Текст книги "Семь плюс семь"

Автор книги: Пьер Грипари

МАДЕМУАЗЕЛЬ СКАРАБЕЙ

под ред. М. Кожевниковой

Да, да, именно так и называется эта сказка. Родом она из Северной Африки, а рассказал мне ее один знакомый алжирец. Нравы там несколько странные, но сказка в целом забавная. Мне понравилась эта сказка, и я решил пересказать ее вам.

Ну-ка, признавайтесь, – вы знаете, кто такой скарабей?

Нет? Ну так я вам скажу. Скарабей – это жук. Он похож на майского, но поменьше, посимпатичней, и цвет у него не коричневый, а черный с сине-зеленым золотистым отливом.

А знаете, чем наш сине-золотой скарабей питается, где живет и чем занимается? Тоже нет? Так запомните: скарабей ест… какашки, вместо супа и вместо кашки.

Всякий раз, когда конь, труся рысцой по дороге, уронит пару яблок, или крутобокая корова на лугу лепешку оставит, к этому месту быстро-быстро подбегает месье Скарабей. Отщипнет от лепешки крошку, разомнет немножко, скатает шарик. Потом повернется к шарику спиной и катит его домой, толкая изо всех сил и болтая в воздухе средними лапками. Наконец, шарик доставлен в норку к семейному очагу месье Скарабея. Мадам Скарабей растит в этой теплой колыбельке своих деток. А маленькие скарабейчики, едва открыв глазки, сразу начинают есть какашки, вот откуда у них такой золотистой сине-зеленой окраски рубашки. Что? Вы тоже хотите стать сине-зелеными скарабейчиками? Ослышался? Не хотите ни за что на свете? А я вот еще не решил. И кто знает, может, в один прекрасный день…

Но послушайте, какая в один прекрасный день произошла история: мадемуазель Скарабей встала необычайно рано, приняла ванну, умылась, причесалась, почистила зубки, подвела глазки, накрасила губки, надела алую блузку и белоснежную юбку, надела шляпку с горошинку, хорошенькую-прехорошенькую и уселась на лавочку возле дома у забора. Сидит, поглядывает по сторонам. Цок-цок, скачет мимо господин Конь. Видит – девица. Как не остановиться!

– Доброе утро, милая барышня! Вы похожи на ясное солнышко!

– Настала пора искать себе пару, вот я и принарядилась.

– Повезло мне! – обрадовался господин Конь. – А я собрался жениться. Выходите за меня замуж!

– Может, и выйду, – отозвалась прелестная мадемуазель Скарабей и запела:

 
Стану я твоей женой,
Будешь счастлив ты со мной,
Будем жить и поживать,
Песни петь и танцевать.
Но хотелось бы, дружок,
Твой услышать голосок!
 

Господин Конь мигом пустился в пляс – бум! – трам! – тарарам! И запел: Иго-го-го! Иго-го-го!

Мадемуазель Скарабей заткнула в испуге уши.

– Не пойду за тебя замуж! От тебя слишком много шума!

Заплакал господин Конь и ушел.

Не прошло и пяти минут, как на улицу выскочил господин Пес.

– Добрый день, красавица! Ты мне очень нравишься!

– Я надумала выйти замуж, вот и принарядилась!

– Ур-р-ра! – рявкнул господин Пес. – Я тоже не пр-рочь жениться. Давай поженимся!

– Может, и поженимся! – ответила мадемуазель Скарабей и запела:

 
Стану я твоей женой,
Будешь счастлив ты со мной,
Будем жить и поживать,
Песни петь и танцевать.
Но хотелось бы, дружок,
Твой услышать голосок!
 

Господин Пес тотчас закружился, подпевая себе: Гав! Гав! Гав! Р-р-р!

Мадемуазель Скарабей заткнула уши.

– Не буду твоей женой! От тебя оглохнуть можно!

Заплакал господин Пес и ушел.

Прошло еще полчаса. И на улице появился господин Кот, бархатный живот.

– Честь имею, милая барышня! – заговорил он жирным гнусавым голосом. – С вами и посидеть рядом лестно!

– Я ищу себе жениха.

– А я – невесту! Почему бы нам не зажить с вами вместе?

– Может быть, и заживем, – ответила мадемуазель Скарабей и запела:

 
Стану я твоей женой.
Будешь счастлив ты со мной,
Будем жить и поживать,
Песни петь и танцевать,
Но хотелось бы, дружок,
Твой услышать голосок!
 

Господин Кот тут же выгнул спину и гнусаво промяукал:

– Мяу-у-у! Мяу-у-у!

Мадемуазель Скарабей заткнула уши.

– Не хочу! Голос у тебя гнусавый!

Господин Кот заплакал и ушел.

Сидит на лавочке мадемуазель Скарабей, смотрит на пустую улицу. Час сидит. Два сидит. Ни души. И вдруг… по улице шествует жук. Да еще какой! Сам господин Скарабей. Видит мадемуазель Скарабей, останавливается и кланяется ей.

– Добрый день, прелестная мадемуазель Скарабей! Что вы здесь делаете?

– Сижу, скучаю. Думаю, не возьмет ли меня кто-нибудь замуж.

– Я бы вас взял с удовольствием! Давно мечтаю зажить своим домом с молодой хозяйкой!

– Но сначала придется пройти испытание, – ответила мадемуазель Скарабей и запела:

 
Стану я твоей женой,
Будешь счастлив ты со мной,
Будем жить и поживать,
Песни петь и танцевать.
Но хотелось бы, дружок,
Твой услышать голосок!
 

– А я… я не пою… – потупился господин Скарабей.

– Не поешь? Не умеешь?

– Не умею. Не пою.

– А что же ты делаешь? Чем живешь?

Господин Скарабей покраснел до ушей.

– Не скажу.

– Почему?

– Потому! Я делаю то, чего не делают обычно. Мое занятие не совсем прилично…

– А мне совсем небезразлично, чем мы будем кормиться, если собираемся пожениться! – воскликнула мадемуазель Скарабей. – Под одной крышей все тайны все равно выйдут наружу. Так что лучше сказать сразу!

Господин Скарабей покраснел еще больше и прошептал:

– Хорошо. Я скажу. Я катаю шарики из какашек.

– Как? Как?

– Да, так. Если конь, труся рысцой, обронит на дорогу пару яблок или корова посреди пастбища оставит лепешку, я отщипываю крошку, скатываю маленький шарик и качу его в свой домик…

Услышав эти слова, мадемуазель Скарабей соскочила со скамейки и кинулась на шею господину Скарабею:

– Ты и есть мой суженый! Желанный, долгожданный! Будь моим мужем! Я согласна выйти за тебя замуж!

 
И счастливы были, когда поженились,
Детишки точь-в-точь, как они, народились.
Как мама и папа, все то же жевали
И золотом (сине-зеленым) сверкали.
Вы стать не хотите ль такого же цвета?
Рецепт мне известен – секрета тут нету!..
 

БАГАДА

под ред. Е. Кожевниковой

На окраине Парижа в новом высоком доме сдавалась крошечная квартира, и сдавалась совсем недорого – уютная, светлая, с балконом, удобной мебелью, я бы сказал, чудесная, если бы в ней и на самом деле не творились разные чудеса. Похоже было, что их творила нечистая сила. Но что бы там ни говорили, других недостатков в квартире не было. Удивительно! Обыкновенно нечистая сила селится в старинных особняках, древних замках, на худой конец – в ветхих лачугах. А тут ничего похожего: телевизор, ванная, прихожая. Впрочем, нужно сказать, что облюбовало ее не привидение, не призрак, там поселилось юркое крохотное создание, одним словом, чертенок. У чертенят, согласитесь, и вкусы особые.

Привидения – существа скучные: появляются всегда в саване, всегда в одной и той же комнате, стонут, охают, причитают… У них постоянно бессонница и угрызения совести. Такая от них берет тоска! То ли дело чертенок: всевозможные штуки, шалости, а уж на шутки горазд как никто. Наш чертенок шутил не зло. Пока в доме не было никого, он и вовсе не показывался. Бродил себе тихонько ночами, никому особенно не докучая. Но стоило в квартире кому-то поселиться, чертик не упускал случая повеселиться. Первые две-три недели жильцы о нем понятия не имели, он был тише воды, ниже травы, а сам все присматривался к соседям, изучая их привычки, странности и причуды, чтоб однажды – бах! – появиться и нагнать на всех страх.

Как? Недаром они – лукавые! Чертенку не хотелось быть огородным пугалом, и обличий своих он просто так не выдумывал, он высматривал, кто чего боится, чтобы потом в этом виде и появиться.

Непонятно? Объясню поподробнее.

Вот, к примеру, года два назад квартиру снимал генерал. Жил он много лет на покое и не любил ворошить былое. Оно и понятно: вспоминать о войне неприятно. И вдруг вечером в коридоре он сталкивается со скелетом в помятой каске, в одном сапоге и френче грязном. Генерал наутро сбежал.

В следующий раз чертенок до смерти перепугал учительницу музыки. Она, видите ли, не любит змей. До сих пор остается неясным, чем змеи так насолили ей. Казалось бы, такие хладнокровные создания. Без малейшего затруднения чертенок превратился в замечательного питона и с обворожительной улыбкой свернулся на рояле. Учительница упала в обморок, а придя в чувство, подхватила фортепьяно, табурет, партитуры и съехала с квартиры. Вот до чего испугалась!

Потом в квартире жил маленький мальчик. Он очень боялся Бабы Яги. Мальчикам вообще не пристало чего-то бояться, а уж старушек пугаться тем более. Баба Яга ведь душечка-симпапушечка! Но что поделаешь, мальчугану она не нравилась. От одного имени Яги он, прямо скажем, дрожал. И вот как-то вечером лежит он в своей кроватке, а в комнату входит… нет, не мама, а пожилая милая дама, смотрит ласково-ласково, а сама косоглазая, нос у нее крючком, из бородавки волосы пучком, из ушей серых мох торчком… Мальчик от страха не мог ни охнуть, ни вздохнуть. Нетрудно догадаться, что на следующей же неделе родители мальчика новый дом приглядели.

Но примерно год назад все пошло на иной лад. В квартире поселилась новая семья: мама, папа и маленькая Каролина. Чертенок уже лапки потирал и облизывался в предвкушении новых проказ. Но прошел целый месяц, чертенок поглядывал, подслушивал, соображал, но ничего полезного не узнал. Тогда он решил:

– Испытаем маму!

Мама как раз выходила из ванной, и он кинулся ей под ноги.

– Таракан! – брезгливо поморщилась мама. – Завтра же куплю дихлофос!

Чертенок взглянул в зеркало: в самом деле, вылитый таракан: блестящий, рыжий, усатый. Видно, мама только их и боялась, да и то самую малость.

– Может, меня ждет с ее папой удача? – прошептал чертенок, чуть не плача.

На следующий вечер он улегся поперек коридора, чтобы папа не мог его не заметить. Папа и впрямь над ним наклонился, удивился и очень рассердился.

– Кто это разбрасывает кнопки? Малышка может уколоться!

Если папа и боялся, то не за себя, а за дочку Каролину. Не правда ли, трогательно?

Чертенок разозлился. Его так и подмывало учинить какую-нибудь пакость. После неудачи в коридоре он ринулся в комнату Каролины.

– Ку-ку! – крикнул он.

Ага! Кажется клюнула. Каролина натянула на голову одеяло и из-под одеяла опасливо прошептала:

– Это ты, Младенец Христос?

Чертенка бросило в дрожь. Младенец Христос? Что за чушь!

– Ну да, это он, – ответил чертенок растерянно.

– Как хорошо! – обрадовалась девочка. – А скажи, твое Рождество на будущей неделе?

– Вроде, да, – неуверенно согласился чертенок. Он в таких делах не очень-то разбирался.

– Будь добр тогда, пусть у меня будет багада, – попросила девочка.

– Чего-о?

– Ба-га-да! Мама с папой говорят, что багады не бывает! А мне так хочется! Поднеси мне его в подарок!

Чертенок приготовился крикнуть: «Ах ты, гадкая девчонка! Не будет тебе никаких подарков!» Но вместо этого пропищал:

– Ладно, ладно! – И тут же улизнул. А что еще ему оставалось, если она его ни капельки не боялась?!

Предрождественская неделя миновала, но как вы сами догадались, чертенок и думать не думал о багаде. Ведь водится багада неизвестно где. Напрасно Каролина ждала подарка. Чего и ждать от чертей, кроме каверз, они же известные обманщики!

Зато в чем чертям не откажешь, так это в любопытстве. В Рождественскую ночь чертенок глаз не сомкнул. Ему не терпелось узнать, что же все-таки Младенец Христос (разумеется, настоящий) положит Каролине под елку. Багада – это что: игрушка, зверушка, какая-нибудь финтифлюшка? Но понятное дело, столкнуться с Младенцем Христосом чертенок боялся. Ему пришлось терпеть до утра.

25-го декабря спозаранку он прошмыгнул в гостиную и юркнул под елку. На елке сверкали шары, звезды, свечи, ангелочки, хлопушки, а под елкой лежали кульки, пакетики, свертки – рождественские подарки. Сквозь обертку чертенок разглядел куколку, домик, альбом, краски и бисер в коробочке, чтобы бусы нанизывать. Но очевидно багада – то, чего нет и не было никогда. Чертенок успокоился, завертел радостно хвостиком и собрался улепетнуть, как вдруг дверь распахнулась и в гостиную вбежала Каролина в ночной рубашонке, а следом вошли мама и папа. Каролина бросилась к чертенку с криком:

– Идите сюда! Смотрите, какой замечательный багада!

Посадила его на ладошку, погладила спинку, почесала за ушком. Что тут возразишь? Чертенок посмотрелся в сверкающий шарик. Да-а! Иначе не назовешь, и впрямь – багада! Не спрашивайте меня, как он выглядел. Да кому известно, как выглядит багада? Не знаю даже, он это или она. И вообще, что это – ба-га-да?!

Родители рассмеялись.

– Малыш, у тебя на ладошке багада сидит понарошку. На самом деле багады нет.

– Есть! – Каролина крепче сжала кулачок. – Мне подарили самого лучшего багаду!

– Ну и хорошо! – согласились родители.

Они были люди покладистые и пустых споров не любили. Зачем портить малышке праздник? Так чертенок стал Каролининой игрушкой. Она играла с ним долго-долго.

Может, и сейчас играет, раз он никому не показывается и никого не пугает.

 
Понедельник – не среда!
Что такое багада?
Даже папа, даже мама
Не слыхали никогда!
     Говорят, ерунда
     Багада, багада!
Погляди-ка сюда!
Неужели – ерунда?
На моей сидит ладошке
Настоящий багада!
     Настоящий, да-да-да!
     Багада, багада!
Будет другом навсегда
Каролине багада!
А что дядям, а что тетям
Он не виден – не беда!
     Он мне друг навсегда!
     Багада, багада!
 

ВОДА-НЕВИДИМКА

под ред. Е. Кожевниковой

Тот, кто читал «Сказки Фоли-Мерикюр», наверное, не забыл, что в них я уже говорил о бутылке – но не простой, а с водой-невидимкой. Там же, помнится, я вас просил прислать мне вашу сказку, где волшебная вода… Вспоминаете, да?

Но прошло уже добрых шесть лет, как мои сказки вышли в свет, а ответа на просьбу нет. Не пришел мне от вас ответ. Я и решил: «Ну ладно! Раз вы такие лентяи, самому придется за сказку браться. А как будет получаться – не моя забота! Засяду-ка я за работу: декабрь на дворе!

С утра сижу в кабинете, печатаю на машинке и вдруг – в дверь стук.

А надо сказать, если я работаю, то отрываюсь с большой неохотою. И я заорал:

– Кого там черти несут?

А мне в ответ прошуршало:

– Да это же я, ведьма, старинная ваша знакомица. Не стоять же мне век на лестнице, очень холодно на улице.

Ведьма? Ну и ну! Я бросился со всех ног, стукнулся о порог.

– Прошу вас, сударыня, проходите! Не стесняйтесь, садитесь!

– Благодарю покорно, не трудитесь. Я на секундочку. Выразить вам великую благодарность.

– О чем вы?

– О сказках, где вы обо мне рассказываете.

Скажу прямо, я призадумался: небось издевается?

– Неужто, – говорю, – обиделись? Вам в моих сказках оторвали голову, превратили в жабу, называли то госпожа Гадость, то мадемуазель Мерзость, мисс Уродина! Вы, сударыня, видно, шутите?

– Ничуть. Я комплименты люблю просто жуть. Вот и хочется сделать вам к Новому году подарочек. Скажите, чем вас порадовать?

Есть о чем поразмыслить. О чем только не мечталось! Ведь я мог попросить, что угодно. Какое все-таки мученье выбирать…

– Придется, видимо, помочь, – заявила ведьма. – Хотите стать королем?

– Королем? Убежден, я-то на свет рожден вовсе не для короны!

– Ну, тогда диктатором. Хотите?

– Да вы на них посмотрите! Кошмар!

– Или, например, премьер-министром?

– Быть министром наскучит быстро. Это довольно-таки грустно. А временами накладно.

– Значит, хотите стать депутатом? Ладно.

– А чем они занимаются?

– Не знаю. Но, может быть, вам понравится. Говорите прямо: да или нет?

– Нет.

– Нет так нет. Подберем что-нибудь другое. Так… Так… А невидимкой?

– И это возможно?

– Возможно, и вовсе не сложно. Особенно если хочется.

– Еще бы!

– Тогда пойдемте.

И мы отправились к ведьме в гости.

Жила она в новом доме. Квартира вполне приличная, но не совсем обычная. На последнем этаже, у самой крыши. Едва ли кто-нибудь жил выше. И уж никто – так, как она. Например, в ее гостиной светила луна. Или, скажем, непроходимый бор шумел там, где должен быть коридор. На месте кровати – хорошенькая могила. Солнце на кухне как раз заходило. Утварь кухонная и та особенная – трубки, реторты, колбы…

– Видите бутылку на полке? – спросила ведьма.

Я посмотрел и вижу пустую полку.

– Какую бутылку? – удивился я.

Ведьма рассмеялась.

– Ах, да, я забыла, бутылка-то наполнена водой-невидимкой!

– А вы ее видите?

– Конечно! Я умею видеть невидимое. Постойте, сейчас я ее достану.

Она подошла к полке и взяла рукой пустоту.

– Подойдите сюда. Держите! Да смотрите, не уроните.

И вот я держу что-то тяжелое, округлое и холодное… пожалуй, больше всего похожее на бутылку вина.

– Одна капля, и вещь не видна. Глоток, и вы сами невидимы. Да, хорошо я вспомнила: место, куда вы ее поставите, непременно чем-то отметьте, иначе проищете до потери сознания.

– Что я вам должен за ваши старания?

– Это подарочек! До свидания!

На прощанье она помахала рукой. Глядь, я стою посреди мостовой. Подарок невиданный, хоть никому и не видимый. Теперь-то, конечно, стало видно, что иметь дело с ведьмами не безобидно. Но, по чести признаться, мне и в голову не пришло чего-либо опасаться. Я скорее пошел домой, необычайно довольный собой. И по дороге радостно размышлял о том, какие сюрпризы устрою друзьям. И главное, какие каверзы поджидают тех злыдней, которые меня ненавидят. Я буду тихонько подкрадываться к ним сзади, таскать у них очки и ручки, вздыхать и стонать, мешая людям сосредоточиться, как раз когда им кажется, что они в одиночестве́. Стану изображать духов, чертей и призраков, пока у них истерики не вызову.

Опля! Что такое? Чуть не упал!

Посмотрел под ноги – все ясно: левым ботинком наступил на шнурок правого. Так не годится! Я нагнулся. Осторожненько поставил бутылку на край тротуара и старательно завязал шнурки, сперва на правом, потом, на всякий случай, и на левом ботинке. Аккуратность и осторожность прежде всего! Выпрямился – где же бутылка?

Так… Главное, не волноваться. Найдется – никуда не денется. Да вот же она! Нет… Может, чуть ближе́? Тоже нет? Тогда подальше?.. Левее? Правее? Простыл и след. Ищу на ощупь, будто ослеп.

Дзинь! Слышу звон разбитого стекла.

Мне ничего не видно, но случилось непоправимое, это вполне очевидно. Раскокал бутылку. Вода потекла по улице. Смотрю улица становится уже. Еще бы, когда воды-невидимки – огромная лужа.

– Хорошенькое дельце!

Я испуганно оглянулся. Рядом стояла ведьма. Ну и натерпелся же я страху! Как она, думаю, мне сейчас всыплет! Останется мокрое место! Но, надо же, не рассердилась! Даже слегка улыбнулась.

– Я в тебе не сомневалась. Кроме гадостей или глупостей ничего и не жди от людей. Отойди-ка в сторонку да поживей!

Я посторонился. Она наклонилась и начала шарить в луже.

– Может быть, говорю, вы мне поможете? Не стало бы хуже! И натворил же я бед!

А она в ответ:

– Чужие беды не мое дело! Я хочу подобрать осколки, чтобы не поранились ребятишки.

Удивительно, ведьма – и такая заботливая.

Смотрю, пальцев у нее не стало, вот и руки исчезли, потом голова, а сгорбленное тело пока еще сидит, но мало-помалу и его не стало.

– Сударыня! – кричу. – Мне вас не видно!

– Еще бы, – отвечает голос ведьмы. – Это от воды-невидимки. А ты что здесь прохлаждаешься. Иди-ка лучше домой.

Домой так домой. А тем временем на мостовой потихоньку росла, делаясь все глубже, дыра, и чтобы разглядеть ее получше, зеваки подходили поближе. Их становилось все больше. Они задавали вопросы, собирались звонить в полицию, в пожарную часть обращаться. Тут я понял: пора смываться.

А что было дальше, вам всем известно. Мы же пережили это все вместе. Как не знаете? Быть не может! Ах, ну да, вы меня моложе! И ваш дед не припомнит тоже? Что же все верно, он долго жил, а еще больше пережил и поэтому все позабыл.

Хорошо, тогда слушайте. На другое утро я прочел в газете, что бульвар Люстюкрю, а он где-то здесь поблизости, испорчен огромной трещиной. Ходить по нему еще можно, но только не женщинам, потому как при ходьбе возникает головокружение от ощущения неестественного парения. Будто шагаешь по воздуху и любуешься земными глубинами, разноцветными глинами, гранитами, сокровищами зарытыми, водопроводом, станциями метро и толпящимся там народом.

А вода-невидимка растекалась все шире, проникала все ниже, и все меньше кварталов оставалось в Париже. Его обитатели, словно слепцы, передвигались на ощупь, искали двери, держа ключи наготове. Прозрачность увеличилась во сто крат. Вот вдалеке показался ад. И в морской бинокль рассмотреть я не мог даже чертенят. Уж как вы, не знаю, а я их обожаю. И в театр, и в кино бегу со всех ног на всякую чертовщину.

Преисподня разверзалась, вода все глубже пробиралась. Не прошло и недели, как внизу показалось голубое дальнее небо с легкими облачками. Мы видели антиподов, иными словами, обитателей южного побережья Тихого океана. А один мой приятель похвалялся, что благодаря телескопу разглядел одного папуаса попу, а в ней дырочку. Папуас загорал в Австралии, а может, где и подалее…

Я-то думаю, он приврал. С такого-то расстояния! Да и кто и когда видел дырку, будь она хоть в попе, хоть на трусах после стирки. Дыра – это же отсутствие. А того, чего нет – не увидишь. Так что если услышишь, что говорят: я видал дыру, имей в виду: говорят о том, что ее окружает…

Стала невидимой и вода в Сене, мосты повисли над пустотой, как видения. Париж исчез, но остался Монмартр, на Сакре-Кер в парении, как мечта, как привидение. Чудесное, право слово, зрелище!

Но вот и в горизонт грунтовых вод (а именно так называют ученые воды, которые текут под землей) проникла невидимость, люди, пьющие эту воду, перестали друг друга видеть. Можно было различить лица пьяниц, наконец и они исчезли, ведь лоза виноградная водой насыщается, вода ей очень полезна.

В общем, спустя полгода совсем не осталось народа. Кругом ничего не видно. А главное, что обидно: ни тебе Эйфелевой башни, ни даже Монблана, потому что дожди, снегопады, туманы – та же вода, но она сперва испарилась, потом охладилась, сгустилась, вниз пролилась – и все растворилось, даже грязь.

Что ни день на небе ни облачка, светит яркое солнышко. И ночи стоят прекрасные, звезды сияют частые и среди них – месяц. А люди сидят на месте. С места боятся стронуться, им страшно: вдруг потеряются. Работать никто не работает. Никто никуда не ездит. Есть уже стало нечего. Конец пришел человечеству.

И я, конечно же, страдал – себя виноватым считал. Одно утешало: моя вина только мне да ведьме была видна. Между нами говоря, думаю, что все совести угрызения – чаще всего наши опасения дурного соседского мнения.

По счастью, ведьма над нами сжалилась. И в одно декабрьское утро, но не в то, когда я начал вам рассказывать сказку, а в другое, сидел я невидимкой на невидимом стуле, печатал на машинке невидимую сказку и услыхал вдруг дребезжащий голосок.

– Сочиняете, господин писатель?

От неожиданности я вздрогнул.

– Неужели вы, госпожа ведьма?

– Кому же еще быть! Ведьма-то я ведьма, но выходит, ангельской доброты! Ведь от вас, от людей, одни хлопоты! Не хочешь, а вмешиваешься в ваши дела. Да и как не вмешаться, иначе все вы, того и гляди, вымрете! Ну-ка, протяни руку!

Я протянул руку в сторону, откуда слышался голос, и коснулся чего-то гладкого, прохладного и длинноватого.

– Что это? Опять бутылка?

– Да, но с водой-видимкой. Выпей, хватит и одного глотка.

В самом деле, глотка хватило. Глотнул и вижу: я у себя в кабинете, в гостях у меня ведьма, а за окном – крыши, крыши спящего мирным сном Парижа.

– Благодарю вас, душечка-ведьма! А не оставите ли вы мне эту бутылку? Я бы угощал своих друзей…

Старая дама погрозила мне пальцем – не дам.

– Доверить тебе бутылку? Чтобы и ее разбил? Даже речи быть не может! Я сама дам испить, кому нужно. Отдавай бутылку и будь здоров!

Ведьма исчезла.

Не скажу, что я не обиделся. Но и старую ведьму можно понять. Ну, могу я обойти всю, всю землю? А ведьма обошла. Как? Не приложу ума! Где погостила – всех напоила – мужчин, женщин, детей, котов, коров, собак, лошадей, маленьких птичек и диких тигров, пауков, паучих, белых медведей, всех крошечных насекомых, знакомых и незнакомых… Не прошло и недели, как мы все друг на друга удивленно глядели.

И вот с тех пор-то, друзья мои, мы с вами и видим невидимое. Да, да, я не оговорился – невидимое. Не только самих себя, весь белый свет, но и вещи, которых вроде бы нет…

Например, мой приятель, вы его знаете, тот самый, который хвастался, что углядел благодаря телескопу… ну да, вот именно, – так вот он меня уверяет, что как только очки надевает, видит на небесах ангелочков, Господа Иисуса Христа, Деву Марию и самого Вседержателя, говорит, сидят они и благостно улыбаются.

Вот я и думаю, правду это или он, как всегда, привирает? Со мной ничего подобного не бывает. Сколько я ни приглядывался, ничего этакого не вижу.

Может, доктора попросить, чтоб очки прописал?