Текст книги "Цивилизация Древнего Рима"

Автор книги: Пьер Грималь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Однако не пышные культовые сооружения составляли характерную черту римского зодчества, а строгие гражданские здания.

Унаследованные от эллинизма, храмы были возведены по традиционной технике из камня. Однако с конца республики развивается и распространяется новая техника, техника забутовки: стена кладется не рядом блоков, а ее несущая основа замешивается из извести, песка и твердых материалов (кирпичных, каменных обломков), затем с обеих сторон покрывается облицовкой. Облицовка соответствовала характеру фасадного декора: тонкая мраморная плита или искусственный мрамор, на который было возможно накладывать цветное покрытие. Этот строительный способ был быстрым и экономичным, он требовал гораздо меньше специализированного умения от рабочей силы, чем традиционная техника, но главным образом он позволял любые эксперименты. Из высеченного камня трудно возводить своды, а тем более купола. С использованием забутовки не было ничего проще: достаточно грубой опалубки, в которую наливали жидкую массу для того, чтобы возвести самые смелые своды. Можно утверждать, что римское здание, построенное с использованием этой техники, представляло собой громадную рукотворную скалу, в которой архитектор по своему усмотрению выстраивал интерьеры. Колоннады теперь служат лишь для декора, архитравы и фризы утрачивают свою первоначальную функцию и используются лишь для эстетического украшения. В конечном счете архитектор становится свободным от необходимости строгого расчета силы и противовеса, которое необходимо при возведении зданий из каменных блоков. Эту свободу, плодотворную для современных архитекторов, знали еще архитекторы Рима, и они творчески использовали новую технологию.

Таким образом объясняется монументальный характер императорских терм, способных принимать огромные толпы, и большая крутизна амфитеатров, которые уже не было необходимости возводить у подножия холмов. Именно таким образом стало возможным строительство длинных рядов арок, на которых римские акведуки и сегодня еще пересекают сельскую местность вокруг Рима. Пон де Гар [277]277
  Пон де Гар – знаменитый трехъярусный римский акведук во Франции на реке Гар, по которому на расстояние в 48 км подавалась вода в Ним. Длина акведука собственно через реку Гар составляет 44 м.


[Закрыть], построенный, вероятно, военными инженерами, показывает подлинную красоту этой архитектуры, у которой не было другой цели, кроме функциональности.

* * *

Развитие других изобразительных искусств не представляет особого интереса. Скульптура, рельеф и живопись существовали в гораздо большей зависимости от эллинских образцов, но в них также возможно видеть развитие национальных тенденций, которое поддерживало искусство и не позволяло ему превратиться в простое копирование.

Первые статуи, которыми были украшены храмы, как мы уже упоминали, были выполнены этрусскими мастерскими. Впоследствии полководцы-завоеватели системно грабили огромные музеи, какие представляли собой греческие города, но и в самом Риме были мастерские, где работали художники, прибывшие из разных регионов Средиземного моря, чтобы удовлетворять потребности римского общества. Именно в них развивались тенденции, которые были известны, конечно, греческому искусству, но которые в результате этого заимствования приобрели новую силу и плодотворность. Таким образом, искусство из Пергама, богатое своими достижениями в драматургии и живописи, получило в Риме новую жизнь, как и интерес к непрерывному фризу ионического ордера выразился в создании великолепной колонны Траяна.

Римская монументальная скульптура долго оставалась архаичной; вплоть до конца республики храмы украшались пластинами из терракоты в соответствии с древним вкусом, унаследованным от этрусков. Со времен Августа становятся широко популярными работы по мрамору и развивается искусство рельефа, в котором, как и в классических поэмах Вергилия и Горация, соединяются реализм и изящество, в результате появляется шедевр – алтарь Мира, который был посвящен божеству Рима Августом в 9 году до н. э.

Фриз алтаря Мира, в том виде, в каком он восстановлен сегодня после очень бережных раскопок [278]278
  Фриз алтаря Мира восстановлен в 1938 г. на основании сохранившихся оригинальных фрагментов. Его окружала стена. С внешней стороны, помимо орнамента из вьющихся растений, располагались рельефные изображения.


[Закрыть], предстал перед нами во всем своем величии. Он увековечивал в мраморе церемонию посвящения. На нем изображены император и его семья, должностные лица, жрецы, сенаторы, шествующие в процессии для принесения жертвы богам. Черты персонажей индивидуальны, их можно узнать по скульптурным изображениям и чеканке на монетах того времени. Почти портретная точность касается даже детей из императорской семьи (среди которых Гай и Луций Цезари); старший, проникнувшись значимостью церемонии, идет торжественно, его младший брат, изображенный чуть дальше, рассеян, и подросток, обернувшись к нему, улыбаясь, как бы призывает быть разумнее. Торжественный момент религиозного благоговения изображен здесь как один из моментов жизни.

Скульптура эпохи Августа была достойна искусства рельефа. С появлением империи таинство, окутывающее сущность императорской жизни, становится предметом искусства, которое умеет одновременно отразить личность принцепса и выразить божественный характер его миссии. Эллинистические скульпторы уже владели искусством создания царственных типов в облике Александра и диадохов [279]279
  Диадохи – полководцы Александра Македонского, которые после его смерти поделили между собой завоеванные им территории. Основатели новых эллинистических государств и династий.


[Закрыть]. Традиции этой иконографии, ее политическая и религиозная наполненность чувствуются в изображениях первых римских императоров: то же желание идеализировать черты в состоянии непреходящей молодости (что связано с идеей апофеоза), хотя индивидуализированные черты лица, точно воспроизведенные, завитки волос, выражение взгляда создают настоящий портрет. Скульпторы отталкивались от реального облика и не довольствовались тем, чтобы выражать абстракцию, собственно идею государя.

Все более после наступления эпохи империи искусство скульптуры шло в направлении реализма, было озабочено передачей особенностей черт модели. Это чувство портрета становится одной из наиболее оригинальных черт римской скульптуры. Однако при изображении уже не принцепсов, но простых смертных точность нередко доходила до карикатурности. Художники не испытывали нехватку в клиентах; редкими были римляне, которые не пожелали бы оставить собственное изображение на своей могиле, и, таким образом, наши музеи владеют богатыми коллекциями разных по качеству бюстов, оживляющих горожан и знатных аристократов Рима и провинциальных городов. Часто они представляют собой работу заурядного мраморщика, но нередко встречается мастерские произведения. Ремесленники стремились воспроизвести знаменитые греческие статуи; так они совершенствовались в своем умении, так что великие традиции, рожденные в мастерских Аттики и Азии, начиная с V века до н. э. продолжались с той или иной степенью мастерства до конца империи.

По мере того как развивалась роскошь, римляне обучились ценить декоративную живопись. Они достаточно рано начали развешивать на стенах своих домов картины греческих мастеров, но с I столетия до н. э. создают новый стиль. Этому благоприятствовала техника забутовки, которая позволяла иметь просторные чистые гладкие поверхности, подходящие для росписей. Стены разделялись на зоны, которые оформлялись по-разному: имитировали и инкрустацию цветным мрамором (так называемый первый стиль), и весь архитектурный ансамбль – колонны со стилобатами [280]280
  Стилобата – верхняя ступень или поверхность фундамента, на которой покоятся основания колонн.


[Закрыть], фризами, между колоннами расписывали плоскость сюжетами знаменитых картин. Этот архитектурный стиль (то, что называем вторым стилем римской живописи) был популярен в I веке до н. э.; он знаком главным образом по домам в Помпеях и нескольким образцам, сохранившимся в самом Риме.

Искусство развивалось. Художники рисовали воображаемые оконные проемы с оригинальными композициями, чаще всего пейзажами, вдохновляемые искусством садов. Таким образом, природа сопровождала повседневную жизнь.

Параллельно этому архитектурному стилю развивался другой. В центре любой значительной поверхности изображался небольшой пейзаж или, что чаще, грациозная фигура: амазонка или аримасп [281]281
  Аримаспы – скифский народ.


[Закрыть], изгибы их гармоничных тел сочетались с фантастическими архитектурными элементами: фантазийные столбики, бандероли, уединенные павильоны, вносящие архитектурный элемент. В соответствии с тем, насколько большое значение придается архитектурной композиции, археологи различают третий и четвертый стиль. Золотой дом Нерона был украшен росписями и легкими рельефами, выполненными в технике стукко под влиянием декоративности третьего живописного стиля. Именно там Рафаэль и позаимствовал темы своих «гротесков»: развалины Золотого дома, похороненные под термами Тита (с которыми его тогда смешивали), были обнаружены в XVI веке, и художники восхищались этими изящными рисунками, которые они назвали «гротесками», потому что они появлялись в глубине этих темных пещер.

Двумя столетиями позже римская живопись стала оказывать еще большее влияние на современное искусство, когда раскопки, предпринятые неаполитанскими королями [282]282
  Раскопки были начаты в 1748 г.


[Закрыть], познакомили с фресками Геркуланума, а вскоре и с фресками Помпей.

Сюжеты этой живописи принадлежат к тематике, образованной сложными элементами, и она, несомненно, следовала традициям эллинистического искусства. «Картины» ведут прямо к мегалографии [283]283
  Мегалография – высокая живопись, изображение возвышенных (исторических или мифологических) сюжетов (греч.).


[Закрыть], столь ценимой греческими художниками, – крупным композициям на мифологические темы, иногда с трагическим сюжетом. Представляется, что чисто декоративные элементы возникли в результате более поздних художественных явлений и отчасти под влиянием римского искусства. Театр сформировал правила композиции. И нередко, в особенности в период четвертого стиля, фреска задумывалась как фасад скены, напоминая фасад дворца, с воротами, с запечатленными в перспективе колоннадами и фантастической архитектурой. Реальные здания (римские театры, – многие из которых очень хорошо сохранившиеся образцы, – до нас дошли в Африке, Сабрате [284]284
  Сабрата – город в Триполитании (северная Африка), где действительно находится прекрасно сохранившийся римский театр 2-й пол. II в. н. э.


[Закрыть]или Дугге) соединяют в своем облике фантазии раскрепощенного художника и тяжеловесную скованность. Создание подобного декоративного стиля показывает нам значимость для римлян этого мира фантазий, который, как мы увидим, характерен и для их зрелищ: изображать вещи иными, чем они есть на самом деле, украшать реальность, окружать повседневную жизнь чудесами и мечтаниями.

Часть третья
Знакомый Рим

Глава 7
РИМ И ЗЕМЛЯ
Аграрное общество. – Система культивирования земли. От сельского дома к загородной вилле. – Парки и поместья

Римская цивилизация сегодня, по прошествии столетий, требовавшихся, чтобы правильнее оценить ее, нам представляется по преимуществу городской. Однако когда сами римляне судили о ней, это мнение обычно было иным. На всем протяжении собственной истории римлянам нравилось думать о себе как о «крестьянах», несмотря на то что факты опровергали это мнение.

Когда зарождалась империя, а Рим становился величайшим городом мира, большим, чем Пергам, Антиохия или Александрия, Вергилий не мог измыслить счастье на земле более совершенное, чем крестьянская жизнь. Сколь восторженными бы ни были упоминания о досугах в изобильных поместьях, об источниках животворящих вод, о зеленых долинах с тучными стадами, о сладких снах у подножия дерев, следует помнить, что рабы в пьесах Плавта и Теренция как высшего наказания боялись того, что их сошлют именно в сельскую местность. Это несомненное противоречие было бы напрасно отрицать: сельская жизнь в глазах поэтов является не тем, чем она является в глазах работников. Но было бы ошибочно полагать, однако, что единственной причиной обманчивой идеализации являлось только воображение Вергилия и что автор «Буколик» пожелал украсить уродливую и грязную реальность воображаемой привлекательностью в целях политической пропаганды. Римляне даже во времена своего величия испытывали нежность к земле-кормилице, и, конечно же, италийская сельская местность поставляла легионам наилучших солдат, а городу – наиболее энергичных и умных чиновников. Даже во время Первой Пунической войны командующие армией еще были выходцами из крестьян, которые заботились о своих владениях, и историки с удовольствием упоминают величавую фигуру диктатора Цинцинната, который, если следует верить преданию, обрабатывал поле у подножия Яникульского холма, там его и нашли, чтобы вверить ему государство.

Первоначально считалось, что Рим был основан пастухом Ромулом, поэтому в римском сознании грубость и простота крестьянской жизни всегда оставались идеалом. Показательно, что эта сельская основа оставила свой отпечаток даже в самом языке: происхождение многих латинских выражений связано с образами крестьянского мировосприятия, а сама их древность доказывает, что «латинская раса» владела важнейшими сельскохозяйственными техниками с очень давних пор. Таким же образом, впрочем, дела шли у всех индоевропейских пришельцев, которые в доисторические времена сменяли друг друга в Западной Европе. Средиземноморские племена, с которыми арийцы встретились на итальянской земле, также занимались сельским хозяйством. Очень быстро почва Лациума, возделываемая его жителями, истощилась. Прибрежные равнины были самым драгоценным на полуострове, занятом в основном горами (а в те древние времена и лесами), которые ограничивали возможность агрикультуры. В течение первых веков существования Рима вся территория, которая окружает Лациум, была еще покрыта непроходимыми чащами, где обитали хищники (особенно волки, воспоминание о которых как о священных животных запечатлелось в легендах), а в долинах между ними пастухи разводили стада баранов и свиней. Эти леса оставались дикими, были прибежищем архаических культов, таких как культ гирпинов [285]285
  Гирпины – племя, жившее в Южном Самнии.


[Закрыть]на горе Соракте, поклонявшихся богу-волку, с которым они идентифицировались в самобытных магических церемониях. Риму тоже были известны подобные религиозные обряды, так как вплоть до конца империи римляне праздновали вокруг Палатинского холма праздник луперкалиев (возможно, при своем зарождении он представлял собой заклинания с целью изгнания волка); эта церемония проводилась ежегодно и состояла в том, что обнаженные молодые люди после принесения в жертву козла хлестали убегающих от них женщин ремешками, которые нарезали из кожи жертвенного животного. Предполагалось, что это прикосновение усилит детородную функцию женщин. Недалеко от поселения Альбы, в священном лесу Дианы, господствующем над озером Неми, существовал культ богини, жрец которого, звавшийся царем леса, оставался в этой должности до тех пор, пока некто, желающий занять его место, не убивал его. Повсюду в сельской местности сохранялись свидетельства прошлого, когда люди стремились подчинить себе силы плодоносной природы. Ни один народ не был столь чувствителен к могуществу, исходящему от земли, к магии и жизненному ритму времен года, как римляне.

Было бы соблазнительно видеть в различных элементах, которые составили римский город, вклад каждого: вообразить, к примеру, что сабинянам больше нравилось оседлое земледелие, а латинянам – пастушество. Но факты противоречат подобным теориям. В разные эпохи сабиняне вели то пастушескую жизнь, то объединялись в земледельческие поселения, а латиняне, с очень давних пор жившие на прибрежной равнине, одновременно занимались и стадами, пасущимися на плато, и полями, где выращивали зерновые. Насколько мы можем об этом судить, перед нами с самого начала предстает экономика смешанного типа, где сосуществуют обе формы сельского хозяйства.

Во времена, когда были составлены Законы двенадцати таблиц, в языке отразился любопытный характер собственности. Согласно Плинию, для обозначения сельского владения (villae) [286]286
  Слово villa имело несколько значений, и все они связаны с земельным владением. Оно могло означить загородный холм, усадьбу имения или сельское имение. В сельскохозяйственных трактатах (Варрон, Колумелла) оно обозначало земельное владение средних размеров. Современный латинский словарь дает также значение «поместье» и даже «дача». Поэтому переводчик рискнул перевести слово ferme как «сельское владение».


[Закрыть]составители этого свода законов использовали слово hortus, которое впоследствии обозначало сад, а сад назывался heredium (наследство). Таким образом, мы узнаем, что римляне в древнейшие времена не обладали полной собственностью на землю, которой они пользовались, чаще всего земли периодически подвергались разделам. Только два участка (juger) [287]287
  В тексте употреблен термин, обозначающий меру площади, не связанную с Античностью, – арпан, т. е. старинная французская земельная мера размером 20–50 га. Античная мера площади югер (а именно ее автор указал в скобках) была намного меньше – 2523, 3 кв. м.


[Закрыть], составлявших приблизительно половину гектара, были предоставлены каждому из членов семьи, которая имела право их огораживать (именно это означает слово hortus, первоначально обозначавшее «огороженное место»). Следует, таким образом, полагать, что земля в такой очень древней организации принадлежала всему сообществу; граждане обладали в то время только правом завладения, которое могло изменяться. Это, вероятно, был пережиток времен, когда экономика была главным образом связана со скотоводством, потому что этот обычай не совсем понятен земледельцам, привязанным к земле, плодородность которой они стараются ежегодно повышать. Возможно, Рим зародился именно в то время, когда кочевничество уступало место оседлому образу жизни в результате слияния этнических элементов, пришедших извне, с «крестьянами» древнейшего Лациума.

Как бы то ни было, мы видим, что во времена царей в трибы Сервия Туллия включались только жители города. После революции 509 года до н. э. были созданы сельские трибы, которые стали вскоре преобладать. И только в этом олигархическом государстве, которое сменило этрусских «тиранов», сельские элементы играют главенствующую роль. Политическая и юридическая деятельность вновь стала подчиняться девятидневному ритму проведения рынков (nundinae), которые, как и прежде, собирали в городе отцов семейства. Сельская местность со своими имениями начиналась у ворот Рима: Яникульский холм, равнина Ватикана, Эсквилин, берега Аниена [288]288
  Аниен – приток Тибра (ныне Тевероне).


[Закрыть]были заняты семейными хозяйствами, мужская часть которых обрабатывала землю под руководством главы семейства. Еще имелось только небольшое количество рабов: владение, имевшее скромные размеры, не нуждалось в посторонней помощи. Не покупалось почти ничего; мясо ели крайне редко, в праздничные дни, когда совершали жертвоприношение богам, но обычно воздерживались от принесения в жертву быка или коровы – животных слишком дорогих, которых берегли для официальных церемоний, когда жертвоприношение совершалось официальными лицами от имени государства. Чаще всего в жертву приносили свиней или ягнят. Свинину солили в бочках (соль издавна добывалась в Остии, караваны торговцев солью проходили через Рим вверх, по долине Тибра и Соляной дороге – via Solaria, – к сабинским землям) и использовали в основном как приправу к овощам, которые составляли основу питания, главным образом это была капуста, разнообразные сорта которой уже были известны. Овощи выращивались крестьянками в примыкавшем к дому огороде. В этой «второй кладовой» (именно так назывались сады), в изобилии произрастали капуста, лук-порей, листовая свекла, рута, цикорий, огурцы и др. Рацион состоял из полбяной или пшеничной каши, овощей, варенных с вяленой свининой, еще полудиких яблок и груш. Виноград был уже известен: арийские пришельцы обнаружили виноград, когда прибыли на берега Средиземного моря. Это доказывается словами, обозначающими вино, близкими в греческом и латинском языке, они не имеют отношения к индоевропейской этимологии и были заимствованы независимо друг от друга из языка, бытовавшего в средиземноморском регионе. Однако, хотя виноград культивировался в стране римлян с очень древних времен, на самом деле употребление вина было крайне ограниченно; женщинам оно было запрещено под страхом смерти. Некоторые историки по этому поводу замечают, что римляне уподобляли вино крови и любую женщину, испившую его, могли обвинить в супружеской измене, так как винопитием она вливала в себя чужую кровь. Другие замечают, что в античной медицине вино считалось средством, вызывающим выкидыш, чем и объяснялся его строгий запрет для женщин. Что бы там ни было, несомненно, употребление вина было окружено религиозными предосторожностями; оно являлось одной из четырех «жертвенных жидкостей», как молоко, кровь и вода, и так же наделялось магическим действием. Разве исступление опьянения не является чем-то вроде божественной одержимости – той же природы, что и пророческий энтузиазм? Вполне естественно, что отцы семейства стремились защитить своих жен от наркотической опасности и влияния буйных божеств, каковыми для мужчин являлся Liber Pater, для женщин – Венера. Таким образом, очень долго в Риме пили вино только мужчины, согласно тщательно соблюдаемым обрядам. Этот суровый сельский образ жизни сохранялся долго. С развитием хозяйства сельские жители становились богаче, втягивались в политическую жизнь Рима и вынуждены были все чаще отправляться в город. Во II веке н. э. образ жизни крестьян Лациума становится шире, они постепенно отказываются от дедовских обычаев и становятся горожанами. Но было бы ошибочно думать, что латинское крестьянство исчезло; напротив, оно существовало не только в Сабинских горах, но и у ворот самого города. Холмы современных Кастелли Романи [289]289
  Вблизи от Рима, на расположенных к юго-востоку холмах Альбано, раз местились 13 городков, объединенных под общим названием Кастелли Романи. (Примеч. ред.)


[Закрыть]: Фраскати, Тиволи, Кастельгандольфо – были заняты маленькими и средними владениями, в которых хозяйством занимались сами землевладельцы с минимумом рабов. Например, отец Цицерона жил в своем имении в Арпине на берегах Лириса [290]290
  Река в Лациуме, неподалеку от границы с Кампанией, ныне Гарильяно.


[Закрыть], и многие горожане, когда-то прибывшие в Рим, чтобы удовлетворить свое честолюбие и участвовать в политической жизни, сохраняли очень тесные связи со своим муниципием, из которого они происходили, со своим небольшим городком, где их родственники продолжали вести жизнь предков.

По мере развития римского могущества происходила социальная трансформация, которая привела к распределению земель и возникновению земельной аристократии, в руках которой сконцентрировалась большая часть итальянской земли. Этот процесс начался, когда патрицианские gentes получили власть в государстве. Он был неизбежен, учитывая саму организацию gens, где объединялось значительное количество людей под властью отца, в руках которого концентрировалась большая рабочая сила. Кроме того, юридически запрещалось передавать земли в собственность другого рода, что обеспечивало преемственность собственности. Земли, принадлежащие плебеям, напротив, не охранялись этим положением, поэтому постепенно все больше становится землевладений, принадлежащих патрициям. Наконец-то мы сказали, что частной собственности подлежала лишь небольшая часть народных земель; остальная – малая – часть находилась в общественной собственности и прямо не передавалась государством для обработки (по крайней мере, в обычной практике); земля просто занималась, это назвалось «пользование», в интересах того, кто ее обрабатывал. Эта система была особенно благоприятна для многочисленных крупных, владеющих большими стадами gentes, но почти не приносила выгоды плебеям земледельцам, не имевшим помощников, кроме своих прямых потомков и наемных работников. За этим последовало нарушение равновесия, что увеличило могущество патрициата за счет мелких собственников. Бедняки, кое-как перебивавшиеся, зависели от неурожая и, так как располагали малым количеством денег во времена, когда обмен еще являлся основой торговли, часто были вынуждены прибегать к займам, процентная ставка которых была тем тяжелее, чем реже деньги были в городе. Очень быстро проценты достигали суммы капитала и превосходили ее. И горе должнику, который не мог освободиться! Если его не выкупали родственники, то его продавали, как раба, «за Тибр», то есть в страну этрусков, и у него больше не было шанса увидеть родину. Чтобы избежать подобного несчастья, у мелкого, обремененного долгами собственника оставалась только одна возможность: продать землю кредитору, владения которого таким образом увеличивались; крестьянин, лишившийся собственности, уходил в город и пытался устроиться там, занимаясь каким-нибудь мелким ремеслом, пополняя ряды городского плебса. Таким, без сомнения, являлось, по большей части, происхождение этой группы. В принципе волнения, которыми были отмечены первые века республики, вызываются настоящим аграрным кризисом. Мы уже сказали, какими были последствия: образование плебса, сознающего собственную силу, уступки, медленно вырывавшиеся у патрициев под угрозой сецессии, и в конечном счете распад архаичной структуры города, доступ к власти новых людей и секуляризация общественной жизни.

Один факт хорошо иллюстрирует смысл этого крестьянского происхождения плебса. Существенно, что первая политическая организация плебса образуется вокруг храма богини Цереры, древнего латинского божества, которое отвечало за урожай зерновых. Этот храм, возведенный по соседству с Авентином, у выхода из долины Большого цирка (вероятно, там, где стоит современная церковь Санта-Мария ин Космедиа), заменил святилище, установленное в этом месте латинскими пришельцами, крестьянами, переселенными туда после войны с Латинским союзом, которые остались верными своей первой покровительнице. Также не следует удивляться, если констатировать, что на протяжении всей истории Рима этот городской плебс вспоминал (более или менее сознательно) то время, когда он жил свободно в сельской местности, требовал от своих защитников, чтобы те добились для него земель, ставя на голосование аграрные законы.

Процесс, который изменил облик Лациума, достиг оставшейся части Италии, где точно так же осуществилась определенная концентрация собственности. Местная буржуазия завоеванных Римом народов очень часто взывала к защите от партии популяров и, вместо того чтобы страдать от нового режима, пользовалась им, чтобы закрепить свое положение. Именно это можно заметить, например, в Кампании. Рядом с наследственными владениями римляне селили в завоеванных странах своих колонистов, часто бывших солдат, между которыми разделяли самые лучшие участки.

Впрочем, создавалось два вида собственности: одна считалась ager publicus, то есть коллективная, неотъемлемая собственность Римского государства, другая переуступалась коренному населению либо путем продажи, либо путем аренды. Площади, которые до тех пор не обрабатывались, оставлялись тому, кто пожелал их обрабатывать, как это произошло раньше в Лациуме. Эти меры позволяли сохранить местное крестьянство, наряду с тем, которое образовывали римские колонисты и их потомки. Что касается ager publicus, они обычно были заняты, в силу обычного права, римскими представителями знати, а также крупными местными собственниками, которые создавали латифундии – обширные поместья, где рабы разводили скот.

К концу римского завоевания Италия оказалась в руках двух пользователей – крестьянства скромного положения, которое продолжало сохранять дедовские обычаи, и мощных владельцев, римских сенаторов или богатых местных горожан, которые считали землю своим главным источником доходов. Общение с эллинистическими странами действительно показало римлянам, что на Востоке, в Африке (в землях, занятых Карфагеном), существовали хозяйства с высокой доходностью. С другой стороны, рост городского населения требовал все более и более значительного снабжения, а это открывало для итальянского сельского хозяйства каналы сбыта, доселе неизвестные. Без сомнения, зерно импортировалось в большом количестве и по ценам, с которыми не могли конкурировать итальянские производители, из Сицилии и Африки, но курс вина и масла оставался очень прибыльным. Эти причины говорят о зарождении капиталистического сельского хозяйства, которое закрепилось в Италии, не вытесняя полностью более скромных форм хозяйствования мелких и средних собственников.

Нам очень повезло: сохранилось сочинение, которое является любопытным свидетельством этой экономической трансформации. Написанное Катоном, крестьянином скромного происхождения, который впоследствии сыграл важную политическую роль после победы над Ганнибалом, оно информирует нас о концепции, которую римские собственники разработали относительно сельской жизни: там смешиваются традиционные предрассудки и новое честолюбие; без сомнения, жизнь в деревне считается благородным идеалом, который может быть предложен человеку, поскольку эта жизнь формирует наиболее энергичных и наиболее добродетельных по своей природе людей, но, несмотря на бесспорный идеализм Катона, привлекательность прибыли имеет у него особое значение. Он очень реалистичен, он и в самом деле знает, что римский собственник, занятый своей политической деятельностью, не мог бы жить в своем сельском доме; хозяин может появляться только в особых случаях, когда речь идет об определении работ на будущий сезон, но именно там он проведет минуты своего досуга, и, как говорит Катон, он станет бывать там с удовольствием, если сумеет устроить себе приятный и удобный дом. Так он сможет проследить за своим управляющим (vilicus) (рабом или вольноотпущенником), который представляет хозяина во время его отсутствия и руководит всем персоналом.

Хотя Катон и говорит, будто поместье площадью в сотню югеров (приблизительно 25 гектаров) вполне достаточно по размерам, в дальнейшем в своем трактате он думает о более просторных хозяйствах, где только виноградникам и оливковым рощам потребуется подобная площадь. По традиции Катон следует идее о том, что территория владения должна быть достаточной сама по себе. Согласно известной формулировке, владелец должен «всегда продавать и никогда не покупать». Все должно изготовляться в доме: инструменты, конская сбруя, корзины, телеги, одежда для работников. Так же, как и прежде, женщины должны прясть шерсть из руна от овец собственного стада, ее будут ткать всю зиму; естественно, именно в поместье отжимают масло, в поместье должны молотить зерно. Таким образом, собственность должна включать, кроме земли для выращивания зерновых, оливковые деревья и виноградники, приносящие доход; хорошо орошаемый сад, чтобы продать на рынке излишек овощей; луга, чтобы прокормить быков; пахотную землю для пропитания персонала (излишек зерна будет продан); ивовые заросли для плетения корзин и решеток; лес для строений и изготовления плугов (дрова будут предназначены для хозяина, из ветвей будут жечь древесный уголь на продажу); фруктовый сад, дубовые рощи для сбора желудей и выпаса свиней.

Книга Катона дает самые точные сведения относительно разных сторон деревенской жизни. Например, прессы для масла изготавливаются в Кампании, а именно в Помпеях. Там-то и следует приобрести помпейский пресс, который доставляется до Лациума, а когда его доставят на место, он обойдется в 724 сестерция – расход довольно-таки тяжелый для мелкого собственника, но выгодное вложение денежных средств для пользователя «капиталистического» типа. Персонал поместья меняется. Он состоит, помимо vilicus и его жены, из нескольких рабов, в том числе и связанные рабы, которые днем работают связанными, а ночью в оковах размещаются в эргастуле. Эти несчастные люди – рабы, которых считают «порочными», не подчиняющимися дисциплине, которые доказали это своими дурными поступками или пытались бежать. Но не следует думать, что хозяин с радостью прибегает к подобным методам: он знает, что доход от труда людей, закованных в цепи, оставляет желать лучшего, и предпочитает рабов, которые могут приходить свободно.