Текст книги "Культы генокрадов (ЛП)"

Автор книги: Петер Фехервари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Перемены всегда пугают, – мягко сказала Арикен, – даже если ты искренне ждешь их.

Или нуждаешься в них.

Медике достала из ящичка с лекарствами пузырёк и протянула девушке. Офель была немногим моложе собеседницы, но всё равно казалась ей ребёнком.

– Принимай по одной таблетке перед каждым ночным циклом. Если через пару суток не станет лучше, опять обращайся ко мне.

Проводив Офель из палатки, Арикен заметила, что песнопения общины сменились глухим бормотанием.

– Что случилось? – спросила она стоявшего рядом брата.

– Незнакомец, – ответил паломник, указывая в дальний конец лагеря. – Появился из ниоткуда.

«Из ниоткуда… или кое-откуда?» – поёжилась медике, вспомнив о кошмарах пациентов.

Любопытство заставило её прочесть не только одобренные тексты о космических путешествиях, но и мрачные истории, в которых имелись намеки на то, что священные щиты звездолётов не застрахованы от сбоев. Порой из внешней тьмы сквозь них проскальзывало нечто…

«Нет, – мрачно решила Арикен, – если бы произошло такое, люди уже начали бы вопить».

Борясь со страхом, она протолкнулась через толпу и увидела человека, ждущего на границе палаточного городка. Он стоял неподвижно, изучая паломников через густую завесу седеющих волос, которые выбивались из-под банданы. Правый глаз незнакомца закрывала повязка, а нижнюю часть лица – пышная борода, спадавшая на грудь. Непросто было определить его возраст сквозь такие дебри, но медике решила, что мужчине где-то ближе к пятидесяти.

«Он будто провёл здесь целые годы», – подумала Арикен.

Незнакомец, облачённый в солдатскую одежду мышиного цвета, также носил на плечах, сгибах локтей и коленях отдельные фрагменты брони, а на левой кисти – кожаную перчатку. Лоскутная униформа придавала ему воинственный облик, но он казался невооруженным, если не считать заткнутого за пояс кинжала.

– Это привидение? – прошептала Офель. Медике и не заметила, что девушка следовала за ней.

– Просто человек, сестра, – ответил звучный голос позади неё. – Не беспокойся.

Арикен и Офель расступились перед духовным вождём паломников. Тот, миновав их, подошёл к незнакомцу.

– Меня зовут Бхарло, друг, – с тёплой улыбкой заговорил пастырь. – Я – поводырь Сорок второй конгрегации Развёртывания.

Хотя ему было лишь немного за тридцать, Бхарло изъяснялся с непринуждённой уверенностью человека, который привык, что его слушают. Он обладал могучим телосложением, а на обнажённых руках виднелись поблекшие татуировки, намекавшие на тёмное прошлое – калейдоскоп пылающих черепов, пронзённых клинками, останки дракона… Рясу наставник стягивал на талии шнуром из пурпурного шёлка, а спираль, украшавшая эбеновую кожу бритой головы, сверкала позолотой. Она спускалась по щёкам Бхарло, обвивая лицо подобно змее.

– Прости нас, друг, – продолжал пастырь, – но мы не знали, что делим сей ковчег с другим путником. – Он вскинул руки ладонями к гостю, показав ещё две золочёные спирали. – Преломишь ли ты с нами хлеб?

Видение нехорошо уставилось на Бхарло, но это словно бы не обеспокоило наставника. Через несколько долгих секунд незнакомец ткнул рукой в дальний угол трюма, покачал головой и демонстративно чиркнул пальцем себе по горлу.

– Думаю, нам всё понятно, друг, – с прежней улыбкой заявил пастырь, – но знай, что мы всегда примем тебя, если передумаешь.

Когда человек с кинжалом развернулся и зашагал прочь, Арикен поняла, что боялась вздохнуть.

– Он точно призрак, – убеждённо произнесла Офель.

Фантом знал, что проще было бы выразить предупреждение словами, но решил, что паломники лучше воспримут знак.

«И ещё мне понравилось, какие у них стали физиономии, – признался себе дух. – Теперь они скорее выпрыгнут из корабля, чем подойдут сюда».

Вот только их лидер – их пастырь… Он может стать проблемой. Судя по мышцам и сплетению из черепов и клинков на руках, когда-то святоша был бандитом, скорее всего – вышибалой или даже мелким бригадиром в клане. Возможно, такие люди способны меняться, но в них всегда остаётся часть прежней жёсткости. Призрак достаточно часто убивал их и вполне разбирался в вопросе. Честно говоря, раньше, когда долг требовал от фантома участвовать в боях, боец из него получался невеликий, но он быстро научился драться на долгом пути домой.

На протяжении нескольких последующих недель дух строил себе укрытие – оттаскивал контейнеры и оторванные панели на свою территорию, где возводил некое подобие хижины. Он отступил в самый дальний конец трюма, вплотную к корпусу звездолёта. Там было холодно, большая часть потолочных люменов не работала, и призрак вынужденно обходился свечами, которые умыкал из ящиков. Впрочем, это была приемлемая плата за возможность держаться подальше от спиралеголовых.

В начале каждого ночного цикла он сидел во мраке, скрестив ноги, и пытался не обращать внимания на приглушённые молитвы паломников. Фантом почти не сомневался, что их вообще никто не слышит.

Однажды, когда дух возвращался с очередной мародёрской вылазки, еле удерживая неустойчивую колонну картонных коробок из-под продуктов, сзади раздался чей-то голос:

– Привет, призрак.

Удивлённый, он резко повернулся, и несколько коробок свалились с вершины башни. Перед фантомом стояла девушка, с откровенным любопытством изучавшая его. Носила она белый комбинезон, как и все паломники, однако призрак заметил только одну спираль, вышитую на нагрудном кармане. Стриглась коротко, но не выбривала тонзуру в тёмно-русых волосах.

– Не знала, что призраков так легко напугать, – добавила девушка.

Словно не замечая, что мужчина нахмурился, она подобрала упавшие коробки и бережно водрузила их обратно.

– Зачем? – спросила паломница, когда дух повернулся уходить.

– Что? – машинально ответил он.

Это было первое слово, произнесённое им за несколько месяцев, и собственный голос показался фантому чуждым хрипом.

– Зачем собираешь барахло?

– Если его использовать, это уже не барахло.

Девушка кивнула, как будто ответ заставил её серьезно призадуматься. Призрак решил, что ей около двадцати пяти, и она наделена тихой, аккуратной красотой, но по-настоящему его поразили внимательные серые глаза паломницы. В них жило спокойствие, непривычное для молодых женщин.

– Арикен, – назвалась она.

– Крест, – произнёс он, сам не зная почему.

Девушка вновь кивнула, обдумав этот ответ столь же сосредоточенно, что и предыдущий.

– Ты опасен, Крест? – увидев, что мужчина сдвинул брови, паломница быстро продолжила: – Я спрашиваю, потому что ты пугаешь других, а большинство из них и так уже достаточно напуганы.

Фантом зашагал прочь, но девушка с посуровевшим лицом заступила ему дорогу.

– Они хорошие люди, – заявила Арикен.

Хороший человек – мёртвый человек…

Призрак едва не произнёс присловье вслух, но удержался.

– От меня проблем не будет, – сказал он вместо этого.

– Спасибо, мне это и нужно было услышать, – улыбнулась паломница. – Увидимся, Крест.

Через пару дней фантом ещё раз столкнулся с Арикен, и они снова поговорили, так же кратко и скованно, но в течение последующих недель эти случайные беседы становились всё более уверенными и тёплыми. В какой-то момент Крест внезапно осознал, что ищет встреч с девушкой. Нехотя он признал, что у него появился друг. Дух не понимал, как ему поступить с этой дружбой, но не мог просто отказаться от неё. Возможно, он слишком долго был призраком.

Или недостаточно долго.

Следуя молчаливому уговору, паломница никогда не вторгалась в убежище фантома или в его прошлое. Он сказал, что держит путь домой, и Арикен не стала расспрашивать, как будто знала: любопытство разрушит возникшее доверие.

Сама она, напротив, совершенно открыто рассказывала о своём прошлом и пути. Как и все остальные пассажиры, девушка родилась на Хостаксе IV, планете-улье, задыхающейся под тяжестью собственной промышленности. Медике по профессии, Арикен хотела увидеть что-нибудь кроме искусственного неба и миллиарда серых лиц, отражений её собственного, но, прежде всего, искала цель в жизни.

Кресту была знакома эта история; древняя, как человеческая душа, она разветвлялась бесконечным множеством дорог. В случае с девушкой конечным пунктом оказалась Спиральная Заря.

– Как по мне, звучит еретически, – заметил Крест, когда в разговоре всплыла тема секты. Когда он заставил её всплыть.

– Только потому, что ты ничего не слушаешь, – сердито ответила Арикен. – И вообще, какое тебе дело до ересей? Ты ведь ни во что не веришь, призрак.

– Неважно, во что я верю, – он перестал отдирать от стены неподатливую панель и строго посмотрел на паломницу. – Важно, во что верит остальной Империум.

– Спиральная Заря – разрешённая секта Имперского Культа, – казалось, что медике цитирует какой-то одобренный текст. – Бог-Император есть центр Священной Спирали. Он – Единый-во-Всём, и из него разворачивается всяческая истина.

– Тогда чего вы ищете в космосе?

– Развёртывание открылось Спиральному Отцу на Искуплении, – зловеще объявила Арикен. – Все верные искатели перерождаются в Спирали на сей планете-колыбели.

– Ты же и в половину этой чуши не веришь, правда?

– В половину – пожалуй, верю, – она ухмыльнулась. – В ту, где есть Император, уж точно.

– Девочка, это не игра. Скажи, кто оплачивает вашу святую поездочку?

Помедлив, она поджала губы.

– Ты не знаешь, ведь так, Арикен?

– Пастырь договорился обо всём, – осторожно произнесла паломница.

– Договорился перевезти четыре сотни людей через семь систем? – фантом покачал головой. – Что-то здесь не так.

– Как и с тобой, Крест.

В тот момент она ближе всего подошла к прямому вопросу о его прошлом, и оба отвернулись, неожиданно испытав смущение. Левая рука призрака заныла под перчаткой, что случалось каждый раз, когда он злился.

– Им нельзя доверять, – тихо произнёс он.

– Кому?

Всем!

– Жрецам! – злобно выговорил Крест. – Чем выше они забираются, тем хуже становятся.

– Вот это точно ересь. Видно, придётся указать на тебя ведьмознатцу, призрак.

Он покачал головой.

– Надо было тебе оставаться дома, девочка.

– Там для нас ничего нет.

– А здесь есть нечто намного худшее, чем ничего.

«Тени вроде меня», – подумал Крест.

Через несколько дней Арикен посетил пастырь Бхарло. Она ждала его визита.

– Ты веришь, что наш призрак – добрый человек? – наставник терпеливо ждал, пока медике обдумывала вопрос.

– Он думает иначе, – наконец ответила она.

– С хорошими людьми часто так бывает, – заметил пастырь, – но, хороший или плохой, он опасен. – Бхарло положил девушке руку на плечо. – Ты исполнила долг бдительности перед паствой, сестра. У тебя нет никаких обязанностей перед незнакомцем.

Медике помолчала.

– А если он – мой друг?

Наставник печально взглянул на неё.

– Не всякого человека можно изменить, Арикен.

«Люди меняются. Ты изменился», – подумала она. Но это был банальный, избитый довод, тем более девушка не считала, что он подходит к Кресту.

– Мы с ним разгадали истину друг друга при первой же встрече, – продолжил Бхарло. – По какому бы пути ни ступал наш призрак, он зашёл слишком далеко и уже не свернёт.

Вскоре Крест разорвал дружбу с Арикен. Поначалу он избегал её, затем, когда это стало невозможным, ответил на все вопросы паломницы жестокой ложью, которую назвал суровой правдой. Фантом разрушил их доверие с такой же расчётливостью, какую проявлял в сражениях, выставил девушку невежественной, обманутой, обречённой дурой. Она встретила его удары с полным достоинством, из-за чего предательство далось призраку тяжелее, чем он ожидал.

– Надеюсь, ты вернешься домой, Крест, – сказала Арикен напоследок. – Где бы он ни был.

– Мне жаль, – произнёс дух, когда медике ушла, не зная, кому предназначены извинения – ей или ему самому.

Левая рука фантома словно пылала. Скривившись, он стянул перчатку и изучил омертвелую клешню, прицепленную к запястью. Бескровную кожу испещряли струпья, но Крест знал, что это всего лишь поверхностные шрамы над очень глубокими ранами. Из-за паразитов, вгрызшихся в плоть, он едва не погиб на той серой, щедрой на заразу планете, что поглотила его товарищей семь лет назад. Порой бойцу казалось, что он умер вместе с ними, а бесконечный, бесцельный путь домой – просто его личное чистилище.

«Я был ползучим мертвецом, – вспомнил Крест. – Я не мог выжить».

В последующие месяцы перелёта он пытался сбежать от себя и вновь стать тенью. Но пустота, в которой обитал фантом, уже исчезла.

Искупление-219 выглядело как полосатый шар серых тонов, покрытый воспалённо-багровыми шрамами в тех местах, где ветра разгоняли покров из пепельных облаков. На фоне колоссальной планеты огромный корпус «Железной Каллиопы» казался белым пятнышком, а челнок, извергнутый ею – лишь крохотной яркой пылинкой.

Десантное судно спикировало к тёмному миру и выровнялось, коснувшись его мутной экзосферы. Несколько мгновений оно скользило над дугой планеты, затем включившиеся ускорители швырнули челнок вперед, и он понесся на огромной высоте над пылающими океанами в поисках аномалии, которую забытый философ или безумная женщина назвали «Кольцом Коронатус».

Расплавленную поверхность мира пронзали шипы обсидиановых островов, что торчали из магмы наподобие обугленных костлявых пальцев. Хрупкие существа в десантном судне не нашли бы там тихой гавани: единственным убежищем для людей служили Семь Шпилей и плоская гора, окружённая ими.

Приблизившись к цели, челнок резко опустил нос и прорвался через внешние слои атмосферы в бурлящие облака планеты.

Спуск на Искупление ощущался бесконечно хуже, чем взлёт с Хостакса. Сгорбившись в литом кресле, Арикен цеплялась за привязные ремни, пытаясь удержаться во время содроганий и взбрыкиваний десантного судна, которое словно бы попало в шторм. Офель, съёжившаяся слева от неё, неистово шептала какую-то молитву и сжимала в правой руке ладонь медике. За время путешествия бледная девушка стала второй тенью Арикен – следовала за ней, как потерявшийся ребёнок, пока та не сжалилась и не «удочерила» Офель в качестве усердной, но совершенно бесталанной ассистентки.

«Видимо, я привыкла к потерянным душам», – подумала медике.

За пять месяцев, прошедших со дня необъяснимого предательства, они с Крестом порой сталкивались, но расходились, не говоря ни слова. Ближе к концу странствия Арикен подумала, не стоит ли попрощаться с призраком, но что бы она сказала ему? Пастырь был прав: для Креста нет пути назад.

Челнок резко тряхнуло, и паломники, набитые в пассажирский отсек плотными рядами по двадцать, одновременно вздрогнули на сиденьях. Здесь была вся конгрегация, все четыреста сорок четыре души, что покинули Хостакс в поисках просветления, надежды или просто перемен. Медике знала, что многие из них не были искренними апологетами Развёртывания. Хотя Арикен и сама верила не слишком рьяно, это не мешало ей молиться вместе с остальными, пока судно боролось с турбулентностью. Ей удалось занять место у иллюминатора, однако за стеклом царила кромешная тьма, словно транспортник погружался в бездну.

«Если мы погибнем при высадке, я так и не узнаю, истинно ли Развёртывание», – поняла девушка.

С другой стороны, если оно истинно, то Арикен в любом случае узнает об этом после смерти. Несомненно, её душа просто вольётся по спирали в великий замысел Бога-Императора, и всё обретет смысл. А в таком случае, какая разница?

«О, разница есть!» – свирепо подумала медике. Ни вера, ни логика не могли опровергнуть простой факт, который она чувствовала всеми клетками своего существа:

Я хочу жить.

Сначала Арикен прошептала эти слова, тут же убедилась, что никто не услышит её за рёвом турбин, и прокричала их. Затем ещё раз, уже громче.

– Я хочу жить!

Возможно, её молитва была самой искренней из всех.

Глава вторая 

– Слышишь это? – спросил Бенедек.

Его почти заглушила буря, что выла снаружи и царапала стены заставы.

– Помрачение же, ничего не слышу, кроме твоего нытья, – не оборачиваясь, отозвался капрал Энцио Кридд, который возводил карточный домик на крышке вокс-станции.

– По шуму похоже на корабль, – не отступал боец.

– Бартал, у тебя корабли в голове шумят с тех пор, как стаббер выстрелил над ухом, – затаив дыхание, Кридд установил очередную карту на вершину башенки. Видя, что постройка держится, капрал улыбнулся. – Это не значит, что они настоящие.

– Лейтенант сказал, что сегодня прилетит один.

– Значит, гости выбрали паршивую ночку для посадки! – Энцио откинулся на спинку стула, решив начать следующий этаж после того, как сослуживец заткнется. – Несчастные ублюдки.

Обернувшись, он ухмыльнулся:

– Добро пожаловать на Искупление! Здесь вы можете замерзнуть, сгореть и задохнуться во имя Трона – всё за один вечер!

– Мы же в дозоре, – серьёзно заметил Бенедек. Долговязый боец стоял у смотровой щели тесного бункера и вглядывался в ураган, как будто от его бдительности что-то зависело.

– Тут не за чем наблюдать, друг, – вскинул руки Кридд. – Надо просто высидеть смену.

Бартал был неплохим напарником, но становился дёрганым во время помрачений, и, честно говоря, Энцио не сильно винил парня в этом. Сажевые бури сами по себе были скверными, даже если ты скрывался от них за стенами Кладовки, вместе со всем остальным полком, но снаружи, на Ободе, от них становилось реально не по себе. А уж на Ободе внутри Заставы-шесть… Ну, это нечто совсем неописуемое.

Застава-шесть. Дозор Призраков, как её называли солдаты.

Формально бункер являлся обычным звеном в цепи постов прослушивания, установленных полком на периметре Плиты, но все знали, что это нехорошее место. Аванпост ютился у входа на осыпающийся мост, который вёл к Шпилю Каститас, где находилось старое аббатство Адепта Сороритас. Даже Спиралюбы, верховодившие на остальных горах, избегали подходить к Каститасу и мрачным развалинам крепости.

– Как считаешь, в аббатстве водятся привидения? – спросил рядовой, который явно думал о том же.

– Считаю, Бартал, ты многовато треплешься.

– Говорят, Сёстры обезумели и накинулись друг на друга.

– Накинулись, да? – Энцио сально подмигнул Бенедеку, и явно ошеломлённый боец тут же осенил себя аквилой. – Расслабься, друг. Просто прикалываюсь над тобой.

– Капрал, о таком не шутят, – неожиданно строго произнёс боец.

«Особенно когда аббатство под боком», – решил Кридд, которому столь же внезапно расхотелось веселиться. Интересно, как там остальные гвардейцы, оставшиеся в Кладовке? Даже самые крепкие ублюдки ненавидели тяжёлые смены на Ободе. Тут ничего не было, кроме ветра и темноты, а во время помрачений ты ещё и утопал в сажевых барханах.

– Ты когда-нибудь задумывался, зачем мы здесь? – спросил Бартал.

– В жрецы Спирали записался? – с беззлобной усмешкой откликнулся Энцио.

Рядовой мрачно покачал головой.

– Нет, я имею в виду, зачем мы тут, на этом обгорелом булыжнике?

– Мы идём, куда прикажут, – пожал плечами капрал. – Так устроена Гвардия, друг.

– Но мы здесь уже шесть… почти семь месяцев, – возразил Бенедек. – Тут ничего не происходит. И сержант Грихальва, он сказал, что нас поставили в очередь на кладбище.

Так в Гвардии говорили о полках, которым предстояло вымереть в гарнизоне какой-нибудь планеты. Убогий способ завершить служение Трону, но после мясорубки последней кампании Кридд считал, что бывают и намного более скверные. К тому же, Энцио уже слышал всё это раньше, – у каждого солдата в Восьмом имелась собственная теория насчёт Искупления – и сомневался, что хотя бы командованию известно, зачем их разместили здесь. Тем более полковник был сам не свой с тех пор, как вторая рота целиком погибла на Облазти…

– Вот я думаю, мы тут из-за Спиралей, – мрачно произнёс рядовой. – Что-то с ними не так.

– Они просто жрецы, Бартал. И покладистее других, должен сказать.

– Тогда почему на Шпили не пускают тронобоязненных людей? – Бенедек вновь сложил руки в знаке аквилы. – Они что-то скрывают. Проповедник говорит…

Со стороны входного люка донесся скрежет, долгий и скрипучий, словно кто-то провёл ногтями по металлу. Гвардейцы застыли, у Бартала глаза полезли на лоб. Кридд, выхватив лазпистолет, указал на смотровую щель. Товарищ уставился на капрала, и тот резко кивнул. Нехотя, будто подбираясь к змее, Бенедек выглянул наружу.

– Ничего не вижу, – наконец сказал он.

«Здесь нет привидений, – твердил себе Энцио. – Их вообще не бывает».

Но он понимал, что это ложь. Каждый гвардеец из Бездны Вассаго знал это. Призраки жили в их крови.

Нечто ударилось в дверь.

– Наверное, кусок скалы, – с надеждой проговорил Бартал. – Ветер очень сильный, верно?

От второго толчка люк содрогнулся на петлях. Удары продолжились, и Кридд крепче сжал лазпистолет, хотя и сомневался, что из него удастся застрелить неизвестного агрессора.

«Можно ли вообще застрелить привидение? – ворочались мысли в голове у капрала. – Но если там призрак, почему он просто не прошёл сквозь стену?»

Нападение закончилось так же внезапно, как и началось. Энцио заметил, что домик на вокс-установке рухнул, и карты рассыпались по полу. Нелепо, но Кридду захотелось поскорее собрать их, однако Бенедек первым сбросил оцепенение. Действуя крайне осторожно, долговязый гвардеец снова посмотрел наружу.

«Оно не может попасть внутрь, значит, там не призрак», – решил Энцио.

Это лучший вариант? А какой у нас другой вариант?

Капрал взглянул на вокс, но в сажевую бурю устройства связи всегда работали паршиво, доставали только на пару тысяч шагов. Нет, придётся ждать следующего прохода патрульных «Часовых». До него, самое меньшее, два-три часа, но, если просто затаиться в бункере, то…

– Там кто-то есть, – сообщил Бартал. – Мне… мне кажется, это женщина.

Мгновением позже Кридд услышал её голос. Внутри своей головы.

Выйдя из челнока, Арикен угодила в леденящий чёрный буран. Пока медике ковыляла по десантной рампе, прищуривая глаза от пылевых вихрей, порывистый ветер трепал на ней одежду. Тухлый смрад серы в воздухе был таким же невыносимым, как и мороз.

Что за…?

Девушка чуть не упала из-за перевесившего ранца, но коснулась рукой канатного ограждения посадочной площадки и ухватилась за него, как утопающий за соломинку. Паломник, что шаркал ногами в нескольких шагах перед ней, казался лишь неясным силуэтом во тьме. Позади Арикен кто-то зарыдал от страха.

Медике обернулась и поймала размахивавшую руками Офель, которую чуть не снесло ветром с платформы. Подруга открыла рот, собираясь что-то сказать, и тут же набрала полные лёгкие пыли.

«Почему нам не выдали дыхательные маски? – гневно думала Арикен, пытаясь успокоить задыхающуюся девчонку. – Или хотя бы защитные очки?»

Сунув Офели в руку страховочный канат, медике указала ей на красную дымку впереди. Ассистенка кивнула, и девушки вместе зашагали к цели, следуя за веревкой по узкому выступу возле края площадки. Вскоре алое пятно превратилось в сигнальный фонарь на высокой стойке. Через десять шагов им попалась такая же конструкция, и Арикен поняла, что огоньки пилонов указывают вновь прибывшим дорогу во тьме.

«Надежнее ничего не могли придумать? Почему никто не вышел встретить нас? Предупредить нас?!»

Оглянувшись, она не увидела позади Офель. Стиснув зубы, медике двинулась обратно, растолкала по пути нескольких паломников и отыскала подругу, которая безвольно лежала возле направляющего каната. Какой-то мужчина неуклюже прошёл мимо, не обращая внимания на упавшую девушку, и Арикен набросилась на него с руганью, но тот не остановился.

«Трусы!» – охваченная гневом медике опустилась на колени рядом с Офель. Её крепко зажмурившуюся ассистентку сотрясали судороги. Арикен попыталась поднять девушку, но та, пусть и хрупкая, оказалась слишком тяжёлой.

«Нет, нельзя, чтобы всё началось вот так! Я не допущу…!»

Внезапно подругу выхватили из её объятий. Подняв глаза, медике разглядела паломника в рясе, который теперь держал Офель на руках. Лицо вновь прибывшего скрывал глубокий капюшон, но, судя по росту, над ней стоял Бхарло. Арикен казалось, что он первым покинул челнок, но, возможно, пастырь вернулся, желая проверить, все ли в порядке с его подопечными. Это было бы в его духе.

Паломник прошёл чуть вперед, подождал, пока медике поднимется на ноги, и зашагал дальше со своей ношей, низко пригибаясь от встречного ветра. Следуя за ним, Арикен пыталась забыть обо всём, кроме путеводного каната в руках и покачивающейся спины пастыря.

«Здесь нет ни тьмы, ни холода, ни ветра, ни тьмы, ни холода…»

Кошмарный переход закончился так же неожиданно, как и начался. Над девушкой вдруг нависла стена, в которой открылись врата из ослепительного света. Чуть позже она оказалась внутри, а метель осталась снаружи.

– Мы умерли, – прохрипела Офель, – все мы. – Глаза ассистентки напоминали рваные белые раны на перепачканном сажей лице. – Наш корабль разбился в бурю, и…

– У мертвецов ноги не болят, – перебила Арикен. Она слишком устала, чтобы мягко успокаивать подругу. – Прости, Офель, но мы живы.

Привалившись к стене ангара, они сидели в толпе паломников, что сбились вместе в поисках тепла. Все хостаксцы дрожали и выглядели скверно – в изодранной, почти чёрной от грязи одежде, с лицами, обмякшими от шока. Даже пастырь казался сломленным. Он сидел чуть поодаль от девушек, склонив голову и сомкнув веки. На лбу Бхарло засохли потёки крови.

«Мне так и не удалось его поблагодарить», – вспомнила Арикен.

Когда глаза девушки привыкли к свету, наставник уже ушёл, оставив Офель лежать возле входа. Довольно скоро появились солдаты в чёрной форме и загнали паломников вглубь ангара, как стадо скота. Один из них закинул подругу медике на плечо, перенёс её туда же и бросил на пол рядом с остальными. Другой врезал пастырю прикладом, когда тот потребовал объяснений, после чего оттолкнул Арикен, попытавшуюся обработать рану.

Девушка осторожно разглядывала захватчиков – поскольку, несомненно, таковыми они и являлись. Спасителями их назвать было никак нельзя.

В ангаре находились не меньше тридцати солдат, рассредоточенных по группам из двух-трёх человек. Они были облачены в угольно-чёрные мундиры и угловатые нагрудники, которые переходили в зубчатые наплечники. Броня, окрашенная в цвет чугуна, соединялась заклёпками, отчего выглядела прочной и грубой, словно бы собранной на каком-то заводе. Большинство бойцов носили шлемы без визоров, хотя некоторые предпочли им кепи или банданы. У одних на обнаженных руках виднелись татуировки на тему войны или железные браслеты выше локтей, другие целиком прикрывали конечности латами, собранными из перекрывающихся пластин. Лица у незнакомцев, как правило, были постными и небритыми, а взгляды – жёсткими.

«Они – нехорошие люди», – подумала девушка, вспомнив разговор с Бхарло. Казалось, что беседовали они целую жизнь тому назад.

На шлемах и нагрудниках солдат имелись рельефные изображения гордого двуглавого орла, герба Империума, но с ними соседствовал иной символ: ухмыляющийся скелет в широкополой шляпе и скрещенными саблями в руках. Жуткая эмблема, нанесённая по трафарету на наплечники, восседала над стилизованной цифрой «8». Тот же самый костяк служил главным мотивом для татуировок бойцов.

«Этот фантом ближе их сердцам, чем Имперская Аквила», – почувствовала Арикен.

Приглушённый рёв бури ненадолго усилился – распахнулась дверь, и в ангар вошли двое. Когда они приблизились к паломникам, медике поняла, что невозможно было бы представить менее похожих друг на друга людей. Вокруг лысины одного из незнакомцев, крупного и приземистого, торчал шипастый венчик медно-рыжих волос, совпадавших по цвету с бородой клинышком. Носил он рясу из грубой ткани и кольчужный фартук с вплетёнными в него благочестивыми образками. В его взгляде из-под кустистых бровей сверкала та же напористость, что и в размашистой походке.

Второй, намного более высокий и поджарый, облачался в чёрный плащ с подбоем, что спускался до голенищ сапог. Подойдя к хостаксцам, он надел высокую фуражку и поправил её плавным, отработанным движением. Светлые глаза мужчины, чисто выбритого и сдержанно-красивого, были такими же невыразительными, как и его черты. Медике решила, что перед ней офицер, хотя он почти ничем не походил на подчинённых.

– Они пришли помочь нам, Ари? – пробормотала Офель.

«Сомневаюсь, – тускло подумала Арикен, пока вновь прибывшие рассматривали паломников. – Сомневаюсь, что нам здесь хоть кто-нибудь поможет».

– Меня зовут Шандор Лазаро, – объявил коротышка. – Я несу слово всевышнего Бога-Императора. – При этом он яростно оскалился, словно призывал кого-нибудь возразить. – Граждане Священного Империума, благословлены вы в день сегодняшний! Хотя сбились вы с истинного пути Императора, ваш Спаситель великодушен.

Проповедник изъяснялся рокочущим баритоном прирождённого оратора, но медике уловила в его голосе надломленные, отчаянные нотки.

– Ложные пророки завели вас в дебри, но я стою перед вами и говорю… что… ещё… – речь Лазаро сменилась влажным хрипом. – Ещё не… поздно… – Он скрипнул зубами, пытаясь справиться с нарастающим кашлем. – Не поздно…

«Он болен, – осознала Арикен, изучая покрасневшее лицо Шандора. – Серьёзно болен».

– Раскаяться… – Лазаро почти захлебнулся на этом слове.

– Воинская служба дарует искупление, – ловко подхватил человек в высокой фуражке. Он говорил мягче товарища, но с той же властностью. – И воинскую службу мы предлагаем вам, граждане.

– Какие милые люди, – отрешённо прошептала Офель. Глаза девушки будто остекленели, дышала она учащённо.

– На этой планете идёт война, – продолжил худощавый офицер. – Мы просим вас встать рядом с нами против врагов Трона.

Сначала путники ответили ему ошарашенным молчанием, затем, понемногу осознав суть предложения, глухо и недовольно забормотали. Арикен заметила, что ропот не беспокоит высокого незнакомца – он словно бы ждал недовольства. Внутри девушки пробудился ледяной ужас.

Сейчас кого-нибудь прикончат для устрашения.

– Мы верны Трону, – пронзил гул толпы чей-то ясный голос, – но мы не бойцы, сэр.

Повернувшись, Арикен увидела, как поднимается на ноги паломник в капюшоне. Солдаты тут же взяли его на прицел, но говоривший медленно развёл руками, показывая, что безоружен.

– Мы ничего не знали о войне на Искуплении, – добавил он.

– Это холодная война, – ответил светлоглазый офицер. – Неприятель таится в тенях.

– Тогда прошу вас позволить нам отбыть на следующем корабле, – не опуская рук, человек в капюшоне вышел из толчеи. – Уверен, что Астра Милитарум не наделена правом насильно рекрутировать честных имперских граждан, сэр.

Паства неразборчиво зашумела, выражая согласие, но не слишком открыто. Никому не хотелось, чтобы на него обратили внимание. Медике взглянула на Бхарло: наставник по-прежнему сидел, опустив голову, словно не желал верить в происходящее. В тот миг Арикен вдруг осознала, что снаружи на помощь Офели пришёл вовсе не пастырь.