Текст книги "Цивилизация Древнего Рима"

Автор книги: Пьер Грималь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Предание сохранило воспоминание о нескольких диктатурах в архаическую эпоху. Многие из них вызывают сомнения, например диктатура Фурия Камилла, победителя галльских племен. Последним по времени среди лиц, неоднократно получавших диктатуру, был Квинт Фабий Максим Кунктатор, который был избран в 216 году до н. э., чтобы восстановить дела ввиду побед Ганнибала. Только Сулла приблизительно через 120 лет снова восстановит эту должность, но он прикроет этим словом фактическую тиранию, навязанную силой оружия. И то же самое будет происходить во время диктатуры Цезаря, которая тоже оказалась вынужденной мерой во время гражданской войны (49 до н. э.).

Таким образом, система магистратур постепенно формировалась в течение первых столетий истории Рима. Хотя первоначально ее целью было управление ограниченной территорией, единым нераздельным целым, она была достаточно гибкой, чтобы приспосабливаться к новым потребностям, возникавшим в результате завоеваний. Из двух консулов один обычно был ответствен за ведение текущей войны, второй в Риме нес бремя гражданского управления. С расширением количества театров военных операций, которые все больше удалялись от Рима, пришлось увеличивать количество должностных лиц, наделенных imperium; для этого было достаточно продлевать полномочия консулов и преторов, ограничивая их imperium определенной миссией (то, что называлиргovincia). Эти должностные лица, срок которых пролонгировался, назывались проконсулами или пропреторами. Они могли вести военные операции или управлять территорией, которая им поручалась и называлась их провинцией. В то же время возрастает количество традиционных должностных лиц (за исключением должности консула, которых во времена республики никогда не было больше двух). В начале I века до н. э. было шесть преторов: двое обеспечивали функционирование правосудия; один из них, городской претор, судил дела граждан; другой, претор перегринов, вел процессы, где одной из сторон выступал чужеземец. Четыре претора направлялись с поручениями – командовать армией или флотом, управлять провинцией. Количество квесторов составляло восемь человек: двое находились на службе при консулах, четыре – на службе при временно исполняющих другие обязанности преторах. Сулла увеличит количество преторов и квесторов: восемь преторов и двадцать квесторов (это означает, что к некоторым пропреторам приписывается квестор). При Цезаре после большой работы по реорганизации империи появилось шестнадцать преторов и сорок квесторов. Естественно, что этим должностным лицам помогают отделы, где работают писцы (scribae) и общественные рабы. Публичному появлению консула и претора при исполнении ими своих функций предшествовали ликторы, которые несли на плече связку прутьев, устрашающую эмблему власти, символ наказания. За пределами pomerium внутри связки из прутьев находился топорик.

Магистратуры не могли осуществляться в произвольном порядке. Очень быстро установился весьма естественный обычай назначать на низшие магистратуры (квестуру, эдильство) молодых людей, которые стремились доказывать свою состоятельность и в дальнейшем, получив большую власть, исполнять более трудные обязанности претора или консула. Что касается цензуры, то эту должность поручали бывшим консулам. Устанавливался предельный возраст, не достигнув которого ни один гражданин не мог стать должностным лицом. И наконец, для того чтобы один и тот же человек не мог постоянно находиться на должности, превращая претуру или консульство в фактическую царскую власть, допускалось переизбрание в качестве консула после истечения определенного количества лет и между двумя последовательными магистратурами (например, преторством и консульством) следовало соблюдать интервал обычно в два года. Эти меры проводились для упорядочения карьеры должностных лиц (cursus honorum). Мы плохо осведомлены о правилах, по которым организовывался этот cursus, и их изменениях в истории. В I веке до н. э. квестор не мог быть моложе 29 лет; после этого он мог получить должность эдила, претора и только потом претендовать на консульство. При соблюдении интервала между поручениями невозможно было достигнуть консульства до достижения 42 лет. Эти предосторожности должны были стать барьером, который, впрочем, оказался малоэффективным, для честолюбцев: в действительности от Сципиона до Помпея людям удавалось добиться магистратур в обход предусмотренного интервала. Для этого достаточно было серьезного политического кризиса или искусно использованной благосклонности народа, чтобы отступить от традиции.

Народ и должностные лица стояли друг против друга не без посредника. Этим посредником был сенат, постоянный совет, который имел много прерогатив, если говорить языком современного права, исполнительной и законодательной власти. По легенде, первый сенат был образован Ромулом. Он состоял из ста отцов семейств (patres), и древние историки представляли его как совет, играющий роль, аналогичную роли семейного совета при pater, который давал совет, но фактически имел только нравственное влияние. Конституционная функция сената определялась словом auctoritas, и мы вынуждены признать, что оно трудно переводимо на язык современных понятий одним концептом, поскольку содержит различные сложные значения. Этимологически оно связано с корнем augur, оно означает «факт эффективного обладания чем-то или кем-то; удачливое начинание чего-либо». В связи с народными собраниями мы говорили, до какой степени было важным начало действия – счастливое начало было залогом счастливого окончания. Auctoritas сената – это гарантия для любых начинаний. Мы сказали бы, что это auctoritas определялось духовной властью совета, но оно не было эквивалентным религиозной эффективности по определению. Осознание этой эффективности могло стираться, но оно не исчезало из римского политического сознания полностью, и уважение к постановлениям сената со времен империи основывалось на gravitas, их значимости, традиционно требовавшейся от сенаторов. Происхождение gravitas также связано с более интуитивным понятием religio, относящемся к собранию, которое заседает в торжественно открытом templum, то есть непосредственно на глазах богов, которые поощряли достойные инициативы.

После революции 509 года до н. э. сенат, лишенный царя и возглавлявшийся консулом, для которого настал черед принять власть, не мог упустить возможности стать постоянным хранителем власти. Мы видели, что именно к patres возвращался imperium (в виде междуцарствия) во время отсутствия носителя власти. Еще в древности patres (главы патрицианских родов) и люди, бывшие должностными лицами, заносились в «список» (conscripti) и почти автоматически приобретали право заседать в совете (начиная с Суллы – с квесторства). Сенаторы могли исполнять свою должность пожизненно, если не было каких-либо возражений со стороны цензуры, но после шестидесяти лет они просто освобождались от непрерывной службы. Естественно, что иерархия сенаторов определялась иерархией магистратур, которые они исполняли: так, самый старший консул был первым в иерархии; он был записан во главе списка (album senatorium) и носил титул princeps senatus, при обсуждении он первым высказывал свое мнение.

Способ, каким сенат осуществлял свою auctoritas, менялся с течением времени. В начале республики сенат обсуждал законы после голосования в народном собрании, что давало ему возможность аннулировать решение народа. Во второй половине IV века до н. э. процедура была изменена: сенат должен был высказываться до консультации народа. Возвращение к первоначальному понятию auctoritas, бесстрашия в проявлении инициативы, не уменьшило реального значения роли сената. С этого времени совет отцов стал советом бывших должностных лиц, и именно от их опыта зависела судьба законопроектов. Предложение, отвергнутое с самого начала сенатом, имело мало шансов быть вынесенным для голосования в народном собрании. Напротив, если за него проголосовали на комициях, оно почти автоматически одобрялось благодаря системе голосования по центуриям [182]182
  Обычно центурии голосовали, поддерживая решение первой из голосовавших центурий, т. е. представителей знати.


[Закрыть].

Этого положения было бы уже достаточно, чтобы превратить Рим в олигархическую республику: элементы царской власти, которые сохранялись в магистратурах, были нейтрализованы властью отцов-сенаторов. Ведь именно в сенате готовились будущие выборы, и должностные лица, озабоченные своей карьерой, обязаны были выражать почтение к мудрости совета, который состоял из лучших и опытных государственных умов, поэтому имели обыкновение принимать во внимание суждения старейшин.

Советник администрации, сенат высказывал свое мнение в форме сенатских постановлений, которые были, собственно, отчетами о заседаниях, выражающими мнение большинства. Схема постановлений сената была следующей: сначала указывалось имя должностного лица, обычно консула, по распоряжению которого был созван сенат, затем формулировался предмет обсуждения, после следовала основная часть документа – заключение, – которая формулировалась в виде совета должностному лицу, имевшему право воплощать желательную меру (например, в силу его imperium). Текст составлялся секретарями заседания, назначенными председательствующим, они и заботились о верности редакции и принимали на себя ответственность. Юридически ничто не обязывало должностных лиц склоняться перед сенатом, но традиция, сам здравый смысл заставляли их действовать в согласии с сенаторами.

Влияние сената распространялось на все области политической деятельности. Именно он назначал должностным лицам и промагистратам их провинцию, то есть их сферу деятельности: во время войны он назначал их командующими армий или определял территорию для управления. Практически сенат решал, кто именно из обычных должностных лиц получит на следующий год продление через промагистратуру. Как постоянный совет при консуле сенат принимал иностранных послов или отказывался их принимать на основании собственного решения. Именно из своей среды он избирает legati – официальных посланников Рима при чужеземных правителях. Неограниченно распоряжаясь финансами государства, сенат по своему желанию «урезал довольствие» тому или иному полководцу или наместнику, чьи действия ему не нравились, и часто должностные лица выпрашивали у него субсидии. Значимость функции управления финансами очевидна: действительно, сенат являлся хозяином государственного бюджета, что давало ему свободу действия. Например, ни один проект основания новых колоний не утверждался без его одобрения, так как именно он распоряжался agerpublicus и распределял между колонистами земельные участки как отчуждение общественного достояния. Это объясняет, в частности, почему в Кампании, где была исключительно плодородная земля, занятая possessores, которые были сенаторами, в период Республики никогда не устраивались колонии.

Сенат пользовался привилегированным положением во внешней политике: в ведении войн, в управлении провинциями и общественными фондами, а также в области правосудия в постоянных судах – quaestiones perpetuae, – в чью компетенцию со II в. до н. э. входили уголовные дела (судьи избирались сенаторами по жребию). Это привилегированное положение основывалось только на традиции, и юридически ничто не препятствовало должностному лицу и народному собранию пренебречь ею. Это они иногда и делали. Тогда сенат мудро подчинялся, надеясь, что по привычке все вернется к установленному порядку.

Действительно, на всем протяжении «золотых веков» республики любая власть исходила от сената; именно он являлся подлинным воплощением государства, и, поскольку он состоял из самых богатых людей города, можно считать, что римская республика фактически представляла собой плутократию. Однако не следует забывать, что основу состояния сенаторов, как правило, составляла только земельная собственность. Всадники моли быть более богатыми, чем сенаторы, и по этой причине им было недоступно восхождение по карьерной лестнице должностей, которая единственно вела в высший совет. Этот принцип неоднократно подтверждался и сохранялся во времена империи (сенаторы должны были в обязательном порядке владеть землями в Италии), что свидетельствовало об историческом отголоске, когда сенат был советом patres – сельских племен. Римское государство находилось не в руках предпринимателей, а в руках крупных землевладельцев, связи которых с землей никогда полностью не прервались, и это, несомненно, внесло немалый вклад в непрерывность его традиционной политики, которая была озабочена прежде всего защитой своих земель, а войнам вынуждена была покоряться в оборонительных целях, чтобы отвращать угрозу своему терпеливому труду хлебопашцев. Это, возможно, объясняет некоторую ограниченность, тенденцию не думать о проблемах во всем их масштабе, жить в строго итальянской перспективе и иногда считать провинции временной собственностью наместника. Вероятно, именно в этом заключается одна из глубоких причин падения сенаторского режима, неспособного выстроить административную и политическую систему в масштабах всей империи.

* * *

После периода гражданских войн, когда Рим был очень близок к восстановлению монархии, чего очень хотел Цезарь, примирение состоялось вокруг Августа, который открыто стремился выйти из олигархической системы государства, которое потерпело поражение при Фарсале [183]183
  Сражение при Фарсале (город в Фессалии), в ходе которого Цезарь одержал победу над Помпеем (45 до н. э.).


[Закрыть], и спасти все, что еще можно было использовать. Показательно, что реформы Августа не изменили понятий: традиционные учреждения сохранили свою форму и свое название. Как и прежде, сенат сохранил свою роль советника власти, администрация избиралась старыми методами, и должностные лица, завершив срок пребывания в своей должности, командовали армиями или управляли провинциями, как это и было заведено прежде. Внешне все оставалось по-прежнему, но роль всех правительственных органов все же неуловимо изменилась, а в целом роль государства возросла.

Для Августа проблема состояла в том, чтобы легализовать собственную власть и обеспечить ее продолжительность. Многие решения принимались им не без колебаний, тем не менее способы управления государством совершенствовались. Он мог присвоить себе консульство и сохранять его годами, именно это он и делал в определенные моменты. Он мог считаться также промагистратом, ответственным за определенные провинции, – таким образом он оказывался облеченным imperium, по крайней мере в принятых под свою власть провинциях. Реформа Августа состояла в следующем. С 27 года до н. э. были образованы сенаторские провинции, которыми управляли промагистраты, уполномоченные сенатом, и императорские провинции, в которых законным наместником являлся принцепс, где он был представлен заместителем (legati), выбранным им самим, – уже в эпоху республики командующие армии и наместники окружали себя легатами по своему выбору. Императорские провинции были провинциями, где размещалась армия, таким образом, принцепс становился командующим всеми римскими силами, по преимуществу императором. Принцепс мог, наконец, благодаря юридическим тонкостям согласиться с волей народных трибунов, то, что его ставило выше всех других должностных лиц и предоставляло ему право вето внутри города Рима, где не применялся (теоретически) проконсульский imperium. Императоры, следовавшие за Августом, с приходом к власти прикрываются властью трибунов (tribifnicia potestas), не становясь трибунами (магистратура сама продолжала существовать), но получая вследствие этого все привилегии. Возобновлявшиеся ежегодно 10 декабря, трибутные полномочия обязательно упоминались в списке титулов принцепса, и дата, указанная ниже, указывает год правления.

Защищенный подобным образом принцепс, использующий ресурсы республиканской конституции, держит в руках все рычаги власти. Август боролся с проявлениями монархии и этим хотел оправдать в глазах всех чрезвычайную аккумуляцию полномочий, которая не имела примера во времена республики, даже в конце ее. Восстановив понятие, уже привычное для римлян с II века до н. э., он стал вначале princeps senatus, лицом, которое обладало самой большой властью в государстве: реальные, законные полномочия властелина в соответствии с римской традицией осенялись нравственным и почти религиозным отношением. Этой властью, о которой говорило само имя Августа, которым был назван принцепс, он обязан был своему прошлому, своим заслугам перед родиной, а также (и возможно, в большей мере) своим победам, своей счастливой звезде. Первый гражданин (определение двоякое, которое закрепляет за ним одновременно и его выдающиеся достоинства, и его право считаться впередсмотрящим), принцепс олицетворяет весь римский народ так же, как воля народа имела преимущества при голосовании по центуриям в комициях. По этой причине Август обладал одним из выдающихся качеств, которые во времена республики признавали за государством, – maiestas (из которого произошло слово «величество»): maiestas – это подлинная доблесть, свойство духовного порядка, подтвержденное поступками, которые ставят populus Romanus выше и других народов, и всех людей. Во времена республики, существовал lex maiestate populi Romani (закон о величии римского народа), карающий смертью любую попытку нанести ущерб этому первенству или оскорбить его морально. Во времена империи закон о величестве, применявшийся по отношению к самой личности принцепса, становится грозным инструментом власти: от имени величества действуют бесчисленные доносчики, имеющие право повсюду находить – настоящих или мнимых – противников и провоцирующие судебные разбирательства и конфискацию имущества, из которого они получали долю в виде компенсации за службу, оказанную государству.

Эта конституционная, юридическая, религиозная и духовная основа принципата позволила Августу сохранить cursus honorum, сенат, народные собрания, и, по видимости, ничто не изменилось. Однако наряду с традиционными органами была создана администрация, почти независимая от первой, подчинявшаяся непосредственно императору и установившаяся окончательно в эпоху последних Августов, когда возродилось «сенаторское сословие», не игравшее настоящей политической роли, но самое влиятельное во времена республики. Как проконсул императорских провинций император должен был иметь многочисленную администрацию по всей империи. Кроме того, захвативший огромные богатства во время гражданских войн, владеющий огромными территориями как частной собственностью (например, целый Египет никогда не был возведен в ранг провинции, но всегда оставался собственностью принцепса), он расширяет размеры собственного дома (familia), и по всей империи у него были слуги. Эти люди императора, как во всех больших римских домах, являлись рабами и вольноотпущенниками.

Имея свою внутреннюю бюрократию, принцепс наделял кураторов и префектов особенной ответственностью, которая отличалась от традиционных должностных обязанностей: сенаторы курировали дороги, акведуки, всадники исполняли другие важные функции. Например, один из всадников назначался на должность префекта преторианцев, то есть командующим преторианскими когортами – войсками, которые размещались в Риме, обеспечивали охрану принцепса и совместно с городскими когортами поддерживали порядок в городе. Всадники также являлись префектами аппопе (учреждение, ответственное за снабжение Рима) и префектами вигилий (корпус полиции по борьбе с пожарами), префектами обоих флотов в Мизене и Равенне, а также занимали должности бесчисленных прокураторов, которые в императорских провинциях стояли вслед за legati принцепса, чье положение равнялось положению квесторов в сенаторских провинциях.

Администрация империи требовала все большего и большего количества людей. Возникла потребность, чтобы эти люди, постепенно овладевавшие своими обязанностями, могли их осуществить в течение большего срока, чем это позволяла республиканская система, где сенат, недоверчиво относившийся к могущественным наместникам провинций, не держал их долго на месте. Такими служащими становились всадники, и постепенно, наряду с сенаторским cursus honorum, образовался настоящий cursus всадников, где сложилась своя иерархия военных и гражданских должностей, которые венчаются важными должностями префекта Египта, префекта аппопе и особенно префекта преторианских когорт. И так как любая административная должность включала обязанность осуществлять правосудие, то имелись и префекты, наделенные судебной властью. Таким образом, префекты претория обладали уголовной юрисдикцией в Италии, заменив преторов.

Этот громоздкий аппарат, изначально очень сложный, потому что он не был создан ex nihilo [184]184
  Ex nihilo – из ничего (лат.).


[Закрыть], состоял из двух различных иерархий: должностных лиц сенаторского ранга и префектов и прокураторов из числа всадников – ив целом был очень результативным. Наместники чувствовали себя под наблюдением со стороны людей принцепса, и это стимулировало их усердие, в любом случае препятствовало хищениям денежных средств, что слишком часто случалось во времена республики. Устаревшие компании публиканов не пережили республику, и монополия на сбор налогов, которая прежде принадлежала всадникам, не была восстановлена. Чаще всего именно местные органы власти заботились о том, чтобы распределять бремя прямых налогов: поземельный налог, или stipendium, в сенаторских провинциях, подушный налог, или tributum, в императорских провинциях; эти налоги выплачивались только городами, имевшими статус провинциальных (за пределами Италии, которая от этого была свободна); императорская администрация поднимала косвенные налоги (5-процентный налог на наследство, 1-процентный налог с продаж, 5-процентный на освобождения, дорожные или таможенные пошлины различных ставок). Эти методы сбора обходились дешевле, чем откуп, и имели более ясное распределение доходов по разным денежным кассам: aerarium Saturni (казна, заключенная в цоколе храма Сатурна) заменяла республиканскую государственную казну, fiscus (или «корзина») – частная казна императоров и aerarium militare – казна армии, на которую, в частности, выделялась двадцатая часть налога с наследства.

Но огромных ресурсов империи, несмотря на все заботы для управления ими, оказалось недостаточно, чтобы противостоять всем расходам. Рим почти перманентно страдал от финансового кризиса, для преодоления которого императоры не могли найти средства. Содержание имперской столицы стоило очень дорого: роскошные гигантские здания, устройство игр, постоянные подарки императоров солдатам и народу и в особенности расходы, присущие системе аппопе (важность которой для повседневной жизни Рима мы увидим), периодически опустошали императорскую казну. Часто военные действия прекращались из-за недостатка средств на продолжение войны. В значительной степени та легкость, с которой захватчики-варвары смогли проникнуть в Империю, объясняется слабостью наличного состава, который не мог им противостоять. И причина была не только в нехватке людей, но и в скупости государства. Создается впечатление, что императоры не решались побеспокоить провинциальную буржуазию своими финансовыми проблемами, отвергая саму мысль о том, чтобы потребовать финансовых вливаний для достижения тех грандиозных задач, которые стояли. И тому имелась глубокая причина: даже сознающий свою имперскую миссию режим, установленный Августом, слишком глубоко дорожил древней концепцией полиса: принцепсы не считали возможным способствовать преуспеянию местных общин, и прежде всего столицы, даже если это было в ущерб общеимперским органам. Из-за этого либерализма и несмотря на все попытки оказать противодействие со стороны императоров – выходцев из Иллирии, империя в конечном счете и погибла.