Текст книги "Культы генокрадов (ЛП)"

Автор книги: Петер Фехервари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Прикончи его! – зарычала женщина, оружие которой охлаждалось, испуская пар. Только через несколько секунд она смогла бы выстрелить, не слишком рискуя перегревом. Зашагав к умирающему мутанту, Крест всадил ему несколько снарядов в череп и посмотрел прямо в глаза.

«Синие», – успел понять Эмброуз за миг до того, как череп твари взорвался.

Участок непроходимой стены рухнул с грохотом горного обвала, засыпав Регева фрагментами кладки, и через брешь проковылял ещё один громадный вырожденец. Шипя, словно колоссальная змея, чудовище протянуло к обездвиженному специалисту великанскую лапу.

– За Императора! – комиссар, заслонив собой гвардейца, отбил клешню мутанта цепным мечом. Быстро вращающиеся зубья вгрызлись в плоть врага, разбрызгивая чёрный ихор. Клавель, который с трудом удерживал могучую тварь, выхватил правой рукой плазменный пистолет. Монстр замахнулся на него свободными лапами, но политофицер воткнул ствол оружия между клыкастых челюстей и нажал на спуск. Раскалённый добела сгусток спалил морду гиганта и насквозь прожёг голову. Тот упал ничком, мимо отпрыгнувшего вбок комиссара – прямо на Регева, что так и не успел выбраться из-под обломков. Из пробитого черепа вырвался фонтан испаренной плоти и костей; конденсируясь, он разлился по нагруднику Чёрного Флага и за считанные секунды проел броню. В груди завизжавшего от боли гвардейца появилась тлеющая воронка.

– Сюда! – воззвал Клавель к однополчанам, указывая на пролом в стене.

Свирепый рёв отродий уже доносился со всех сторон. Всё новые твари выступали из туннелей, тогда как менее крупные уродцы – видимо, молодые особи – выползали из-за груд щебня или трещин в скалистом грунте. Невозможно было понять, сколько ещё таких созданий обитали в погребальной яме.

«Они скрывались от солнечного света, – внезапно подумал Крест. – Твари не любят его, однако и не боятся».

– Ложись! – рыкнула Рахель, заметив, что очередной великан навис над капитаном и замахнулся жилистыми лапами с немыслимо острыми когтями, целясь тому в голову. Эмброуз бросился на пол, но клешни всё равно задели его по верхушке шлема. Каска отлетела в сторону, ошеломлённый гвардеец перекатился вбок, уходя от нового удара. Вонзившись в камень, когти чудовища раскололи его, будто отбойные молотки. Тут же над Крестом с воем пронёсся плазменный шквал, за которым последовал вихрь огня – на его противника наступал и Гыбзан. Распевая боевые псалмы, ветеран заставил монстра ретироваться.

Неловко поднявшись на ноги, капитан столкнулся с другим Висельником. Обе руки парня были оторваны в плечах, из ран торчали только расщеплённые, окровавленные обломки костей. Дыхательная маска слетела с его лица, обнажив расширенные от шока глаза. Боец пытался что-то сказать.

«Я не знаю, как его зовут», – пришла в голову Креста абсурдная мысль. Он увидел, что Квезада подходит к ним, наводя болт-пистолет.

– Думаю… – начал Эмброуз и осекся.

Голова безымянного гвардейца резко мотнулась назад в брызгах крови. Командир ветеранов толкнул труп на пару мелких отродий, что подползали к Чёрным Флагам. Ствол его оружия ещё дымился после милосердного убийства.

– Висельной благодати тебе, брат, – нараспев произнёс Квезада. Затем он ткнул мечом в сторону Клавеля и рухнувшего участка стены: – На ту сторону!

Офицеры двинулись вперёд, а Гыбзан пристроился к ним, на ходу отгоняя преследователей широкими дугами пламени.

– Топливо на исходе! – предупредил огнемётчик.

У бреши Трухильо и Рахель прикрывали комиссара с боков. Все трое вели огонь по чудовищам, причём женщина и политофицер стреляли поочерёдно, давая плазменному оружию охладиться. Возле них лежал Регев, наполовину погребённый под тушей великана, проломившего стену. Аугментические линзы мёртвого специалиста до сих пор светились из-под дыхательной маски.

– Они сильные, но медленные! – крикнул Квезада. – Если будем так же…

Мелкий мутант выпрыгнул из груды костей рядом с ним, хныкая и плюясь. Невысокое существо, казалось, состояло только из переплетённых мускулов, и, хотя бугристая голова твари доставала капитану лишь до запястья, одна из «рук» отродья разрослась в клешню-косу длиной в два его роста. Одновременно с тем, как Квезада рассек уроду череп, тот взмахнул лапой и начисто отрубил ветерану левую ногу в бедре. Гвардеец с воплем повалился наземь, но Крест подхватил его и усадил возле стены, пока остальные прикрывали их огнём. Из короткого обрубка неудержимо хлестала кровь.

– Уходите, – приказал Квезада. Никто из бойцов не стал спорить.

«Слишком хорошо знают своё ремесло, – подумал Эмброуз. – Если мы замедлимся, то погибнем. Почести павшим они воздадут позже».

– Дать вам Милость Императора, капитан? – спросил Клавель, не отрываясь от стрельбы и не оборачиваясь.

– У Висельников своё милосердие, комиссар, – Квезада снял с пояса гранату. – Крест, забери меч, – указал ветеран на лежащий рядом силовой клинок. – Он слишком хорош для этого кладбища…

Лицо раненого побелело от кровопотери.

– Уходите!

Квезада принял собственную милость через считанные секунды после того, как гвардейцы скрылись за преградой. Мощная ударная волна сотрясла пол и стены погребальной ямы, через которую мчались Чёрные Флаги. Никто бы не огорчился, если бы жуткий котлован засыпало целиком.

– Почти выбрались на ту сторону! – крикнула Рахель.

Неуклюжий мутант ростом с человека преградил ей путь, но плазмомётчица лишь отскочила в сторону, сохраняя драгоценные заряды для более опасных врагов. Крест замахнулся на тварь клинком Квезады. Фехтование не было коньком Эмброуза, однако в академии он научился основам владения мечом, а силовое оружие оставалось смертоносным даже в руках новичка. Изогнутый клинок, будто самостоятельно отыскав цель, почти напополам рассёк чудовище пониже груди.

– Спасибо, капитан, – поблагодарил Крест мертвеца.

Справа донёсся зычный рёв, вслед за которым в имперцев швырнули статую. Изваяние разбилось в паре шагов Рахель, осыпав женщину осколками камня и костей. Резко повернувшись, она увидела метателя и весьма красочно выругалась.

– Семь Преисподних… – прошептал Крест.

Даже среди громадных тварей этот урод выглядел гигантом. Его звериная башка уходила глубоко в разбухшие плечи, покрытые хитиновыми пластинами. Обе руки разделялись в локтях на множество отростков, каждый из которых расширялся к концу в трехпалую когтистую лапу. Зарычав, чудовище затопало в направлении Висельников. На ходу оно сгибалось почти вдвое и волокло за собой длинные конечности.

– Шевелись! – заорал Клавель.

Гвардейцы ринулись вперед, окончательно забыв об осторожности. Когда они добрались до дальнего края ямы, Трухильо метнул трос, пытаясь зацепиться за что-нибудь на верхнем этаже, но крюк с лязгом упал обратно.

– Слишком высоко! – крикнул боец.

– Выстреливаемый трос был у Регева! – прорычала Рахель, яростно тряхнув головой.

– Ищите лестницу! – скомандовал Крест, который и так сомневался, что сможет подняться по верёвке на десять метров.

– Догоняет! – предупредил комиссар. Великанский мутант не отставал от них.

«Нужно прикончить его», – осознал капитан. Убрав пистолет в кобуру, он перехватил меч двумя руками. – Висельники… – начал Крест, но огнемётчик уже пошёл в наступление.

– Трон Пылающий! – издал боевой клич Гыбзан, шагая навстречу преследователю. Расходуя остатки топлива, он окатил атакующую тварь тугой струей прометия. Колосс ворвался в горящий поток и бешено завыл, охваченный огнём. Миг спустя чудовище, обожжённое и ослепшее, врезалось в своего мучителя и сдавило его в безжалостных объятиях. Пробитый резервуар гвардейца взорвался, испепеляющий вихрь пламени охватил обоих противников. Гыбзан погиб мгновенно, мутанту разорвало в клочья руки и грудь.

Висельники окружили горящее отродье, которое кружилось на месте с обугленным трупом огнемётчика, прикипевшим к туловищу. Вызывающе рыча, тварь замахнулась на людей ошмётками лап, но плазменные сгустки, куда более жаркие, чем любое обычное пламя, тут же выжгли в её боку глубокие воронки. Подойдя ближе к ослабевшему врагу, Крест несколько раз ударил его мечом по толстым, словно древесные стволы, ногам. Наконец, плоть уступила блистающему силовому полю и колосс рухнул.

– Отправляйся на Виселицу! – прорычал капитан, вонзая меч в растекающееся лицо монстра. Тот задергался, но Эмброуз крепко держал клинок, наслаждаясь странной опустошённостью внутри. Он смутно осознавал, что скучает по такому чувству.

– Готово! – заорал кто-то. – Крест, оно сдохло!

Капитан уставился на женщину в дыхательной маске.

– Тут ещё куча других уродов, – настойчиво добавила Рахель. – Пора валить, Крест!

Вскоре гвардейцы отыскали лестницу. Ступеньки её покрывала слизь, а крепежные болты явно ослабли. Клавель осторожно подергал трап и нахмурился – тот подался в его хватке.

– Взбираться можно только по одному, – сказал он.

Первым пошёл Трухильо. Пока он поднимался, Висельники укрылись за статуей погружённого в мрачные раздумья кардинала. Бойцы прислушивались к тому, как обитатели ямы ковыляют по лабиринту развалин. Казалось, что теперь существа бранятся между собой.

«Ссорятся из-за мертвых, – предположил капитан. – И наших, и сородичей».

– Залез, – воксировал Трухильо. – Лестница совсем плохая. Забирайтесь медленно.

Политофицер решил идти следом. Первый боец проверил состояние трапа, каждый следующий подъём становился опаснее предыдущего… Тот, кто поднимался вторым, рисковал меньше всех.

«Да что ты за комиссар вообще, Клавель?» – удивился Крест, и отнюдь не впервые.

– Так кто же ходит по твоей могиле? – спросила Рахель, когда они с капитаном остались наедине. Женщина говорила тихо, не сводя глаз с лабиринта.

– Моей могиле?

– У нас на Затонувших Мирах есть такая поговорка, – Рахель покачала головой. – Я имела в виду, что за дух преследует тебя? Не отрицай, это же очевидно.

– Дух, преследующий меня? – Эмброуз задумался. – Наверное, речь обо мне самом.

– Это понятно, работа у нас такая, – фыркнула женщина. – Нет, я же видела, как ты дрался за стеной. К тебе, друг, прицепился ещё один призрак.

Она показала на глазную повязку Креста.

– Может, дух как-то связан с этим?

– Нет, Рахель, глаз тут ни при чём, – покачал головой офицер. Его рука под перчаткой жутко чесалась, словно паразиты вернулись довершить начатое. – Я…

– Залез, – воксировал Клавель. – Следующий – капитан Крест.

– Вас поняла, – отозвалась Рахель. – Давай, Крест.

Эмброуз хотел возразить, но понял, что лишь зря потратит время, а сочащийся сверху унылый солнечный свет быстро тускнел. Утро ещё не закончилось, но на Искуплении это почти ничего не значило. Тучи понемногу сгущались, погружая гору в извечный сумрак.

– Потом расскажешь мне свою историю, – сказал капитан, забираясь наверх. – Только призрак может узнать другого призрака, рядовой.

Подъём продолжался долго. Ступеньки, перемазанные скользкой слизью, то и дело начинали дрожать, вынуждая остановиться. Крест уже ловил ртом воздух, когда Трухильо помог ему перевалиться через край. Яма под ними окончательно погрузилась во тьму.

– Залез, – передал Крест. – Выбирайся оттуда, Рахель.

– Поняла тебя. Поднимаюсь.

Женщина была уже в паре метров от вершины, когда лестница громко заскрипела и сильно покачнулась. Плазмомётчица замерла. Бросившись ничком, Эмброуз и Трухильо протянули ей руки.

– Хватайся, боец! – потребовал капитан.

– Трап выдержит, – отозвалась Рахель. – Мне просто надо…

С визгом раздираемого металла лестница оторвалась от стены и слегка накренилась. Покачавшись, она замерла на мгновение – и плавно унеслась по дуге во тьму вместе с живым грузом. Через несколько долгих секунд гвардейцы услышали, как трап с грохотом обрушился на развалины, и отродья шумно завопили в ответ.

– Рахель! – крикнул Крест.

Ответа он не ждал и не получил.

Последние лучи света уже угасли, когда трое выживших продолжили путь. Клавель, судя по всему, имёл четкое представление о планировке аббатства, поэтому двое других молча следовали за ним. Эмброуз решил, что комиссар изучил схему помещений перед заданием, но, если и так, сведениями он ни с кем не поделился. Политофицер уверенно направлял бойцов всё выше и выше, на самые верхние этажи монастыря. За исключением погребальной ямы, здание было практически целым и, видимо, необитаемым, но в нём везде чувствовалась давящая атмосфера.

– Здесь, – произнёс Клавель, останавливаясь в конце коридора с чередой колонн. В стене перед гвардейцами находилась круглая металлическая дверь с рельефным гербом ордена, которому принадлежало аббатство: кинжаловидного терния, окружённого цепями. Поверхность заслонки покрывали царапины и следы гари, но урон явно был несущественным. Большую часть кладки возле люка разбили, однако под ней находился тот же непробиваемый металл.

– Не смогли войти, – заметил Трухильо, – и свихнулись от злости.

– Я не понимаю, как нам добиться большего, – Крест похлопал по двери ладонью. – Похоже на сплошную сталь.

Он огляделся.

– Даже кодовой панели не вижу.

– Механизмы Святой Гавани сокрыты от глаз, – сказал комиссар, – и врата её откованы из адамантия. Отойдите в сторону, капитан.

«Теперь ты даже не притворяешься, – подумал Эмброуз, пропуская Клавеля. – Наверное, маскарад больше не нужен, потому что мы на месте?»

Политофицер коснулся вершины терния, подождал несколько секунд, затем провел пальцами вдоль шипа, вновь остановился, сдвинул ладонь влево и описал дугу вдоль цепей до наивысшей точки окружности. Помедлив, комиссар убрал руку и начал последовательность заново.

– Чем он занялся? – хмуро спросил Трухильо.

– Наверное, в люк встроён какой-нибудь гаптический сенсор, – несмотря на подозрения в адрес Клавеля, происходящее заинтриговало капитана. До того, как пойти в солдаты, Эмброуз был ученым, и любознательность по-прежнему жила в нём. – Вероятно, он запрограммирован распознавать определённые тактильные шаблоны.

Висельник непонимающе взглянул на Креста.

– Открывается жестами, – пояснил тот и добавил, когда политофицер в очередной раз сбился: – Хотя не уверен, что он знает верный шифр.

Множество попыток спустя раздался благозвучный перезвон, и заслонка начала вращаться по часовой стрелке, медленно ввинчиваясь вглубь стены. Задвинувшись почти на метр, люк резко отъехал вправо и скрылся в специальной нише.

– Ничего не трогать, – предупредил комиссар и шагнул внутрь.

Имперцы зашли в маленькую комнату с потолочным куполом чуть больше четырёх метров высотой. У дальней стены находился каменный столик, поверхность которого покрывали встроенные панели какого-то устройства. Хотя в помещении целый век никто не появлялся, циферблаты и экранчики на них по-прежнему светились. Рядом лежало перевёрнутое кресло с высокой спинкой, окружённое грудой книг и размотанных свитков; очевидно, они рассыпались при падении мебели. Слева, в глубоком алькове, располагались пустая койка и базовые удобства. Справа бойцы увидели алтарь.

– Семь Преисподних, – выдохнул Крест, изучая реликвию в его центре – округлый барельеф из тёмной бронзы, прибитый к стене тяжёлыми железными шипами. На нём изображалось сплетение созвездий, опутанных терниями, а из середины его смотрело крупное лицо, расчерченное прямыми линиями шрамов. Плоть мученика пронзали колючки, глаза его были зажмурены, а челюсти стиснуты, будто он пытался сдержать болезненный вопль. Невыразимый ужас и жестокая пытка искажали орлиные черты создания, но его узнал бы каждый из людей. Подобные иконы сотни раз встречались Эмброузу во время странствий.

Перед ними был Бог-Император Человечества.

– Тут никого нет, – пробормотал Трухильо. – Это как понимать?

«Никак, – обеспокоенно подумал Крест. – Здесь явно кто-то заперся. Куда они делись потом?»

Сверху донесся механический скрежет, с которым раздвинулись щиты, закрывавшие купол. За витражным стеклом царила почти такая же темнота, как и внутри, хотя на часах был полдень.

– Источник энергии ещё действует, – сообщил Клавель от пульта управления. – Они рассчитаны на столетия работы, но нужно было попасть сюда, чтобы убедиться.

Вытащив из гнезда на панели кристалл с голозаписью, политофицер убрал его в ранец вместе с несколькими инфокубами, после чего опустился на колени и начал перебирать рассыпанные книги.

– Ты не комиссар, – сказал Крест, подходя к нему.

– Я много лет провёл в этой должности, – отозвался Клавель, не прерывая поисков, – но Империум потребовал сменить её на более важную службу.

Обнаружив том в лазурной кожаной обложке, он кивнул, засунул книгу в ранец и вернулся к пульту.

– Здесь никого нет, – указал Эмброуз. – Тебе такое не кажется странным?

– Это не имеет отношения к заданию, – Клавель покрутил несколько верньеров, в ответ на что вокс-передатчик, встроенный в стол, с треском вернулся к жизни. Столь мощная станция, вероятно, могла отправлять сообщения по всему Кольцу Коронатус, а то и на орбиту Искупления.

– Наше задание… – начал капитан, но «политофицер» оборвал его резким жестом.

– Война – не дискретное понятие, – произнёс Клавель в решётку микрофона ровным и официальным тоном.

– Ничего не изменилось, – почти сразу же ответил спокойный голос, словно его обладатель ждал вызова из аббатства.

– Изменилось всё.

«Условная фраза», – понял Крест.

– Подтверждаю авторизацию, «Калавера-пять», – отозвался незнакомец. – Доложите обстановку.

– Основная и вторичная цели задания достигнуты, – сообщил Клавель, – но моё вторжение в аббатство, вероятно, активировало событие «Дикий огонь».

Последовала пауза.

– Приемлемо. Все имперские силы и средства подготовлены для стратегического полевого исследования. Продолжая задерживать «Дикий огонь», мы вряд ли получим важные дополнительные сведения.

– Запрашиваю эвакуацию.

– Подтверждаю. Определяем ваши координаты.

Вокс-станция умолкла.

– Кто ты такой? – требовательно спросил Крест, наводя болт-пистолет на человека с прозрачными глазами. Трухильо мгновенно последовал его примеру и вскинул лазвинтовку.

При виде оружия Клавель изогнул бровь, но сохранил полное спокойствие.

– Я – тот, кто может помочь вам спастись.

– Как ты до этого помог Висельникам? – горько произнёс ветеран.

– Они погибли на службе Богу-Императору, рядовой, – Клавель медленно потянулся к воротнику. – Я не ищу неприятностей, – предупредил он, вытягивая из-под мундира простой серебряный амулет.

По нажатию его большого пальца вещица раскрылась, и внутри обнаружилась маленькая рубиновая розетта. В центре её виднелась стилизованная серебряная колонна с изображением одноглазого черепа.

– Оперативник Клавель, конклав Калаверы, – представился вовсе-не-комиссар. – Ордо Ксенос.

– Колыбель Вырожденцев осквернена, круговой магус, – доложила Ксифаули, не открывая глаз. – Многие из Благословенных жестоко убиты.

Вирунас пристально взглянул на ученицу. Разряды пси-энергии обвивались вокруг её стройного тела, рисуя мерцающие узоры-мандалы, очертания которых указывали на недовольство женщины. Объединившись с гештальтным духом Спиральной Зари, она превратилась в психический маяк, пылающий на вершине Мандиры Веритас.

– Не видел этого, – признался магус. По правде говоря, он уже очень мало что замечал. Жизненные силы Вирунаса быстро угасали, как и острота его восприятия.

– Я направила в аббатство бригаду аколитов, – сказала жрица, разомкнув веки. – Еретики не уйдут живыми из Шпиля Каститас.

– Согласен.

– Но, круговой магус, даже если мы заткнем им глотки, войны не избежать.

«И ты жаждешь её, – почувствовал Вирунас, – как и все наши собратья».

Влияние Хрисаора возрастало, и Пожирание уже стучалось в сердца его родичей по династии, вливая им в кровь жажду праведного насилия. Даже магус слышал зов к войне, пусть и смутно, как отголосок далекого эха.

«Пора Ксифаули облачиться в мою мантию, – решил он. – Как магус, она более чем готова возглавить нас вместе с Хрисаором».

– Я отправляюсь в оплот посторонних, – сказал Вирунас вслух. – Жрец еретиков мёртв, их оживший ужас бродит на свободе. Нужно предложить чужакам избавление.

– Уже слишком поздно.

– Возможно, но я должен попытаться, – он поднял посох горизонтально, поперек груди, и протянул Ксифаули.

– Прошу вашего благословения, круговой магус, – добавил Вирунас.

Женщина долго молчала, глядя на учителя. Медлила она из уважения к нему, а не от неуверенности в себе. Ксифаули знала, что пришло её время.

– Так вечно движется Спираль, – наконец произнесла жрица нараспев и приняла посох. – Благословляю тебя, Вирунас.

Глава восьмая 

Уже близился вечер, но помрачение так и не разошлось. Впрочем, оно было лишь жалкой тенью в сравнении с той глубокой тьмой, что нависла над Кладовой. Солдаты молча выполняли свои обязанности, будто бы ничего не произошло, пытаясь забыться в обманчиво спокойной рутине. В других обстоятельствах командование попробовало бы скрыть жестокое осквернение алтаря, но набралось слишком много свидетелей – вся паства собралась на утреннюю молитву. Нет, никто и не пытался заглушить слухи, пока ужас сам не сделал то, что не удалось офицерам. Стоило всем бойцам узнать о случившемся, как у них тут же пропало желание говорить на эту тему, по крайней мере, до конца помрачения. Пока что Черным Флагам оставалось лишь хранить стойкость и бдительность.

Сержант Алонсо Грихальва хорошо понимал это, но у новобранца-плавняка, делившего с ним пост на обзорной башне, ещё не выработалось подобное чутье. Мальчишке хотелось только трепаться.

– Девять человек, серж, – проговорил Джей, заваривая свежий рекаф, – как можно убить девятерых так, чтобы никто ничего не заметил? – Он протянул Грихальве дымящуюся кружку. – И всех за одну ночь. – Юнец тряхнул головой, пытаясь принять мрачный вид.

«Он не в силах представить себя на месте одного из тех девяти, – понял Алонсо. – Смерть для него пока еще нечто невозможное, что случается только с другими людьми».

Они сидели в маленькой караулке наблюдательной вышки. Люк на верхний уровень был закрыт, как и двери, что вели к стенам бастиона. Не было никакого смысла оставаться снаружи во время помрачения. Кроме того, одного из убитых как раз сдернули с дозорной площадки, и Грихальва не собирался испытывать судьбу без нужды.

– Коннант сказал, что их головы пропали, – все тараторил парень, – что их прям оторвали, даже священнику…

Вдруг в западную дверь заколотили, и Алонсо чуть не разлил рекаф. Следующий патруль должен был объявиться лишь через пятнадцать минут.

– Пароль спроси! – рявкнул он, когда Джей стал отодвигать засов. Юнец козырнул ему и, наклонившись к решетке в двери, повторил требование.

– «Небесные тени», – откликнулся грубый голос.

Грихальва кивнул, и Джей открыл дверь. Дородный гвардеец ввалился к ним вместе с ветром. Парень захлопнул люк, гость тут же стянул дыхательную маску. Его шинель была грязной, и несло от него чем-то похуже серы.

– Погано там, – сказал вошедший. – Говорят, не утихнет еще несколько дней.

У него был настолько сильный акцент, что слова чуть ли не сливались вместе.

– Видали и хуже, – ответил Алонсо, нахмурившись. Он узнал косоглазого шиларского сержанта. От него всегда были одни проблемы. – Что ты тут забыл, Тразго? По расписанию нарядов тебя на стенах быть не должно.

– Я в увольнении, – пожал плечами шиларец. – Найдется немного рекафа, товарищ?

– Наш рекаф для патрульных.

– Ну и ладно, все равно не могу здесь задерживаться. Я обхожу весь форт.

– Ты же сказал, что в увольнении?

– По другой службе, – серьезно сказал Тразго. – Священной, я бы сказал.

– Что ж, зато наша вполне обычная, так что…

– Я разношу слово. Прошлая ночь была знамением, предупреждением для неверных.

Грихальва нахмурился:

– Хочешь сказать, ты что-то знаешь об этой резне?

– Я знаю, что будет хуже, – произнес сержант. – Восьмой испорчен, товарищ. Еще с Облазти. У полковника не все в порядке с головой … или даже с душой.

– Я слышал, он рисует, – вклинился Джей, – но ничё никому не показывает.

– И ты, пацан, не задумывался, почему? – Зловеще спросил Тразго. – Он и его священник-марионетка нас всех затащили на дорогу к проклятью. – Шиларец поперхнулся и сплюнул. – Возмездие Императора уже настигло Лазаро прошлой ночью, потом оно придет за остальными.

– Так, ты все сказал, – отрезал Грихальва. – Я обязательно передам твои соображения майору Казану. Теперь выметайся из моей вышки.

– Полегче, товарищ. – Тразго поднял руки. – Я лишь выполняю свой долг перед Богом-Императором… пытаюсь спасти хоть несколько душ. – Он кивнул в сторону Джея. – У тебя еще при себе спиральная аквила, плавняк?

– Я…

– Я ношу ее, мальчик. – Тразго на секунду замолк и направился к двери напротив. – Обдумайте это, товарищи. И помните: возмездие приходит ночью.

– О чем это он, серж? – Спросил Джей, когда шиларец ушел.

– Ни о чем хорошем, парень, – ответил Грихальва. Похоже, денек выйдет долгим.

«А ночь – ещё дольше», – тревожно подумал он. Во время помрачения его глаза не могли отличить день от ночи, но взор души становился острее.

В пятне света перед входом в храм стоял один из недолюдей-телохранителей полковника, его лицо закрывала громадная дыхательная маска. Когда к нему приблизились две силуэта, великан поднял булаву.

– Полковник посылал за мной, – сказала капитан Омазет, решительно встретив взгляд стража в доспехе. Тот махнул булавой в сторону фигуры поменьше. – Медике, – пояснила Одеола. – Она со мной. Пропусти нас, паладин.

Арикен представила, как медлительный разум телохранителя раздумывает над головоломкой: он ожидал одного человека, а пришли двое. Наконец, гигант решил, что первый дает право прохода второму, и отступил в сторону.

– Мужайся, – предупредила Омазет, когда женщины вошли внутрь.

Полковник Таласка ждал у амвона, спиной к двери, и рассматривал алтарь. Он был один, за исключением мертвых, которых оказалось в достатке.

«Нет…» – медике застыла у порога. Искупление сделало ее более черствой к страданию и смерти, но ничто не могло подготовить девушку к настолько жуткому зверству. Восемь трупов валялись на скамьях, безголовые, покрытые коркой засохшей крови. Еще один висел над алтарем, подвешенный за ноги к стропилам, так, чтобы его кровь излилась на священный камень. Арикен застонала, узнав коричневую рясу на висящем трупе. Таласка развернулся на звук, его рука метнулась к рукояти меча.

– Вы требовали моего присутствия, Собиратель, – произнесла Омазет.

Медике знала, что ее капитан уже видела эту бойню, как и все старшие офицеры. Но даже при этом хладнокровие Адеолы потрясало. Ничто бы не заставило девушку вернуться на место подобной резни.

– Я просил, чтобы ты пришла одна, капитан, – сказал Таласка.

– Арикен – моя помощница, – ответила Омазет. – Ее клинок – мой клинок. И у нее острый ум.

Кангре оглядел медике, его глаза сузились, стали двумя серебряными щелками, блестящими во мраке.

– Скажи мне, девочка, как умер священник?

«Когда имеешь дело с Собирателем, все становится испытанием, – не раз и не два предупреждала ее Адеола. – Когда он будет проверять тебя – а однажды он обязательно это сделает, – вдумайся в суть его вопроса».

Арикен заметила сломанный эвисцератор, лежащий у алтаря.

– Он умер воином, – ответила она со свирепостью, которой сама не испытывала, – с огнем в сердце и с мечом в руке.

– Сказано, как подобает Черному Флагу, – одобрил полконик. Он снова перевел взгляд на подвешенный труп. – Машиновидец Тарканте утверждает, что мясник часто возвращался сюда в эту ночь, каждый раз принося все новые… подношения. Я не знаю, когда умер священник, но уверен, что убийца вкусил его презрения.

– Он был великим бойцом, – согласилась Омазет.

– Он был душой Восьмого, капитан! Это святотатство ударило по всему полку. Оно оскорбило саму нашу суть! – Таласка отошел от алтаря, и Арикен увидела выбоины на его поверхности. У нее ушло несколько мгновений, чтобы понять: острые линии складываются в слово. Кровь затекла в углубления, затемнив их на фоне белого камня, но медике все еще не могла прочитать буквы.

– Не надо, – прошептала Адеола, будто бы угадав ее мысли. – Останется шрам на душе.

– Но тебе же знакомо это имя, не так ли, капитан? – Спросил Таласка.

– Я офицер Черных Флагов. Я изучила Баллады Вассаго, когда давала клятву командира. – Женщина умолкла, затем прошипела сквозь зубы: – Это обвинение, Собиратель?

– Нет, капитан Омазет, это священный долг. Я считаю, что Ночной Плетельщик среди нас. – Таласка улыбнулся, выдавая собственное безумие. – И я хочу, чтобы ты его отыскала.

– Акула Сенка запрашивает разрешение на выход, – Воксировал Казимир Сенка на воротный пост. – Пароль – «ледяной огонь». Прошу пропустить.

– Подтверждаю, – отозвался кто-то. – Не завидую тебе, Сенка. Сегодня там словно Впадина разверзлась.

– Видали и похуже, друг.

Ворота открылись, и Казимир вырвался на плато, разогнав «Часового» до предела, несмотря на окружавшую тьму. Он слишком давно не выбирался за пределы Кладовки, поэтому глубоко наслаждался скоростью. После тех смертей на Заставе-шесть с многих бункеров по периметру сняли посты, да и патрулей стало меньше. Хотя командование и пыталось скрыть то, что произошло с Бенедеком и Криддом, слухи все же просочились, как всегда случалось в полку Черных Флагов.

«Конечно, в этот раз я им немного помог», – с улыбкой подумал Сенка.

Он свернул с назначенного маршрута и отправился в Надежду. На это уйдет пара часов, но теперь, когда так много точек охранения опустели, у него было достаточно времени. Никто не заметит задержки.

– Теперь мы свободны, – прошептал он «Часовому», пока тот шагал через плато.

Казимир испытывал отвращение при мысли, что он так долго оставался рабом, даже считал остальных Акул братьями. Все они были слеплены из одного теста. Все происходили из числа мелких дворянчиков Леты, все были рассудительными, лишенными воображения людьми, которые любили своих «Часовых» даже сильнее, чем жен и детей, которых оставили, вступив в Астра Милитарум. И Казимир Сенка, будучи одним из них, так же слепо подчинился банальной традиции – женился в восемнадцать, произвел на свет двух сыновей-близнецов и покинул их, чтобы служить Трону, успокоенный знанием, что богатство его семьи обеспечит детей в отсутствие отца.

«Я был слеп, но сейчас я вижу, – подумал он с болезненной радостью. – Моя Ксифаули даровала мне свет!»

Сенка не видел жрицу уже несколько месяцев, но они воссоединятся, когда Искупление будет освобождено, и этот день скоро настанет. Казимир гадал, она ли послала сегодняшний вызов. Как и всегда, сообщение принес Тразго – шиларец сказал, что нынешней ночью во время патруля Сенке нужно будет остановиться в городе. Сержант также велел ему доставить туда небольшую сумку.