Текст книги "Марсельская авантюра"
Автор книги: Питер Мейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
12
Филипп с трудом открыл отекший глаз и вздрогнул. Все вокруг было ярко-белым, включая склонившуюся над ним медсестру.
– Как мы себя чувствуем? – бодро спросила она с тем оптимизмом в голосе, который присущ медицинским сестрам, уверенным, что пациент не скончается в их смену.
Филипп задумался над вопросом. Ему было тепло, удобно, ничего не болело, и он словно парил в воздухе.
– Мы чувствуем себя отлично, – ухмыльнулся он.
– Это все морфин. Вы попали в серьезную аварию, но вам повезло: уличный фонарь не дал вам свалиться с обрыва. У вас сломана пара ребер, множественные ушибы и большой синяк глазом, и только.
– И только?
– Могло быть гораздо хуже. Вот выпейте-ка это. Доктор Жоэль зайдет к вам через несколько минут. На тумбочке телефон, если захотите кому-то позвонить.
Филипп позвонил Мими, она позвонила Элене, и не успел доктор Жоэль выйти, как у его кровати уже стояли все трое, включая Сэма.
– Mon pauvre garçon, [44]44
Мой бедный мальчик ( фр.).
[Закрыть]– прошептала Мими, целуя Филиппа в кончик носа. – Как это произошло? Ты был… – Она поднесла ко рту кулак, выставив большой палец, – классический жест, означающий сильное опьянение.
Филипп осторожно потряс головой:
– Ни капли не пил. Даже стаканчика розового. Меня взяли в «коробочку» два мотоциклиста – один спереди, другой сзади. А потом один ударил меня ногой в колено, и я слетел со скутера. Уверен, парни – профессионалы, но понятия не имею, зачем им это понадобилось. У меня вроде ничего не украли, да и красть было нечего. Может, просто развлекались?
– Ты их узнаешь, если увидишь снова?
– Исключено. У них были опущены визоры.
Сэм нахмурился. Насколько ему было известно, профессионалы так не развлекаются. Эти двое хотели проучить журналиста, возможно, даже убить. Но зачем? Кому надо вывести его из строя? Очевидный ответ не заставил себя ждать.
– Когда выходит твоя статья о шатре на пляже?
– Завтра. Редактор одобрил.
– Значит, дело не в ней. Но и первая статья кое-кому не понравилась, например Патримонио. Плюс ко всему ты поругался с ним на приеме. Но все же это не повод вышибать из человека дух. Нет, это не Патримонио, скорее Уоппинг. Он уже пытался всучить тебе взятку, чтобы ты замолчал. Наверняка это он.
Филипп пристально смотрел на Сэма своим единственным зрячим глазом.
– Да, вполне возможно, – согласился он. – Это логично. И знаешь, что я тебе скажу? Если уж его так разозлила первая статья, то после второй у него случится инфаркт. – Довольно ухмыльнувшись, он повернулся к Мими. – Как ты думаешь, газета раскошелится на охрану?
– У меня есть идея получше, – прервал его Сэм. – Я думаю, тебе надо исчезнуть.
– Ты читаешь слишком много детективов. Кроме того, я не собираюсь прекращать работу из-за одного connard. [45]45
Кретин, идиот ( фр.).
[Закрыть]
– И не надо прекращать. Просто будешь работать там, где не сможешь стать удобной мишенью для молодчиков Уоппинга. Редакция, твоя квартира и вообще все места, где ты обычно бываешь, исключаются. Ты исчезнешь отовсюду, где бывал раньше, и поселишься у нас. – Сэм поднял руку, заметив, что Филипп собирается возразить. – Это идеальное решение. Места у нас полно. Дом стоит на отшибе и хорошо охраняется. Ты будешь в полной безопасности. Есть машина и водитель, если тебе понадобится куда-то поехать. Есть горничная, домоправительница и мы, чтобы ухаживать за тобой. Повторяю, это идеальное решение. И не спорь. Когда тебя можно забрать отсюда?
После долгих переговоров доктор Жоэль все-таки согласился отпустить своего пациента, но при условии, что медсестра будет каждый день навещать его и менять повязки. Оливье встретил их у входа в больницу, а Мими отправилась домой к Филиппу, чтобы взять кое-какие вещи. К тому времени, когда добрые марсельцы только принимались за ланч, Оливье со своими пассажирами уже въезжал в широкие ворота особняка.
– Очень странно, – сказал Филипп, обводя взглядом здание. – Кажется, я знаю этот дом. Нет, точно знаю. Пару лет назад мы делали большой материал о домах богатых и знаменитых – совсем не было новостей в то время, – и этот был один из них. Раньше он принадлежал Ребулю, пока тот не купил дворец Фаро. Возможно, и сейчас принадлежит. – Он повернулся к Сэму. – А вы как сюда попали?
Вот уже несколько дней Сэм чувствовал себя неловко из-за того, что скрывает от журналиста свою связь с Ребулем, и сейчас решил, что пришло время раскрыть всю правду.
– Нам с тобой надо поговорить, – сказал он, – но только не на пустой желудок. История длинная. Лучше расскажу ее после ланча.
Увы, конца ланча Филипп не дождался. Обессиленный, он уснул за десертом, чуть не упав лицом в тарелку. И только ранним вечером, в lʼheure du pastis, [46]46
Час для пастиса ( фр.).
[Закрыть]они с Сэмом устроились на террасе, и тот начал свой рассказ.
Филипп слушал его с величайшим интересом. История в истории – какая тема! С огромной неохотой он все-таки согласился не упоминать имя Ребуля в своих будущих статьях.
– Но только пока, – подчеркнул он.
– Когда все закончится, – поспешил заверить его Сэм, – я обещаю тебе интервью с Ребулем. Эксклюзив! Договорились?
– Договорились, – пожал протянутую руку Филипп.
– Уверен, он тебе понравится.
– Кому же не понравится эксклюзив? – ухмыльнулся журналист.
Статья Филиппа вышла на следующее утро и, как и следовало ожидать, вызвала бурную и противоречивую реакцию.
Сам Филипп был доволен. В кои-то веки у него не возникло желания переписать весь материал, как только он увидел его в напечатанном виде. Статья начиналась на первой полосе и занимала большую часть третьей. Стиль был деловым и сжатым, но не без парочки изящных оборотов, а художник набросал удачное изображение шатра на пляже. Не хватало только нескольких обнаженных купальщиц, чтобы получился Сен-Тропе. Неплохо. Совсем неплохо.
Сэм читал газету из-за плеча Филиппа.
– Ну, такую статью никто не пропустит, – заключил он. – Боюсь только, что в этом году тебе не дождаться рождественской открытки от Патримонио.
* * *
Статья уже испортила Патримонио завтрак, а теперь грозила погубить и все утро. Ему, будто сговорившись, звонили члены комитета, и почти все отзывались о ней в восторженных тонах. То и дело упоминались уже набившие оскомину «творческий подход» и «струя свежего воздуха». Единственное относительно критическое замечание поступило от ветерана комитета, уже перешагнувшего восьмидесятилетний рубеж: он сетовал на то, что в статье ничего не говорится о наличии туалетной кабинки – предмете, представляющем для него особый интерес. Но в целом идея Сэма вызывала всеобщий восторг.
Патримонио позвонил Уоппингу; разговор получился коротким, громким и малоприятным.
– Мне казалось, вы пообещали, что разберетесь с этим мерзавцем-журналистом?
Уоппинг ощетинился. Он не привык, чтобы на него кричали.
– В чем дело? Мои мальчики еще прошлой ночью вывели его из строя.
– Вы видели сегодняшнюю газету?
– Какую газету? Что там?
– Cʼest une catastrophe. [47]47
Это катастрофа ( фр.).
[Закрыть]Прочитайте и перезвоните мне.
Элена вышла из спальни и пару раз покрутилась перед Сэмом, чтобы продемонстрировать все достоинства платья – легкого и почти прозрачного.
– Ради этого стоило тебя ждать, – признал Сэм. – Несомненно, стоило. Ты готова?
Он обещал отпраздновать возвращение Элены из Парижа роскошным обедом в ресторане с видом на море. Но сначала надо было встретиться с Гастоном на пляже и посмотреть на поставленный шатер.
Увидев подъехавшую машину, Гастон поспешил по песку им навстречу. Сэм уже успел привыкнуть к вспышкам галантности у французов при появлении Элены, и Гастон не стал в этом смысле исключением. Он взял ее ладонь в свои руки и склонился к ней так, как припадает умирающий от жажды к роднику. Затем его правая рука начала медленное продвижение к локтю и, несомненно, проследовала бы и дальше, если бы Элена не захихикала.
– Какой чудесный сюрприз, – пропел Гастон. – Я ожидал увидеть одного Сэма. – Тут он откровенно подмигнул Элене и потянул ее за руку. – Зайдите ко мне в шатер.
Внутри Сэма прежде всего поразил мягкий золотистый солнечный свет, который просачивался через белую ткань. Если презентацию устроить, как планировалось, в начале вечера, искусственного освещения не понадобится.
– Когда постелют полы, – сказал он, – станет вообще шикарно. А случайные прохожие зайдут сюда, чтобы устроить вечеринку?
– Pas de soucis. Всю ночь здесь будет охрана – два здоровых парня, Жюль и Джим, плюс два ротвейлера.
Гастон провел их к задней стенке шатра.
– Думаю, бар надо устроить здесь. Тут можно будет сидеть, потягивать шампанское и через открытый вход любоваться закатом. Что может быть приятнее?
Экскурсия продолжилась, и Сэм совершенно успокоился. Гастон подумал обо всем: от размера и расположения бара до снабжения электричеством, от стола и стульев до симпатичных блокнотов и карандашей. Он позаботился даже о маленькой, но элегантной cabinet de toilette за задней стенкой шатра.
– Cʼest normal, [48]48
Ничего особенного ( фр.).
[Закрыть]приятель, – отмахнулся он от комплиментов Сэма. – А сейчас, хоть разлука с мадемуазель и разбивает мое сердце, я вынужден вас оставить. Мой друг мэр ждет меня на ланч.
Поднявшись обратно на шоссе Корниш, они остановились, чтобы Элена могла вытряхнуть песок из туфель.
– Ну как тебе наш сообщник по преступлению? – поинтересовался Сэм.
– Гастон? Он лапочка. А я, между прочим, умираю с голоду. Ресторан далеко отсюда?
– Нет, вверх по дороге.
«Перон» – один из тех ресторанов, о которых вы с тоской вспоминаете в середине сырой и промозглой зимы. Он расположен высоко над Средиземным морем, и его веранда, выходящая на юг, словно парит над ним. С нее не видно ни домов, ни линий проводов, ни строительных кранов – только чистое, сверкающее на солнце море и иногда рассекающие его поверхность катера и яхты. Вдалеке можно разглядеть миниатюрный архипелаг Фриульских островов, серо-зеленый в полдень и фиолетовый на закате. При этом ресторан славится не только завораживающим видом, но и восхитительной кухней: местная рыба всевозможных сортов, выловленная утром и приготовленная одним из лучших шеф-поваров побережья.
Когда Элена и Сэм, следуя за официанткой, шли к своему угловому столику, им казалось, что они шагают по палубе огромного, вставшего на якорь океанского лайнера. Совсем рядом послышалась английская речь, и, обернувшись, они обнаружили лорда Уоппинга в компании его прихлебателей. Разговор за столом смолк, Сэм обменялся с лордом коротким кивком, и тот проводил их тяжелым, неприязненным взглядом.
– Смотри, милый, какая красотка, – заметила Аннабелла. – Впрочем, ее красота несколько этническая: волосы чересчур черные, а кожа подозрительно смуглая. Тебе же больше нравятся английские розы вроде меня?
Уоппинг что-то промычал, на другом конце стола засмеялись, и разговор возобновился.
Сделав по глотку холодного «Кассиса», Элена и Сэм погрузились в меню, полное экзотических названий, совершенно неизвестных в Лос-Анджелесе: pagre и rascasse, rouget и daurade. [49]49
Пагр и морской ерш, морской петух и дорада (фр.).
[Закрыть]Тут внимание Элены привлек veritable bouillabaisse de Marseille, [50]50
Настоящий марсельский буйабес (фр.).
[Закрыть]легендарный «золотой суп».
– Ты его когда-нибудь пробовал, Сэм?
– В прошлый раз в Марселе, вместе с Филиппом. Он фанатик буйабеса, целый вечер рассказывал мне о нем. Это вкусно. Густовато, но вкусно.
– А из чего он?
– Да практически из всего, что плавает в Средиземном море: из солнечника, морского угря, морского ерша, пинагора… Сюда добавляют помидоры, картошку, лук, чеснок, шафран, оливковое масло, петрушку. Но главное – это rouille, что-то вроде густого острого майонеза, в котором опять-таки чеснок, шафран, оливковое масло и жгучий перец. Ну, и кусочки поджаренного багета. А еще огромная салфетка, в которую ты сможешь полностью завернуться. Попробуй. Тебе понравится.
– Думаешь? – с сомнением спросила Элена.
– И еще один бонус. Раз ты пробуешь буйабес в первый раз, имеешь право загадать желание.
– А я тебе не разонравлюсь, если от меня будет нести чесноком?
– Я тоже его закажу. Так что нести будет от нас обоих.
С помощью официанта Элена завернулась в салфетку так, чтобы полностью обезопасить себя от вездесущего соуса, и теперь с интересом следила, как перед ней выкладывают ингредиенты буйабеса.
– Смотри и учись, – предложил Сэм.
Он взял тонкий ломтик багета, намазал его густым темно-красным соусом «руй», опустил в суп и подержал там, пока хлеб не пропитался бульоном.
– Готова?
Элена наклонилась вперед, открыла рот и закрыла глаза. После того как она прожевала и проглотила, ее глаза широко открылись.
– Еще, – потребовала она.
Единственный существенный недостаток буйабеса состоит в том, что он требует от едоков слишком много внимания, делая практически невозможной любую беседу. Поэтому первая половина ланча прошла в сосредоточенном молчании, изредка прерываемом восторженными междометиями. Только после того, как были унесены все приборы и заменены салфетки, Элена и Сэм откинулись на спинки и вспомнили друг о друге.
– Ну что, загадала желание? – заговорил первым Сэм.
– Можно загадывать? Я бы, наверное, хотела, чтобы все оставалось, как сейчас: никаких страховок, никаких жуликоватых клиентов, надутых топ-менеджеров, заседаний и совещаний, никакого Лос-Анджелеса, смога, ланчей за рабочим столом. Словом, ничего из реальной жизни. – Она отложила меню, которое до этого изучала, и усмехнулась. – Но пока я согласна на черно-белое мороженое.
Они засиделись за кофе, наблюдая, как летающие вокруг веранды чайки вырывают друг у друга кусочки еды. Впереди их ждал долгий солнечный день, и пока они решали, что выбрать – прогулку на лодке или шезлонг у бассейна, – у Сэма зазвонил телефон.
Реальная жизнь в лице секретарши Патримонио вторглась в их планы. Сэм должен, сказала она, немедленно явиться в офис для очень важного и срочного разговора с месье Патримонио. Сэм со вздохом покачал головой. Скорее всего, он забыл поставить какую-нибудь точку или запятую в одном из бесчисленных документов, которые обязаны были предоставить участники тендера.
Но, прибыв во владения великого человека, Сэм понял, что все куда серьезнее. Едва поздоровавшись, Патримонио приступил к делу.
– Эта ваша затея с шатром, – начал он, – боюсь, она неприемлема. Совершенно неприемлема. Мы не можем предоставлять общественные земли Марселя для продвижения коммерческих предложений.
– Почему же нет? – поинтересовался Сэм. – Ведь застройка этого участка пойдет на пользу городу и его жителям.
– Все это так. Но согласитесь, таким образом вы пытаетесь получить преимущество над двумя другими участниками тендера.
– Я считал, в этом и состоит суть бизнеса. И в любом случае ничто ведь не мешает им использовать для презентации другие общественные объекты – стадион «Олимпик Марсель», например, или Богадельню, как это сделали вы.
Патримонио дернул манжеты своей рубашки с такой силой, что, казалось, чуть не оторвал рукава.
– Это совсем другое, – сердито заявил он. – И вы совершенно упустили из виду такой существенный момент, как получение разрешения.
Он откинулся на спинку кресла и важно покивал, как будто уже выиграл важное очко.
– Без моего разрешения ваш план осуществиться не может. Point final. [51]51
Точка (фр.).
[Закрыть]А сейчас, извините, но у меня назначена другая встреча.
Сэм удержался от желания поправить собственные манжеты.
– Вы не дали мне возможности сообщить вам, – спокойно сказал он, – что разрешение у меня уже есть. И подписано оно мэром. Вашим начальником.
13
– Ушам своим не верю! Получил разрешение у мэра? А вы проверили? – Лорд Уоппинг свирепо раздавил в пепельнице наполовину выкуренную сигару «Коиба» (пятнадцать фунтов за штуку, как он любил напоминать друзьям).
– Проверил. Так и есть. Мне очень жаль, но здесь я ничего не могу поделать.
– Как обычно, черт подери! Я-то думал, у вас все под контролем. Ничего подобного! Сначала журналист, теперь это. А как мэр? Продается-покупается?
Патримонио вспомнил о безупречной репутации мэра, его вечной борьбе с преступностью, ненависти к коррупции и покачал головой:
– Думаю, с мэром ни в коем случае не стоит связываться. Это сведет на нет все наши шансы.
– Ну а как насчет помещения для моей презентации? Вы все устроили?
– Разумеется.
– Ну хоть это.
Уоппинг повесил трубку и попытался вновь раскурить погубленную сигару. Услышав о шатре на пляже, он сразу же поручил Патримонио найти что-нибудь столь же необычное и для своего проекта. Тот предложил отреставрированный элеватор у порта. Это, конечно, не привлечет такого же внимания, как шатер, но все-таки лучше, чем конференц-зал в отеле, выбранный для сегодняшней презентации парижской командой.
Его светлость нервничал. Времени оставалось все меньше, а вместе с ним иссякали и доводы, которыми он мог хоть немного сдерживать атаку банков. Требовались решительные меры. Он вызвал Рея Прендергаста, чтобы еще раз оценить ситуацию.
Прендергаст слушал, кивал и при этом очень напоминал внимательного грустного гнома.
– Все, что у нас осталось, Билли, – сказал он, выслушав горестную исповедь босса, – это возможность принять нестандартное решение. Когда у этого Левитта презентация? Послезавтра? Значит, если что-то случится, он уже не успеет сделать все заново.
– С кем случится?
– На этот раз не с кем, а с чем, Билли. Первое, что приходит мне в голову, – это Брайан, Дейв и коробка спичек. Наш Дейв никогда не умел с ними обращаться. И что в результате? Ночь Гая Фокса с фейерверком, вот что. Пуф! И пламя уничтожает шатер и заодно всю презентацию.
* * *
Идея сразу же понравилась Уоппингу. Она была до примитивности простой и действенной, как те штучки, что он проделывал в старые времена. Кроме того, время подгоняло, и особого выбора у него не было.
– Годится, Рей, – кивнул он. – Так и сделаем. Тяните до последнего, до завтрашней ночи. А то они еще умудрятся найти другой шатер.
Помимо всего прочего, в обязанности Гастона входил поиск квалифицированного переводчика для презентации. Считалось, что все члены комитета говорят по-английски, но Сэм хотел быть уверенным, что они не пропустят ни единого важного слова.
Строгий отбор Гастона прошли две кандидатки, и Сэм договорился, что они явятся для собеседования к ним в дом. Элена тоже решила присутствовать, больше из любопытства, чем из чувства долга. Первой претенденткой оказалась молоденькая мадемуазель Сильвестр, лет двадцати с небольшим, и сразу же стало ясно, почему Гастон выбрал именно ее. Несмотря на строгое черное платье и портфель, от нее за километр веяло постелью; впечатление усиливалось духами, высотой каблуков и той демонстративной манерой, с которой она расправляла юбку и закидывала ногу на ногу.
Сделав глубокий вдох, Сэм начал задавать ей вопросы из своего списка. Да, она владеет двумя языками. Да, она совершенно свободна в день презентации. Когда он спросил, где она научилась так хорошо говорить по-английски, девушка улыбнулась.
– Наверное, вам захочется взглянуть на мое резюме? – спросила она, но это прозвучало не как вопрос, а как откровенное приглашение к флирту.
Она вынула из портфеля бумаги и, наклонившись над столом, протянула их Сэму, одарив его при этом ароматом духов и открывшимися в разрезе платья красотами.
– Очень интересно, – сказал он. – Я прочитаю и позвоню вам.
Элена проводила девушку до дверей и вернулась к Сэму.
– Она из тех, кто будет стенографировать, сидя у тебя на коленях.
– Откуда ты знаешь?
– Женщины сразу чувствуют такие вещи, – фыркнула Элена. – Там пришла вторая кандидатка. Более подходящая.
Мисс Перкинс, дама царственного вида и бальзаковского возраста, проработала в отделе связей Британского консульства в Марселе почти двадцать лет, до тех пор, пока он не закрылся. На ней была накрахмаленная белоснежная блузка, застегнутая у ворота брошью с камеей, темная юбка и туфли, которые она наверняка называла «практичными». С первого слова она взяла ход собеседования в свои руки.
– Вы предпочли бы беседовать по-английски или по-французски? Думаю, вам удобнее по-английски.
– Все верно. Приступим? Гастон, наверное, рассказал вам, что нам требуется? В тендерном комитете не все бегло говорят по-английски, а мне бы хотелось, чтобы презентация была как можно более понятной и профессиональной. Это может иметь важную роль при принятии ими решения.
На розовом лице мисс Перкинс появилось страдальческое выражение.
– Простите, мистер Левитт, но в английском языке роль не «имеют», а играют. Иметь можно значение. Это одна из самых распространенных ошибок наших друзей-американцев. – Она поспешила смягчить замечание ласковой улыбкой. – А теперь, я думаю, мне следует получить текст презентации, чтобы сделать письменный перевод на французский для раздачи членам комитета. Это возможно?
– Разумеется, мисс Перкинс.
– Прошу вас, дорогой, – подняла она пухлую руку, – зовите меня Дафной. Нам, в конце концов, предстоит вместе работать.
Сэм проводил мисс Перкинс до ее машины, классического малыша-«Ситроена-2СV», и вернулся к Элене.
– Ты была права. Гораздо более подходящая. Честно говоря, она просто не оставила мне выбора. Взяла все в свои руки, а меня это вполне устраивает. Ты же знаешь, что я обожаю женщин с сильным характером.
Элена закатила глаза, но промолчала.
Они вернулись в гостиную и там обнаружили Филиппа, который только что закончил разговор по мобильному и теперь потирал ребра. Синяк под его глазом превратился из черного в пятнисто-желтый.
– Я говорил с Этьеном, – сообщил он, – моим приятелем из Управления полиции. Он по моей просьбе проверил сводки за последние несколько дней и обнаружил, что было подано два заявления о краже мотоциклов, и как раз в тот день, когда меня сбили. Именно так и поступают профессионалы: они никогда не используют собственные колеса. Вот посмотри. – Он повернул к ним свой ноутбук и прочитал текст по-английски.
Драматический заголовок гласил: «МОЯ ВСТРЕЧА СО СМЕРТЬЮ НА ШОССЕ КОРНИШ», а текст начинался с подробного описания нападения, из которого следовал вывод, что действовали профессионалы. Далее Филипп размышлял о том, что случилось. Он не называл никаких имен и ограничивался вопросами: «Почему именно в это время?», «Кто за этим стоит?», «Какие могут быть мотивы?». А в самом конце – несколько прочувствованных слов о том, что нападение на журналиста – это нападение на всю свободную прессу.
– Ну как вам? – Филипп захлопнул ноутбук и погладил его крышку. – Кстати, вы не могли бы сфотографировать меня крупным планом, пока синяк не сошел?
– Я не знаю, Филипп, – покачала головой Элена. – Ты уверен? Эти ребята ведь не шутки шутят.
– Думаю, Филипп прав, – вмешался Сэм. – Такое нельзя спускать. Если за этим стоит Уоппинг, в чем я лично не сомневаюсь, он поспешит убраться к себе в Англию. Пока Филипп живет здесь, ему ничто не угрожает. И возможно, после такой публикации Уоппинг будет вести себя поприличнее. И полиции статья пойдет на пользу.
Элена принесла фотоаппарат и сфотографировала Филиппа на фоне белой стены. Он изо всех сил старался выглядеть мрачным и искалеченным. Сэм взглянул на картинку на маленьком экране и показал ее Филиппу.
– Блеск! Ты здесь похож на труп. Пусть только в типографии ничего не ретушируют.
Ребуль вернулся в Марсель после нескольких дней, проведенных в Лондоне. Сэм сразу же позвонил ему и в ответ услышал протяжный стон, который с равным успехом мог выражать и удовольствие, и боль. Только потом раздался голос Ребуля:
– Простите, Сэм. Мне тут делают массаж, а у этой массажистки стальные пальцы.
– Как поездка?
– Немного странная. Иногда мне казалось, что я все еще во Франции. Сейчас в Лондоне живет триста – четыреста тысяч французов. Они обосновались в довольно дорогом гетто в Южном Кенсингтоне, которое называют La Vallée des Grenouilles, Лягушачьей долиной, и эта часть Лондона теперь напоминает Париж в плохую погоду. До чего же изменился мир! Ну, теперь расскажите мне, что происходит здесь.
Ребуль внимательно выслушал рассказ о событиях нескольких последних дней и особенно порадовался разговору Сэма с Патримонио. Он несколько раз пробормотал «très bien» [52]52
Очень хорошо ( фр.).
[Закрыть]и ни разу не прервал Сэма, пока речь не зашла о Филиппе.
– То есть вы рассказали ему все? Журналисту? И вы ему доверяете? Я бы не доверился большинству из них.
– Он гарантировал, что ваше имя не будет упомянуто до тех пор, пока не начнется второй этап – спасательная финансовая операция. Я хорошо его знаю, и, клянусь, он на нашей стороне. Не сомневайтесь.
– Два самых опасных глагола в языке. Но, – Сэм почти слышал, как на том конце провода Ребуль пожимает плечами, – что сделано, то сделано. Вы доверяете ему, а я доверяю вам.
Сэм повесил трубку и про себя горячо помолился, чтобы Филипп сдержал слово. Он знал, что соблазн первым сообщить сенсационную новость практически непреодолим для журналиста и ему будет нелегко. Но все-таки он верил в крайне редкое качество – в порядочность своего друга.
Он набрал еще один номер, на этот раз – мисс Перкинс. Получила ли она все, что требуется для подготовки к презентации? Да, он может не беспокоиться.
– Я почти закончила перевод вашей речи, мой дорогой. Очень мило, хотя пару ошибок все-таки пришлось исправить. Но вы же американец. В любом случае все будет готово и отпечатано завтра утром. Это так увлекательно! Как вы думаете, стоит ли мне присутствовать на презентации на случай, если будут какие-то сложности с французским?
– Дафна, я точно знаю, что без вас не справлюсь.
– Очень хорошо, мой дорогой. Значит, до завтра. Я приеду к вам примерно в полдень и привезу перевод. А сегодня вам надо хорошенько выспаться.
Было три часа ночи, и Брайан с Дейвом без труда нашли место для парковки на шоссе, прямо над пляжем. Не выходя из машины, они могли видеть шатер, расположенный ярдах в пятидесяти от них. Один край тента мягко светился.
– Думаешь, там кто-то есть?
– Наверняка. Какой-нибудь старикашка-охранник.
– А если он дрыхнет?
– Ну так мы его разбудим. Запалим с дальнего конца. Хватит ему времени, чтобы проснуться и дать деру. Все. Двигаем.
Они выбрались из машины, оглядели пустую дорогу и достали из багажника две двадцатилитровые канистры с керосином. Бесшумно ступая, они спустились по ступенькам, прошли по песку и приблизились к шатру. Уже приготовившись облить полотняные стенки керосином, Брайан неожиданно замер.
– Что это за звук? – прошептал он, наклонившись к Дейву.
Пару минут они стояли, напряженно вслушиваясь. Изнутри доносился низкий, непрерывный рокот.
– Наверное, генератор работает.
Рокот стал громче, полотнища шатра распахнулись, и на пляж выскочили две черные безмолвные тени.
– Мать твою! – Дейв совершенно забыл, что говорить надо шепотом.
Ротвейлеры повернулись на звук и так же молча двинулись в их направлении. Бросив канистры на песок, Брайан с Дейвом припустили к спасительной лестнице, но быстро обнаружили, что ротвейлеры их опередили и заблокировали путь. Мужчины отступили. Ротвейлеры шагнули в их сторону. Так продолжалось до тех пор, пока горе-поджигатели не уперлись в море. Ротвейлеры преследовали их дисциплинированно и без единого звука, как овчарки, охраняющие свое стадо.
– Ты разбираешься в собаках, Дейв? Они плавать умеют?
Собаки побежали быстрее, и теперь было видно, как отражается лунный свет в их обнаженных клыках. Брайан и Дейв не стали больше медлить. Они развернулись и бросились в воду, где и провели очень холодные и неприятные полчаса, стараясь держаться как можно дальше от собак.
Жюль, дежуривший этой ночью, свистнул псам и дал каждому по собачьей галете. Обходя шатер, он обнаружил канистры. Может, на них остались отпечатки пальцев? Черт с ними. За ночь никуда не денутся. Он потянулся и зевнул. Позвонить в полицию можно и утром.
Для лорда Уоппинга день начался рано и плохо – с появления мокрых и смущенных Брайана и Дейва, сообщивших о полном провале операции. А вскоре после этого поступила новая порция дурных новостей. Рей Прендергаст получил электронное письмо от «Хофман и Майерс», частного банка и самого крупного кредитора Уоппинга. Читать его было не слишком приятно.
– Они рвут и мечут, Билли. И это не все. Они посылают двух своих тяжеловесов в Марсель, чтобы те разобрались тут. Как они выразились, «в связи с отсутствием удовлетворительных ответов на наши предыдущие запросы».
– Уроды! Ну как может человек честно зарабатывать себе на жизнь, когда у него такие партнеры? Они сообщили, когда приедут?
– В том-то и проблема, Билли. Они будут здесь уже завтра, если мы не сможем их задержать.
Уоппинг поднялся из-за стола и подошел к ближайшему иллюминатору. Его презентация должна состояться через три дня, и единственный выход – это не подпускать к себе банкиров, пока все не закончится. Он посмотрел на море, гладкое, как отполированный стол. На небе ни облачка, и ветра совсем нет: прекрасный день для небольшого круиза.
– Ладно, – повернулся он к Прендергасту. – Напиши им, что я на несколько дней вышел в море и связаться со мной невозможно. Глубокие сожаления, наилучшие пожелания и прочая чушь. И скажи Крошке, чтобы готовился к выходу прямо сейчас.
– Куда мы плывем, дорогуша? – поинтересовалась Аннабелла, никогда не упускавшая шанса немного подслушать. Она появилась в дверях завернутая в полотенце, и с ее волос все еще капала вода после купания в бассейне. – Если тебе все равно, может, отправимся в Сен-Тропе? Сэр Франк уже приехал туда на все лето, и Эскобары из Аргентины. Будет так весело.
Мисс Перкинс, как и обещала, появилась ровно в полдень, привезла с собой документы и согласилась остаться на ланч. К Филиппу, чей синяк с каждым днем становился все менее ужасающим, присоединилась Мими. Сэм разжигал барбекю, Элена мешала салат, в ведерке охлаждалось розовое вино, и атмосфера за большим столом под соснами царила веселая и оптимистичная.
В трапезе под открытым небом есть что-то такое, что пробуждает в каждом хорошего рассказчика. Все расслаблены и довольны. Всем хочется поделиться с другими чем-то приятным. Скоро выяснилось, что мисс Перкинс – кладезь множества историй: от ее школьных дней, проведенных в известной частной школе, «настоящем храме образования для независимых девочек из среднего класса», как она выразилась, до пикантных откровений из жизни Британского консульства в Марселе. Время пролетело быстро, и Сэм удивился, когда, взглянув на часы, обнаружил, что уже половина третьего и им пора ехать. Презентация была назначена на четыре.
