Текст книги "Цветы и сталь (СИ)"

Автор книги: Петр Никонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Гленард и Бовард отправились исследовать небольшую полянку весенней, еще невысокой, травы чуть в стороне от входа в амбар.

– Бовард, Вацек, идите сюда, только осторожно! – через пару минут позвал Гленард.

Бовард и Вацек поспешили к нему.

– Смотрите, – показал на землю Гленард, когда они подошли – Трава уже распрямилась, но здесь земля была влажная ночью. Виден след тележного колеса и двух подков. Телега была явно тяжело нагружена и явно не далее, как сегодня ночью. Возможно, объезжала другую телегу, пока ту нагружали. Подковы не крестьянские. Такие подковы больше похожи на те, что используются... Демоны, используются зоргами. Но зорги не запрягают лошадей в телеги, ведь так?

– Точно, не запрягают, – согласился Вацек – Для них конь – это только верховой способ передвижения. Ну, и еда, конечно.

– А вот и обещанные странности, – пробормотал себе под нос Гленард, и продолжил громче – Еще, смотрите, следов людей нет, шли осторожно. Но здесь, видимо, лошадь, извините, нассала. И в лужу кто-то наступил. След грубо сделанного сапога. Тоже зорговского, Вацек? Ты в зоргах, кажется, лучше меня разбираешься.

– Ага, еще на Войне следопытом был в зорговских степях. Похоже на типичную зорговскую обувь.

– Типичную?

– Да, возможно, даже слишком типичную. И знаешь, как-то странно.

– Что? – посмотрел на него Гленард.

– След неглубокий, а зорги обычно тяжелые, следы на траве оставляют гораздо глубже. Я бы сказал, что это, скорее, человек в зорговских сапогах.

– Похоже, Вацек, что у вас орудует какая-то банда, ездящая на лошадях с зорговскими подковами и ходящая в зорговских сапогах. Либо это люди, по каким-то причинам носящие зорговскую обувь, либо это какие-то особенные зорги, которые непонятно как здесь оказались.

– Гленард, я расскажу капитану Славию обо всём. И мы допросим крестьян. С максимальным пристрастием. Ты извини, пожалуйста, но если это банда, то это наше дознание. Если против Империи ничего эта банда не задумала, то какой-бы она странной ни была, ловить ее будем мы. Субординация – мать порядка, как говорится. Но тебе огромное спасибо за помощь. Мне очень приятно, что мы с тобой вместе работаем, хотя и по такому неприятному поводу.

– Я понимаю, Вацек. Спасибо и тебе. Передавай от меня привет капитану. Впрочем, я думаю, мы всё это вместе ещё обсудим за ужином в замке.

– Увы, я сегодня в карауле, Гленард, так что обсуждайте без меня.

– Ну, тогда доброго дня тебе и спокойного караула!

– И тебе, Гленард, бывай! Всего доброго, Бовард.

– Пошли, Бовард, – позвал Гленард, и они с Бовардом направились к своим лошадям.

Глава VIII.

– Барон Винред, ваша еда, как всегда, великолепна! – откинувшись на высокую спинку стула, довольно воскликнул Славий.

Барон за ужином сидел во главе большого дубового стола. Справа от него, у края боковой части стола, ужинала Лотлайрэ. Напротив нее – Славий. Рядом с Лотлайрэ нашлось место для Гленарда. Место рядом с Гленардом оставалось сегодня пустым – там обычно сидел лейтенант Вацек, но он нынче вечером возглавлял караул гарнизона. Напротив Гленарда, рядом со Славием, располагался лейтенант Стрейндар. Рядом с ним сидел лейтенант Арнард. Нижнюю часть стола занимали обитатели замка рангом пониже, но при этом достаточно важные, чтобы ужинать за баронским столом: стюард Арктан, конюший Дебен, повар Манграйт, кузнец Дрангдарх и священница госпожа Весница, одетая в темно-зеленое платье с открытыми плечами и буквально увешанная разными талисманами и символами Двух Богов.

Ужин действительно удался на славу. Вначале на столе появились большие куски свиной шейки, запеченные в белом вине с луком и весенними травами. Компанию им составляли каплуны, обжаренные в медово-уксусном соусе. Большие пшеничные караваи, теплые, только из печи, поражали своей мягкостью. Запеченный картофель со сливочным маслом и сыром, молодой редис, а также разнообразные зеленые травы прекрасно оттеняли основные блюда. Дополнительную радость столу придавали четыре больших кувшина красного вина из южного Танферрана и пара небольших бочонков домашнего пива, которые пользовались особым вниманием Дебена и Дрангдарха.

Но это всё было в начале ужина. Сейчас на столе пребывали, в основном, кости, редкие остатки недоеденной еды и почти опустошенные емкости с веселящими напитками. Еда и питье были настолько вкусны, что оставлять их недоеденными и недопитыми казалось немыслимым и противоестественным.

– Вам, Славий, не меня надо благодарить, а мастера Манграйта, – отозвался барон Винред, поприветствовав стаканом с вином довольно улыбающегося повара – Он всё это чудо смастерил, повезло нам с ним. Только сегодня из Ламраха вернулся, целый воз новых продуктов привез. Спасибо тебе, мастер Манграйт, порадовал ты нас нынче! Впрочем, ты каждый раз нас радуешь.

– Спасибо, мастер Манграйт! – подхватил Славий, а с ним и все остальные.

– А что, капитан, – спросил барон – Что слышно про ваше расследование, ну, про это с амбаром?

– Пока ничего нового, – пожал плечами Славий – Благодаря мастерству Гленарда мы знаем, что пожар был не случайным и сопровождался кражей и убийством. Но кто это сделал, пока дознаться не можем.

– И что, тот староста, которого вы в гарнизон к себе взяли... Валюк, кажется? Так ничего и не сказал?

– Отнекивался сначала, – ответил за Славия лейтенант Стрейндар – Но потом мы на него малость нажали, но без грубости, он и поплыл. Рассказал, что жене с девками молодыми изменял. Рассказал, что из общинного сундука деньги на подарки девкам брал. Но про амбар так ничего не сказал. Видно или не знает, или шибко боится чего-то. А совсем придавливать его мы не хотим. Человек старый, помрет еще чего доброго. Но, похоже, что действительно ни при чем он здесь.

– Пока что мы точно знаем только, что амбар подожгли. Вероятно, в двух местах сразу, – продолжил Славий – А перед этим вывезли из него и зерно, и картошку на телегах. А в телеги, что интересно, были запряжены лошади с зорговскими подковами. Да и следы сапога Гленард нашел. Сапог как у зоргов, только маленький какой-то. Вот и думаем теперь, то ли это банда каких-то зоргов-подростков, то ли переодетые почему-то люди...

– Вы сказали «зорги-подростки»? – внезапно подняла голову Лотлайрэ.

– Как один из вариантов, госпожа, хотя и маловероятный. Откуда здесь взяться зоргам, да еще подросткам, да еще с преступными наклонностями?

– Ну, а вы, Гленард, – Лотлайрэ повернулась к Гленарду – Что думаете? Что подсказывает ваше чутье?

– Мое чутье, госпожа, – покачал головой до того задумчиво молчавший Гленард – Подсказывает мне, что у меня пока недостаточно информации, чтобы делать однозначные выводы. Нужно узнать больше и хорошо обдумать.

– И как же вы собираетесь это делать? – спросила Лотлайрэ.

– Честно говоря, госпожа Лотлайрэ, в данный момент никак, – развел руками Гленард – Сейчас это дело о краже и об убийстве, пусть и весьма жестоком. А значит, находится оно полностью в ведении капитана Славия и его гарнизона. Если подтвердится, что это вдруг неизвестно откуда взявшиеся зорги, тогда я, конечно, приму участие. Хотя бы для того, чтобы узнать, как они перешли границу и зачем. Но, естественно, я готов оказать капитану и его лейтенантам всю помощь, которая от меня потребуется.

– И мы ее с радостью примем, друг – отозвался Славий.

– Зорги, зорги, вечно эти прокляатые орки! – внезапно воскликнул лейтенант Арнард – Мы напустили в Империю неизвестно кого, и что?! Зорги убивают и воруют. Альвы крадут наших детей и только и думают, как всадить нам в спину свой длинный нож. Бьергмесы подмяли под себя весь рынок, все банки и тащат последние крохи из народа. И эти еще, вархи, так те вааще колдуны и раз.. развар... разваратники, вот. Все они чуу... Чуудовища, вот! И все, все они только и думают, как бы от Империи кусок земли отхватить или кого из вернопон... вернопн... вернопд... вер-но-под-даннх Империи топором в ночи замочить!

– Прекратите, Арнард, – устало проговорил Гленард – Вы же умный человек, я же знаю. Зачем же по пьяни несете такую чушь?.. Сколько в Империи есть хороших, умных и не менее вас верноподданных альвов, зоргов и бьергмесов. А вархов вы где нашли вообще? Они из своих гор и не выходят почти... Неужели вы тоже из этих – «Империя для людей», «Рогтайх для рогтайхцев»!.. Альвы обогащают наше искусство, наше общее с ними имперское искусство, заметьте. Бьергмесы прекрасные мастера и инженеры. Зорги прекрасные бойцы, многие из которых с честью служат в нашей с вами имперской армии. Что за херовую херню вы нынче несете? Простите, госпожа Лотлайрэ, не сдержался.

– Гленаард... Эх, Гленаард... – махнул рукой совсем захмелевший Арнард – Ну, ты то должен меня понимать... Понимаать как никто, вааще. Тебя же эта сучка ебаная альвийская пырнула? Простите, госпожа, вырвалось. Что ж ты их защищаешь-то, а?..

– Ну да, пырнула – с каменным лицом ответил Гленард – А за три года до этого я воевал бок о бок в одном строю вместе с чистокровным альвом по имени Аллеран. И он воевал за Империю не хуже меня и даже много лучше в чем-то. И ели мы с ним один хлеб много месяцев и были друзьями и в бою, и в походе. Его убили за две недели до окончания Злой Войны. Человек убил, между прочим. Человек, который воевал против Империи. Не успел я Аллерана спасти, до сих пор боль в сердце, ну хоть отомстил за него, как следует. Так что не надо, Арнард, меня в свои ряды зачислять, я не из этих, как называется, «чистокровных» мудаков. Ты, Арнард, только что жестоко оскорбил, как минимум, четырех людей за этим столом: нашего господина и хозяина барона Винреда, который был счастливо женат на полуальвийке много лет, нашу хозяйку госпожу Лотлайрэ, которая сама на четверть альвийка, нашего доброго и талантливого мастера Дрангдарха, который, если ты проглядел, чистокровный бьергмес, и меня, потому как оскорбил ты, Арнард, память о добрых моих товарищах, с честью павших за Империю. Поэтому извинись, а потом заткнись и сиди молча, пока не протрезвеешь.

– Нет-нет, – подняла кисть Лотлайрэ – Пусть продолжает. Мне очень интересно послушать про чудовищ и людей. Видите ли, лейтенант Арнард, я ведь тоже на четверть альвийка, а значит, на четверть чудовище и предательница. Нет-нет, Гленард, не перебивайте. Я, может, и не очень умная, чего взять с девки-полуальвийки, но я не глухая, и слышу, что говорят за моей спиной и крестьяне, и окрестные бароны. И я вижу, как от меня прячут глаза соседские баронессы, когда мы с отцом приезжаем к ним в гости. А вдруг у их мужа возникнет желание своего сыночку женить на таком чудовище ублюдском, как я! Но знаете, Арнард, мне плевать. Потому что я всё-таки, наверное, умная, и я понимаю, что не в крови дело. Я люблю Империю, а значит, и для меня здесь место найдется, главное, чтобы подальше от таких, как вы, лейтенант Арнард.

– Ну, всё, довольно, – встал Славий и гаркнул – Лейтенант Арнард, смиррна!! Лейтенант Стрейндар, проводите немедленно, пожалуйста, лейтенанта Арнарда в гарнизон и посадите в холодную под арест до утра за нарушение субординации. Утром протрезвеет и решим, что с дураком делать. И молись, Арнард, чтобы Гленард не решил тебя на поединок вызвать за оскорбление чести его друзей и хозяев нашего дома. Гленард, прошу тебя, пощади дурака, ты же его двумя ударами разделаешь с закрытыми глазами... Господа, от имени всего гарнизона я прошу прощения за отвратительные слова лейтенанта Арнарда. Мне очень стыдно за него. Примите извинения, барон Винред. Примите извинения, госпожа Лотлайрэ. Примите извинения, мастер Дрангдарх. Прими извинения, лейтенант Гленард.

– Садитесь, Славий, – махнул рукой барон Винред – Извинения приняты. Чего сдуру не скажешь по пьяни. Не злитесь на Арнарда, друзья. Вы его знаете, он, когда трезвый, неплохой человек. А я так думаю, что каждый имеет право на свое мнение, каким бы странным или спорным оно ни было. Давайте лучше еще, что ли, выпьем? За мир в этом доме, например?

Выпили.

– А скажите, Славий, – спросила Лотлайрэ – Как вы с Гленардом познакомились?

– В армии, госпожа. Уже довольно давно, – ответил Славий – Я же младший сын герцога. Править мне не светит. Поэтому дорога мне была или в священники, или в ученые, или в армию. Из всех этих вариантов армейский путь привлекал меня больше всего. Если учесть, что мне только исполнилось четырнадцать – это понятно. Оружие, доспехи, кавалерия, щиты, знамена, гимны. Красота! Не то, что нудные ритуалы проводить, простите, госпожа Весница, или на скамье учебной годами штаны просиживать. Ну, и пошел я служить. Обучение мне хорошее дали по военной части еще в детстве, да и происхождение, как-никак, все же благородное, поэтому стал я сразу десятником-сержантом в кавалерии. А было это дело аккурат за шесть месяцев до начала Злой Войны.

– И Гленард служил там же?

– Не совсем. Когда война началась, в первом же бою от моего десятка осталось ровно три человека, включая меня, один из них раненый. Но мне повезло с командиром. Капитан Мурген посчитал, что я проявил отвагу, отметил это и приказал набрать способных бойцов в десяток для того, чтобы проводить глубокие конные рейды в тыл противника. Диверсии, так сказать. И вот тут мне понадобился отличный следопыт, и из пяти возможных кандидатов я выбрал Гленарда. Так и познакомились. Прошли всю войну вместе. От того первого десятка только мы с ним и остались.

– А вы, Гленард, как оказались в армии? – поинтересовалась Лотлайрэ.

– Я же, госпожа Лотлайрэ, не из благородных, – начал рассказывать Гленард – Так, деревенский парнишка, сын охотника, внук охотника. Что меня в нашей глуши ждало? Естественно, стал бы охотником, так и жизнь бы вся прошла. А тут я услышал, что война началась, и подумал, что там дюже интереснее будет. И вернусь в деревню этаким господином, в красивых доспехах и на огромном жеребце. Мне же пятнадцать только стукнуло. Романтика! В общем, сбежал я из дома и пешком через леса, питаясь тем, что нашел или поймал, пришел на сборный пункт армейский. Там сначала прогнали, потом приняли. Отправили в армию, на юг. Сначала в пехоту. А потом, после первого боя, услышал я, что следопытов выкликают, ну и отозвался. Меня же с самого детства, как только ходить начал, учили следы разбирать. Так и познакомились.

– Ну, и как, Гленард, эта жизнь интереснее, чем деревенская? – спросила Лотлайрэ.

– Как сказать, госпожа, – задумался Гленард – С одной стороны, всё, как и хотел: почти господин, доспехи, жеребец. Интересные, вероятно, приключения... Общение с невероятно интересными людьми. С вами, госпожа, например. Но столько я всего видел и перенес, покуда до вот этого вечера дошел... Даже и не знаю, насколько оно в реальности стоило того. Думаю, что все наши желания рано или поздно исполняются, только, порой, весьма причудливым образом.

– Вы никогда не хотели вернуться в свою деревню, лейтенант? – поинтересовался барон Винред.

– Были иногда мысли, ваша милость. Но знаю, что отца моего медведь зимой задрал лет пять назад. Мать вышла за кого-то другого. Не думаю, что меня там особо ждут. Я для них теперь чужой. Армейский. Имперский. Да и здесь у меня дел много, а перспектив так и не в пример больше, наверное.

– А позвольте спросить, капитан Славий, – смущаясь, сказал стюард Арктан – Ваше имя, оно же южное, да? Оно что-то означает?

– Это юго-восточное имя. Означает примерно «славный воин».

– То есть, почти что «зорг даджид», – смеясь, вставил Гленард.

– Именно так, – рассмеялся Славий, а с ним и все остальные – Арктан, вам знакома история расселения народов на территории Империи после Исхода?

– Только в общих чертах, – признался Арктан.

– Ну, тогда Гленард вас просветит, он у нас большой знаток истории, правда, Гленард?

– Ну, только если кратко, – улыбнулся Гленард – Как всем известно, пятьсот семьдесят лет назад, на третий года после Падения Звезды, произошел, так называемый, Исход. Когда племена из тех земель, что мы сейчас называем Шеангай, то есть Старый Дом, с севера пытались переселяться на территорию современной Империи, спасаясь от ужасающих холодов. Кто-то искал путь через горы, кто-то пытался обогнуть горы по морю. В итоге, из каждых ста отправившихся в путь до нынешнего Андерриоха дошли только девять человек. А тут их ждали не слишком гостеприимные бьергмесы, простите, мастер Дрангдарх, что было, то было, было давно. Ну, и не более гостеприимные альвы, которые, правда, в тот момент были больше озабочены зоргами, которые перли с юга, спасаясь, в свою очередь, от ужасающей жары.

– Какой ужас... Каждый раз вздрагиваю, когда думаю об этом, – поежилась Лотлайрэ.

– Это действительно был ужас, – продолжал Гленард – Но, в итоге, на территории нынешней Империи закрепились четыре племени. На севере и в центре – союз северных племен Шеангая, на юго-востоке, в герцогствах Квитин и Плодэн, частично Зведжин – остатки восточных племен. А на юге и юго-западе два приморских рыбачьих племени: одно западное, ныне герцогство Зведжин, и одно с юго-запада Шеангая, это сейчас герцогства Аррикумма, Глареан и Хортия. У каждого племени был свой язык, свои традиции и свои имена. Потом за столетия всё смешалось, и мы все теперь говорим на одном языке, но часть старых слов сохранилась в названиях городов, замков, рек и прочих мест, ну, и в именах людей, особенно знати. Капитан Славий происходит из древнего восточного герцогского рода, который прослеживает свои истоки аж на несколько сотен лет еще до Исхода, поэтому в их семье принято детям давать традиционные имена. Как-то так.

– Спасибо, лейтенант Гленард, – поблагодарил Арктан – Вы действительно очень интересно рассказываете.

– Спасибо и нашим хозяевам, – встал из-за стола Славий – Но боюсь, что нам всем сегодня уже пора расходиться, время уже позднее. Спокойной ночи всем, господа!

Глава IX.

Мельник Морбуд, также вполне справедливо носивший прозвище Толстозад, блаженно улыбался, сидя на козлах тяжело нагруженной телеги. Серый в яблоках упитанный мерин-тяжеловес не спеша ступал по дороге, изредка косясь на сочную траву на обочинах на границе леса. Весна только подходила к концу, однако погода уже много дней стояла по-летнему теплая и солнечная. Изредка вечерами налетали внезапные грозы, заливающие округу мощными потоками ливня, освещаемыми изнутри всполохами молний во всё небо, но они исчезали так же быстро, как приходили. А в это прекрасное утро на темно-голубом высоком небе не было никакого намека не только на грозу, но даже и на захудалое облачко.

Несмотря на раннее утро и еще невысокое солнце, было весьма тепло, почти жарко. По краям дороги вокруг цветов клевера жужжали шмели. В лесу с верхних ветвей высоких янтарных сосен перекликались между собой сороки и сойки. Вдали между деревьев то и дело мелькали белые хвостики пугливых, но многочисленных, светло-рыжих олених. Под деревьями в сухих коричневых прошлогодних иголках деловито шуршали мыши и бурундуки.

Морбуд жевал длинную травинку, откинувшись спиной на мешки с мукой и блаженно подставив лицо лучам утреннего солнца. Глаза его были полуприкрыты. Изредка он начинал что-то напевать себе под нос в такт неторопливой поступи его мерина. За спиной Морбуда воз был доверху нагружен мешками со свежепомолотой мукой.

Половину груза Морбуд должен был оставить в лесной деревеньке дровосеков Лиагайле, иначе Засекой называемой. Там же должен был загрузить освободившееся место дровами, а потом отправиться в замок Флернох, в пекарню при кухне, где обменять и остаток муки, и дрова на звонкие медные монеты. После чего Морбуд планировал заглянуть в кабачок, а потом и в соседнюю деревню к молодой вдове Виранне, частенько его привечавшей в обмен на пару монеток. День определенно собирался быть хорошим.

Деревня Лиагайла находилась в глубине леса в стороне от обеих больших дорог, идущих от замка Флернох к восточной границе баронства и сходившихся вместе у пограничной заставы на мосту через Морайне. Собственно, и деревней-то Лиагайлу назвать было сложно. Так, восемь маленьких бревенчатых домиков, в которых жили лесорубы с семьями, небольшой амбар, баня, лесопилка и дровяной склад. Расположение поселения определялось близостью древесины. Время от времени, примерно раз в два года, когда поблизости рубить уже было особо нечего, лесорубы разбирали свои нехитрые хаты и возводили новые, такие же простые и убогие, постройки на новом месте. Тем самым, деревня постепенно продвигалась всё глубже и глубже в лес.

Морбуд увидел просветы впереди между деревьями и понял, что он уже совсем близко с дровяной вырубкой и, соответственно, с Лиагайлой. И правда, не прошло и десяти минут, как перед ним открылось широкое поле пней, между которыми зеленели молодые деревца – лесорубы не только уничтожали, но и сажали новые деревья, заботясь о работе для своих детей и внуков.

Впереди ютились покосившиеся и почерневшие низкие бревенчатые избы, покрытые давно перепревшей соломой. Морбуд потянулся и сладко зевнул. Слегка подстегнув мерина, заставил его идти быстрее. Очень хотелось побыстрее разобраться с лесорубами, потом побыстрее в замок, а там и отдохнуть можно будет. Он облизнулся, вспомнив о веселой вдовушке и об ее мягких грудях с большими темными сосками.

Отнюдь не проявляя чудеса быстроты, мерин потихоньку ввез воз в деревню и потрусил к в центр поселения, к амбару. «Совсем опустились лесники», – подумал Морбуд Толстозад, увидев какую-то кучу тряпья прямо посреди дороги. «Раскидали тут, нет, чтоб убрать...».

Морбуд остановил мерина и со вздохом слез с козел, чтобы откинуть тряпье с дороги, уже собрался пнуть его ногой. И вдруг увидел, что из тряпья неуклюже торчит рука. Женская рука. Протер глаза, присмотрелся, и увидел натекшую из-под тряпок какую-то густую темно-красную жидкость. Непонимающе выпрямился, огляделся, и только сейчас понял, как здесь тихо. Не слышно было ни звука, кроме монотонного, настойчивого и громкого жужжания мух. Морбуд схватился за голову, полуприсел, обернулся, и почти лицом к лицу столкнулся с пятилетним примерно мальчиком, чьи глаза были прямо напротив глаз Морбуда. Потому как голова мальчика была проткнута и насажена на жердь палисада у хаты, а тело его было вскрыто от шеи до ног, вывалив внутренности, лежавшие бесформенной кучей у грязных ног мальчика, висящих в воздухе.

Морбуд упал на колени и блевал. Потом, как был, на четвереньках, попытался побежать, споткнулся, закопался лицом в песок дороги, приподнялся и снова блевал. Блевал долго, казалось, что все его внутренности сейчас выпадут на дорогу, как у того мальчика. От этой мысли Морбуда накрыл новый позыв рвоты. Смертельно бледный, он, наконец, смог встать и неуклюже, сначала медленно, а потом всё быстрее, побежал по дороге прочь из деревни, забыв и про воз, и про мерина, и про муку. Кричать он почему-то не мог, и только тихо, не переставая, подвывал на бегу.

***

В этот раз Гленард даже не подумал ехать шагом. Его гнедой Окунь, взметая клубы пыли и песка с высохшей дороги, галопом буквально на одном дыхании преодолел семь километров от замка до деревни Лиагайлы. Точнее, до того, что раньше было деревней Лиагайлой. За Гленардом, отставая, но не сдаваясь, пытались поспеть Костис и Бовард. Серьезность произошедшего требовала пренебречь обычными правилами оставлять кого-то из них в замке на случай визита посетителей.

Гленард въехал в деревню первым и резко осадил коня.

– Костис, Бовард, – скомандовал он – Всех зевак отогнать за деревню, хоть бы и пинками. Охранять, никого не пускать, кроме гарнизонных и барона, он тоже должен прибыть.

– Есть, командир! – гаркнул Костис и бегом бросился выполнять приказ: отгонять небольшую кучку успевших понабежать крестьян из соседней деревни, куда, вконец обессиленный, добрался-таки трясущийся мельник Морбуд Толстозад.

Крестьяне в деревеньку заходить боялись, топчась у крайней хаты и испуганно осеняя себя защитными жестами. Это было хорошо: давало надежду на то, что следы затоптали несильно.

Гленард огляделся. Низкие деревянные хаты вдоль дороги, по обе стороны. Ограда палисадов, плетеная из мелких ветвей, опирающихся на высокие жерди, на некоторых их которых были развешаны на просушку котелки и предметы женской и мужской одежды. Какой-то большой серый мерин, запряженный в нагруженный с горкой мешками воз, мирно жевал капустные листы, перегнувшись через низкую ограду у одной из изб. И тишина. Точнее, звонкий, нудящий и раздражающий гул мух, стоящий в воздухе. Гленард хорошо знал этот звук. Слишком хорошо.

Он прошел чуть дальше по улице вглубь деревни. Шел по дороге, внимательно рассматривая землю в поисках следов. Между второй парой домов от въезда в деревню прямо посреди дороги лежал труп молодой девушки. Гленард нагнулся и перевернул тело. Удар по шее толстым, широким и тяжелым лезвием. Голова почти отсечена. Захлебнулась кровью. Рядом, на заборе, висело тело пятилетнего ребенка. Убит, видимо, ударом по голове, потом насажен головой на жердь, потом вскрыт. Широким тяжелым лезвием, одним ударом.

На траве следов нет. Но их хватает на дороге. Ни ночью, ни утром дождя не было. Следы убитой девушки. Девушка убегала из дверей хаты слева. Следы того, кто ее догнал и убил. Грубые широкие сапоги небольшого размера. «Охо-хо...», грустно подумал Гленард. «А я ведь видел уже такие следы, у того амбара, ну что ж, проверим».

Гленард прошел по улице дальше, вышел на середину деревни к маленькому амбару и большому дровяному складу напротив. Здесь дорога расширялась, явно для того, чтобы телегам было проще разворачиваться. Следов здесь было много. Следы коней с подковами зоргов. Следы широких, грубых сапог. Много следов, разные ноги. Но нет огромных, в полтора человеческих размера ноги, следов, обычно оставляемых зоргами. Гленард знал размер ступней зоргов очень хорошо. С ним в десятке какое-то время служил зорг даджид по имени Холтсорн, вечно была проблема ему форменные сапоги подобрать.

В центре своеобразной площади лежал какой-то предмет одежды. Гленард осторожно подошел, присел, внимательно осмотрел, прежде чем трогать – вдруг, ловушка. Вроде бы всё было нормально. Гленард поднял предмет. Куртка. Грубая кожаная куртка из овчины, мехом внутрь, плохо выделанная. Такие носят зорги. И только они. Гленард принюхался к куртке. Странно, не было резкого грубого запаха пота зоргов, который обычно сопровождает всю их одежду после первой же носки.

У края площади, рядом с баней, там, где дорога вела к оставшимся четырем избам, Гленард нашел подкову. Осмотрел. Подкова зорговская. Гленард внимательно осмотрел дорогу, ища следы лошади с тремя подковами. Не нашел. Все лошади были хорошо подкованными, подкову никто не терял. Откуда же тогда она? Гленард покачал головой. Похоже, всё-таки какая-то подстава.

Гленард подошел к следующим избам. Двери в них были приоткрыты, у правой избы дверь сорвана с петель. Гленард, поколебавшись, зашел в дом. Он знал, что он там увидит, и видеть это ему совсем не хотелось. Всё было точно так, как он и предполагал. Накрытый стол, видимо, для ужина. Перевернутые миски. Перевернутые стулья. Кровь. Мухи. Труп мускулистого молодого мужчины лежал первым, видимо пытался защитить семью. Удар по лицу, слева направо. Широким тяжелым клинком. Вероятно, зорговским. Тянул руку к жене и детям, видимо, умер не сразу. Труп молодой женщины, беременной. Отрублена голова. Труп девочки лет трех, проткнут живот, умирала мучительно, сучила ногами, изгрызла все губы от боли. У окна маленькая кроватка. Мальчик лет полутора. Разрублен почти пополам вместе с кроваткой. Этот хоть умер относительно быстро.

Гленард вышел на воздух. Очень хотелось ругаться и пить. Пить суровую северную водку, стакан за стаканом. Пить по-черному, из пивных кружек, до беспамятства. Это была не первая подобная картина, которую он видел. Вспомнился детский приют, до которого добралась банда, так называемых, Вольных всадников во время войны. Десяток Гленарда тогда не успел, пришли всего через час после того, как всё кончилось. Они шли по большому дому, сквозь тишину, отчаянно выбирая пустое место среди десятков детских тел, а их сапоги грубо чавкали в глубоких лужах еще теплой детской крови.

Это была война. И там было много чего, еще хуже. Поэтому Гленарда увиденное им в хате не шокировало, и блевать от этой жуткой сцены его не тянуло. Ему было только невыносимо горько от того, что его мечты о том, что вот такие картины навсегда останутся в прошлом, разбились об эту деревню, как глиняный кувшин с вином разбивается, падая на каменный пол из неосторожных рук. И всё из-за каких-то сволочей, которые пришли, ради...

А собственно, ради чего? Зачем их всех убили? Из амбара явно мешки вытаскивали, но еще много осталось нетронутым. Убили свидетелей, чтобы замести следы? Но следы чего? Да и наследили злодеи по полной. Следов оставили много, как будто специально. А может, и специально?

Вызов? Сообщение? Или просто какие-то суки развлекаются так? Выманить всех из замка и напасть на него? Глупо, Славий опытный командир, наоборот всех по тревоге поднимет и караулы усилит. Отвлечь от чего-то? Привлечь внимание к чему-то?

Гленард прошел дальше. У дверей последнего дома справа лежал немолодой крепкий мужчина с длинными усами и седыми волосами вокруг круглой лысины. Босой, в кожаных штанах и в простой льняной рубахе, залитой кровью. Этот был единственный с оружием. Старый, но явно ухоженный имперский армейский меч лежал у его правой руки. Недалеко от трупа лежал еще один клинок: широкий, тяжелый, слегка загнутый, без каких-то украшений. Зорговский палаш. Точнее, хутха, как называют зорги такое оружие.

Гленард собрался возвращаться. Еще раз взглянул на труп мужчины. Страшная рана была нанесена сверху вниз, от ключицы у шеи и через грудь. Тонким, длинным, острым оружием. Стоп. Эта рана не от хутхы, лежащей рядом. Это или тонкий меч, или сабля. Кавалерийский палаш?

Гленард внимательно рассмотрел меч старого воина. Заметил на конце лезвия засохшую кровь. Понюхал. По следам крови можно было мало что сказать, однако кровь не пахла резко, как кровь зорг даджидов. Это могла быть чья угодно кровь, но не зорговская. Интересно.

– Гленард! – раздался зов Славия с площади в центре деревни.

– Иду! – отозвался Гленард и поспешил на призыв Славия.

***

– Что скажешь? – спросил Славий.

– Бойня, – коротко отрезал Гленард, помолчал и продолжил – Живых не осталось. Всех убили вечером, как раз ужинали. Восемь или девять конных. Кони с подковами зоргов. Раны нанесены, похоже, зорговскими хутхами. Из амбара что-то тащили, но немного. Вероятно, всадники были без телег, поэтому забрали только то, что приторочили к седлам. Предварительно всех убив.