Текст книги "Обнажённый Бог: Феномен"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 43 страниц)

AI, координировавший действия Освобождения, зафиксировал, что это была засада, исполненная превосходно.

Джипы оказались запертыми в горле долины, и им некуда было податься. На них обрушился дождь снарядов. Взрывчатые вещества под обстрелом начали детонировать, и джипы разлетались на мелкие кусочки. То же самое происходило и с сержантами, сидевшими в них. Дым, пламя и грязь накрыли кровавую бойню.

AI не мог этого предотвратить. Радары с сенсорных спутников прошлись по всей длине долины, но на это у них ушло несколько драгоценных секунд. Первая бомбардировка продолжалась девяносто секунд, потом минометчики изменили угол наведения. Когда плотные черные облака немного развеялись, видно было, как сержанты в полном отчаянии пробираются сквозь трясину. Шрапнель, падая в болото, взбивала светло-коричневую пену и уничтожала суетившиеся фигуры.

И только тогда радары зафиксировали местоположение мортир. AI подал сигнал к контратаке. Началось возмездие. Алые лучи за какие-то доли секунды уничтожили и одержимых, и их орудия. Поражено было более десятка целей. Над этими участками поплыл раскаленный туман. На месте минометов остались неглубокие кратеры, заполненные спекшейся глиной. В середине они еще дымилась и шипели, когда на них падал мелкий дождь.

Снова наступила мертвая тишина. Струи дыма поднимались и плыли над долиной, медленно расступаясь, обнаруживали обгорелые остовы джипов и искореженные тела сержантов. Все это принимала в свои объятия трясина. Через какой-нибудь час от прошедшего здесь боя и следа не останется.

Стефани очнулась… она лежала, вцепившись пальцами в мягкую землю. Тело напряглось до крайности: так она защищала себя от лазерных лучей. Но лучей не было. Стефани всхлипнула, руки и ноги мелко дрожали. К ним приблизились два феранга, обратившиеся вдруг в одетых в камуфляж людей. Аннета Эклунд и Хой Сон смотрели на нее с гневом и презрением.

– Идиоты! Вы могли бы всех нас разом отправить в потусторонье. Шляетесь, где вас не просят, – сказала Аннета. – Ральф мог принять вас за противников, и тогда сравнял бы все это место с землей.

Кохрейн поднял голову, грязь, стекая по лицу, пропитывала дикую бороду. Изо рта торчала потухшая сигарета. Он ее выплюнул.

– Правильно, сестра, долбай меня как следует. Прошу прощения за принесенные неудобства.

Даже климат Лалонда не подготовил Ральфа к устрашающей влажности, которую он ощутил уже на трапе сверхзвукового самолета. Она охватила его кожу и принялась высасывать из тела жизненные соки. Дыхание давалось с большим трудом.

Тропическое солнце обрушило на бедный, больной Мортонридж всю свою силу: ведь облако рассеялось окончательно. Шипели тысячи квадратных километров грязи, делая воздух горячим и клейким. Глядя с верхней ступеньки трапа на окружавший его пейзаж, Ральф видел длинные разреженные ленты белого маслянистого тумана, плывшего над холмами широкой долины. Снежно-белые потоки струились из всех расщелин и скользили по горным склонам, словно медленно текущие водопады.

Он потянул носом воздух. Даже сквозь это влажное одеяло можно было уловить запах разложения. Мертвая биомасса полуострова начала гнить и бродить. Через несколько дней вонь станет невыносимой и в высшей степени нездоровой. Значит, и это необходимо принять во внимание. Хотя в списке приоритетных задач эта будет далеко не самой главной.

Ральф сбежал по алюминиевым ступеням, за ним – полковник Палмер и Каталь. В этот раз его не поджидал караул из морпехов. Он высадился за лагерем, расположившимся в горловине долины Катмос. Ровными рядами выстроились сотни силиконовых палаток, похожих на гигантские голубые грибы, миниатюрная копия Передового форта. Там находились сержанты, военнослужащие, освобожденные от одержания люди, горсточка репортеров, ну и, разумеется, официальные корреспонденты, освещавшие ход кампании, да два опекавших их пресс-атташе от королевского флота.

Ральф посмотрел за долину. Туман укрывал все белым покрывалом, но усиленные сетчатки генерала различили единственную различимую доминанту – тонкий серый шпиль церкви Кеттона. Одного взгляда на него Ральфу было достаточно, чтобы почувствовать скопление одержимых: они оказывали на него ментальное давление, такое же, как во времена красного облака.

– Она здесь, – пробормотал он. – Эклунд. Она в Кеттоне.

– Вы уверены? – спросил Каталь.

– Я ее чувствую, как и раньше. Во всяком случае, она одна из предводителей, а группа эта хорошо организована, – Каталь с сомнением посмотрел на отдаленный шпиль.

Командующий лагерем полковник Антон Лонгхерст поджидал их у трапа. Он отдал честь Ральфу.

– Приветствую вас в долине Катмос, сэр.

– Спасибо, полковник. Похоже, у вас здесь интересный пост.

– Да, сэр. Я покажу вам лагерь. Потом… – он указал на репортеров.

– А, да, – Ральф постарался унять вспыхнувшее раздражение. У них, вероятно, есть прослушивающие программы. С этими ублюдками надо быть начеку.

Пресс-атташе сделал отмашку, и репортеры окружили его.

– Генерал Хилтч, Хью Рослер из «Дата Эксис». Не можете ли вы сказать, чем вызвана остановка в продвижении войск?

Ральф слегка улыбнулся некрасивому мужчине в клетчатой рубашке и безрукавке, задавшему вопрос. И немедленно надел на себя маску доброжелательного публичного человека.

– Послушайте, ребята, мы закрепляемся на земле, которую только что возвратили. Ведь кампания Освобождения задумана не для того, чтобы нестись вперед на бешеной скорости. Мы должны быть уверены, я хочу сказать, абсолютно уверены, что никто из одержимых не улизнет. Не забудьте, в Мортонридже все началось с единственного одержимого. Вы ведь не хотите, чтобы все повторилось?

– Генерал, Тим Берд, «Коллинз». Правда ли, что сержанты просто не могут справиться с одержимыми, которые стали оказывать настоящее сопротивление?

– Нет и еще раз нет. А если вы покажете мне человека, который это сказал, я выкажу ему свое личное презрение. Я сюда прилетел, вы приехали с побережья, – он взмахнул рукой, указывая на покрытую грязью землю. – Они пришли сюда пешком и участвовали в десятках тысяч вооруженных схваток. А на своем пути освободили от одержания почти триста тысяч людей. Станете ли вы после этого говорить, что они не могут справиться? Я этого не скажу.

– Отчего же тогда они остановились?

– Оттого, что сейчас у нас начинается новая стадия кампании. Прошу прощения за то, что заранее не предупредил вас о нашем тактическом плане, но этот маневр был неизбежным. Как вы видите, мы дошли до Кеттона, в котором находится большое количество хорошо организованных и враждебных к нам одержимых, а ведь это всего лишь один из таких пунктов на Мортонридже. Армия просто развертывается. Когда мы соберем достаточно ресурсов, сержанты возьмут город. Но пока не уверюсь в том, что операция пройдет с минимумом потерь с обеих сторон, приказа к штурму не дам. Благодарю вас, – и пошел вперед.

– Генерал, Элизабет Митчелл, «Тайм Уорнер». Последний вопрос, пожалуйста, – голос ее был властным и настойчивым. Не ответить было нельзя. – Можете ли вы прокомментировать потери в долине?

Одно лишь звучание голоса сразу его насторожило: наверняка задаст вопрос, на который он предпочел бы не ответить.

– Да, могу. Такое быстрое продвижение по долине Катмос явилось тактической ошибкой, и очень серьезной. Я несу за нее полную ответственность. Хотя мы и знали, что у одержимых есть охотничье оружие, мы совсем не предполагали, что у них, к тому же, имеется и артиллерия. Мортиры, пожалуй, самый опасный вид артиллерийских орудий, причем особо эффективный в определенных ситуациях. В такой, как наша. Теперь мы знаем, на что способны одержимые, и в будущем такого не повторится. Каждый раз, когда они используют против нас новое оружие или новую тактику, мы анализируем это и делаем выводы. Теперь они мало что могут изобрести, – он опять пошел, в этот раз более решительно. Быстро передал по нейросети распоряжение пресс-атташе, и вопросов больше не выкрикивали.

– Прошу прощения, – сказал полковник Лонгхерст.

– Ничего страшного, – успокоил его Ральф.

– Вам не следует попадать в такие ситуации, – сказал раздраженно Каталь, когда они подошли к лагерю. – Это недостойно. В конце концов вы могли бы устроить настоящую пресс-конференцию и заранее запретить некоторые вопросы.

– Пропаганда, Каталь, имеет не меньшее значение, чем физическая война, – заявил Ральф. – Кроме того, вы до сих пор рассуждаете, как офицер разведки: ни с кем не говорить и ничего не сказать. Народ хочет знать, как идет кампания. И мы должны ему о ней рассказать.

– К лагерю все еще подходили конвои с различным снаряжением, – рассказывал им полковник Лонгхерст. – Инженерные войска без труда устанавливали силиконовые палатки: эта часть территории была на несколько метров выше покрытого грязью дна долины. Были, однако, проблемы у логистиков, снабжавших войска.

– Грузовики добираются сюда с побережья пятнадцать часов, – сказал он. – Инженерам пришлось прокладывать дорогу. Но даже и сейчас есть участки, где путь отмечают маркеры, установленные в грязи.

– С грязью я ничего поделать не могу, – развел руками Ральф. – Поверьте, мы старались. Применяли закрепляющие химические средства, пекли ее лазерами, но при таких масштабах, сами понимаете…

– В первую очередь нам необходима воздушная поддержка. Вот вы сюда прилетели.

– Это был первый полет вглубь территории, – вмешалась в разговор Янне Палмер. – На ваше летное поле сверхзвуковику не сесть. Так что грузовые самолеты приземлиться не смогут.

– Наверху полно чистой поверхности. А мы построили бы к ней дорогу.

– Возможно, я распоряжусь, – сказал Ральф. – Нам и в самом деле необходимо каким-то образом доставить сюда сержантов для предстоящего штурма города.

– Хорошо бы, – сказала полковник. – Здесь все складывается несколько иначе, чем планирует AI.

– И это одна из причин, отчего я здесь. Мне нужно своими глазами увидеть, как вы тут справляетесь.

– Сейчас более-менее. В первый день был настоящий бедлам. Хорошо бы все-таки иметь самолеты для эвакуации раненых и спасенных от одержания. Дорога до побережья им будет не на пользу.

Они подошли к овальному павильону, в котором управлялась Елена Дункан со своей командой. Огромная наемница поприветствовала Ральфа, щелкнув когтями.

– На церемонии нет времени, генерал, – сказала она. – Сейчас мы очень заняты. Идите, смотрите, что хотите, только не отвлекайте моих людей, пожалуйста. Им сейчас не до вас.

Все десять ячеек ноль-тау, размещавшиеся в центре зала, были сейчас в работе. Большие машины с подведенными к ним толстыми кабелями и мозаикой непонятных элементов выглядели здесь весьма странно. «Они словно из другого века», – подумал Ральф. В другой части зала стояли койки сержантов. Полевой госпиталь… примитивность его ужаснула генерала. Еленины наемники раздавали темным биотехническим созданиям большие пластиковые бутыли и рулоны бумажных полотенец. В воздухе стоял сильный химический запах. Ральф никак не мог понять, чем именно пахло. Он будил у него смутные воспоминания, но ни его нейросеть, ни дидактическая память не могли ему подсказать, что это такое.

Ральф подошел к первому сержанту. Он спокойно пил из полиэтиленовой бутыли питательный сироп, похожий на жидкий мед.

– Вы попали под обстрел?

– Нет, генерал, – ответил Сайнон. – Меня не было в долине Катмос, когда произошел этот инцидент. Похоже, я счастливчик. Я принял участие в шести атаках, в которых удалось захватить одержимых, и в результате меня лишь слегка ранило. Одна неприятность: пришлось пройти пешком весь этот путь от берега.

– Так что все-таки случилось?

– Обезвоживание, генерал. Избежать его, к сожалению, невозможно. Как я уже сказал, у меня были легкие ранения, в результате которых мой экзоскелет в нескольких местах слегка треснул. Сами по себе трещины не опасные. Такие, знаете, не толще волоса, но в них поселились разные споры местных грибков, – он показал на ноги.

Ральф увидел длинные, цвета свинца пятна, опоясавшие нижние конечности сержанта. Они слегка пушились, словно тонкий бархат. Когда он посмотрел на ряд коек, то заметил, что у некоторых сержантов пушок этот выглядел уже как толстый ковровый ворс.

– О Господи. А это…

– Больно? – догадался Сайнон. – О нет. Пожалуйста, не беспокойтесь, генерал. Боли я не чувствую. Присутствие грибка, конечно же, ощущаю. Он неприятно щекочет. Но главная проблема – это то, что он оказывает влияние на кровь. Если его не уничтожить, в кровь попадет много токсинов, и мои органы не смогут их отфильтровать.

– А есть способ от него избавиться?

– Как ни странно, да. Надо втирать спирт, а потом мазать йодом. Это помогает. Само собой, пребывание в этих условиях может вызвать рецидив.

– Йод, – сказал Ральф. – То-то мне показался знакомым этот запах. На Лалонде некоторые клиники его использовали, – душа у него ныла. Он вряд ли мог разыгрывать здесь роль старшего офицера, утешающего молодого солдата. Если в Сайнона заложили эденистскую программу, то ему, должно быть, было, по меньшей мере, сто пятьдесят лет, когда он умер. Старше его дедушки.

– А, Лалонд. Я там ни разу не был. Раньше я был членом экипажа космоястреба.

– Вам повезло, мне пришлось служить там многие годы.

Раздался чей-то вопль, жалобный, хватающий за сердце крик. Ральф поднял глаза и увидел, как двое наемников вынимают из ноль-тау мужчину. На нем была порванная серая одежда, почти неотличимая от складок бледной, покрытой венами плоти. Казалось, кожа сползала с него, как чулок.

– А, ч-черт, – воскликнула Елена Дункан. – Извините, генерал. Похоже, еще один анорексичный, – она поспешила на помощь коллегам. – Вколите ему быстро протеин.

Изо рта освобожденного от одержания человека вытекала на пол тонкая струйка зеленоватой жидкости, которая его почти душила.

– Пойдем, – сказал Ральф. – Мы здесь только мешаем, – и повел своих помощников из зала. Ему было стыдно, оттого что единственное, чем он мог помочь, – это бежать отсюда.

Стефани вышла на узкий балкон и уселась в шезлонг рядом с Мойо. Отсюда она могла видеть всю Хай-стрит. По улице маршировали солдаты Эклунд. В городе не было ни следа грязи, город выглядел достойно. Даже высокие деревья как на улицах, так и в центральном парке выглядели совершенно здоровыми. Листья их так и блестели.

Группу Стефани поселили в очаровательном доме псевдогеоргианского стиля. На оранжевом кирпиче стен красиво выделялись белые наличники окон. Чугунную решетку балкона обвили ветви голубой и белой глицинии. На этой улице и другие дома были не хуже. В доме, кроме них, находились двое военнослужащих. Не то чтобы домашний арест, однако их предупредили, что ходить повсюду и вмешиваться не стоит. Кохрейн возмущался.

Что делать? Скудные продуктовые запасы контролировала Эклунд со своими ультралоялистами, поэтому и законы диктовала она.

– Как же мне все здесь противно, – сказал Мойо. Он почти лежал в кресле, пил Маргариту. Четыре пустых бокала выстроились на низком столике. Таял выступивший на кромках соленый конденсат. – Все здесь ненастоящее, подделка. Ты чувствуешь атмосферу?

– Я тебя понимаю, – она смотрела в окно на мужчин и женщин, заполнивших улицу.

Войска готовились защитить город от стоявших за его стенами сержантов. Созданные воображением фортификации повесили в воздухе для всеобщего обозрения, потом, применив энергистическую силу, сделали их настоящими. На окраине, под руководством Девлина, круглосуточно работали небольшие фабрики: изготавливали оружие. Каждый человек знал, что ему делать. Всех объединяла общая цель.

– Они работоспособны, словно фашисты, – сказала она. – Все делают то, что приказано, не для себя, а для нее. Когда сержанты войдут в город, здесь будут страшные разрушения. Все это так бессмысленно.

Пошарив, он дотронулся до ее руки и крепко сжал ее.

– Это человеческая натура, дорогая. Они боятся. Единственная для них альтернатива – сражение, обреченное на неудачу. Им это не нужно. Нам это не нужно.

– Но ведь они оказались в таком положении только из-за нее. И воевать мы не собирались. Я не собиралась.

Он сделал большой глоток.

– А, не думай об этом. Еще двадцать четыре часа, и все это будет не важно.

Стефани вырвала из его руки маргариту и поставила на стол.

– Хватит. Мы здесь уже отдохнули. Пора идти.

– Ха! Похоже, ты пьянее меня. Мы окружены. Я знаю это, хоть я и слепой. Выхода нет.

– Пошли, – и, взяв его за руку, потянула из кресла. Возмущенно бормоча, Мойо позволил вывести себя в гостиную. За круглым ореховым столом Макфи и Рена играли в шахматы. Кохрейн, в облаке сигаретного дыма, растянулся на кушетке, из наушников доносилось громкое жужжание. Хиппи слушал Grateful Dead. Из спальни вышли на зов Тина с Франклином. Кохрейн восторженно захихикал, заметив, что Франклин убирает в брюки рубашку. И остановился только, когда заметил раздраженный взгляд Стефани.

– Я считаю, нам надо уходить отсюда, – объявила Стефани.

– Интересное предложение, – сказала Рена. – К несчастью, у Эклунд все козыри, не говоря уже о еде. Она нас держит впроголодь. Откуда же нам набраться сил, чтобы пускаться куда-то по этой грязи?

– Знаю. Но если мы останемся в городе, то сержанты нас наверняка захватят. Если мы переживем штурм. Обе стороны вооружились до зубов.

– А что я вам говорила? – воскликнула Тина. – Я же говорила, что нам надо было остаться в долине. А вы меня не послушали.

– В чем заключается план? – спросил Франклин.

– Пока никакого плана нет, – призналась Стефани. – Я просто хотела сменить обстановку, вот и все. Сержанты находятся сейчас в пяти милях от окраины. Так что, между нами и ними большое расстояние.

– И что же? – спросил Макфи.

– Мы могли бы этим воспользоваться. Все же это лучше, чем оставаться здесь. Возможно, нам удастся проскользнуть, когда начнется вся эта суматоха. Мы могли где-нибудь укрыться или, на худой конец, обратиться в колфранов. Во всяком случае, надо попробовать.

– Неагрессивная уклонистская политика, – задумалась Рена. – Я тебя в этом поддерживаю.

– Ничего не выйдет, – заявил Макфи. – Послушай, Стефани, мне, конечно, очень жаль, но ведь мы же все видели, как сержанты идут в атаку. Там и муха не пролетит. А ведь это было еще до обстрела из минометов. Теперь они уже все знают насчет колфранов. Если повторим этот фокус, нас первыми же и захватят.

– Нет, нет, подождите-ка, – вмешался Кохрейн. Он спустил ноги с кушетки и подошел к столу. – Наша напуганная сестренка, возможно, в чем-то права.

– Спасибо, – съязвила Стефани.

– Послушайте, ребята. Черные каски и их неопознанные объекты, похоже, оглядывают землю чуть ли не с микроскопами, верно? А если мы скооперируемся да выроем себе хорошенький уютный бункер где-нибудь в пустыне, то сможем там все это время и отсидеться, пока они не захватят город, а потом двинуться дальше.

Раздались изумленные возгласы.

– Это может сработать, – сказал Франклин. – Здорово!

– Ну, кто я, мужчина или что?

Тина усмехнулась.

– Вот именно – что.

– Каждую минуту я жду, когда у меня потребуют удостоверение личности, – сказала Рена, когда семерка двинулась по Хай-стрит.

Только на них не было камуфляжа. Люди Эклунд смотрели на них с подозрением. Несмотря на весело позванивающие колокольчики Кохрейна, отношение к ним было отнюдь не благожелательное. Перед выходом из дома Стефани хотела было заменить штатскую одежду на полевую, но передумала: к чертям! Я не собираюсь больше скрывать свою суть. Особенно после того, что пришлось пережить, я заслужила право быть собой.

На окраине дорога шла между двумя рядами зданий. Они не были такими изысканными, как в центре города, и все же это были удобные дома среднего класса. От сельской местности город отделяли глубокий ров и ограда из толстых металлических прутьев с острыми наконечниками. На дне рва булькала густая жидкость с запахом бензина. Защитное сооружение это казалось скорее символическим, своеобразным заявлением, а не физической угрозой.

Там, лениво привалившись к ограде, поджидала их Аннета Эклунд. Возле нее стояло несколько десятков военнослужащих. Стефани была уверена: огромные ружья, висевшие на их плечах, невозможно будет поднять без применения энергистической силы. Лица мужчин обросли трехдневной щетиной.

– Знаешь, мне кажется, все это deja vu (где-то я уже это видела), – сказала Аннета с деланной любезностью. – За исключением того, что в этот раз ты уже не тронешь мои душевные струны. Сейчас это больше похоже на предательство.

– Ты не правительство, – сказала Стефани. – И в верности мы тебе не клялись.

– Ошибаешься. Я представляю здесь власть. И ты мне обязана. Я спасла как твою задницу, так и всех твоих жалких неудачников. Приняла вас, защитила, кормила и поила. Следовательно, рассчитываю на вашу лояльность.

– В этом я с тобой не спорю. Но воевать мы не хотим и не будем. Перед тобой три варианта: ты можешь убить нас на месте; посадить в тюрьму, правда, в этом случае придется выделить несколько человек для охраны, вряд ли тебе это выгодно. И третий вариант – дать нам уйти.

– Ну что ж. Выходит, выбирать надо из двух вариантов. У меня каждый человек на счету. Разбрасываться ими ради таких неблагодарных свиней я не намерена.

– Ну и прекрасно. Делай свой выбор.

Аннета только головой покачала. Она была озадачена по-настоящему.

– Я никак тебя не пойму, Стефани. Ну куда, дурья голова, ты собираешься идти? Ведь они нас полностью окружили, сама знаешь. Стоит тебе пойти по этой дороге, и через час ты окажешься в ноль-тау. Из тюрьмы тебе уже никогда не выбраться.

– У нас есть шанс спрятаться от них.

– И только-то? В этом весь твой план? Стефани, даже от тебя я такой глупости не ожидала.

Стефани прижалась к Мойо, встревоженная враждебностью мыслей Аннеты.

– Какую же ты предлагаешь альтернативу?

– Мы боремся за наше право существовать. Вот чем занимаются люди уже долгое время. А если бы ты не была глупой провинциалкой, то поняла бы, что ничто не дается даром. За это надо заплатить жизнью.

– Согласна. Но ты не ответила на мой вопрос. Ты знаешь, что проиграешь. Так зачем затевать борьбу?

– Дайте я объясню, – вмешался Хой Сон.

Аннета разгневанно на него посмотрела, но тут же кивнула.

– Цель нашей акции – причинить максимальный урон врагу, – сказал Хой Сон. – Сержантов не остановить, но за ними стоят политические структуры, на которые можно воздействовать. Возможно, эту битву мы не выиграем, но в конце концов добьемся успеха. Успех придет тем скорее, чем раньше руководство Конфедерации откажется от кампаний, подобных этому абсурдному Освобождению. Победа обойдется им слишком дорого. Прошу вас отказаться от намерения покинуть нас. С вашей помощью время, которое мы проведем в потусторонье, сильно сократится. Только подумайте: сержант, которого вы уничтожите сегодня, может оказаться пресловутой последней каплей.

– Вы жили прежде чем эденизм расцвел пышным цветом? – спросил Мойо.

– Обиталище Эден появилось, когда я был еще жив. Впрочем, я не долго прожил после этого.

– Тогда должен сказать вам: все, что вы говорите, дерьмо собачье. А политическая идеология, от которой отталкиваетесь, давным-давно устарела, как и мы все. Эденизм наступает повсеместно, и это неотвратимо.

– Такая решительность может быть сломлена.

Мойо обратил на Стефани прекрасные незрячие глаза и смиренно поджал губы.

– Мы обречены. Нельзя спорить с психопатом, исповедующим безумную идеологию.

– Скажи своему бойфренду, чтобы придержал язык, – сказала Аннета.

– А то что? – засмеялся Мойо. – Ты, мамаша всех психов, сама сказала Ральфу Хилтчу, что одержимые не проигрывают. Какая разница, сколько моих тел ты уничтожишь. Я все равно вернусь. Придется тебе меня терпеть, куда ты денешься. Целую вечность тебе придется слышать мое нытье. Как тебе нравится такая перспектива, тупица?

– Хватит, – Стефани похлопала легонько его по плечу. Мойо не мог увидеть выражения лица Аннеты, но чувствовал ее темные мысли. – Нам пора идти.

Аннета отвернулась и плюнула в ров.

– Знаете, что там, внизу? Напалм. Хой Сон нам о нем рассказал, а Милн составил формулу. Здесь его тонны. И бомбы, и пусковые установки. Так что, стоит сюда явиться сержантам, хорошее получится барбекю. Именно в этом месте. Город наш подготовил им хорошенький подарок. Все улицы покроются трупами. Да мы даже тотализатор устроили, сколько мы их заберем с собой.

– Надеюсь, вы победите.

– Убеждена. Стефани, если вы сейчас уйдете, назад уже не вернетесь. И я тебе это обещаю. Если вы нас покинете, вы, такие же, как мы, то станете нашими врагами, такими же, как и неодержанные. Вы там попадете в ловушку. Они поместят вас в ноль-тау. Я же распну вас на кресте и подожгу. Так что, сама видишь, выбор не за мной, а за вами.

Стефани грустно ей улыбнулась.

– Мой выбор – я ухожу.

– Ты просто дура, – в какой-то момент Стефани показалось, что Аннета хотела поразить ее белым огнем. Видно было, что она очень старалась справиться с гневом.

– Ладно, – рявкнула она. – Убирайтесь. Немедленно.

Стефани потянула тихонько Мойо за руку, молясь в душе, чтобы Кохрейн молчал.

– Воспользуйтесь одним из прутов, – прошептала она Макфи и Рене.

Они объединили усилия. Ближайший к ним прут в ограде стал падать и перегнулся надо рвом. Опустился другим своим концом на противоположной стороне и, расплющившись, превратился в узкий мост.

Тина перешла по нему первой. Она дрожала, подавленная неприкрытой враждебностью, исходившей от Эклунд и ее окружения. Франклин помог перейти Мойо. Стефани подождала, когда по мосту пройдут остальные, и перешла сама. Когда обернулась, Аннета уже шла к городу. Хой Сон и двое других бойцов шагали следом, стараясь не слишком к ней приближаться. Остальные военнослужащие сурово смотрели в их сторону. Некоторые держали наготове оружие.

– Йо, нет проблем, – запел Кохрейн с озабоченным видом. – Вот мы и здесь. Как вчера.

* * *

Полдень. Солнце светило на них, словно различимый глазом лазер. Влажности не было и в помине. Сержанты вытянулись вдоль склонов долины. Они стояли сплошной стеной, чуть ли не плечом к плечу. Другие отряды, отделенные друг от друга промежутками, стояли позади авангарда. Это были резервы, готовые прийти на помощь.

Над Кеттоном мерцал серебристый воздух. Под ногами семерки поскрипывала сухая грязь. Они шли по слегка неровной дороге. Двигались они не слишком быстро, и дело было не в голоде, на них навалилась апатия.

– О, черт, – сказала вдруг Стефани. – Простите меня.

– За что? – удивился Макфи. В голосе его слышалась бравада, но на сердце лежала тяжесть.

Стефани остановилась и повернулась вокруг оси.

– Я была неправа. Посмотрите сами. Ведь мы снежинки, летящие в пекло.

Макфи, нахмурившись, посмотрел на плоскую, невыразительную долину. За те дни, что они провели в Кеттоне, грязь облепила все упавшие деревья и кусты. Даже большие лужи между болотами успели испариться.

– Похоже, на такой земле не спрятаться.

Стефани взглянула на большого шотландца предостерегающе.

– Ты очень мил, и я рада, что ты с нами. Но я сглупила. Нам никак не спрятаться от сержантов, а Эклунд серьезно говорила, что она нас обратно уже не пустит.

– Да, – сказал Кохрейн. – У меня сложилось такое же впечатление.

– Не понимаю, – жалобно протянула Тина. – Отчего бы нам не окопаться, как предложил Кохрейн?

– Нас могут увидеть спутники, девочка, – объяснил Макфи. – Они не знают, сколько нас здесь и что мы тут делаем. Но знают, где мы. Если мы остановимся и внезапно исчезнем, сюда придут сержанты, чтобы выяснить, в чем дело. Увидят и откопают нас.

– Мы можем разделиться, – предложил Франклин. – Если мы будем ходить туда-сюда и путать следы, тогда один или двое из нас смогут исчезнуть, так что они и не заметят этого. Это будет похоже на увеличенную в масштабе игру «в скорлупки». [Мошенническая игра, в которой используются три ореховые скорлупки. (Примеч. пер.)]

– Но я не хочу разделяться, – воскликнула Тина.

– Мы не станем разделяться, – успокоила ее Стефани. – Слишком многое мы пережили вместе. Встретим их со спокойным достоинством. Нам нечего стыдиться. Я считаю, что проиграли как раз они. Огромное, великолепное общество со всеми ресурсами… и что же они сделали? Обратились к насилию, вместо того чтобы найти справедливое для всех решение. Проиграли они, а не мы.

Тина всхлипнула и промокнула глаза крошечным платочком.

– Как же ты красиво говоришь.

– И это так, сестренка.

– Сержантов я встречу вместе с тобой, Стефани, – сказала Макфи. – Но, может, лучше нам сейчас свернуть с дороги. Держу пари, наши городские друзья будут простреливать ее своими мортирами.

Прежде чем дать команду к штурму, Ральф ждал, пока в долине Катмос не соберутся двадцать три тысячи сержантов. По расчетам AI, в Кеттоне находилось не менее восьми тысяч одержимых. Ральфу не хотелось отвечать за развязывание бойни. Сержантов должно быть столько, сколько нужно для успеха с минимумом потерь.

AI оттянул передовые части, как только закончилась первая атака мортир. Затем вперед вышли фланги, находившиеся над долиной. К заходу солнца Кеттон окружили, и через круг этот отдельному одержимому выйти было невозможно. В случае прорыва большой группы вступили бы пусковые лазерные установки.

Попыток пройти сквозь строй было очень мало. Неизвестно, какими дисциплинарными мерами пользовалась Эклунд, но они впечатляли. Оккупационные войска были значительно усилены, так как самолеты и грузовики подвезли свежие отряды. Медики подготовились к приему предсказанного количества новых нездоровых тел (хотя здесь явно ощущался недостаток оборудования и квалифицированного персонала). AI тщательно проанализировал, используя исторический опыт, какое оружие могли применить одержимые, и подготовил контрмеры.

«Верно старинное утверждение, – думал Ральф, – лучшая защита – это нападение». Стирать город с лица земли он, может, и не будет, но ворота эклундского святилища сотрясет, и ощутимо.

– Тряхните их, – распорядился он.

С высоты две тысячи километров к Омбею устремился космоястреб.

Ральф стоял возле здания штаба вместе с Экейшей и Янни Палмером. Взгляды их были устремлены к горловине долины Катмос. В этом месте сгустился воздух, а это означало, что там-то и находится город. Может, Ральфу лучше бы находиться в собственном офисе Передового форта, однако после посещения лагеря он осознал, каким же он там был удаленным и не слишком компетентным. Здесь у него была хотя бы иллюзия причастности.

Они вышли на обширный участок земли, находившийся над лагунами и болотами долины. Сквозь толстую корку грязи в изобилии пробивалась местная трава, пока еще не вытоптанная животными. В центре даже уцелели несколько свалившихся на землю деревьев. Нижние ветви вонзились в мягкую почву, листья слегка шевелились.