятельства гибели графа Раймунда Триполийского были именно такими, как описано в романе. Подлинные причины этого покушения так никогда и не были выяснены, зато от заинтересованных сторон щедро сыпались намеки и взаимные обвинения. Его смерть действительно вызвала бесчеловечную резню – Вильгельм Тирский свидетельствует, что при этом «все те, кто отличался от латинян, будь то по языку или же по своему платью, немедленно предавались мечу». Хронист полагал, что убили графа ассасины, но подлинными жертвами этого покушения стали мирные жители Триполи.

Осада Аскалона также описана в романе вполне достоверно. Великий магистр Ордена рыцарей Храма действительно возглавил безрезультатную вылазку через временный пролом в стене, закончившуюся гибелью его отряда: Тремеле и его воины были окружены и уничтожены, а их тела, вывешенные на стене, укрепили решимость Балдуина и армии франков взять город. Аскалон капитулировал, но на выдвинутых городом условиях. Гибель Великого магистра повлекла временное расстройство дел ордена. Нелепый порыв Тремеле так и не нашёл объяснения. Вильгельм Тирский предполагает, что это было проявление свойственных тамплиерам высокомерия и жадности. Я же в романе предложил иную трактовку.

Гражданская война в Англии (1135–1154 гг.) была ожесточённой и кровопролитной, а подпитывали её частные интересы крупных аристократов. Среди последних выделялась фигура политического вождя и полководца Жоффруа де Мандевиля. Современные историки пытаются критически оценить чудовищные обвинения, выдвигавшиеся против Мандевиля в хрониках того времени. И всё же ряд источников, например «Англосаксонская хроника», утверждают, что он «не имел страха ни перед Богом, ни перед людьми». Мандевиль вёл боевые действия именно в восточных графствах, занимал монастыри и подвергал их разграблению. Погиб он так, как об этом рассказано в романе, отлученный от Церкви, и много лет его гроб висел на цепях между небом и землёй на подворье тамплиеров в лондонском районе Холборн. В конечном итоге Папа пошел на уступки и позволил похоронить графа с почестями. То, что тамплиеры приютили у себя гроб с телом Мандевиля, было призвано свидетельствовать об их глубокой набожности, а также соответствовало их общей линии: желая укрепиться в Англии, орден проявил себя лояльным по отношению к обеим сторонам, вовлечённым в войну. К 1153 г. Орден рыцарей Храма уже занял прочные позиции в Англии, был достаточно известен, а магистром конгрегации был некий Босо. Располагалась штаб-квартира конгрегации в Холборне, а значительно позднее тамплиеры обменяли это подворье на другое, где и возник «Новый Темпл». [134]134
  В настоящее время на месте бывшего подворья ордена размещены два из четырёх известных лондонских вузов («школ»), занимающихся подготовкой адвокатов высшей квалификации. Там же находятся профессиональные ассоциации адвокатов.


[Закрыть]Длительная гражданская война завершилась неожиданно и как-то сразу. Евстахий, сын Стефана, умер, «задыхаясь», в аббатстве святого Эдмунда после того, как совершил беспощадный набег на окрестные графства. Примерно в то же время скончались и ближайшие советники короля – Санлис Нортгемптонский и Мюрдак Йоркский, и они были не единственными жертвами. Действительно, столь многочисленные приверженцы Стефана умерли так быстро и в такое «подходящее» время, что многие историки, в частности Т. Каллахэн, убеждены, что причиной таких смертей было отравление. С другой стороны, Дэвид Крауч в своем капитальном труде, посвящённом королю Стефану, отрицает эту версию и отстаивает гипотезу о «достаточно тяжелом инфекционном заболевании»; при этом он исходит из количества видных деятелей, умерших на протяжении всего одного года. И всё же, список утрат, понесённых сторонниками короля в 1153–1154 гг., невольно наводит на размышления. Второй сын Стефана Вильям серьезно пострадал в результате несчастного случая в окрестностях Кентербери. А сам Стефан, если верить хронисту Гервасию Кентерберийскому, «заболел кишечным расстройством, каковое сопровождалось внутренним кровотечением». Недолго поболев, он скончался в Дувре 25 октября 1154 г., открыв путь к власти бодрому и здоровому Генриху Плантагенету, представителю Анжуйского дома.

И Стефан, и его соперница Матильда оказывали покровительство Ордену тамплиеров, который на протяжении всей гражданской войны сохранял нейтралитет. Однако, с воцарением на троне Генриха Плантагенета орден стал быстро укреплять свои позиции в Англии. И сам король, и виднейшие придворные делали ему щедрые пожертвования. Тамплиеры, приобретая земли, ещё больше упрочивали своё положение. Они были влиятельной силой вплоть до 1308 г., когда король Эдуард II в конечном итоге присоединился к числу их преследователей. Тем не менее, и по сей день слово «темпл» [135]135
  Т. е. «храм»; отсюда и двойное наименование рыцарей ордена в русском языке: тамплиеры, храмовники.


[Закрыть]сохранилось во множестве английских топонимов.

Борли в Эссексе всегда имел мрачную репутацию. Профессиональный охотник за привидениями Гарри Прайс окрестил его «самым густонаселенным призраками домом в Англии». Причины описанных им паранормальных явлений обсуждались во многих книгах и популярных брошюрах. В качестве одной из возможных причин называли и то, что усадьба, предположительно, некогда принадлежала тамплиерам. Зловещая история была и у поместья Темпл-Брюэр в Линкольншире. У.X. Сент-Джон Хоуп написал об этом поместье серьезную научную статью в английском журнале «Археология» в 1908 г. (т. 61). В ней он ссылается на более раннюю статью преподобного Дж. Оливера, опубликованную в 1837 г.: там утверждалось, что под постройками старинной усадьбы тамплиеров были обнаружены потайные подвалы, а в них «кучи золы вперемешку с человеческими костями». Что стоит за этой находкой, по сей день так и осталось невыясненным.

Пол К. Догерти

апрель 2009

www.paulcdoherty.com