Текст книги "Тамбовский волк - Лучше смерть, чем позор"

Автор книги: Петр Краснов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Почему вас не было в спортзале на эстафете?

– Я там был.

– Почему же тогда я вас не видел?

– Я стоял предпоследним. В паре с У ном.

И Принц вспомнил. Бойцы "летучего", по инициативе Торса, явились в масках. Ста-рицкий не стал при всех пресекать чудачество командира. Партнер Уна ничем от остальных не отличался. Свое прозвище Лихой новенький ничем не подтвердил. Он был таким же, как все: не хуже, но и не лучше.

Принц взял протянутый брелок и направился к заднему сиденью.

– Нажмите на...

Старицкий понял, куда нажать. Брелок представлял собой миниатюрную копию "мерседеса". Причем именно той модели, на которой ездил Принц.

– Подождешь в Крапивенском переулке.

– Слушаюсь.

– Надо отвечать "есть".

– Есть, генерал!

– Без "генерала".

– Есть.

– Поехали.

– Есть.

Пока ехали к переулку, Влад наблюдал за Лихим. С "мерседесом" он обращался, как с брелоком: легко, играючи, виртуозно. Старицкий все никак не мог разгадать, чем этот лазутчик Бизона так располагает к себе. Кроме внешности было в этом парне еще что-то, не поддающееся объяснению.

"Может быть, своей жизнерадостностью? – размышлял Влад. – На фоне озабоченных, спешащих москвичей он кажется беззаботным милягой. С ним легко.

Даже в салоне "мерседеса" стало как будто светлее..."

– До конца квартала...

– Есть.

Принц вышел из машины и, дойдя до Петровского бульвара, свернул налево.

Режиссер стоял, как и договаривались, около седьмого дома. Он смотрел в сторону Петровских ворот, видимо, предполагая, что Старицкий придет оттуда.

– Клювиков?..

Режиссер вздрогнул и, развернувшись, удивленно посмотрел на Принца.

– Мне знаком ваш голос...

– Так говорят все, с кем мне приходится знакомиться.

– Я не в качестве комплимента!

– Надеюсь. Пройдемся?

– Пожалуй...

– Расскажите о себе.

– Все?

– Что найдете нужным.

– Вам известно, что я зек?

– Бывший.

– А у меня ощущение, что меня выпустили на время. Вы не знаете, для чего?

– А вы?

– Я не знаю!

– Разве вам не сообщили, на каком основании вас досрочно освободили?

– Зачитывали. Но в зоне считают, что это туфта, и я скоро снова окажусь на нарах. Но откуда я знаю ваш голос?!

– Слышали мое интервью по радио или по телевидению.

– Скорее всего...

Режиссер погрузился в молчание. К этой его особенности – погружаться, Влад долго привыкал на съемочной площадке. Но из этого состояния режиссер всегда выходил с какой-нибудь неожиданной оригинальной мыслью. Старицкий ждал, с чем Клювиков выйдет на этот раз. Но время шло, а он продолжал молчать.

Посмотрев на режиссера, Влад увидел, что Клювиков тихо, почти неслышно что-то говорит. Раньше с ним такого не случалось. Шевелящиеся губы признак грядущего безумия, сказали Старицкому о пытках, которым подвергался режиссер в зоне, больше, чем любой рассказ.

– Пока я жив, в зону вы не вернетесь.

Режиссер посмотрел рассеянным взглядом на Принца.

– Лучше умереть, чем снова оказаться там.

– Вы голодны?

– Нет. Я привык обходиться почти без еды.

– Едем на Тверскую, в "Пиццу Хат".

– Что вы! От меня воняет, как... от козла... – Можно купить что-нибудь в продуктовом...

– Хорошо.

Принц подвел режиссера к машине, нажал на брелок. Клювиков с опаской посмотрел на автоматически открывшуюся дверцу:

– Садитесь... В Елисеевский. Лихой уточнил:

– Супермаркет?

– Да.

Подкрепившись, Клювиков расслабился, и из дальнейшего разговора выяснилось, что режиссеру не только не на что жить, но и негде. В семье кинорежиссера за время его пребывания в зоне появился другой мужчина.

Принц привез Клювикова в "Центр" и поселил в пустующем кабинете Вадима, из которого Веста уже успела сделать небольшой музей.

– Если не возражаете, можно пока пожить здесь несколько дней. Потом что-нибудь придумаем...

Режиссер ходил среди картин и макетов, восхищенно разводил руками и приговаривал:

– С корабля на бал!.. Если можно, не придумывайте ничего. Дайте мне пожить в этой ауре сколько можно, сколько вытерпите меня...

– Тогда прежде всего вам надо принять душ и переодеться. В этом шкафу все чистое. А вашу одежду мы отдадим в прачечную.

– Только будьте осторожны, там могут быть... вши. Лучше прокипятить.

– Нет у вас ничего. Но чтобы вас успокоить, одежду прокипятят. Часа вам хватит?

– Вполне.

– Тогда до встречи. Душ на этом же этаже.

Через час, когда Принц подходил к кабинету, он услышал пение.

Влад постучался. Ответил бодрый голос режиссера:

– Войдите!

Пока Клювиков находился в душе, в кабинет принесли телевизор и видеомагнитофон, а холодильник загрузили продуктами и напитками. Режиссер уже расхаживал в своей прокипяченной и отглаженной одежде.

– Фантастика! Не будите меня, хорошо?!

– Придется. Я принес вам видеоматериал, который послужит основой при создании художественно-публицистического фильма "Восхождение "...

– А сценария еще нет?

– Мы будем его писать на съемочной площадке...

Режиссер улыбнулся и спросил:

– Как Феллини?

– Почти. Каркас сценария будет написан до начала съемок, иначе нам не составить сметы.

– А съемочная группа?

– Надеюсь на вас, возникнут проблемы – мой телефон у вас на столе.

– Захотят ли они теперь работать... с зеком...

– Почтут за счастье.

– Думаете?

– Уверен. Не найдете в России, пригласим из-за рубежа.

– Тогда другое дело. Легче будет разговаривать со своими.

– Сделайте себе праздник. Создайте такую команду, чтобы она понимала вас с полуслова.

– Ну, это вы хватили! Я и сам-то себя не всегда понимаю!

– А они должны.

– Вы хоть объясните мне, где я нахожусь?!

– Проспекты о нашей корпорации на вашем столе.

– Тогда давайте знакомиться. Клювиков Александр Сергеевич.

– Калужный Павел Семенович.

– Очень приятно. Мы когда теперь с вами увидимся?

– Думаю, что завтра утром. Но если что-нибудь срочное, не стесняйтесь, звоните.

– Если у меня возникнут по ходу просмотра какие-то мысли, пожелания...

– Конспектируйте. Магнитофон "Эксклюзив" в вашем распоряжении. Завтра все обсудим.

На следующее утро, придя к режиссеру, Принц едва его узнал. Круги под глазами, всклокоченная голова, несмятая постель – все говорило о том, что Клювиков в эту ночь не сомкнул глаз.

На Старицкого режиссер смотрел, как на выходца с того света. Он услышал голос Вла-да в фильме "Отверженные" и не смог уснуть. Ему казалось, что он сходит с ума. Просмотрев весь видеоматериал и убедившись, что голоса Старицкого и Калужного идентичны, Клювиков почти поверил в переселение душ.

Душа любого истинно творческого человека всегда находится на острой, как лезвие бритвы, грани между нормальностью и безумием. В это утро режиссер это отчетливо ощущал.

– Вы плохо спали ночь?

– Я не спал...

– У корпорации "Центр" есть общежитие на Тимирязевской...

– Мне здесь хорошо...

– Всю ночь работали?

– Да.

– Вы прочли аннотацию?

– Да.

– Что скажете?

– Кто писал ее?

– Я.

– Я так и думал!

– Почему?

– Везде один и тот же голос: в фильме, в жизни, в аннотации.

– Вы слышите его в аннотации?

– Да. Каждое слово. И мне страшно. За вас. Если мне... ни за что дали восемь лет тюрьмы, то что сделают с вами?!

– Что вы усмотрели криминального в том, что генеральный директор, рекламируя собственную продукцию, пишет сценарии для рекламного фильма?

– У вас был брат-близнец?

– Нет.

– Тогда как вы объясните все это?! Режиссер развел руками, показывая на лежащие в разных местах кабинета кассеты,проспекты...

– Очень просто. Вы, человек увлекающийся и впечатлительный, соединили два голоса, принадлежащих разным людям, в один.

Старицкий зарядил кассету с фильмом.

– Обратите внимание во время просмотра на грассирование в речи Старицкого...

Принц нажал на кнопку "плэй". В первых же фразах главного героя фильма Торцова, которого играл актер Старицкий, режиссер услышал это грассирование.

Влад остановил фильм.

– А в моей речи вы слышите это своеобразное произношение звука "р"?

– Нет...

– Есть такая наука – дефектология. Так вот... Знаменитые ученые на основании научных исследований доказали, что речевые дефекты возникают в так называемый период детского возрастного косноязычия. Не было ни одного случая самопроизвольного исчезновения речевых недостатков, не исправленный в детстве речевой дефект закрепляется и превращается в стойкое речевое нарушение, не поддающееся лечению. По крайней мере, некоторые наши известные современные сатирики служат наглядным доказательством этого утверждения, не говоря уже о крупных политических деятелях двадцатого столетия. Думаете, им не хотелось исправить свое "р"?

– Думаю, хотелось...

Если бы режиссер знал, каких титанических усилий стоило Владу исправление своего "французского" произношения.

– Все оказалось действительно очень просто. Спасибо. Вы избавили меня от навязчивой идеи, которая мне всю ночь не давала покоя.

– Это у вас от переутомления, отдохните, выспитесь. Вас никто здесь не потревожит.

– Высплюсь ночью. Хочу поделиться с вами одной идеей, пришедшей мне в голову во время просмотра... Надо начинать фильм с очень яркого, жесткого, крутого эпизода, в котором бы генеральный директор совершил чудо.

– Чудо?

– Да. Вывез из полыхающего огненного кольца ценный груз инофирмы, можно американской.

– Не годится.

– Почему?

– Генеральный не должен был допустить, чтобы груз попал в огненное кольцо.

– В том-то и фокус! Мы начинаем как бы с антирекламы. И тут же показываем, почему все это произошло! И оказывается, что эта инофирма добилась разрешения у российского президента, чтобы ценный груз по территории России сопровождали ее собственные профессиональные охранники. А дальше события развиваются так... Груз следует из Финского залива через Чудское озеро к Пскову. Его уже отслеживают прибалтийские и российские мафиози, объединившиеся ради солидного куша. И вот на реке Великая под Псковом гангстеры захватывают груз. Кровавая разборка. Груз перегружают на стоящие на берегу машины, чтобы переправить в Прибалтику. Профи-янки, сопровождавшие груз, уничтожены. Но гангстеров настигает генеральный...

– Один?

– Ну, почему же? Со своими соратниками. И около Псково-Печорского Успенского монастыря происходит главное сражение! Что вас смущает?..

– Да как могли невзначай там оказаться сотрудники "Центра"?

– У меня на все ваши вопросы есть убедительные ответы.

– Ну-ну?

– Они хоронили своего бывшего генерального. Гангстеры воспользовались тем, что главная частная охранная корпорация России осталась не у дел, но не учли того, что российские профи – единственные в мире, для кого главное – не деньги, а человеческое и профессиональное достоинство. А ради этого они способны на все!

– Логично...

– И эмоционально! Представляете: похороны, монастырь и "крутое" побоище? А сколько исторических параллелей связано с этими местами. Какой можно развернуть видеоряд! Представляете?!

– Представляю...

– Кстати, как музыкальный фон можно использовать музыку композитора Мусоргского. Прах его предков покоится в тех же святых пещерах, что и тело Крафта.

– Этой информации не было на видеокассетах.

– Она есть в ваших проспектах. Заметьте, экранизировать можно все, даже телефонный справочник. Главное – как за это взяться. Принимаете мою идею?

– Принимаю.

– А потом мы, чередуя показ других ярких страниц профессиональных будней "цен-тровцев", полных опасностей и драматических коллизий, будем вкраплять в фильм эпизоды из жизни генерального директора: его путь сначала на высшие спортивные ступени, а потом и на профессиональный олимп! Вы, надеюсь, собираетесь использовать в будущем фильме эпизоды из этих видеодосье?

– Нет.

– Категорически?

– Да.

– А как же вы тогда без документальных, достоверных фактов добьетесь заявленной в аннотации публицистичности?

– Другими кадрами кино и видеохроники. Думаю, и МВД и ФСБ, да и другие силовые структуры из патриотизма, ради престижа России помогут нам видеорядом.

В их видеокартотеках хранятся уникальные, трагические кадры судеб спортсменов, выброшенных из большого спорта. Они были вынуждены наниматься вышибалами в бары и всевозможные бордели. Кто-то поднимался до уровня бармена. Но кончалось всегда одним: вынужденное вхождение в банду, разборки, кладбище. Мы же своим фильмом поможем оказавшимся за бортом талантливым людям не терять головы и, как главный герой фильма "Восхождение", найти своим способностям некриминальное применение. Покажем документальные кадры, где наши ветераны занимаются с подростками, обучая их не только премудростям будущей профессии, но и воспитывая в них дух справедливости и чувство собственного достоинства. В этом и будет публицистическое, общественное, политическое и современное значение рекламно-худо-жественного фильма.

– Ну, хотя бы кадры из учебки с вашим участием можно будет показать?

– Стоит ли?

– Конечно стоит! Даже фрагмент из заснятого на полигоне заключительного экзамена произведет на зрителей неизгладимое впечатление! Иначе образ главного героя может выйти киноходульным, глянцевым. А вы сами только что говорили про выброшенных за борт. Пусть они увидят, какими приходят обычные ребята в учебку и какими они становятся в конце обучения. Эти кадры, кстати, будут мостиком к эпизодам обучения подростков ветеранами.

– Ну хорошо, уговорили. Только на будущее... Когда будете "лепить" собирательный образ главного героя, не объединяйте голоса Старицкого и Калужного. Иначе со зрителями после просмотра может случиться то же, что с вами...

Режиссер подошел к зеркалу.

– Да... Эффект для рекламного фильма нежелательный...

– И еще... Надеюсь, что все происходящее в этом кабинете не будет обсуждаться вне его стен.

– А как же съемочная группа: оператор, художник и другие?

– Они получат только ту информацию, которую мы с вами каждый раз будем обговаривать заранее. Я имею в виду не общую концепцию, а некоторые щекотливые моменты. Для творческих поездок в вашем личном распоряжении будет японский "джип". Он прекрасно оборудован. К вашим услугам современная японская видеотехника: видеокамеры, мониторы. И в заключение нашего разговора у меня к вам есть небольшое пожелание: в своих творческих поисках постарайтесь избегать хичкоковских настроений. Пусть фильм будет динамичным, "крутым", но светлым.

– Принято. И у меня к вам есть одно крохотное пожелание... Подойдите к зеркалу, сделайте вот так...

Режиссер, стоя перед зеркалом рядом с Принцем, медленно провел открытой ладонью правой руки по виску, как бы приглаживая на правом виске волосы. Затем, ладонь так же медленно переместилась на затылок и по затылку спустилась на шею.

С шеи, сделав полукруг, ладонь опустилась на грудь, затем пальцы правой руки заботливо поправили ворот рубашки...

– Обратите внимание: у виска ладонь максимально напряжена, на затылке она постепенно успокаивается, шею мягко обволакивает, а пальцы ласкают. Так главный герой успокаивает в минуты сильнейшего напряжения свои нервы.

Попробуйте...

Влад попробовал, и волна нервного озноба пробежала по всему телу.

– Ну, знаете! Меня она не успокаивает, а возбуждает!

– Очень хорошо!

– Что ж тут хорошего? Он вызывает у меня чувство, противоположное тому, которое должен испытывать герой!

– Это замечательно! Я этот жест только что придумал, а он на вас так потрясающе действует! Теперь представьте: герой будет стараться этим жестом, успокаивая себя, скрыть свое волнение, а довольный зритель будет видеть, как герой волнуется.

– Для профессионала сделать этот жест – расписаться в собственной профнепригодности.

– А мы его у генерального увидим только один раз, когда героя оставят одного... проститься с Крафтом. Герой будет, наклонившись, всматриваться в лицо покойного и, чтобы справиться с чувством вины перед покойным, сделает этот жест!

– Какой... вины?

– А вы что, не чувствуете вины?

– О какой... вине... вы говорите?

– Самоубийцами просто так не становятся. Им помогают совершить этот акт отчаяния окружающие.

Повисла долгая пауза. Каждый думал о своем. Режиссер снова замолчал.

Старицко-му стало неприятно находиться в этом кабинете. Череда воспоминаний пронеслась в голове Влада, оставив после себя двойственное чувство: вины и невиновности одновременно. В тех, складывающихся не по его прихоти обстоятельствах он действовал в соответствии со своими убеждениями и максимально пытался, используя свои возможности, добиться позитивного результата.

– Александр Сергеевич!

– Да?

– У вас есть ко мне вопросы?

– Пока нет. Извините, что задержал вас так надолго...

– Ничего. Не забывайте про Хичкока.

– Помню.

ПРИЗРАК

Вернувшись к себе в кабинет, Принц облегченно вздохнул. Он был уверен, что Клювиков, теперь уже сам, погрузившись в намеченный сюжет, "слепит" каркас будущего фильма. Останется только этот остов скорректировать, а диалоги можно будет набросать на съемочной площадке, отталкиваясь от индивидуальности актеров, принимающих участие в снимаемом эпизоде. После метаморфозы с аннотацией Влад был убежден, что планируемый фильм надо сделать не более чем часовым. Причем текст в картине должен занимать не более двадцати минут.

Остальные сорок минут должно быть насыщены активным, психологически мотивированным действием.

Отложив "Восхождение" в сторону, Принц занялся другим "сюжетом", рабочее название которого было "Западня". Будущее драматическое действие должно было, по замыслу сценариста, развернуться в Москве. Действующие лица были уже известны. Осталось только разработать хорошо закрученный сюжет, верно расставить акценты и не ошибиться в кульминационном эпизоде.

Старицкий старался удержать в памяти ускользающий образ Бизона. Жаль, что не было фотографии Адмирала или хотя бы его графического портрета... Взяв карандаш, Принц попытался сам нарисовать портрет Бизона по памяти. Естественно, ничего из этой затеи не получилось, потому что рисовать Влад не умел.

Снова и снова, вглядываясь в очертания то и дело ускользающего ненавистного лица, Принц выдвигал версию за версией: какая причина могла бы заставить Адмирала покинуть свою "берлогу" и объявиться в столице?

Версии отпадали одна за другой. Заманить Бизона в Москву было нечем.

И вдруг память сделала Принцу неожиданный подарок. Старицкий вспомнил взволнованное, почти испуганное, даже, вроде бы, страдающее лицо Адмирала, которое, правда, мгновенно приобрело свое обычное выражение. Но тот поразительный миг потерянности в глазах Бизона Влад вспомнил очень отчетливо.

Это было в "аквариуме", когда Принц вернулся из раскаленного пекла живым.

Теперь Влад знал, что может заставить Адмирала поднять задницу и притащиться в столицу. На мнимую смерть после "самоубийства" Крафта его уже не купишь. Умирать же по-настоящему, не сделав дела, Старицкий не собирался. А вот, если... Принц будет при смерти, да еще Лихой будет очевидцем всего случившегося, тогда есть шанс, что Адмирал с великими предосторожностями, но совершит свой последний вояж в белокаменную.

"Но сначала надо добыть этот "эликсир правды", – решил Принц. – И я вкачу зону лошадиную дозу! А когда он не все дожит, я решу, что делать дальше".

Время стремительно неслось вперед. Лихой практически стал личным водителем генерального. Оба сюжета – "Восхождение" и "Западня" – интенсивно развивались. Смета, составленная на рекламный фильм фирмой "Кройзен", была утверждена. Даже съемки в Нью-Йорке, не заявленные в аннотации, не вызвали возражений. В результате в список стран, где будут проводиться съемки, вошли пять государств: Россия, Швейцария, Франция, Италия и США Клювиков "летал" по спортивным секциям в поисках двоих исполнителей: мальчика и юноши на роль взрослеющего главного героя. Режиссерское пристрастие к птичьему клану взяло верх, и главный герой фильма "Восхождение" получил фамилию... Стриж.

Предположение Френда о новом притоке фирм, желающих заключить с корпорацией "Центр" контракты на сотрудничество, оправдалось. Поэтому увеличение новых "летучих отрядов" все сотрудники корпорации, кроме Торса, восприняли как должное.

Торс ходил мрачный, ему казалось, что друг затеял нехорошее дело. Пожив в Москве и поднаторев в специфике рыночных отношений, Антон теперь с безошибочной точностью мог Г предсказать, какой откроется магазин или салон в стенах "случайно" выгоревшего помещения.В "Центре" пожара не предвидится. Но то, что генеральный решил столкнуть лбами "летучие отряды", для Торса было уже бесспорным. "Первым шагом будет "бой быков", – тревожился Торс, под лозунгом "Пусть победит сильнейший". Вторым – изгнание слабейших из корпорации!"

Торс все свободное время проводил в стрелковом и спортивном залах. Он не только гонял своих бойцов до седьмого пота, но и себя не щадил, готовясь к "бычьему" турниру.

У Фрейда тоже работы прибавилось, и с двумя должностями он не справлялся. Когда стало совсем невмоготу, он пришел к Принцу:

– Надо что-то делать.

– Это ты о чем?

– Стулья разъезжаются.

– Что предлагаешь?

– Один стул отдать Торсу.

– Моего зама?

– Да.

– А что будет с его отрядом?

– Надо посоветоваться с Уном.

– С Уном?!

– Да.

– Антон обидится. И не поймет нас, если мы решимся на такой шаг.

– Но ты согласен, что так будет лучше?

– Как генеральный да, но как человек – нет.

– Хорошо, тогда я возьму на себя эту неблагодарную миссию.

– Почему ты?

– Ведь "летучий" Торса, как и все другие отряды, находится в моем подчинении.

– Нет. Надо найти какое-то другое решение – безболезненное.

– Давай думать...

Думать им не пришлось. Позвонил секретарь и сообщил, что Торс просит принять его.

Торс вошел в кабинет генерального подтянутый, помолодевший. От былой расхлябанности, вдруг напавшей в одночасье на Антона, не осталось и следа.

– Садись.

Торс сел, Френд, предупредительно вставая с кресла, поинтересовался:

– Разговор конфиденциальный?

– Нет. Даже хорошо, что ты здесь. Френд опустился в кресло.

Чувствовалось, что Торсу нелегко начать разговор. Принц спросил:

– Что-то случилось?

– Да.

– Что же?

– Плохо себя чувствую...

– Заболел?

– Да. Прошу назначить вместо меня командиром Уна. Он в хорошей форме.

Справится.

– Для такого назначения должны быть веские основания?

– По состоянию здоровья.

– Собираешься лечь на обследование?

– Придется.

– Да что с тобой, черт возьми! Приходится вытаскивать из тебя каждое слово клещами! – Сам не пойму...

Торс обхватил себя руками. Сжался в комок.

– Болит... вот здесь...

Торс показал рукой на область желудка.

– Раньше такие боли были?

– Нет.

– Когда это случилось?

– Вчера. И до сих пор не проходит.

– Может быть, тебе отлежаться пару деньков?

– Может быть... Но У на надо назначить. Боюсь, что это надолго.

Принцу стало не по себе. Явнб была какая-то причина столь внезапного недомогания, но Торс не хотел или не мог о ней говорить.

– Френд, пригласи к себе в кабинет Уна и поговори с ним тет-а-тет...

– Хорошо.

– О болезни Торса Уну пока ничего не говори. Скажешь, что Антон с завтрашнего дня... назначается заместителем генерального по личному составу.

Торс покачал головой и тихо проговорил:

– Я... не смогу...

– А пока от тебя ничего и не требуется.

Посидишь в кабинете, а там видно будет... Френд поднялся с кресла.

– Я могу идти?

– Да.

Френд ушел. Принц вышел из-за стола, подсел к другу, мягко спросил:

– Что с тобой, Антон? Устал?..

– Это не усталость, Паша... Это... серьезно. Галлюцинации, понимаешь?..

– Ладно, давай выйдем на свежий воздух, там и поговорим...

– Ты мне не веришь?

– Если бы не верил, то отделался бы фразой: "С кем не бывает". Но я вижу, что это действительно серьезно.

– Уже заметно, да?

– Что?

– Что я... псих, как Вадим.

– Не наговаривай на себя. Заметно, что ты достаточно четко контролируешь свое поведение.

– Может быть, у меня другая стадия?

– Смотри на палец... Так... так... Нет у тебя никаких стадий. Пошли.

Торс послушно пошел за Принцем. Они. спустились в гараж. Лихой, добродушно улыбаясь, пошел им навстречу. Принц опередил его. Занял водительское место. Торс сел рядом, и машина тронулась, оставив стоящего посередине гаража Лихого, у которого добродушное выражение сменилось на недоуменное.

Принц повез Торса в Парк Тимирязевской сельхозакадемии. Выйдя из машины, они прошли мимо поликлиники и направились к большому садовому пруду.

Принц надеялся, что тихая гладь воды благотворно подействует на взвинченную психику Торса. Вода всегда успокаивает. Еще древний мудрец Абу аль Фарадж говорил:

"Утром надо смотреть на вершины гор, чтобы возвысить свой ум, а вечером – на воду, чтобы успокоить свое сердце..."

Когда Влада и Антона после окончания учебки пригласили на работу в Москву, то их поселили в общежитии, недалеко от этого парка. По утрам они вместе бегали по этим дорожкам.

Идя по берегу вдоль вытянувшегося, как указательный палец, залива пруда, друзья молчали. Влад не торопил Антона. Они шли, глядя на воду.

Вдруг Антон резко остановился. Влад проследил за его взглядом и увидел, что друг напряженно смотрит на шляпки пляжных грибов.

– Вернемся!

– Почему?

– Этот пляж... Он мне напоминает тот, где все произошло!

– Давай успокойся и расскажи все по порядку...

– Ты все равно не поверишь!

– Антон... ты хочешь... обидеть меня?

– Только не смейся. Обещаешь?

– Обещаю.

Они пошли в обратную сторону.

– Вчера Юлька вытащила меня из дома и повезла в Серебряный бор!

– И молодец!

– Подожди, не перебивай... Важно вспомнить все в точности, как было. Мы доехали по четвертой линии до пешеходной дорожки и, свернув на просеку, добрались почти до самого нудистского пляжа... Я думал, что в такое время года там уже никого не бывает. Но нудисты были там, бродили по пляжу группками и в одиночку. Юлька быстро разделась и побежала в воду.

– В такой холод?

– Она моржиха. А я так и не привык при людях раздеваться догола, поэтому пошел вдоль берега в противоположную от нудистов сторону. Еще издалека я увидел сидящего на берегу рыбака. Он так был поглощен рыбалкой, что не обратил на меня никакого внимания. Клев, видно, был очень хороший. В садке плескалась пойманная рыба. Пока я стоял, рыбак поймал еще одну. Она была крупнее всех остальных в два раза. Разволновавшись, рыбак откинул капюшон и, поднимая вверх рыбу, сказал: "Грандиозно!"

Принц остановился и развернулся к Торсу. "Грандиозно" было любимым словечком Крафта, когда у него что-нибудь вызывало восхищение. На немой вопрос Влада Антон утвердительно кивнул головой.

– Это был... Он. Когда он снял капюшон, я оторопел, а когда заговорил, я развернулся и быстро пошел к пляжу. Выскочившая из воды Юлька побежала ко мне навстречу. Она смеялась. Я захохотал в ответ. Меня раздирал дикий истерический смех. Знаешь, как иногда бывает на похоронах: ничего смешного нет, а ты давишься от подступающего к горлу спазматического, похожего на смех комка.

Юлька, думая, что я дурачусь, схватила меня за руки и закружила. Когда я оказался лицом к тому месту, от которого почти бежал, рыбака на берегу уже не было. Я расхохотался еще громче. На глазах выступили слезы. Юлька перестала смеяться, а я не мог остановиться. Я стал сбрасывать с себя одежду и в первый раз разделся догола. Ну диеты понимающе улыбались, объясняя для себя мой хохот стрессовой реакцией на первое обнажение.

При воспоминании о случившемся у Торса на глазах снова выступили слезы.

Он, как ребенок, вытер их рукавом.

– Холодная вода несколько успокоила меня. Я невольно оглядывался на то место-Рыбак больше не появлялся. Со вчерашнего дня я только и делаю, что подавляю в себе подкатывающий к горлу, неистовый хохот. А в памяти всплывает тот психически больной... из клиники Гиляровского... Помнишь, когда мы навещали Вадима?

– Помню...

– Так я ему сейчас завидую. Ему не надо сдерживать свой смех, как мне.

– Нашел чему завидовать. Юльке об этом говорил?

– Нет. Я спросил только, видела ли они рыбака на берегу?

– И что?

– Ответила, что нет...

– Ты просто обознался.

– Нет! Я видел его так, как вижу сейчас тебя!

Принц вспомнил о Бизоне, и как бы размышляя вслух, зло проговорил:

– Может быть, кто-то изготовил маску... и решил проверить ее на тебе?

– А голос?!

– Дался вам голос! Сымитировать его не так уж сложно, если человек уже подготовлен, увидев перед этим лицо покойника.

Принц, стараясь убедительно передать интонацию Крафта, сказал:

– Грандиозно! Похоже?

Торс удивленно посмотрел на друга:

– Похоже... но неужели можно сделать маску так, что ее не отличишь от настоящей кожи с двух шагов?!

– Да японцы уже таких искусственных людей делают, что с двух сантиметров не отличишь. Только лабораторный анализ может дать точный ответ: робот перед тобой или человек. А тут всего лишь маска!

Доводы Принца почти убедили Торса, что это был розыгрыш, он оживился, но все-таки спросил:

– Если это была не галлюцинация, то куда же рыбак потом делся? Или японцы научились уже дематериализовываться, растворяясь в воздушном пространстве? Или свободно путешествуют во времени, то уходя в параллельный мир, то возвращаясь обратно?

– Антон, не суетись... Надо все подсчитать.

– Ну, сам подумай, куда ему там было спрятаться?! На берегу такая же растительность, как у плешивого на голове!

– Все чудеса объяснимы, даже у Дэвида Копперфильда. А он, я думаю, не Копперфильд?

– Ты обещал не смеяться!

– Я и не смеюсь. Я скептически улыбаюсь.

– Давай, скептик, объясняй дальше. Хотя стоп! Я сам догадался, что ты сейчас скажешь!

– И что же?

– Рыбак вошел в реку и сидел там, дыша через соломинку, до тех пор, пока мы не уехали!

– Неплохая мысль. А уехали вы, кстати, когда? Сразу же после твоего купания?

– Нет. Мы еще сидели у костра...

– И ты все время следил за своей машиной, чтобы ее не угнали?

– Машину сторожило сигнальное устройство, а я как проклятый ждал. Я боялся... повторения галлюцинаций. Ведь рыбак мог материализоваться прямо у костра, как Черный монах у Чехова. А увидеть его мог только я...

Принц отломил прутик кустарника, росшего вдоль дорожки, на которой стояли друзья, и протянул его Торсу.

– Нарисуй схему: где сидел призрак Крафта, где тебя остановила Юлька, когда ты убежал от призрака, и где стояла машина.

– Я понял, что ты имеешь в виду...

– Ты рисуй. Я тоже хочу понять. Торс нарисовал треугольник, обозначив три острых угла буквами П (призрак), Н (ну-дисты) и М (машина). Расстояние между точками П и М было почти вдвое короче, чем расстояние между П и Н.

Взбешенный Торс разломал прут на мелкие кусочки.

– Так он прятался за моей машиной, этот шутник, пока я трясся от страха!

– Ну, это лучше, чем сидеть в холодной воде, дыша через соломинку.

– Слушай, а если бы у меня тогда и вправду крыша поехала? Так никто никогда и не узнал бы отчего?!

– Почему же? Съездила бы она, куда ей надо, и приехала бы обратно.

– У Вадима же не приехала?.. Но почему именно я?

– А ты хотел бы, чтобы это был я... или Френд?

– Да. Вы умнее. И нервы у вас крепче. Вы бы не драпанули, как я, а сцапали бы его.

– В каждой шутке – только доля шутки, а остальное – правда.