Текст книги "Борьба со смертью"

Автор книги: Поль Крюи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

А теперь вот Паркер носился со своим планом отыскать среди всех грызунов тот вид, который является носителем лихорадки, ее источником.

Пока Спенсер возился с устройством лаборатории в бывшей школе, – Паркер, ловец насекомых, отправился на холмы. С ним пошли великан Генри Коуэн, – ничего не боявшийся и похожий гораздо больше на горного медведя, чем человека, – и его помощник Сольсбери, начинающий богослов, который вообще не верил в смерть. Они втроем забрались в опаснейшее Бледжетское ущелье.

Медленно пробирались они сквозь хворост и кустарник, помахивая белыми фланелевыми флажками. Медленно двигались все вперед и вперед, задевая за кусты своими флажками. На ветках кустарников вокруг ждали клещи. Мартовское солнце прервало их зимнюю спячку, они были голодны. Они держались за ветки своими средними ножками, а передними и задними очень смешно размахивали в воздухе, готовясь зацепиться за каждый движущийся предмет. Паркер, Коуэн и Сольсбери усеивали свои белые флажки этими восьминогими чудовищами.

От времени до времени они раздевались (даже Сольсбери, который не верил в смерть) и внимательно осматривали голые тела друг у друга, Каждый вечер приносили они Спенсеру сотни жаждущих крови клещей, уложенных в коробочки из-под пилюль. Каждую ночь, ложась спать, они снова осматривали друг друга.

Спенсер сидит среди коробочек, наполненных кишащей, копошащейся грозной добычей Паркера и его помощников. Все ли эти клещи смертоносны или только некоторые?

Внезапно они сделали открытие, которое разбило обследовательский план Паркера вдребезги или по крайней мере на целые годы отодвинуло его на задний план. По горячим следам они бросились в самую фантастическую погоню за микробами. В сущности, первопричиной всего была врожденная лень Спенсера, которую вам предоставляется называть, если угодно, интуицией экспериментатора. Видите ли, работа. Спенсера. заключалась в испытании на пятнистую лихорадку всех клещей, -которых собирали на флажки в Бледжетском ущелье его товарищи. Это было чертовски скучно!

И сколько работы! Обрить огромное количество морских свинок, осторожно вытряхнуть клещей из каждой отдельной коробочки, разбить их на кучи и каждую кучу посадить отдельной морской свинке на выбритый живот. Чтобы клещи держались, их прикрывали кусочком проволочной сетки, которую приклеивали широкой лентой пластыря.

А потом нужно было ждать дни, недели, наблюдая появление признаков лихорадки у морских свинок...

Почему бы не растереть содержимое каждой коробочки из-под пилюль в кашицу и просто не впрыснуть ату кашицу шприцем в морскую свинку? Это займет вдвое меньше времени, – уверял Спенсер (не упоминая о том, что и работа сократится во столько же раз). И он уже поставил небольшой опыт, из которого видно, что впрыскивание, может быть, даже вернее.

Кроме. мечтательной лени, в этом длинном уроженце штата Виргиния по прозвищу Спенни, – был еще и дух противоречия, стремление идти не по набитому пути; он был настоящим пионером. Вот и теперь он пробовал впрыскивать этих растертых клещей в морских свинок, хотя совсем не таким путем люди и животные заболевали пятнистой лихорадкой в естественных условиях. Спенсер занялся скучнейшей работой, Паркер принес ему 101 коробочку с клещами, при чем каждая из этих тщательно надписанных коробочек содержала клещей, собранных на определенном участке Бледжетского ущелья. И вот Спенсер приготовил 101 кашицу из клещей и впрыснул эти кашицы сто одной морской свинке.

Его постигла... великолепная неудача! Ни одна из этих морских свинок даже и ухом не повела. Понимаете, им под кожу вводили огромные количества клещей, собранных в тех самых местах, куда. из года в год заходило всего несколько человек; возвратившись, эти люди уже через несколько дней начинали дрожать в ознобе первое предвестие пятнистой смерти.

Происходило и еще нечто очень странное, о чем раньше никто не слыхал: Когда они попытались убивать этих свинок вирусом пятнистой лихорадки, – культуру вируса они все время проводили через морских свинок, – свинки эти оказались иммунными! Что бы это значило? Почему клещи из Бледжетского ущелья предохраняли морских свинок от заражения, вместо того, чтобы их заражать? Здесь было неустранимое противоречие, и Спенсер готов был признать научную ошибочность всего сделанного и начать всю работу сызнова на каких-то совсем иных основаниях. Но Паркер... Этот энтомолог был систематичнейшим человеком. Он был аккуратен, бережлив и поэтому хранил в леднике небольшую долю каждой из этих ста одной партии клещей. Оп знал, что эксперимент оказался неудачным, и поэтому для хранения этих клещей не было никаких оснований. кроме разве одного– Паркер вообще не любил ничего выбрасывать.

IV

Знаменитая дикая коза Генри Коуэна превратила эксперимент Спенсера из скандального провала в замечательное и фантастическое открытие. Генри Коуэн и Эльмер Гринер собирали клещей в Бледжетском ущелье, и так и осталось неустановленным, просил ли Паркер Коуэна застрелить для него дикую козу или Коуэн сделал это для собственного удовольствия. Во всяком случае, однажды в лабораторию явился Генри с этой замечательной козой, подвешенной к его могучим плечам. Паркер воевал со всеми клещами, независимо от их происхождения...

Вот Генри Коуэн и Эльмер Гример заняты не слишком научной работой: вынимают древесных клещей шерсти дохлой дикой козы. Это были такие же клещи, как те, что они собирали на флажки с кустов, но вот в чем заключалась разница: клещи, снятые с козы, были хорошо упитаны кровью, а клещи с кустов были плохими, сухими, бескровными.

Казалось глупым испытывать этих снятых с козы клещей: никогда ни одна коза не болела пятнистой лихорадкой. Не было никаких указаний на то, что у козы в крови, в скрытом состоянии, находится возбудитель болезни, что коза является носителем болезни. Но Паркер считал нужным испытывать каждого клеща, с каждого куста, птицы или животного.

Вот уже Спенсер нагнулся над ступкой, растирая в аппетитную кашицу клещей, вынутых Генри и Эльмером из шерсти козы. Нет оснований для особой осторожности. Вот он уже впрыскивает морским свинкам кашицу из этих снятых с козы клещей...

Через три дня температура у всех этих свинок 105 градусов Фаренгейта (40.5 по Цельсию), потом подымается до 106 градусов (41.1 по Цельсию), и они издыхают. все до одной.

Интернет подсказывает, что нормальная температура тела морской свинки – 37,5-39,5 градусов С – Прим.мое

Это выводит Спенсера из его ленивой мечтательности. Теперь в лаборатории, в школьном домике, жужжат и роятся планы замечательных, неслыханных опытов. Впрыскивание морском свинкам плоских, бескровных, снятых с куста клещей нисколько ей не вредит. Упитанные кровью, снятые с козы клещи смертоносны. И те, и другие доставлены из одного и того же места– опасного Бледжетского ущелья. Чем объясняется разница в их воздействии?

Может быть, возбудитель болезни спит в клещах, пока они сами лежат в зимней спячке суровой монтанской зимы? А первый же жадный глоток крови весной будит этот вирус и превращает его из чего-то безвредного (и даже предохраняющего) в нечто свирепое, смертельное? Только потому, что они были искателями, наивными невеждами, могли они построить такую нелепую теорию.

Но вот одна из коробочек с теми, собранными Паркером на кустах, клещами, которых Спенсер счел безвредными и хотел выбросить, а Паркер спрятал в ледник только из свойственной ему бережливости.

Спенсер взял одну из этих тщательно надписанных коробочек. Он вместе с Геттингером вытряхнул оттуда целую кучу этих «безвредных» насекомых, пересадил их на выбритый живот морской свинки, прикрыл проволочной сеткой и приклеил сетку широкой лентой пластыря.

Перетянутая пластырем поперек живота морская свинка стала смешно похожа на гимнастическую гирю. В течение трех дней клещи прятались под густой проволочной сеткой, сосали теплую кровь морской свинки и достигли размеров кофейных зерен.

 Тогда Спенсер и Билль Геттингер размотали эту морскую свинку, превращенную ими в плантацию клещей. Спенни и Билль работали без перчаток. К чему перчатки? Ведь эти клещи совершенно безвредны. Они дружно вынимали клещей из бессмысленно вопившей свинки. Голыми руками побросали этих налитых – кровью клещей в ступку и растерли их, смешав с небольшим количеством физиологического раствора. Вот уже Билль крепко держит других морских свинок, не давая им вертеться, Спенсер быстро впрыскивает им эту кашицу из клещей.

Они оба посмеиваются над жалобными криками морских свинок...

Но через три дня гладкая шерсть животных взъерошилась. У них поднялась температура, и они худели так стремительно, что буквально таяли на глазах. Через несколько дней все они передохли.

Смерть наступила неслыханно быстро.

Из нелепой идеи возник новый, неизвестный раньше научный факт... После того, как клещ напивается в первый раз крови здоровой морской свинки, он из безвредного насекомого превращается в нечто не слишком симпатичное. Но что из этого следует?

V

Первые мартовские ориентировочные опыты стали уже воспоминаниями. Был жаркий июль, и наши ветераны сидели в своем школьном домике, защищенном горами от малейшего ветерка, Но все они чувствовали себя отлично. Стремительно, как пожаре, они снова и снова подтверждали факт превращения безвредных клещей в смертоносных после первого же глотка крови.

В этом факте не заключалось ничего существенного для победы над пятнистой лихорадкой. Но это их не беспокоило. Наслаждением было для них следить, как сделанное наблюдение повторялось снова и снова, с точностью механизма, как оно оказывалось правильным.

Билль Геттингер волновался не меньше других. Он был всего лишь лаборантом. Каждую копейку, которая оставалась у него из денет, посылаемых им матери, он откладывал на. осуществление своей мечты, на изучение медицины. Он был помешан желании стать самостоятельным исследователем, как Паркер, Спенсер. Какое счастье для Билля, засучив рукава, возиться с клещами и морскими свинками! Всем своим существом он чувствовал, что помотает великим людям (великим для Билля Геттингера) вписывать новые страницы в историю медицины. Такое счастье редко выпадает на долю будущих студентов. Билль это знал и старался изо всех сил быть достойным этого счастья.

В один из жарких дней, какие бывают только в Монтане, Билль почувствовал озноб. Он работал несколько медленнее обычного, в руках была какая-то слабость, ноги отяжелели, Спенсер обратил на это внимание. Он всегда говорил: «Билль неутомим, он замечательный помощник».

Биллю не хотелось рассказывать Спенсеру об ознобе. Несколько дней назад он вместе со Спенсером вынимал насосавшихся кровью клещей из морской свинки. Немного погодя, Спенсер увидел, как Билль сдирает у себя на шее маленький прыщик.

– Осторожней, Билль. Помни, что мы держали в руках, – предостерег его Спенсер.

Но ведь клещи опасны только тогда, когда они впитаются в тело...

Билль посмотрел на свои руки.

Да, конечно, вы правы, доктор. Но я вымыл руки, – сказал он. Билль был крепыш, миниатюрное издание Коуэна.

Но сегодня, несмотря на жару, Билль дрожал стучал зубами. Он был как-то разбит и утомлен, и мысли у него путались.

– У тебя кости не болят, Билль? – спросил его Спенсер вскользь. Билль рассмеялся и сказу, что завтра будет совершенно здоров. Спенсер плохо спал эту ночь.

На следующее утро Билль притащился в лабораторию. Лицо у него побагровело, яркое июльское солнце резало ему глаза. В лаборатории все притихло.

Они все окружили его, велели ему замолчать и мерили ему температуру, он пытался смеяться.

– Покажи-ка мне твои запястья, Билль,– сказал ему Спенсер. А потом они сразу отвезли его в маленькую Гамильтонскую лечебницу, которая помещалась над аптекой.

Было чрезвычайно трудно уложить там Билля в кровать Эту ночь Спенсер не спал совсем. «Проклятье! Я это. одолею, я справлюсь с этим!» – кричал им Билль. Один Спенсер уже не мог удержать его. Прохожие останавливались улице показывали друг другу аптеку. – Как смели привезти этого мальчика в город?

«Дайте сюда, этого проклятого кролика!» – рычал Билль Геттингер. Температура у него была уже 40 градусов и все подымалась. Он кричал и проклинал воображаемых клещей и морских свинок.

Ему было очень нехорошо. Он заново переживал все свои опыты, гнался за зараженными клещами, которые удирали сильнее обычного от него и, такой больной, казался еще гораздо сильнее обычного.

Именитые граждане Гамильтона останавливались, услышав рев и возню над аптекой. "Безобразие!... Устроили в городе рассадник заразы..."

Шесть следующих ночей Спенсер не спал. Было тяжело смотреть на Билля. Он изо всех сил старался скрыть свой страх, но отступал и снова бредил.

– Билль продолжал экспериментировать и в бреду, до последнего дня, – рассказывал Спенсер.

Билль Геттингер так и не стал врачом. Но все же он испытал больше счастье, поработав с Паркером и Спенсером.

Точно следуя закону о рабочем страховании, правительство Соединенных Штатов назначило матери Билля Геттингера пенсию в пятнадцать или может быть даже в 30 долларов в месяц... Это было очень щедро со стороны правительства. Приблизительно такую же сумму послал матери Билль как раз в тот день, когда поцарапал себе шею.

Спенсер и Паркер не были популярны в городе. Правительство собиралось закрыть лабораторию. Ведь это же было просто убийство – приглашать туда людей на работу.

Паркер и Спенсер повесили над школьным домиком огромный плакат:

КАЖДЫЙ, ВХОДЯЩИЙ СЮДА, ПРИНИМАЕТ ЭТО НА СВОЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ!

На место Билля Геттингера они взяли другого помощника. Но они уже не смеялись за работой, как раньше.

VI

Никто из них не ждал от этих опасных опытов никаких личных выгод. Они работали и работали, – подсознательно чувствуя всю важность того, что они делали. Паркер вернулся к своим планам сортировки клещей. Спенсер об этом и не думал. Но оба хватались то за одну, то за другую соломинку и надеялись. Уж давно Риккетс (задолго до того, как он поехал в Мексику, чтобы там погибнуть в бою с мексиканским тифом "табардилла") сделал открытие, излучавшее слабый свет надежды. Она нашел, что животные, – включая человека, – перенесшие пятнистую лихорадку, приобретают иммунитет. Две обезьяны, стоявшие одной ногой в могиле, и несколько несчастных морских свинок бог знает как выжили после пятнистой лихорадки. Тогда он впрыснул им огромные дозы инфицированной крови. Ни одно из животных не погибло.

Разумеется, Спенсер понимал, что глупо даже и мечтать об иммунизации путем заражения, когда имеешь дело с болезнью, смертельной в восьми случаях из десяти. Но он все же надеялся. Ведь плоские голодные клещи, собранные Паркером с кустов Бледжетского ущелья, были сами по себе совершенно безвредны. Если же кашицу из таких голодных клещей, которых Паркер все еще хранил в коробочках из-под пилюль, впрыснуть морским свинкам, – они делаются иммунными. Отчего?

Но даже Спенсер был недостаточно смел для того, чтобы впрыскивать пастухам и фермерам, в качестве предохранительного средства, живых, хотя бы и безвредных, голодных клещей, собранных на опасных участках.

Но вот лето прошло, наступила осень. Паркер и Спенсер превратили четыре школьные комнаты, отапливавшиеся печами, в настоящий питомник клещей. Там были миллионы клещей всех возрастов. Одни безвредные, другие содержавшие в себе возбудителей пятнистой лихорадки в количестве, достаточном, чтобы убить сотню людей. Спенсер и Паркер приступили к гигантскому эксперименту.

Только ли кровь здоровых морских свинок способна превращать зараженного клеща из безвредного насекомого в убийцу? Будет ли кровь лошадей, коров, коз, сусликов оказывать на них такое же действие? Или, наоборот, она ослабит ядовитость клещей, может быть даже превратит их в противоядие?

В темной комнате рядами стояли клетки, обернутые белой тканью. Там Спенсер и Паркер разводили тысячи молодых клещей, крошечных, еле видимых дьяволят. Заражали их, подвязывая в шелковых мешочках к больным пятнистой лихорадкой кроликам.

Потом, когда личинки уже насасывались кровью, экспериментаторы развязывали клетки сверху и залезали голыми рукамина дно, собирая мириады крошечных личинок, которые, налившись кровью, отрывались от кроликов. Они никогда не были уверены, что подобрали этих тварей всех до одной. Всегда несколько удирали от них..

Эти личинки были не крупнее булавочной головки и быстры, как ветер. Спенсеру было трудно сохранять в себе дух презрения к опасности– традиционный среди работников красного кирпичного дома в Вашингтоне.

Но ночам ему снилось, что он нечаянно высыпал из коробочки насосавшихся крови, зараженных клещей на свой лабораторный стол и изо всех сил спешит (во сне) собрать их, а они удирают от него... Он просыпался в холодном поту.

Мучение заключалось в том, что утро возвращало его к действительности, которая была почти пе лучше снов.

 Зато Паркер был настоящим укротителем клещей.

Из месяца, в месяц они выкармливали этих личинок, зараженных кровью больных кроликов, наблюдая, как они сбрасывали свою тонкую белую оболочку и превращались в восьминогих куколок; как потом эти куколки таинственно засыпали, а проснувшись и снова напитавшись кроличьей крови, превращались во взрослых клещей. В течение этих месяцев они наблюдали, как засыпает возбудитель лихорадки и после первого глотка крови просыпается вновь на всех стадиях развития клещей.

Паркер чувствовал себя отлично. Спенсеру по ночам продолжало сниться, что по нему ползают клещи. Утром они приходили в лабораторию, и мороз пробирал их по коже, когда они находили там несколько дюжин этих опасных насекомых, замеченных ими накануне. Вечером они уходили домой находили клещей, полных крови, – на своей одежде. Как-то вечером Спенсер снял такого клеща со своего собственного ребенка.

Я должен сказать, что и Спенсер и Паркер отлично оплачивались правительством: каждый получал по четыре тысячи долларов в год. эти деньги можно было хорошо жить в этой счастливой долине, где все так дешево, а все оставшиеся деньги они благоразумно тратили на страхование жизни. Мне, к сожалению, неизвестно, подробно ли они описывали свой род занятий в анкетах страхового общества.

Работа быстро двигалась вперед. Несомненно: кровь любого животного делала зараженных пятнистой лихорадкой клещей опасней динамита. Было трудно держать на счету всех клещей, которых они сажали (покрывая проволочной сеткой) на коров, коз, лошадей. Козы – от природы самые прожорливые и неразборчивые из всех млекопитающих – удивительно ловко стаскивали эти проволочные сетки и пожирали пластырь, проволоку и даже клещей, – тех из них, которые не успевали удрать.

В конце концов коз удалось смирить. Им стали сажать клещей на макушку между рогами, но все же козы успели заразить кдещами всю лабораторию как внутри, так и снаружи. Однажды в воскресенье туда явился внук лабораторного сторожа. Старику было сказано, чтобы он не позволял ребенку играть в лаборатории, и он держал его во дворе.

Через неделю мальчик лежал, покрытый пятнами, в сильном жару. Он бредил и тяжело, прерывисто дышал.

– Я просто не понимаю, как этот малыш выскочил, – рассказывал Спенсер,– никого я еще не видел в такой близости смерти.

Так в школьном домике провела всю зиму эта «банда экспериментаторов». Результат их безумного предприятия в этот момент сводился следующему: им удалось так окружить себя ползучей смертью, как это не удавалось еще ни одной лаборатории в мире.

VII

Поздней осенью 1923 г. Спенсер вернулся в красное кирпичное здание на холме возле Вашингтона. Он привез с собой различных представителей зловещего семейства Dermacentor Andersoni (научное название древесных клещей) в коробочках из-под пилюль. Вы можете быть уверены, что он не очень-то расписывал свои гамильтонские похождения. Для директора инситута Мак-Коя, закаленного Эди Френсиса, и многоученого Моисея Гольдбергера – для этих ветеранов смертельная опасность была совершенно привычной вещью. Их бы нисколько не взволновали ни клещи Скалистых гор, носители пятнистой лихорадки, ни даже клещи в коробочках из-под пилюль с многозначительной надписью: №2351 в.

Паркер продолжал работать в занесенном снегом школьном домике. С удвоенной энергией приступили они к новым опытам – один в Вашингтоне, другой в Гамильтоне. Паркер может рассказать вам подробнейшую родословную каждого клеща в каждой из бесчисленного множества коробочек. Он наловчился выращивать клещей, и они в его лаборатории проделывают все, что им полагается делать на воле.

Спенсер тем временем сидит в своей более или менее прокуренной комнате в кирпичном доме на холме. Осторожно раскрывает он коробочку №2351 В. Там спрятан дьявольский выводок клещей, которых он заражал на всем длинном дуги развития от невинных яиц до взрослых клещей.

112 дней продержал Спенсер на льду этих плоских, бескровных клещей на партии №2351 В. Там они лежали в зимней спячке, совсем как в снегах Бледжетското ущелья, зимой в Монтане. В январе он их вынул. Вот они лежат на его лабораторном столе – плоские, сухие, свернувшиеся, – словно они уже подохли, -и не шевелятся. Уже прошло шесть месяцев с тех пор, как они в последний раз сосали кровь зараженных пятнистой лихорадкой кроликов в одной из обвязанных полотном клеток в Гамильтоне.

Спенсер растер несколько этих незначительных с виду насекомых в физиологическом растворе и впрыснул их нескольким морским свинкам. Ну, конечно – возбудитель лихорадки бездействует. Свинки визжат, прыгают, резвятся и чувствуют себя превосходно.

Январь... Но Спенсер устраивает весну. Он берет еще двух клещей от этой партии и кладет их в термостат с температурой человеческого тела. К концу дня они, медленно просыпаясь, шевелят всеми восемью лапками. Двум морским свинкам оп впрыскивает кашицу из этих проснувшихся клещей. Смотрите-ка! Несчастные грызуны обнаруживают все признаки заболевания пятнистой лихорадкой. Простого нагревания клещей достаточно для того, чтобы разбудить спящего возбудителя лихорадки.

Спенсер взял еще нескольких членов этой зловещей семьи №2351 В и разбудил их от зимней спячки нагреванием в термостате. Потом посадил их на выбритые эивльы четырех здоровых морских свинок.

Через три дня он снял этих налитых кровью, раздувшихся клещей с морских свинок, которые уже очень приуныли к этому времени, и каждого клеща он зажал в пинцет. Потом быстрыми движениями скальпеля он взрезал их. При каждом взмахе ножа вылетала струя крови.

– Однажды эта кровь брызнула мне в лицо, – рассказывал Спенсер.

Тела этих клещей Спенсер растер в кашицу... Когда пять дней спустя он вошел в спою комнатку в кирпичном доме на холме, он увидел нечто поразительное. Уже все морские свинки, которым он впрыснул эту кашицу из оживших и напитавшихся кровью клещей, лежали на боку, прерывисто дыша, при смерти. Они погибли вдвое быстрее, чем обычно погибают животике от пятнистой лихорадки! Никто и никогда не видал такого мощного действия возбудителя этой лихорадки.

Один несчастный клещ заключал в себе живой яд в количестве достаточном, чтобы убить три тысячи морских свинок. 100 клещей весят один грамм. Один грамм вируса пятнистой лихорадки, добытый от морской свинки, ни в коем случае не может убить больше тысячи животных... А один грамм растертых клещей из коробочки №2351 В может уничтожить триста тысяч.

Мы должны простить Спенсеру, что его бросило в дрожь, когда он увидел, что изготовляли они в Гамилтонской лаборатории, сами того не подозревая. Только после того, как он стал впрыскивать точные количества кашицы и начал брать все меньшее и меньшее число клещей для каждого впрыскивания, он понял чудовищную силу приготовленного им в Гамильтоне яда. Но нечто еще более страшное ускользнуло от него.

Возбудитель лихорадки, просыпающийся в клещах при кормлении их кровью, гораздо вирулентнее возбудителя. содержащегося в крови больных морских свинок. Вирус из наполненных кровью клещей проходит через неповрежденную кожу.

Счастливый в своем неведении Спенсер сидел, задумавшись над своими записями об истреблении морских свинок, произведенном клещами из коробочки №2351 В, и вдруг его осенило.

Вакцина! Почему эта мечта несбыточна? Потому что никто не видел микробов пятнистой лихорадки? Потому, что не удавалось культивировать ее возбудителя в пробирке? Это не важно! Клещи были именно такими пробирками. Спенсеру удалось культивировать этот возбудителя в клещах!

Весна 1924 года... Спенсер прощается со старыми товарищами в кирпичном доме на холме и спешит в Монтану, в школьный домик около Гамильтона, к Паркеру. Он знал уже, что опасность искусственно усиленного вируса неизмеримо больше опасности укуса клеща в естественных условиях, Он уже знал, почему многие возвращались из самых опасных ущелий совершенно невредимыми, хотя и были искусаны клещами... Клещи могут оставаться на вас часы, дни, – пока ваша собственная здоровая кровь не усилит заключенного в них вируса.

Но не это сейчас волновало Спенсера. Он мчался к Паркеру с планами, на первый взгляд – просто. смешными: они должны превратить этих сверх-смертельных клещей в предохранительную вакцину! В клещах коробки №2351 В он вырастил чудовищное количество вируса, кормя его всего три дня кровью морских свинок. Так почему бы не влить в этих растертых клещей немного слабой карболовой кислоты и потом...

Да, может быть, но все-таки...

Вздорная идея Спенсера имела некоторые научные основания. Австриец Брейнль в этом же году предохранял морских свинок от сыпного тифа, впрыскивая им зараженных сыпным тифом вшей, погруженных в карболовую кислоту.

Но, конечно, вы никогда не наберете достаточного количества вшей, чтобы приготовить вакцину для взрослых людей, Эксперимент был вполне научен, но практически неприменим. Уже давно Риккетс, – как раз перед тем, как он поехал в Мексику, где и погиб, сражаясь с «табардилла», – предупредил заболевание пятнистой лихорадкой у морской свинки, впрыснув ей полных крови инфицированных клещей, которых оп предварительно погружал в хлороформ. Но Риккетс так и не успел установить, не был ли этот его единственный опыт только счастливой случайностью.

Вот Спенсер опять в школьном домике. Он совершенно помешан на своей вакцине. Было нетрудно показать, как бессмысленна эта идея с научной точки зрения. И Паркер, и сам Спенсер отлично знали, что если убить вирус пятнистой лихорадки в крови морской свинки нагреванием или каким-нибудь иным способом, то этот вирус будет совершенно непригоден для иммунизирования.

– Но постойте! – возражал Спенсер, уже не мечтательный и не ленивый. – Вирус, развивающийся в клещах, должен отличаться от вируса в крови морских свинок. Разве тощие, плоские клещи с кустов, – до первого глотка крови, – уже не сделали однажды иммунными морских свинок?

Да, но все это болтовня! Где взять людей, которые позволят впрыскивать себе эту ужасную смесь из карболовой кислоты и клещей?

И как собрать достаточное количество клещей, чтобы иммунизировать всех находящихся под угрозой фермеров, пастухов, охотников Биттер-Рутта и всего Северо-Запада, которым приходится или хочется бывать в опасных ущельях?

Через неделю Спенсер и вся лаборатория погрузились с толовой в этот сумасшедший эксперимент.

VIII

– От радости мы все были готовы прыгать под потолок, – рассказывал Спенсер.

Еще но прошло месяца с тех пор, как он вогнулся в Гамильтон. Все работали до полного изнеможения, помогали Спенсеру, который, согнувшись над столом, стряпал ужасное блюдо из зараженных, опившихся кровью клещей. Самый маленький клещ мог погубить пять тысяч морских спинок. Но вот Спенсер прибавляет к своей кашице несколько капель полу. пли одно– процентной карболовой кислоты. Все с любопытством следят. Черт возьми! Эта опасная стряпня уж не так отвратительна. На следующее утро все остатки раздавленных клещей, под действием карболовой кислоты, осели. Осадок был покрыт слоем прозрачной, красной как вино жидкости. – довольно безобидного вида. Вот уже и Спенсер, и Паркер, и огромный Генри Коуэн нагнулись над брыкающимися, визжащими свинками. Звенит сталь, ударяясь о стекло, блестит шприц в руках Спенсера,

Две недели ожидания и...

– От радости мы все были готовы прыгать под потолок! – рассказывал Спенсер.

Эта полубезумная «банда экспериментаторов» имела все основания радоваться. Десяти морским свинкам они после впрыскивания вакцины ввели по 1000 смертельных доз вируса пятнистой лихорадки. полученного из крови издыхавшего животного... И вот все десять – живы... Две невакцинированные морские свинки одновременно с этими десятью получили то же количество того же вируса, и обе издыхали уже от пятнистой лихорадки.

IX

За всю историю американской пятнистой лихорадки, такой непонятной и ужасной болезни, впервые удалось получить вакцину, которою можно было иммунизировать животных, не боясь их при этом убиты. Для морской свинки не было никакого риска. Но для человека? Не будет ли правильней, умнее, осторожнее испробовать сначала этот способ иммунизации на обезьянах?

Спенсер не мот ждать. Кроме того, у них не было обезьян. Да, и суровый климат Биттер-Рута все равно убил бы обезьян, бы они даже раздобыли их. Но как узнать. что эта смесь па карболовой кислоты с клещами действительно безопасна для человека?

Спенсер требовал эксперимента. Убивала ли эта слабая карболовая кислота вирус пятнистой лихорадки? Все научные данные утверждали противоположное. Другие исследователи пятнистой лихорадки и опытные борцы со смертью, изучавшие сыпной тиф, детский паралич, бешенство, – все сходились на том, что только живой вирус может предохранять от заболевания. Клещи, растертые в карболовой кислоте, предохраняли от пятнистой лихорадки морских свинок и были для них совершенно безвредны. Но кто мог знать, – если карболовая кислота действительно не убивала вируса, что эта смесь, безвредная для морских свинок, не погубит человеке

НИКТО!

Поэтому Спенсер решил попробовать. Утром 19 мая 1924 г. он засучил рукав рубашки и... Нет, не какому-нибудь фермеру, не Паркеру, не Генри Коуэну, не одному из своих лаборантов. а самому себе впрыснул Спенсер кашицу из клещей в количестве, достаточном для заражения пятнистой лихорадкой пяти тысяч морских свинок. – достаточной в том случае, разумеется, если бы к этой кашице не была прибавлена слабая карболовая кислота.

Спенсер, – человек вообще очень мягкий и мечтательный, – просто рассвирепел бы, если бы ему сказали, что в этом эксперименте над самим собой было нечто героическое.

– Я бы чувствовал себя очень глупо. если бы кто-нибудь другой, вместо меня, попробовал, насколько опасны эти клещи. – говорил Спенсер.