Текст книги "Каста Огня (ЛП)"

Автор книги: Питер Фехервари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

– Приветствую на палубе «А», – сказала женщина. – Вообще-то мы посередине корабля, но здесь тусуются офицеры, а им не по душе название «палуба № 112».

– Где мостик? – спросил Энсор. Турболифт тем временем поехал вниз за следующей партией конфедератов.

– Дальше впереди, через несколько блоков. Но путь туда только один, и на нем кишмя кишат синекожие. Мы удерживаем этот сектор, но чужаки плотно перекрыли подходы к мостику.

– Показывай.

– Хорошо, только гляди в оба, – предупредила Привитера. – Синекожие напустили дронов в вентиляцию, и эти летуны могут преотлично врезать.

Когда офицер отвернулась, Катлер проглотил ещё одну «Ярость». Энсор и так уже принял слишком много стимуляторов, но это было наименьшей из его проблем.

– Вы в порядке, сэр? – спросил подошедший Валанс.

– В полнейшем, разведчик, – ответил полковник, чувствуя, как кровь разгорается злобным пламенем. – Пора захватить чертов мостик!

«Кто контролирует мостик, тот контролирует судно», – подумал Катлер, следуя за Привитерой. Древнейшая истина корабельных бунтов. Восставших тянуло сюда, словно силой притяжения, но это было лишь отвлекающим маневром, а истинная цель Авеля оставалась в тени. Энсору стало интересно, как бы почувствовала себя ополченка, узнай она правду. Ещё одна пешка, как и все мы, жалкие ублюдки…

По пути они проходили мимо десятков повстанцев, мужчин и женщин из каждого слоя корабельного общества. Бойцы в доспехах сил безопасности командовали адептами ученого вида, флотские старшины в аккуратной униформе стояли рядом с грязными крепостными матросами. К бунту присоединился даже какой-то техножрец, управлявший тремя боевыми сервиторами, но, как ни печально, офицеров Катлер не заметил. Привитера рассказала, что против Небесного Маршала поднялась почти половина экипажа, намного больше, чем ожидала верхушка инакомыслящих. Мимоходом заглядывая в лица мятежников, Энсор видел там гнев и страх, решимость и отчаяние – и, каждый раз, ненависть.

Ксеносы поистине отвратительны нам. Кирхер выставлял их в лучшем свете годами, возможно, десятилетиями, чтобы его маленькая порченая империя не развалилась, но ненависть всегда оставалась совсем рядом, ожидая момента истины.

К своему удивлению, Катлер не был уверен, что чувствует по поводу этой истины. Троица пошатнула его веру во много вещей, включая божественное право человечества владеть звездами, но это не делало тау лучше. О’Сейшин, при всей его красивой болтовне о Высшем Благе, был всего лишь очередным коварным сукиным сыном, пытавшимся напустить туману вокруг очередной версии тирании.

Лучше уж наша Империя Зла, чем их…

– Эй, тормози! – предупредила офицер, когда они добрались до широкого перекрестка. – Дальше начинается один из главных коридоров, ведущих к мостику. Поверь мне, туда лучше не заходить.

Слева и справа от прохода располагались повстанцы, хорошо вооруженные и бдительные, несомненно, лучшие бойцы Привитеры. Там же лежали и тела – очень много тел, разбросанных в случайных позах, в которых их застигла насильственная смерть. Большинство трупов были человеческими, но оставалось неясным, мятежники это или лоялисты.

«И, разумеется, настоящие лоялисты здесь мятежники, – с мрачной веселостью подумал Энсор. – В любой гражданской войне творится подобный кавардак».

– Валанс, – позвал он и жестом указал разведчику на перекресток.

Кивнув, Жак встал на одно колено возле прохода, после чего извлек из сумки на поясе маленькое зеркальце и закрепил вещицу на стволе винтовки. Осторожно выставив оружие за угол, конфедерат прищурился и вгляделся в отражение.

– Полный коридор солдат-ксеносов, – доложил он. – Засек не меньше полусотни воинов огня и один БСК «Кризис». Плюс кучу дронов.

– Гранатами их? – предложил Катлер.

– Ты думаешь, мы не пробовали? – неодобрительно посмотрела на него Привитера. – Слушай, мужик, синекожие свое дело знают. Для гранат они слишком далеко.

– Она права, – подтвердил Валанс. – У них преимущество дистанции и огневой мощи. Наверняка и щитовыми дронами запаслись, просто для уверенности.

– Другого пути нет? – спросил Энсор командиршу повстанцев.

– Пробовали по вентиляции, но там полно дронов. Потеряла из-за этого нескольких хороших ребят, – женщина пожала плечами. – Нет, мужик, пройти можно только здесь.

Кивнув, Катлер показал большим пальцем на привязанного к нему тау.

– Ну ладно, тогда пускаем в ход командующего Приход Зимы.

Айверсон чувствовал, что приближается к добыче. Ветхие, проржавевшие и обшарпанные участки нижней палубы сменились белыми, безупречно чистыми коридорами из какого-то формованного пластика, который тихо гудел и испускал собственный свет. Тау с нуля перестроили этот захолустный сектор корабля, создав потайной мирок внутри линкора.

«Как давно всё этот началось? – спрашивал себя Хольт. – Когда Кирхер продал Империум? Пять лет назад? Десять? Двадцать? Сколько времени мы на Федре сражались во имя лжи?»

Масштабы предательства оказались чудовищными, и Айверсон чувствовал, как в нем разгорается ярость, подпитываемая абсолютной убежденностью в виновности Кирхера. Уже давно комиссар не испытывал столь чистого презрения к кому-либо. Всё вокруг могло быть истинным или ложным, правильным или ошибочным, но в одном Хольт не сомневался: Небесный Маршал швырнул бесчисленные жизни в мясорубку фальшивой войны. Он должен умереть.

И я исполню приговор. К этому меня вела судьба. Таким будет мое искупление.

«Интересно, – подумал Айверсон, – а куда пропал Бирс?»

Комиссар не видел старого призрака с тех пор, как покинул Федру. Казалось, что прежний наставник исполнил то, что хотел, и исчез.

– Мы на месте, – сообщил астропат, остановившись перед дверью-диафрагмой.

Айверсон уставился на плотно закрытый люк.

– Там внутри Небесный Маршал?

– Да, – ровно и без эмоций ответил провожатый.

– А где охранники? – спросил арканец, указывая на пустой, ярко освещенный коридор. – Мы в самом сердце его территории, но я не видел никого, даже ни единого дрона.

– Их здесь нет.

Это было самое неопровержимое и самое бессмысленное утверждение, которое Хольт Айверсон слышал за всю свою жизнь.

– Где они? – спросил комиссар, стиснув зубы.

– Их вызвали на мостик.

– Сразу всех?

– Да. Авель позаботился об этом.

Покачав головой, Хольт снова повернулся к люку.

– И как я попаду внутрь?

– Ты – Клинок, – астропат приложил ладонь к сенсорной панели возле двери, и её лепестки беззвучно скрылись в переборке. – Авель позаботился об этом.

Не говоря более ни слова, слепец развернулся и ушел прочь.

«Авель позаботился об этом». Почему происходящее нравится мне всё меньше и меньше?

Айверсон шагнул в дверь.

– Я – пор’о Дал’ит Сейшин, – слабым голосом объявил посланник. – Приказываю вам не стрелять, воины.

– Вы слышали босса! – рявкнул Катлер. – Никто не хочет проблем, так что просто расслабьтесь.

Полковник вышел в коридор, держа на закорках о’Сейшина, а в руках – две гранаты с вытащенными чеками.

– Если обойдется без глупостей, может, мы все доживем до завтрашнего дня!

В ответ на Энсора уставились десятки бесстрастных линз, светящихся над лесом импульсных винтовок и карабинов. Воины огня заняли позиции в коридоре, приняв эшелонированное построение: передние ряды залегли, средние – опустились на одно колено, а замыкающие остались стоять. Стрелковые дроны парили и порхали над ними, словно миниатюрные космические корабли, а позади всех, у самого входа на мостик, маячил силуэт массивного «Кризиса».

«Валанс был прав, – решил Катлер. – Коридор – просто огневой мешок».

– Видите, у нас тут патовая ситуация! – полковник шел, подняв руки, чтобы тау могли как следует рассмотреть гранаты. – Я прав, а, посланник?

– Чего вы надеетесь добиться всем этим? – устало спросил о’Сейшин. – Они не дадут вам пройти, Энсор Катлер.

– Может, я их уболтаю, или помогу по-иному взглянуть на вещи.

Конфедерат остановился, добравшись до первого ряда воинов огня.

– Кто здесь главный? – крикнул он.

Пехотинцы тау расступились, пропуская топающий вперед боескафандр. «Кризис» навис над полковником, чуть наклонился в талии и осмотрел арканца пучком безразличных линз.

– Я – шас’вре Зен’каис, – прогрохотал монотонный голос из груди БСК. – Ты отпустишь пор’о Дал’ит Сейшина.

– Я мог бы это сделать… – казалось, что Катлер обдумывает требование. Его разум горел, подстегиваемый «Яростями»: полковник выкинул осторожность в окошко и заглотил ещё парочку перед тем, как начать свой гамбит. – Но тогда я не стал бы делать это!

Энсор швырнул гранаты за спину боескафандру, нырнул под него и заорал: «Противовес!»

Один заряд взорвался с неистовой мощью, растерзав второй ряд воинов огня. Другой испустил облако дыма, которое, клубясь, затянуло коридор.

– Противовес! – взревел в ответ лейтенант Худ, стоявший у перекрестка. – Пошли!

Корт Туми, снайпер, с разворотом выскочил из укрытия, на ходу целясь из рельсовой винтовки. Сзади и по бокам его окружали три зуава; у бойца было время только на один выстрел.

«Пусть он не пропадет зря, Элоиза», – промурлыкал Корт оружию и нажал на спуск.

Сенсорный модуль «Кризиса» исчез во вспышке света. Туми успел улыбнуться, прежде чем ответный залп сжег ему лицо, а рыцари уже неслись по коридору, словно передвижной щит, прикрывая бегущих следом серобоких и повстанцев. Разрозненные импульсные разряды врезались в доспехи зуавов, с пугающей быстротой оплавляя тяжелую броню. Несколько шальных сгустков энергии пронеслись мимо великанов и вонзились в плотную толпу, сразив по бойцу каждый. Если бы ксеносам удалось прийти в себя и открыть сосредоточенный огонь, рыцари погибли бы через несколько секунд, и всё было бы кончено.

Пока ослепленный БСК размахивал конечностями, Катлер сорвал с пояса топор и бросился на стоявших рядом воинов огня. Чужаки замешкались на долю секунды, не зная, можно ли стрелять в о’Сейшина, а затем было уже поздно: Энсор добрался до них.

– За Провидение и Семь звезд! – ревел полковник, размахивая топором, словно безумец, а старик-тау визжал, болтаясь у него на спине.

Все больше ксеносов выбегали из дыма, присоединяясь к передним рядам, и огонь защитников мостика становился всё плотнее, а дроны тем временем мчались на противника. Рухнул первый зуав: его нагрудник превратился в расплавленный шлак. Следующий залп тау, нацеленный через возникшую брешь в щитовой стене, скосил десятки бойцов.

– Шевелитесь, жалкие псы! – гаркнул Худ. Импульсный заряд врезался в ногу лейтенанта, другой пробил ему плечо. Развернутый силой удара, он удержал равновесие и похромал дальше, пуская дымок из ран.

Мгновение спустя люди обрушились на чужаков, словно падающий молот. Один из рыцарей налетел на БСК и вместе с ним рухнул на палубу, а второй рванулся в дым, наугад рубя циркулярками. Передовые воины огня попытались отступить, но наткнулись на товарищей, спешивших укрепить их ряды. Тут же тау захлестнула разъяренная человеческая волна, и о слаженных действиях пришлось забыть.

– Вырвите их фраганые синие сердца! – Привитера с размаху ткнула стволом дробовика в лицевую пластину ксеноса и выстрелила.

Катлер выбрался из свалки; его мысли вязли в небольшой личной Трясине. Резаные раны на груди полковника открылись и обильно кровоточили.

«Соберись с силами, Белая Ворона, – настойчиво произнесла Скъёлдис. – Мы должны закончить начатое. Нельзя позволить Айверсону сбежать».

– До меня так… и не дошло, – пробормотал Энсор, пытаясь не потерять сознание. – Чем он так важен? Кто он такой?

– Комиссар Хольт Айверсон, – сказал Небесный Маршал. – Я так понимаю, вы пришли в свой Громовой край.

Глава шестнадцатая

Мой Громовой край?

– Вижу, вы знакомы с арканскими легендами? – спросил Айверсон, держа пистолет направленным на двух мужчин в ярко освещенной комнате. Один из них был чужаком, воином огня в легкой броне и с непокрытой головой, другой – человеком в скромном сером мундире.

– А вы действительно думаете, что Громовой край – просто легенда? – как будто с удивлением спросил последний. – Мне казалось, что уж вы-то, Хольт Айверсон, должны искренне верить в его существование. Разве вы не гнались за своим предназначением, словно гончая, взявшая след?

Человек улыбнулся, вроде бы искренне.

– Отвечая на ваш вопрос: да, я постарался изучить всё, что относится к арканской культуре.

– Потому что мы – заноза у вас в заднице?

– Потому что арканцы – весьма интересные люди, – говоривший нахмурил брови. – А вы, Айверсон, самый интересный из них.

– Откуда вы знаете мое имя?

– О, мне известно не только это. Но признаюсь, что вы не попадались мне на глаза до истории с Ломакс и её миссией. Затем вы, конечно, пропали с радаров, но ваше личное дело оказалось весьма интересным чтивом, – человек гостеприимно развел руки. – Кстати, что скажете о моем центре управления?

– Внушает, – признал Хольт.

Круглое помещение было не особенно большим, но просто кишело потоками данных. Ряды мониторов и голоэкранов усеивали стены, от пола до высокого конического потолка. Вид-съемка в реальном времени, топографические и тактические карты, психологические оценки, отчеты о запасах техники и боеприпасов… от таких объемов информации у комиссара закружилась голова. Над возвышением в центре комнаты медленно вращалась большая фотореалистичная голограмма Федры; здесь и там на изображении виднелись ярко окрашенные значки, символы баз и подразделений. Иконки двигались, сопровождаемые постоянно обновляемой статистикой.

– Мое окно в мир внизу, – заявил человек в сером, медленно подходя к Хольту. – Всё на ксенотехнологиях, естественно. Большую часть информации мы получаем с дронов, причем распознать их зачастую совершенно невозможно. Научные достижения тау позволяют создавать разнообразные модели шпионских устройств, даже такие, что меньше человеческого глаза.

Говоривший снова улыбнулся.

– Однажды мы и в самом деле заменили человеческий глаз дроном, причем его хозяин ничего не заподозрил.

Хольт встревоженно коснулся своего оптического импланта, но собеседник покачал головой.

– Не беспокойтесь, Айверсон, ваша аугметика чиста.

– Вы – Небесный Маршал Зебастейн Кирхер? – произнес комиссар, собравшись с мыслями. Он уже знал ответ, но всё равно должен был озвучить вопрос. Этого требовал протокол, да и сама ситуация.

– Да, – Кирхер остановился в паре метров от арканца и выпрямился. – Как я понимаю, вы здесь, чтобы осуществить Правосудие Императора?

Хольт внимательно изучил человека, которого пришел убить. До этого комиссар представлял заклятого врага во множестве оттенков морального разложения: например, коварным, сладкоречивым деспотом, опустившейся жертвой собственных пороков, в пышном мундире с безвкусными эполетами и незаслуженными орденами. Или изможденным существом, что прячется в тенях и шепчет мучительные загадки в тайной надежде понести кару за свои грехи. Или, быть может, себялюбцем с высеченным из гранита лицом, непробиваемым солдафоном, который с горящими глазами провозглашает собственное кредо. Галактика кишела тиранами, и их гниль всегда прорастала из давно известных опухолей самовосхваления, самообмана или ненависти к самому себе.

Но этот человек совершенно иной.

Хотя Айверсон знал, что Кирхеру больше века, он оказался широкоплечим и мускулистым, будто солдат средних лет, привыкший к серьезным нагрузкам. Несомненно, Зебастейн прибегал к омолаживающей терапии, но явно не из суетной заботы о красоте. На его квадратном лице с аккуратными чертами не было морщин, но этим косметические изменения и ограничивались. Нос Небесного Маршала, сломанный и свернутый набок, выглядел кривым гномоном на солнечных часах лица. Кирхер оказался не особенно высоким, но стоял прямо и твердо, что придавало ему спокойный, представительный вид. Такой же солидностью отличалась его униформа: скромный мундир и фуражка, не украшенные ничем, кроме серебряного значка Небесного Дозора. В целом, Маршал больше напоминал унтер-офицера, чем планетарного губернатора, но при этом излучал тихую, проникновенную властность.

Не ожидал, что ты окажешься таким, Зебастейн Кирхер.

– Почему? – произнес Айверсон.

Простой вопрос, в котором скрывалось столь многое. Как и в первом случае, его нужно было задать.

Не показывая и тени страха, Кирхер посмотрел мимо ствола автопистолета, прямо в глаза Хольту.

– Потому что это было необходимо.

– Такого ответа недостаточно.

– Правда? Я ведь признался в том, что предал Империум. Несомненно, этого достаточно для вынесения приговора, комиссар? – Айверсон ничего не ответил, и Кирхер кивнул. – Нет… конечно же, нет. Любому другому дисциплинарному офицеру вполне хватило бы этого, но только не тебе, Хольт Айверсон. Похоже, ты подсел на поиски истины и жаждешь ответов, не так ли?

«Для комиссара ты слишком много думаешь». Сколько людей говорили мне это за прошедшие годы? Скольких из них я подвел?

– Более того, ты неспособен отвергнуть очевидную истину, как бы мучительна она ни была, – продолжал Небесный Маршал. – Думаю, всё дело в твоем арканском происхождении. Несмотря на пройденное обучение и промытые мозги, эта неугомонная, бунтарская кровь не дает тебе спокойно идти по жизни.

– Это не про меня.

– Не соглашусь. В данный момент времени это именно про тебя. – Кирхер пожал плечами. – Ты ведь, как-никак, человек, который направил пистолет мне в голову. Ты можешь покончить со мной, если пожелаешь. В такой ситуации мне, вроде как, и не о ком больше говорить.

– Ты и есть Авель?

– Что? – впервые с начала разговора Хольту удалось застать Маршала врасплох, и он нахмурился в искреннем удивлении. – Нет, я не Авель. Почему ты так решил?

– Потому что это единственный разумный вариант, – категорично заявил Айверсон. – Кто ещё обладает властью, достаточной, чтобы привести нас на флагман? Кто ещё мог бы отослать охрану и позволить мне спокойно войти сюда? Никто, кроме тебя, а значит, ты – Авель.

Кирхер медленно кивнул.

– Здесь есть своя логика, и, несомненно, всё это очень загадочно, но зачем же мне помогать собственному убийце?

– Потому что я не убийца твой, а судья. И ты хочешь, чтобы тебя судили.

Небесный Маршал, широко расставленные глаза которого светились умом, тщательно обдумал это. В конце концов, он покачал головой.

– Ты ошибаешься, Айверсон: я не хочу, чтобы меня судили. Я уже осудил себя и продолжаю делать это каждый новый день.

– Так ты считаешь себя невиновным?

– Я считаю себя человеком, совершавшим то, что было необходимо, – Зебастейн вздохнул. – Как я уже сказал, дело тут не в чести, или справедливости, или ещё какой-нибудь вдохновляющей добродетели – только в необходимости.

– Необходимо было предать десятки тысяч подданных Империума?

– Чтобы спасти сотни тысяч, а возможно, миллионы других? Несомненно, – Кирхер обвел комнату рукой, указывая на потоки данных. – Резня на Федре померкнет в сравнении с ужасами, которые начнутся, если мы позволим войне расползтись по субсектору.

– Поэтому ты и твои друзья-ксеносы решили обвести всех вокруг пальца? – с горечью спросил Хольт. – Удержать конфликт на одной планете, не думая о людях, которых вы бросаете в эту мясорубку?

– Ты по-прежнему не видишь общую картину, Айверсон. Этот регион – буферная зона между двумя сражающимися гигантами. Ни Империум, ни Империя Тау не могут позволить себе вести здешнюю войну на уровне звездных систем, – только не сейчас, когда существует множество более страшных угроз на других фронтах, – но, точно так же, ни одна сторона не имеет права отступать.

– По-твоему, власти Империума участвуют в этой ереси?

– Приказы, касающиеся ведения войны, я получил напрямую от Верховного совета Терры, – тихо произнес Кирхер. – Руки у меня были связаны с самого начала. Признаюсь, на первых порах это внушало мне отвращение.

Небесный Маршал внимательно посмотрел в лицо комиссара.

– Только не говори, что новость тебя сильно удивила.

«Нет, я не удивлен этим, – с грустью понял Хольт. – И вообще не удивлен ничем из услышанного».

– Но ты решил пойти дальше, – с растущей уверенностью произнес Айверсон вслух.

Катлер, прикрытый с боков двумя выжившими зуавами, подошел к переборке, за которой скрывался мостик. Массивный люк оказался надежно запертым.

– Открывай, – прорычал Энсор чужаку, привязанному к его спине, – или я отправлю тебя в Преисподние, следом за твоими псами.

– У тау нет понятий «преисподняя» или «ад», – нервно ответил о’Сейшин. – Я уже объяснял вам это, Энсор Катлер.

К ним подхромал лейтенант Худ, от которого несло горелым мясом.

– Несколько чужаков ускользнули в неразберихе, но коридор наш, полковник, – он устало покачал головой. – Хотя это обошлось нам недешево.

– Каждый шаг по пути сюда обходился нам недешево, Худ, – на Катлера накатила очередная волна головокружения, он покачнулся и оперся на люк. Энсор обливался кровью и потом, настолько обильно, что не мог разобрать, где заканчивается одно и начинается другое. – Он сожрал нас… по кусочку за раз…

«Довольно, Белая Ворона!», – попрекнула его Скъёлдис.

– Нет, не «довольно». И даже… близко… не «довольно», – пробормотал Катлер в паузах между хриплыми вдохами, а затем с размаха ударил по люку. Кровь полилась ещё сильнее. – Открывай!

– Ты не ошибся, – без раздумий ответил Небесный Маршал. – Я решил зайти намного дальше, и совершенно об этом не жалею.

Кирхер сжал кулаки, словно бы для того, чтобы лучше думалось.

– Империум не выстоит, Айверсон. Да, это жестокий многоголовый левиафан, созданный для войны, но, несмотря на миллиарды душ, сгорающих в её топке, машина останавливается, – теперь голос Зебастейна звучал страстно, он явно обратился к любимой теме. – Разложение и внутренние конфликты встречаются повсеместно. Невежество и озлобленность стали общепринятой нормой. Скованное страхом человечество изнутри разрывает себя на куски, одновременно ведя тысячу войн на тысяче фронтов! Даже передышка на Федре – лишь временная мера. Как только Империум сможет выделить достаточно ресурсов, то и эта война развернется на всю катушку.

Небесный Маршал в отвращении покачал головой.

– Наверное, когда-то в существовании Империума был смысл, но сейчас он всего лишь жестокий пережиток прошлого.

– А как же Император? – произнес Айверсон.

– А что Император? – Кирхера явно удивил вопрос. – Никто не знает, как Он изменился за все эти тысячелетия. Как и Его империя, однажды Он, возможно, что-то значил, но сейчас…

Зебастейн фыркнул.

– Честно говоря, я уже наслужился неумирающему трупу. Чтобы выжить, человечеству нужна более свежая перспектива.

– Поэтому ты купился на россказни тау о Высшем Благе? – жестко спросил Хольт.

– Я ни на что не купился, – огрызнулся Небесный Маршал. – Я использовал свой интеллект, чтобы выбрать лучший из возможных путей! – Кирхер с явным усилием заставил себя успокоиться. – Но да, у Высшего Блага есть свои преимущества. Его последователи развивают в себе здоровую скромность и рассудительность, рядом с которыми наши стремления к славе и чести выглядят постыдными. Человечество – древняя раса, но по сравнению с тау мы ведем себя, словно дети-дикари.

Он покачал головой.

– Мы должны повзрослеть, пока Галактика не устала от нас.

Ощутив жужжание пробудившейся электрической осы внутри импланта, Хольт внезапно вспомнил самый важный вопрос.

– А что насчет Изабель Рив?

– Кого? – Кирхер как будто растерялся.

– Кадета-комиссара Изабель Рив. Ты направлял её за мной?

– Не понимаю, о ком ты говоришь, – Зебастейн с сожалением тряхнул головой. – Даже я не могу отслеживать всех подряд. И что с этой Изабель Рив?

– Она мертва, – сказал Айверсон.

– Мне жаль, – осторожно отозвался Небесный Маршал. – Она что-то значила для тебя?

– Я убил её.

– И сожалеешь об этом?

– А должен?

Кирхер прищурился, обдумывая ответ.

– Её убийство было необходимым?

Не «правильным» или «неправильным»… Оса в черепе Айверсона начала сердито метаться… Не «справедливым» или «несправедливым»… Пытаясь найти выход… Просто «необходимым или нет»…

– И это всё? – тускло спросил он.

– Нет, но остальное следует из сказанного, – глаза Зебастейна сияли убежденностью. – Чтобы преуспеть, мы должны избавиться от иллюзий вроде эмоций или морали, и работать с фактами. Такова базовая философия Высшего Блага, и это путь, основанный на суровой действительности, а не на мимолетных идеалах. Прочный фундамент, на котором мы можем опереться.

– Зачем ты рассказываешь мне всё это?

– Потому что ты был прав, – с удивлением ответил Кирхер, словно сам только что это понял. – Ты мой судья, Айверсон. Я не искал тебя, но ты всё равно пришел – человек с острым умом и пистолетом, направленным мне в лицо. Возможно, в этом есть свои перспективы.

– Ты считаешь, я пощажу тебя? – оса глубже вгрызлась в мозг Хольта, задев странные синапсы, и лицо комиссара дернулась. – Ждешь, что я закрою глаза на эту ересь?

– Я жду, что ты поразмыслишь, – настойчиво произнес Зебастейн. – Представь кошмары, которые сорвутся с цепи, если ты разрушишь нынешнее равновесие.

– Я – имперский комиссар.

Небесный Маршал обратил на арканца взгляд, в котором читалась железная воля.

– Это ложь, Хольт Айверсон. Кем бы ты ни был, ты давно уже не имперский комиссар.

Очевидная истина, которую я не могу отвергнуть.

Экипаж на мостике не сопротивлялся. Хрупкие, бледные мужчины и женщины в аккуратных флотских мундирах отступали от захватчиков, подняв руки и опустив глаза.

– Где капитан? – требовательно спросил Катлер.

С окровавленным топором, в рваном сыромятном жакете, он наверняка казался членам экипажа каким-то пиратом наихудшего сорта. Видя их перепуганные лица, Энсор хотел захохотать в голос, но тогда внутри него могло что-то сломаться, а полковник ещё не закончил свои дела.

– Я вежливо спрошу ещё разок, а потом разозлюсь, – Катлер многозначительно взвесил топор в руке. – Где, Преисподние его дери, капитан?

– Убей меня, и погибнут ещё миллионы, – сказал Небесный Маршал. – Правосудие требует этого, и значит, правосудие слепо.

Кирхер шагнул вперед, так, что ствол пистолета коснулся его лба.

– Покончи с мерзкой ложью, породи бесконечно более мерзкую правду. Честь требует этого, и значит, честь чудовищна.

Айверсон ровно держал автопистолет, а в его разуме, словно танцующие светлячки, вспыхивали и угасали беспокойные мысли. Убить его и найти проклятие? Пощадить его и найти искупление? Или же всё наоборот? Проклятое искупление или искупленное проклятие? Где же призраки, когда так нужен их совет? Он посмотрел мимо Небесного Маршала, разыскивая взглядом Бирса, Номер 27 или даже Ниманда. Надеясь увидеть Рив…

Он заметил воина огня, который не двигался с самого начала противостояния, но внимательно смотрел на людей.

Ждет, что я выберу.

А потом Хольта лишили выбора. Двигаясь с быстротой, кажущейся невозможной для его лет, Небесный Маршал выбросил вверх руку и железной хваткой сжал запястье комиссара. Автопистолет выстрелил, но Кирхер с изяществом танцора успел шагнуть в сторону; затем он крутнул кистью, и оружие выпало из онемевших пальцев Айверсона. Немедля ни секунды, Зебастейн с почти нечеловеческой скоростью атаковал арканца. Орудуя кулаками, словно поршнями, он нанес удары в грудь и лицо противнику. Хольт отшатнулся, но беспощадный неприятель последовал за ним, избивая комиссара, будто молотильная машина.

Наконец, Айверсон рухнул.

– Мне жаль, – сказал Небесный Маршал, отступая от распростертого на полу арканца. – Я бы хотел оставить выбор тебе, но на кон поставлено слишком многое, а ты, возможно, безумен.

Кирхер тяжело дышал, словно измотанный внезапной вспышкой насилия.

– Как бы то ни было, я верю, что ты поступил бы правильно, Хольт Айверсон.

У его плеча появился воин огня, державший пистолет комиссара, и Маршал кивнул чужаку.

– Убейте его, шас’эль.

Ксенос выстрелил в глаз Зебастейну Кирхеру.

– Капитана больше нет, – ответил исхудалый флотский лейтенант. – Исчез десятилетия назад. Он никогда не ладил с Небесным Маршалом.

– Видно, хороший был парень, – заметил Катлер. – Ладно, забудем о капитане. Вы ведь сами справитесь, ребятки?

– Справимся с чем? – неуверенно спросил лейтенант. – Чего вы хотите от меня… сэр?

– Запустить двигатели. Мы уходим.

– Уходим? – флотский пораженно выпучил глаза.

– Сваливаем от Федры, – пояснил Энсор. – Как я понимаю, этот корабль – символ всех здешних мерзостей, так что я убираю его отсюда.

– Но это невозможно! – возмутился лейтенант. – «Реквием по добродетели» не отправлялся в полет с самого начала войны!

Остальные офицеры согласно забормотали.

– Вы же видели, в каком он состоянии. Наверняка развалится на куски прежде, чем мы уйдем с орбиты.

– А я не прошу тебя покинуть орбиту, парень. Я хочу, чтобы ты покинул реальный космос! – весело возразил Катлер. – И побольше энтузиазма, ладно?

– Вы хотите, чтобы мы вошли в имматериум? – возмущение лейтенанта сменилось на откровенный ужас. – Это самоубийство! Я даже не знаю, работают ли до сих пор корабельные поля Геллера. Без них нас сожрут заживо!

– Энсор Катлер, вы сошли с ума, – произнес о’Сейшин, но без сердца. Тау как будто смирился с судьбой.

Где-то снаружи мостика послышалась стрельба.

– Синекожие вернулись! – заорал Худ, стоявший в дверях. – И привели с собой целую бригаду корешей из Небесного Дозора!

– Значит, с разговорами кончаем, – объявил полковник и застрелил худого лейтенанта, после чего улыбнулся его перепуганным товарищам. – Итак, кто может управлять этим в аду зажаренным кораблем?

– Ты разочаровал меня, человек, – произнес воин огня, стоя над Айверсоном. – Я выбрал тебя для этой миссии, потому что ты был комиссаром. Ожидалось, что ты казнишь предателя на месте.

Посмотрев на лежащее бесформенной грудой тело Небесного Маршала, Хольт встретился взглядом с чужаком.

– Кто ты такой?

– Я – шас’эль Аавал, исполняющий обязанности командира касты огня на этой планете, – с гордостью ответил тау. – Кроме того, ты знаешь меня под именем «Авель».

Айверсон помотал головой, пытаясь сосредоточиться.

– А я был просто уверен, что это Кирхер. И зачем же ты предал своих сородичей?

– Это не предательство, – холодно ответил ксенос. – Я верен Высшему Благу, но каста воды превратила нашу войну в насмешку. Нельзя, чтобы «эксперимент» о’Сейшина удался.

Шас’эль указал на труп Кирхера.

– Хаос, воцарившийся здесь по твоей вине, докажет, что ваша раса слишком опасна и ей нельзя доверять. Как только сообщение о мятеже достигнет Империи Тау, c этим балаганом будет покончено.

– Ты хочешь распространения войны, – понемногу начиная соображать, сказал Хольт.

– Я хочу, чтобы войну вели воины, как было провозглашено Просвещенными, – возразил чужак. – Ложь и интриги не идут на пользу Высшему Благу.

Айверсон издал тихий, печальный смешок.