Текст книги "Тамбовский волк - Лучше смерть, чем позор"

Автор книги: Петр Краснов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Тебе приснился ужастик, да?!

– Да...

– Расскажи, мам!

– Олежка, давай в другой раз.

– Почему?..

– Ты видишь, мама не хочет вспоминать об этом. Потом как-нибудь...

– Представь себе круглую, зеленую, мягкую поляну, окруженную высокой травой с крупными листьями и большими белыми пахучими цветами, воздух пропитан терпким запахом дурман-травы. А в центре сидишь ты. Дурманящий запах цветов, которые росли вокруг поляны, был таким сильным... Откуда-то стали появляться диковинные животные и птицы. Как на твоих картинках из серии "Древний мир".

– Птеродактили?!

– Да...

– Динозавры и ихтиозавры?!

– Да...

– Вот здорово! Мне бы увидеть такой сон!!

– А мне не понравилось. Поэтому я и проснулась...

– Папа, а тебе что приснилось?!

Павел посмотрел на двух прижавшихся друг к другу "детей" и, чтобы не усугублять и без того сложную ситуацию, ничего не стал рассказывать про бункер, а, ободряюще улыбнувшись, сказал:

– Мне приснились вы... Будто мы плывем на каком-то огромном белом корабле, путешествуя вокруг света, и вы, ты и мама, кормите хлебом прямо из рук красивых белых чаек...

– А я тоже во сне видел много птиц! Здорово! Нам всем приснились птицы!

Веста поцеловала Олежку и, приглаживая его непослушно торчащий на лбу вихор, успокаивающе произнесла:

– Видеть во сне птиц – к счастью... Значит, мы скоро снова будем дома...

Все молча посмотрели на дощатую дверь. У всех, даже у Олежки, видевшего не один раз по телевизору, как действуют террористы, возникло одно естественное предположение, что они – заложники, а за этой дверью стоят люди с автоматами, которые не скоро позволят Калужным выйти отсюда.

Павел подполз. к двери и посмотрел в щель. Косые солнечные лучи, бьющие в глаза не давали возможности рассмотреть, что происходит за дверью, проведя ладонью вдоль щели, Принц нашел место, где тень от какого-то предмета перекрывала лучи, и снова прильнул к двери...

За дверью никого не было... Возможно, автоматчики сидят на крыше кубрика? Павел стал осторожно отжимать дверь. Петли предательски заскрипели.

"Как у двери бункера, – вспомнил Павел. – Наверное, когда нас сюда заталкивали, этот скрип я и услышал во сне. Этот многократно усиленный звук и превратил маленькую дверцу этой посудины в массивную бронированную громаду..."

– Не двигайтесь с места, пока я вас не позову...

Осмотрев кубрик, Принц не нашел ни одного предмета, который мог бы послужить оружием для самообороны. Павел одним резким движением широко распахнул дверцу.

Свежий воздух ворвался в куцее помещение кубрика, и Принц вдохнул его полной грудью. Потом решительно выбрался наружу.

Кроме Старицких, на этом утлом суденышке никого не было. Вокруг были бескрайние водные просторы. "Интересно, – размышлял Принц, – может быть, мы и в самом Деле находимся в океане? Только в каком:

Тихом, Атлантическом, Индийском?.."

– Идите сюда...

Первой показалась Веста. Щурясь от солнца, она осмотрелась и только тогда позвала Олежку.

– Вылезай...

Олежка, словно прирожденный моряк, выбравшись из кубрика, встал в полный рост, широко расставив ноги. Потом, похлопав по доскам крыши кубрика, спросил:

– Это что... рыбацкая шхуна, пап?

– Думаю, хозяин называл эту посудину яхтой. Видишь, мачта для паруса стоит? Снасти лежат. Жаль только, что самого паруса нет...

– А ты можешь определить по солнцу, где мы сейчас находимся?

– Нет. Можно только приблизительно сказать, который сейчас час. Но для нас это...

Павел чуть не сказал фразу "что мертвому припарки"!

– Для нас это сейчас не имеет значения, вечером мы сможем точнее определить наше местонахождение по звездам... А пока поищи, нет ли здесь где-нибудь весел.

То, что весел нет, было ясно, но Олежка, как юнга-нахимовец, стал исследовать каждую щелку...

Хуже всего было то, что на яхте не было ни еды, ни питья. Весту это угнетало. Они-то с Павлом смогут продержаться какое-то время, но Олежка? Как быть с ним?! Об этом же думал и Павел, глядя на ползающего по яхте сына. "Надо что-то придумать, чтобы он меньше двигался... Надо беречь силы", – подумал Павел.

– Олежка, оставь поиски.

– Почему?

– Потом поищем. А сейчас нам надо, не торопясь, подумать о том, как мы будем, действовать дальше...

– Я знаю, как действовать!

– Как?..

– Нам надо сделать парус!

– Из чего?

– Из нашей одежды!

Олежка сразу же стал раздеваться и оставил на себе только трусики.

– Ну, чего же вы?!

Павел тоже разделся до плавок. Веста, повернувшись к мужчинам спиной, стала распарывать по шву снятое платье. Постепенно, увлекшись "шитьем" паруса, Веста перестала стесняться своей наготы. "Шить" парус пришлось гвоздем, который Олежка нашел, когда искал весла. Вместо ниток использовали тонкие бечевки, которые получились при разматывании сплетенного из шелковых нитей крепежного каната.

Веревок для крепежа на яхте было достаточно, и парус получился хоть и небольшой, но управляемый. Скорость яхты увеличилась, но не намного. Ветер был слабенький и неустойчивый, он менял свое направление неожиданно, и яхта иногда оказывалась на том же месте, с которого начинала свой разбег.

Павел придумывал для Олежки все новые задания, чтобы у сына меньше оставалось времени для мыслей о пище и воде. Но солнце сделало свое дело.

Олежка устал. Сначала он забрался в каюту, якобы прячась от солнечных лучей. А когда Веста заглянула вовнутрь, то увидела, что глаза у Олежки на мокром месте.

Он торопливо отвернулся и, свернувшись клубком, затих.

Веста озабоченно потерла пальцами лоб.

Потом посмотрела на парус и спросила у Принца:

– Ты думаешь, мы плывем к берегу?

– Не знаю...

Простая мысль о том, что они, возможно, сделав парус, усугубили свое положение и теперь плывут в открытый океан, озадачила их и повергла в состояние растерянности. Чтобы не пугать Олежку, они решили ничего не говорить ему о парусе. Веста пошла в каюту, а Павел потихоньку опустил парус на палубу, свернув тряпки в рулон. Принц тщательно промыл водой гвоздь, проколол им палец и, выдавливая из него кровь, написал на палубе "SOS". Он посмотрел вверх. В небе не было ни облачка. Ветер окончательно стих. Наступил полный штиль.

Пряча посиневший проколотый палец, Павел полез в кубрик. Веста и Олежка полулежали в носовой части каюты. Яркое солнце все ниже опускалось к горизонту.

Отражаясь от гладковыструганных досок пола, солнечный свет освещал лица заложников. Горящие голодным блеском глаза, пунцовые от волнения щеки и пересохшие, потрескавшиеся от жажды губы – все это казалось галлюцинацией.

– Папа, побудь с нами...

– Побуду...

Павел прилег около Олежки. Сознание своей полной беспомощности бесило Принца, и он дал себе клятву добраться до тех, кто их сюда засадил, и свести с ними счеты. То, что сейчас происходило на этой посудине, было делом рук "дюковцев" – у Принца на этот счет не было сомнений. И сейчас он очень сожалел о том что обошелся с ними слишком гуманно.

Олежка не плакал и не стонал. У этого мальчишки была воля взрослого стойкого мужчины. Год жизни, проведенный после трагической гибели матери в специализированном детском доме, закалил его характер. Увидев, что оказался среди умственно отсталых детей, Олежка замкнулся и за весь прожитый год не проронил ни слова.

Так случилось, что Олежке, живя в Москве, ни разу не посчастливилось побывать в зоопарке. Приемные родители, которых Он, не лукавя, называл папой и мамой, обещали ему сегодня, что его мечта сбудется. Веста собиралась сделать Олежке сюрприз. Она присмотрела в магазине, недалеко от "Центра", бинокль.

Весте казалось, что при посещении зоопарка подаренный бинокль Олежке наверняка пригодился бы.

Веста надеялась, что легкое покачивание яхты усыпит Олежку и во сне ему будет легче перенести свалившиеся как снег на голову испытания. Но Олежка лежал с широко открытыми глазами и молчал. Это молчание пугало Весту.

– Олежка?..

– А?..

– Ты помнишь свой сон?..

– Да!

– Расскажешь?..

– Расскажу!

Глаза у Олежки при воспоминании о волшебном сне засветились восторженным блеском. Он лег на спину, взял за руки лежащих справа и слева от него родителей и стал красочно описывать виденные во сне картинки.

– Мы шли к зоопарку пешком. Я держал вас за руки, и мы все вместе перепрыгивали через лужи. Солнечные зайчики прыгали вместе с нами. Вы были очень веселыми! Когда мы подошли к забору, где был слон, папа зашел за забор и поздоровался со слоном. Слон даже погладил папу хоботом по голове. А дядька, который был начальником у слонов, стал ругаться. А потом облил папу водой из шланга!..

– А я что?..

– А ты смеялся! И все другие тоже смеялись. А мама сказала, что ты стал похожим на мокрую курицу... А потом мы все захотели мороженого...

Олежка сглотнул голодную слюну, помолчал, мужественно борясь с искушением расплакаться, и проглотив подступивший к самому горлу комок слез, продолжил свой рассказ:

– Когда мы проходили мимо... ну, этих, где гуляют животные...

– Клеток?

– Нет. Этих... Где много места и нет крыши!

– Вольеров?

– Да! Мама увидела, что плачет маленький мальчик. Ну, с его головы ветер... сдул панамку... И она упала. А там – пантера! Мама как перепрыгнет через забор! Взяла панамку, а пантера ее не выпускает! Шерсть у нее встала дыбом!

– У кого, у мамы?!

– У пантеры! Мам, знаешь, на кого эта пантера была похожа?

– На кого?

– На твою любимую Багиру из мультфильма "Маугли"!

– Ну, и что Багира?

– Ее в зоопарке не Багира звали, а Машка.

– Подружились они с мамой?

– А как ты догадался?

– А с мамой нельзя не подружиться! Посмотри, какая она! Олежка посмотрел на Весту и улыбнулся. Засмущавшаяся мама опустила глаза. Сын в знак солидарности пожал руку отцу и погладил маму по руке.

– Папа прав. Мама сказала Машке: "Проводи меня". И Машка, помахав хвостом, пошла. А когда мама вышла из... из...

– Вольера?

– Да. Отдала панамку мальчику, и он перестал плакать. А потом мы пошли к клеткам с птицами. Они, когда меня увидели, сильно обрадовались: стали кричать, хлопать крыльями!

– А может быть, они сердились?

– Нет! Голуби, которые сидели на крыше...

– Под крышей?

– На крыше! Которые – наши! Ну, над улицами которые летают!

– Сизари?

– Да! Они прямо ко мне подлетели, и один сел на голову, как на памятник!

– А остальные?

– Я руки вытянул, и они все уселись на руки, как в цирке!

– А тебя из шланга не облили?..

– Нет! Все, кто стоял около клеток, захлопали в ладоши. И вы тоже. А одна бабушка даже перекрестилась и поклонилась мне.

– Почему?

– Она сказала, что я – Блаженный Августин!

В разговор вмешалась Веста. Она объяснила и Олежке, и Павлу, что у всех пернатых на земле есть свой библейский святой – Августин Блаженный...

– А у людей есть такой святой?

– Конечно. Их много. Но у каждого человека есть еще и свой святой. Его называют ангелом-хранителем. Они помогают людям в трудную минуту.

– А наши Ангелы нам помогут?

– Конечно, Олежка!

– Скоро?

– Скоро!

– Мам, расскажи еще про... Августина...

– Хорошо... Августин был очень добрым, честным и мудрым. Говорят, он до сих пор ходит по земле и принимает разные обличья.

– Как это?.. Разве он не умирает?

– Нет... Он превращается в разных живых существ: животных, пресмыкающихся, людей. Старушка сразу узнала, что на этот раз Августин превратился в мальчишку, такого, как ты! Вернее, в тебя! А птицы всегда знают, в кого Святой Августин превращается. Прилетают к нему и радуются. И нисколько его не боятся!

– А он только птицам помогает?

– Не только. Он, например, научил людей распознавать деревья...

– Что делать?

– Узнавать, какое дерево человеку полезно, а какое нет.

– А есть и вредные деревья?!

– Нет. Только разным людям полезны разные деревья. Раньше люди жили в деревянных домах, да?..

– Да...

– А прежде чем построить такой деревянный дом, человек выбирал себе дерево...

– Как?

– Садился под дерево, отдыхал, ел, спал. И если чувствовал себя после этого хорошо, строил из бревен таких же деревьев себе дом.

– А если плохо себя чувствовал?!

– Шел искать другое дерево – полезное для себя.

– И находил?

– Конечно. А потом он искал себе невесту, которой это дерево тоже полезно. Они женились и жили в своем доме долго и счастливо...

– Как в сказке, да?

– Да.

– А ты знаешь свое полезное дерево?

– Знаю.

– А папа?

– И папа знает!

– А я не знаю...

– И ты знаешь.

– Знаю?!

– Конечно. Помнишь мы жили все трое у тети Маши в Подмосковье?

– Помню!

– Тебе было хорошо в ее деревянном доме?

– Очень!

– А тебе, папа?

– Превосходно!

– А из какого дерева этот дом был построен, знаете?

Павел не знал, из какого дерева был построен приютивший и согревший их в неспокойные времена дом. Но сознаваться в этом перед Олежкой не хотелось. И Принц стал ворошить в памяти эпизоды, связанные с деревьями. И сразу же вспомнил, что все радостные и светлые мгновения в его жизни были связаны с сосной! Под ней так всегда легко дышалось и любилось! Павел посмотрел на слегка улыбающуюся Весту и сказал:

– Дом тети Маши был построен из сосны.

– Да... Из сосны. Я еще до этого знала, что сосна – мое дерево. Я вычислила ее в Измайловском парке во время прогулки с родителями. Мне тогда было двенадцать лет... Я, перебегая от дерева к дереву, застывала под каждым из них на некоторое время, прислонясь лопатками к коре. Когда же я встала под сосну, вокруг меня точно образовался широкий светлый столб, который сквозь крону дерева устремился прямо вверх, в небо! Дышалось легко и свободно! Тогда я впервые почувствовала, как моя душа устремляется вместе с этим световым потоком вверх, в космос. С тех пор, когда мне вдруг хотелось полетать, я находила любую сосну, прижималась к ней лопатками и... летала!..

Принц вспомнил свой первый "полет в поднебесье", когда он и Веста оказались на сеновале под крышей из сосновых досок. Тогда Павел и Веста, доверившись своим душам, стремящимся к друг другу, соединились душой и телом.

Воспоминания Павла прервал Олежка. Он, посмотрев поочередно на родителей, воскликнул:

– Значит, сосна – и мое дерево?!

– Да.

– Наверное, эта яхта тоже сосновая... Мне здесь хорошо. Только очень хочется пить...

– Олежка, а что было в твоем сне потом?

– Потом?..

– Ну, да. Когда голуби на тебя сели...

– Они подняли меня, и я полетел. Я летал с ними долго-долго... И сейчас я вижу светлый столб... Я снова лечу...

Павел положил ладонь на лоб Олежке и тяжело вздохнул.

– У него жар...

Выбравшись из кубрика, Павел оторвал от паруса кусок материи и, намочив в воде, положил Олежке на лоб. Как только повязка нагревалась, Павел снова остужал ее в воде, температуру Олежке удалось сбить. Он забылся в тревожном беспокойном сне.

К сожалению, ночное небо не помогло заложникам сориентироваться в пространстве. Школьных знаний по астрономии явно не хватало. А в учебке, где натаскивали будущих агентов "Центра", этому не учили, видимо, даже не предполагая, что им придется когда-нибудь принимать участие и в морских операциях.

Принц до ломоты в глазах вглядывался вдаль, но все было тщетно. Не было даже зрительных галлюцинаций. Ночью стало прохладно, и Павел укрыл Олежку и Весту парусом, как лоскутным одеялом.

Принц впервые пожалел, что не курит. Может быть, если развести костер, их кто-нибудь заметит? Вспомнился Жюль Верн, когда путешественники обошлись без спичек, сконструировав из двух линз увеличительное стекло. Но у Калужных не было даже этих несчастных линз! Только стекло на часах, из которого лупу не сделаешь...

Наутро у Олежки начался бред. Он бредил с открытыми глазами, и это было еще страшнее. Он все пытался вырваться, не узнавая ни Павла, ни Весту. Павлу пришлось помогать Весте держать Олежку...

В этой изнурительной борьбе Олежка потерял много сил. Под глазами появились синие круги, щеки впали так, будто он не ел уже дней десять.

Обессиленное тело лежало на досках. Было видно, что долго он не выдержит.

Принц не мог находиться в каюте. Забравшись на палубу, он сидел, покачиваясь из стороны в сторону. Бездействие отупляюще действовало на мозг, и Принц, перебрав десятки, сотни, тысячи вариантов возможного спасения, так и не смог ни одним из них воспользоваться. Оставалось только надеяться на чудо.

Теперь Принц сожалел, что бункер был только сном. Потому что он хорошо запомнил слова, сказанные Бизоном: "Тебя не убьют!"

Если бы хозяин существовал не в сновидении, а наяву, они бы уже давно были спасены и находились в Москве...

Павел почувствовал, что и у него поднимается температура. Он стал делать себе компрессы на лоб. Морская вода полилась по лицу в рот...

К своему удивлению, Принц почувствовал лишь легкий привкус соли. Вода была недостаточно соленой. Смыв с лица струящийся пот, зачерпнул ладонями воду и снова попробовал ее на вкус. Вода была пресной!

С великими предосторожностями Павел принес в сложенных ладошках совсем немного воды для Весты. Потом для Олежки. Но пока он добирался до каюты, воды в ладонях оставалось совсем мало, и Принц стал думать, во что набирать воду.

Попытки жены и сына самим добраться до воды Павел решительно пресек. Нужно экономить силы!

В том, что спасение возможно, Павел уже не сомневался. Если вода пресная, значит, это не море, но и не река. Нет такой широкой реки, чтобы не видно было хотя бы одного берега. Значит, это озеро!

Принц снова торопливо поставил парус. Если все время плыть в одну сторону, обязательно приплывешь к какому-нибудь берегу. Отодрав от палубы одну из досок, он использовал ее в качестве руля. Теперь и солнце пригодилось. Оно помогало выдерживать намеченный курс.

У Принца будто удесятерились силы. Он сновал по яхте, то поправляя парус, то управляя рулем. Ветер, словно смеясь над "капитаном" яхты, дул еле-еле. Но посудина все-таки двигалась вперед!

Емкость для переноса воды Павел сделал из жестяной пластины, отодрав ее от кормы. На этой пластине раньше крепился подвесной мотор. Утолив жажду, заложники повеселели. Но при этом еще больше захотелось есть.

Ветер подул в обратную сторону, и "капитан", чертыхаясь, пытался установить парус так, чтобы яхта продолжала двигаться в избранном направлении.

Сделать это не удалось. И пришлось опять лечь в дрейф...

Из-за горизонта показались свинцовые тучи.

Хлынул ливень, и Принцу пришлось вычерпывать воду, чтобы посудина не пошла ко дну. Несмотря на протесты Павла, Веста и Олежка стали помогать ему, захватывая воду ладонями и выбрасывая ее за борт...

Прошла еще одна тревожная ночь.

Наутро заложники услышали шум вертолета. Павел вышел из кубрика, увидел кружащуюся над яхтой железную птицу и стал лихорадочно соображать, как сообщить пилоту о своем бедственном положении. Не прыгать же на палубе, размахивая руками, как туземец! Как назло, Принц увидел, что его призыв о помощи, написанный кровью, смыло с палубы дождем.

Павел стал быстро выкладывать на палубе из веревок, смытые ливнем буквы "SOS". Пилот понял и сбросил вниз веревочную лестницу, к концу которой была прикреплена записка: "Ждите катер".

Вертолет улетел. Павел показал записку Весте. Прочитав ее, Веста закрыла от счастья глаза.

Неизвестно, сколько бы еще дней дрейфовали заложники по водной глади Ладожского озера, если бы на берегу не были обнаружены спрятанные под перевернутой лодкой два трупа с огнестрельными ранениями в голову. Оба убитых оказались агентами концерна "Плюс" и активными сторонниками "стукача" Дюка, решившего прибрать к своим рукам и корпорацию "Центр".

Один из убитых был прибалтиец Моргалис. Именно ему принадлежала яхта, в которую запихнули похищенных заложников. Кто расправился с самими похитителями, следствию установить не удалось. Судя по контрольным выстрелам в голову, с латышом и его приятелем расправились профессионалы, а значит, искать убийц было бессмысленно. В этот же день Калужные вернулись в Москву.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Генеральный директор, заместитель Генерала по личному составу Принц, начальник оперативного отдела Френд и командир "Летучего отряда быстрого реагирования" Торс собрались на экстренную оперативку. Генерал Крафт обратился к присутствующим:

– С оперативными данными следственной группы вы ознакомились. Какие будут мнения?

Торс, сидевший, как на иголках, нервно воскликнул:

– Можно мне?

– Говорите.

– Это злополучное похищение – не случайная акция. Нам, всему нашему "Центру", брошен наглый вызов. В нашей организации хотят посеять панику. И то, что не удалось сделать ФСБ, нам надо самим довести до конца! Мы должны восстановить звенья разорванной цепи. Сосед Принца по подъезду никогда не видел тех двоих с пробитыми черепами. Похититель "технаря", выкравший и машину Калужного вместе с пассажирами, до сих пор не найден. Думаю, что когда мы его найдем, а мы должны его найти во что бы то ни стало, тогда многое объяснится!

Генеральный задумчиво потирал подбородок. Френд, выслушав Торса, обратился к Принцу:

– Неужели ты не помнишь, хоть смутно, каких-нибудь подробностей?

– Все, что знал, я уже рассказал. Как ни пытаюсь вспомнить еще хоть что-нибудь – ничего не получается!

Френд, покусывая нижнюю губу, неуверенно произнес:

– У меня не выходят из головы те двое, лежавшие под днищем перевернутой лодки. Это были достаточно опытные агенты, чтобы их можно было так запросто убрать. Если предположить, что они были в сговоре с похитившим машину, то как они оказались на Ладожском озере? Ни самолеты, ни вертолеты "Центра" туда в последние дни не летали...

Торс взял лежащие на столе оперативные сводки и, покопавшись в них, нашел то, что искал.

– Вот есть один рейс... В морской порт Онега на Белом море.

– А при чем тут озеро?

– Все-таки в ту сторону...

– Нелогично. Отвезти заложников, сделав большой крюк, сначала на Онежскую губу, а потом только транспортировать их на озеро?.. Проще было доставить их в Петербург. От Питера до Ладожского рукой подать!

Молчавший до этого Крафт как бы невзначай спросил:

– А что это был за рейс?

Торс протянул Генералу сводку и пояснил:

– Я поговорил с пилотами этого самолета. Они говорят, что везли какое-то радиолокационное оборудование в герметичных контейнерах.

– Кто-то сопровождал этот груз?

– Нет. Но я показал им на всякий случай фотографии агентов и фоторобот похитителя "технаря". Людей, похожих на тех, что на фотографиях, пилоты не видели. Но интуиция мне подсказывает, что какая-то связь между этим рейсом и похищением есть. И "Джеймс Бонд", думаю, скоро вновь объявится для охоты за новой жертвой.

Генеральный, постукивая кончиком карандаша по столу, отодвинул от себя сводку и сказал:

– Мне тоже кажется, как и Торсу, что начинается большая охота. Но, если и появится новый похититель в ближайшие сутки, это уже будет не "Бонд". Думаю, что его просто уже нет в живых...

Френд спросил у Крафта:

– Вы считаете, что агентов убрал не он?

– Я привык знать, а не гадать. А фактов для утверждения того или иного варианта у нас нет. И самое загадочное обстоятельство в этом похищении то, что Калужные остались живы... Принцу захотелось возразить на это замечание Генерала фразой: "А вы что, об этом сожалеете?" Но Принц понимал, что он еще не отошел от нервной встряски последних дней, поэтому лишь вздохнул.

Повисла пауза. Крафт высказал вслух то что каждому из сидящих приходило в голову, не один раз. Но ответа, даже приблизительного, ни у кого не было.

Поэтому все стали ждать, что Генерал скажет дальше. А он молчал. Принц чувствовал себя, словно на скамье подсудимых. Не выдержав, он спросил:

– Вы от меня ждете объяснения, почему мы остались живы?!

Торс торопливо успокоил его:

– Да нет, Павел! Мы просто пытаемся предугадать, что за этим странным похищением последует, и быть начеку. Мы оказались в неприятной "китайской" ситуации: ловим черную кошку в темной комнате. А этой кошки, возможно, там вовсе нет. У меня пока только одно объяснение этой провокации: кто-то продемонстрировал нам свою мощь, и просто так, одним похищением, все это не кончится.

Принц сам терялся в догадках, что бы все это значило. Ну, не рассказывать же в самом деле сон Олежки, Весты или свой сон?! Крафт подвел итог оперативки:

– У меня есть одно предположение относительно истинной цели этого террористического акта. Но пока у меня нет доказательств, подтверждающих это предположение. Рабочая версия случившегося для всех остальных сотрудников "Центра" – месть "дюковцев" лично Принцу за гибель своего опера. Мы не знаем того ангела-хранителя, Который спас Калужных или организовал их похищение. Но чтобы всех успокоить, вам, френд, надо взять на себя миссию дезинформации наших сотрудников: с террористами, похитившими Принца и его семью, расправились наши тайные агенты. Это, к тому же, будет наглядным уроком для тех "дюковцев", которые еще продолжают лелеять надежду на реванш в скором будущем. Думаю, что в самые ближайшие дни всплывет истинная цель происшедшего ЧП. Вам, френд, необходимо организовать двойное кольцо наблюдения вокруг Павла Семеновича...

– А его семьи?

– Похитителям был нужен сам Принц. А похищение его семьи – это лишь психологический фактор давления, чтобы Павел Семенович оказался посговорчивее, когда ему предъявят ультиматум хозяева террористов.

– Когда появятся парламентарии...

– Нужно дать им возможность установить контакт с Принцем, а затем, отслеживая всю цепочку, выйти на резидента. Вполне возможно, что в операции придется задействовать и наших агентов из Интерпола...

Всем стало понятно, о каком предположении говорил Генерал в начале оперативки.

Русская мафия набирала силу за границей, но и международная мафия уже активно внедрялась в российскую инфраструктуру.

Бывший разведчик Крафт знал об этом из достоверных источников. Он не стал говорить своим заместителям о том, что конечной целью "охотников", скорее всего, является устранение его самого. А эпизод с Принцем – это лишь прелюдия к готовящейся большой операции.

В этой операции Принцу отводилась роль наживки. Это не смущало Павла.

Работа есть работа. Его беспокоило другое... Крафт явно чего-то не договаривал.

Намек на мафию совершенно не удовлетворил Принца. "Неужели, – глядя на Генерала, думал Павел, – после всего случившегося, Крафт перестал мне доверять?"

Генеральный избегал встречи взглядом со смотрящим на него в упор Принцем. И это обстоятельство еще сильнее обеспокоило Павла. Неприятно, когда тебе не доверяют.

– Вы сейчас разойдетесь по кабинетам... У меня к вам пожелание максимально загрузите сотрудников "Центра" работой, чтобы у них не оставалось времени на кулуарную трепотню. О любых, даже незначительных подозрениях, сразу докладывать мне. Все свободны.

Принц надеялся, что Генерал все-таки оставит его для личной беседы. Но этого не произошло, и Калужный с тяжелым сердцем первым вышел из кабинета.

Принц пошел не к себе, а к Весте, чтобы выговориться, отвести душу.

Веста встретила Павла странным взглядом. В нем была ласка, какая-то нежная томность, загадочность.

Поинц в недоумении даже остановился в дверях...

– Проходи... Садись...

Даже голос у Весты изменился, стал грудным, источающим чувство приятной расслабленности. Павел сел, изумленно глядя на свою изменившуюся жену...

– Еще на яхте у меня возникло одно предположение... Пока ты был у Генерала, я сходила на УЗИ...

– Ты беременна?!

– У нас будет дочка! Ты не рад?..

Принц ничего не ответил, а только привлек жену к себе и обнял. И у Павла на яхте тоже были мысли о детях. Глядя на Олежкины страдания, Принц думал тогда о том, что, избирая профессию, надо думать о последствиях для своих близких. Принц тогда невольно вспомнил о том, что у Крафта, Френда, даже у Краба нет ни жены, ни детей. Наверное, это противоестественно – быть одиноким волком. Но подвергать свою семью постоянной угрозе истребления это тоже ненормально. Еще не прошло и двух месяцев, а усыновленный Олежка уже побывал в двух переделках. В первой разборке его спас Торс. Вторая еще только началась, Крафт прав. И неизвестно, чем она закончится!

– Что с тобой?.. О чем ты думаешь?..

– О нас...

– Ты расстроился, что родится девочка?

– Нет...

– Тогда что же?..

– Я не смог вас защитить. И даже не знаю, как это сделать.

– Не переживай. Будет так, как должно быть. Если президентов отстреливают, как куропаток, а у них – броневики, то о нас и говорить нечего.

– А тебе не кажется странным... В тебе зародилась новая жизнь, а мы сидим и говорим о смерти?

– Не кажется. Мы должны думать и об этом. Чтобы это не стало потом для нас неожиданностью.

– Ты успокаиваешь меня...

– Нет. Говорю так, как есть. Зная о плохом, надо радоваться всему хорошему, что существует вокруг нас и в нас самих. Тебя расстроил разговор с Генералом?

– Да.

– Чем?

– Неопределенностью. Терпеть не могу неизвестности. Из разговора выяснилось, что мы, находясь почти в центре Москвы, продолжаем оставаться заложниками! Да разве только мы?! В детстве я Москву воспринимал как сказочное королевство, в котором все есть! И действительно все было: живые искренние глаза, отзывчивые сердца. В юности доброе сказочное столичное царство превратилось в королевство кривых зеркал. Мутная волна торгашества захлестнула город. Повылазили какие-то гоголевские персонажи со свиными рылами и маленькими поросячьими глазками. Спортсменов, как крестьян во времена крепостного права, стали продавать и покупать. Чемпион Европы по спортивной гимнастике возит мясные туши в железнодорожных рефрижераторах. Чемпион мира по боксу – вышибала в ресторане!

– В детстве и юности ты жил в Москве?!

– С чего ты взяла?

– Ты так вдохновенно говоришь о Москве. Так говорят только москвичи.

– Но так говорят еще и те, кто не хочет видеть столицу своей родины превращенной в... зверинец! Теперь Москва напоминает мне большой каменный вольер, в котором царит закон джунглей. Зарешеченная Москва – что может быть страшнее?! У меня не выходит из головы Олежкин сон... Пророческий сон! Ладно, об Августине Блаженном он мог услышать от бабушки. Но он ведь в нас, в тебе и во мне, видит людей будущего и прошлого одновременно! Его душа стремится к гармоничному миру, который, как сказано в Библии, уже был на земле. Люди далекого прошлого, не строя вольеров, мирно сосуществовали бок о бок с животными, не пожирая друг друга. И он уверен, что мы, я и ты, способны вернуть эту гармонию и разрушить все барьеры, разделившие животный мир на хищников и их жертв. Вспомни, я в его библейском сне запросто захожу в слоновник, ты общаешься с пантерой! А что мы на самом деле из себя представляем?

– Что?

– Не знаю... Но иногда мне кажется, что самые крепкие решетки воздвигаются в душах самих людей. И избавиться от этих решеток труднее всего.

– В пьесе Горького "Мещане" Нил говорил: "...Когда человеку на одном боку лежать неудобно, он переворачивается на другой. А когда ему жить неудобно, он только стонет да жалуется. А ты сделай усилие – перевернись! "