Текст книги "Культы генокрадов (ЛП)"

Автор книги: Петер Фехервари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Ворота открыты, можете отправляться, – передал привратник. – Сохрани вас Трон, Висельники.

Рокот мотора усилился до гортанного рёва, и «Химера» устремилась вперёд. Капитан заметил, что комиссар прислушался к совету Квезады: сомкнул веки и, кажется, задремал.

«Никак не могу тебя раскусить, Клавель, – подумал Крест, – но сейчас, думаю, ты прав».

Он закрыл оставшийся глаз.

Когда закончилась смена Арикен, помрачение уже окончательно захватило форт и превратило его узкие улочки в аэродинамические трубы, но медике знала, что ветер не помешает её наставнице, а значит, не должен помешать и ей. Кроме того, девушка всё ещё злилась на Сенку, и сна у неё не было ни в одном глазу.

«Научи меня драться, – попросила Арикен у Омазет на второй вечер пребывания среди Чёрных Флагов. – Я не хочу быть «плавняком».

Тогда она едва держалась на ногах после долгих часов тренировок, но чувствовала, что даже за сотню таких дней не подготовится к опасному предприятию, на которое намекал Крест. Капитан приняла вызов девушки, и их «кровавые встречи» начались той же ночью. Условия обучения оказались намного более жестокими, чем у нож-сержанта, и Арикен осознавала, что Омазет спокойно убьёт её, если девушка даст слабину. Впрочем, медике согласилась на такие правила.

За три месяца военврач Скарт получила больше шрамов, чем все остальные рекруты вместе взятые, но теперь могла одолеть в рукопашной противника вдвое крупнее себя и стреляла из лазвинтовки не хуже ветеранов. Когда Плавняковая Сотня завершила подготовку, никто не оспаривал ни производство Арикен в капралы, ни прозвище, которым её наградил Нюлаши: «Чёрный Пастырь».

Но и этого было мало, поэтому кровавые встречи продолжались.

Распахнув дверь ангара, где ждала Капитан Ведьма, медике поклонилась ей. Омазет зашагала навстречу девушке с клинками в руках.

– Посторонние никогда не заходят сюда, праведник, – сказал культист по имени Тразго. – Обломки уже были здесь, когда мы строили форт. Скорее всего, корабль упал больше века назад, во время помрачения.

Не обращая внимания на болтовню человека, Тижерук изучал бесформенную стальную пещеру. Они стояли глубоко внутри громадного металлического чудища, наполовину зарывшегося в грунт неподалеку от центра владений чужаков. В каверну вёл только один путь, но весьма извилистый и с множеством укромных местечек. Необычное рукотворное подземелье казалось Ужасу странно знакомым, словно он уже бродил здесь когда-то – чего, конечно, быть не могло. Холодные стены покрывали узоры из многократно повторяющихся диковинных символов.

– Судно называлось «Обариён», – подсказал Тразго, который усердно следил за взглядом господина.

Любопытство Тижерука быстро угасло. Его создавали не затем, чтобы разгадывать тайны. Логово вполне подходило, но пока что вырожденец не мог залечь в укрытие – слишком уж яростной была жажда крови и убийств.

Собравшись с ограниченными мыслями, Ужас посмотрел на сектанта и начертил в воздухе второй знак, которому научила его госпожа.

– Понимаю, праведник, – отозвался гвардеец, опознав рассечённую спираль отмщения. – Я отведу вас к проповеднику еретиков.

Клинки Арикен вновь с лязгом ударились о пол, и девушка замерла, признавая поражение.

– Тобой управлял гнев, – пожурила её Омазет и провела собственным оружием по горлу медике, так ловко, что почти не порезала кожу. Отскочив в сторону ловким пируэтом, капитан заняла низкую стойку: один изогнутый мачете занесён над головой, будто скорпионье жало, другой, используемый для защиты, описывает перед ней круги.

– И я стала его рабыней, – согласилась Арикен, подбирая клинки.

«Ярость скованная помогает, ярость вольная предаёт». Так звучал первый урок, который преподала ей Омазет.

Сосредоточив свою злость в ледяной шип, медике снова подскочила к наставнице. Они сошлись в вихре парных мачете, танцуя в круге света, что указывал границы тренировочной арены. Искусство подобной пляски заключалось в том, чтобы постоянно перебирать клинками, прокладывая одним дорогу для второго. Каждый атакующий выпад становился оборонительным, каждый защитный приём давал возможность для нового удара.

«Мы ещё поболтаем», – заигрывал с ней Сенка. Или угрожал?

Оседлав волну гнева, девушка рубила и парировала в неразрывном ритме жестокости и безмятежности, становясь единой со своими мачете. Капитан Ведьма сражалась в лёгкой безрукавке, но на её руках были вытатуированы те же самые кости, что и на доспехе, поэтому казалось, что Арикен фехтует с самой Смертью.

«Ты по-прежнему веришь в Священную Спираль, не так ли?» – издевался над ней Сенка.

На этот раз медике продержалась почти минуту перед тем, как Адеола круговым движением выбила у неё клинки и вновь добралась до её горла. У Арикен ни разу не возникало сомнений в исходе поединков, но порой она почти наглядно представляла собственную победу. Умом девушка понимала, что никогда не одолеет капитана, однако усомниться в себе значило опозорить учителя.

– Теперь ярость придавала тебе сил, – одобрительно заметила Омазет, шагнув в сторону. – Где её корни, Арикен?

В таком обращении не было теплоты: капитан называла по имени всех бойцов, и в её устах подобная неофициальность звучала как глубоко личная угроза.

«Эта женщина мне не подруга, – поняла медике, – но не дружба поможет мне выжить».

Она рассказала Адеоле о случае с Сенкой и сама удивилась тому, с каким отвращением вспоминает разговор в палате. Омазет очень долго молчала, и последующий ответ вышел неожиданным.

– Отправилась бы ты на Шпили, Арикен, предложи я тебе такую возможность?

– Не понимаю…

– Развёрнутые – наши враги. Пока что полковник только пляшет вокруг этой истины, но я осознаю её так же чётко, как ритм крови в моих жилах. И не сомневаюсь, что ты также чувствуешь правду.

– Тогда зачем бы мне отправляться туда? – спросила медике, думая об Офели, и Бхарло, и всех прочих паломниках, которых передали секте.

– Действительно, зачем?

«Омазет превращает меня в чудовище? – задалась вопросом Арикен и тут же подумала: – Хочу ли я стать такой, как она?»

Спящий вновь бился в пасти старого, жуткого кошмара, что тащил его вдоль дикой кавалькады бесконечных грехов юности, искушал всем, отринутым в зрелости ради служения Трону. Аристократу с Верзанта, этой тёмной жемчужины Затонувших Миров, жизнь предлагала бескрайнее множество удовольствий – зачастую пустяковых, иногда непроизносимых. Если бы не прихотливые совпадения, он не выбрался бы из золотой клетки до самой смерти.

Совпадения…

«Их не бывает!» – возразил Шандор Лазаро.

– Нет ничего, кроме совпадений, – насмешливо ответил призрак из снов. – Всё, что рассказывали тебе миссионеры, было…

– Обманщик! – прошипел Шандор и вырвался из лап завопившего мучителя.

– Обманщик… – пробудившись, повторил он во тьму. Смятые простыни под ним вымокли от пота. Пересохшая глотка пылала. Морщась от боли, Лазаро потянулся за кувшином с водой, стоявшим возле кровати…

Новый вопль прорезал стон ветра за окнами. Звук был приглушённым, но в нём явно слышались ужас и нестерпимая мука.

«Кричал не мой кошмар, – понял охваченный лихорадкой проповедник, – это крик пробудил меня».

Холодная длань смерти тяжко опустилась ему на грудь, выдавливая веру, огонь и жизнь из высохшего полутрупа.

– Император хранит! – прохрипел Шандор, борясь с убийственным страхом.

Пытаясь вдохнуть, священник с трудом поднялся и обхватил рукоять эвисцератора, лежащего на подставке рядом с постелью. Обмякшие бицепсы Лазаро задрожали, когда он поднял тяжёлый меч, но верзантец нашарил пальцами пусковой шпенёк и тут же ощутил прилив веры. Вспомнив о праведном очищении Облазти и о том, как огромный зубчатый клинок проливал там кровь бессчётных предателей, проповедник вновь преисполнился жизненных сил. Он почти уступил желанию запустить эвисцератор, но сдержался.

– Ещё рано, друг мой, – выдохнул Шандор.

Хотя в коридоре, ведущем к его келье, стоял полумрак, спрятаться там никто не мог – разве что в опочивальнях, но все двери были закрыты. Так поздно ночью здесь ходили только церковные сторожа.

«Боюсь, Владислав и Лохматый отправились в Чёрную Впадину», – мрачно подумал священник.

Пробираясь дальше по коридору, он помолился за души своих усердных служек. Впереди находилась пустая лестничная клетка, и Лазаро увидел, что люмен-шары в нижнем зале по-прежнему горят. Начав спуск, проповедник ощутил, как усиливаются его мрачные предчувствия. Шандор словно бы не шёл по ступеням, а погружался в какие-то невидимые, вытягивающие силы миазмы, но его свирепая ярость сияла и сквозь них.

«Если я умру сегодня, то стоя на ногах и с клинком в руке», – почувствовал священник.

Зло ждало верзантца возле алтаря, в чём он и не сомневался. Там горели свечи, от жаровен тянуло благовонным дымом, но ничто не могло скрыть мускусной вони, окутавшей храм. У смрада был горько-сладкий привкус, то притягивающий, то отталкивающий.

Вечерню посетили четверо прихожан. Трое из них сидели на скамьях лицами к алтарю – точнее, спинами от него, поскольку у верующих отсутствовали головы. На двоих были надеты белые рясы служек, потемневшие от крови, на третьем – обычная полевая форма. Последний гость обернулся навстречу вошедшему Лазаро. Проповедник не разобрал выражения скошенных глаз, но казалось, что их хозяин только что плакал.

– Что здесь произошло? – требовательно спросил Шандор, придушив отвращение.

– Искупление, жрец, – прихожанин по-детски озорно улыбнулся.

«Он или безумен, или одержим», – рассудил Лазаро. Он шагнул вперёд, и создание, пригибавшееся за алтарём, развернулось в полный рост.

– Трон Святой… – задохнулся Шандор, пытаясь понять, что за отродье выросло перед ним. Демон – несомненно, он мог быть только демоном – выглядел как громадная уродливая пародия на человека, и наготу его прикрывал лишь широкий кусок грязной ткани, свисающий с пояса. На ярко окрашенной коже твари здесь и там виднелись хитиновые наросты, которые срастались в твёрдые пластины вокруг плеч и шеи. Правая рука существа разделялась возле локтя, причём одна из «ветвей» оканчивалась трехпалой клешней, а другая – совершенно обычной человеческой ладонью. Левая, низко свисавшая рука, сужалась в длинный изогнутый крюк. Также Лазаро рассмотрел безволосую луковицеобразную голову, глубоко посаженные глаза и разинутую пасть, с которой свисали щупальца с наконечниками-шипами.

– Тизз-а-рукк, – простонал демон, неловко шевеля челюстями и пуская слюни. Каким-то образом Шандор понял, что тварь ухмыляется, глядя на него. Вдавив большим пальцем пусковой шпенёк, проповедник услышал рык ожившего эвисцератора. Оружие дернулось в хвате Лазаро, словно живое создание, жаждущее мести.

«Совпадений не бывает, – признал священник, – мне был предначертан такой конец».

– За Императора! – вскричал он, бросаясь вперёд.

Увидев что из груди вырожденного чудовища к нему рванулись хищные отростки, Шандор взмахнул мечом по широкой дуге. Клинок начисто отсек два щупальца, но остальные метнулись в сторону и втянулись обратно. С булькающим рёвом демон сделал выпад изогнутой клешней, рассекая ею воздух, будто косой. Лазаро парировал могучий удар, хотя едва устоял на ногах. Рокот эвисцератора перешёл в вой – его цепные зубья пытались прогрызть окостеневшую конечность. Из-под кожуха благословенной машины, свирепо терзающей нечестивца, повалил дым.

– Тизз-а-рукк! – вновь простонала тварь, оплевав проповедника мерзкой слюной.

Стиснув зубы, Шандор вонзил клинок глубже, хотя его тело сотрясалось от вибраций оружия. С мучительным визгом приводной ремень меча лопнул и отлетел в сторону, словно немыслимо острое лассо, отрубив по пути левую руку Лазаро чуть ниже плеча. Бесполезное теперь оружие выпало из пальцев священника и лязгнуло о пол, подвывая мотором. Отведя клешню-косу, демон выбросил её вперед, пробил верзантцу грудь и продолжал давить, пока костяное острие не вышло из спины. Изо рта проповедника хлынула кровь, отродье тут же дернуло его вверх и поднесло к себе. Наклонив голову, тварь внимательно посмотрела на Шандора, и тот почувствовал, как нечто иное изучает его сквозь эти бессмысленные глаза – какое-то неумолимое, совершенно нечеловеческое сознание.

«Верно, – передал Лазаро потаённый разум, – совпадений не бывает».

И ротовые отростки чудовища метнулись вперёд.

«У клубка нет начала и нет конца, – лихорадочно думал полковник Кангре Таласка, – поскольку всё в нем сплетено – сохранено в едином запутанном мгновении».

За стенами донжона ярилась чёрная буря, приманивая своим гневом видения из ран, оставленных Облазтью на душе Таласки. Его вера почти сгинула в бою с кошмарами того замёрзшего мира, но на Искуплении полковник увидел благословление под коростой проклятия. Через муки он пришёл к откровению.

– Ко мне никого не пускать, – велел он командиру Безмолвных Паладинов. – Бог-Император зовёт меня, Каролус.

Воин-недочеловек степенно склонил голову, и Кангре положил ему руку на нагрудник.

– Нам с тобой предначертана слава, друг мой, – пообещал Таласка.

Отвернувшись, он направился в башню – продолжать свой великий труд.

Глава седьмая^[1]

Сквозь пелену лихорадки, ползущую из заражённой руки, фантом услышал, как нечто шепчет, манит его к призрачным развалинам, что поджидают в джунглях – и дальше, к скрытым путям среди звёзд. , – подумал он.

«Похоже, меня какое-то время не будет»

– Крест? – позвал чей-то настойчивый голос. – Крест!

«Кто…?»

– Мы добрались до моста, – духа тряхнули за плечо.

– Клавель? – пробормотал он, с трудом вырываясь из сна.

– Вы ни на что не реагировали, – сообщил комиссар. – Хотя потом заговорили о чём-то…

– Хорошо поспали, сэр? – спросила женщина со шрамами, сидевшая напротив Креста, занятая финальной проверкой плазмомёта. Все ветераны в десантном отсеке проводили тот же самый обряд – ухаживали за оружием так заботливо, что это граничило с поклонением.

– Очень хорошо, спасибо, – мягко ответил капитан. – Теперь не попадусь вам на линию огня, рядовой Рахель.

Женщина расплылась в щербатой улыбке, явно удивлённая тем, что офицер запомнил её имя.

«Химера» дергано затормозила, и мехвод выключил двигатель.

– Ближе к Ободу подходить не рискну, – сказал он. – Только не в помрачение.

– Понял, Вергилио, – ответил капитан Квезада, похлопав его по спине. Повернувшись к остальным, офицер скомандовал: – Надеть маски, Висельники! Дальше идём пешком.

На Заставу-шесть больше не отправляли дозорных. Хотя мертвецов убрали из бункера, на стене осталось слово, начертанное их кровью:

ТИЖЕРУК

Крест заставил себя изучить выцветшие буквы цвета ржавчины. Они были зазубренными, как по форме, так и по ощущениям, что возникали при взгляде на них. Нечистыми.

– Куда же я веду моих солдат? – спросил Квезада, подойдя к однополчанину.

– Я уже проинструктировал вас, капитан, – отозвался Клавель. – Мы считаем, что на Искуплении укоренился еретический культ.

– Об этом вы мне не говорили, комиссар, – командир ветеранов указал на богохульное слово. Кроме трёх офицеров, в помещении заставы никого не было – гвардейцы ждали снаружи, разведчик отряда проводил рекогносцировку моста.

– И чем бы вам помогли такие сведения? – поинтересовался Клавель.

– Нам неизвестно, что именно здесь происходит, – Крест посмотрел Квезаде в глаза, – но Висельников не случайно выбрали для этого задания. Здесь нужны лучшие бойцы полка.

В шлеме ветерана затрещал вокс.

– Квезада, приём, – ответил он.

– Говорит Галантай, – произнёс чёткий голос с сильным акцентом. – Капитан, мост совсем никакой. По большей части обвалился в ущелье, а остальное скоро рухнет следом.

– Сможешь провести нас на ту сторону?

– Если будем смотреть под ноги, всё получится.

– Понял тебя, выдвигаемся, – капитан переключился на канал связи с «Химерой». —Вергилио, займи позицию в двух километрах от моста и жди моего сигнала.

– Есть, капитан, – подтвердил мехвод.

Квезада холодно оглядел других офицеров.

– Знайте, если моё отделение пострадает из-за того, что вы умолчали о чём-то…

– Понятно, капитан, – огрызнулся Клавель. – Идёмте уже.

Они воссоединились с Висельниками у входа на переправу. Лучи нашлемных фонарей метались в неистовых вихрях сажи: возле теснины ветер окончательно рассвирепел.

– Держитесь рядом со мной, не сходите с помеченного пути! – предупредил Галантай по общему каналу отделения. Ему приходилось орать, чтобы перекрыть рёв бури. – Смотрите, чтобы вас не снесло! На мосту порывы ещё сильнее!

Казалось, что невысокий и худощавый разведчик всё время пригибается. Вместо стандартного бронежилета он носил кожаную броню и скуфейку, отороченную мехом. Судя по висевшей на плече лазвинтовке с необычно длинным стволом, боец также был снайпером отряда.

– Держись меня, старичок! – крикнула Кресту Рахель. – Поймаю, если навернешься!

Мост к Шпилю Каститас покрывала резьба в виде стилизованных цветов с широкими лепестками по обеим сторонам чашечки. Эмброуз вспомнил, что так выглядит древний символ целомудрия, но в осыпающейся каменной громаде не было ничего невинного. Она походила на искажённого двойника переправы к Веритасу.

«Целомудрие на Искуплении больше не приветствуется», – решил капитан, сам не зная почему.

Группа из девяти гвардейцев передвигалась плотной колонной, следуя за разведчиком. Галантай не преувеличивал – над тесниной условия намного ухудшились. Боковые стенки почти целиком развалились, и отряд оказался беззащитен перед ураганными ветрами, что налетали с обеих сторон. Кое-где фрагменты кладки рухнули на полотно моста и раскололись, поэтому бойцам приходилось огибать обломки размером с хороший валун. По самому покрытию шли трещины, которые порой расширялись до настоящих провалов, подсвеченных снизу адским пламенем бездны. Оттуда по ущелью разносился какой-то глубокий, первобытный ропот и серная вонь, напоминающая смрад тухлых яиц. Она проникала даже под дыхательные маски.

– Мы словно шагаем в Третью Преисподнюю, – прошептал Крест, вспомнив мифы родного мира.

– Стоп! – скомандовал Галантай, падая на колени. Остальные мгновенно повиновались и замерли, а разведчик тем временем взял в руки лазвинтовку и приник глазом к светящемуся прицелу.

– Противники, – доложил он. – Двое… нет, трое.

«Противники? – обеспокоенно подумал Эмброуз. – Мы уже называем так сектантов?»

– Вооружены? – уточнил Квезада.

– Оружия не вижу.

– Сможем проскользнуть мимо?

– Нет, у них лагерь на нашем маршруте. Видимо, наблюдатели.

– Вали их.

«Постой…!»

Шум ветра пронзил резкий треск лазразряда. Через пару секунд последовал второй.

– Снял двоих. Третья цель залегла, – доложил Галантай. – Сейчас побежит…

Гвардейцы ждали.

– Засек его, – прозвучал выстрел. – Готов.

Несколько минут спустя Висельники добрались до убитых – двух мужчин и женщины. На всех троих были прорезиненные чёрные комбинезоны и грубые белые накидки, украшенные спиральными узорами. В безволосой голове каждого трупа имелось отверстие с прижжёнными краями, свидетельство меткости снайпера. Присев рядом с женщиной, разведчик стянул с неё маску, под которой обнаружилось грубая, почти звериная харя.

– Уродливая сукa, – вынесла вердикт Рахель.

Галантай провёл пальцем по лбу культистки, вдоль выступающего подкожного гребня.

– Видел такое раньше, в городе… – сообщил он, – но никогда вблизи. Сектанты стараются прятать подобное.

– Она вооружена? – спросил Крест, подошедший к бойцам.

Снайпер вынул из-за пояса с инструментами на талии женщины нечто увесистое и тупоносое.

– Автопистолет.

Это было заурядное и дешёвое оружие, но с элегантной инкрустацией из резной кости на рукояти.

– Качественная работа, – одобрил разведчик, убирая пистолет за собственный пояс.

Квезада повернулся к политофицеру:

– Что думаете?

– Очевидно, на Каститасе находится то, что от нас хотят утаить.

– Получается, вы хотите начать войну, комиссар?

– Возможно, у нас уже нет выбора, капитан Квезада, – пробормотал Крест, который изучал гребень на лбу мёртвой сектантки. Ему вспомнился замысловатый грим, украшавший посланника Вирунаса.

«Он это пытался прикрыть?»

Морда культистки напоминала карикатуру на изящное лицо жреца, но её глаза, изумлённо распахнувшиеся в миг внезапной гибели, были того же поразительного сапфирного оттенка.

«Все они мутанты?» – задался вопросом Эмброуз.

– Скиньте их в ущелье, – приказал Клавель. – Пора двигаться дальше.

Крест не услышал его, ошеломлённый ещё одним сходством – у трёхрукого отродья в покойницкой имелся такой же гребень.

На длинном извилистом пути к вершине Шпиля, где лежало аббатство, гвардейцам больше никто не встретился. Ближе к пику стало меньше обломков скал, в проходах между которыми усиливался ветер, и подъем сквозь помрачение несколько облегчился.

Чёрные Флаги добрались до самого верха Каститаса на заре, когда за пеленой облаков показались Избавление и Проклятие, солнца-близнецы Искупления. Впереди угрюмо вздымалась к небу цитадель Терния Вечного, коронующая гору крестообразным венцом зубчатых стен и башен со шпилями. Железные врата, к которым осторожно подобрались бойцы, никто не охранял.

– Кажется, недавно поставили, – Галантай указал на кодовую панель возле входа.

– Регев, – позвал Квезада, – сможешь взломать?

Солдат в багровой бандане изучил устройство, сверкая зелёными аугментическими линзами из-под дыхательной маски.

– Похоже на стандартный инфозамок.

Вытащив из ранца компактный прибор, гвардеец приложил его к панели и начал крутить верньеры. По маленькому дисплею побежали какие-то цифры.

– Техник-специалист Регев помогает нашему машиновидцу со времён Облазти, – с ноткой гордости пояснил Кресту командир ветеранов. – Бойцы Вассаго не страшатся плыть по волнам перемен.

Следом он повернулся к разведчику:

– Галантай, следи за горной дорогой. Мне не нужны сюрпризы с тыла.

Кивнув, снайпер отполз в сторону.

Устройство Регева издало писк, и ворота тут же вздрогнули: где-то внутри них разъехались задвижки. Пробормотав молитву Машинному богу, специалист надавил ладонями на обе створки. За тихо раскрывшимися вратами обнаружился длинный атриум с чередой колонн, идущей вдоль его осевой линии.

– Войти и захватить, – скомандовал Квезада.

Развернувшись веером, шестеро ветеранов слаженно метнулись внутрь открытого дворика. Пока они занимались давно знакомой работой, посторонние – Крест и Клавель – держались позади.

– Чисто, – один за другим доложили все Висельники.

– И воздух чистый, – добавил Регев, сверившись с ауспиком.

– Снять маски, – приказал Квезада.

Облегчение на лицах гвардейцев быстро сменилось отвращением, стоило им почуять жуткий смрад внутри цитадели.

– Шестернутый, ты же сказал, что воздух чистый! – Рахель нехорошо посмотрела на специалиста.

– Ну да, неядовитый.

– Гыбзан, веди отделение, – распорядился капитан ветеранов. – Твой пыл нужен нам впереди.

– Есть, сэр, – крупный приземистый мужчина с огнемётом занял указанную позицию. Его шлем и броню покрывали криво выведенные священные образы и отрывки псалмов, на заплечном топливном баке была закреплена массивная аквила с крыльями в форме языков пламени.

«Благочестивый пироманьяк, – предположил Крест, – как и очень многие огнемётчики».

Следуя за Висельниками вдоль колоннады, капитан подмечал на каменной кладке пятна гари, пулевые отверстия и глубокие борозды.

– Здесь была драка, – мрачно сообщил Гыбзан, будто раскрыв величайшую тайну. – Серьёзная.

– Сёстры Битвы иначе и не могли погибнуть, – проворчала Рахель.

– По слухам, они обезумели, – заметил боец с продолговатым лицом. – Работяги в городе болтают, что их канониссой овладел демон.

– Работяги фрагню несут, Трухильо! – прошипела женщина. – Адепта Сороритас неподвластны злу. Вот почему кто-то перебил их.

Впереди находился дверной проход, но сама дверь, сорванная с петель, валялась в противоположном конце атриума.

– Трон Святой, – пробормотал огнемётчик, остановившись на пороге. Затем он шагнул вбок, пропуская трёх офицеров.

Им предстал огромный неф аббатства. Витражные стёкла притвора уцелели, как и столпы, поддерживающие потолок, но огромная часть пола рухнула, так что сразу за дверным проходом начинался глубокий провал. Опустив глаза, Крест увидел нижний этаж, кельи которого превратились в засыпанные обломками руины. Разбитые статуи, выступавшие из завалов, в тусклых лучах звёзд-близнецов казались падшими ангелами. Но по-настоящему ошеломили капитана кости, лежавшие повсюду – останки многих тысяч мертвецов. Кто-то превратил убежище святости в огромную погребальную яму.

– Нам повезло, – рассудил Клавель. – При солнечном свете пробираться будет заметно легче.

Видимо, подобный разор не смутил комиссара.

– Вы хотите провести моё отделение по этому кладбищу? – с каменным лицом спросил Квезада.

– Другого пути нет, капитан.

– Что именно мы здесь ищем?

– Улики… возможно, записи, – политофицер покачал головой. – Если они уцелели после нападения, искать их нужно в святилище аббатства. Нам необходимо попасть туда.

Некоторое время Квезада молча изучал провал.

– Они обрушили пол зарядами направленного действия, – наконец произнёс капитан. – Неясно только, зачем.

– Осквернить храм! – злобно проговорил огнемётчик с потемневшим от ярости лицом.

– Но окна остались целыми… и фрески тоже, – нахмурился Крест. – Думаю, нет, причина тут… в чём-то другом.

– Верно, – согласился командир ветеранов, – это меня и тревожит.

Он повернулся к товарищам.

– Надеть маски, Висельники. Подтвердим наше прозвище!

Глубина ямы достигала почти десяти метров. Кто-то – вероятно, те же создания, что взорвали пол – установил возле двери металлическую лестницу, но болты, которыми она крепилась к стене, насквозь проржавели.

– Ненадёжная, – заявил Регев после быстрого осмотра. – Наверное, ей долгие годы не пользовались.

– Тросы, – скомандовал Квезада, вытаскивая из ранца моток веревки с крюком.

Ветераны мастерски десантировались в провал – каждый из них, только коснувшись земли, вскидывал оружие и вглядывался в тени. Рахель и Гыбзан спустили на тросах своё тяжёлое снаряжение и лишь затем присоединились к сослуживцам. Казалось, что оба больше заботятся о пушках, чем о собственной безопасности.

Проблемы возникли только у Креста, который в последний момент сорвался с верёвки и рухнул на груду костей. Оказалось, что останки покрыты слизью и чем-то, неприятно похожим на дерьмо. Пока капитан поднимался на ноги, некоторые ветераны качали головами, но никто не смеялся над его падением. На этом кладбище всем было не до шуток.

Чёрные Флаги двинулись вперёд, огибая завалы и ещё стоявшие участки стен. По обеим сторонам ямы зияли широкие трещины, за которыми спускались во тьму неровные туннели. Снаружи казалось, что их прорыли какие-то звери, но Кресту не хотелось представлять себе существо, живущее в подобной норе. По молчаливому уговору бойцы держались подальше от таких щелей – куда бы они ни вели, люди туда попадать не желали.

– Все скелеты тут старые, – пробормотал Трухильо, когда отделение перебиралось через курган из забытых мертвецов. – Вонь идёт не от них.

«Он прав, – подумал Эмброуз, – плоть, что связывала эти кости, давно истлела. Несчастные умерли, самое меньшее, несколько десятилетий назад».

– И тут не только гниль, – добавила Рахель, – а ещё что-то…

– Стоп! – крикнул Гыбзан откуда-то спереди. – У нас проблема.

Дорогу Висельникам преградил длинный участок стены.

– Перелезать её не стоит, – указал Регев. – Может рассыпаться под нами.

– Тогда насквозь пробьёмся, – плазмомётчица занесла ногу для пинка.

– Возможно, тут весь этаж неустойчивый, – возразил специалист. – Не нужно рисковать…

Аугментированный боец осекся, услышав низкий и влажный стон, который будто бы вытекал из трещин по обеим сторонам провала и разносился по склепу. Казалось, что вдруг задышали сами катакомбы. Потом раздался отдалённый грохот, сменившийся тишиной. Гвардейцы ждали, но больше ничего не происходило.

– Рассредоточиться и искать проход, – приказал Квезада.

– Вероятно, туннели… – начал Регев.

– Никаких туннелей, – отрезал капитан.

Восемь непрошеных гостей ходили вдоль длинной стены, пытаясь найти в ней брешь, но то и дело оглядывались на входы в «норы».

«Мы здесь не одни», – со зловещей уверенностью понял Крест.

Заметив, как нечто блеснуло в куче останков, капитан опустился на колени и смахнул грязные кости в сторону. Под ними обнаружился изящный шлем с наклонным забралом, который лучился перламутровым сиянием. Погань могильной ямы словно бы не коснулась него.

– Похоже на боевой шлем Адепта Сороритас, – прошептала стоявшая сзади Рахель. Крест уловил меланхоличную нотку в её голосе.

– Сюда! – громко прошептал Трухильо, что копался дальше возле стены. Когда остальные подошли к нему, ветеран указал на узкую трещину в кладке: – Может, здесь протиснемся.

Пригнувшись, солдат заглянул внутрь.

– Хотя тут полно костей…

– Вытащить сумеем? – спросил Квезада.

– Быстрее выйдет проползти по ним, капитан.

– Я туда не пойду, – объявил Гыбзан, как будто закрывая вопрос.

Эмброуз краем глаза заметил какое-то движение. Обернувшись влево, он прищурился и внимательно посмотрел в один из туннелей. Где они заканчивались? В подземных часовнях аббатства или гораздо глубже? Чуть ли не преодолевая себя, Крест посветил в щель фонарём.

Оттуда на него посмотрело громадное уродливое создание, прятавшееся в нише.

– Капитан… – начал было Эмброуз.

Вскрикнув, Трухильо отскочил от трещины, из которой метнулась острая клешня. Боец упал на спину и немедленно открыл огонь, всаживая в проход лазразряды. Изнутри донеслось яростное шипение, и появилась вторая когтистая лапа, за которой последовала третья. Их хозяин, ухватившись за края разлома, потянул своё искажённое тело к свету.

– Огнемёт! – взревел Квезада, включая силовой меч.

Гыбзан шагнул вперёд, наводя оружие на цель. Из дула вырвался шумный поток пламени, заливший трещину. Тварь внутри забилась и взвыла – её укрытие превратилось в огненный ад.

– Туннели! – рявкнул Крест, видя, что замеченный им монстр неуклюже бежит к гвардейцам. По трём рукам богомерзкого отродья с раздутым, удлинённым черепом вились могучие мышцы. Его лицо, лишённое всех эмоций, кроме тупой ярости, казалось гадкой пародией на человеческое. Слюна, что стекала из широко распахнутой пасти по бочкообразной груди чудовища, капала на хрустевшие под его ногами скелеты.

«Мутанты, – решил Эмброуз. – Иначе и быть не может».

Он открыл огонь, держа болт-пистолет двумя руками для надёжности. Снаряды вонзились в туловище великана, детонировали внутри, и входные отверстия распустились мясистыми алыми цветками. Противника это даже не замедлило.

– Вассаго сжигает! – крикнула Рахель, вставая рядом с Крестом. Подобравшись, она нажала на спуск плазмомёта. После краткой заминки – оружие набирало заряд – на тварь обрушилась очередь раскалённых сгустков материи. Плазма испепелила монстру правое плечо и оставила глубокую дымящуюся борозду поперёк груди. Урод повалился наземь с расплавленным хребтом, но тут же пополз к имперцам, отталкиваясь уцелевшими лапами.