Текст книги "Синяя трава"

Автор книги: Пётр Кантропов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Глава 15 (День семнадцатый)

Василий с Костей нервничали. Шесть суток они вдвоём круглые сутки обеспечивали режим гончарной печи, предложенный Николаем Хоменко. Днём горшечникам иногда помогали Софья и Линг, которые часть своих опытов проводили в сарае гончаров. Понятно, что обе женщины тоже переживали за результат. Пришло, наконец, время достать тестируемые образцы. Самые заинтересованные болельщики не забыли подтянуться к торжественному моменту. Делегация состояла из Хоменко, Риты, офицеров и Алтуфьева.

– Пора, пожалуй, – оповестил собравшихся Николай.

Спорить с ним никто не стал. Гончары шустро разобрали часть печи. Затем Вася стал извлекать развалившиеся фигурки, а Костя каждый раз фиксировал в лабораторном журнале очередную неудачу. Вскоре откровенный брак закончился и процесс оценки результатов пошел медленнее. Вася вытаскивал фигурку. Её тщательно осматривали. Если находили трещины – сразу фиксировали соответствующий брак. Хорошую фигурку слегка обстукивали, слушали звук, пытались помять. Деталь, которая выдерживала все манипуляции, всё равно аккуратно раскалывали и осматривали скол. Расколоть пришлось десятка полтора изделий, но лишь три из них пропеклись хорошо. Это была победа. Алтуфьев, правда, предложил осмотреть удачные образцы через макрорежим фотоаппарата, но и так было ясно, что уже можно делать полезные вещи, а не только лабораторные образцы.

Технологический прорыв широко обсуждался в племени, а Хэнк не поленился пообщаться с умельцами и записать состав удачных образцов. Немного расстроило его предположение Кости о том, что у отщепенцев на новом месте сырьё, скорее всего, будет качественно отличаться. Стало быть, и пропорции придётся подгонять на месте. Женщины хотели получить посуду. Прежде всего, их интересовали горшки, в которых можно варить и ёмкости для варенья и солений. Под варенье, правда, не хватало сахара. Медики мечтали получить амфоры для хранения самогона.

Милитаристам нужна была черепица. Черту подвела Рита, решившая, что первым делом должен делаться нормальный кирпич для печей, в том числе гончарных, и детали для облицовки сантехнической канавы. А пока тех деталей нет, она прекращает работы над баней.

Офицеры, с грустью осознавшие, что пока гром не грянет – креститься никто не станет, руки не опустили, а вытрясли из архитектора чертёж простенькой кровельной плитки, чтобы сделать по нему деревянную форму.

* * *

Отряд, под водительством Рокотова, пересекал ручей по новому мосту.

Путешественники громко топали по брёвнам, проверяя устойчивость сооружения. Мост, сделанный буквально за один день, состоял из единственного пролёта, державшегося на двух опорах. Каждая опора – просто кучка камней, но тщательно уложенная. Для того, чтобы сделать пролёт, завалили сосну метрового диаметра, отпилили нужной длинны ствол и раскололи его пополам. Уже на месте деревяшки слегка обтесали, потому что вдоль пролета шла узкая щель, и можно было сломать ноги.

Вчера в первом бараке поставили окна, двери и даже провели электричество. Вечером всем племенем отпраздновали сдачу жилья в эксплуатацию. Француженка попыталась сплясать под корейскую дудку, но без спиртного и, соответственно, вдохновения получилось плохо.

Экспедиция должна была быстро обеспечить инфраструктуру соляного промысла, поэтому люди тащили много инструмента. Путники громко переговаривались, вспоминая процесс заселения жилья и обсуждая планы на будущее. Это была лишь первая группа, а на следующий день должна подойти вторая, которая, переночевав, двинется уже к месту промысла.

* * *

Вчерашний день ушел на подготовку оборудования для заготовки облепихи. Из жести были сделаны специальные совки для сбора ягоды, построили пресс и выдолбили несколько бочек. Практика показала, что за день мужчина делает одну бочку, если обеспечен долотом и киянкой. В окончательном варианте решили ягоды не перерабатывать на месте, а таскать в посёлок корзинами. Корзины и коромысла тоже успели сделать. Решение не слишком удачное, конечно, но ягоды носить проще, чем сок, и делать это могут женщины. Мужчины же нужны на строительстве.

Геннадий, как профессиональный охранник и владелец пистолета, отвечал за безопасность заготовки. Двадцать женщин и восемь мужчин пришли на сбор ягоды. Время до заката ещё оставалось, поэтому часть дам занялось заготовкой сена для шалаша и ужином, а остальные пошли грести облепиху. Два немецких хлопца, Норберт и Матиасс, вооруженные трехметровыми копьями и копьеметалками, несли дозор. Остальные быстро заготовили стволы и ветви для жилища. Наконец, четверо бойцов приступило к собственно строительству укрытия, а сам Геннадий, прихватив с собой Эриха, пошел осматривать окрестности.

Бывший охранник прихватил немцев не случайно. Он заметил, что больше всего времени тренировкам с оружием уделяют именно эти хлопцы да ещё Хэнк. Кроме того, из мужчин регулярно занимались борьбой у Осипова лишь мотоциклисты и недоучившийся школьник Игорь Мальцев. Теоретически, частично охрану можно доверить и женщинам, но опыт заставил отказаться от этой идеи. Нет, в наблюдательности и старательности дамам не откажешь, но при крике «ложись» мальчики сначала падают, а потом начинают вертеть головой. Девочки же ведут себя наоборот. Конечно, это не на сто процентов верно, но тенденция есть.

Обход местности Гена запланировал по кругу с радиусом в пару километров. Вернуться следовало до темноты, даже если круг замкнуть не удастся. Дополнительная разведка местности в планы входила изначально, так что никакой самодеятельности в этом не было. Обнаружить новую полезную растительность Водопьянов не надеялся. Разве что попадётся что-то откровенно выдающееся. Например, подсолнух или пальма. Также не сильно рассчитывал разведчик и на полезные ископаемые, но вот поймать или хотя бы забить какую-либо скотинку надеялся. Разведчики уже отошли на восток от облепихи и двинулись к северу по подножию сопки. Геннадий демонстративно тщательно стал осматривать камни встретившегося овражка с тем, чтобы немец, не владеющий русским языком, стал делать то же самое. По дну оврага бежал крохотный ручеёк, который, вероятно в жару пересыхал. Уже видна была сама криница, на месте которой образовалась внушительная ямка с водой. Воду мужчины хотели попробовать на вкус, но не спешили, дабы не мучала совесть за недоброкачественную геологическую разведку. Пока озирались, к воде подбежал лось и резко остановился, разглядывая двуногих. Те быстро зарядили копьеметалки, переложив копья в левую руку, но резких движений старались не делать. Проверять боевые навыки не хотелось, так как не было никакой уверенности, что бык, даже будучи смертельно раненым, не успеет достать охотников.

– Ну, пей уже, скотинка, и убирайся! – как можно более спокойным голосом попытался разрядить обстановку Геннадий. Лось эту речь пропустил мимо ушей. Эрих на голос босса тоже не отреагировал, продолжая отслеживать маневры вероятного противника. Что его начальник про себя и отметил с удовольствием. Бык вытянул голову в сторону людей, принюхался, наклонился к воде, понюхал источник и вновь уставился на разведчиков. Мужчины старались не шевелиться. Наконец, животное принялось пить, не выпуская подозрительных существ из виду, а затем, фыркнув, сразу убежало назад. Охотники смогли убрать оружие. Немного выждав, парни напились воды и двинулись дальше, но не сильно торопились, давая лосю уйти. Переживая происшествие, Геннадий вспомнил последний инструктаж Алтуфьева, который просил обнюхивать ключи в надежде обнаружить выход сероводорода.

Узкий овраг тянулся метров на триста. Выйдя из него, мужчины как-то попытались обсудить происшествие, но размахивание руками не смогло заменить нормальный разговор. Оба разведчика отметили перспективность места для загонной охоты, но языковые проблемы заставили отложить обсуждение до лучших времён. Ещё часа два шли по сопке на север, пока не наткнулись на коз, расположившихся несколько выше и спокойно взиравших на людей. Удрать животные могли в любой момент. С этого места хорошо просматривался полевой стан, и парни решили, что пора возвращаться.

* * *

Старого типа тележек со сплошными колёсами сделали ещё две штуки. Легкие тачки для бездорожья требовали других колёс. Эти другие клеили из дугообразных сегментов. Сами сегменты резали по деревянному шаблону из полубруса десятисантиметровой ширины. Со временем, для лучшей проходимости, планировалось попробовать и пятнадцать сантиметров. Это что касается наружного диаметра. Ступицу собирали так же сегментами, но уже из шестисантиметровой доски. Спицы так же шли деревянные. Настроение Льва Сикорского опять стало падать. Сырое дерево гарантировало недолгую и убогую жизнь таких изделий, а работать на помойку столяр как-то отвык за последние годы.

Дорогу от берега к посёлку делали уже давно, но уж очень неспешно. Постоянно ей никто не занимался. Скорее, это была просто тропа, на которой набросали сланца. Теперь же, с тачками, процесс вышел на новый уровень. Дёрн убирался, на его место сыпали песчано-гравийную смесь, а сверху клали сланец и трамбовали его куском бревна. Экстремисты даже порывались сделать киянки, но пока до этого не дошло.

Население привычно жаловалось на нехватку рукавиц, плохой инструмент и отсутствие рабочей одежды.

* * *

Стены второго барака поставили полностью и начали возводить стены третьего.

Перекрыли брёвнами второе овощехранилище и продолжили рыть яму под третье. Склад под сухие продукты отсутствовал. Помещений под барахло с самолёта не было совсем. Конечно, самые нежные вещи временно спрятали в овощехранилище и жилой барак, но больно было смотреть на гору нужных вещей, сваленных в поле. И ведь ничего сделать нельзя, так как приоритетом идут жильё, одежда и еда.

Успех гончаров, определившихся, наконец, с составом смеси и режимом обжига, подстегнул творчество. Многие поселенцы взялись вылепить что-то лично для себя, надеясь пристроить изделие в общую кучу. Племя приступило к сооружению мастерской большего размера. Соответствующих размеров печь возводили одновременно со стенами. Приступили к проектированию формовочного пресса и устройства для смешивания компонентов. Оба механизма предполагали лишь ручной привод.

* * *

Шприц для малого огнемёта сделали быстро, так как Максим не пожалел готовую трубку. Правда, бортинженер сразу предупредил, что трубка должна быть возвращена на склад запчастей как только будет подобрана форма форсунки и фитиль. Струя действительно легко била на заявленные Ицхаком семь метров, но вот керосин не загорался. Вернее, керосин прекрасно загорался, если струю пускать над костром, а вот фитиль не успевал поджечь горючее. В общем, требовалась какая-то идея.

Огнемёт с насосом решили вообще не делать, пока не разрешится проблема с воспламенением.

Те, кто собрался плыть на юг, отчего-то стали серьёзнее относиться к доспехам и оружию. Во всяком случае, щиты и шлёмы сделали всем. Мужчины дошли до того, что стали посещать занятия по борьбе, правда, не слишком усердно. Зато провели несколько тренировок со своими мечами и щитами. Велись работы и по более серьёзной защите, где особый энтузиазм проявляли женщины. Они в дикарей особо не верили, но на всякий случай решили подстраховаться. Те женщины, что всерьёз воспринимали угрозу, в поездку совершенно не рвались. В их число входила и Лариса. Она собиралась в поездку, но ехать совершенно не хотела. Желания жить в относительной безопасности и быть с любимым мужчиной никак не уживались друг с другом, и женщина совсем перестала радоваться жизни. Весь день она ходила угрюмая, чисто механически выполняла порученную ей работу и участвовала в тренировках, а по ночам соплеменники иногда слышали ее тихие всхлипывания. Лариса искренне надеялась, что поездка отменится по какой-то причине. Она даже хотела, чтобы дикари обнаружили себя до момента отплытия, и уж после этого точно никто никуда не поплывет. А Хэнк, в свою очередь, считал, что миграция на юг – это лучшая стратегия для них обоих.

* * *

Офицеры решили, что несмотря на отсутствие некоторых людей в лагере, состязания необходимо продолжить, потому что теперь, с началом сезона добычи сырья, всех в лагере не соберешь никогда.

Провели кросс, около двух километров вдоль западного склона сопки и обратно. Победители в своих номинациях, Николай Осипов среди мужчин и Виктория среди женщин, показали себя не так уж и плохо, но картина в целом не обрадовала военачальников. Половина племени большую часть дистанции прошла пешком, причем это даже нельзя было назвать быстрым шагом, и устали настолько, что потом полдня не могли нормально включиться в работу.

– Я просто ненавижу бегать, – жаловался Путтер Алтуфьеву после кросса. – Уже несколько лет перемещаюсь исключительно шагом, да ещё и с гордо выпирающим животом.

Военным оставалось надеяться, что постоянная физическая работа все же поможет жителям посёлка развить выносливость и силу, а когда строительство закончится – высвободится какая-то более значительная часть времени на подготовку к неизбежной, по их мнению, войне. В то, что на планете нет других разумных существ, верилось с трудом. А разумное существо – это вам не скотина – воевать станет непременно и притом организованно.

* * *

До темноты оставалось ещё несколько часов, когда Рокотов объявил, что примерно половина пути до соляного озера пройдена. Почти час ушел на поиск подходящего места. То есть такого, чтобы лес и вода были рядом. Лес был нормальный, а вот ручеёк брал начало в этом же лесу и по размеру годился только на питьё. На рыбу рассчитывать не приходилось. Камня, к сожалению, рядом не оказалось. Имея уже некоторый навык, за три часа поставили шалаш, притащили дров и накосили сена, которое должно было защитить людей от холода. Ужинали традиционной и опостылевшей рыбой. Хотя неприятностей не предвиделось, охрану на ночь решили выставить. Но силы мужчин решили сохранить до завтра, и на ночное дежурство распредилили только женщин. В случае опасности дамам было рекомендовано визжать и погромче.

Глава 16 (День девятнадцатый)

Форсунку к огнемету, исполненную в виде насадки, удалось довести до ума простым удлинением. Фитиль был уложен вдоль всей форсунки и раскалял приличный кусок жести. Керосин стал, наконец, воспламеняться. Оставалось подозрение, что зимой насадку придётся делать ещё длиннее, но пока система работала. Для того чтобы сверлить длинные стволы пришлось сделать что-то вроде сверлильного станка.

Сделали и большой огнемёт с насосом. Психика современного человека тяжело приспосабливалась к использованию дерева в таких конструкциях, но пока единственным источником металла оставался самолёт, приходилось терпеть. Офицеры рекомендовали ставить керосиновую пушку на один из задних углов плота, но оставить возможность переноса орудия на нос плавсредства. Буданов посоветовал ставить пожароопасное оружие в ящик с песком.

В окончательном варианте было решено ящики с песком не таскать, а сразу установить в нужных местах по два на плот. Рассчёт огнемёта предполагалось прикрывать дощатым щитом, который можно было таскать отдельно от основного агрегата. Ещё по три – четыре щита на плот должны были прикрыть остальных путешественников.

По настоянию литовцев на каждом плоту поставили шалаш, способный укрыть от дождя весь экипаж.

Хэнк начал суетиться, стремясь быстрее отплыть, так как уверенности в удачном путешествии у него не прибавлялось. Он просто боялся передумать и подвести доверившихся ему людей. В то же время моральная ответственность за результат давила на парня. К примеру, женская часть его бригады сильно нервничала из-за отсутствия медиков. Как-то привыкли современные дамы рожать в роддоме и под хорошим присмотром. Понятно, что курсы, организованные на скорую руку, настоящих врачей заменить не могли. Сейчас археолог уже не стал бы организовывать отъезд, но силы на подготовку были потрачены, а литовцы, поддержав американца, отступать от принятого решения не собирались. Хэнк сам понимал абсурдность всей ситуации – изначально эта поездка не нужна была никому, кроме него самого, а сейчас он уже сомневался, что она и ему нужна, но не мог отказаться от нее из-за других людей. И речь шла не о прогулке на неделю в соседний штат, а о серьезном путешествии, по сути, в никуда, с абсолютно непредсказуемыми последствиями.

* * *

Обычно господин Сикорский каждый час в течение светового дня заходил в барак проверить состояние браги, которую по его настоянию затащили в тёплое помещение. Алтуфьев, как основной затейник в этом производстве так же старался присматривать за ходом процесса. Сегодня, однако, Пётр с удивлением обнаружил, что Лев в барак заходить перестал.

– Лев, ты брагу давно проверял? – решил поинтересоваться физик, так как самому тащиться в помещение было лень.

– Утром смотрел, Петя. Она забродила ещё вчера вечером, а сегодня бабы жаловались, что шум лопающихся пузырей им спать мешает, – торопливо, захлёбываясь словами, поведал столяр. – Но ты не сомневайся, я буду присматривать, а то мало-ли… детишки шланг зацепить могут или ещё что!

– Прекрасно! – усмехнулся научный предводитель. – Вижу, что процесс под надёжным присмотром. Может быть, стоит ещё вина поставить? Столяр даже опешил от неожиданности.

– Да ты что, Петя? Нас здесь триста человек. Вина нужно не менее трёх тонн, а лучше двадцать. И перегнать в самогон. Вот только где столько посуды взять?

– Хотя, – решил пошутить Алтуфьев. – Можно использовать топливный бак. Тогда как раз нужное количество и получим.

– Вонять керосином будет, – поморщившись, отверг эту мысль Лев. – И это же сразу несколько тонн ягод нужно завалить. Столько за раз мы не найдём.

– Тогда нужны ещё деревянные бочки для бурды. Для воды хватит одной бочки. Шланги вот где-то нужно будет ещё найти.

– Ага, понятно. Я с народом-то поговорю. Будут бочки. И со шлангами что-нибудь придумаем.

– Тогда дерзай! Я с себя пока эту заботу снимаю.

* * *

Николай Осипов с корейцем Хёном взялись косить сено только что изготовленными косами. К делу мужчины подошли творчески, то есть стали косить не там, где удобно, а там где нужно. Нужным посчитали выкосить травку от скотного двора до болотца с рогозом и недавно построенного моста.

Светлая мысль пришла мужчинам в голову не просто так. Хэнк сделал себе шлём, который должен был защищать голову от стрел, а при большом везении и от чего потяжелее, если вскольз. Напялив шлём, археолог слегка похлопал себя по голове дубинкой и решил, что нужен амортизатор. К этому моменту бригада, занимающаяся разборкой самолёта, успела ободрать обшивку с хвоста и крыльев. Народ живенько заинтересовался открывшимися внутренностями на предмет чего-то полезного по хозяйству. Вот тогда-то Хэнку на глаза и попался утеплитель. Хитроумный американец быстро сообразил, чего ему не хватает под шлёмом и доспехами для полного счастья. Шлём, правда, пришлось переделывать, и теперь он больше напоминал водолазный скафандр. А тут и сделали, наконец, первую тележку с лёгкими колёсами, которая способна была тащить тридцать килограммов полезного груза. Тогда-то Николай Осипов и решил, что верблюд достаточно окреп, чтобы таскать тележку. Хомут бывший конюх сделал по традиции из пластика, пришив к нему с внутренней стороны утеплитель. Затем всю конструкцию обшил свиной шкурой. Оглобли цеплялись к петлям, сделанным из перекрученных кишок.

Верблюд некоторое время сопротивлялся, не желая исполнять новые обязанности, но, после небольшого мордобоя, смирился с тем, что детство его закончилось. Теперь по дорожке, которую выкосили Хён с Николаем, несколько раз в день гордо шествовала Александра, тащившая верблюда. Верблюд, в свою очередь, перемещал тележку с рогозом или пустую. Иногда, правда, если попадалась вмятина, идиллия нарушалась. Верблюд застревал, и девочке приходилось идти назад – толкать транспорт.

* * *

Ицхак пережил путешествие до соляного озера легко, так как бегать было не нужно, а ходить пешком он и дома привык. Его невеста, однако, сильно вымоталась, хотя и неплохо бегала на короткие дистанции. Часть группы сбила себе ноги о лыковую обувку. Самые хитрые путешественники стартовали в лаптях, но позже сменили обувь на фабричную. Тем не менее, на место вышли задолго до темноты и сумели поставить приличный шалаш, благо опыт уже был изрядный. Кто-то успел обойти озеро и обнаружить следы животных, а потому поселенцы решили считать, что соль в целом съедобна и не содержит слишком уж ядовитых примесей. Следов, правда, было немного, но это легко объяснялось труднодоступностью водоёма. Похоже, лишь горные животные могли сюда добраться.

* * *

Так как лето явно подходило к концу, стратегию строительства слегка изменили с тем, чтобы провести земляные работы в тёплое время года, а остальное можно доделать и зимой. Второе овощехранилище сдали в эксплуатацию и сразу стали готовить фундамент бани. Продолжили строительство фундамента на четвёртом бараке за счёт снижения темпа на втором и третьем. Поставили будку над генератором и продолжили модернизацию гончарного производства.

С хорошей скоростью, как только появился пресс, стали штамповать кирпичи и сантехнику, весь ассортимент которой пока состоял из трубных деталей двух видов. Сделали и несколько ведёрных горшков. Изделия, прикрытые травой от солнца, пока сохли просто на улице.

Бригада Максима сосредоточилась на разборке хвоста самолета, и бортинженер счёл скалолазку Лолу самым подходящим консультантом в области промышленного альпинизма.

– Ну, я никогда не занималась промышленным альпинизмом. И просто обычным альпинизмом тоже не занималась, – сказала девушка.

– Но ты все равно хотя бы имеешь представление, как можно организовать страховку, чтобы все тут не попадали к чертям! – ответил Максим. – Вот, можно использовать ремни от кресел.

– Да… Ремни очень короткие, – сказала Лола. – Их нельзя связать между собой. Но их можно, конечно, сшить как надо. Хорошими капроновыми нитками.

Конечно, в багаже трехсот пассажиров да в запасе экипажа нашлось какое-то количество капроновых нитей, но очень немного. Пришлось распустить один ремень. Обвязок сделали с запасом, потому что разбор самолёта – это явно не последняя высотная работа, а падать с большой высоты никто не хотел. Вернее, ударяться в конце падения обо что-то твердое. Металлические детали приспособили родные кресельные. Самые рукастые женщины приступили к изготовлению, стараясь сделать так, чтобы стежки имели одинаковое натяжение, для равномерного распределения нагрузки по нити. Иначе часть нити с большим натяжением станет слабым участком цепи. И, конечно, прошивали одно и то же место на несколько раз. Ещё несколько ремней ушли на трёхметровые стропы, чтобы ими можно было просто привязываться к чему-то серьезному. Конечно, вряд ли удалось бы отсертифицировать полученное снаряжение на то, что оно держит 1,5-2 тонны, но, в общем, столько и не надо было, потому что с большой высоты, обеспечивая внушительную динамическую нагрузку, никто срываться не собирался.

Жизнь показала, что существует большая потребность в непромокаемых ёмкостях для заготовок. Пока все бочки шли на масло и вино, но вскоре предстояла засолка некоторых продуктов, для которых предполагалось использовать гончарные сосуды или те же бочки, выдолбленные из берёзы. Существовали, однако, сомнения, что долблёные бочки не потрескаются. Кроме того, люди, собирающиеся плыть вниз по реке, хотели прихватить с собой керосин. Керамические сосуды представлялись пока более надёжными, чем бочки.

* * *

Жизнь на сборе облепихи вышла на рабочий режим. Сборщицы, не желая рвать одежду о колючки, оделись в броню из лыковых ковриков. Шалаш поставили вполне капитальный из хороших брёвен. Мужчины не поленились сделать пол, располовинив стволы лиственниц. На случай дождя или просто холодной погоды у входа оборудовали место под очаг.Теперь, используя ягодную стоянку как базу, возводили похожее сооружение возле зарослей конопли.

Если с облепихой всё было понятно, то с коноплёй никто ранее дела не имел. Среди пассажиров даже квалифицированного наркомана не нашлось. Наиболее полной информацией о растении обладал компьютер Марьяны. Но и там не нашлось всего того, что хотелось бы знать. Мужские растения уже пора было собирать. Затем нужно было разделить стебли, листья, цветы и семена. Да ещё и получить отдельно сок.

С семенами всё ясно – их можно кушать. Ещё можно получить масло и жмых отдельно.

Листья теоретически можно курить, но можно ли их испльзовать ещё как-то? Из сока или цветов медики рассчитывали получить болеутоляющее средство. Но сильнее всего ощущалась нужда в волокне, на которое пойдут стебли. И эти стебли предстояло ещё как-то замачивать перед обработкой.

Водопьянов Геннадий, проконсультировавшись с Николаем Осиповым, признанным в племени экспертом по отлову диких животных, решил отказаться от охоты на лосей, а операцию по поимке козлят отложил до тех пор пока для этой работы не освободится хотя бы два десятка мужчин. Сам же Николай вполне успешно довёл поголовье поросят до шести штук, но козы пока казались более нужной скотиной. Немцы пока следили за стадом и тщательно изучали местность, так как Геннадий хотел выловить всех троих козлят, не переломав им ноги.

* * *

Уже вторую неделю Арина целенаправленно пыталась заниматься с немецкими мальчиками русским языком. Подготовки в области преподавания языка у нее, конечно, не было никакой, но девушка старалась, как могла, а иногда переходила на немецкий, который два года учила в школе и знала его, наверное, уже хуже, чем немцы за почти три недели успели освоиться с русским. Хлопцы уже освоили алфавит, и теперь сосредоточились на том, чтобы выучить побольше слов. Арина выбирала наиболее простое и употребляемое слово из синонимов, и они заносили его в список слов, которые надо заучить за следующий день. Далее шла беседа на русском языке, которая с большим трудом давалась всем четверым. Ребята, когда хотели что-то сказать, но не знали как, находили нужное слово в словаре.

После почти часового занятия Арина ушла в свой угол.

– Ну? – Эрих и норберт отложили ноутбук и вопросительно посмотрели на Маттиаса.

– Что – ну? – спросил тот.

– Сколько ты еще собираешься мучить ее?

– Что?

– Брось, мы видим, как она на тебя смотрит, – сказал Эрих. – Почему ты не идешь ей навстречу? Она нравится тебе или нет.

– Да нравится… – протянул Маттиас. – Но…

– Что – но?

– Я… Не хочу связывать жизнь с ее семьей. Ее отец пугает меня.

Ее отцом был военный бухгалтер Аркадий Володарский.

* * *

После беседы с Алтуфьевым столяр терпел ещё час, а затем, решив, что физик назначил его главным по браге, понял, что время терять нельзя. Террор Лев начал с Максима, требуя двадцать трубок, пригодных для пищевого производства. Бортинженер упирался как мог и через двадцать минут чуть не дошел до истерики.

– Хоть на ремни меня режь, а разувать кабель ради самогона не дам! – орал авиатор.

Этот ретроград совершенно не разделял готовности Сикорского плюнуть на никому не нужное электричество и перейти на прогрессивные керосиновые лампадки. Намечающуюся драку пресёк вовремя вмешавшийся Хоменко. Минут за десять удалось найти огрызки поливинилхлоридных трубок, из которых можно получить пять шлангов приемлемой длинны, если, конечно, обеспечить герметичное соединение.

– Но пять – мало, – продолжал упираться Лев.

– Что значит мало? – продолжал настаивать на компромиссе Николай Хоменко. – Тебе ведь важно не количество бочек, а выход бурды.

– Ну, правильно, – склонен был согласиться свежеиспечённый бутлегер. Вот только в пять бочек сырья входит меньше чем в двадцать.

– Не скажи! Твой постулат будет верным лишь при одинаковой ёмкости сосудов, – упорно давил бывший автомеханик. Лев впал на некоторое время в прострацию, а до конца оценив глубину мысли, чуть не прослезился от умиления.

– Ты это здорово придумал, но мы не сможем сделать большие бочки – их просто нечем стянуть. И склеить нечем, – практически сдал позиции столяр.

Однако, наглядно осознав великую силу хорошего образования, теперь он смотрел на Хоменко, как на кудесника, и ожидал от того дополнительных идей. Николай тоже замолчал, но вскоре нужную мысль выдал.

– Давай попробуем из пластика корыто сделать! – и ещё немного подумав, пояснил.

– Делаем пластмассовый ящик и обшиваем досками, чтобы не развалился.

С совершенно счастливой физиономией Сикорский удалился разыскивать Осипова, который ранее уже что-то делал из пластмассы, но перед тем столяр сказал искреннее спасибо всем присутствующим, а перед Максимом даже извинился.

Как только бывший конюх сумел сварить два пластмассовых огрызка, утративший все сомнения Лев приступил к реализации вполне созревшего проекта.

* * *

Ближе к вечеру Алтуфьев заметил, что вечно хмурый столяр как-то совершенно нехарактерно для себя суетится и вообще производит впечатление человека слегка выпившего.

– Что это ты такой радостный? Брагу начал пробовать? Так там градус ещё не завёлся, – на всякий случай поинтересовался метролог.

– Обижаешь. А радуюсь тому, что люди у нас хорошие. И особенно Коля Хоменко мне нравится – придумал бурду готовить в пластмассовых ящиках.

– А какая разница, в чём бродить будет?

– А есть вот разница. Пластмассовая тара в деревянной раме позволяет получить большую ёмкость. Максим-то мало трубок дал, но теперь их должно хватить. Завтра начнём делать. Я уже прикинул, что пять таких баков должно хватить. Какие-то смутные подозрения зашевелились в мозгах физика.

– Эти пластиковые сосуды, они какой ёмкости будут?

– В этом году кубометра по полтора. Много других работ и сырья может не хватить на большее.

Впав на пару секунд в лёгкую задумчивость, Пётр заинтересовался подробностями. – Так. Понятно. А на семь тонн с гаком, стало быть, сырьё есть?

– А вот есть, – подтвердил Лев. – Облепиху-то не всю сушить будут. Большая часть пойдёт под пресс. Получится жмых, который не обязательно свиньям скармливать.

После пресса из сока будут получать масло, а то, что останется тоже можно залить на бурду. И немного малины досыплем для сахара. Пётр оказался слегка озадачен грандиозным планом. В Сикорском как-то неожиданно проснулся интерес к производству пойла, а не только его потребления. Порыв, видимо, следовало поддержать. И физик согласился с предложенным планом.

– Хорошо, Лев. Я не вижу дефекта в плане, но нужно поговорить с Мирославой. Именно она сейчас рулит заготовками. Может так статься, что у неё найдутся возражения.

Пётр, конечно, поговорил и с Мирославой, и с Хоменко, который, как выяснилось, так же не ожидал заводских масштабов производства алкоголя. Оба, однако, принципиальных возражений не имели. Правда, Николай вспомнил о вреде спиртного в больших количествах и посоветовал самогон держать в недоступном месте. Лучше всего в бараке у медиков. Мирослава же хотела часть сока попытаться сохранить в пастеризованном виде. Так что план Сикорского пошел в жизнь.