Текст книги "Нейтринная гонка"

Автор книги: Пол Ди Филиппо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

Я отвел дрожащую Стеллу за один из трейлеров в отдалении, где, как я знал, хранились запасы питья. Гонки уже начались, и никто не обращал на нас внимания. Мы со Стеллой впервые со времени нашего знакомства остались наедине, и Космический Пес был где-то далеко.

Я выудил из ящика со льдом две бутылки.

– Любишь грейпфрутовую? Тут только «сквирт».

С бутылками в руках я повернулся к Стелле и едва не умер от потрясения.

Она была по-прежнему в свитере, зато успела снять штаны. Кустик волос между ног был того же платинового цвета, что и на голове.

Стелла потянулась к поясу моих брюк. Выронив бутылки с содовой, я попытался оттолкнуть ее.

– Стелла, нет! Мы не можем… не здесь!

Не обращая на меня внимания, она ухватилась за пояс и расстегнула верхнюю пуговицу брюк, а затем потянула молнию – мне казалось, звук слышен за сотню миль.

Стелла прыгнула на меня, обвила ногами талию, и я больше уже не мог сопротивляться. После месяцев воздержания я был тверже, чем египетская алгебра!

Стелла двигала бедрами, направляя меня в свои влажные глубины, я ухватил ее за груди и едва не свалился от потрясения.

То, что носила Стелла, оказалось вовсе не свитером. Ее торс был покрыт голубой шерстью. И все же под этой шерстью скрывались самые совершенные из грудей, какие мне когда-либо приходилось держать в руках!

Я прислонил Стеллу к трейлеру, и самый потрясающий, жаркий, безумный трах закончился куда быстрее, чем все мои рассказы о нем. Стелла за все время не издала ни звука.

Никто нас не засек. Когда я отдышался, мы оделись и присоединились к толпе зрителей.

Космический Пес вернулся примерно через час, вставил в свою тачку новый цилиндр и, фигурально выражаясь, порвал бейкерсфилдцев в клочья.

Когда солнце уже садилось, он направился туда, где ждали мы со Стеллой. Не дойдя до нас нескольких шагов, он каким-то образом уже все знал. Космический Пес воздел к небу руки и взвыл:

– Разрушение! Осквернение! Импринтинг моего секс-симбиота уничтожен! Теперь умереть должен или Космический Пес, или Облонг!

В ранних сумерках, на пути из Сан-Диего в Энсенаду, я сидел за рулем «Эль-Тигре», стараясь не упустить из виду задние фонари «НЛО», и меня обуревали самые разнообразные чувства. Стыд, страх, гордость, злость – и счастье. Я едва мог разобраться во всем этом. Понятное дело, я предал друга. Но не я же сделал первый шаг. Да его девушка просто набросилась на меня! И еще как набросилась! А что, если она не отвечает за свои поступки? Может, она слабоумная? Я попользовался прекрасной идиоткой? И вообще в каком районе Италии водятся девушки с голубой шерстью и звездными глазами?

Я попытался сосредоточиться на дороге и отбросить не дающие покоя вопросы. Я не знал, куда мы едем, но ехать туда было делом чести.

На Райском плато «Бандиты» собрали импровизированный суд присяжных, дабы решить, что мы должны делать. Я во всем признался, Стелла, как всегда, не проронила ни слова. Вызов, как пострадавшая сторона, бросил Космический Пес:

– Вызываю, cabron [10]10
  козел ( исп.).


[Закрыть],тебя я! На Космического Цыпленка испытание!

Хоакин нахмурился.

– Я ничего не знаю об этом, Пес. Игры в «цыпленка» [11]11
  «Цыпленок» – опасная детская игра, дети ложатся на мостовую, полотно железной дороги перед проходящим транспортом; победителем считается тот, кто встает последним.


[Закрыть]до добра не доводят, кто-то может погибнуть. А нам не нужны тут копы. Случись такое – «Бандитам» конец!

– Беспокоиться не надо. Не здесь ритуал Цыпленка проведен будет. Далеко, только Облонг и Пес, свидетелей никаких.

– Что ж, – рассудил Хоакин и пожал нам обоим руки, – пусть победит сильнейший.

Мне не очень-то улыбалось играть с Космическим Псом в «цыпленка», особенно среди ночи. Но я был его должником, и платить приходилось по его правилам.

На полдороги до Энсенады, посреди чистого поля Пес включил поворот и свернул влево. Я последовал за ним, и фары наших машин осветили именно чистое поле.

То есть оно было чистым пару секунд. А потом прямо в воздухе над нами раскрылся гигантский светящийся шлюз. И из шлюза этого медленно выползло что-то вроде рампы. Машина Пса въехала по рампе куда-то вверх. «Эль-Тигре» не отставал, хотя мне кажется, что машина моя ехала сама по себе, настолько я был ошарашен.

Мы остановились в просторном ангаре, заставленном всякой машинерией, среди которой я разглядел парочку аппаратов, при виде которых командование ВВС уже больше никогда не смогло бы спать спокойно.

Я вылез из машины и подошел с Космическому Псу и Стелле.

– Это же космический корабль! Настоящий НЛО. Вы не из какой не Италии! Вы пришельцы!

– Верно, о companero предательский ты. Признать теперь ты должен ограниченность мирка своего. Но думаю я, «Бандиты» и так понимали уже это.

Я поразмыслил над его словами.

– Пожалуй, что так. Просто мы не хотели признавать этого. Пока ты выигрывал, это не имело значения.

– Понимаю я. И не хотел я раскрывать секрет. Слишком радости от гонок много имел я. Космический Пес в мире родном нежеланный гость теперь. Слишком резкий он, слишком дикий для мира своего. Только гонки с новыми друзьями душу успокаивали мою. Это тайна большая, и разглашать нельзя ее. Но не вернешься ты, так что последствий словам не будет моим.

– Слушай, Пес, я выхожу из игры. Не нравится мне все это!

– Поздно слишком. Наблюдай!

На ближайшей стене зажглось что-то вроде суперсовременного телеэкрана. Вся наша старушка Земля, зелено-голубая, окутанная облаками, была лишь маленьким шариком в углу экрана.

– Куда мы летим?

– К самой жаркой трассе гоночной. К главной вашей.

– К главной – что?

– К главной звезде системы вашей. К Солнцу вашему.

Я прислонился к своей машине.

– Мы будем играть в «цыпленка» с Солнцем?

– Правильно.

– Ты можешь хоть сказать, зачем нам это?

Космический Пес показал на Стеллу – у той был такой вид, будто она страдала от жесточайшего похмелья, усугубленного гриппом.

– Моя экстериоризированная анима, психосоматически инфицировал которую ты. Теперь связана не только со мной одним она, но и с тобой частью своей. С одного из нас смертью встанет на свои места все.

Он еще много чего наболтал мне о рассинхронизированных мюонных парах, точках гормонального контакта, морфическом резонансе, квантовых мозговых структурах и различных инопланетных животных-телепатах, из которых сконструирована Стелла, и о том, что она впала в панику, когда между ней и Псом нарушился контакт. И что она использовала меня в качестве замены.

Я почти не слушал Космического Пса, я взгляда не мог отвести от его глаз. Он снял очки, и под ними оказались не нормальные человеческие глаза, а какие-то блестящие, словно хромированные окуляры, как у робота. Пес склонился над капотом моей машины, и глаза его телескопически выдвинулись из черепа, рассматривая двигатель.

– Переделать нельзя. Новый двигатель вырастить придется.

Он отошел куда-то и вскоре вернулся с чем-то вроде баллончика со спреем и каким-то серебряным яйцом. Попрыскал из баллончика на мотор «Эль-Тигре», и то, над чем я трудился столько часов, просто превратилось в пыль. Затем Пес положил под капот яйцо, сбрызнул его тем же спреем – только повернул какой-то рычажок на баллончике – и закрыл капот.

– Новая установка энергетическая готова будет, как раз когда к Меркурию приблизимся мы. А теперь в рубку идем, кораблем управлять.

Мы втроем на каком-то антигравитационном устройстве добрались до мостика. Дюжина экранов показывала пространство со всех сторон, и голова моя слегка закружилась. Больше всего не понравился мне тот экран, что показывал Солнце. Пылающий шар приближался на глазах и вскоре заполнил весь экран. Потом Пес сбросил увеличение, и Солнце вновь превратилось в далекий сверкающий диск.

Мы с Псом сидели в некоем подобии кресел, которые услужливо изогнулись под нашими ягодицами. Стелла слонялась вокруг и жевала какую-то инопланетную еду. Я, кажется, тоже ел, не помню. Все молчали. Наконец заговорил Пес:

– Сопротивляться Стелле любой гоминидный инсеминатор тщетно будет, Облонг. Это признаю я. Как и неосмотрительность моя, когда оставил я ее. И все же дуэль наша солнечная состояться должна. Сожаления глубоки.

– Мои тоже.

Вскоре Меркурий уже летел на нас, словно камень из-под колеса родстера. Когда наш корабль остановился, Космический Пес сказал, что мы всего лишь в миллионе миль от Солнца.

На экране в ангаре Солнце кипело как безумная тварь. Гигантские протуберанцы выплескивались в вакуум, а затем падали обратно в раскаленный добела хаос поверхности. Облака цветного дыма отплясывали джигу. Зрелище было, как будто заглядываешь в пылающую задницу самого Дьявола.

Я кое-как отвел глаза от экрана, чтобы взглянуть на новый движок моего «Эль-Тигре». Под капотом плавал ни к чему не присоединенный бесформенный серебряный пузырь.

– Нейтрино питается он. Не из контейнера, как на Земле, а теми, что потоком Солнце испускает. Мощность нейтрино пространственно-временную геодезию сворачивать в силах и ускорять машину твою, как нигде на Земле.

– А как ею управлять? У меня на башке проволоки нет, чтобы шлем подключить.

– Нейтринный двигатель к обычному управлению подключен. Педали, руль, коробка передач.

– Так мы что, оба будем лететь к Солнцу, пока кто-то из нас не сгорит?

– Не так все. Не только с жарой дело иметь будем мы. Защитные поля машин наших миллиард градусов Кельвина выдерживают. Миллион градусов всего на Солнце.

– Так в чем же опасность?

– Гравитация. Недостаточно двигатели мощны, чтобы с гравитацией Солнца справиться. Ближе чуть, и пойман ты в ловушку гравитационную. Умрешь, когда запас кислорода кончится. Не больно это, и вид прекрасный наблюдать будешь ты.

– Значит, выживший получает Стеллу?

– Верно. Но к тому же победитель трусом номер один становится, дерьмом полным, и всю жизнь оставшуюся в стыде будет жить.

Я минуту раздумывал. Инопланетная логика казалась мне какой-то вывернутой наизнанку. Оказался «цыпленком» – получи девушку. И все же Пес прав – честь есть честь, и я ни за что бы не хотел лишиться своей.

– Если повезет, оба мы погибнем! – воскликнул он. – Ну что, прошвырнемся?

Стелла осталась на мостике. Я сел за баранку «Эль-Тигре», где прямо перед носом зажегся маленький экранчик. Я увидел Космического Пса, сидящего в кабине «НЛО».

– Включить щиты, – проговорил Пес, и мгновенно два наших экипажа окружили прозрачные пузыри силового поля. – Настоящие фотоны не проникнут сквозь щит. То, что видишь ты, лишь реконструкция реальности на поверхности поля. Сложная симуляция, виртуальная вся, но от реальной неотличимая.

Открылся люк, из ангара улетучился воздух, и машина, которую мы называли «НЛО», выскользнула в пространство. Я надавил на акселератор, и «Эль-Тигре» послушно подчинился.

Оказавшись за пределами летающей тарелки, мы направили носы наших машин на бурлящую поверхность Солнца. Передо мной замаячила виртуальная елочная гирлянда.

Я не стал ждать зеленого, притопил газ, едва засияли желтые огни, и вырвался вперед. Что бы там ни было, эту гонку я собирался выиграть. Или, наоборот, проиграть – зависит от того, с какой стороны посмотреть на происходящее.

Страх, покорность, смятение куда-то ушли, лишь только передо мной раскинулось незабываемое зрелище пылающего Солнца, и я осознал, какой уникальный шанс получил.

Никто на Земле никогда не участвовал в такой гонке – нейтринной гонке. За рулем самой крутой из существующих тачек я собирался рвануть по шоссе самого Господа Бога к славной гибели. Я стану гоночной легендой!

Если, конечно, Космический Пес будет достаточно честен, чтобы рассказать обо всем «Бобовым бандитам».

– Не забудь рассказать Хоакину и остальным о том, как я победил! – вскричал я.

– Фактически невозможно! Космический Пес исчезнет здесь. Ты Цыпленком будешь!

Взглянув в окно, я заметил, что Пес уже почти догнал меня.

– Никогда! – взревел я и до пола утопил педаль газа.

Спидометр моего «Эль-Тигре» был откалиброван по-новому – в десятых скорости света, – и стрелка уже подбиралась к первой отметке. Гонка обещала быть чертовски быстрой.

– Входим в верхние слои фотосферы! Поворачивай назад, трус!

Хоть в кабине у меня и было прохладно, я был мокрый как мышь. Невероятного размера солнечные щупальца извивались вокруг, как в замедленном фильме ужасов, – огненные дуги, любая из которых могла бы поглотить целиком всю Землю.

Я включил третью передачу.

– Тенью я следую за тобой! Машины равны, ни одна не обгонит другую!

– Тогда до встречи в аду, Космический Пес!

В это мгновение какая-то сила отвернула меня на девяносто градусов от курса. Я крутил руль, ругался на чем свет стоит – все бесполезно.

– Ха-ха! Космический Пес побеждает! Я найду гибель! Запомни, Облонг! Тело гуманоидное сильнее Солнца обжечь может!

С этими загадочными словами он нырнул прямо в наше светило.

«Эль-Тигре» вышел из фотосферы под правильным углом, а дальше системы головного корабля сами привели меня в нужное место.

Стелла выдернула меня из смертельной гонки.

Меня, не Космического Пса!

Как только ангар вновь наполнился воздухом, она пришла. Я выбрался из «Эль-Тигре», молчаливый и изможденный. Но когда увидел, что она вновь такая же, как и раньше, я больше не мог грустить.

Стелла пришла в мои объятия, и мы любили друг друга прямо там, в ангаре, и ее роскошная задница устроилась прямо на языках пламени, нарисованных на капоте.

Космический корабль вместе с «Эль-Тигре» – единственной вещью, которую мне жаль было потерять – мы утопили в Тихом океане, в миле от берега. Собственно, это получилось случайно – Стелла не слишком хорошо умела управляться с летающей тарелкой. Заплыв до берега едва не убил нас, и нам повезло, что мы сумели выбраться.

В Сан-Диего все было как всегда: работа, «Бобовые бандиты» и ледяная Эрмина. Только вот я не мог уже душой вернуться к старому. К гонкам я остыл, а работа механиком стала казаться мне бессмысленной. А еще, пусть Хоакин и остальные и не сказали мне дурного слова, я знал: они уверены, что я убил Космического Пса, чтобы заполучить его девушку.

Да, собственно, в каком-то смысле так оно и было.

Мы со Стеллой перебрались в Сан-Франциско и открыли кофейню. Назвали ее «Гараж» и украсили поддельными постерами и фальшивыми сувенирами, на которые порядочный гонщик и не взглянул бы. Зато к Стелле посетителей тянуло почище, чем адвокатов к стодолларовым банкнотам, и дела у нас шли хорошо.

Я не корю себя за то, что выжил. Я готов был мчаться до смертельного финиша, и лишь вмешательство Стеллы спасло меня. Что меня всегда немного беспокоило, так это судьба «НЛО» Космического Пса.

Поразмыслив, я пришел к выводу, что энергетическая установка его тачки по-прежнему поглощает нейтрино, и «НЛО» вместе с трупом Пса все кружит и кружит вокруг Солнца, а может, и купается в его глубинах, и одному Богу известно, какое влияние все это оказывает на наше светило.

Когда в шестидесятых астрономы заговорили о том, что Солнце испускает меньше нейтрино, чем, по их расчетам, должно бы, я сразу понял, что прав.

Но что я могу поделать? Прошло уже полсотни лет, а Земля все кружит по своей орбите, верно? Ну, климат теплеет, так ведь это уже давно объяснили загрязнением окружающей среды, озоновыми дырами и все такое прочее. Я просто хотел рассказать правду, чтобы она не ушла в могилу вместе со мной. На Стеллу тут рассчитывать нечего. Ах да, она, конечно же, за десятилетия не постарела ни на йоту и наверняка останется такой же еще пару сотен лет. (Посмотрели бы вы, какие взгляды на нас бросают, когда Стелла катит меня по улице в инвалидной коляске. Надеюсь, когда я сыграю в ящик, она найдет себе нормального молодого парня.)

За все пятьдесят лет она так и не сказала ни слова. Мне кажется, свойства ее разума таковы, что речь ей просто не нужна. Так что на Стеллу надежды мало.

В голове моей частенько звучат слова Космического Пса:

– Истинно, сотрапего,настоящий гонщик всегда один есть!

«Neutrino Drag». Перевод А. Криволапова

ЧТО В ТРУБУ УХОДИТ? ДЫМ!

Не часто писателю удается найти фэнтезийный ход, который не был уже использован до него. Вампиры, оборотни, единороги, злые мачехи, волшебные кольца, проклятые талисманы, зачарованные замки – инвентарь современных фэнтезийных романов составлен из бессмертных тропов, которые были уже стары, когда братья Гримм и Андерсен взялись каталогизировать их. Кажется, в этом рассказе мне удалось придумать что-то новенькое.

Все мы знакомы с темой трех желаний, которые возможны, если нам их предоставит некое могущественное волшебное существо. А что, если эта власть поделена и три желания могут исполниться, лишь только если два человека согласятся пожелать одно и то же? Потенциал юмористических конфликтов при подобных условиях просто неисчерпаем. И, кажется, никто еще не додумался до такого.

Поначалу я хотел придумать для такого рода ситуации некое магическое объяснение, но потом решил обойтись чем-то наукообразным и, боюсь, нагнал лишнего туману. Так что поверьте на слово: перед вами самая настоящая сказка.

Доктор Бобирна Колумник была девушка очень красивая, с отвратительными манерами и таким же отвратительным произношением, да к тому же ужасная доставала и надоеда. И речь тут идет вовсе не о чьем-то личном мнении – все эти четыре характеристики ее личности подтверждены независимыми научными наблюдениями.

Итак, что касается красоты: все без исключения представители мужской части сотрудников «Мезомасштабных технологий» концентрировались вокруг нее подобно дендритам вокруг синапса, стремились выполнять ее поручения, на блюдечке подносили ей результаты своих последних изысканий, словно результаты эти были роскошными букетами.

Теперь о манерах. Доктор Бобирна Колумник, эта придирчивая командирша, никогда ни о чем не просила вежливо, никогда не проронила доброго слова. Она кричала, требовала и раздавала приказания почище мегер – ведущих телешоу.

Если говорить о произношении, стоит упомянуть, что, рожденная и выросшая в Бакснорте, штат Теннесси, доктор Бобирна Колумник обращалась с английским языком весьма своеобразно. Например, требуя точности в измерениях, она никогда не говорила «пять девятых», заменяя их некой инопланетной мерой – «пья-ит вят».

Что до надоедливости – это, как выяснилось, понятие субъективное. Поклонники доктора в «Мезомасштабных технологиях» в большинстве своем не согласились бы с нами. Почти все – даже финансовые учредители-распорядители – полагали доктора Бобирну Колумник компетентным, способным руководителем, добивающимся результатов (и финансовой выгоды) с минимальными затратами.

Почти все – но не Джош Стикли. Неожиданные, хоть и неизбежные вторжения доктора Бобирны Колумник – лицемерно называемые «рабочими визитами» – раздражали и нервировали его. Всякий раз, когда эта женщина заходила в его лабораторию, эксперименты Джоша сопровождались неожиданными и совершенно необъяснимыми результатами и случайными явлениями, отследить происхождение которых оказывалось совсем не просто – на это требовался не один день. Дело зашло так далеко, что приборы начинали выдавать невесть что, едва только в коридоре раздавался перестук каблуков доктора.

Понимая, что открытая борьба с безжалостной судьбой обречена на провал, Джош предпринял попытки исподволь расшатать пьедестал доктора. У фонтанчика с питьевой водой он поначалу попытался окрестить ее Боброколом, но потом, не встретив поддержки товарищей, придумал кличку Умница Бобриха. Кличка прилипла сразу, однако эффект дала прямо противоположный тому, на который рассчитывал Джош, – в глазах сотрудников доктор Колумник лишь стала более человечной и, как ни странно, сексуальной.

Расстроенный Джош признал временное поражение, прекратил свою кампанию против прекрасной, невоспитанной доставалы с кашей во рту и всецело сосредоточился на своих научных изысканиях. В надежде на грядущую славу.

По правде сказать, любое открытие, подлежащее патентованию, автоматически становилось собственностью «Мезомасштабных технологий» и даже не принесло бы Джошу финансовой прибыли (кроме разве что премии от начальства), но вот если ему удастся воплотить одну задумку…

Что ж, Нобелевская премия будет достаточной компенсацией за годы, проведенные под пятой Умницы Бобрихи.

Вечером во вторник Джош возился с лабораторными мышами. Тест, придуманный им для хвостатых подопечных, был гениально прост, хотя посторонний вряд ли смог бы с ходу понять его цель. Сложный лабиринт, изменяемый после каждого прохождения. А в центре награда – пища. Джош помещал в лабиринт одну или двух мышей и следил за их успехами. Как только первая мышь выполняла задачу, Джош убирал ее, стерилизовал лабиринт, чтобы уничтожить запах, а затем выпускал вторую мышь, до этого изолированную в другой комнате, и включал секундомер. Потом перестраивал лабиринт, стерилизовал его и повторял все сначала.

Учитывая массу сопутствующих факторов – время суток, состояние мышей, сложность лабиринта и все такое прочее, – Джош пытался добиться одного. Он ждал, когда вторая мышь пройдет лабиринт быстрее первой, ведомая неким сверхъестественным знанием.

Обработав данные статистически, Джош был разочарован. Как он ни старался, вторая мышь ни разу не побила время первой.

Сегодня Джош проводил эксперимент уже в двадцать седьмой раз и совсем выбился из сил, пытаясь добиться желаемого.

Наконец он не выдержал:

– Давай, сырная башка! Посылай и принимай! Посылай и принимай!

– Посылать и принимать, доктор Стикли?

Джош едва не раздавил в кулаке мышь № 1. Совладав с собой, аккуратно посадил мышь в клетку и обернулся.

Кроссовки! Бобриха обзавелась парой розовых кроссовок «Найк», чтобы иметь возможность застать подчиненного врасплох!

Проследив его взгляд, доктор Бобирна Колумник проартикулировала что-то, и Джошу пришлось изо всех сил сосредоточиться, чтобы разобрать:

– Я переоделась, чтобы идти домой, доктор Стикли. Уже семь часов. Я ценю ваше рвение, однако полагаю, вам стоило бы отдохнуть. Вы выглядите разбитым.

От усталости Джош потерял бдительность.

– Видите ли, я пока не получил требуемых результатов. Надеюсь, совсем скоро…

Умница Бобриха драматическим жестом подчеркнула свое потрясение.

– Доктор Стикли, вам не кажется, что пришло время прекратить эксперимент? После стольких попыток, боюсь, вы вряд ли преуспеете. Вы начали исследования до того, как я пришла на должность, ибо от меня вы никогда не получили бы разрешения на них. А я на должности уже шестнадцать месяцев и не вижу от вас никакого результата.

Джоша охватила паника.

– Но… правда… я же почти не требую средств. Лишь немного времени ребят, которые составляют формулы мезоифритов, да час-другой на конвейере, чтобы получить сами мифриты. Да мне и надо-то всего ничего – мне и мышам! Зато теория… теория великолепная. Сознание – как квантовый феномен, опосредованный микротубулами Пенроуза! Как только мои мифриты будут введены и подключатся к нейронной сети, они должны вызвать субатомный резонанс синаптической активности, и возникнут субпланковские информационные волны, которые смогут воспринимать мифриты, подключенные к другой нервной сети, независимо от расстояния.

– Должны, да что-то не вызывают. Ваша методология порочна! Вы что, надеетесь, что мыши будут общаться с ВАМИ?

– Вы не поняли! Мне нужно просто изменять амплитуду резонанса…

– Доктор Стикли, прошу вас, не унижайте нас обоих мольбами. Боюсь, я приняла решение. На следующей неделе собирается Совет, и вам дадут возможность высказаться. Однако отсутствие каких-либо результатов, безусловно, ставит на вашем проекте крест. Впрочем, волноваться не о чем, мы найдем достойную сферу применения вашим талантам. Тут как раз планируется один дорогостоящий эксперимент…

– Нет!..

– Да. Доктор Оукшот как раз работает над замечательными самообновляющимися непенящимися мифритами для чистки кафеля.

Бросив это последнее оскорбление, доктор Колумник со скрипом развернулась на блестящем полу и триумфально удалилась.

Возможно, дома некоторых неженатых ученых и являют собой чудеса дизайна и современных технологий, но к жилищу Джоша эти слова не имеют никакого отношения. Коробки из-под пиццы вперемешку с грязными рубашками, груды видеокассет и журналов, образующие некие готические строения, кипа нераспечатанной почты на письменном столе.

Джош осушил пятую бутылку пива и швырнул пустую тару на ковер. Распростершись на видавшем виды диване, он с тоской вперился в циферблат часов. Уже десять вечера, а он все еще недостаточно пьян, чтобы наконец вырубиться. Господи, ну почему он не переносит крепких напитков, ведь в противном случае проблема давно уже была бы решена!

Джош понуро направился к холодильнику, и тут зазвенел дверной звонок. На нетвердых ногах Джош проковылял к двери и открыл ее.

За дверью стояли четыре совершенно одинаковые женщины. Джош тряхнул головой, потер глаза… нет-нет, конечно, не четыре, а две совершенно одинаковые женщины, и Джош прекрасно знал их.

Эвадна и Сибонея Пилчард жили ровнехонько через дорогу от Джоша. Двадцатичетырехлетние близняшки обладали ярко-рыжими шевелюрами, округлыми фигурами и зелеными глазами, напоминавшими ломтики киви. Когда Джош только въехал сюда, им было по двенадцать, и они без устали гоняли туда-сюда на велосипедах. Впоследствии девочки сдружились со странноватым холостяком-соседом, не прочь были дружески подшутить над ним или поплакать ему в жилетку, как, к примеру, в день, когда родители их погибли при внезапном взрыве нефтепровода как раз в тот момент, когда они фотографировали дикую африканскую природу во время специально организованного сафари.

Джош никогда не мог отличить Эвадну от Сибонеи, ни когда они были девочками, ни когда стали женщинами. Одевались они совершенно одинаково, а какие-либо индивидуальные метки вроде шрамов у них отсутствовали напрочь. Изотропная природа их личностей еще больше запутывала картину. В конце концов Джош отчаялся понять, кто из них кто. Ко всему прочему, в отличие от некоторых близнецов, старающихся всячески подчеркивать свою индивидуальность, сестры Пилчард, похоже, даже получали удовольствие от недоразумений, частенько вызываемых этими ксерокопиями друг друга.

– О Джош! – воскликнула одна из сестер. – Ты должен спрятать нас.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – запричитала вторая, – речь идет о жизни и смерти.

– Конечно, – пробормотал Джош. – Входите.

Близняшки вбежали в квартиру и поспешили опустить все шторы на окнах, выходящих на улицу.

– Эти ужасные Поуки.

– Эд и Сид.

– Не стоило нам открывать после девяти вечера.

– Это были они.

– Они сказали, что пришли пригласить нас выпить.

– Скажи мы «нет», они бы не отстали.

– И нам пришлось бежать.

Джош попытался понять, о чем идет речь.

– Я знаю этих парней?

– Мы уже говорили о них.

– Мы встретились на вечеринке для двойняшек.

– Мы по глупости сказали им, как нас зовут.

– «У нас такие же инициалы», – сказали они.

– Э.С.П.

– Как будто это что-то значит!

– Ужасные, ужасные братья.

– Похожи на авокадо!

– Плешивые, и с ног до головы в полиэстере.

– Торгуют подержанными машинами!

– А теперь они не хотят оставить нас в покое!

Джош от души сочувствовал соседкам. То, как вели себя их ухажеры, бросало тень на весь мужской пол. Он сбросил с дивана все, что там валялось, и пригласил сестер присесть.

– Сядьте и отдышитесь. Пива хотите?

– А какое есть?

Джош наклонился, едва не упав при этом, и поднял с пола пустую бутылку.

– Вот это.

– «Нарагансет»?

– Мы такого не пробовали. Оно очень плохое?

– Отличное. Весьма мягкое. – Джош отправился на кухню и вернулся с тремя бутылками. – Привет, сестрички, хлебнем «гансета»!

Двойняшки отпили по глотку, удовлетворенно хмыкнули и, наконец, внимательно посмотрели на хозяина.

– Джош, что случилось?

– Мы же знаем, что ты не пьешь каждый вечер.

– Мы бы заметили пустые бутылки в мусоре.

– Ах, это все моя чертова работа.

И Джош поделился с ними своими невзгодами. Сестры слушали сочувственно, однако не могли предложить ничего, что помогло бы справиться с Бобрихой.

– Эх, если бы только у меня были результаты! Она бы оставила меня в покое!

Сестры заговорили хором, каким-то одинаковым сдвоенным голосом:

– Начальник плохой, дадим ему бой!

После этого последовал странный ритуал. Обе женщины скрестили пальцы и принялись скандировать:

 
Что в трубу уходит? Дым.
Все, что пожелаем,
По силам нам двоим!
 

В затуманенном алкоголем мозгу Джоша словно включили свет.

– Одинаковые мозги! – пробормотал он. – Они уже резонируют…

Справа и слева в ребра ему ткнулись маленькие кулачки.

– Ты о чем?

– Выражайся яснее!

Джош почувствовал мимолетный укол совести но мере того, как в голове его обретал форму поистине маккиавеллиевский план. Привалившись к одной из сестер, что вызвало хихиканье обеих, он нашарил пульт и включил телевизор, чтобы отвлечь своих гостий.

– Давайте-ка посмотрим, что там у нас в новостях.

* * *

Команда, занимающаяся разработкой и внедрением мифритных цепей, была в курсе намерений Джоша. Более того, его запрос они восприняли как вызов своему мастерству. Однако на сей раз его требования были слишком уж туманными.

– Тут, сдается мне, речь идет вовсе не о мышином мозге, – проговорил Джо Грильо, почесывая лысину. – Если бы я не знал, чем ты занимаешься, решил бы, что ты собрался экспериментировать с человеческой черепушкой.

– Слушай, – настаивал Джош, – вы здесь, ребята, не вопросы задавайте, а делайте, что вас просят.

– Так-то оно так, но зачем такая дозировка? Что-то тут не то. Она же рассчитана на массу тела фунтов в сто двадцать, не меньше.

Джош обхватил голову руками.

– Господи, боже ты мой, да что ж мне надо сделать, чтобы заставить вас выполнять свою работу?

– Ладно, ладно, не кипятись. Нынче пятница, и в три часа Бобриха потребует с нас отчет за неделю. Когда увидит, что ты запросил, она же просто на дерьмо изойдет. Жди тогда в гости мисс Скарлет О’Хару.

– Да-да, но не раньше понедельника. А к понедельнику я уже буду знаменит. А вы заработаете кучу денег, рассказывая обо мне газетчикам.

– Ага, а моя жена к понедельнику станет вылитой Умой Турман. Я дам тебе твои мифриты, Стикли, но вся ответственность на тебе. Я умываю руки.

– Вот это дело! Я твой должник, Грильо.

Доктор Бобирна Колумник ознакомится с отчетом не раньше понедельника. А значит, у Джоша впереди все выходные, чтобы получить неопровержимые доказательства своей правоты. Сибонея и Эвадна уже согласились прийти к нему сегодня на ужин. Джош уже приготовил кое-какие запрещенные препараты, чтобы на время лишить сестер сознания. Это оказалось несложно – достаточно было обратиться к одному из длинноволосых парней в упаковочном цехе. По этому поводу Джош чувствовал некий душевный дискомфорт, но наука – превыше всего. Как только близняшки очнутся, Джош объяснит, какая великая им оказана честь, и немедленно приступит к экспериментам, подтверждающим обретенные сестрами телепатические способности.