Текст книги "Цивилизация Древнего Рима"

Автор книги: Пьер Грималь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

Для выполнения тяжелых работ приглашаются специализированные поставщики, которые располагают дополнительной рабочей силой и берут на себя ту или иную задачу в поместье. И так же, как это происходит в сельской местности и в наши дни, может поступить помощь из соседних владений.

Расходы по содержанию всего этого сообщества скрупулезно регламентированы. Интересно узнать размер рационов: каждый работник зимой получает в месяц четыре мерки пшеницы, то есть приблизительно 35 литров; летом их рацион будет равен 40 литрам (четыре с половиной мерки). Люди, которые исполняют тяжелые физические работы (управитель, прораб на стройке, пастухи), в любое время получают только три меры. Зерно размалывается самими работниками, которые сами готовят себе похлебку и пекут хлеб. Закованным рабам хлеб выдается: четыре фунта (приблизительно 1,3 кг) зимой, пять фунтов – когда начинаются работы на винограднике (с началом весны), и снова четыре фунта, «когда созревают фиги» (к середине августа). К хлебу прибавляются оливки второго сорта или овощи, маринованные в уксусе. В качестве напитка работники получат либо пикет (этот напиток до сих пор изготавливают из виноградного сусла с добавлением воды), либо вино. Пикет, который пили в течение трех месяцев после сбора винограда, не нормировался. Начиная с декабря работники получали вино: четверть литра в день, затем половину литра – с весны и летом выдавалось три четверти литра. К этому рациону добавлялись дополнительные вознаграждения во время празднеств (сатурналии и compitalia [291]291
  Ежегодное празднество в честь ларов, покровителей перепутий.


[Закрыть], которые по преимуществу представляли собой крестьянские праздники). Таким образом, всего количество вина доходило приблизительно до двух гектолитров в год. Скованные рабы вина не лишались, но получали рационы, пропорциональные эффективности их работы.

Жизнь в этих поместьях была сурова, для тружеников развлечения были редкостью. Даже в праздничные дни надо было заниматься текущей работой, и Катон взял на себя заботу о том, чтобы запретить жене арендатора слишком частые визиты к соседкам. Он также указывал, что арендатор и его жена не должны предаваться другим религиозным обрядам, кроме ежемесячного жертвоприношения ларам: отношения с богами принадлежат в принципе хозяину, и только ему. За этими предписаниями можно угадать то, чем была сельская жизнь в действительности, фактически она была более свободной, чем ее допускает дисциплина, навязываемая Катоном. Чужеземные суеверия интенсивно проникают всюду, искушая простые крестьянские умы, жадные до надежды и чудес. Давайте не забывать, что Катон писал в то время, когда дионисийская религия распространялась во всей Италии и порождала приверженцев, которые втайне предавались оргиастическим религиозным обрядам, иногда жестоким, иногда просто безнравственным, но всегда противостоящим доброму порядку. В особенности соблазнительной эта религия оказывалась для рабов, которых она хоть на миг освобождала от их тягостного положения, эта дионисийская религия могла спровоцировать волнения в сельской местности Известно, с какой суровостью сенат подавлял ее распространение, наказывая смертью последователей Диониса, которые нарушили бы запрет. Религиозный консерватизм Катона является, таким образом, только элементарной предосторожностью против слишком реальной опасности.

Трактат Катона содержит также рецепты сельской кухни. Вот, например, рецепт праздничного пирожка (libum – этот пирожок приносили в жертву богам, а потом съедали сами): «Тщательно ратолочь в ступке два фунта (750 граммов) сыра; когда это сделано, смешать с фунтом пшеничной муки, или если хотим добиться более изысканного вкуса, то пополам с крупчаткой; добавить яйцо и все это долго месить. Сформировать хлебцы, которые разместить на листах и печь на медленном огне в хлебопекарне». Рецепт placenta [292]292
  Placenta – пирог (лат.).


[Закрыть], который также приводит Катон, напоминает слоеные пирожки с сыром, сладости на меду из восточной кухни. Имелись также «крокеты» (globi [293]293
  Globi – шарики (лат.).


[Закрыть]) из сыра и полбы, жаренные в топленом свином сале, подслащенные медом и усыпанные семенами мака. Тот же рецепт позволял, меняя форму, изготовлять «жгуты», глазированные медом. Эти сласти подавались на стол хозяев, но изредка и на стол работников. Простая кухня использовала в качестве ингредиентов исключительно то, что производилось в поместье, ее Катон противопоставляет кулинарной роскоши, которая начинает распространяться под влиянием греков.

* * *

Состояние сельского хозяйства в II веке до н. э., каким оно предстает в книге Катона, свидетельствует об усилиях ради увеличения продукции, главным образом ценой строгой дисциплины работников. Невозможно представить, что методы эксплуатации могли быть улучшены. Человеческий труд остается основным; никаких приспособлений, никаких усовершенствований плуга, который оставался старой сохой, которую тащили быки, и почва бороздилась под давлением рук земледельца. Главная забота Катона связана с развитием виноградарства, с улучшением видов растений, с пересадкой плодовых деревьев, с любыми рентабельными культурами, урожаем от которых снабжались городские рынки. Но остальными культурами, и главным образом зерновыми, пренебрегали, потому что их доходность была минимальной. Это в дальнейшем сказалось на специализации итальянского сельского хозяйства и поставило снабжение городов (главным образом, Рима) в зависимость от импортных товаров, привозимых издалека. Традиционное равновесное ведение сельской экономики нарушалось; и так как рынок вина, масла и плодов не безграничен, то все большая часть земель оказалась занята животноводством. Разведение скота действительно не требует стольких хлопот, скольких требуют зерновые культуры; оно может быть поручено менее опытным работникам, главным образом рабам, сгруппированным по военному образцу под руководством бригадира. Поместье в том виде, каким видел его Катон, представляет собой компромисс между традиционным и продвинутым хозяйством: собственники стремятся к легким доходам, личные связи свободного человека с землей будут ослабляться все больше, итальянская земля будет истощаться. И это будет продолжаться долго, так как недавно завоеванные западные провинции будут предлагать каналы сбыта продукции типично итальянских культур; Галлия, например, Импортирует большое количество вина, крупные поместья бесспорно процветают, а с завершением романизации Галлия сама станет производить вино: можно видеть, как расширяются площади под виноградниками в районе Бордо, в Бургундии. В течение какого-то времени сенаторы будут стараться остановить процессы, которые их разоряют, и еще император Домициан в какой-то момент распорядится выкорчевать виноградники, существующие в провинции, и запретит сажать новые. Но это будет напрасно, и Италия не сможет сохранить свою монополию. Во время правления Антонинов африканские земли, например, были засажены виноградниками, оливковыми и фиговыми деревьями, которые прямо конкурируют с итальянскими производителями. Италия не сохранила свое некогда привилегированное положение гораздо в большей степени в сельскохозяйственном секторе, чем в экономике и политике. Но она стремилась сохранить свое главенствующее положение в этом секторе. Если правда, как утверждалось, что Катон и итальянские землевладельцы, обеспокоенные тем, как процветает пуническое сельское хозяйство благодаря дальновидным агрономам, хотели окончательного разрушения Карфагена, если верно, что римские сенаторы после его падения вырубили оливковые деревья и виноградники в провинции Африке, чтобы расширить поля для зерновых, предназначенных кормить войска, то этот расчет в конечном итоге потерпел неудачу, и во II веке н. э. на равнинах современного Туниса снова произрастают традиционные культуры.

Итальянские собственники нелегко смирились с сокращением доходов от своих земель; и начиная с I века до н. э. они прилагали усилия, приспосабливая использование земли к потребностям рынка. Трактат «О сельском хозяйстве», написанный Марком Теренцием Варроном в возрасте почти 90 лет (около 37 н. э.), нас подробно информирует о плодородности итальянской земли в начале империи и о проблемах, которые ставились перед пользователями. Официально все шло как нельзя лучше, и Вергилий примерно в то же время согласен с Варроном: есть ли где-либо земля более плодородная, лучше обработанная, чем в Италии, где еще виноградники дают более 210 гектолитров вина с гектара, возможно ли более высокое качество зерна? Фрукты продаются хорошо: на Sacra via покупатели готовы платить за них по «цене золота». Но эти примеры скорее исключение, предназначенные главным образом демонстрировать то, чем может стать сельское хозяйство в умелых руках в тех владениях, которыми в отсутствие владельцев руководят управляющие и располагают неограниченной рабочей силой. Речь идет не о деревушках, затерявшихся в Апеннинах, но о богатых равнинах Адриатического побережья или Кампании, все эти земли были сенаторскими. Италия, такая, как ее представлял себе Варрон (официальный представитель крупных римских собственников), относится к этим благословенным округам; земли, не приносящие высокого дохода, отдаются под пастбища в распоряжение пастухов с их стадами. Интенсивное сельское хозяйство, рассчитанное на получение наибольшей выгоды, влечет пренебрежение оставленными землями. Варрон отмечает с удовлетворением, что «предки на такой же земельной площади производили меньше вина и зерна, и худшего качества». Без сомнения, общая территория оцененных земель была значительной, и Италия могла тогда прокормить всех своих жителей, не прибегая к сопряженному с расходами импорту.

Озабоченный проблемой коммерческих доходов, Варрон рекомендует разводить животных, связанных с роскошью: не только гусей и кур, но и павлинов, журавлей, фазанов, сурков, кабанов и все виды дичи, которые потреблялись в огромных количествах в самом Риме и аристократией муниципиев. Ферма в Сабинской области, которая приводилась в качестве примера, приносила только от продажи дроздов, выращенных в вольере, до 60 000 сестерциев (т. е. 15 000 франков золотом) ежегодно. Официальные банкеты, частные пиры, которые устраивались все чаще, роскошь стола, которая все больше входила в моду, становились неисчерпаемыми каналами сбыта для этой отрасли, не известной во времена Катона. Виллы, построенные на берегу моря, имели доходы от садков, где разводили рыбу, которая также потреблялись в большом количестве, ее предпочитали мясу, которое не особенно любили. Но вполне очевидно, что эти ресурсы подчинялись роскоши столицы и общему процветанию империи; они рассчитаны только на верхушку, привилегированный слой, увеличение которого могло бы серьезно угрожать балансу сельского хозяйства в Италии.

Многие из разумных крупных собственников искали дополнительные доходы в развитии ремесел, сырье для которых находилось в самом поместье: так возникали песчаные или каменные карьеры, печи для обжига извести, столь необходимые для этого народа строителей, мастерские по производству кирпича и глиняной посуды. Спрос на кирпич, вначале небольшой при возведении общественных зданий, стал значительным в начале империи: строящиеся памятники облицовывались кирпичом поверх бетонной основы. Количество кирпичных мастерских вокруг Рима возрастает, и, например, Домиции (семья, из которой выйдет император Нерон) владели на Ватикане большими фабриками, используя глину этого холма. Конечно же, здесь нельзя говорить ни о развитой промышленности, ни о крупном производстве, это был бы анахронизм – древний мир не знал ничего, что можно сравнить с современной промышленностью; только крупные собственники, способные содержать на своих землях большое количество рабов, могли организовать производство, которые стало бы прибыльным при соответствующем объеме производства. В производстве использовалось местное сырье, и по этой причине все то, что можно было бы назвать «тяжелой промышленностью», не размещалось в городах, где можно встретить только мелкое ремесло. Это касается не только кирпичных и керамических мастерских (их становится много с начала империи) в некоторых регионах, в особенности в области Арретия (современного Ареццо) в Этрурии, но и кожевенных фабрик, что устраивались поблизости от мест масштабного разведения скота, и мельниц – неотъемлемой части самого хозяйства.

Официально сенаторы не имели право заниматься торговлей, все их состояние должно было выражаться в недвижимом имуществе, а с III века до н. э. существовал закон (плебисцит Клодия), по которому им запрещалось иметь более двух-трех судов небольшого тоннажа, то есть больше, чем было необходимо для доставки продуктов из поместий. Это обязательство способствовало развитию крупной земельной собственности: бывшие наместники, обогатившиеся в своих провинциях, вынуждены были инвестировать свое состояние в земли, и вскоре плодородные регионы Италии оказались в их руках. Постепенно движение распространилось и на провинции, и можно видеть, как в Сицилии, Африке, Галлии, Испании и даже в Греции и Азии образовывались обширные владения, которые никогда не видали своих владельцев, и сами владельцы никогда не бывали там. Прокураторы отвечали за извлечение дохода от них. Иногда хозяин выказывал доверие простому вольноотпущеннику; иногда (в особенных случаях – для владений, которые принадлежали лично императорам) прокураторы являлись всадниками, которые находили в этом выгодное занятие и посвящали свою жизнь данной форме администрации. Часто эти прокураторы сами непосредственно не занимались хозяйством во владении; они пользовались contractores [294]294
  Contractores – договаривающиеся стороны, контрактанты (лат.).


[Закрыть], которые брали во владении тот или иной сбор, например в определенной области получали годовой урожай оливок. Представляется, что земледельцы, зависящие от поместья, буквально были раздавлены достаточно многочисленной иерархией, имели несчастье угождать всем, а им за их труды почти ничего не платили. Эти земледельцы, настоящее крестьянство провинций, были как на положении рабов, так и свободными людьми, которые занимались своим полем, их терпели, пока они оплачивали требуемую арендную плату.

На Востоке картина была почти аналогичной. Там также можно обнаружить крупные поместья, которыми владели римляне и лица, которые принадлежали к старинному населению городов. В известном древнегреческом романе «Дафнис и Хлоя» показана жизнь крестьян в сельской местности на Лесбосе во II веке н. э., одни из них являются мелкими собственниками, другие – рабами богатого горожанина из соседнего городка. У всех почти одинаковая суровая, простая и бедная жизнь, состоящая в непрерывной работе. В руки трудяг, которые питаются и одеваются исключительно благодаря тому, что родит земля, попадает крайне малое количество денег. А вот горожане богаты; молодые горожане, которые приезжают в сельскую местность для того, чтобы поохотиться, имеют при себе больше золотых монет, чем владеют все жители на многие мили вокруг. Крестьяне, владеющие своим полем, живут в жалких хижинах, в единственной комнате, но это не мешает им получать в любое время года удовольствия, которые им дарит земля. Что касается рабов, то они обитают в подсобных помещениях дома, за которым присматривают, обрабатывают огород, ухаживают в садах за цветами, плодовыми деревьями и фонтанами ради удовольствия хозяина, когда он приезжает на несколько дней в свою усадьбу. Положение рабов мало отличается от положения соседей, свободных земледельцев, и неблагоприятно только в немногих ситуациях: например, они должны испрашивать у хозяина разрешение на сочетание брака для своего отпрыска, пользуясь частью стада, обязаны давать полный отчет о приплоде и падеже скота. Но в целом они рассматриваются почти как арендаторы фермы, и в повседневной жизни их свобода является полной.

Эта картина крестьянского общества отвечает реальному положению дел во всех провинциях: бедность и грубость жизни, фактическая невозможность покинуть свою хижину, экономическая зависимость – в хорошие годы урожай лишь покрывает налоги и арендную плату, плохой урожай катастрофически влечет за собой нищету и невозможность заплатить долги. Неудивительно, что крестьяне иногда восстают, даже в самые благоприятные времена империи. Нам известно о крестьянских мятежах в Египте, где земельный режим, унаследованный от Лагидов, был наиболее жестким к трудящимся; мятежи происходили и в Сирии, и в Малой Азии, где сельские жители ненавидели горожан, которых считали эксплуататорами, в Галлии – начиная с первого века империи, в Дакии и Далмации – в правление Марка Аврелия. Практически Римская империя держала крестьян провинций в состоянии наполовину рабском, и реальное благополучие городов лишь косвенно способствовало благосостоянию сельской местности.

* * *

В крупных владениях центром поместья являлась вилла. Первоначально вилла была домом, в котором обитал владелец, и дом был приспособлен к его культурным потребностям. Остатки подобных древних вилл, обнаруженные при раскопках, свидетельства, разбросанные по текстам и собранные историками, позволяют нам достаточно точно представить историю деревенского жилища от его возникновения до обширных дворцов императорской эпохи.

Хижины пастухов на Палатине, которые мы уже упоминали, с их деревянным фундаментом, соломенной крышей и глинобитными стенами очень рано были заменены каменными домами. В этих домах было только еще одно помещение (впоследствии это tablinum [295]295
  Tablinum, tabulinum – здесь: дом с деревянной галерей, террасой (лат.). (Примеч. ред.)


[Закрыть]в классическом римском доме), в котором жили хозяева и их дети. Именно там горел очаг и находился алтарь пенатов, покровителей семьи. Это единственное помещение выходило во дворик с утрамбованной землей, окруженный стенами. Доступ к нему давал широкий портал. В центре дворика находился бассейн или, скорее, лужа, где собиралась дождевая вода, которую использовали для водопоя. Иногда на стены двора опирались небольшие лачуги, в которых жили слуги или помещались стойла для животных. Именно этот план послужил той основой, из которой развивались одновременно и городской дом, и сельская вилла. В сельской местности он завершался огородом, огражденным участком, который простирался за tablinum и сообщался с внутренним двором проходом, ведущим вдоль tablinum, затем постепенно, по мере потребностей добавлялись новые помещения. За разрастанием поместий, увеличением количества работников, усложнением технологий для изготовления вина и масла последовало и изменение усадебного дома, появился тип villa rustica [296]296
  Villa rustica – сельский дом, усадьба (лат.). (Примеч. ред.)


[Закрыть].

Образцы были обнаружены при раскопках вокруг Помпей.

Одна из самых известных вилл была раскопана в конце предыдущего века [297]297
  Имеется в виду XIX век.


[Закрыть]в Боскореале. Она расположена приблизительно в двух километрах к северу от Помпей. Ее описание дает точное представление о том, каково было значительное поместье во времена Нерона в области, богатой виноградниками и оливковыми рощами, типичное по своим последствиям для итальянского сельского хозяйства капиталистического типа.

Прежде всего эта вилла поражает своими довольно значительными размерами; она вписывается в прямоугольник длиной более 40 м и шириной 20 м; на этом пространстве большая часть была отведена винодельне, приблизительно четверть – маслодельне и домашней мельнице, далее шли помещения, предназначенные для слуг, и служебные помещения. Апартаменты хозяина находились на верхнем этаже, который не сохранился.

В дом проникали через широкие ворота, открывавшиеся во внутренний двор, через них могла въехать телега. С трех сторон двор был окаймлен колоннадой, которую увенчивал фасад верхнего этажа. Этот портик служил местом для прогулок и укрывал от дождя. Традиционный бассейн в центре исчез. На его месте устанавливали цистерны для воды. Высоко помещенный резервуар из свинца наполнялся вручную и позволял распределять воду с помощью трубопровода. Служебные помещения были сконцентрированы в левой части дома: кухня, столовая, бани, мельница и печь. В центре кухни располагался очаг. Дым и водяной пар уходили через печную трубу, находившуюся над очагом. В маленькой нише в виде храма божества пенаты руководили приготовлением еды – деталь, достаточно странная для нас, но вполне привычная для средиземноморского сельского дома в те времена. Стойло выходило прямо на кухню, так что животные должны были пересечь ее для того, чтобы войти или выйти. С другой стороны кухни был вход в помещение, в котором подогревалась вода для купания. Очаг служил для многих целей: от него шел теплый воздух в парильню (caldarium), подогревалась вода, которая по трубе шла к купальне из caldarium. Теплый зал (tepidarium) и помещение для одевания (apodyterium) завершали устройство бани, достаточно скромное, если его сравнивать с роскошью, обычной в загородных домах.

Большая часть цокольного этажа была занята (как мы уже сказали) сельскохозяйственными постройками. Прямо перед входом, занимающим всю ширину двора, находилось помещение, где устанавливался пресс. Здесь находилось два пресса, все деревянные детали исчезли, но их оказалось легко восстановить при помощи других аналогичных приспособлений, которые были найдены в других местах в лучшем состоянии и, кроме того, воспроизведенных на картинах в Помпее. Прессы в вилле Боскореале относились к типу «с рукоятью»: выше чана находился длинный деревянный брус, на одном из концов имеющий шарнир, движение передавалось по лебедке через блок. Существовали и другие системы: пресс с грузом, который двигался с небольшой скоростью, прессы с клиньями, в которых давление вызывалось нажатием клиньев между основой и движущейся частью. Виноградный со к из-под пресса стекал в каменные чаны, затем в огромных амфорах, наполовину погруженных в почву, которые могли использоваться и для хранения зерна, подвергался брожению – как это делалось в Кампании.

В помещении для изготовления масла был обнаружен пресс, довольно похожий на виноградный пресс, и некое подобие мельницы, предназначенной для измельчения оливок, прежде чем извлекать из них масло. Эта ступка (trapetum [298]298
  Trapetum – маслодельный пресс (греч.).


[Закрыть]) состояла из двух каменных жерновов в виде двух подвижных полушарий внутри каменной же ступы. Оливки, оказавшиеся между жерновами и стенкой ступы, дробились, мякоть легко отделялась от косточек. Косточки выкидывались, потому что, как считалось, они придавали маслу неприятный привкус.

Наконец, последнее дополнение в хозяйстве – гумно, где молотили зерно.

Такие виллы, каких было много в Кампании и других богатых областях Италии, относились к поместьям средних размеров. Их можно видеть на помпейских фресках: глухая стена фасада со стороны двора, широкий вход, деревянные ставни на окнах, сквозь которые освещались помещения второго этажа, одна или две башни часто завершали ансамбль и использовались как голубятни. Так выглядела сельская местность в конце республики. Она не слишком отличается от того, как выглядят в наши дни владения собственников средней руки в Италии и на юге Франции.

Эти villae rusticae [299]299
  Villae rusticae – деревенские виллы (лат.).


[Закрыть], предназначенные для ведения поместного хозяйства, вскоре показались слишком скромными для богатых римлян, которые создали новый архитектурный стиль, suburbana villa [300]300
  Suburbana villa – загородная дача (лат.).


[Закрыть], или роскошные виллы, куда приезжали только для того, чтобы проводить досуг, когда позволяли городские занятия.

На фоне пейзажей на помпейских фресках часто изображен силуэт сельских вилл. Для этих загородных домов характерны фасады, украшенные просторными портиками. Они будто иллюстрируют школьные знания о традиционной анфиладе классического римского дома: atrium, tablinum и перистиль [301]301
  Atrium – атрий, прямоугольный двор, обнесенный с четырех сторон крытой колоннадой (часто с бассейном). Возник в Греции, в период эллинизма распространился и в Риме.


[Закрыть]. Чаще всего эти виллы состоят из длинного главного корпуса в несколько этажей, обрамленных террасами. Два крыла по бокам составляют прямоугольник с центральным корпусом; оба крыла пристроены со стороны заднего фасада и окаймляют парк так, чтобы листва виднелась над крышей. Общая черта этих жилищ состоит в том, чтобы максимально открывать помещения на внешней стороне, в отличие от классического закрытого городского дома с его atrium и перистилем. Помещения расположены узкой полосой, выходящей прямо на портики.

Раскопки показали, что картины в Помпеях изображали только виллы, существовавшие в действительности: например, виллу Фарнезина [302]302
  Вилла Фарнезина названа в честь владельцев – знатного рода Фарнезе, из которого вышел папа, ряд кардиналов и герцоги Пармы.


[Закрыть], обнаруженную в самом Риме на берегах Тибра, где все комнаты выходили либо на ложный портик, либо прямо на сады; виллу в Тиволи – знаменитую виллу Адриана [303]303
  Вилла Адриана (в Тиволи вблизи Рима) – выдающийся комплекс классических зданий, созданных во II в. при императоре Адриане, объединяет лучшие элементы архитектурного наследия Античности, придавая им форму «идеального города». (Примеч. ред.)


[Закрыть], не тронутую реставрацией и перестройками, ее фасад, возведенный, без сомнения, в эпоху Цезаря, имел три портала, как на изображениях в Помпеях. В Геркулануме приморский «бульвар» был окаймлен такими же виллами с такими же колоннадами.

Вероятно, этот архитектурный стиль подражал эллинистическому стилю царских дворцов. Его происхождение можно обнаружить в таких ансамблях, как царский пританей [304]304
  Пританей – в Древней Греции общественное здание, место пребывания должностных лиц города – пританов. В пританее находился неугасимый священный очаг полиса, принимались послы, устраивались торжественные общественные трапезы и получали питание почтенные граждане города. (Примеч. ред.)


[Закрыть]в Палатице, в Македонии, где благородные помещения заключены между прямоугольным двором, окруженным портиками, и другой открытой площадью, также окаймленной колоннадами. Между македонским дворцом и римскими виллами не хватает промежуточного звена, но можно, не слишком опасаясь ошибиться, утверждать, что греческое влияние было решающим при формировании этой архитектуры, характерной для Римской империи.

Римляне, которые завоевали царства наследников Александра, на Востоке перенимали новые привычки. Завладев по праву войны огромными богатствами, они захотели соперничать с восточными государями, место которых они заняли, и выстроить себе по их примеру царские резиденции. До I века до н. э. они жили в самом Риме в относительно простых домах, а их виллы среди сельскохозяйственных построек выглядели немногим более комфортными. Такой еще была вилла Сципиона Африканского Старшего в Литерне, куда он удалился в добровольное изгнание. Сенека, посетивший ее двумя с половиной веками позже, писал, что это было печальное жилище, более похожее на крепость, чем на загородный дом: в случае налета пиратов или разбойников ее могли защитить окружавшие ее высокие стены. Во внутреннем убранстве не было никакого великолепия, ничего такого, что было бы достойно человека, который уничтожил Ганнибала. Сенека описал с некоторыми деталями купальню Сципиона: темное тесное помещение, с узкими, наподобие бойниц, окнами, отличавшееся от терм, которые строили для личного употребления в правление Нерона даже самые небогатые горожане. Это описание создает впечатление, что вилла римского богача около 180 года до н. э. достаточно походила на деревенскую виллу в Боскореале, которую мы описали. Но по прошествии двух поколений все изменилось. Сципион Эмилиан, внук Сципиона Африканского, вблизи римских ворот владел пригородной виллой, которая была уже не сельским домом, а настоящим удобным жилищем в окружении садов. Уроки восточных царей к тому времени принесли свои плоды.

Явно не было случайностью и то, что первый большой парк, существование которого приписывается Риму, был творением Лукулла, победителя Митридата. Его военные кампании против этого царя позволили ему пройти по территориям, которые уже давно находились под влиянием Персии. Персидские цари традиционно обладали обширными дворцами, предназначенными для удовольствия, с парками, которые назывались «раем», достаточно большими, чтобы там на свободе разгуливали хищники, а некоторые сооружения располагались в рощах, фруктовых садах, среди цветников. Почти всюду были разбросаны павильоны для охоты, беседки, места для приема на свежем воздухе. Этот традиционный «рай» не был совсем утрачен в правление преемников Александры. Традиция переживет Античность и будет продолжаться от династии к династии вплоть до современного Ирана. Именно в Азии (в Анатолии, в Сирии, где мода на «рай» известна издревле) римские полководцы впервые увидели сады; именно там они нашли и образцы загородных домов, которых вскоре станет много и в Италии.

Эта мода на сады и виллы, предназначенные для удовольствия, не приобрела бы широкой известности, если бы римляне не приняли ее только ради позерства и тщеславия. Они не развили бы этого искусства, которое оставалось на Востоке достаточно редким и однообразным, они не стали бы украшать им повседневную жизнь, если бы смутно не чувствовали, что оно отвечает их более глубоким переживаниям. Старинный зов земли, дошедший до Катона, несмотря на его «современные» искушения, связанные с доходностью и научным ведением хозяйства, не переставал раздаваться в душе римлян в течение следующих поколений, и примеры Востока предлагали им своеобразное средство примирить старую национальную идеологию и вкус к великолепию, которому отныне они не могли сопротивляться. Древние villae rusticae перестраивались: фасады удлинялись, украшались портиками, которые позволяли прогуливаться по террасе летом в тенистой прохладе, зимой она восхитительно нагревалась солнцем. Из хозяйских помещений открывалась либо зеленеющая перспектива, либо внутренние дворики, преображенные в огражденные сады. Сельскохозяйственные постройки стали возводить напротив помещений, предназначенных для досуга, и случалось, что стада, возвращающиеся вечером с пастбища, брели вдоль красиво обрезанных изгородей, которые ограничивали парк, и этой сельской реальности, скорее угадываемой, чем ощущаемой в действительности, было достаточно, чтобы совесть владельца, слишком гордого, чтобы отрекаться от древних достоинств, была чиста.

Этот вкус к садам, весьма развитой завоеванием Востока, не случайно был завезен полководцами-победителями. Сады уже встречались в Кампании. Порты Кампании находились в непосредственных отношениях со средиземноморским Востоком, и очень вероятно, что создание Делоса как зоны свободной торговли после 167 года до н. э. и активное плавание в Эгейском море большого количества итальянских negotiators [305]305
  Negotiator – оптовый торговец, купец (лат.).


[Закрыть]способствовало началу трансформации итальянского дома под влиянием заморских образцов. Именно в то время появились первые перистили в Помпеях. Иногда они оформлялись как расширение старого atrium, бывшего когда-то двором, на который выходили сельские дома со своей единственной комнатой; иногда они, видимо, представляли собой оригинальную интерпретацию священных periboles [306]306
  Peribolus – кольцевая стена (лат.).


[Закрыть], которые архитекторы эллинистических городов возводили вокруг алтарей. В том и в другом случае из комнаты должен был открываться вид на зелень и цветы. Даже если комнаты были невелики и не было возможности развести настоящий сад, следовало создать иллюзию, рисуя деревья, рощи и перспективу на основной стене: парк, о котором мечтали, словно бы виднелся между колоннами. Римляне настолько любили окружать себя садами, что глухие комнаты городских домов украшались так же. Так был украшен дом Ливии на Палатине в Риме, где стена была превращена в павильон «рая». Другой декоративный стиль в Помпеях объясняется по большей части этим желанием уничтожать всякий пространственный предел и создавать вокруг дома воображаемую среду.