Текст книги "Синяя трава"

Автор книги: Пётр Кантропов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Глава 27 (Дни со сто двадцать пятого по сто девяносто восьмой)

Следующая, уже по-настоящему зимняя охота на бизонов прошла с прицелом не только завалить как можно больше голов и содрать с них шкуры, но и поймать несколько телят для скотного двора. Припозднившееся небольшое стадо должно быть где-то заблудилось и теперь двигалось к северу очень энергично. Чувствовалось, что животные устали, а молодняк с трудом держал темп, взятый вожаками. Так как стадо было небольшим, вожди начинающих дикарей решили попытаться пополнить домашнее стадо. Оба якута захватили с собой арканы, но к каждому оленеводу приставили группу поддержки на тот случай, если родители пойманных молодых животных станут вести себя чрезмерно агрессивно. Все охотники знали об основной задаче и помогали как могли, а Айаал и Тускул не подвели, аккуратно выловив по молодой тёлочке.

Безо всякой помощи со стороны якутов Николай Осипов поймал молодую телку с поломанным копытом и отделался при этом всего лишь парой десятков синяков и ссадин. Гарик Оветисян поймал телёнка с застрявшим в бедре копьем и содранным куском шкуры на боку. После того, как скотину повязали, хирургическая бригада во главе с Олегом Константиновым оказала животным посильную медицинскую помощь.

Кроме того, несколько туш было оттащено к поселку вверх по замерзшей реке. Тащить добычу на этот раз пришлось всего лишь с десяток километров.

– У меня такое ощущение, что мы эти шкуры жрём! – негодовала Виктория, разделывая тушу. – Мы уже на которое по счету стадо нападаем? А ведь все равно шкур не хватит, чтобы всем шубы и шапки сделать.

– Да еще бы неплохо меховые подстилки и одеяла на всех сделать, – вздохнула Софья. – Ну, хотя бы по одной на двоих.

– Так можно печи в бараках раскочегарить так, что от жары вообще спать не сможешь, – ответила Мирослава.

С приходом зимы и почти полным завершением строительства, десятки бывших каменщиков и землекопов переквалифицировались в лесорубы, но рубили деревья выше по реке с тем, чтобы сплавить их весной до поселка. Так что основной лес все-таки будет только весной, но и сейчас нехватки дров не ощущалось.

– Ну, хотя бы подстилки под низ, – сказала Софья, имея в виду, что неплохо бы спать на меховых подстилках. – Но одежда для выхода, конечно, важнее.

* * *

Снег в некоторых местах уже не позволял ходить с комфортом и народ начал мастерить лыжи и снегоступы. Впрочем, приемлемого качества лыж пока удалось сделать лишь две пары, в силу сложности их производства. Изготовили и несколько лопат для уборки конкретно снега.

Осматривая покрытые снегом крыши, Илья слегка успокоился, полагая, что случайная искра из трубы пожара вызвать не сможет. Немного подумав, Буданов двинул свежую идею:

– А давайте построим из снега стену вокруг посёлка! Двухметровая ледяная изгородь до самой весны повысит нашу безопасность. Народ как-то отнёсся к дополнительной работе без должного вдохновения, так как милитаристы до сих пор не сумели предъявить никаких вражьих следов. Буданов, однако, не успокаивался:

– Такая стена и куриц наших…. Тьфу…, уток сможет обезопасить от всяких там хорьков, куниц и прочей гадости.

Этот аргумент сработал. Откровенная молодёжь совместно с женщинами, которым тоже нужен был моцион на свежем воздухе, буквально за неделю сделала даже трёхметровый забор, но только вокруг скотного двора и птичника. Потом мужчины ещё три дня потратили на то, чтобы залить сооружение водой с наружной стороны на половину высоты. Заодно как-то сама собой получилась и горка для катания.

Удовлетвориться достигнутым результатом Илья, понятно, не мог. За несколько лет, прошедших с момента крушения Советского Союза, люди, населяющие всё ещё занимающую огромную территорию Россию, получили понятие о политической борьбе.

– Расклад, в общем-то, ясен, – попытался Буданов посоветоваться с женой, которая помогала одеться шестилетнему сыну, чтобы пойти прогуляться до скотного двора. – Мы с Аркашей, охранники, Рокотов да Путтер – вот, собственно, и вся публика, которая хочет подготовиться к нападению дикарей. Остальные готовы встретить агрессора с распростертыми объятиями…

– Ты хотел сказать, несуществующих дикарей, – уточнила Софья.

– То есть с поднятыми к верху руками, – продолжил офицер, игнорируя язвительное замечание супруги. – Да и Путтеру этому хочется лишь позабавляться с игрушками, а вовсе не маршировать строем под жестким командованием вышестоящего начальства. Ему нравится оружие, но совершенно наплевать на армию.

– Ну…, – протянула Софья. – Вы, может быть, и правы, в том смысле, что лучше подготовиться к нападению несуществующих дикарей, чем не подготовиться к нападению существующих, – все-таки она старалась, по возможности, поддерживать мужа, если только он не предлагал продолбить в замерзшей реке две лунки на расстоянии ста метров друг от друга и практиковаться в подводном плавании от одной к другой. – Начните с малого…, помнится, Марьяне обещали построить церковь. Все-таки она нам очень помогла своими семенами. Хотя сейчас это и не так заметно, но на следующий год будет очень существенно.

– Ну, что же, – сломался, наконец, пожарный. – Ты права, пора подумать о духовности.

Несгибаемый атеист отловил Марьяну в бане, где та ковырялась над проросшими ростками просо.

– Ну, как, вырастет каша? – поинтересовался для завязки беседы Буданов.

– Думаю – да, хотя света, конечно, маловато, – ответила женщина, сильно удивлённая прорезавшимся интересом офицера к выращиванию зерна.

– Я чего хотел-то? Помнишь, церковь для верующих обещали поставить?

– Обещали часовню, когда люди освободятся, – недоверчиво поправила дама.

– Ну, неважно, – отмахнулся офицер. – Меня технические требования к зданию интересуют. Сам я пока в религии не очень хорошо разбираюсь.

– Да какие там требования? Так…. Небольшой домик. Хорошо бы с отоплением.

– Ты дуру-то не гони! Размеры какие нужны? Поморщившись, женщина уточнила:

– Ну, пусть будет двадцать метров квадратных. И метра три высотой. Достаточно одной комнаты пока.

– Это хорошо, что пока, – пробурчал пожарный. – А что там с колокольней?

– С какой ещё колокольней?

– Марьяна, ты думаешь, я церковь никогда не видел? Должна быть башня с колоколом.

– Ну, раз должна быть – пусть будет, – стала терять терпение женщина. – Только где ты колокол-то возьмёшь?

– Можно пока рельс подвесить, – как-то неуверенно предложил офицер.

– Как интересно! Ближайшую железную дорогу разберём и подвесим?

– Действительно, с рельсами у нас пока плохо, – согласился Илья и задумался. – Но, мы можем пока поставить муэдзина с дудкой.

– Какого ещё муэдзина?

– Что значит какого? Дежурного охранника будем назначать муэдзином. С башни станет дудеть, если что интересное заметит.

– А…. Ну, назначай! Только у мусульман такая башня минаретом называется.

– Ну, пусть минарет будет.

– А мусульман у нас нет. Вот язычники есть, а мусульмане отсутствуют.

– Ты, это, не придирайся! Сначала будет общий храм на всех, а позже уже построим отдельный для каждой секты.

– Конфессии.

– Пусть будет конфессии, – не стал спорить Буданов. – Так небольшая площадочка поверх кирхи не противоречит религиозному предназначению сооружения? К этому моменту Марьяна уже стала что-то понимать:

– Да делай что хочешь, только пусть твоё воинство не лезет в молельню!

– Ну, вот и славненько. Пойду с Ритой проект утрясу, утвердим его на собрании и начнём потихонечку строить.

Но сразу к архитектору пожарный не пошел, а сначала уточнил требования к храму с Аркадием Володарским, охранниками и Ицхаком. Только после этого компания пригласила на обсуждение Риту. Француженка проектом впечатлилась сильно.

– Вот это – молельный дом такой?

– Ну, в принципе, да.

– Понятно. Значит, сорок квадратных метров…. А это что за комнатка внизу рядом с лестницей?

– Это собственно молельня и есть.

– И почему же без окон?

– С духами общаться окна не нужны, а в случае нападения даже вредны будут.

– Какого нападения?

– Вражьего. Если кто-то вдруг нападёт, то молельня послужит укрытием для гражданского населения.

Архитектор как-то внимательно оглядела собравшихся, вздохнула и поинтересовалась:

– А сверху два помещения почему же тогда с окнами?

– Ну, чтобы свет был.

– Ага. Понятно. Что же узкие-то такие окошки?

– Это – чтобы снаружи пролезть невозможно было. А наши воины через низ отбиваться смогут.

– Странный какой-то храм у вас получается, – пробормотала женщина.

– Да что же здесь странного? Надвратные храмы часто делались. А здесь даже ворота не предусмотрены.

– Ах, ну, конечно, конечно. И сверху, стало быть, на двенадцатиметровой высоте, ровная площадочка с восьмиметровой башенкой. Общая высота получается двадцать метров. Для деревянного сооружения это слишком много.

– Да чего же много-то? Мы что, не сможем напилить двадцатиметровых стволов и поставить их вертикально?

– Сможем, наверное. Только его будет очень легко уронить.

– Нет, так не пойдёт. Здание должно выдерживать удар тарана. И площадочку нужно сделать покрепче.

– Понятно. Насколько покрепче?

– Ну, сама смотри! Площадку заваливаем глиной, а сверху стелем камень. Это чтобы поджечь труднее было.

– А какой вообще смысл в этой площадке?

– Да простой смысл. На ней ставим парочку хороших баллист. Соответственно, нужно там же пристроить лебёдку для подъёма боеприпасов. Ну, и сами боеприпасы тоже нужно где-то разместить.

– Хорошо, поняла я. А башня – это для наблюдателя?

– Да, в мирное время там находится дежурный муэдзин, а в случае штурма к нему добавляем одного-двух лучников.

– Почему муэдзин? – совершенно неоригинально удивилась француженка.

Проект прошёл, хоть и с большим скандалом. Правда, артиллерийская площадка переместилась на шестиметровую высоту, а общая высота сооружения урезалась до двенадцати метров.

* * *

Через две недели изоляции в медицинском блоке измученная китаянка вернулась в третий барак. Она похудела за это время, под глазами появились мешки. Девушка еще не полностью пришла в себя, однако врачи посчитали ее более не опасной для окружающих и отправили домой. За время отсутствия Линг население барака сменилось примерно на одну десятую. Пара, которая жила с ней по соседству, ушла в двухнедельное путешествие на разработку известняковой пещеры на западе.

Ицхак пришел поинтересоваться самочувствием.

– Спасибо, я хотя бы жива, уже хорошо, – вздохнула Линг. Действительно, ей во время болезни было так плохо, что казалось, вот-вот умрет. Теперь это осталось в прошлом. Девушка начала постепенно включаться в работу и жизнь племени, но всё же, спала и отдыхала гораздо дольше, чем раньше.

* * *

Жизнь постепенно наладилась настолько, что появились наволочки и простыни из дерюги. Особо шустрые прядильщицы даже платьями обзавелись и нацелились на тряпочные же перегородки внутри бараков. Начались эксперименты по окраске пряжи.

Однако взятый темп не позволял надеяться на переработку всего сырья. Механизация была необходима, хотя бы на этапе получения пряжи. Все это понимали, но без металлургии, хотя бы в виде кузницы, за сложные станки не стоило и браться. Кузница и литейный цех – это не просто здания. Как минимум нужно иметь сырьё и топливо. Если в качестве сырья пока можно было использовать детали самолёта, то уголь следовало получать в больших количествах где-то подальше от посёлка, чтобы не извести ближайший лес.

Географические открытия пришлось отложить, так как с тёплой одеждой были большие проблемы. Уголь жечь стали, но делали это два бывших лесоруба из тех, что с осени обзавелись базой к северу от большого посёлка. Такой подход гарантировал, что по весне в распоряжение племени попадёт меньше брёвен, чем планировалось.

Зато стали вырубать просеку на ближайшей сопке в расчёте на стартовую полосу для планера, который должен когда-то быть построен. Пни при этом оставались пока на месте.

Несколько человек продолжало ловить и морозить рыбу, поскольку продолжительность зимы была неизвестна, а запас карман не тянет. На смену тележкам пришли сани, полозья к которым оказалось изготовить немногим проще, чем колёса. Заготавливали деревяшки для оружия, но пока не все прониклись важностью такого инструмента.

Огромных ресурсов требовал проект большой загонной охоты, во время которой предполагалось радикально пополнить домашнее стадо. Пока что, в рамках проекта, готовились лёгкие брёвна определённой длинны и специальные сети для самого загона.

Ставили на просушку срубы, которые позже планировалось перенести на места новых заимок, так как ареал обитания племени нужно было расширять, и с готовыми срубами сделать это можно было быстрее. Пока же домики служили хранилищами для останков самолёта.

Мех берегли, а поэтому стали делать рабочие халаты, фартуки и нарукавники, одеваемые поверх шубы. Здесь быстро выяснилось, что для пеньковых нитей подходят только толстые иглы, которых нашлось совсем немного. Самая толстая игла, что интересно, оказалась у Ицхака, который своё сокровище просто спрятал, но сделал несколько иголок из жести, тогда как до него, иглы делали лишь из дерева и кости.

Продолжали делать прялки, деревянную и берестяную посуду, долблёные из стволов бочки. Лев потихоньку мастерил ульи, а Гарик приступил к изготовлению пироги. То, что дерево может потрескаться при сушке, флотоводца не смущало, так как оставалась надежда на то, что дефекты удастся поправить шпаклёвкой. Ещё одну небольшую лодку-долблёнку, глядя на старших, принялись делать немецкие мальчики, к которым традиционно примкнул Игорь.

Но в целом жизнь стала скучнее, что позволило офицерам без особых криков возобновить боевую подготовку персонала. Налегали при этом на стрельбу из лука и умение ходить строем под обстрелом кедровыми шишками.

* * *

Игорь и Александра вывалились в лес на ближайшую горку сразу после завтрака. Молодёжь ждала свежего снега, чтобы выследить, наконец, рысью нору. Следы-то народ видел давно, но их было слишком много. Дамский костюм отличался от мужского не сильно. На джинсы напялили недавно сделанные дерюжные штанишки, ноги сунули в меховые сапоги с толстой подошвой, а сверху накрылись бизоньими шубами.

Вот рукавицы были разные. Но Саша не сильно переживала на этот счет – и на Земле не привыкла особо модничать. Слишком много времени они с родителями проводили на природе. Считай, каждое лето все три месяца в приюте в лесу, где был узел туристических маршрутов. Неделя пешего хода от цивилизации, так что туристы заходили туда не так уж и часто. А во время учебного года Саша не могла особо разодеться потому, что как-то ни денег особо не было, ни самой мысли, что это нужно.

С собой подростки взяли только снегоступы и оружие – дротики с металлическим наконечником и луки. Нож за оружие считать уже давно перестали. Теперь он считался деталью национального костюма.

Следы на свежем снегу нашлись быстро, но, похоже, кошка гуляла всю ночь, так что бродить парочке, разбираясь в них, пришлось долго. Поскольку ходить пришлось по горе, то через два часа это занятие стало надоедать, и Саша заныла:

– Игорь! А, Игорь! А когда у рыси котята появляются?

– Да не знаю я. И вообще, может быть это кот вовсе, а не кошка.

– Как это кот? – обиделась девочка. – Мы что, зря что ли ходим?

– Ну, откуда я знаю? Вот найдём нору, тогда что-то узнаем. Если повезёт.

– Найдём, конечно, – не очень уверенно, предположила охотница.

Ещё через час нора нашлась. Следы веди к отверстию в каменистом склоне оврага. Перед самым отверстием образовалась площадка, снег на которой был истоптан кошачьими лапами. Забраться на площадку большого труда не составило, но вот у самой норы дети поместились с трудом. Игорь покрепче ухватил копьё и постоянно озирался по сторонам. Он знал, что волки потомство защищать от людей не станут, но вот как себя ведёт в аналогичных обстоятельствах рысь никто сказать не смог.

Воевать с разгневанной мамашей совсем не хотелось. Замолкнув, охотники некоторое время вслушивались в окружающие звуки, пытаясь разобрать мявканье, но не повезло.

Разглядеть что либо в норе тоже не удалось – свет в нору практически не попадал. Наконец, Саша достала фотоаппарат и, сунув его в нору, сделала снимок со вспышкой.

– Не повезло, – резюмировал мальчик. – Возвращаемся.

– Но мы же ничего не выяснили.

– Всё мы выяснили. Два отнорка как минимум. И ближайший находится в двух метрах от входа. Даже с ломом ничего не сделать.

– А как же котята? Мы же хотели их приручить.

– Пока никак. Поищем другую рысь. В конец расстроенные, кошколовы двинулись домой.

* * *

Глубокий снег сильно облегчил деятельность охраны – народ почти перестал шастать за пределы посёлка. У маленьких детей выработался ритуал для прогулки. Первым делом идём за морковкой, с ней двигаемся на скотный двор, затем хотя бы раз пытаемся съехать с горки. Дальнейшие действия уже допускали варианты. Взрослые так же от скуки часто посещали местный зоопарк. Рокотов посещал всё по долгу службы, так как всё ещё нёс бремя власти. Удивительно, но пока никто не предпринимал активных попыток её перенять. А если бы предпринял… Смотря кто. Например, Рокотов вряд ли бы добровольно отдал власть в руки офицеров или Николая Хоменко. Но если бы Гарик проявил инициативу, то почему бы и нет? Хотя, какая разница? Так или иначе, все эти люди исполняли руководящие функции, просто у каждого был свой круг ответственности.

– Коля, а ведь нам нужен изолятор для скота, – выкатила главному начальнику претензию Галия.

– Что случилось? Заболел кто-то?

– Пока нет. Вернее, хромые есть, а от заразы пока бог миловал.

– И что же ты засуетилась?

– Так раньше нам нечего терять было, а сейчас уже целое стадо потерять можем. И заняты все были. Сейчас же складывают срубы под заимки, так что можно и для животных второй сарай сделать, но ставить его метров на пятьдесят дальше.

– Большой сарай нужен?

– Большой. И к нему загон большой. Это не для больных животных, а для карантинного содержания вновь пойманных.

– Зачем же большой-то? – удивился лётчик. – Мы понемногу ловим.

– Ты всё забыл. Хоменко готовит огромные загоны как раз для того, чтобы ловить стадами. Просто потрясающей жадности джентльмен. Николай задумался:

– Это не жадность. Здесь наш бизнесмен похож на этого засранца Хэнка.

– А мне нравился Хэнк, – заступилась за американца женщина. – всегда вежливый такой. Улыбается…, – и, немного подумав, добавила. – Как дебил.

– Вот именно. Мне он тоже нравился, но не всегда. Сдёрнул людей в никуда.

А кстати как у него дела, у Хэнка? Когда племени удастся получить ответ на этот вопрос? Никак не раньше весны, если она вообще наступит для людей с самолёта. Рокотов вздохнул.

* * *

Развитие солнечной астрономии тормозилось слишком частым отсутствием на небе местного светила. Тем не менее, научная общественность делала все, что могла. Каждый день дежурные охранники записывали в журнал время наступления дня, время полудня, длину тени палочки в полдень и время захода солнца. При этом около половины записей гласили «нет солнца», что означает невозможность провести измерение, а иногда меняющееся время полудня и слегка колеблющаяся продолжительность дня свидетельствовали о той ли еще точности измерений. Большинство людей относились к этой обязанности абсолютно без энтузиазма и достаточно халатно, потому что не понимали смысла этих измерений. Это – и многие другие – непонимание подтолкнуло руководство к организации интенсивных курсов по элементарной математике, физике, химии и русскому языку для тех, кто не знал либо знал, но все начисто забыл. Помимо обучения детей, естественно. Впрочем, эти курсы, как и медицинские, не были обязательны к посещению, хотя разговоры о внедрении обязательной общеобразовательной программы по некоторым предметам уже начались. Предлагалось выделить по два-три специалиста в каждом направлении, которые разработают экзамены или практические тесты. И те, кто сумеют сдать экзамен, будут освобождены от прохождения курсов. Но общий стандарт пока остался на уровне разговоров, а уроки проходили спонтанно. В общем, народ к абстрактным знаниям не рвался.

Тем не менее, кое-какие количественные оценки в астрономии сделали. Время полудня не только колебалось, но и потихоньку двигалось вперед и за сто восемьдесят дней на этой планете сдвинулось на целых два часа. Это означало всего лишь, что сутки не ровно двадцать семь часов, а на сорок секунд длиннее.

Эти сорок секунд, конечно, раздражали, но против природы мало что можно сделать. Кроме того, Алтуфьев объявил, что примерно шестидесятый день на новой планете был днем осеннего равноденствия, а вот недавно, где-то примерно сто шестидесятый, оказался самым коротким.

– Это можно смело считать победой, – сказал он Рокотову.

– Почему?

– Потому что между равноденствием и солнцестоянием Земля совершает четверть оборота вокруг Солнца.

– Так.

– То есть сто дней – это четверть года. Год четыреста дней. Зима не такая уж и длинная будет. Запасов должно хватить.

– Да, это радует, – согласился вождь.

Алтуфьев предложил назначить самый короткий день серединой января. Остальной же год разбить на двенадцать месяцев и дать им привычные названия. Вужоу при этом заметил, что лунный месяц, вообще говоря, примерно такой же, как и на Земле – двадцать девять – тридцать дней. Поэтому здесь настоящих месяцев около тринадцати с половиной. Путтер, несмотря на отсутствие интереса к теме, не забыл съязвить, что китайцев долгое время не останавливало то, что год не привязан к Солнцу, а привязан к Луне и поинтересовался:

– Уж не хотите ли вы продолжить эту замечательную традицию на новой планете?

– Не хочу, – буркнул астроном – любитель, слегка досадуя, что из-за ошибки предков приходится сносить насмешки совершенно бестактного дикаря.

Немного покряхтев, народ все-таки согласился с планом Алтуфьева. Правда, согласно этому плану первое января уже давно прошло, но тут-то как раз очень кстати пришлись китайцы со своим февральским новым годом. А народу было всё равно, по какому календарю отмечать новый год, лишь бы повеселиться.

Для вычисления широты, Алтуфьев решил особо не напрягаться, а, посовещавшись с Вужоу, просто взять самый первый день на планете за день летнего солнцестояния. Зная теперь угол падения солнца в день зимнего и летнего солнцестояний, он рассчитал, что поселок находится на широте сорок девять градусов, а угол наклона оси вращения планеты составляет двадцать семь градусов. Значит, они не в тропиках, но и не за северным полярным кругом. Впрочем, второе было уже ясно итак.