Текст книги "Снежная слепота"

Автор книги: Пи Джей Трейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

2

Движение по бульвару Теодора Уэрта было неподдельным ужасом – двенадцать дюймов вчерашнего свежего снега успели превратиться в предательскую кашу, прежде чем до них добрались утомленные колонны снегоуборочных машин, а когда ночью температура резко упала, дорога покрылась ледяной коркой, мгновенно став бобслейной трассой. Магоцци давно уже перестал считать столкнувшиеся машины, мимо которых он проезжал.

Всего в двух кварталах от главного входа в парк ему пришлось беспомощно сидеть в своей машине не менее пяти минут в мертвой пробке, завистливо глядя на вереницы веселых пешеходов, которые, облаченные в теплую зимнюю одежду, легко обгоняли замершие вереницы машин, торопясь на праздничный зимний конкурс снеговиков. Их было слишком много, они смело преодолевали холод, ветер и неурядицы с пробками – только чтобы посмотреть, как люди возятся в снегу, и, что самое удивительное, они выглядели откровенно счастливыми.

От зимы город просто сходит с ума. Или, может, у жителей поехала крыша: Магоцци так и не решил. Едва только выпадает достаточно снега, улицы вечно перекрывают под тем или иным предлогом – гонки собачьих упряжек, лыжные марафоны, показательные выступления хоккеистов, а то и любители зимнего плавания устраивают идиотское столпотворение, шествуя в плавках и бикини к прорубям на озере или на реке. Каждую зиму любой вид зимнего спорта, о котором мир только имел представление, встречают тут как дома, а когда город покончит со спортом, то принимается за искусство на свежем воздухе.

Дайте миннесотцам глыбу льда, и они вырубят еще двадцать тысяч таких же из любого озера, что лежит под руками, и построят дворец. Дайте им немного снега, и вы, скорее всего, увидите, как они на чьем-то дворе вылепят подобие горы Рашмор или Белого дома.

Снежные и ледяные скульптуры выросли тут до уровня настоящего искусства, сюда съезжаются конкурсанты со всего мира, участвующие в самых разных зимних фестивалях. Кто мог подумать, что соревнование на лучшего снеговика, которое управление полиции устраивало для детей, привлечет такое внимание?

Он по дюймам миновал еще полквартала, проехал мимо лесистого участка парка и бросил первый взгляд на открытое поле, которое выходило к бульвару. Как и остальные водители перед ним, он нажал на тормоза и изумленно уставился в окно.

Парк открывался добрыми тридцатью акрами пустого, чуть волнистого пространства, которое летом выглядело отменным полем для гольфа. Сегодня же его слепящая белизна превратилась в поле сражения вторгшейся армии снеговиков. Глядя в окно, Магоцци убеждался, что сотни их заняли каждый свободный ярд и на холме, и под ним и таращились на бульвар безжизненными черными глазами и смешными морковными носами.

Когда он наконец въехал в парк, то в нарушение всех правил занял первое же свободное место, которое смог найти, – между автобусом 10-го спутникового канала и объявлением «Стоянка запрещена». Взяв с пассажирского сиденья перчатки и термос с кофе, он вылез из машины как раз вовремя, чтобы получить в лицо порыв режущего ветра.

По парку бродили сотни зрителей, наблюдая, как снежные сугробы обретали формы в чьих-то замерзших руках, и Магоцци подумал, как ему удастся найти напарника в этом море безликих двуногих, с головы до ног закутанных в меха.

Наконец на дальнем краю поля он заметил Джино. Его скромную фигуру в пять футов девять дюймов загораживал какой-то великан среди галдящей суматохи орущих и прыгающих вокруг карликов в яркой радуге курток, шарфов и шапок.

Джино же, с другой стороны, был одет во все черное, словно собрался на похороны; на нем была длиннополая парка, такая толстая, что он с трудом сгибал руки. На голове у него было что-то меховое, а на руках – кожаные перчатки, в которых водят снегоход, таких размеров, что напоминали подносы для пиццы. Видно было, что настроение его было даже мрачнее цвета его облачения, потому что он раздраженно пинал ногами основу своего уродливого снеговика.

– Прекрасная парка, Джино. Сколько уток ухлопали для нее?

– Наконец-то ты явился. Отвечаю на твой вопрос: недостаточно. Я уже ни ног, ни рук не чувствую. Думаю, что отморожены. Скорее всего, общее переохлаждение организма. Проклятье, я ненавижу зиму, ненавижу снег и холод. Напомни, для чего я живу здесь?

– Наверно, ты любишь москитов?

– Ответ неверен.

– Тогда перемены погоды?

– Нет, потому что при каждой такой проклятой зиме клетки мозга понимают, как плохо мерзнуть, и отмирают. Чтобы возродиться, им требуется все лето, а потом снова приходит зима, и этот мерзкий процесс начинается сначала.

– Выглядишь ты великолепно – стоит опустить наушники, и тебе ничего не страшно.

Джино машинально надвинул на голову черные меховые отвороты.

– Смейся, смейся, Лео… вот отморозишь себе задницу. Сейчас не меньше пятнадцати, и в своей одежде ты через пять минут побежишь к машине греться. Ты теперь одеваешься там же, где шеф? Выглядишь как гангстер.

Магоцци пригладил отвороты своего нового кашемирового пальто – рождественский подарок от Грейс Макбрайд.

– Я слышал, что потеплеет. Смотри, уже солнце выходит.

– Когда солнце показывается на Гавайях, в самом деле теплеет. Когда оно встает над Пуэрто-Вальяртой, тоже теплеет. А когда солнце в январе встает над Миннесотой, ты просто получаешь снежную слепоту.

– Вот в этом и кроется истина, почему мы живем здесь.

– То есть чтобы я обзавелся снежной слепотой?

– Нет, чтобы ты мог жаловаться на погоду.

Джино надолго задумался над этой сентенцией и наконец кивнул:

– Это в самом деле хорошая мысль, Лео. Единственное, что хуже плохой погоды, – это скучная погода. – Нагнувшись, он набрал полные пригоршни сухого снежного порошка. – Не хочешь ли объяснить мне, как вот из этого лепить снеговика?

Магоцци показал на группу ребятишек, которые трудились, вооружившись бутылкой с брызгалкой:

– Смотри и учись. Пускай в ход воду, как клей.

– О'кей, Микеланджело, вытаскивай свой револьвер и реквизируй воду для управления полиции. – Он с надеждой посмотрел на термос Магоцци. – Признавайся, что притащил в нем шнапс.

– Горячий шоколад. Мне и в голову не пришло, что ты будешь пить на холоде. Кровь разжижится, и ты быстрее замерзнешь.

– Я уже замерз до костей, так какая разница? – Джино повернулся к своему уродливому, бесформенному обрубку снеговика, с которого каждый порыв ветра сдувал часть тела. – Иисусе, ты только посмотри на это. Самый худший снеговик на конкурсе.

Магоцци сделал несколько шагов назад и критически присмотрелся к нему.

– Может, он пойдет по категории концептуального искусства. Можешь представить его как Снеговик с псориазом.

– Никак ты шутишь?

– Я пытаюсь развеселить тебя. Анджела и дети придут?

– Попозже, к подведению итогов. Я хочу получить хотя бы почетную грамоту, так что помоги мне.

– О'кей, я готов. С чего начнем?

– Я думаю, нам нужна тема.

Магоцци кивнул:

– Хорошая мысль. Например?

– Черт, вот уж не знаю. Может, поскольку мы копы, сделаем что-то похожее на них.

– Согласен. Думаю, коп-снеговик подойдет как нельзя лучше.

– Но не очень броский. Видишь вон того, у леса?

Джино показал на соседнего снеговика, из основания которого торчали лыжи; он стоял опираясь грудью на палки, а на морковном носу блестели солнечные очки в стиле Элвиса Пресли.

– С моей точки зрения, слишком тощ, но в общем здорово. Думаю, что можем взять его как образец.

– Как скажешь. Ты творец, а я всего лишь рабочая сила. Говори, что делать.

– Слепи-ка мне голову, которая не отвалится.

Джино и Магоцци без промедления приступили к делу, начав скатывать и мять куски снега. Теперь солнце было на их стороне, потому что, ярко сияя высоко в небе, размягчало снег и облегчало творческую работу. Через полчаса у них появилась довольно приличная основа снеговика.

– Для начала чертовски хорошо, – сказал Джино и, сделав шаг назад, восхищенно осмотрел плоды их трудов. – Еще парочку деталей, может, кое-что подправить – и мы можем выставляться. Что ты думаешь?

– Я думаю, что у него задница толстовата.

Джино закатил глаза.

– У снеговика она и должна быть толстой.

– Может, руки немного уравновесят ее.

– Прекрасная идея. Притащи-ка несколько веток вон с тех кустов.

– В парке запрещено покушаться на растительность.

– Да плевать. Я не могу считать произведение законченным, пока у него нет конечностей. И кончай свои хитрожопые ссылки на Билль о правах инвалидов.

Магоцци подошел к густому кустарнику на краю леса, остановившись по пути присмотреться к снеговику-лыжнику. Солнце теперь палило вовсю, и его левая сторона начала оплывать и покрываться льдистой корочкой. Если повезет, он растает еще до судейского решения, и одним соперником у них станет меньше.

– Это ваш?

Магоцци опустил глаза на маленького рыжего мальчишку, который появился рядом с ним.

– Нет.

Мальчишке было не больше восьми или девяти лет, но он обошел снеговика, критически осматривая с видом опытного судьи.

– Весьма неплох. Лучше, чем тот, который сделал вон тот толстый парень. – Он показал на Джино.

– Тот, о ком ты говоришь, – мой партнер.

Мальчишка неодобрительно посмотрел на него:

– Ты не похож на гомика.

Английский язык постоянно развивается, подумал Магоцци. Похоже, что в наши дни каждое слово обретает массу значений. Словно кто-то постоянно придумывает все новые и новые.

– Он не такой партнер. Мы копы.

Это произвело на мальчишку большое впечатление.

– А ты в кого-нибудь стрелял?

– Нет, – соврал Магоцци.

– Вот как! – Разочаровавшись, мальчишка снова повернулся к снеговику на лыжах. Магоцци упал в его глазах столь же быстро, как и обрел уважение. Ясно, что неодушевленные предметы были куда интереснее, чем коп, который никогда не стрелял в человека.

Магоцци осмотрелся, дабы убедиться, что охранники парка не прячутся в кустах, устроив на него засаду, и приступил к подготовке противозаконных конечностей для их снеговика.

Несколько секунд спустя раздался вопль. Магоцци, мгновенно схватившись за кобуру, резко повернулся к его источнику и увидел, что рыжий мальчишка смотрит на снеговика-лыжника, вытаращив голубые глаза и широко открыв рот.

Через секунду он оказался рядом с малышом и увидел, что морковный нос поник, солнечные очки сползли с морковки, открыв большие, полные ужаса помутневшие глаза, которые были прикрыты очками. Настоящий нос на месте морковки был как восковой, и белизна его соответствовала цветовой гамме трупа.

Ох. Вот дерьмо.

Мальчишка продолжал вопить. Магоцци, положив ему руки на плечи, мягко развернул его от снеговика, который, как оказалось, вовсе не был снеговиком. К ним уже бежали рыжеволосый мужчина и женщина, которые отчаянно спешили к своему перепуганному сыну.

3

Немедленно обеспечить охрану места происшествия на поле вокруг снеговика было довольно сложной задачей. Вопль ребенка вызвал столпотворение, и как раз в то мгновение, когда Магоцци и Джино осознали, с чем они столкнулись, примерно пятьдесят человек со всех ног кинулись к ним, высоко вздымая колени в глубоком снегу и крича: «Что вы там делаете? Отойдите от ребенка!» – и другие выразительные фразы, которые давали ясное представление, о чем они думают.

В этом городе было несколько вещей, которые вы могли предсказать со стопроцентной точностью, – одной из них было то, что любой взрослый, услышавший крик ребенка, сразу же кидался ему на помощь. Не дожидаясь второго крика, не думая о собственной безопасности и не медля. Таким образом в прошлом году удалось предотвратить четыре попытки похищения детей – и во время последней копам пришлось спасать негодяя от всей округи, после чего он уже не узнавал себя в зеркале. Потом уже Магоцци слышал, что этот подонок, сидя в камере, подал иск против всех, кто помешал ему утащить пятилетнюю девочку.

Понятно, что означенное обстоятельство, безусловно, делало Миннеаполис прекрасным местом для жизни, но в данном случае оно крепко осложняло ситуацию. Магоцци не знал, что беспокоило его больше: то ли толкучка на месте преступления, то ли побои, которые он мог получить от благонамеренных горожан.

Отойдя от мальчика, он высоко поднял свой полицейский значок, показывая его толпе. Это несколько приостановило ее, но их с Джино яростные крики не успокоили толпу, пока все не увидели, что мальчик невредим и сидит на руках у отца. К сожалению, толкотня заставила их приблизиться, и все увидели опухшее лицо и невидящие глаза снеговика-лыжника, которые раньше были скрыты очками Элвиса. Это зрелище наконец остановило их, заставив в ужасе открыть рот. Но люди продолжали прибывать со всех сторон, включая и охрану парка, которая примчалась, ожидая, наверное, увидеть или драку, или чей-то сердечный приступ, но к такой картине они были меньше всего готовы. Они остолбенели, как и все прочие, начисто забыв все свои навыки работы с толпой.

Магоцци стал звонить по своему сотовому, а Джино неверными шагами бродил вокруг, размахивая руками, оттесняя людей и крича: «Полиция! Освободите дорогу!» – пока не побагровел и не охрип. Толпа немного отодвинулась, но недалеко, и Джино чувствовал себя так, словно пальцем пытается заткнуть дырку в плотине. На ум ему приходил Франкенштейн и гневная толпа.

К счастью, полдюжины полицейских нарядов патрулировали в районе фестиваля и быстро появились на месте действия. Форма немедленно оказала воздействие, без промедления очистив пространство вокруг Джино и Магоцци.

– Все равно черт бы их побрал, – проворчал Джино, глядя, как внезапно успокоившиеся граждане с уважением кивали патрульным и, как им было сказано, подавались назад. – Вот в таких случаях хочешь снова натянуть мундир. Я всем чуть не в нос тыкал значок – и никакого результата. Стоит показать этим ребятам медные пуговицы, и – раз! – все слушаются как миленькие.

Магоцци смотрел на полицейских, стоявших в оцеплении, надеясь, что знает кого-то из них по работе.

– Тебе надо бы потерять шапку. Наушники как-то не прибавляют авторитета.

Оба они помолчали, глядя на снеговика. Думали и чувствовали они то, о чем никогда не будут говорить – даже между собой.

– Это было нелегко, – наконец сказал Джино, качая головой.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты когда-нибудь думал, как тяжело засунуть тело внутрь снеговика?

– До этой минуты – нет.

– А вот прикинь, как заставить ровно стоять обмякшее тело, пока ты обкладываешь его снегом?

Магоцци подумал.

– Не знаю. А может, оно было не таким уж обмякшим.

– То есть замерзшим, жестким… или что-то в этом роде?

– Да. Или что-то вроде. Убийце должен был кто-то помогать.

Джино на минуту задумался и отрицательно покачал головой:

– Не знаю. Это все так дико, так бредово, что обычно над такими вещами работают в одиночку. Держу пари на миллион баксов – сколько бы мы ни копались в Национальном центре информации о преступности, не найдем подобных примеров.

– Даже спорить не буду.

– Вот черт! А я уж думал расколоть тебя на легкие деньги.

Джино отошел на несколько шагов, продолжая внимательно рассматривать снеговика.

– Предполагаю, его что-то подпирает.

– Мы даже не знаем, есть ли там тело. Может, только голова.

– Господи Иисусе, Лео.

– Да это же ты помешан на логистике, а я просто рассматриваю различные возможности. Но думаю, что первым делом стоит ответить на вопрос – зачем вообще понадобилось замуровывать мертвеца в снеговике. Это, конечно, не самое подходящее место для тела. Этот тип шел на серьезный риск, занимаясь подобным делом в общественном парке в ночь перед таким мероприятием.

Джино проходит три этапа при каждом убийстве. Первый этап – тот момент, когда он видит в жертве личность. Обычно этот этап быстро проходит, потому что он слишком тяжел. Второй этап – отстранение, когда надо действовать на месте преступления, подавляя в себе все человеческие чувства. В ходе третьего этапа приходит ярость, которая не покидает его до закрытия дела. На этот раз она пришла слишком быстро, подумал Магоцци, глядя, как краснеет лицо его напарника.

– Проклятье, ты понимаешь, что меня по-настоящему бесит? Ради бога, это же праздник для детей! Каким же надо быть подонком, чтобы поместить тело там, где дети смогут найти его? – Он вытащил свой сотовый и быстро набрал номер. – Надо остановить Анджелу, прежде чем она с детьми явится сюда.

Пока Джино разговаривал с Анджелой, Магоцци подозвал пару полицейских в форме, которые бродили по полю среди снеговиков, оглядывая место преступления, которое надо обнести ярко-желтой лентой, рулоны которой висели у них на запястьях.

– Обтяните-ка мне пространство в пятьдесят футов вокруг снеговика.

– Нет проблем. Вокруг какого именно?

Магоцци ткнул большим пальцем за спину, и копы присмотрелись.

У младшего перехватило дыхание, и он торопливо сделал шаг назад. Коп постарше посмотрел на мертвые глаза трупа в снеговике и подошел поближе. Лицо у него осунулось.

– Иисус, Мария и Иосиф, – прошептал он. – Да это же Томми Дитон.

Магоцци полез в карман пальто за блокнотом.

– Ты его знаешь? Уверен?

– Да, черт побери, я его знаю. Ездил с ним пару недель перед тем, как его перевели во второй участок.

– Минуту. То есть он один из нас?

Старый коп кивнул с каменным лицом.

– Проклятье, он был таким хорошим парнем. Любил свою работу.

Магоцци чувствовал себя так, словно получил удар в живот. Он повернулся, чтобы внимательно рассмотреть лицо в снеговике и увидеть в нем какие-то знакомые черты. В городе так много копов, немалая часть из них переходят из участка в участок, меняются сменами, уходят в другие отделы – знать всех просто невозможно. Магоцци почувствовал вину за то, что не знал этого парня.

Он посмотрел на Джино, который засовывал сотовый в карман:

– Ты слышал?

– Слышал. Парень, это еще хуже.

Внезапно на парковке началась суета – подъехал фургон криминалистического отдела, по дюймам прокладывая себе путь в толпе журналистов, зевак и уставших патрульных, которые силой расчищали ему путь. Из-за спин полицейских репортеры выкрикивали вопросы, но в эту минуту Джимми Гримм и его техники вылезли из фургона и начали выгружать оборудование.

– Ты только посмотри, – с отвращением сказал Джино. – Почище стервятников. Черт побери, они что, думают, будто криминалисты им сейчас что-то расскажут? Они даже еще не были на месте преступления.

– Джимми вообще никогда не говорит с прессой. По-моему, за его голову награда назначена. Я думаю, что первый репортер, который заставит его что-то буркнуть, обретет национальную известность.

Магоцци продолжал смотреть куда-то вдаль, пока Джимми Гримм и его команда в белых комбинезонах брели по полю в их сторону, разительно напоминая снеговиков, мимо которых они шли.

– Счастливого Нового года, детективы, – подойдя, мрачно сказал Джимми.

– Так и было час тому назад, – пробормотал Джино.

– Слышу. Рассказывают историю, как вы вчера спасли женщину из багажника машины и решили, что это хорошая примета.

– Скорее предвестие кошмара.

– Вполне возможно, – вздохнул Джимми, и его взгляд обежал поле, запечатляя в памяти все приметы, о которых потом стоит вспомнить. – Итак, покажите мне, что вы нашли.

Магоцци и Джино отошли в сторону, дав Джимми возможность долго и внимательно рассматривать снеговика. Если он и был изумлен, то не показал этого.

– Надо его целиком в мешок уложить. Где-то могут остаться следы.

Магоцци, чуть приблизившись, понизил голос:

– Джимми, кажется, он опознан. Томми Дитон. Работал во втором участке.

Гримм несколько бесконечных секунд смотрел на Магоцци, коротко выдохнул, повернулся к сотрудникам и стал рявкать команды, как заправский сержант:

– Сделать фотографии, обернуть этого Деда Мороза полиуретаном и облупить, как яйцо. Позаботьтесь, чтобы не потерять ни крупинки корки, и, ради бога, повнимательнее. Я предполагаю, что под всем этим снегом мы найдем что-то вроде подпорки, и хочу, чтобы все было досконально отснято прежде, чем мы его уложим…

Пока Джимми давал указания, коп постарше, который тянул ленту, подошел к Магоцци и Джино. Его рация молчала, но он продолжал держать на ней руку. С минуту он молчал, не произнося ни слова, а потом сделал глубокий вдох.

– Мы нашли еще одного, – тихо сказал он, движением головы показав на круг синих мундиров, окружавших какого-то снеговика на другом конце поля. – Он тоже один из наших. По имени Тоби Майерсон. Тоже работал во втором участке.

Где-то на заднем плане Джимми продолжал давать указания; линия полицейских продолжала оттеснять зрителей подальше от места преступления; представители прессы все так же выкрикивали вопросы – все в парке и выглядело, и звучало так же, как и пять секунд назад. Трое человек, которые знали, что это не так, – Магоцци, Джино и пожилой коп, – несколько секунд просто молча смотрели друг на друга, боясь посмотреть куда-то еще.

Наконец Магоцци решился обвести взглядом поле, останавливаясь то на одном снеговике, то на другом.

– Сколько тут вообще фигур?

– Самое малое сотня, – сказал Джино.

Коп покачал головой:

– Вдвое больше. Что, по-вашему, мы должны делать?

Магоцци и Джино обменялись взглядами, а затем оба посмотрели в сторону парковки, где длинные объективы видеонаблюдения фиксировали происходящее.

– Гнать всех отсюда, – сказал Магоцци.