Текст книги "Он ей только пригрезился"

Автор книги: Питер Чейни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

АЛОНЗО-БЛАГОДЕТЕЛЬ

Мистер Алонзо Мактавиш, одетый в переливающийся всеми цветами халат, покуривая большую дорогую трубку и обложившись со всех сторон газетами самых различных размеров и наименований, смотрел на огонь в камине и пытался выработать какой-нибудь определенный план действий.

Способности детективов, охранявших свадебные подарки в доме Хекенхеймера на Парк Лейн, были ему неизвестны. Кроме того, он был уверен в том, что мистер Дирк К.Хекенхеймер не пожалеет средств для охраны собственности своей дочери.

Работа представлялась Алонзо обычным грабежом, а простой грабеж в высшей степени претил ему. Искусный взломщик наивысшей квалификации, он пользовался своими умственными способностями в большей степени, чем набором инструментов для этих целей, и идея проникнуть в дом на Парк Лейн вообще не вызывала у него энтузиазма. И все же в данный момент этот метод, казалось, был единственным, при помощи которого он смог бы стать обладателем жемчужного ожерелья.

Он поднял газету, которую читал последней, и нашел колонку, в которой описывались подарки:

«Более того, среди ювелирных изделий, предназначенных в качестве подарков будущей невесте, находится чудесное жемчужное ожерелье, подаренное мистером Сайрусом Дж.Сваффером – миллионером и другом отца невесты. Ожерелье состоит из не менее чем ста двадцати великолепно подобранных жемчужин и оценивается в десять тысяч фунтов.

Свадьба мисс Хекенхеймер и сэра Джона Хаверсли состоится в следующий понедельник. Вход для осмотра подарков только по пригласительным билетам.»

Алонзо улыбнулся, прочтя последнюю фразу. Он уже три раза «осматривал» ожерелье, воспользовавшись поддельными билетами, но возможностей ознакомиться с внутренним расположением дома у него почти не было. Единственно, что он заметил, так это окна, через которые можно было попасть в столовую первого этажа, в которой были выставлены для обозрения подарки.

Его мысли прервал телефонный звонок. Он снял трубку и узнал голос Джима Мэйтланда, который вел наблюдение за домом Хекенхеймера.

– Привет, Мак, – произнес Мэйтланд. – Тебе придется пошустрить, если ты хочешь достать это ожерелье. Я решил опрокинуть рюмочку в «Зеленом человеке» на углу Селлерс Мьюз и туда зашел один из слуг Хекенхеймера. Он сказал, что старика кто-то предупредил о том, что может быть предпринята попытка похитить товар и что завтра все подарки будут оттуда убраны. Если что-нибудь услышу, позвоню еще. Пока, Мак.

Мактавиш, улыбаясь, положил трубку. Очевидно, трудности возрастают. Было ясно только одно. Делом нужно заняться немедленно, если им вообще нужно заниматься.

Он посмотрел на часы. Была половина двенадцатого. Алонзо предполагал, что даже самый опытный детектив должен где-то около полуночи начать чувствовать усталость, особенно после сытного ужина, который, несомненно, был ему предложен челядью Хекенхеймера.

Он скинул халат, переоделся в костюм и надел пару коричневых башмаков на резиновой подошве. Затем, засовывая в карман электрический фонарь, он вышел из квартиры и быстро пошел в сторону Парк Лейн.

По дороге он в уме репетировал способ, который решил использовать. Он был абсолютно уверен, что в столовой первого этажа, где хранились подарки, должен быть, по крайней мере, один охранник. Остальные охранники будут располагаться в других частях дома или будут отдыхать после дежурства. Проникнуть через окно в столовую, в которой находится охранник, будет невозможно. О парадной двери не могло быть и речи, так как Мэйтланд обнаружил, что ее не только запирали на замок, но и закладывали брусом и закрывали на цепочки. Алонзо казалось, что ему придется проникать в дом через одно из окон верхних этажей. Оттуда, подождав, ознакомиться с расположением дома и как-то попытаться проникнуть в столовую.

И что имел в виду Мэйтланд, сказав, что «старика кто-то предупредил о том, что может быть предпринята попытка похитить товар». Будет забавно, думал Мактавиш, если какой-нибудь конкурирующий коллекционер мелких пустячков тоже вышел на тропу войны. Сегодня последний шанс и вполне резонно, что любая попытка ограбления должна по времени более или менее совпасть с его собственной и она, вероятно, добавит немного напряжения к ночному развлечению.

Он вышел из Парк Лейн со стороны Пиккадилли и приблизился к дому Хекенхеймера с тыльной стороны, пройдя через примыкавшую к дому конюшню.

Горизонт был чист. Он быстро взобрался на стену, которая отделяла дом от поворота, ведущего к конюшне, и, свалившись вниз, остановился, прислушиваясь. За стеной где-то внутри конюшни послышались тихие шаги, и, пока он стоял в нерешительности, размышляя что делать дальше, в тиши ночи прозвучал тихий свист. Какое-то мгновение все было тихо. Затем свист повторился. Но в этот раз он раздался где-то над его головой. Из дома Хекенхеймера кто-то ответил на сигнал!

Алонзо внутренне улыбнулся. Ситуация становилась все более интересной. Здесь могло быть только одной объяснение. Банда, о которой предупреждали Хекенхеймера, уже была за работой и, что было более важно, они, очевидно, имели связь с кем-то в доме.

Алонзо крался вдоль стены дома, пока не очутился прямо под окном столовой. Верхняя часть окна была слегка приоткрыта и он услышал храп, доносившийся изнутри.

Неожиданно в его мозгу промелькнула мысль: уснул ли сам охранник в столовой или его усыпили? Предположим, один из слуг дома был в союзе с тем человеком, который свистел из конюшни. Алонзо пошел вдоль стены дома дальше и дошел до его торца, находящегося в тени дерева. Архитектор украсил дом множеством выступов. Оглянувшись вокруг, Алонзо начал взбираться по стене и после небольших усилий достиг маленького оконца, расположенного прямо над втором этажом. Окно было не закрыто и у него ушло одно мгновение, чтобы пробраться внутрь. Он закрыл за собой дверь и обнаружил, что стоит на площадке небольшой тускло освещенной лестницы. Напротив него на другой стороне площадки была дверь, под которой пробивался проблеск света. Осторожно, на цыпочках он направился к ступенькам. В этот момент дверь открылась и из нее высунулась чья-то голова.

– Это вы…? – голова замолчала, увидев Алонзо. Мактавиш без колебаний сделал шаг вперед и изо всех сил ударил человека между глаз. Тот рухнул как бревно. Алонзо затащил распростертое тело в комнату и, закрыв за собой дверь, оценил ситуацию.

Человек, которого он вывел из строя, очевидно, был дворецким, и, похоже, он не собирался ложиться спать. Алонзо на цыпочках подошел к окну и, осторожно приоткрыв край шторы, выглянул на улицу. В дальнем конце конюшни он различил фигуру стоявшего в темноте человека. Пока он разглядывал его, тихий свист повторился.

Алонзо улыбнулся. Дело становилось действительно интересным. Дворецкий, вероятно, был сообщником шайки, один из членов которой ждал в конюшне наступления благоприятного момента.

Алонзо подтащил дворецкого к кровати и с трудом уложил на нее бесчувственное тело. Затем, крепко связав и забив кляп в рот неудачливого лакея, погасил свет и вышел из комнаты.

Он начал спускаться по лестнице и ему удалось дойти до первого этажа, когда он услышал звуки тяжелых шагов. Алонзо спрятался за портьерой. Шаги приблизились и зажегся свет. Сквозь щелочку в портьере он увидел человека, очевидно, одного из охранников. Тот оглядел холл, затем погасил свет и удалился.

Алонзо немного подождал, а затем, двигаясь бесшумно, пересек темный холл и мягко повернул ручку двери, которая, как он полагал, вела в столовую. Его встретил звук густого храпа. Подойдя к окну, он медленно опустил штору и, вытащив из кармана свой пистолет, включил электрический фонарь.

В кресле, стоящем рядом с длинным столом, на котором были разложены сверкающие подарки, находилось распростертое тело одного из охранников. Алонзо подошел к нему и наклонился к лицу спящего человека. Он почувствовал хорошо знакомый запах хлороформа. Человека усыпили.

Алонзо выключил фонарь и, нащупав в темноте кресло, уселся в него. Ситуация была абсолютно очевидной. Дворецкий усыпил охранника. Сам он, будучи связанным и с кляпом во рту, не в состоянии подать сигнал тем, которые на улице, чтобы они завершили работу. Он поднялся с кресла и включил фонарь, послав луч света на сверкающий стол. Там в черном бархатном футляре на почетном месте в центре стола лежало жемчужное ожерелье стоимостью в десять тысяч фунтов. Алонзо – большой знаток жемчуга, любовался ни с чем не сравнимой красотой ожерелья. Он отвел фонарь от стола и его луч упал на ручку двери. Она медленно и бесшумно поворачивалась!

Алонзо мгновенно выключил фонарь и кошачьими шагами отскочил к плотной портьере у окна. Дверь медленно открылась и в ее проеме на фоне слабо освещенного холла, он увидел тоненькую фигурку девушки. На ней был короткий костюм и шляпа. В руке был небольшой атташе-кейс. Быстро и беззвучно она закрыла за собой дверь и, когда Алонзо попытался поплотнее вжаться в стену, луч фонаря, который она держала в руках, еще раз осветил стол.

Она подошла к столу и, не обращая внимания на менее ценные драгоценности, взяла со стола футляр с находящимся в нем ожерельем. Она собиралась направиться к дверям, когда из-за портьеры вышел Алонзо.

– Пожалуйста, не пугайтесь, – произнес он. – Присядьте, пожалуйста. – Он пододвинул кресло и она, улыбнувшись, так как к ней полностью вернулось самообладание, села в него.

– Я предполагаю, что вы один из новых охранников, – проговорила она с улыбкой.

– Отнюдь не так, – ответил Алонзо. – Я – Алонзо Мактавиш. Она чуть вздрогнула.

– Мактавиш, – тихо вскрикнула она, – знаменитый взломщик – человек, которого не может поймать полиция.

Алонзо поклонился.

– Надеюсь, что ей это никогда не удастся. Но мне кажется, что если мы очень не поторопимся, то возьмут нас обоих. Сюда в любой момент могут войти. А пока я предлагаю, чтобы мы кое о чем договорились относительно этого ожерелья. Так как у нас общий род занятий, не кажется ли вам, что мы должны разделить добычу поровну?

Она улыбнулась и свет фонаря озарил золото ее волос. Неожиданно в холле послышались звуки торопливых шагов. Алонзо вскочил на ноги и вырвал кейс из рук девушки.

– Быстро, – скомандовал он. – За занавеску у окна. Окно открыто. Шевелитесь быстрее. – Он затолкнул девушку за портьеру и обернулся. Двое мужчин вошли в комнату и осветили фонарями ожерелье, которое Алонзо держал в руках.

Человек, который был поменьше ростом, направил на него револьвер.

– Вот этот парень, мистер Хекенхеймер, – произнес он. – Мы обнаружили дворецкого наверху связанным и с кляпом во рту и, посмотрите, Ситона усыпили! Ему чуть не удалось… – он почесал бровь.

Хекенхеймер, ругаясь, подошел к Алонзо и вырвал у него из рук футляр с ожерельем.

– Послушайте, мой умный друг, – прорычал он, – я думаю, что вас еще мало учили. Я сделаю так, что вас вылечат от ваших чертовых воровских привычек. Наденьте на него наручники, Смит.

Детектив достал из кармана наручники и подошел к Алонзо. В этот момент из-за портьеры появилась девушка. Хекенхеймер и детектив в изумлении сделали шаг назад.

– Ты – маленькая идиотка, – пробормотал Алонзо, – почему ты не сбежала, пока все было в порядке? – и, вздохнув, уселся в пустое кресло.

– Все в порядке, мистер Мактавиш, – спокойно произнесла она, – я боюсь, вы не совсем понимаете ситуацию. – Она обернулась к Хекенхеймеру. – Отец, этот джентльмен – не грабитель, – сказала она. – Он – мой друг.

Хекенхеймер взмахом руки отпустил охранника. Когда тот ушел он обернулся к дочери.

– Послушай, девочка, что все это значит?

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Просто то, – спокойно сказала она, – что я не собираюсь выходить в понедельник замуж за сэра Джона Хаверсли, чтобы ты не говорил или делал. Я не люблю его и это все. Сегодня вечером я приняла решение уйти с человеком, которого сама выберу, а так как у меня нет никаких денег и я знаю, что ты мне их не дашь, я решила взять жемчужное ожерелье. В конце концов, оно мое.

Гримаса ярости промелькнула на лице Хекенхеймера.

– Послушай, моя девочка, – грубо оборвал он, – прекрати этот театр. Ты выйдешь замуж за Джона Хаверсли в понедельник, потому что я так решил, – он бросил ожерелье обратно на стол. – И можешь иметь в виду, что это окончательно. И без глупостей. А что касается вас, – он обернулся к Алонзо, – вы можете уйти отсюда и как можно скорее.

Алонзо обогнул стол. Подойдя к двери, он быстро закрыл ее и обернулся. В руке у него был пистолет.

– А теперь, мистер Хекенхеймер, – произнес он. – Давайте будем благоразумными. Ваша дочь изобрела небольшую историю в мое оправдание. Я ничего не знал о ее плане убежать. В действительности, я думал, что человек, который сейчас ждет на улице, охотится за этими вещами, – он указал на стол. – Сейчас я полагаю, что он тот, кого выбрала мисс Хекенхеймер. Но, если она хочет выйти за него замуж, я не вижу причин, почему бы ей этого и не сделать. И если она хочет забрать свое собственное ожерелье, то пусть берет его.

– Я за это напущу на вас полицию, – прорычал Хекенхеймер.

– Ну, вы этого не сделаете, – рассмеялся Алонзо. – Разве вы не представляете, что могут сказать газеты. Дочка миллионера убежала из дома, украв ожерелье с помощью Алонзо Мактавиша – международного мошенника! Вам не кажется, что это будет выглядеть довольно-таки хорошо на газетных страницах, мистер Хекенхеймер? Ну, так что будет? Уходит мисс Хекенхеймер с вашего согласия или без него? Только я могу сказать вам, что если она уйдет без него, то большая часть из этих подарков уйдет с ней. Вы лучше решайте побыстрее.

Полчаса спустя Алонзо стоял на ступеньках крыльца дома Хекенхеймеров. Девушка протянула ему руку.

– Я знала, что отец уступит, – произнесла она. – Я думаю, что ваша сила убеждения смогла сделать это.

– Вы очень великодушны, мисс Хекенхеймер, – засмеялся Алонзо.

Она посмотрела на него с улыбкой.

– Великодушным были вы, – сказала она. – Все, что вас волновало, так это – моя безопасность. Вы совсем не думали о себе. Если я когда-нибудь стану мошенницей, то хочу быть вашим партнером. – Она засмеялась и протянула ему руку.

Алонзо пожал ее.

– До свидания, мисс Хекенхеймер. И удачи вам!

Она протянула ему что-то. Это была половина ожерелья!

– Вы должны это взять, мистер Мактавиш. В память о самой счастливой ночи в моей жизни. Я не хочу, чтобы вы отказывались,

– и она опустила половину ожерелья в его руку. – Пополам, партнер, – улыбнулась она.

ДОМ С ЖЕЛТЫМ КИРПИЧОМ

Внимание Алонзо привлекла не красота девушки, а цвет ее чулок. Он стоял, глядя ей вслед, пока она торопливо шла по Ред-Лайон-стрит. Более всего его заинтересовало то, что чулки были в прямом диссонансе со всей ее остальной одеждой. Платье на ней было аккуратное, хорошо сидело и только ужасные чулки выпадали из общей картины. Он пришел к заключению, что никогда за всю свою жизнь не видел такого отвратительного оттенка голубого цвета!

Он пожал плечами и, забыв об этом, переключил свои мысли на то дело, которое привело его на Ред-Лайон-стрит. Наконец, он нашел дом, который искал, и свернул на небольшую аллею, шедшую параллельно с основной улицей.

Он позвонил в дверь и на пороге появилась женщина с усталыми глазами и изможденной улыбкой на лице.

– Новости есть? – спросил Алонзо.

– Ни звука, мистер Мактавиш, – ответила женщина, нервно теребя пальцами фартук. – Ой, мистер Мактавиш, а вы не думаете, что его пришили, а? Прошло уже четыре дня, а вы знаете, какой Лон – дурак, когда куда-нибудь вляпается. Он сначала чего-нибудь сотворит, а потом думает!

Произнеся несколько утешительных фраз, Алонзо вышел из дома и направился в сторону Кингзвея. Он очень беспокоился о Лоне. Гораздо больше, чем он показал это жене Лона, которая в основном волновалась, чтобы тот чего-нибудь не натворил! Алонзо понимал, что Маринский не проявит жалости, и проклял тот день, когда у него родилась идея поручить Лону украсть шкатулку из слоновой кости. Маринский ждал три года, чтобы заполучить эту шкатулку, в которой содержался секрет к сундуку с кладом, спрятанному на Дипси Айленде, и было не похоже, что он проявит милосердие к помощнику его заклятого врага – Алонзо Мактавиша!

Были приняты все меры предосторожности и казалось, прояви Лон обычную осторожность, он сумеет уйти вместе со шкатулкой. В течение некоторого времени за Маринским наблюдали и было очевидно, что тот считал, что ни на него, ни на одного из членов его шайки не падало подозрения в краже из Вест-Норвудского музея маленькой шкатулки из слоновой кости, резные фигурки которой скрывали в себе секрет огромной ценности. Он и в самом деле стал таким беспечным, что, как узнал Алонзо, даже и не пытался ее прятать и открыто держал шкатулку на своем письменном столе.

С другой стороны Кларгес-стрит Алонзо видел, как Лон карабкался по стене дома Маринского и исчез в окне кабинета, где хранилась шкатулка из слоновой кости. Лон не появился вновь и уже четыре дня его никто не видел и о нем ничего не было слышно.

Мактавиш медленно шел по Кингзвею, мучаясь в догадках. Мимо него промелькнуло знакомое лицо и он обернулся. Узнав женщину в необыкновенных чулках, он усмехнулся. Сработала интуиция, что иногда бывает с женщинами и реже с мужчинами, и Алонзо развернулся и последовал за ней.

На Лейсестер-сквер женщина взяла такси. Алонзо сделал то же и продолжил преследование. Он совсем не удивился, когда такси остановилось у дома Маринского на Кларгес-стрит. Женщина расплатилась и вошла в дом.

Стоя на углу конного двора, расположенного напротив дома Маринского, Алонзо рассматривал кирпичную кладку фасада, остановив взгляд на окне, через которое Лон проник в дом. Вдруг что-то привлекло его внимание. Над окном прямо в центре выполненной в виде орнамента кладки располагался кирпич весьма своеобразного голубого цвета. Алонзо попытался вспомнить, где он видел этот цвет раньше. И вдруг вспомнил. Кирпич по цвету точно совпадал с цветом чулок женщины, которая только что вошла в дом!

Он чуть подумал и, пробормотав «нужно попробовать», бросился к пивной, расположенной в конце улицы, в которой был телефон-автомат. Через две минуты он разговаривал с домом на Ред-Лайон-стрит.

– Это вы, миссис Лон. Хорошо! Говорит Мактавиш. Скажите Блу, чтобы он немедленно взял такси и предложил водителю тройную плату, если тот через двенадцать минут домчит его сюда ко мне на Кларгес-стрит. До свидания!

Алонзо вернулся на свой пост на другой стороне улицы и через десять минут увидел подъехавшее такси, в котором был Блу. Алонзо подал знак, чтобы тот подошел к нему.

– Послушай, Блу, – произнес Алонзо. – В этом доме сейчас находится женщина. Когда она выйдет, пойдешь за ней и не потеряй ее. Иди и скажи своему таксисту, чтобы он подождал тебя за углом. Если она возьмет такси, то и ты им воспользуйся.

Блу сделал, что ему сказали, и вернулся к Алонзо. Как раз в этот момент из дома напротив вышла женщина. Она подождала такси и уехала, преследуемая Блу. Алонзо стоял, уставившись вслед машинам и размышляя, так как он заметил, что на женщине были другие чулки, еще более отвратительного цвета – горчично-желтого.

Затем он посмотрел на дом и увидел, что голубой кирпич над окном, приводимый в движение, вероятно, каким-то механизмом, установленным внутри дома, медленно перевернулся. Теперь его грань была горчично-желтого цвета. Точно такого же оттенка, как и чулки, в которых была женщина!

Алонзо прикурил сигарету и выкурил ее в задумчивости. Затем пересек улицу и позвонил в дверь дома Марийского. Дверь открыл холеный дворецкий, но на его лице не было ни малейшего признака, что он узнал улыбавшегося ему Алонзо.

– Так, Красавчик Мак, – произнес Алонзо, – значит, ты – теперь дворецкий. Я прав? – и прошел внутрь, прежде чем тот успел прийти в себя от изумления. – Я хочу видеть Марийского.

Дворецкий растянул губы в ухмылке.

– А если он не хочет вас видеть? – спросил он. – Послушайте моего совета и держитесь подальше от Марийского. Вы ему надоели, Мактавиш. И это может быть вредно для здоровья врываться таким…

Он внезапно остановился, так как Алонзо сделал шаг вперед и схватил его за руку приемом джиу-джитсу.

– Делайте, что вам сказали, мой друг, – приказал Алонзо, – а то будет еще хуже. Ну, где Маринский?

– В кабинете, – прохрипел Красавчик Мик, потирая руку, которую отпустил Алонзо. – Я еще с вами за это расквитаюсь, Мактавиш.

– Поживем – увидим, Мик, – рассмеялся Алонзо. – Хороший был приемчик, не правда ли? – добавил он через плечо взбегая по широкой лестнице, которая вела в кабинет Маринского. Поднявшись, он толкнул дверь и вошел в комнату.

Маринский сидел за столом и что-то писал. Быстро осмотрев стол, Алонзо понял, что шкатулки на нем не было.

– Ну, Маринский, и как вы поживаете? – спросил Алонзо, усаживаясь на стул.

Маринский положил ручку и, сложив кончики пальцев вместе, посмотрел на Алонзо. Тонкие пальцы напоминали скребок для угля, а тонкое вытянутое лицо с лысым черепом придавало ему зловещий отвратительный вид.

Он зло улыбнулся.

– Итак, это наш друг Мактавиш, – произнес он. – Я чувствую, что вы не усвоили, что осторожность является главной составной частью храбрости. Боюсь, мне скоро придется преподать вам этот урок, даже хотя бы потому, что ваш блестящий помощник Лон Феррерз проходит в настоящий момент этот курс обучения!

Алонзо выбросил окурок в камин.

– Маринский, – проговорил он, – это будет самым худшим днем в вашей жизни, когда я узнаю, что что-то случилось с Лоном Феррерзом.

Маринский рассмеялся.

– Разве вы, молодой человек, до сих пор не узнали, что угрозы меня не пугают? Ваш друг Лон Феррерз похитил шкатулку, в которой мы с вами заинтересованы. Ему каким-то волшебным способом удалось отделаться от нее. Вероятно, он выбросил ее в окно, так как его поймали до того, как ему удалось выйти из дома. Я хочу знать, где она находится. Кроме этого Феррерз меня больше не интересует.

Алонзо понял, что продолжать беседу не имело никакого смысла, и, пожелав саркастически доброго утра Маринскому и предупредив его в последний раз, покинул дом.

Ему хотелось знать, удалось ли Блу что-нибудь разузнать о девушке в своеобразных чулках, так как он был уверен, что цветной кирпич над окном дома на Кларгес-стрит и необычная окраска ее чулок составляли какой-то сигнал. Однако в данный момент ничего сделать было нельзя и он, погруженный в глубокое раздумье, отправился к себе домой на Эрлз-стрит.

Было три тридцать, когда зазвонил телефон. Он приложил трубку к уху и на другом конце провода услышал взволнованный голос Блу.

– Это ты, Мак? Хорошо, слушай! Я проследил за ней до конца узенькой дорожки, которая уходит в сторону от Майл-Енд-Роад. Там она прогуливалась, пока кто-то не приоткрыл занавески в окне последнего дома. Должно быть, это был сигнал, потому что она пошла по улице и остановилась у дома, стоящего в средней части улицы. Как только она вошла в дом и за ней закрылась дверь, я вышел из укрытия и когда проходил мимо этого дома, посвистел, как Лон. Кто-то ответил на мой свист и мне показалось, что свистели из-за решетки в подвальном этаже. Я уверен, что это был Лон. Я хотел разнести дверь, но подумал, что лучше оставить это дело до тебя. Что мне дальше делать?

– В одиннадцать часов будь у церкви на Майл-Енд, – ответил Алонзо. – Возьми с собой оружие. А пока проследи за домом на Кларгес-стрит. Отличная работа, Блу!

Была полночь, когда Алонзо взломал дверь на Раттен-стрит и, оставив Блу на страже на противоположной стороне улицы, вошел в дом, остановился у подножия ветхой лестницы и тихо просвистел несколько нот из старинной песенки, которую любил Лон. Затем прислушался. Откуда-то снизу раздался очень слабый ответный свист. Поискав, он обнаружил под лестницей дверь, вошел в нее и очутился в помещении, которое, вероятно, было чуланом для хранения угля. Он снова посвистел и на этот раз ответный звук был более громким. Он зажег фонарь и в его свете в дальнем конце чулана увидел дверь. У него ушло несколько минут на то, чтобы сломать дешевый замок, висящий на двери. Осветив фонарем открывшуюся перед ним темноту, он увидел Лона Феррерза, скованного по рукам и ногам и посаженного на цепь, прикрепленную к вмурованной в стену скобе.

– Добрый вечер, Мак, – лаконично произнес Лон. – Я догадывался, что ты объявишься. Так к тому же вовремя. Мне сказали, что бомба, которую они здесь оставили, взорвется через час.

Алонзо сочувственно улыбнулся, увидев адскую машинку, стоявшую на комоде, и, вытащив из кармана связку отмычек, принялся ковыряться в наручниках.

– Я рад, что ты пришел, Мак, – сказал Лон. – Я все думал, что мне делать, когда они раскроют мой обман.

– Какой обман? – спросил Мактавиш, продолжая копаться в наручниках онемевшими пальцами.

– Я отказался сказать им, где находится шкатулка, – ответил Лон. – Когда я проник в комнату Маринского, то увидел, что шкатулка стоит у него на письменном столе. Я схватил ее и, когда собирался исчезнуть из комнаты, услышал за дверью шаги и, прежде чем успел сделать вдох, в комнату вошли Маринский и Красавчик Мик. С быстротою молнии я успел запихнуть шкатулку за ведерко с углем, которое стояло у окна, а потом, проскользнув за портьеру, сделал вид, что выбросил что-то из окна. Они оба уверены, что я выбросил шкатулку кому-то, кто ждал внизу. Маринский каждый день выколачивает из меня, где шкатулка, и я обещал сказать ему сегодня вечером, если он лично придет сюда. У меня возникла мысль, что ты придешь следом и…

Алонзо предупредительно поднял палец, так как до их ушей донесся отчетливый звук шагов над их головами. Он выключил фонарь и, показав знаком Лону молчать, тихо передвинулся к подножью лестницы, ведущей в чулан. Он успел втиснуться в темное пространство под лестницей, когда открылась дверь чулана. В руках одного из вошедших была лампа, при свете которой Алонзо узнал Маринского, Красавчика Мика и девушку в желтых чулках. Когда они спустились по лестнице, Алонзо включил фонарь. Маринский, открыв от удивления рот, обернулся и увидел Алонзо, многозначительно державшего в руке пистолет.

– Добрый вечер, Маринский, – спокойно произнес Мактавиш. – Никто не двигайтесь, а то эта штука может сработать. – Он уселся на перевернутый бочонок. – Открой наручники, Красавчик – скомандовал он, указывая на все еще скованного Лона, – и сделай это как можно быстрее, если ты не хочешь быть здесь, когда взорвется эта маленькая адская машинка нашего друга Маринского!

Через несколько секунд Лон был свободен и пошел наверх, чтобы поискать Блу, который все еще стоял на страже на улице. Через несколько минут они вернулись и, встав рядом с Алонзо, смотрели на опрокинутые лица стоявших напротив них заговорщиков.

Алонзо закурил сигарету и начал допрос.

– Расскажи мне, для чего здесь эта бомба, Красавчик, – приказал он. – Я хочу правду и, если ты хочешь спасти свою шкуру, то тебе лучше рассказать правду, хоть раз в жизни.

Красавчик Мик, неловко потоптавшись, и, бросив косой взгляд на хмурого Маринского, начал говорить:

– Мы застукали Феррерза после того, как он стянул шкатулку. Но ее у него не оказалось, и он так и не раскололся, где она. Маринский велел привести его сюда и установить эту адскую машинку в углу. Она приводится в действие из последнего дома на этой улице. Девушка приходила сюда каждый день и прогуливалась у этого дома, а я наблюдал за ней. По цвету чулок я должен был понять, когда Лон расколется и скажет, где шкатулка. И тогда я должен был привести в действие механизм бомбы…

– Понятно, – прервал Алонзо. – Ты должен был взорвать бомбу после того, как Лон признается, где находится шкатулка. – Он обернулся к Маринскому. – Значит, вы мне лгали, когда сказали, что освободите Феррерза, когда он вам скажет, где находится шкатулка из слоновой кости. Вы собирались завладеть его секретом и вместо того, чтобы освободить его, Красавчик Мик должен был взорвать этот дом и Феррерза вместе с ним. Здорово придумано! Ну, хорошо, друг Маринский, я собираюсь вознести тебя на небо с помощью твоей собственной хлопушки.

Он обернулся к Блу.

– Надень на него наручники, Блу, – приказал он, – и привяжи его к стене. Ты, Лон, возьми Красавчика и девушку, отведи их в дом на конце улицы и подожди меня. Ты хорошо его привязал, Блу? Порядок! Уходи с Лоном.

Когда Блу и Лон со своими пленниками ушли, Алонзо присел, разглядывая закованного Маринского. На сальном лице пленника выступили капельки пота и весь его вид был жалким.

– Ну, Маринский, – сказал Алонзо, – похоже, что наша история заканчивается, не так ли? Ты долго куролесил и нет ни одной грязной, скотской вещи, которую бы ты не сделал. Я никогда не слышал, чтобы о тебе кто-нибудь сказал доброе слово.

– Дай мне шанс, Мак, – умоляюще произнес Маринский. – Я не причиню ни тебе, ни Феррерзу и никому никакого вреда, ты же знаешь это. Честное слово, не причиню. Дай мне шанс. Ну, еще один шанс.

Алонзо усмехнулся и отвернулся. Когда он проходил рядом с Маринским из его кармана в руки последнего выпал пистолет Алонзо. Маринский схватил его и, прицелившись в спину ничего не подозревавшего Мактавиша, нажал на курок. Когда улыбающийся Алонзо обернулся, чтобы посмотреть на него, Маринский, злобно ругаясь, отшвырнул пистолет. Он был не заряжен!

– Это был твой шанс, Маринский, – произнес Мактавиш. – Твой последний шанс. – Он поднял пистолет и положил в карман. – Я специально уронил его, чтобы ты им воспользовался, а я посмотрел, чего стоит твое слово. Ты обещал организовать взрыв на этой улице, я постараюсь, чтобы он произошел. Если бы ты не попытался выстрелить мне в спину, я бы сейчас отпустил тебя. Вот так…

Он пожал плечами и, бросив последний взгляд на Маринского, покинул дом.

Пятнадцать минут спустя Алонзо, Блу и Лон быстро ехали по направлению к Олдгейту. Когда они проехали Майл-Енд-Роад, приглушенный рев разорвал тишину ночи и со стороны Раттен-стрит послышались трели полицейских свистков.

Алонзо, сидящий за рулем машины, увеличил скорость.

– С Маринским покончено, – произнес он улыбаясь. – А теперь вперед за шкатулкой из слоновой кости.